Страница:
Чили уже приготовился к тому, что она захочет прижаться к нему, как всегда поступали другие женщины после акта любви, однако она осталась на своей половине кровати и некоторое время лежала молча. Даже темнота вокруг них изменилась, стала темнотой для сна, а не для любви. «Ну и замечательно», – подумал он, хотя ожидал чего-то большего. И он совсем удивился, услышав ее голос:
– Я наблюдала за тобой.
– Я заметил.
– Из тебя получился бы неплохой актер. Знаю, иногда ты играешь, но стараешься делать это незаметно.
– Думаешь, я притворялся?
– Только не сейчас.
– Значит, меня пробовали на роль?
– Мы занимались любовью, потому что так хотели. И это единственная причина.
– Да, но ты наблюдала за мной.
– Всего одну минутку.
– Минутку? А по-моему, гораздо дольше.
– Почему ты злишься? Я только сказала, что из тебя получился бы неплохой актер. Ты все неправильно понял.
– Не люблю, когда за мной наблюдают.
– Тогда у тебя могут возникнуть проблемы.
– Почему?
– В случае если ты захочешь стать актером.
– А я говорил, что хочу?
– Не хочешь, не надо.
Они помолчали.
– Вряд ли я способен стать кинозвездой, скорее – характерным актером.
– Давай поговорим утром, я так устала.
– Знаешь, кто пойдет смотреть фильм с моим участием? Мать и пара тетушек. Может, еще Томми заявится, чтобы посмеяться.
Карен ничего не ответила, давая понять, что разговор окончен.
Он видел себя в некоторых фильмах с Де Ниро. Возможно, мог бы сыграть крутого парня, как Аль Пачино… Но совершенно не представлял себя, например, в том фильме, где троим оболтусам оставили ребенка. Эти великовозрастные придурки понятия не имеют, как за ним ухаживать, поэтому только и делают, что пытаются выглядеть остроумными. Только и могут, что глаза таращить. Но зрителям подобное дерьмо нравится, они валом валят на такие фильмы. Впрочем, наверное, сыграть этакого милашку весьма непросто.
Какую роль он еще может исполнить? Самого себя? Ростовщика?
Нет, если он попытается сыграть самого себя, у него ничего не получится, потому что играть не так просто, как кажется. Это он уже понял. Нет, ему нужно…
– Я совсем забыла, тебе звонил Медведь, – раздался голос Карен из темноты.
– Да? – Чили почему-то не удивился. – Что он хотел?
– Оставил номер.
– Позвоню ему утром.
Медведь подождет. Сейчас нужно думать о концовке и о названии. «Контракт с Майклом»? Нет, это реальная жизнь, а не кино. Последнее время он все время их путает – «Голливудские приключения Чили» и эту, настоящую…
– Если он пил всю ночь… – Чили помедлил, прежде чем договорить. – Значит, должен был уже вырубиться. За руль бы он не полез.
– Можешь сам спросить, как он там развлекается. Он тебя ждет.
Она повернулась, взбила подушки и легла.
– Насколько я знаю Гарри, увидев тебя, он изобразит удивление: «О, я тебя разбудил? Прости, прости…» То, что произошло во время обеда, не забыто, лишь отложено на время. Гарри пытается остаться на плаву. Пять часов назад он наконец понял, что его проект мертв. Значит, стоит попытаться заполучить кусок твоего пирога, да побыстрее. Он предложит себя в качестве продюсера…
– Ну, не знаю. – Чили пытался расслышать другие звуки, не только телевизор.
Но Карен не умолкала:
– Он привлечет к работе писателя, наверное, Мюррея, будет вести все переговоры. Сюжет он уже обдумал, иначе не приперся бы сюда в половине пятого утра. Скажет, что не терпелось рассказать тебе. А на самом деле решил просто отомстить. Он все еще считает, что ты украл у него Майкла; к тому же – а это я знаю точно – ему не понравится то, что мы вместе.
Чили все это терпеливо выслушал, после чего заметил:
– Вряд ли это Гарри.
Эти слова заставили Карен на время умолкнуть и дали ему возможность прислушаться к звукам, доносящимся снизу. Он услышал выстрелы, резкий визг рикошета, когда пули отскакивают от камней.
– Если это не Гарри… – начала Карен.
– Точно не знаю. Надеюсь, права ты, а не я. Вестерн. Вот голос Джона Уэйна. Джон Уэйн разговаривает с Дином Мартином – Дин Мартин слыл самым непохожим на ковбоя актером. Вставая с кровати, Чили сказал Карен:
– По-моему, это «Рио-Браво».
Он специально дождался поздней ночи, чтобы его никто не увидел, чтобы не наткнуться на какого-нибудь запоздалого гуляку. Обычно люди в этом городе ложатся спать рано, но некоторые любят ходить на вечеринки и возвращаться оттуда вдрызг пьяными. Четыре часа ночи – самое тихое время. Здесь он сидел с двадцати минут пятого. Черт, если Чили Палмер не спустится в течение двух минут, придется самому отправиться на его поиски.
– Ты собираешься спускаться? – спросила Карен через минуту.
Он повернулся к ней:
– Не знаю.
– Значит, пойду я. – Карен вскочила с кровати. – Ты ничуть не лучше Гарри.
Она быстро натянула толстый свитер и джинсы. Сейчас она выглядела лет на двадцать, не больше. Когда Карен подошла к двери, Чили положил ей руку на плечо:
– А если это не Гарри?
– То есть сюда явился кто-то посторонний и решил выкинуть точно такую же шутку?
Ему понравился ее спокойный голос.
– Думаю, Гарри мог рассказать все Кэтлетту, и там сидит именно он.
– О, – выдала Карен, то ли соглашаясь, то ли нет, – он не понял.
– Или Кэтлетт послал сюда кого-нибудь. У тебя есть пистолет? Сгодится любой.
Карен покачала головой:
– Я могу позвонить в полицию.
– Так и стоит поступить, но сначала дозвонись Гарри, проверь, дома ли он.
Она вернулась к кровати, присела на край, взяла телефон и набрала номер Гарри. Подождав несколько минут, она подняла глаза:
– Дома его нет.
– Или вырубился и спит.
– Это Гарри, я уверена. Решил тебе отомстить.
Возможно, хотя Чили так не считал. Месть, по его мнению, должна заставлять человека все время оглядываться, держать в напряжении, ведь он понятия не имеет, что и когда с ним может приключиться. Чили очень хотелось поверить Карен. Гарри просто решил подшутить. Она ведь гораздо лучше знает его. Он настолько поверил ее словам, что сказал:
– Хорошо, я иду. Постараюсь бесшумно подкрасться по лестнице.
Он посмотрел через дверь на огромное открытое пространство, распростершееся между полом и высоким куполообразным потолком над лестницей и верхней площадкой.
– Стой здесь у перил, хорошо? Отсюда видна дверь кабинета. Сюрпризы мне не нужны. Заметишь что-нибудь, дай мне знать.
– Как?
– Я буду следить за тобой.
Чили же сказал, что кричала она замечательно и что ей надо сниматься в кино.
– Может, полицию вызвать? – предложила она потом, но он ответил, что пока не надо, хотя и не объяснил почему.
Они спустились вниз, прошли на кухню. Карен выключила телевизор в кабинете, включила свет. Чили немного постоял в холле, затем тоже вошел, качая головой, и тут она заметила его лиловую футболку с золотой надписью.
– Ты говорила, что мне звонил Медведь.
Она кивнула в сторону стойки:
– Номер рядом с телефоном. – Она проводила его взглядом. – У меня есть похожая футболка, только белая.
– Я знаю.
– И поэтому купил такую же?
Она смотрела, как он снимает трубку, набирает номер.
– Медведь? Говорит Чили Палмер. – Он помолчал несколько секунд. – Да, он уже пытался. Да, только где он живет? – Пауза. – Найду.
Где-то с минуту он слушал то, что ему говорит Медведь, после чего сказал:
– Это тебе решать. – И повесил трубку.
– Ты не ответил, ты поэтому купил футболку?
– Наверно, да.
Он собрался уходить.
– Поедешь к Кэтлетту домой? Зачем?
– Я двенадцать лет жил, ожидая, что в любую секунду мне могут дать по башке. Не самый приятный опыт.
– А что хотел Медведь?
– Он встретится со мной там.
27
– Я наблюдала за тобой.
– Я заметил.
– Из тебя получился бы неплохой актер. Знаю, иногда ты играешь, но стараешься делать это незаметно.
– Думаешь, я притворялся?
– Только не сейчас.
– Значит, меня пробовали на роль?
– Мы занимались любовью, потому что так хотели. И это единственная причина.
– Да, но ты наблюдала за мной.
– Всего одну минутку.
– Минутку? А по-моему, гораздо дольше.
– Почему ты злишься? Я только сказала, что из тебя получился бы неплохой актер. Ты все неправильно понял.
– Не люблю, когда за мной наблюдают.
– Тогда у тебя могут возникнуть проблемы.
– Почему?
– В случае если ты захочешь стать актером.
– А я говорил, что хочу?
– Не хочешь, не надо.
Они помолчали.
– Вряд ли я способен стать кинозвездой, скорее – характерным актером.
– Давай поговорим утром, я так устала.
– Знаешь, кто пойдет смотреть фильм с моим участием? Мать и пара тетушек. Может, еще Томми заявится, чтобы посмеяться.
Карен ничего не ответила, давая понять, что разговор окончен.
Он видел себя в некоторых фильмах с Де Ниро. Возможно, мог бы сыграть крутого парня, как Аль Пачино… Но совершенно не представлял себя, например, в том фильме, где троим оболтусам оставили ребенка. Эти великовозрастные придурки понятия не имеют, как за ним ухаживать, поэтому только и делают, что пытаются выглядеть остроумными. Только и могут, что глаза таращить. Но зрителям подобное дерьмо нравится, они валом валят на такие фильмы. Впрочем, наверное, сыграть этакого милашку весьма непросто.
Какую роль он еще может исполнить? Самого себя? Ростовщика?
Нет, если он попытается сыграть самого себя, у него ничего не получится, потому что играть не так просто, как кажется. Это он уже понял. Нет, ему нужно…
– Я совсем забыла, тебе звонил Медведь, – раздался голос Карен из темноты.
– Да? – Чили почему-то не удивился. – Что он хотел?
– Оставил номер.
– Позвоню ему утром.
Медведь подождет. Сейчас нужно думать о концовке и о названии. «Контракт с Майклом»? Нет, это реальная жизнь, а не кино. Последнее время он все время их путает – «Голливудские приключения Чили» и эту, настоящую…
* * *
Наверно, он тоже услышал шум – ведь что-то разбудило его еще до того, как Карен сказала: «Господи, нет, только не это». Чили повернулся на спину и стал смотреть на тусклый прямоугольник на потолке. «Это Гарри», – заявила Карен. Он слышал едва различимые голоса, как будто по телевизору в кабинете показывают кино. «Гарри решил выкинуть тот же фокус. Нажрался, и ему в голову пришла эта чудесная мысль». Карен села, он увидел ее лицо и грудь в профиль. Это тоже следовало запомнить. Часы за ее спиной показывали время: «4.36».– Если он пил всю ночь… – Чили помедлил, прежде чем договорить. – Значит, должен был уже вырубиться. За руль бы он не полез.
– Можешь сам спросить, как он там развлекается. Он тебя ждет.
Она повернулась, взбила подушки и легла.
– Насколько я знаю Гарри, увидев тебя, он изобразит удивление: «О, я тебя разбудил? Прости, прости…» То, что произошло во время обеда, не забыто, лишь отложено на время. Гарри пытается остаться на плаву. Пять часов назад он наконец понял, что его проект мертв. Значит, стоит попытаться заполучить кусок твоего пирога, да побыстрее. Он предложит себя в качестве продюсера…
– Ну, не знаю. – Чили пытался расслышать другие звуки, не только телевизор.
Но Карен не умолкала:
– Он привлечет к работе писателя, наверное, Мюррея, будет вести все переговоры. Сюжет он уже обдумал, иначе не приперся бы сюда в половине пятого утра. Скажет, что не терпелось рассказать тебе. А на самом деле решил просто отомстить. Он все еще считает, что ты украл у него Майкла; к тому же – а это я знаю точно – ему не понравится то, что мы вместе.
Чили все это терпеливо выслушал, после чего заметил:
– Вряд ли это Гарри.
Эти слова заставили Карен на время умолкнуть и дали ему возможность прислушаться к звукам, доносящимся снизу. Он услышал выстрелы, резкий визг рикошета, когда пули отскакивают от камней.
– Если это не Гарри… – начала Карен.
– Точно не знаю. Надеюсь, права ты, а не я. Вестерн. Вот голос Джона Уэйна. Джон Уэйн разговаривает с Дином Мартином – Дин Мартин слыл самым непохожим на ковбоя актером. Вставая с кровати, Чили сказал Карен:
– По-моему, это «Рио-Браво».
* * *
Кэтлетт сидел в темноте, включив огромный телевизор на полную громкость. Точь-в-точь как Чили. Только показывали кино, а не шоу Дэвида Леттермана, к тому же в руке у Кэтлетта, лежащей на столе, был зажат пистолет Ронни, «хардболлер» сорок пятого калибра. Дуло смотрело в сторону приоткрытой двери. Кино с Джоном Уэйном, кажется, называлось «Эльдорадо», сейчас как раз завязалась крутая перестрелка, звук оглушал, но Кэтлетт не стал убавлять громкость – он хотел, чтобы Чили Палмер услышал грохот и спустился вниз, думая, что это Гарри решил над ним подшутить. Кэтлетт предварительно позвонил Гарри, чтобы удостовериться, что он дома, а не здесь, и, выждав бесчисленное множество гудков, уже собирался вешать трубку, когда наконец в наушнике раздался невнятный голос. Нажрался как сволочь, и Кэтлетт посоветовал ему ложиться спать, чтобы не упасть и не пораниться. Теперь оставалось сделать то, зачем он сюда пришел. Кэтлетт дождется, когда Чили Палмер войдет в дверь, даже позволит ему сказать несколько слов, но сам ничего не ответит. Затем последуют выстрелы – один, два, сколько потребуется. И отход тем же путем, которым пришел, – через незапертую дверь в патио.Он специально дождался поздней ночи, чтобы его никто не увидел, чтобы не наткнуться на какого-нибудь запоздалого гуляку. Обычно люди в этом городе ложатся спать рано, но некоторые любят ходить на вечеринки и возвращаться оттуда вдрызг пьяными. Четыре часа ночи – самое тихое время. Здесь он сидел с двадцати минут пятого. Черт, если Чили Палмер не спустится в течение двух минут, придется самому отправиться на его поиски.
* * *
Чили надел штаны и туфли, потом достал купленную в аэропорту футболку «Лейкерс», которую захватил, чтобы надеть специально для Ка-рен. Однако продемонстрировать ее не успел. Поднявшись наверх, они сразу завалились в постель, и ему стало не до футболки. Футболка оказалась ему впору, хотя Карен, наверное, ничего не видела в темноте. Он подошел к двери спальни и прислушался. Определенно «Рио-Браво».– Ты собираешься спускаться? – спросила Карен через минуту.
Он повернулся к ней:
– Не знаю.
– Значит, пойду я. – Карен вскочила с кровати. – Ты ничуть не лучше Гарри.
Она быстро натянула толстый свитер и джинсы. Сейчас она выглядела лет на двадцать, не больше. Когда Карен подошла к двери, Чили положил ей руку на плечо:
– А если это не Гарри?
– То есть сюда явился кто-то посторонний и решил выкинуть точно такую же шутку?
Ему понравился ее спокойный голос.
– Думаю, Гарри мог рассказать все Кэтлетту, и там сидит именно он.
– О, – выдала Карен, то ли соглашаясь, то ли нет, – он не понял.
– Или Кэтлетт послал сюда кого-нибудь. У тебя есть пистолет? Сгодится любой.
Карен покачала головой:
– Я могу позвонить в полицию.
– Так и стоит поступить, но сначала дозвонись Гарри, проверь, дома ли он.
Она вернулась к кровати, присела на край, взяла телефон и набрала номер Гарри. Подождав несколько минут, она подняла глаза:
– Дома его нет.
– Или вырубился и спит.
– Это Гарри, я уверена. Решил тебе отомстить.
Возможно, хотя Чили так не считал. Месть, по его мнению, должна заставлять человека все время оглядываться, держать в напряжении, ведь он понятия не имеет, что и когда с ним может приключиться. Чили очень хотелось поверить Карен. Гарри просто решил подшутить. Она ведь гораздо лучше знает его. Он настолько поверил ее словам, что сказал:
– Хорошо, я иду. Постараюсь бесшумно подкрасться по лестнице.
Он посмотрел через дверь на огромное открытое пространство, распростершееся между полом и высоким куполообразным потолком над лестницей и верхней площадкой.
– Стой здесь у перил, хорошо? Отсюда видна дверь кабинета. Сюрпризы мне не нужны. Заметишь что-нибудь, дай мне знать.
– Как?
– Я буду следить за тобой.
* * *
Пора. Кэтлетт встал из-за стола, огромный «хардболлер» в его руке был готов выстрелить. Он прошел мимо огромного экрана, на котором Джон Уэйн и Дин Мартин расстреливали плохих парней и уворачивались от пуль, с визгом отскакивающих от стен, а плохие парни падали, ломая хлипкие перила. «Эльдорадо», так называется этот фильм. Неплохое звуковое сопровождение для предстоящего дела. Громко – но «хардболлер» выстрелит громче, когда Кэтлетт наставит его на Чили Палмера. Стуча каблуками по плиткам, Кэтлетт вышел из кабинета в холл и повернулся лицом к лестнице. Задрав голову, поднял глаза на перила, огибающие открытую часть второго этажа, потом скользнул взглядом по лестнице и замер, заметив что-то на полпути, какую-то темную тень на фоне светлой стены. Нужно было срочно решать, Чили Палмер это или его баба. Кэтлетт решил, что это Чили Палмер, хотя, в принципе, он настолько далеко зашел, что намеревался положить обоих. Кэтлетт поднял «хардболлер», успел прицелиться в тень, но тут из темноты раздался крик, заполнивший весь дом, пронзивший его насквозь, и тогда он начал стрелять, стрелять в тень, упавшую плашмя на ступени, а крик все не прекращался и не прекращался. Преследуемый этим ужасным воплем, Кэтлетт, забыв обо всем на свете, выскочил на улицу и помчался прочь от дома.* * *
– Я так лет десять не кричала, – призналась Карен, словно удивляясь, что за долгие годы не потеряла свой дар.Чили же сказал, что кричала она замечательно и что ей надо сниматься в кино.
– Может, полицию вызвать? – предложила она потом, но он ответил, что пока не надо, хотя и не объяснил почему.
Они спустились вниз, прошли на кухню. Карен выключила телевизор в кабинете, включила свет. Чили немного постоял в холле, затем тоже вошел, качая головой, и тут она заметила его лиловую футболку с золотой надписью.
– Ты говорила, что мне звонил Медведь.
Она кивнула в сторону стойки:
– Номер рядом с телефоном. – Она проводила его взглядом. – У меня есть похожая футболка, только белая.
– Я знаю.
– И поэтому купил такую же?
Она смотрела, как он снимает трубку, набирает номер.
– Медведь? Говорит Чили Палмер. – Он помолчал несколько секунд. – Да, он уже пытался. Да, только где он живет? – Пауза. – Найду.
Где-то с минуту он слушал то, что ему говорит Медведь, после чего сказал:
– Это тебе решать. – И повесил трубку.
– Ты не ответил, ты поэтому купил футболку?
– Наверно, да.
Он собрался уходить.
– Поедешь к Кэтлетту домой? Зачем?
– Я двенадцать лет жил, ожидая, что в любую секунду мне могут дать по башке. Не самый приятный опыт.
– А что хотел Медведь?
– Он встретится со мной там.
27
Кэтлетт, чтобы поднять настроение, поставил записи Марвина Гэя, и по дому разнеслись звуки песни «Я буду проклят». Солнце еще не взошло, веранда была едва освещена.
На этой кассете были собраны любимые песни Кэтлетта с других кассет и пластинок. Здесь был государственный гимн «Усыпанный звездами стяг» в исполнении Марвина Гэя и «Слишком высоких гор не бывает», которую пел он же, но вместе с покойным Тамми Террелом. Сейчас оба были покойниками – Марвин Гэй, принц Мотортауна, был застрелен собственным отцом в пылу ссоры. Какая утрата! А ты не можешь пристрелить мужика, который, в отличие от Марвина, это заслужил.
Кто же был на лестнице, Чили Палмер или женщина? Он чуть помедлил с выстрелом, пытаясь разобраться, а потом раздался этот жуткий крик. Такой вопль он последний раз слышал, когда смотрел «Гнусных тварей». Это явила свое дарование Карен Флорс, значит, на лестнице был Чили Палмер, может быть, он даже попал в него, и дело сделано, ведь Чили Палмер упал – или мертвый… или специально, спасаясь от пуль. Эти мысли по пути домой не давали ему покоя. Он понимал, что Карен Флорс, как только перестанет кричать, обязательно позвонит в полицию. Он даже стер с пистолета отпечатки пальцев и уже хотел выбросить ствол в траву на обочине Лорел-Кэньон, но в последний момент передумал.
Вернувшись домой, он поставил машину в гараж, сменил черный комбинезон гонщика на белый шелковый халат и босым принялся ходить по квартире. Разобрал постель и смял простыни, взъерошил волосы, потом причесал их. Марвин Гэй пел «Сексуальное утешение», когда Кэтлетт услышал шум подъехавшей к дому машины. Он сразу же подумал о легавых. Но в такое время подписанного судьей ордера на обыск у них быть не может, поэтому по поводу пистолета он беспокоиться не стал и зашлепал к входной двери с видом невинного, только что проснувшегося человека. Машина оказалась не легковой – когда погасли направленные на дом фары, он увидел припаркованный фургон и идущего к двери Медведя с чемоданом в руке.
Недовольно бурча, Кэтлетт впустил его.
– Ты что, не знаешь который час? Что подумают соседи?
– Мне не терпится избавиться вот от этого, – пояснил Медведь, протягивая ему клетчатый чемодан «Блэк Уотч», привезенный Йайо. – Я заезжал к тебе вечером, сразу после твоего звонка, но тебя не оказалось дома. Я даже зашел в дом, чтобы оставить это дерьмо, но потом подумал, лучше будет отдать тебе лично, чтобы ты сам проверил. Здесь все, кроме того, что Ронни увез в Палм-Дезерт.
– Погоди, ты вечером был у меня дома?
– Ты что, плохо стал слышать?
Этот перекачанный каскадер вздумал хамить. Кэтлетту показалось это странным.
– Медведь, почему ты так со мной разговариваешь? Мы с тобой чудесно ладили, почти никогда не спорили. Я даже считал тебя своим другом.
– С лестницы вместо тебя падал я, так ты хочешь, чтобы я же и в тюрягу сел? На хрена мне такой друг.
– Что? – Кэтлетт недоуменно поднял брови. – Ты воспринял всерьез мой базар по телефону? Я ж просто пошутил. Ты, наверное, испугался, когда я назвал себя подленьким говнюком… Перестань, ну да, раньше я тебе такого не говорил…
– А ты и есть говнюк, говорил ты это или нет. И прямо хочу сказать, я тебе не верю. Проверяй чемодан и не говори потом, что я якобы что-то спер.
Кэтлетт увидел, что Медведь кладет чемодан на пол и становится на колени, чтобы открыть молнию.
– Восемь кило, верно?
– Верно. Хочешь получить расписку? – предложил он Медведю, закрывающему чемодан. – Кстати, песня очень в тему. Это Марвин Гэй «Не правда ли, странно»… Вот и я думаю, не странно ли это? Приперся в такое время, подождать не мог, что ли? И почему ты ни о чем не спрашиваешь?
Кэтлетт смотрел, как эта туша в цветастой рубашке поднимается на ноги.
– Ты не спросил, удалось ли мне без твоей помощи влезть в дом этой бабы. И сделал ли я то, что собирался.
– И так ясно, что не сделал, – фыркнул Медведь, – иначе выложил бы все, как только я пришел, а потом понес бы всякое дерьмо о том, что я тоже замешан и должен держать язык за зубами.
Кэтлетт был несколько удивлен, но поведение Медведя уже не казалось ему странным – он понял ход его мыслей.
– Я тебе абсолютно серьезно сказал, что завязываю.
Ну да, все точно…
– Слушай, чем я-то тебя не устраиваю? Ты ведь говорил с Чили Палмером? Уже после того, как завязал. Когда это было? Вчера вечером? Сегодня утром?
Медведь ничего не ответил, но Кэтлетт и так обо всем догадался. Достаточно было увидеть хитрую ухмылку на лице этого жирного тупицы. Медведь пришел потому, что вот-вот сюда должен подъехать Чили Палмер.
– Медведь, я рад, что ты нашел время заглянуть ко мне.
Кэтлетт прошел в спальню, достал пистолет сорок пятого калибра и сунул его в карман халата, вернее, сунул туда руку с пушкой – слишком тяжелым и большим был ствол. Тут до его слуха донеслись два звука – в строгой последовательности, как по сценарию.
К дому подъехала машина.
И Марвин Гэй запел «Усыпанный звездами стяг». Запись была сделана в «Форуме» перед игрой всех звезд НБА. Это был вариант в стиле соул под аккомпанемент барабанов. Совсем неплохо для начала шоу в лучах восходящего солнца. Пение Марвина вдохновляло Кэтлетта, придавало особый настрой, призывало действовать хладнокровно.
– Так это и есть один из тех домов, которые болтаются над ущельем.
Он имел в виду, если смотреть с Лорел-Кэньон-драйв. Никакого ответа.
Он повернулся к дверям на веранду спиной. Гавайский Медведь стоял рядом с чемоданом, мистер Кэтлетт с руками в карманах халата был рядом, где-то в этой белой гостиной играла музыка. В пять тридцать утра все еще было бесцветным. Белый ковер на полу, белая секционная мебель в форме квадрата, белые картины на стенах, которые в другое время суток были бы цветными. Зеленые растения, сейчас кажущиеся просто темными, темный чемодан на полу, темное лицо Кэтлетта, его темные босые ноги на белом ковре. Наверняка соврет, что не выходил из дома. Чили хотел было заговорить, но вдруг понял: Господи, да это же государственный гимн, только какой-то придурок сделал из него блюз.
Усилием воли Чили снова заставил себя думать о Кэтлетте и начал:
– В меня уже стреляли, один раз – случайно, два – умышленно. Но я все еще жив и буду жить так долго, сколько захочу. А это значит, что ты должен убраться – подальше от меня и Гарри. Если ты все поймешь правильно, мне не придется выбрасывать тебя с этого балкона.
– Ты имеешь в виду вот этот балкон? – Он подошел к Чили поближе. – Это – моя веранда, друг. И если ты настроен на грубый разговор, сойди с моего ковра, за который я заплатил по семьдесят баксов за ярд, не хочу его пачкать.
Если бы этот парень и дальше таращился на него, Кэтлетту пришлось бы показать пистолет, но Чили безропотно вышел на веранду и почему-то уставился на дорогу в Вэлли, взбирающуюся вверх по скалам. Кэтлетт взглянул на Медведя, предлагая тому тоже выйти на веранду.
– Говоришь, в тебя уже стреляли? Верю, не могу только понять, почему ты жив.
– Повезло, но испытывать судьбу еще раз не собираюсь. Вот скажи, что мне делать? Идти к легавым и жаловаться? Я читал в газете, что одного парня баба грохнула и зарыла в пустыне только потому, что он вышиб ее из какой-то киношной сделки. Я был просто поражен – из-за какого-то вшивого кино. А потом засомневался, подумал: вполне возможно, если ставки высоки. А когда сам оказался в подобной ситуации и ты начал палить в меня, решил – о да, еще как возможно. Но я остаюсь, а ты уходишь. Понимаешь? Будет только так, и не иначе.
– Того парня грохнули из-за фильма с бюджетом больше сорока миллионов, – промолвил Кэтлетт. – Но знаешь что? Фильм провалился, и все потеряли деньги. Ставки высоки, однако высок и риск. А тебя с дороги я все равно уберу.
Марвин Гэй подошел уже к «родине храбрецов», к самому концу гимна, и Кэтлетт ощутил желание поторопиться, поскорее покончить со всем этим. Пора доставать пистолет – что он и сделал – и направлять его на Чили Палмера, стоящего в центре веранды.
– Ты ворвался в мой дом, и у меня есть свидетель. – Он взглянул на Медведя. – Или соучастник, мне все равно.
Чили Палмер выглядел глупо в этой лиловой футболке и костюмных брюках.
– Только на этот раз без звуковых эффектов. Без Джона Уэйна и Дина Мартина, палящих в плохих ребят в «Эльдорадо».
– Это было «Рио-Браво», – сказал Чили.
Чили не знал, поверил ему Кэтлетт или нет, но он-то был прав. Он выиграл у Томми Карло пять баксов, когда они поспорили, в каком фильме снимался Дин Мартин. Хотел даже сказать Кэтлетту, но сейчас того это вряд ли интересовало. Поэтому он снова переключился на сегодняшнюю ситуацию:
– Ладно, твоя взяла. Я возвращаюсь в Майами, ты становишься киномагнатом. Никогда не спорю с человеком, наставившим на меня ствол. – Такого огромного пистолета он никогда не видел. – Уеду сегодня. Если хочешь, можешь даже посмотреть, как сажусь в самолет.
Кэтлетт не опустил пистолет, но взгляд его стал довольно спокойным, и Чили даже подумал, что он вот-вот скажет: «О'кей, вали отсюда». Потом, может, пригрозит, мол, если я тебя еще когда-нибудь увижу…
Но тут в разговор вмешался этот долбаный Медведь:
– Давай, Кэт, стреляй. Я – свидетель.
На глазах у Чили ствол поднялся на несколько дюймов и уставился ему прямо в грудь.
– Не стоит, – промолвил он. – Точно тебе говорю.
А этот Медведь, что он делает? Хватает Кэтлетта за руку и говорит:
– Нужно все обставить, как следует. Подготовить легенду для легавых. Если уж я в этом участвую, давай все сделаем как в кино. Ты стоишь здесь, он идет на тебя. Ты не хочешь в него стрелять, и он это знает. Поэтому ты пятишься задом и откладываешь выстрел до тех пор, пока у тебя не остается другого выбора.
– Чтобы потом сказать: «Я его предупреждал, офицер», – включился в игру Кэтлетт. – «Но он все шел и шел на меня…» Послушай, у него должно быть оружие, хотя бы нож.
– Потом подложим. Он стоит здесь… – Медведь схватил Чили за плечи и отвел на два шага назад, к двери, после чего махнул рукой Кэтлетту. – Перейди сюда. Хорошо. Теперь начинай пятиться. Давай.
– Ты так делал в кино, да? – спросил Кэтлетт.
– Ты иди к нему, – велел Медведь Чили.
Чили не двинулся с места:
– Ты что, с ума сошел?
Он попытался вывернуться и смыться, но Медведь крепко держал его за плечи.
– Так, хорошо, – кивнул Медведь Кэтлетту. – Понимаешь, зачем мы это делаем? Чтобы ты мог потом рассказать, как все было на самом деле. Шаг за шагом.
Чили увидел, что Кэтлетт, стоявший в пяти шагах от перил на фоне Лаурел-Кэньон, кивнул.
– За меня не беспокойся.
– Итак, я скажу: «Начали» – и отскочу. Подожди пару секунд и отступай к перилам, только быстро, как будто в отчаянии. Схватись за перила одной рукой и прижмись к ним спиной, как будто упираясь. И возьми пистолет обеими руками. Готов?
Кэтлетт, повернувшись вполоборота, кивнул.
– Начали!
Чили хотел вывернуться, нырнуть в гостиную, но за спиной высился Медведь, его ручищи крепко сжимали его, и он не мог вырваться, не мог пошевелиться, потому что не шевелился Медведь, который почему-то даже не попытался «выйти из кадра».
Поэтому Чили смотрел прямо на Кэтлетта, он видел, как тот сделал два шага назад, одной рукой нащупал перила, выставив вперед пистолет, сделал еще шаг – но почему-то не остановился, а полетел вниз, вместе с перилами, зависнув на мгновение в воздухе и будто хватаясь за пустоту.
Парень, певший государственный гимн, перешел к «Слишком высоких гор не бывает». «Здесь он не очень прав», – подумал Чили, подойдя к краю веранды и посмотрев вниз. Футами ста ниже, среди чахлых кустов, он увидел неподвижно лежащего Кэтлетта в белом халате. Медведь подошел и встал рядом.
– Черт возьми, как это могло случиться? – удивился Чили.
Медведь принялся доставать из карманов старые болты и гайки. Вытерев об рубашку, он бросил их в пропасть.
– Сам понять не могу.
На этой кассете были собраны любимые песни Кэтлетта с других кассет и пластинок. Здесь был государственный гимн «Усыпанный звездами стяг» в исполнении Марвина Гэя и «Слишком высоких гор не бывает», которую пел он же, но вместе с покойным Тамми Террелом. Сейчас оба были покойниками – Марвин Гэй, принц Мотортауна, был застрелен собственным отцом в пылу ссоры. Какая утрата! А ты не можешь пристрелить мужика, который, в отличие от Марвина, это заслужил.
Кто же был на лестнице, Чили Палмер или женщина? Он чуть помедлил с выстрелом, пытаясь разобраться, а потом раздался этот жуткий крик. Такой вопль он последний раз слышал, когда смотрел «Гнусных тварей». Это явила свое дарование Карен Флорс, значит, на лестнице был Чили Палмер, может быть, он даже попал в него, и дело сделано, ведь Чили Палмер упал – или мертвый… или специально, спасаясь от пуль. Эти мысли по пути домой не давали ему покоя. Он понимал, что Карен Флорс, как только перестанет кричать, обязательно позвонит в полицию. Он даже стер с пистолета отпечатки пальцев и уже хотел выбросить ствол в траву на обочине Лорел-Кэньон, но в последний момент передумал.
Вернувшись домой, он поставил машину в гараж, сменил черный комбинезон гонщика на белый шелковый халат и босым принялся ходить по квартире. Разобрал постель и смял простыни, взъерошил волосы, потом причесал их. Марвин Гэй пел «Сексуальное утешение», когда Кэтлетт услышал шум подъехавшей к дому машины. Он сразу же подумал о легавых. Но в такое время подписанного судьей ордера на обыск у них быть не может, поэтому по поводу пистолета он беспокоиться не стал и зашлепал к входной двери с видом невинного, только что проснувшегося человека. Машина оказалась не легковой – когда погасли направленные на дом фары, он увидел припаркованный фургон и идущего к двери Медведя с чемоданом в руке.
Недовольно бурча, Кэтлетт впустил его.
– Ты что, не знаешь который час? Что подумают соседи?
– Мне не терпится избавиться вот от этого, – пояснил Медведь, протягивая ему клетчатый чемодан «Блэк Уотч», привезенный Йайо. – Я заезжал к тебе вечером, сразу после твоего звонка, но тебя не оказалось дома. Я даже зашел в дом, чтобы оставить это дерьмо, но потом подумал, лучше будет отдать тебе лично, чтобы ты сам проверил. Здесь все, кроме того, что Ронни увез в Палм-Дезерт.
– Погоди, ты вечером был у меня дома?
– Ты что, плохо стал слышать?
Этот перекачанный каскадер вздумал хамить. Кэтлетту показалось это странным.
– Медведь, почему ты так со мной разговариваешь? Мы с тобой чудесно ладили, почти никогда не спорили. Я даже считал тебя своим другом.
– С лестницы вместо тебя падал я, так ты хочешь, чтобы я же и в тюрягу сел? На хрена мне такой друг.
– Что? – Кэтлетт недоуменно поднял брови. – Ты воспринял всерьез мой базар по телефону? Я ж просто пошутил. Ты, наверное, испугался, когда я назвал себя подленьким говнюком… Перестань, ну да, раньше я тебе такого не говорил…
– А ты и есть говнюк, говорил ты это или нет. И прямо хочу сказать, я тебе не верю. Проверяй чемодан и не говори потом, что я якобы что-то спер.
Кэтлетт увидел, что Медведь кладет чемодан на пол и становится на колени, чтобы открыть молнию.
– Восемь кило, верно?
– Верно. Хочешь получить расписку? – предложил он Медведю, закрывающему чемодан. – Кстати, песня очень в тему. Это Марвин Гэй «Не правда ли, странно»… Вот и я думаю, не странно ли это? Приперся в такое время, подождать не мог, что ли? И почему ты ни о чем не спрашиваешь?
Кэтлетт смотрел, как эта туша в цветастой рубашке поднимается на ноги.
– Ты не спросил, удалось ли мне без твоей помощи влезть в дом этой бабы. И сделал ли я то, что собирался.
– И так ясно, что не сделал, – фыркнул Медведь, – иначе выложил бы все, как только я пришел, а потом понес бы всякое дерьмо о том, что я тоже замешан и должен держать язык за зубами.
Кэтлетт был несколько удивлен, но поведение Медведя уже не казалось ему странным – он понял ход его мыслей.
– Я тебе абсолютно серьезно сказал, что завязываю.
Ну да, все точно…
– Слушай, чем я-то тебя не устраиваю? Ты ведь говорил с Чили Палмером? Уже после того, как завязал. Когда это было? Вчера вечером? Сегодня утром?
Медведь ничего не ответил, но Кэтлетт и так обо всем догадался. Достаточно было увидеть хитрую ухмылку на лице этого жирного тупицы. Медведь пришел потому, что вот-вот сюда должен подъехать Чили Палмер.
– Медведь, я рад, что ты нашел время заглянуть ко мне.
Кэтлетт прошел в спальню, достал пистолет сорок пятого калибра и сунул его в карман халата, вернее, сунул туда руку с пушкой – слишком тяжелым и большим был ствол. Тут до его слуха донеслись два звука – в строгой последовательности, как по сценарию.
К дому подъехала машина.
И Марвин Гэй запел «Усыпанный звездами стяг». Запись была сделана в «Форуме» перед игрой всех звезд НБА. Это был вариант в стиле соул под аккомпанемент барабанов. Совсем неплохо для начала шоу в лучах восходящего солнца. Пение Марвина вдохновляло Кэтлетта, придавало особый настрой, призывало действовать хладнокровно.
* * *
Чили определил нужный ему дом по припаркованному рядом фургону – одноэтажный, с плоской крышей, половину занимает гараж на две машины. Так ему казалось, пока он не вошел и не увидел внутренний интерьер. Двери на противоположной стене гостиной, ведущие на веранду, были открыты. В проеме мерцал кусочек розовеющего неба. Ему захотелось полюбоваться видом, и он, должно быть, застал Кэтлетта и Медведя врасплох, когда прошел мимо них со словами:– Так это и есть один из тех домов, которые болтаются над ущельем.
Он имел в виду, если смотреть с Лорел-Кэньон-драйв. Никакого ответа.
Он повернулся к дверям на веранду спиной. Гавайский Медведь стоял рядом с чемоданом, мистер Кэтлетт с руками в карманах халата был рядом, где-то в этой белой гостиной играла музыка. В пять тридцать утра все еще было бесцветным. Белый ковер на полу, белая секционная мебель в форме квадрата, белые картины на стенах, которые в другое время суток были бы цветными. Зеленые растения, сейчас кажущиеся просто темными, темный чемодан на полу, темное лицо Кэтлетта, его темные босые ноги на белом ковре. Наверняка соврет, что не выходил из дома. Чили хотел было заговорить, но вдруг понял: Господи, да это же государственный гимн, только какой-то придурок сделал из него блюз.
Усилием воли Чили снова заставил себя думать о Кэтлетте и начал:
– В меня уже стреляли, один раз – случайно, два – умышленно. Но я все еще жив и буду жить так долго, сколько захочу. А это значит, что ты должен убраться – подальше от меня и Гарри. Если ты все поймешь правильно, мне не придется выбрасывать тебя с этого балкона.
* * *
– Теперь моя очередь, – промолвил Кэтлетт, чувствую поддержку Марвина Гэя и приятную тяжесть сорок пятого калибра в правой руке, внутри шелкового кармана.– Ты имеешь в виду вот этот балкон? – Он подошел к Чили поближе. – Это – моя веранда, друг. И если ты настроен на грубый разговор, сойди с моего ковра, за который я заплатил по семьдесят баксов за ярд, не хочу его пачкать.
Если бы этот парень и дальше таращился на него, Кэтлетту пришлось бы показать пистолет, но Чили безропотно вышел на веранду и почему-то уставился на дорогу в Вэлли, взбирающуюся вверх по скалам. Кэтлетт взглянул на Медведя, предлагая тому тоже выйти на веранду.
– Говоришь, в тебя уже стреляли? Верю, не могу только понять, почему ты жив.
– Повезло, но испытывать судьбу еще раз не собираюсь. Вот скажи, что мне делать? Идти к легавым и жаловаться? Я читал в газете, что одного парня баба грохнула и зарыла в пустыне только потому, что он вышиб ее из какой-то киношной сделки. Я был просто поражен – из-за какого-то вшивого кино. А потом засомневался, подумал: вполне возможно, если ставки высоки. А когда сам оказался в подобной ситуации и ты начал палить в меня, решил – о да, еще как возможно. Но я остаюсь, а ты уходишь. Понимаешь? Будет только так, и не иначе.
– Того парня грохнули из-за фильма с бюджетом больше сорока миллионов, – промолвил Кэтлетт. – Но знаешь что? Фильм провалился, и все потеряли деньги. Ставки высоки, однако высок и риск. А тебя с дороги я все равно уберу.
Марвин Гэй подошел уже к «родине храбрецов», к самому концу гимна, и Кэтлетт ощутил желание поторопиться, поскорее покончить со всем этим. Пора доставать пистолет – что он и сделал – и направлять его на Чили Палмера, стоящего в центре веранды.
– Ты ворвался в мой дом, и у меня есть свидетель. – Он взглянул на Медведя. – Или соучастник, мне все равно.
Чили Палмер выглядел глупо в этой лиловой футболке и костюмных брюках.
– Только на этот раз без звуковых эффектов. Без Джона Уэйна и Дина Мартина, палящих в плохих ребят в «Эльдорадо».
– Это было «Рио-Браво», – сказал Чили.
* * *
– В «Эльдорадо» пьяницу играл Роберт Митчем, а в «Рио-Браво» в похожей роли снимался Дин Мартин. Джон Уэйн снимался в обоих фильмах. Играл Джона Уэйна.Чили не знал, поверил ему Кэтлетт или нет, но он-то был прав. Он выиграл у Томми Карло пять баксов, когда они поспорили, в каком фильме снимался Дин Мартин. Хотел даже сказать Кэтлетту, но сейчас того это вряд ли интересовало. Поэтому он снова переключился на сегодняшнюю ситуацию:
– Ладно, твоя взяла. Я возвращаюсь в Майами, ты становишься киномагнатом. Никогда не спорю с человеком, наставившим на меня ствол. – Такого огромного пистолета он никогда не видел. – Уеду сегодня. Если хочешь, можешь даже посмотреть, как сажусь в самолет.
Кэтлетт не опустил пистолет, но взгляд его стал довольно спокойным, и Чили даже подумал, что он вот-вот скажет: «О'кей, вали отсюда». Потом, может, пригрозит, мол, если я тебя еще когда-нибудь увижу…
Но тут в разговор вмешался этот долбаный Медведь:
– Давай, Кэт, стреляй. Я – свидетель.
На глазах у Чили ствол поднялся на несколько дюймов и уставился ему прямо в грудь.
– Не стоит, – промолвил он. – Точно тебе говорю.
А этот Медведь, что он делает? Хватает Кэтлетта за руку и говорит:
– Нужно все обставить, как следует. Подготовить легенду для легавых. Если уж я в этом участвую, давай все сделаем как в кино. Ты стоишь здесь, он идет на тебя. Ты не хочешь в него стрелять, и он это знает. Поэтому ты пятишься задом и откладываешь выстрел до тех пор, пока у тебя не остается другого выбора.
– Чтобы потом сказать: «Я его предупреждал, офицер», – включился в игру Кэтлетт. – «Но он все шел и шел на меня…» Послушай, у него должно быть оружие, хотя бы нож.
– Потом подложим. Он стоит здесь… – Медведь схватил Чили за плечи и отвел на два шага назад, к двери, после чего махнул рукой Кэтлетту. – Перейди сюда. Хорошо. Теперь начинай пятиться. Давай.
– Ты так делал в кино, да? – спросил Кэтлетт.
– Ты иди к нему, – велел Медведь Чили.
Чили не двинулся с места:
– Ты что, с ума сошел?
Он попытался вывернуться и смыться, но Медведь крепко держал его за плечи.
– Так, хорошо, – кивнул Медведь Кэтлетту. – Понимаешь, зачем мы это делаем? Чтобы ты мог потом рассказать, как все было на самом деле. Шаг за шагом.
Чили увидел, что Кэтлетт, стоявший в пяти шагах от перил на фоне Лаурел-Кэньон, кивнул.
– За меня не беспокойся.
– Итак, я скажу: «Начали» – и отскочу. Подожди пару секунд и отступай к перилам, только быстро, как будто в отчаянии. Схватись за перила одной рукой и прижмись к ним спиной, как будто упираясь. И возьми пистолет обеими руками. Готов?
Кэтлетт, повернувшись вполоборота, кивнул.
– Начали!
Чили хотел вывернуться, нырнуть в гостиную, но за спиной высился Медведь, его ручищи крепко сжимали его, и он не мог вырваться, не мог пошевелиться, потому что не шевелился Медведь, который почему-то даже не попытался «выйти из кадра».
Поэтому Чили смотрел прямо на Кэтлетта, он видел, как тот сделал два шага назад, одной рукой нащупал перила, выставив вперед пистолет, сделал еще шаг – но почему-то не остановился, а полетел вниз, вместе с перилами, зависнув на мгновение в воздухе и будто хватаясь за пустоту.
Парень, певший государственный гимн, перешел к «Слишком высоких гор не бывает». «Здесь он не очень прав», – подумал Чили, подойдя к краю веранды и посмотрев вниз. Футами ста ниже, среди чахлых кустов, он увидел неподвижно лежащего Кэтлетта в белом халате. Медведь подошел и встал рядом.
– Черт возьми, как это могло случиться? – удивился Чили.
Медведь принялся доставать из карманов старые болты и гайки. Вытерев об рубашку, он бросил их в пропасть.
– Сам понять не могу.