Это ложь, что в стране не идет приватизация. Вся страна уже практически приватизирована. Тайком, по-воровски. Одним лицом управляются (то есть, приватизированы) телевидение, радио, газеты и издательства, промышленные и сельскохозяйственные предприятия. Отсутствует всякая конкуренция, поскольку все приватизировано этим одним человеком, в том числе и органы государственного управления, призванные следить за процессом приватизации. Уже даже не скрывается, не камуфлируется, кто есть собственник Беларуси, – прислушайтесь к звучащей на всю республику терминологию: «я дал», «я финансировал», «я плачу зарплату» и т. д., и т. п. Управление Делами президента, реквизировав росчерком пера Лукашенко собственность советов, общественных организаций, профсоюзов и др., прибрав к рукам «валютно-учетные» производства, как народные промыслы, национальные парки, став крупнейшим арендодателем, превратилось в экономического монстра, подконтрольного только Лукашенко, с бюджетом, по некоторым оценкам, близким к республиканскому. Не могу утверждать в достоверности оценок, поскольку вся эта деятельность Управления Делами возведена в ранг величайшей государственной тайны.
Поэтому, как ни покажется парадоксальным, преемникам нынешней власти придется решать главную задачу – задачу деприватизации, национализации органов государственного управления, идеологического и пропагандистского аппарата. Придется национализировать правоохранительную систему, систему судов и государственного контроля. Страх потерять приватизированное заставил власть пойти на очевидную для всех фальсификацию результатов выборов, поставил страну в ситуацию, когда высшие органы государственного управления являются нелегитимными в глазах большинства цивилизованных государств мира.
Но созданная Александром Лукашенко система, фактически уничтожившая конкурентную среду в обществе и в экономике, уже дала свои результаты. Она вынудила его, как он когда-то и обещал публично, встать на колени и ползти на поклон в Москву. Семь лет он держался, пытался поставить на колени российское руководство, а теперь пришлось встать на колени самому. Пусть даже не буквально выполнил он это свое обещание (все-таки на самолете летел, а не полз), но смысл именно этого своего обещания он сдержал.
И еще один миф следует учитывать – миф о слабости белорусской оппозиции. Приватизированное телевидение и радио во всю ивановскую твердят об отсутствии политической альтернативы главе государства, о невозможности избрания иного пути, кроме предначертанного нашим доморощенным Великим Кормчим. Да, белорусская оппозиция действительно слаба. Я уже об это говорил подробно. Разрушительную роль в оппозиции играют спецслужбы, сумевшие внедрить в ее состав своих агентов. Потенциальные кандидаты в альтернативу Лукашенко «отстреливаются» морально еще на подходе. Отстреливались и в буквальном смысле слова.
Придет время – и мы узнаем, как погиб Геннадий Карпенко. Тайное всегда становится явным. Но уже сегодня достаточно документов, чтобы судить, как погиб Захаренко, как погиб Гончар. Уже известно, как и почему оказался на нарах Михаил Чигирь. Это свидетельствует, что есть люди, которых Лукашенко боится. Да, те, кто не подвергался «прополке», ведут себя, к сожалению, мелкотравчато. Но я убежден, что в оппозиции появятся сильные, действительно энергичные лидеры. И опорой их, как это ни странно, станет та самая «вертикаль», которой сегодня правит Лукашенко. Духовно большинство чиновничества давно находится в оппозиции к нему: пока лишь боятся продемонстрировать это открыто. И те, кто сегодня особенно рьяно прогибаются перед ним, лижут ему обувь, завтра с тем же усердием будут оплевывать и преследовать его.
Однако при этом следует понимать, что в нынешних условиях о смене правящего режима нормальным, демократическим путем и речи быть не может. Он натворил уже столько, что без боя власть не отдаст, понимая, чем это для него обернется. Лукашенко сам загнал себя в угол и исчезновением людей, и выдачей векселей россиянам за поддержку на выборах 2001 года. Причем таких векселей, что если оплатить их – значит, потеряет власть. Отказаться – приобрести множество врагов, в первую очередь – среди российских олигархов. А те шутить не любят Наконец, самая страшная для него опасность – крах экономической политики. Будет поддерживать Россия – протянет пару лет; не будет – рухнет очень и очень быстро. И может случиться стихийный социальный всплеск, который снесет и его самого, и построенную им авторитарную систему. Так что мирно уйти из власти Александру Григорьевичу, скорее всего, не удастся. Как можно уйти, если возможность мирно ходить по улицам, как ходят сегодня Станислав Шушкевич и Вячеслав Кебич, ему не представится? Пусть даже преемники дадут в законодательном порядке гарантии безопасности. Ведь надо будет смотреть в глаза людям, которых довел до обнищания. Хотя такие люди сраму не внемлют, им ведом только страх. У Машерова было два охранника, Лукашенко защищается от народа многотысячной охраной и спецслужбами…
Может быть, я повторяюсь, но сегодня от социального взрыва страну удерживает только страх. Страх перед тем, что все равно ни к чему это не приведет, все равно «он», как всегда, выкрутится, – останется. Не будь этого страха, давно бы вышли из повиновения и милиция, и судебная система, и весь государственный аппарат, ориентированный сегодня только на подавление инакомыслия и протеста. Но страх не вечен. У правящего режима нет, как когда-то у Сталина и Гитлера, идейных сторонников и единомышленников, ибо нравственного оправдания происходящему нет и быть не может. Страна загнана в тупик, и ни у кого из правящей элиты нет уверенности, что потомки не станут предавать анафеме твое имя, ибо и ты был соучастником самого страшного преступления: ты молчал и потворствовал, когда у твоей страны, твоего народа, твоих детей отнимали будущее.
Но, так или иначе, мы должны готовиться к этому будущему, к тому, что будет после Лукашенко. Вся многовековая история человечества учит: тупиков в социальной жизни не бывает.
тупики бывают лишь в людских головах. Абсолютно убежден, что наступит этот период значительно раньше, чем многие думают, раньше, чем истечет определенный им самим срок своего президентства. Попытки же продлить его до пожизненного превращаются уже не в проблему Лукашенко, а в проблему России и Европы. Попытки узурпации власти на длительный период в центре Европы невозможны: будучи транзитным государством, нельзя закрыть границы так, как закрывает их Каддафи, Ким Чен Ир или Хусейн. И Великой Китайской стеной не отгородишься: не то время.
Главнейшая стратегическая и тактическая задача, стоящая сегодня перед патриотами земли белорусской, которая будет стоять перед новой властью, – вернуть людям веру в самих себя, которой лишил их лукавый лукашенковский режим. Предстоит убедить белорусов, что и они смогут жить достойно, как чехи, словаки, поляки в сопоставимых с нами государствах. Они не торгуют ни нефтью, ни газом. При этом тот же газ Польша покупает не по 40, а по 100 долларов за 1000 кубометров. Я не говорю уже о прибалтийских государствах, где уровень жизни абсолютного большинства населения при всех проблемах этих государств сегодня гораздо выше, чем абсолютного большинства россиян, чья страна продает и нефть, и газ. И уж, конечно, несравненно выше, чем у белорусов при «отце-благодетеле» Лукашенко.
Что было у Финляндии, которая получила свободу при Ленине? Что было у нее, кроме скал, леса и сурового климата? Было лишь стремление народа жить достойно в своем собственном доме. Но это было настоящее желание, ради него весь народ – и элита, и так называемые «простые» люди достигли гражданского согласия. И как сегодня живет Финляндия.
Я уже говорил, что грех нам жаловаться, Бог не обделил нас и природой, и недрами. В отличие от Финляндии мы можем зарабатывать около миллиарда долларов в год на обслуживании транзита между Востоком и Западом. Честно зарабатывать, не требуя поблажек и скидок от наших торгово-экономических партнеров. Организовав по-настоящему серьезную сферу услуг на этом транзитном пути, заняв в ней не один десяток тысяч людей, можно зарабатывать и того больше.
Это – общие предпосылки, так сказать, наше счастье, благодаря которому белорусский народ, патриотически сориентированное, дееспособное правительство, мог бы жить не хуже соседей. Еще совсем недавно у нас была прекрасная структура экономики. Мало обременительного военного производства, а то, что есть, в основном связано с электроникой и до сих пор пользуется спросом на мировом рынке. Беларусь – не Украина, отяжеленная производством авианосцев. Наконец, у нас великолепный человеческий потенциал: и золотые руки, и светлые головы. Стоит только их раскрепостить, создать условия для личной инициативы и хозяйственной сметки… и они будут делать чудеса.
Когда я работал торгпредом в Германии, приходилось тесно контактировать с чешским коллегой. Часто обсуждали потенциалы наших стран, сравнивали. И по нашим оценкам, и по оценкам немецких банкиров, Беларусь в 1993 году обладала большим потенциалом, чем Чехия. К сожалению, мы этим не воспользовались, что имели – профукали. Сегодня Чехия платит в среднем по 700 долларов работающему, Беларусь – 106. И Чехии из недр высасывать нечего, но готовые автомобили «Шкода» сегодня – пожалуй, одни из самых популярных в СНГ. Чешская автопромышленность заняла одно из первых мест на внутреннем российском рынке, обогнав многие именитые фирмы. Пойди мы в 1994–1995 годах по аналогичному пути, вызначившись с приоритетами, можно не сомневаться, что сегодня приближались бы, а то и превосходили чешский уровень жизни.
Что же делать? Прежде всего – остановиться, оглядеться и сказать самим себе: мы – белорусы, здесь наш дом и здесь нам жить. Ходить на Запад или на Восток всем народом бессмысленно. Нельзя бездумно копировать ни западный, ни восточный опыт, а брать лучшее, приспосабливать к нашим условиям. Надо наводить порядок в собственном белорусском нашем доме, исходя из особенностей наших условий, в соответствии с нашими традициями, нашим менталитетом.
Запад навязал России в 1991–1992 годах капиталистическую модель в ее начальной фазе – дикий капитализм. Все рекомендации МВФ сводились к одному: провести повальную приватизацию, затем организовать войну между крупными предприятиями и бешеную конкуренцию между мелкими. Но МВФ при этом умалчивает, что концерн «Мерседес», например, объединяет сотни тысяч людей, руководимых из одного центра. И чешская «Шкода» тоже принадлежит немецкому концерну «Фольксваген». И они не устраивают войн, а цивилизованным способом регулируют рынок, занимая в нем свои ниши. Тот путь, который навязали России, Запад прошел давно, и вместо того, чтобы копировать азы начальных этапов капиталистического развития столетней давности, можно было попытаться приспособить к российским условиям современную модель западного капитализма. Тезис двухсотлетней давности, будто бы рыночная конкуренция все образует, безнадежно устарел, если государство не регулирует рыночные отношения, их начинает регулировать криминал. Далее криминал захватывает не только экономику, но и власть. Тогда уже президенту страны трудно управлять даже правительством.
Этот тяжелый и горький урок должна была учесть Беларусь. Это неоднократно и громогласно заявлял и Лукашенко. Заявлял, но ничего не сделал и не делает. А ведь еще в 1995 году ему предлагалась прозрачная модель управления, подконтрольная народу и с участием народа приватизация. Модель, соответствующая современным западным моделям. 7 лет он топтался на месте и, наконец, вслед за Россией, скорее всего, солидарности ради, взял курс на дикий капитализм, т. е. повторение того, что было в Германии 200 лет назад.
Мы уже пошли туда. Распродаются лучшие предприятия химии, нефтехимии. Распродает лично Лукашенко – «втемную», без конкурсов команд-инвесторов. Тихо, по-воровски. И снова свою подлинную суть проявляет главный борец с коррупцией.
Почему, к примеру, не объявлен открытый конкурс на продажу акций Могилевского объединения «Химволокно»? Каковы условия швейцарской фирмы, которой сам Лукашенко продает это объединение? А ведь вполне возможно, что русские, немцы или американцы предложили бы лучшие условия? Может это «Мобитекс»? Ну разве можно избавиться от подозрения, что Лукашенко здесь соблюдает личный, а не государственный интерес?
Многие полагают – для власти важно получить какие-то деньги сейчас; но и в этом есть все основания сомневаться.
Очевидно и другое: под прикрытием лукавой риторики о святости суверенитета Лукашенко ведет дело к сдаче белорусского суверенитета в обмен на какой-нибудь пусть даже номинальный, но почетный пост в союзном государстве.
Еще в прошлом году Беларусь имела возможность не вступать в фазу «дикого капитализма». Теперь похоже, как говорил классик перестройки, процесс пошел.
Памятуя, что тупиков не бывает, я решил опубликовать то, что обдумывал, вынашивал с 1991 года, то, что настойчиво предлагал Лукашенко в 1995 году, то, что в интересах всех белорусов и не в ущерб нашим соседям. Думаю будет интересно тем, кто еще думает о Беларуси, кто готов взять ответственность за судьбу многострадальной отчизны.
У нас достаточно людей, способных создать современные модели управления экономикой. Речь идет о вхождении белорусских предприятий в крупные корпорации, крупные национальные многопрофильные концерны. Следует на конкурсной основе подобрать команды управленцев и сдать им предприятия(их акции) в управление. Немедленная и поголовная приватизация не панацея от всех бед. Пусть наши белорусские управленцы приватизируют эти предприятия за 5–7 лет.
Схема проведения реформы в крупной промышленности может быть простой и эффективной. Промышленные предприятия подлежат стопроцентному акционированию. Государство объявляет открытый конкурс на их управление. Например, Минским тракторным заводом. Конкурс проводится гласно, с обсуждением предлагаемых моделей управления и развития завода. Состязающиеся команды (будь они представителями банковских корпораций или частных фирм, или просто коллективами государственных служащих и специалистов) излагают свои проекты, указывая, как предполагается модернизировать производство, какое количество работников и в какой период подлежит сокращению, и каковы при этом гарантии для сокращаемых, наконец, что при этом будет с социальной инфраструктурой, которая имеется при каждом крупном предприятии (детские сады, поликлиники, общежития и так далее). Команда-победитель получает в управление предприятие примерно на пять лет. Прибыль от деятельности предприятия после уплаты налогов и выплаты заработной платы работникам, может быть направлена на выкуп акций этого предприятия в частную собственность.
Если предприятие нуждается в серьезных инвестиционных вливаниях, управленцы имеют право закладывать часть акций в залог от имени собственника. Гарантом здесь должно быть правительство. По мере выплаты кредитов акции возвращаются собственнику (государству, но лучше самим менеджерам, если прибыли хватает не только для того, чтобы расплатиться по кредиту, но и чтобы выкупить эти акции у государства). При этом обе стороны – и новые управляющие, и государство как владелец предприятия – берут на себя определенные обязательства. Государство не может в одностороннем порядке изменить условия прошедшего конкурса. Но за успех своей модели управленцы отвечают своей личной собственностью. И в случае банкротства предприятия, все их имущество поступает государству, а сами они в течение длительного времени не могут выступать в качестве руководителей и собственников частных предприятий – только в виде наемных работников (кстати, такая норма содержится в законодательстве многих европейских стран). Тогда риск будет оправданным, а руководитель сто раз подумает, прежде чем совершить опрометчивый шаг. И винить ему в этом случае будет уже некого, кроме самого себя.
Кроме отдельных предприятий разумно создать несколько многопрофильных концернов, объединяющих как промышленное, так и сельскохозяйственное производство, акционировать их и передать на конкурсной основе в управление с правом залога пакетов акций. Это позволит подтянуть в ряде случаев не отдельные предприятия, а отрасли и регионы.
Государство должно использовать механизм не только приватизации, но и национализации. Если новый собственник ограничивается выкачиванием денег из предприятия и не способствует его развитию, если он приобрел предприятие исключительно с целью последующего его закрытия (есть в бывших советских республиках и такие примеры), наконец, если он демонстрирует неэффективность своих управленческих подходов, государство должно иметь возможность деприватизировать предприятие, исправив тем самым допущенную ошибку. И ничего страшного в этом нет. Такие механизмы в рыночной экономике действуют. Зато управленцы будут знать, чем чревата попытка нарушить взятые обязательства.
Для осуществления такого подхода у нас достаточно высокопрофессиональных кадров. Если нынешний директорский корпус имеет шанс вполне легально стать собственником предприятий, он не будет красть у самого себя и у государства. Как не будут воровать и чиновники: большинство из них обладает достаточным управленческим опытом и с удовольствием использует шанс, чтобы заняться собственным делом, а не работать всю жизнь на «подхвате», не получив, в конце концов, ничего для себя и своих детей.
Необходимо, как воздух, добиться притока инвестиций в белорусскую экономику. Это достигается не заклинаниями на селекторных совещаниях, а изменением налоговой системы, законов. Ведь никто, например, из руководства китайской компартии не ездит в Катар или Кувейт, не стоит с протянутой рукой в очередь за кредитами и не умоляет прийти в Китай с инвестициями. Деньги приходят сами – как только их владельцы убеждаются в стабильности законодательства и в низком уровне налогообложения. Если на Украине, в России налоговый потолок достигает 13 процентов, сделаем в Беларуси 11 – и Минск уподобится вскоре Женеве или Гонконгу. Конечно, придется серьезно пересмотреть основные направления бюджетных расходов. Придется серьезно урезать аппарат управления (уверен, что управленцы найдут себя в новых условиях хозяйствования), и конечно же, пересмотреть отношение к малому бизнесу, всемерно поддерживать инициативу тех, кто создает пусть небольшое количество, но все-таки создает рабочие места. Если человек сумел трудоустроить всего лишь собственную семью – и того достаточно, чтобы он требовал к себе уважения от государства.
Нам придется пересмотреть концепцию национальной обороны. Не по карману содержать такое войско, которое содержим сегодня, и обеспечить при этом офицерам и солдатам достойный уровень жизни. Да и не нужна нам такая многочисленная армия, никто реально нам не угрожает. У Беларуси есть гарантии безопасности от всех великих держав, обладающих ядерным оружием, в том числе России и США.
Требует пересмотра структура МВД, придется серьезно пересматривать уголовное законодательство. В тюрьмах сегодня сидит в три раза больше людей, чем должно в них находиться, причем государство кормит их баландой, унижает, травит, отбирает здоровье, калечит нравственно, в то время как, находясь на свободе, эти люди могли бы трудом искупить свои прегрешения и приносить пользу обществу. За мелочь человек должен отработать, а не сидеть в тюрьме в ожидании миски баланды.
Увеличения финансирования требует образование и медицина. Труд врачей и педагогов должен оплачиваться значительно выше, чем сегодня. Изменения требует система поддержки науки. Прикладная наука, способная интегрироваться в производство, должна перейти в ведение соответствующих предприятий в качестве ведомственных исследовательских институтов и конструкторских бюро. Фундаментальная наука, работающая на будущее, должна осесть в высших учебных заведениях, где молодежь должна не только усваивать старые, но и создавать новые технологии. Гуманитарные и обществоведческие исследовательские центры должны финансироваться государством, и предлагать обществу новые социально значимые идеи, обобщая прошлый жизненный и культурный опыт и донося его до новых поколений белорусов.
Культуру государство должно не только само дотировать, но и стимулировать меценатство, спонсорство, отменив налоги на это благотворное, патриотическое и высокогражданское дело. Глубоко убежден, что возродить культуру может только национальная буржуазия, те капиталисты, которые ощущают себя гражданами, патриотами Беларуси и гордятся этим.
Нужно растить собственную буржуазию. Все равно, сохраняя гигантский государственный сектор в условиях, когда все наши соседи перешли к частной собственности, мы проиграем соревнование: государственное управление никогда не будет столь же эффективным, как частное.
Уже сегодня очевидно, что выигрывают страны, где наряду с дымящимися заводами есть эффективно работающие консалтинговые фирмы, строятся гостиницы и рестораны, деловые центры. Это весьма выгодный бизнес для транзитных государств. Поэтому развитие сферы услуг – одно из магистральных направлений Беларуси.
Развитие экономики невозможно без решения принципиального вопроса: права на землю. Еще семь – десять лет назад белорусское сельское хозяйство имело определенную залоговую стоимость для привлечения кредитов без приватизации земли. Сегодня эта отрасль так разорена, что получить здесь нормальные банковские кредиты путем залога невозможно. Не осталось ничего, кроме земли. Поэтому придется пойти на осуществление старого лозунга «Земля – крестьянам!» Как ей распорядиться?
Это не должно, конечно, вылиться в бездумную раздачу земли. Если единственным объектом собственности, под который крестьянин может получить кредит, является земля, он должен получить под нее кредит в специализированном ипотечном банке. Государство должно определить стоимость земли, ниже которой нельзя ее ни заложить, ни продать, – земля слишком большая ценность, чтобы позволить ее пропить за копейки. Либо самостоятельно заложив землю, либо скооперировавшись с другими крестьянами и доверив право заклада земли тем управленцам, кто доказал свою управленческую состоятельность, крестьяне должны получить деньги на развитие. Полученные кредиты должны выдаваться на срок, достаточный для их возврата. А если они неэффективно расходовались и хозяйство обанкротилось, земля переходит к банку и подлежит продаже. Таким образом создастся и свободный рынок земли. Кстати, частная собственность на землю – тоже не абсолютная не панацея. Самый эффективный аграрный сектор – в Голландии, где почти вся земля в собственности у государства. Но у нас иного выхода уже нет, кроме земли закладывать нечего.
Я против того, чтобы землю получали все, кто захочет, кто живет в деревне. Учитель в селе и в городе получает одинаковую зарплату – за что же его еще и землей наделять? Хочет – пусть меняет профессию и возвращается к крестьянскому труду. Только те, кто работает на земле должны ее получить в руки. Это моя принципиальная позиция. У Старовойтова в хозяйстве было золотое правило, которому, на мой взгляд должны следовать все: если колхозник отказывается от своего имущественного пая, то продавать его он может либо соседу, увеличивая тем самым его участок, либо всему акционерному обществу. Хочешь пропить землю – пропивай, но соседу! Стороннего Старовойтов к себе не пускал. И он был прав. На свободную продажу земли следует ввести мораторий, как минимум, на десять лет. Надо поучить, подготовить крестьян к торговле землей.
Поэтому, как ни покажется парадоксальным, преемникам нынешней власти придется решать главную задачу – задачу деприватизации, национализации органов государственного управления, идеологического и пропагандистского аппарата. Придется национализировать правоохранительную систему, систему судов и государственного контроля. Страх потерять приватизированное заставил власть пойти на очевидную для всех фальсификацию результатов выборов, поставил страну в ситуацию, когда высшие органы государственного управления являются нелегитимными в глазах большинства цивилизованных государств мира.
Но созданная Александром Лукашенко система, фактически уничтожившая конкурентную среду в обществе и в экономике, уже дала свои результаты. Она вынудила его, как он когда-то и обещал публично, встать на колени и ползти на поклон в Москву. Семь лет он держался, пытался поставить на колени российское руководство, а теперь пришлось встать на колени самому. Пусть даже не буквально выполнил он это свое обещание (все-таки на самолете летел, а не полз), но смысл именно этого своего обещания он сдержал.
И еще один миф следует учитывать – миф о слабости белорусской оппозиции. Приватизированное телевидение и радио во всю ивановскую твердят об отсутствии политической альтернативы главе государства, о невозможности избрания иного пути, кроме предначертанного нашим доморощенным Великим Кормчим. Да, белорусская оппозиция действительно слаба. Я уже об это говорил подробно. Разрушительную роль в оппозиции играют спецслужбы, сумевшие внедрить в ее состав своих агентов. Потенциальные кандидаты в альтернативу Лукашенко «отстреливаются» морально еще на подходе. Отстреливались и в буквальном смысле слова.
Придет время – и мы узнаем, как погиб Геннадий Карпенко. Тайное всегда становится явным. Но уже сегодня достаточно документов, чтобы судить, как погиб Захаренко, как погиб Гончар. Уже известно, как и почему оказался на нарах Михаил Чигирь. Это свидетельствует, что есть люди, которых Лукашенко боится. Да, те, кто не подвергался «прополке», ведут себя, к сожалению, мелкотравчато. Но я убежден, что в оппозиции появятся сильные, действительно энергичные лидеры. И опорой их, как это ни странно, станет та самая «вертикаль», которой сегодня правит Лукашенко. Духовно большинство чиновничества давно находится в оппозиции к нему: пока лишь боятся продемонстрировать это открыто. И те, кто сегодня особенно рьяно прогибаются перед ним, лижут ему обувь, завтра с тем же усердием будут оплевывать и преследовать его.
Однако при этом следует понимать, что в нынешних условиях о смене правящего режима нормальным, демократическим путем и речи быть не может. Он натворил уже столько, что без боя власть не отдаст, понимая, чем это для него обернется. Лукашенко сам загнал себя в угол и исчезновением людей, и выдачей векселей россиянам за поддержку на выборах 2001 года. Причем таких векселей, что если оплатить их – значит, потеряет власть. Отказаться – приобрести множество врагов, в первую очередь – среди российских олигархов. А те шутить не любят Наконец, самая страшная для него опасность – крах экономической политики. Будет поддерживать Россия – протянет пару лет; не будет – рухнет очень и очень быстро. И может случиться стихийный социальный всплеск, который снесет и его самого, и построенную им авторитарную систему. Так что мирно уйти из власти Александру Григорьевичу, скорее всего, не удастся. Как можно уйти, если возможность мирно ходить по улицам, как ходят сегодня Станислав Шушкевич и Вячеслав Кебич, ему не представится? Пусть даже преемники дадут в законодательном порядке гарантии безопасности. Ведь надо будет смотреть в глаза людям, которых довел до обнищания. Хотя такие люди сраму не внемлют, им ведом только страх. У Машерова было два охранника, Лукашенко защищается от народа многотысячной охраной и спецслужбами…
Может быть, я повторяюсь, но сегодня от социального взрыва страну удерживает только страх. Страх перед тем, что все равно ни к чему это не приведет, все равно «он», как всегда, выкрутится, – останется. Не будь этого страха, давно бы вышли из повиновения и милиция, и судебная система, и весь государственный аппарат, ориентированный сегодня только на подавление инакомыслия и протеста. Но страх не вечен. У правящего режима нет, как когда-то у Сталина и Гитлера, идейных сторонников и единомышленников, ибо нравственного оправдания происходящему нет и быть не может. Страна загнана в тупик, и ни у кого из правящей элиты нет уверенности, что потомки не станут предавать анафеме твое имя, ибо и ты был соучастником самого страшного преступления: ты молчал и потворствовал, когда у твоей страны, твоего народа, твоих детей отнимали будущее.
Но, так или иначе, мы должны готовиться к этому будущему, к тому, что будет после Лукашенко. Вся многовековая история человечества учит: тупиков в социальной жизни не бывает.
тупики бывают лишь в людских головах. Абсолютно убежден, что наступит этот период значительно раньше, чем многие думают, раньше, чем истечет определенный им самим срок своего президентства. Попытки же продлить его до пожизненного превращаются уже не в проблему Лукашенко, а в проблему России и Европы. Попытки узурпации власти на длительный период в центре Европы невозможны: будучи транзитным государством, нельзя закрыть границы так, как закрывает их Каддафи, Ким Чен Ир или Хусейн. И Великой Китайской стеной не отгородишься: не то время.
Главнейшая стратегическая и тактическая задача, стоящая сегодня перед патриотами земли белорусской, которая будет стоять перед новой властью, – вернуть людям веру в самих себя, которой лишил их лукавый лукашенковский режим. Предстоит убедить белорусов, что и они смогут жить достойно, как чехи, словаки, поляки в сопоставимых с нами государствах. Они не торгуют ни нефтью, ни газом. При этом тот же газ Польша покупает не по 40, а по 100 долларов за 1000 кубометров. Я не говорю уже о прибалтийских государствах, где уровень жизни абсолютного большинства населения при всех проблемах этих государств сегодня гораздо выше, чем абсолютного большинства россиян, чья страна продает и нефть, и газ. И уж, конечно, несравненно выше, чем у белорусов при «отце-благодетеле» Лукашенко.
Что было у Финляндии, которая получила свободу при Ленине? Что было у нее, кроме скал, леса и сурового климата? Было лишь стремление народа жить достойно в своем собственном доме. Но это было настоящее желание, ради него весь народ – и элита, и так называемые «простые» люди достигли гражданского согласия. И как сегодня живет Финляндия.
Я уже говорил, что грех нам жаловаться, Бог не обделил нас и природой, и недрами. В отличие от Финляндии мы можем зарабатывать около миллиарда долларов в год на обслуживании транзита между Востоком и Западом. Честно зарабатывать, не требуя поблажек и скидок от наших торгово-экономических партнеров. Организовав по-настоящему серьезную сферу услуг на этом транзитном пути, заняв в ней не один десяток тысяч людей, можно зарабатывать и того больше.
Это – общие предпосылки, так сказать, наше счастье, благодаря которому белорусский народ, патриотически сориентированное, дееспособное правительство, мог бы жить не хуже соседей. Еще совсем недавно у нас была прекрасная структура экономики. Мало обременительного военного производства, а то, что есть, в основном связано с электроникой и до сих пор пользуется спросом на мировом рынке. Беларусь – не Украина, отяжеленная производством авианосцев. Наконец, у нас великолепный человеческий потенциал: и золотые руки, и светлые головы. Стоит только их раскрепостить, создать условия для личной инициативы и хозяйственной сметки… и они будут делать чудеса.
Когда я работал торгпредом в Германии, приходилось тесно контактировать с чешским коллегой. Часто обсуждали потенциалы наших стран, сравнивали. И по нашим оценкам, и по оценкам немецких банкиров, Беларусь в 1993 году обладала большим потенциалом, чем Чехия. К сожалению, мы этим не воспользовались, что имели – профукали. Сегодня Чехия платит в среднем по 700 долларов работающему, Беларусь – 106. И Чехии из недр высасывать нечего, но готовые автомобили «Шкода» сегодня – пожалуй, одни из самых популярных в СНГ. Чешская автопромышленность заняла одно из первых мест на внутреннем российском рынке, обогнав многие именитые фирмы. Пойди мы в 1994–1995 годах по аналогичному пути, вызначившись с приоритетами, можно не сомневаться, что сегодня приближались бы, а то и превосходили чешский уровень жизни.
Что же делать? Прежде всего – остановиться, оглядеться и сказать самим себе: мы – белорусы, здесь наш дом и здесь нам жить. Ходить на Запад или на Восток всем народом бессмысленно. Нельзя бездумно копировать ни западный, ни восточный опыт, а брать лучшее, приспосабливать к нашим условиям. Надо наводить порядок в собственном белорусском нашем доме, исходя из особенностей наших условий, в соответствии с нашими традициями, нашим менталитетом.
Запад навязал России в 1991–1992 годах капиталистическую модель в ее начальной фазе – дикий капитализм. Все рекомендации МВФ сводились к одному: провести повальную приватизацию, затем организовать войну между крупными предприятиями и бешеную конкуренцию между мелкими. Но МВФ при этом умалчивает, что концерн «Мерседес», например, объединяет сотни тысяч людей, руководимых из одного центра. И чешская «Шкода» тоже принадлежит немецкому концерну «Фольксваген». И они не устраивают войн, а цивилизованным способом регулируют рынок, занимая в нем свои ниши. Тот путь, который навязали России, Запад прошел давно, и вместо того, чтобы копировать азы начальных этапов капиталистического развития столетней давности, можно было попытаться приспособить к российским условиям современную модель западного капитализма. Тезис двухсотлетней давности, будто бы рыночная конкуренция все образует, безнадежно устарел, если государство не регулирует рыночные отношения, их начинает регулировать криминал. Далее криминал захватывает не только экономику, но и власть. Тогда уже президенту страны трудно управлять даже правительством.
Этот тяжелый и горький урок должна была учесть Беларусь. Это неоднократно и громогласно заявлял и Лукашенко. Заявлял, но ничего не сделал и не делает. А ведь еще в 1995 году ему предлагалась прозрачная модель управления, подконтрольная народу и с участием народа приватизация. Модель, соответствующая современным западным моделям. 7 лет он топтался на месте и, наконец, вслед за Россией, скорее всего, солидарности ради, взял курс на дикий капитализм, т. е. повторение того, что было в Германии 200 лет назад.
Мы уже пошли туда. Распродаются лучшие предприятия химии, нефтехимии. Распродает лично Лукашенко – «втемную», без конкурсов команд-инвесторов. Тихо, по-воровски. И снова свою подлинную суть проявляет главный борец с коррупцией.
Почему, к примеру, не объявлен открытый конкурс на продажу акций Могилевского объединения «Химволокно»? Каковы условия швейцарской фирмы, которой сам Лукашенко продает это объединение? А ведь вполне возможно, что русские, немцы или американцы предложили бы лучшие условия? Может это «Мобитекс»? Ну разве можно избавиться от подозрения, что Лукашенко здесь соблюдает личный, а не государственный интерес?
Многие полагают – для власти важно получить какие-то деньги сейчас; но и в этом есть все основания сомневаться.
Очевидно и другое: под прикрытием лукавой риторики о святости суверенитета Лукашенко ведет дело к сдаче белорусского суверенитета в обмен на какой-нибудь пусть даже номинальный, но почетный пост в союзном государстве.
Еще в прошлом году Беларусь имела возможность не вступать в фазу «дикого капитализма». Теперь похоже, как говорил классик перестройки, процесс пошел.
Памятуя, что тупиков не бывает, я решил опубликовать то, что обдумывал, вынашивал с 1991 года, то, что настойчиво предлагал Лукашенко в 1995 году, то, что в интересах всех белорусов и не в ущерб нашим соседям. Думаю будет интересно тем, кто еще думает о Беларуси, кто готов взять ответственность за судьбу многострадальной отчизны.
У нас достаточно людей, способных создать современные модели управления экономикой. Речь идет о вхождении белорусских предприятий в крупные корпорации, крупные национальные многопрофильные концерны. Следует на конкурсной основе подобрать команды управленцев и сдать им предприятия(их акции) в управление. Немедленная и поголовная приватизация не панацея от всех бед. Пусть наши белорусские управленцы приватизируют эти предприятия за 5–7 лет.
Схема проведения реформы в крупной промышленности может быть простой и эффективной. Промышленные предприятия подлежат стопроцентному акционированию. Государство объявляет открытый конкурс на их управление. Например, Минским тракторным заводом. Конкурс проводится гласно, с обсуждением предлагаемых моделей управления и развития завода. Состязающиеся команды (будь они представителями банковских корпораций или частных фирм, или просто коллективами государственных служащих и специалистов) излагают свои проекты, указывая, как предполагается модернизировать производство, какое количество работников и в какой период подлежит сокращению, и каковы при этом гарантии для сокращаемых, наконец, что при этом будет с социальной инфраструктурой, которая имеется при каждом крупном предприятии (детские сады, поликлиники, общежития и так далее). Команда-победитель получает в управление предприятие примерно на пять лет. Прибыль от деятельности предприятия после уплаты налогов и выплаты заработной платы работникам, может быть направлена на выкуп акций этого предприятия в частную собственность.
Если предприятие нуждается в серьезных инвестиционных вливаниях, управленцы имеют право закладывать часть акций в залог от имени собственника. Гарантом здесь должно быть правительство. По мере выплаты кредитов акции возвращаются собственнику (государству, но лучше самим менеджерам, если прибыли хватает не только для того, чтобы расплатиться по кредиту, но и чтобы выкупить эти акции у государства). При этом обе стороны – и новые управляющие, и государство как владелец предприятия – берут на себя определенные обязательства. Государство не может в одностороннем порядке изменить условия прошедшего конкурса. Но за успех своей модели управленцы отвечают своей личной собственностью. И в случае банкротства предприятия, все их имущество поступает государству, а сами они в течение длительного времени не могут выступать в качестве руководителей и собственников частных предприятий – только в виде наемных работников (кстати, такая норма содержится в законодательстве многих европейских стран). Тогда риск будет оправданным, а руководитель сто раз подумает, прежде чем совершить опрометчивый шаг. И винить ему в этом случае будет уже некого, кроме самого себя.
Кроме отдельных предприятий разумно создать несколько многопрофильных концернов, объединяющих как промышленное, так и сельскохозяйственное производство, акционировать их и передать на конкурсной основе в управление с правом залога пакетов акций. Это позволит подтянуть в ряде случаев не отдельные предприятия, а отрасли и регионы.
Государство должно использовать механизм не только приватизации, но и национализации. Если новый собственник ограничивается выкачиванием денег из предприятия и не способствует его развитию, если он приобрел предприятие исключительно с целью последующего его закрытия (есть в бывших советских республиках и такие примеры), наконец, если он демонстрирует неэффективность своих управленческих подходов, государство должно иметь возможность деприватизировать предприятие, исправив тем самым допущенную ошибку. И ничего страшного в этом нет. Такие механизмы в рыночной экономике действуют. Зато управленцы будут знать, чем чревата попытка нарушить взятые обязательства.
Для осуществления такого подхода у нас достаточно высокопрофессиональных кадров. Если нынешний директорский корпус имеет шанс вполне легально стать собственником предприятий, он не будет красть у самого себя и у государства. Как не будут воровать и чиновники: большинство из них обладает достаточным управленческим опытом и с удовольствием использует шанс, чтобы заняться собственным делом, а не работать всю жизнь на «подхвате», не получив, в конце концов, ничего для себя и своих детей.
Необходимо, как воздух, добиться притока инвестиций в белорусскую экономику. Это достигается не заклинаниями на селекторных совещаниях, а изменением налоговой системы, законов. Ведь никто, например, из руководства китайской компартии не ездит в Катар или Кувейт, не стоит с протянутой рукой в очередь за кредитами и не умоляет прийти в Китай с инвестициями. Деньги приходят сами – как только их владельцы убеждаются в стабильности законодательства и в низком уровне налогообложения. Если на Украине, в России налоговый потолок достигает 13 процентов, сделаем в Беларуси 11 – и Минск уподобится вскоре Женеве или Гонконгу. Конечно, придется серьезно пересмотреть основные направления бюджетных расходов. Придется серьезно урезать аппарат управления (уверен, что управленцы найдут себя в новых условиях хозяйствования), и конечно же, пересмотреть отношение к малому бизнесу, всемерно поддерживать инициативу тех, кто создает пусть небольшое количество, но все-таки создает рабочие места. Если человек сумел трудоустроить всего лишь собственную семью – и того достаточно, чтобы он требовал к себе уважения от государства.
Нам придется пересмотреть концепцию национальной обороны. Не по карману содержать такое войско, которое содержим сегодня, и обеспечить при этом офицерам и солдатам достойный уровень жизни. Да и не нужна нам такая многочисленная армия, никто реально нам не угрожает. У Беларуси есть гарантии безопасности от всех великих держав, обладающих ядерным оружием, в том числе России и США.
Требует пересмотра структура МВД, придется серьезно пересматривать уголовное законодательство. В тюрьмах сегодня сидит в три раза больше людей, чем должно в них находиться, причем государство кормит их баландой, унижает, травит, отбирает здоровье, калечит нравственно, в то время как, находясь на свободе, эти люди могли бы трудом искупить свои прегрешения и приносить пользу обществу. За мелочь человек должен отработать, а не сидеть в тюрьме в ожидании миски баланды.
Увеличения финансирования требует образование и медицина. Труд врачей и педагогов должен оплачиваться значительно выше, чем сегодня. Изменения требует система поддержки науки. Прикладная наука, способная интегрироваться в производство, должна перейти в ведение соответствующих предприятий в качестве ведомственных исследовательских институтов и конструкторских бюро. Фундаментальная наука, работающая на будущее, должна осесть в высших учебных заведениях, где молодежь должна не только усваивать старые, но и создавать новые технологии. Гуманитарные и обществоведческие исследовательские центры должны финансироваться государством, и предлагать обществу новые социально значимые идеи, обобщая прошлый жизненный и культурный опыт и донося его до новых поколений белорусов.
Культуру государство должно не только само дотировать, но и стимулировать меценатство, спонсорство, отменив налоги на это благотворное, патриотическое и высокогражданское дело. Глубоко убежден, что возродить культуру может только национальная буржуазия, те капиталисты, которые ощущают себя гражданами, патриотами Беларуси и гордятся этим.
Нужно растить собственную буржуазию. Все равно, сохраняя гигантский государственный сектор в условиях, когда все наши соседи перешли к частной собственности, мы проиграем соревнование: государственное управление никогда не будет столь же эффективным, как частное.
Уже сегодня очевидно, что выигрывают страны, где наряду с дымящимися заводами есть эффективно работающие консалтинговые фирмы, строятся гостиницы и рестораны, деловые центры. Это весьма выгодный бизнес для транзитных государств. Поэтому развитие сферы услуг – одно из магистральных направлений Беларуси.
Развитие экономики невозможно без решения принципиального вопроса: права на землю. Еще семь – десять лет назад белорусское сельское хозяйство имело определенную залоговую стоимость для привлечения кредитов без приватизации земли. Сегодня эта отрасль так разорена, что получить здесь нормальные банковские кредиты путем залога невозможно. Не осталось ничего, кроме земли. Поэтому придется пойти на осуществление старого лозунга «Земля – крестьянам!» Как ей распорядиться?
Это не должно, конечно, вылиться в бездумную раздачу земли. Если единственным объектом собственности, под который крестьянин может получить кредит, является земля, он должен получить под нее кредит в специализированном ипотечном банке. Государство должно определить стоимость земли, ниже которой нельзя ее ни заложить, ни продать, – земля слишком большая ценность, чтобы позволить ее пропить за копейки. Либо самостоятельно заложив землю, либо скооперировавшись с другими крестьянами и доверив право заклада земли тем управленцам, кто доказал свою управленческую состоятельность, крестьяне должны получить деньги на развитие. Полученные кредиты должны выдаваться на срок, достаточный для их возврата. А если они неэффективно расходовались и хозяйство обанкротилось, земля переходит к банку и подлежит продаже. Таким образом создастся и свободный рынок земли. Кстати, частная собственность на землю – тоже не абсолютная не панацея. Самый эффективный аграрный сектор – в Голландии, где почти вся земля в собственности у государства. Но у нас иного выхода уже нет, кроме земли закладывать нечего.
Я против того, чтобы землю получали все, кто захочет, кто живет в деревне. Учитель в селе и в городе получает одинаковую зарплату – за что же его еще и землей наделять? Хочет – пусть меняет профессию и возвращается к крестьянскому труду. Только те, кто работает на земле должны ее получить в руки. Это моя принципиальная позиция. У Старовойтова в хозяйстве было золотое правило, которому, на мой взгляд должны следовать все: если колхозник отказывается от своего имущественного пая, то продавать его он может либо соседу, увеличивая тем самым его участок, либо всему акционерному обществу. Хочешь пропить землю – пропивай, но соседу! Стороннего Старовойтов к себе не пускал. И он был прав. На свободную продажу земли следует ввести мораторий, как минимум, на десять лет. Надо поучить, подготовить крестьян к торговле землей.