Леонард Элмор. Контракт с коротышкой

   – Да, конечно, – все еще пытался спасти положение Чили. – Мы уже вносим изменения в сценарий. Вводим новую женскую роль, изменяем концовку…
   – Звучит неплохо.
   – Может, поговорим о фильме еще когда-нибудь, если у вас будет возможность?
   – В любое время. – Майкл уже уходил. – Позвоните Бадди, что-нибудь придумаем.
   – Бадди?
   – Моему агенту, – пояснила кинозвезда. – Гарри его хорошо знает.

* * *

   Чили открыл дверь своего триста двадцать пятого номера и сразу же заметил мигающую лампочку на телефоне. Он закурил, после чего набрал номер.
   – Одну минуту, – сказала телефонистка. Как ему показалось, та же самая, из Латинской Америки. – Звонил мистер Зимм. Завтра в три у вас встреча на студии «Тауэр». Позвонит вам утром. Да, еще звонил мистер Карло, просил передать, что вечером его дома не будет и что… мистер Барбони прилетает завтра в двенадцать ноль-пять компанией «Дельта», рейс номер восемьдесят девять. Хотите, чтобы я повторила?
   Чили любезно поблагодарил ее.

19

   Кэтлетт раздумывал на тему: может, стоит дать Лавджою пистолет, и он пристрелит из него Рокси?
   Сегодня он был одет достаточно небрежно: белый льняной пиджак поверх рубашки из индийского хлопка цвета парижской лазури. Он сидел в кресле Ронни в офисе Ронни и ждал, когда придет Медведь и доложит о результатах работы. В соседнем офисе Марселла слушала «Топ 40» по радио. Входить сюда ей не было причин, работницам такого плана говорят «привет» и «пока», не более.
   А зрителям понравилось бы. Лавджой открывает свой старый чемодан, достает большой револьвер и заряжает его. Эта сцена должна быть полна драматизма, правда, это всего лишь кино, и такой хороший парень, как Лавджой, не может просто выйти на улицу и пристрелить плохого парня. Типа: ты проезжаешь по улице мимо дома парня, который мешает твоему бизнесу, и убиваешь его прямо на крыльце. Или парень сидит в своей машине, ты проезжаешь мимо – и «бам!». Так это происходит в реальной жизни. Как только Йайо начал угрожать, прощай, Йайо, маленький подлый колумбиец, лежи себе под двумя футами песка где-то в пустыне. Медведь, правда, сказал: «Никогда, никогда больше не буду подчищать за тобой. Что я, соучастник?» Медведь должен был появиться с минуты на минуту. Ребята Йайо из Майами уже звонили, интересовались, куда делся их человек, и Кэтлетт пояснил: «Я сам видел, как он забирал сумку из камеры хранения. Что? Еще не вернулся? А у вас есть друзья в старом Мехико, к которым можно обратиться за помощью? Проверьте Акапулько, Изтапу». Но с этими ребятами такой номер пройдет только однажды. Потеря ста семидесяти тысяч и курьера вызвала телефонный звонок, но, если подобное повторится, они заявятся лично. Однако деньги и разбавленный продукт в ячейке могут пригодиться, особенно сейчас, когда будущее принимает для Кэтлетта совершенно определенные очертания. Мысли его скользили от Лавджоя к Чили Палмеру, но чаще задерживались на Палмере и необходимости убрать его с горизонта.

* * *

   Медведь приехал с дочкой и притащил видеоигру, которую они подключили к телевизору, чтобы ребенку было чем заняться, пока Медведь делает свой доклад.
   – Во-первых, судя по авиабилету в ящике, его зовут Ч. Палмер. Сюда прилетел из Вегаса, есть обратный билет в Майами с открытой датой вылета. Во-вторых, в том же ящике лежит квитанция экспресс-почты на посылку, отправленную им Фей Дево в Майами. В-третьих, судя по фабричным маркам на костюме и паре спортивных курток, вся одежда куплена в мужском магазине в Майами. Это тебе о чем-нибудь говорит?
   Кэтлетт наблюдал за девочкой, играющей в «Топ Ган», – подумать только, всего три года, а как лихо управляет истребителем и сбивает бандитов.
   – Нет, ты посмотри на этого ребенка.
   – Ну о чем еще это тебе говорит? Кроме того что он приехал из Майами?
   – Ты не того боишься, – ухмыльнулся Кэтлетт. – Думаешь, он связан с Йайо? Нет. Он приехал сюда раньше и не имеет никакого отношения к продукту, иначе упомянул бы об этом, хотя бы вскользь. Еще есть что сказать?
   – У него на десять тысяч банковских кредитных квитанций из казино, все сотенные.
   – А вот это уже интересно.
   – Лежат на дне чемодана.
   – Ты их взял?
   – Едва удержался.
   – Кто-нибудь видел, как ты входил в его номер?
   – Перестань.
   – Просто решил проверить. Как насчет Гарри? За ним кто-нибудь следил?
   – Вчера днем появился в своей квартире, был там примерно час, вышел с сумкой на ремне. Поехал на Ла Коллину в Беверли-Хиллз, остановился в самом конце улицы. Я приехал туда чуть позже и поговорил со служанкой соседа, выгуливавшей собаку. За десять баксов она сказала: «О, здесь живет кинозвезда Карен Флорс».
   – Вот черт, а я все пытался понять, кто это такая. Конечно Карен Флорс, снималась в некоторых фильмах Гарри, потом мелькала кое-где еще, но без особого успеха. Так вот где он зависает.
   – По крайней мере, там он зависал прошлой ночью.
   – Этот старик подбирает актеров на роли и одновременно оттягивается. Пообещал ей, наверно, что получит роль, если поиграет с ним в «Огненные Яйца».
   – А что это за игра?
   – Никогда не играл? Разогреваешь свой член, а женщина должна быстро заглотить огонь.
   Медведь промолчал.
   – Мужик, ты никогда не улыбаешься.
   – Улыбаюсь. Если слышу что-нибудь смешное.
   – Итак, Карен Флорс. С ее фигурой она вполне могла бы сыграть шлюху, если бы не была такой старой. А вдруг они захотели состарить шлюху? Ничего страшного не вижу. Но на новую женскую роль нужно брать или Терезу, или Грету. – Кэтлетт замолчал, задумался, а потом вдруг резко выпрямился в кресле. – Погоди, погоди. Карен Флорс была замужем за Майклом Уиром. А Майкл Уир, как они полагают, будет сниматься в этом фильме.
   Медведь не слушал его, а смотрел, как маленькая дочка лихо сбивает истребители, стоит им лишь появиться на экране, и подбадривал ее:
   – Сделай его, милая. Сбей этого сукиного сына.
   – Слышь, что я говорю? Карен Флорс, Майкл Уир и Гарри в ее доме… А он не врал. Если Гарри снимет картину с Майклом Уиром, успех обеспечен. Я это чувствовал, сразу допер, когда увидел, как Гарри вцепился в сценарий. Как будто он сделан из золота и, только убив Гарри, можно его отобрать. Я понял это, даже не читая. А когда прочел…
   Медведь наблюдал за дочкой и улыбался.
   – Сценария было два экземпляра, и Чили Палмер забрал оба. Даже думать не захотел о том, чтобы снять фильм вместе со мной. Идеальная команда получилась бы. Козел, а ведь он и сценарий не читал. Неужели Гарри вправду сделал его партнером? Медведь, это мой шанс. Чили Палмеру придется подождать, встать в очередь. Слышь меня?
   Медведь не только слышал, но и на ход опережал Кэтлетта:
   – Никаких поездок в пустыню, это я тебе уже сказал. Не хочу подставлять свою шею ради твоей карьеры. Желаешь стать продюсером – в этом городе полно сделок, долю в которых ты легко можешь купить.
   – Но не с Майклом Уиром и не на фильм с бюджетом более двадцати миллионов. Это крупняк. Никаких тебе мутирующих клопов, сосущих кровь дегенератов, или кунфуистов типа Рембо, выбивающих дерьмо из разряженных статистов. Ни фига. Это – крутая картина, а участвовать в такой я мечтал всю жизнь.
   – На стадии разговоров они все крутые, – заметил Медведь.
   – Послушай, Медведь, я сам время от времени сажусь за руль лимузина.
   – Знаю.
   – А как ты думаешь почему? Просто люблю послушать, какие сделки заключаются, какое вообще дерьмо творится в этом городе. Кто популярен, а кто – нет. На чье имя можно в этом месяце ставить деньги. Кого из директоров студии скоро выкинут, потому что он изгадил сценарий крутого продюсера. Какие агенты в моде и кого они представляют, кому звонят по двести раз на дню. Чтобы слышать, как агент говорит актеру, что он достанет пистолет и убьет всех, лишь бы заключить сделку, никаких вам пленных. Некоторые агенты, продюсеры и администраторы студий на уик-энд выезжают в Малибу-Хиллз, чтобы поиграть в войну с газовыми ружьями. Бегают по лесам, палят друг в друга шариками с краской. Слышь, что я говорю? Говорят, что убьют любого, лишь бы заключить сделку, а сами бегают с игрушечными ружьями. – Кэтлетт усмехнулся. – Вот придурки… И ты думаешь, я не справлюсь с такими людьми? Друг, я-то убивал по-настоящему.
   – Я тоже играл в эту игру, по-моему, весело.
   – Ты падал с домов, переворачивался в машинах, участвовал в пятистах драках, но все это в кино. Однако ты понятия не имеешь, как это по-настоящему. Конечный поступок. Застрелить человека.
   – Ну и скольких ты застрелил? – Медведь уже не смотрел на Фарру. Фарра играла сама.
   – Какая разница – одного, пятерых. Достаточно одного, и ты в крови. – Кэтлетт наклонился над столом Ронни. – Первого я убил, когда мне было восемнадцать. Поехал в Бейкерсфилд навестить мать. Окончил школу, сел в старенький «олдс-катлесс» темно-бордового цвета и выехал из Детройта. В тот день мы поехали прокатиться и остановились у бензоколонки, матери захотелось в туалет. Владелец колонки сначала заорал, что переселенцам вход запрещен, но потом передумал, сказал: о'кей, мол. Мать пошла в туалет, он вошел следом и стал издеваться над ней. Она мне после это рассказала, уже в машине. Тогда я развернулся и говорю этому мужику: «Ты отнесся к моей матери непочтительно. Я хочу, чтобы ты извинился». Он же в ответ расхохотался и велел нам проваливать. Мать плакала всю дорогу… Я потом вернулся один, чтобы поговорить. Мужик начал задираться, и я пристрелил его.
   – В восемнадцать лет… А где ты взял пистолет?
   – У меня он был, привез с собой.
   – Зачем?
   – Я же только-только закончил школу, искал, где применить себя дальше. – Кэтлетт улыбнулся. – Но уже тогда, сам того не понимая, я хотел делать кино.
   – Ты убил человека, потому что он непочтительно отнесся к твоей матери?
   – И ко мне тоже. Сказал, что слышал о таких, как я, которые спят с собственными матерями. Я его грохнул, выехал на магистраль между штатами и вернулся в Детройт. Да, а еще забрал у него деньги, потом выслал матери.
   – Хотел показать, какой ты милый и заботливый сыночек?
   – Я с ней часто вижусь. Сейчас она живет в Делано, переезжать не хочет, говорит, там у нее много друзей. Я ей дом купил.
   – Полагаю, она тобой даже гордится, не подозревая, кто ты есть на самом деле.
   Кэтлетт смотрел, как Медведь чешет в бороде и наблюдает за дочкой, сбивающей электронно пищащие истребители. Папа гордится маленькой дочкой. Интересно было бы обзавестись такой же, но своей. Выбрать приятную женщину с красивым лицом и сделать ребенка. Найти бабу проще всего. Раньше, распутничая исключительно с белыми, он говорил, что углем не интересуется, но изменил свое мнение, встретив несколько приятных сестренок.
   – Медведь, а чем этот Чили Палмер занимается, как ты думаешь?
   – С десятью штуками в чемодане? Вряд ли он работает курьером в банке.
   – Он ведь выиграл их в казино?
   – Выиграл или нет, этот парень замешан в какой-то афере.
   – Откуда ты знаешь?
   – Я и раньше шарил по чужим столам, когда кому-нибудь очень хотелось выяснить, что задумал администратор. Например, не намеревается ли он смыться, прихватив сценарий, о котором не поставил студию в известность. И не ведет ли он переговоры с кем-нибудь еще. Я просмотрел телефонную книжку этого парня, прослушал сообщения на ответчике, изучил его записи, чтобы узнать о нем больше. Но не нашел ничего о том, с кем этот Ч. Палмер связан и чем занимается. Он слишком чист. Единственная запись в книжке: «„Раджи“, Голливудский блвр.».
   Кэтлетт нахмурился.
   – «Раджи»? Там играют тяжелый рок. Судя по виду этого Чили Палмера, он подобным металлическим дерьмом не увлекается. Придется самому разобраться…
   – Скажу тебе только одно. Если застрелишь его, меня больше не увидишь.
   Кэтлетт снова нахмурился:
   – Нет, друг, я тоже не хочу брать это на свою совесть. Ублюдок Йайо – дело другое, он мог нам навредить. Я имею в виду нам обоим. Закапывая этого любителя обезьян, ты защищал свою задницу точно так же, как и мою. Нет… Я вот что думаю… Медведь, слышь меня?
   – Слышу.
   – У нас в аэропорту лежат бабки и ни хрена не стоящий пакет разбавленного продукта. А что, если Чили Палмер заберет их?
   Кэтлетт подождал, пока Медведь повернет к нему голову и понимающе кивнет.
   – Да?
   – Мы можем даже позвонить федералам. Сделать анонимный звонок, они их так любят. Ну, что случится?
   – Ты лишишься ста семидесяти штук.
   – Они арестуют его и упрячут в тюрьму.
   – А на деньги тебе наплевать?
   – У нас же есть продукт на эту сумму, мы ничего не теряем.
   – Он скажет федералам, что его подставили.
   – Именно, но как он меня-то заложит? Я его вообще не знаю, вместе нас никто не видел.
   – Гарри видел.
   – С Гарри я поговорю. Нет, самым сложным будет заставить мистера Чили Палмера поехать в аэропорт и открыть ячейку.
   Нужно придумать способ сделать все быстро и чисто, так, как маленькая Фарра сбивает истребители.
   – Как здорово это у нее получается, – похвалил Кэтлетт.
   – Мой маленький ас, – с гордостью подтвердил Медведь.

* * *

   Когда Рей Боунс вышел в зал ожидания компании «Дельта», его там встречал молодой человек с большим, чем того требовалось, количеством волос на голове и золотых украшений на разных частях тела. На куске упаковочного картона, который парень держал в руках, черным фломастером было написано: «МИСТЕР БАРБОН». Рубашка на парне была расстегнута до пупа, рукава закатаны.
   – Мистер Барбон? Добро пожаловать в Лос-Анджелес. Я – Бобби, ваш шофер. Мистер Де Филлипс попросил меня передать вам привет и оказать любую помощь, что бы вы ни пожелали. Вы нормально долетели?
   – Надеюсь, машину ты водишь лучше, чем пишешь, – раздраженно произнес Боунс. – Меня зовут Барбони, а не Барбон.
   Боунс сел на заднее сидение «кадиллака» с затемненными стеклами, и они покатили на север по четыреста пятой дороге.
   – Не так плохо, – заметил Боунс, имея в виду движение. – У нас в Майами приходится ползти бампер в бампер в любое время суток. А там что такое?
   – Нефтяные скважины, – ответил шофер Бобби.
   – Какие уродливые. У вас есть скважины и шоссе. Значит, есть и смог…
   – Если вам захочется на пляж, нужно ехать по шоссе, на которое мы сейчас выезжаем.
   – Я живу в Майами-Бич, а ты хочешь показать мне какой-то пляж? Солнце здесь когда-нибудь показывается или все время висит смог? Черт, а где центр города? Я его совсем не вижу.
   По четыреста пятой до бульвара Санта-Моника, потом – к отелю «Беверли Хилтон». Бобби заметил, что здесь находится ресторан «Трейдер Викс», если, конечно, мистер Барбони любит китайскую кухню. Боунс ответил, что просто ненавидит ее. Они остановились у входа.
   – У тебя есть что-нибудь для меня?
   Бобби достал из багажника сумку Боунса, залез в машину и вылез из нее с черным кожаным «дипломатом» в руке.
   – От мистера Де Филлипса с почтением. Имена и номера телефонов находятся здесь. Те же самые, что получил ваш друг мистер Палмер.
   – Что еще?
   – Это тоже здесь. «Беретта-триста восемьдесят», очень хорошее оружие.
   – Дай мне ключи от машины.
   – Предполагалось, что возить вас буду я.
   – Фрэнк Де Филлипс просил тебя передать мне привет и оказать любую посильную помощь, верно?
   – Да…
   – Так давай мне ключи.
   Боунс сунул парню пять баксов и велел постричься.

20

   В машине, по пути на студию, Гарри подробно объяснил Карен и Чили, что их ждет.
   – Мы усядемся, начнется легкий треп о бизнесе в целом. Кого уволили, кто развелся, кто сделал аборт, лечится от алкоголизма, переехал в Нью-Йорк, умер от СПИДа, перестал скрывать, что он педик… Нам предложат что-нибудь типа воды «Эвиан» или кофе без кофеина, потом Илейн спросит, не написан ли «Лавджой» на базе реальных событий, освещенных прессой. Сейчас не так много оригинальных идей, которые по-настоящему оригинальны, а не украдены из книги или фильма, снятого лет сорок назад. И здесь я исподволь начну подводить ее к теме. «Знаешь, почему ты спросила об этом, Илейн? – скажу я. – Потому что „Лавджой“ полон жизни, это сценарий о чувствах печали и надежды, которым подвластны все. Он об избавлении и возмездии, о триумфе маленького человека над системой…»
   – Гарри, ты полон дерьма, – заявила Карен.
   – Если я ошибаюсь, значит, это не я провел более трехсот презентаций за всю свою карьеру. Говоришь ты с прокатчиком или с администратором студии – все едино.
   – Ты не знаешь Илейн Левин.

* * *

   В офис Илейн (студия «Тауэр», Хаймен Тауэр Билдинг, Голливуд, штат Калифорния) Чили вошел в темном костюме в тонкую полоску, полосатой рубашке и консервативном темном галстуке. Помещение больше напомнило ему не кабинет, а старомодную гостиную с пристроенной столовой, где еще не закончили отделочные работы, или комнату, куда по ошибке занесли совсем другую мебель. Темноволосая женщина за сорок, в очках на кончике носа, сидела за столом в столовой и разговаривала по телефону. Когда они вошли, она прикрыла трубку ладонью и быстро проговорила: «Привет, через минуту буду с вами. Хотите содовой или минеральной воды, кофе?» В том, что она приехала из Нью-Йорка, не было никаких сомнений. Карен помахала ей рукой, вежливо отказалась, сославшись на то, что они только что пообедали. «Что я тебе говорил?» – прошептал Гарри. Они расположились в гостиной части. Чили сел рядом с Карен на диван тускло-зеленого цвета, который по виду и по ощущениям показался ему старинным – сиденье было круглым и жестким. Гарри ерзал на кресле с резной деревянной спинкой и такими же подлокотниками, пытаясь устроиться поудобноее. Стены я пол были голыми – ни ковров, ни картин. Карен пояснила несколько удивленному Чили: «Илейн по-новому оформляет интерьер, все это скоро выбросят». В разговор мгновенно вмешался Гарри: «Так бывает во всех киношных офисах, сейчас это Старая Англия, через неделю – современный „арт-деко“. Знаешь, у кого в этом городе нет проблем? У художников по интерьерам. Обороты бешеные». Он вдруг начал подниматься с кресла, за ним встала Карен, Чили тоже пришлось последовать их примеру, и он увидел, что к ним, протягивая вперед руку, подошла Илейн.
   Она была меньше ростом, чем ему показалось сначала – не более пяти футов двух дюймов в чулках, а именно в них она к ним и подошла. В бежевом костюме с засученными рукавами, но без туфель. Выглядела она, впрочем, неплохо, даже несмотря на косматую голову, будто не причесывалась неделю. Пожимая руку Гарри, она промурлыкала: «Гарри, мне кажется, будто я давно вас знаю. Была вашей поклонницей с момента выхода „Гнусных тварей“. Они напоминают мне многих знакомых по бизнесу». Гарри же ответил, что всегда с интересом следил за ее карьерой. Илейн повернулась к Чили, крепко пожала его руку и воскликнула, когда Карен представила его: «Подумать только! Оба джентльмена в костюмах. Я польщена. Видели бы вы, в чем приходят другие, особенно писатели. Такое впечатление, что большинство из них работает в хлеву – а я подозреваю, что так оно и есть, – или паркует машины». Все еще не выпуская руку Чили, она медленно добавила: «Чили Палмер… Гм, не припоминаю». Чили несколько поразила эта своего рода бесцеремонность, манера говорить много, но не торопясь. Может, она думала о чем-то другом? И совсем не походит на энергичных женщин администраторов, о которых он столько слышал. Илейн, а за ней и все остальные, расположились за кофейным столиком, на котором стояла большая, полная окурков пепельница. Она достала из кармана пачку сигарет и зажигалку и задумчиво произнесла: «Ну, „Мистер Лавджой“…» Так началась первая в жизни Чили деловая встреча на киностудии.

* * *

   Гарри. Илейн, меня зацепила тема. Избавление и возмездие, триумф маленького человека над системой.
   Илейн. Гарри, меня, как и всякого другого человека, привлекает тема избавления и возмездия. Но над какой системой он одержал победу?
   Гарри. Над системой правосудия.
   Илейн. Не сказала бы, что концовка показалась мне таким уж триумфом. Человек, убивший его сына, мертв, но Лавджой обязан выплатить… сколько там… сто тысяч долларов наследникам этого парня.
   Гарри. Мы пересматриваем концовку.
   Илейн. Хорошо.
   Гарри. Рокси привлекает Лавджоя к суду, но решение еще не было принято, когда он погибает. Таким образом, у Лавджоя остается его цветочный магазин, и он никому ничего не должен.
   Илейн. Угу… Да, а как насчет мотивировки? Почему он следит за этим парнем с видеокамерой?
   Гарри. Почему? Ради торжества правосудия.
   Илейн. Но оно не торжествует. У парня снова отобрали права, ну и что?
   Гарри. Мы рассматриваем более активное участие Лавджоя в смерти Рокси как одну из частей переработки концовки. Я не говорю о том, что он должен убить Рокси собственными руками, но просто стоять и ничего не делать он не должен.
   Илейн. А это снова заставляет вернуться к мотивировке. Не понимаю, почему этот скупой цветочник вдруг стал таким мстительным.
   Гарри. Кто? Лавджой?
   Илейн. Еще имя это…
   Гарри. Думаем и его изменить. Но в чем главная идея? Ты считаешь этого парня недотепой, верно? Однако под неброской внешностью скрывается чувственная, импульсивная и крайне привлекательная натура. Нужно только узнать его более глубоко.
   Илейн. Чувственная? Кого он трахает?
   Гарри. Ты имеешь в виду по сценарию?
   Илейн. По жизни. Жена от него ушла, с кем он спит? Он скромный, неброский, но не значит же это, что он никого не трахает?
   Чили не поверил собственным ушам. Он смотрел массу фильмов, в которых никто никого не трахал. Может быть, она имеет в виду, что об этом надо намекнуть, но не показывать. Люди в кино крайне редко ходят в туалет, но ты же знаешь, что без этого не обойтись.
   После слов Илейн воцарилось молчание, которое прервала Карен.
   Карен. Что необходимо ему, а значит, и сценарию, так это наличие человека, который дал бы ему пинка, заставил действовать. Я думаю о женщине, над которой издевался Рокси. Она знает его жизнь, его привычки, знает, что он занимается чем-то незаконным. Также знает, что он садится за руль, хотя ему запрещено. В противном случае, кто подсказал Лавджою идею проследить за ним? Она приходит к Лавджою и все выкладывает. Давай достанем этого сукина сына. Поймаем его за рулем. Как по сценарию зовут эту шлюху?
   Гарри. Лола.
   Карен. Лавджой, Илона, Лола… Перестань. Назови ее, ну… Пегги. Из рабочих, но умненькая. Из большой семьи, которую ей нужно поддерживать материально. Работает всю жизнь… Рокси любит снимать порнофильмы и показывать их своим друзьям. Накачивает Пегги и снимает голой. Она узнает об этом, сжигает пленку, он ее избивает… То есть ситуация не должна быть именно такой, как я описала, но подобной, наиболее выгодной для фильма. Необходимо ее личное участие. Откуда взялась видеокамера? Принадлежала Рокси, а она украла ее… Понимаете, к чему я вас подвожу?
   Илейн. Ты на верном пути.
   Гарри. Да, но это история девушки, а не Лавджоя.
   Карен. Побочная сюжетная линия. Мы рассматриваем мотивировку, что заставило Лавджоя действовать.
   Гарри. А я рассматриваю сценарий в том виде, в котором он был написан и понравился Майклу Уиру.
   Илейн. Господи, Майкл…
   Чили заметил, как она бросила взгляд на Карен.
   Гарри. Илейн, Майкл прочел его и потерял голову. Почему? Потому что это сценарий о жизни. Он всеобъемлющий, он об общечеловеческих чувствах и ценностях. Но Майкл не притронется к нему, если это не будет история жизни его героя. Майкл слишком велик для этого, он выше самой идеи.
   Илейн. Мистера Нерешительность невозможно связать обязательствами. Я люблю его, но он хуже, чем Хоффман и Редфорд, вместе взятые, да и стоит меньше. Ты же знаешь, как он обычно поступает. Сажает своего писателя, который каждые несколько месяцев выдает новую версию сценария. Потом приводит своего режиссера, который испытывает благоговейный трепет перед Майклом и потому, если, конечно, картина снята, совершает самую непростительную ошибку – допускает Майкла к монтажу. Бюджет превышен, сроки выхода на экран все время переносятся, монтаж продолжается вечно, а Майкла постоянно что-то не устраивает.
   Гарри. И все равно игра стоит свеч, если он согласится.
   Клейн. Почему ты не пришел ко мне с хорошей идеей научно-фантастического фильма или фильма ужасов? С чем-нибудь оригинальным? Без всяких там полоумных тинэйджеров и персонажей комиксов. С драмой, наконец, если она нетрадиционна, загадочна, но реальна. Мне хочется открыть новых актеров, сделать что-то непохожее.
   Чили заметил, что она смотрит на него поверх очков и клубов дыма от сигареты.
   Илейн. Мистер Палмер, а вы что думаете о Майкле Уире?
   – Думаю, он – великий актер, и вы можете уговорить его сделать этот фильм. Вчера вечером я разговаривал с ним, и он сказал, что герой ему очень нравится.
   Всех это сообщение явно заинтересовало.
   – Майклу понравилась также идея ввести новую женскую роль и переделать концовку, но он все равно считает, что к началу второго акта фильм становится второсортным.
   Илейн. То есть как только он сам исчезает с экрана.
   – В основном он говорил о визуальной структуре, тематической направленности, о том, чего нужно избежать, чтобы фильм не стал похожим на другие.
   Илейн. Вы знаете Майкла?
   – Знаю девушку, с которой он живет. Она меня представила.