плацы, ристалища и тренировочные площадки. За ними высился и сам лагерь,
устроенный по римскому образцу -- с земляными валами, выложенными дерном,
бревенчатым частоколом и широкими прочными воротами. Вокруг этого
квадратного укрепления, занимавшего площадь не меньше мили, шел ров, а перед
ним -- дорога.
Осмотрев высокие стены, частокол, наблюдательные вышки, перекинутый
через ров мост и бдительную стражу у ворот, странник только покачал головой.
Похоже, он немногому сможет научить этих кантийцев! Везде царил идеальный
порядок; перед ним была армия -- настоящая армия профессионалов, не орда, не
собранное наспех ополчение. Судя по всему, в империи умели воевать!
-- Децин! -- окликнул начальника Шрам. -- Куда править? В объезд или
через лагерь?
-- Через лагерь, -- распорядился Марл Рилат. -- Проедем от восточных до
западных ворот; пусть наш каснит поглядит на имперское войско.
И Блейд поглядел.
Миновав мост и широкий проем в стене, они поехали мимо бесчисленных
рядов добротных кожаных палаток; судя по вооружению охранявших их часовых,
слева располагались копейщики-фалангиты, справа -- меченосцы, тяжелая
пехота. За ними квартировали лучники, кольчужная конница, легкая кавалерия и
снова меченосцы. Потом фургон пересек довольно широкую площадь, где гордо
высились шатры спарпетов-полководцев, окружавшие походный императорский
дворец из шелков и полотна; здесь стояли на страже гвардейцы, цвет войска,
ветераны с мозолями на челюстях толщиной в дюйм. Их посеребренные кирасы
сверкали, стальные шипы наплечников загибались вверх, на щитах тигры
скалились ощеренными пастями, тяжелые двуручные мечи были обнажены, над
головами реяли стяги и знамена.
За площадью потянулись места поскромнее. Снова пошли палатки
меченосцев, фалангитов и тяжеловооруженной конницы, затем -- стоянка
альбагов, рослых, светловолосых и сероглазых, похожих на викингов; за ними
располагались смуглые всадники, чьи лошаки были подобраны в масть в каждой
сотне -- вороные, буланые, белые, гнедые, пегие в яблоках, серые, саврасые.
Напротив них, в конических строениях из жердей и шкур, напомнивших Блейду
индейские вигвамы, обитали невысокие чернобородые воины, вероятно -- стрелки
и метателя дротиков. За ними, ближе к западной стене, нескончаемыми рядами
тянулись военные машины: баллисты и катапульты, огромные стрелометы, тараны
на колесах шестифутового диаметра, пирамиды чугунных и грубо обтесанных
каменных ядер, каких-то амфор с засмоленными горлышками, штабеля метательных
копий, груды различного снаряжения, аккуратно разложенного под навесами.
Наконец пошли кухни, продовольственные и фуражные склады, необозримой
длины столы со скамьями, вкопанные в землю гигантские бочки, от которых
тянуло винным и пивным духом. Блейд встревожился; обозрев силу и славу
кантийской армии, он пока что не представлял своего места в ней. Трудно было
бы сразу рассчитывать на пост в гвардии, но они не свернули ни к палаткам
копейщиков и меченосцев, ни к стрелкам, ни к артиллеристам, ни к всадникам.
Они вообще покинули лагерь, проехав через западные ворота и прогрохотав по
мосту.
Дальше потянулись отхожие места -- деревянные бараки, установленные над
рвами. Вероятно, в них сыпали известь, но это лишь слегка приглушало
неистребимые запахи мочи и фекалий. За бараками снова начались рвы, одни --
раскрытые, другие -- засыпанные полностью или наполовину, и странник понял,
что перед ним войсковое кладбище. За этим мрачноватым погостом, ярдах в
двухстах от нужников, находилась скособоченная изгородь, а за ней -- скопище
разнокалиберных шатров из прожженных, грязных, засаленых шкур. Среди этих
строений шатались звероподобные личности в кожаных нагрудниках и шлемах --
точно таких же, как у Шрама и Бороды; а на задворках этих трущоб взвивался
дым над двумя десятками костров.
Повозка, следуя за Марлом Рилатом, направилась прямиком к проему в
изгороди, около которого не было никакой стражи. Шагах в десяти от загородки
децин остановился и бросил на Блейда насмешливый взгляд.
-- Добро пожаловать в рангаду гасильщиков, десятник Ич Блодам! И не
забудь: ты обещал мне научить здесь кое-кого хорошим манерам. Смотри, если
это у тебя не выйдет! Пожалеешь, что на свет родился, клянусь десницей
Гирларла!
Блейд раскрыл глаза и несколько минут лежал неподвижно на жестком
топчане, прислушиваясь к густому храпу сопалатников и глядя в потолок. Там
была изрядная прореха, явно проделанная ножом, и сквозь нее ярко светило
солнце. По груди Блейда протянулась узкая световая полоска, словно свежий
подживающий рубец; она начиналась у ключицы и заканчивалась где-то в районе
паха. Внезапно странник ощутил там легкое напряжение и вспомнил, что
находится в Ханнаре уже четыре дня -- и четыре ночи обходятся без девушки.
Придется потерпеть, Дик, старина, -- сказал он самому себе. В ту
клоаку, куда он угодил милостью Марла Рилата, не пойдет ни одна приличная
девушка, а прелести лагерных проституток его не соблазняли.
Клоаку? Блейд скосил глаза на солнечный лучик на груди и усмехнулся.
После путешествия в Дьявольскую Дыру не стоит хулить ни одно место, где
можно полюбоваться на свет солнца! Дыра -- вот это была настоящая клоака,
крысиный лабиринт в миле под землей, где люди питались гнусными грибами и
мхом! А здесь вчера он получил мясо, хлеб и вино -- столько, сколько хотел.
Резко приподнявшись, он сел и спустил ноги на утоптанный земляной пол.
В драной палатке стояло еще девять топчанов, но лишь четыре были заняты.
Джеф, Шрам, Борода и этот парень. Ухо, с которым он познакомился вчера...
его десяток... неполный десяток, который децин Рилат так жаждал
укомплектовать...
Интересно, подумал Блейд, за что Ухо угодил в этот штрафбат? Ведь он
явный кантиец... Причем не какой-нибудь хлям-сосунок, а бывалый солдат! И
где он потерял то самое ухо, что фигурировало теперь лишь в его прозвище?
Кажется, в рангаре гасильщиков имена считались слишком большой роскошью:
Шрама звали так из-за пересекавшего щеку и подбородок рубца, волосатый хаст
Борода был, разумеется. Бородой, а Ухо -- Ухом, поскольку справа под
волосами у него торчала только сморщенная культяпка.
Но когда-то он являлся воином, настоящим солдатом, о чем
свидетельствовали солидные рога на нижней челюсти! И он был гораздо умнее
Марла Рилата, поскольку вчера вечером быстро и доходчиво разъяснил новому
десятнику, куда тот попал. Вляпался, точнее говоря!
Теперь Блейд знал, что очутился в довольно привилегированных частях --
в некотором отношении. Тут было попроще с дисциплиной, и многие проблемы
солдаты решали самостоятельно, не затрудняя ни кантийских сержантов, ни, тем
более, офицеров. Рангара гасильщиков, состоявшая всего из двух неполных
легионов или текад по тысяче человек в каждой, входила в особое армейское
соединение, подчинявшееся Грозному Синтаде Гинне Палу, Колесничему, правой
руке Великого и Победоносного Фраллы Куза. Согласно сведениям, полученным
Блейдом от Уха, означенный Гинна Пал командовал шестью корпусами-рангарами:
Стражами Порядка -- иначе говоря, военной полицией; Всевидящими --
лазутчиками и шпионами, набранными среди полусотни различных народов и
племен; Крепкорукими -- саперами и инженерными войсками; отрядами
Огненосцев, кантийской артиллерией из катапульт и баллист, стрелявших
наполненными зажигательной смесью снарядами; императорской гвардией и
гасильщиками. Гинна Пал мог что угодно построить, хоть мост, хоть крепость,
а потом сжечь это сооружение из своих метающих пламя машин; он мог выследить
любого злоумышленника, схватить его и вздернуть -- как говорится, быстро и
высоко; наконец, от Гинны Пала зависела безопасность императора. Большой
человек! Могущественный!
Вначале Блейд никак не мог взять в толк, почему к
полицейскоартиллерийскому ведомству этого важного сановника присоединены
гасильщики. Они выполняли весьма неприятную, но зачастую необходимую работу,
добивая раненых на поле брани большими молотами-гасилами -- деревянными,
окованными железом, на длинных рукоятях. Кроме этих палиц, гасильщики имели
на вооружении лопату и нож, похожий на мачете, и все; ни щитов, ни копий, ни
металлических доспехов им не полагалось. Собственно говоря, им не нужны были
ни вооружение, ни воинское искусство, ибо они не участвовали в бою, выполняя
лишь санитарные функции -- наделать побольше трупов, а затем убрать их под
землю или на костер.
Допросив Ухо с пристрастием, Блейд выяснил, что гасильщики занимались и
кое-какими дополнительными делами, как-то: акциями устрашения мирных
жителей, уничтожением пленных, имитацией разбойничьих нападений на торговые
караваны, казнями, пытками и прочей грязной работенкой, недостойной
настоящего солдата, но совершенно необходимой на войне. Труды их хорошо
оплачивались, но обитали они вне лагеря, за кладбищем и нужниками, и ни один
воин, ни кантиец, ни альбаг, ни ситалла, не принял бы кружки вина из рук
гасильщика. Они были презренными париями, и их банды набирались из жестоких
головорезов, туповатых, но крепких и исполнительных. Существовал еще один
способ пополнения этого мерзкого воинства: замена смертной казни за тяжкую
вину ссылкой в отряды гасильщиков. Странник почти не сомневался, что кантиец
Ухо попал сюда именно таким образом.
Чтобы убойная команда работала эффективно и без сбоев, к ней были
приставлены два десятка сержантов-децинов, восемь Офицеров -- зикланов и
сакоров, и один полковник-текад, который командовал всем подразделением.
Служба эта считалась для коренных кантийцев неприятной, но нужной и не
позорной; они исполняли ее во имя преданности вождю. Великому и
Победоносному Фраллу Кузу, но к рукоятям гасильных молотов не прикасались.
Этого, впрочем, и не требовалось: для дробления черепов и позвоночников
существовали солдаты. Такие, как Борода, Шрам и Ухо.
Блейд уставился в дальний угол, где на своем топчане похрапывал
кантиец. Нет, с этим Ухом надо определенно разобраться! Выяснить, как он тут
очутился и чем может быть полезен... На вид этому парню было лет тридцать
пять, и он казался тренированным бойцам, крепко сбитым и кряжистым, хотя и
не мог похвастать такой мускулатурой, как Борода, и уступал ростом Шраму.
Блейд решил побеседовать с ним после завтрака.
Он собирался уже встать, когда Джефайа-финареот, занимавший соседний
лежак, пошевелился и приоткрыл глаза. Рыжие лохмы его были встрепаны, рыжая
щетина покрывала подбородок, и Блейд, заметив это, невольно провел ладонью
по собственным колючим щекам. Зрачки морехода блуждали, взгляд скользил по
убогому шатру, по грязному земляному полу и телам спящих; потом он вздрогнул
и прошептал:
-- Похоже, хозяин, мы попали в самую задницу Гирларла... Гнусное
местечко! Гальюн на "Шаловливой рыбке" и то был чище.
-- Не беспокойся, Джеф, мы тут надолго не задержимся, -- Блейд потер
подбородок. -- Встань, приведи себя в порядок и не спускай глаз с нашего
серебра. В такой компании лучше все свое носить при себе... Да, вот что еще:
у тебя есть бритва?
-- Да, мастер Дик. Только варвары и дикари зарастают бородой по самые
уши.
-- Тогда поднимайся и марш на кухню за горячей водой!
Пока Джеф выполнял приказание, странник оглядел выданную вчера одежду и
боевой инструментарий. Доспех -- кожаная безрукавка до середины бедра,
которую надевали на тунику, -- был новым, как и неглубокий шлем с круглым
металлическим значком впереди: все та же тигриная морда с молотом под ней.
Сама эта колотушка стояла рядом, прислоненная к изголовью топчана вместе с
лопатой, и к ее рукояти был примотан ремнем нож в потертых ножнах.
Блейд облачился, натянул сандалии, и принялся рассматривать гасило.
Деревянный молот, окованный железом, весил фунтов двадцать пять; рукоятка
доходила до груди и толщина ее была примерно три дюйма. Странник хмыкнул,
вспомнив молоток, с которым он ходил в Дыре на кэшей, роботов-убийц; тот был
стальным и весил не меньше, но размерами уступал гасилу.
Отложив колотушку в сторону, он вытащил из ножен слегка искривленный
клинок полуторафутовой длины и несколько раз взмахнул им в воздухе. Не меч,
конечно, но для начала сойдет. Было приятно ощущать в руках оружие, хотя и
такое примитивное, грязное, с пятнами ржавчины на клинке.
Джефайа притащил миску с водой, над которой поднимался пар; на скуле
его темнел свежий синяк.
-- Кто это тебя?
-- Повар, хозяин... Не хотел давать воды... Ну, я его тоже приложил!
Мы, финареоты, упорный народ... Национальная черта, знаешь ли!
Одобрительно кивнув, Блейд приступил к бритью. Еще вчера он заметил,
что все попадавшиеся навстречу кантийцы были гладко выбриты, тогда как
варвары из вспомогательных войск носили бороды. Ясно, что в этом мире
гладкий подбородок -- признак цивилизованного человека, так что бритвой
пренебрегать не стоило.
Ухо, Шрам и Борода пробудились только к самому завтраку, когда Джеф и
его хозяин покончили с туалетом и над лагерем гасильщиков поплыл мерный звон
бронзового била. Зевая, они выбрались из постелей и начали потягиваться,
разминая мышцы.
Блейд велел построиться. Ухо и Джеф тут же образовали некое подобие
шеренги, и Шрам, поколебавшись, присоединился к ним; Борода словно не
слышал. Он был занят важным делом -- пытался почесать под лопаткой. Блейд
подступил к хасту и некоторое время обозревал его плоскую желтую физиономию.
-- Я велел построиться, парень, -- наконец ласково произнес он. -- Ты
что же, не слышал?
-- Га?
-- Построиться. Стань вот сюда, за Шрамом.
-- Хо! Моя не понимай! _
-- Твоя все понимай, -- Блейд припомнил, как децин Марл Рилат велел
этой образине вытащить клинок из столба. Тогда хаст повиновался быстро и без
пререканий. -- Твоя все понимай, -- повторил он. -- Твоя хочет получить в
зубы?
За время трехдневного путешествия он почти не сталкивался с нелюдимым
хастом и понимал, что сейчас его испытывают на крепость. Три воина за его
спиной затаили дыхание.
-- Моя -- получить -- в зубы? -- медленно произнес Борода, наливаясь
кровью. -- Моя засунет твою в глотку Гирларла! Хо!
Это "Хо!" он произнес уже на полу, держась за челюсть. Хаст вскочил, но
оказался сбитым с ног новым ударом, теперь он ворочался у своего топчана,
выплевывая кровь и выбитые зубы. Блейд, запустив пятерню в его сальные
лохмы, поставил Бороду вертикально и подтолкнул к шеренге. Тот,
ошеломленный, больше не сопротивлялся.
-- Запомните, парни, -- странник уставился на своих подчиненных
холодным взглядом, -- я, Ич Блодам, ваш десятник. -- Он отметил легкую тень
ухмылки, скользнувшую по лицам Шрама и Уха, и строго повторил. -- Я -- ваш
десятник, и мои приказы надо выполнять быстро и радостно. Кто проявит мало
радости, познакомится вот с этим, -- Блейд продемонстрировал обществу свой
огромный кулак. -- А сейчас -- марш за мной на кухню!
К столам, находившимся на задворках лагеря, они прибыли без
происшествий. Ухо указал место их десятка, и Блейд отправил его с Джефайей
за довольствием. Кормили здесь как на убой -- он заметил огромные куски мяса
в мисках соседей, -- но вина было немного, по кувшину на пятерых. Вероятно,
кантийские военачальники полагали, что палач должен быть сыт, но не пьян.
Ухо и Джеф вернулись. Один нес кувшин и полкаравая хлеба, другой тащил
огромную глиняную миску, при виде которой Шрам и Борода недовольно
сморщились. Блейд тоже приподнял брови -- похоже, сегодня на завтрак им
полагались кости. Протянув руку, он отобрал у Джефа кувшин и заглянул внутрь
-- сосуд был полон едва ли до середины.
Выпрямившись, странник оглядел столы. Тут сидело больше тысячи человек
из тридцати различных племен; все -- ражие крепкие парии с туповатыми
лицами, но широкими плечами. Типичные гориллы! Приглядывал за этим
обезьянником один сержант из кантийцев, не Рилат -- другой, незнакомый.
Впрочем, он ни во что не вмешивался, хотя то тут, то там вспыхивали свары, в
основном -- из-за лишнего глотка вина.
-- За мной! -- кивнув Джефу и Уху, странник зашагал к кострам, на
которых в огромных котлах варилось мясо. Тут суетились три десятка поваров,
а с края выстроилась очередь к бочке, у которой орудовал черпаком рослый
костлявый детина, его длинные светлые волосы были заплетены в длинную косу.
-- Который? -- спросил Блейд, поворотившись к Джефу.
-- Тот, у бочки... Он здесь главный! Запомнил, рыбья требуха! И воды он
не давал, хозяин!
Расталкивая головорезов с кувшинами, странник направился к бочке, где
костлявый виночерпий как раз отмерял порцию молодому темнокожему парню в
рваной тунике, но с массивной серебряной цепью на шее. Отшвырнув его в
сторону, Блейд рявкнул:
-- Ты старший в этой харчевне?
Костлявый опустил черпак.
-- Ну, я.
-- Тогда запомни меня, парень, и моих людей, -- Блейд ткнул себя в
грудь, не обращая внимания на гогот в толпе -- Десятник Ич Блодам! Десятник,
а не хлям! Запомни хорошенько!
Столпившиеся вокруг солдаты надрывались от смеха, и Блейд никак не мог
понять, чем вызвано такое веселье. Он посмотрел на Ухо -- тот скривился,
будто от зубной боли.
-- Я тебя запомню, Ич Блодам, -- тоже ухмыляясь, произнес виночерпий.
-- В следующий раз ты не получишь даже костей. Блодамов тут не любят.
-- Вот как? -- на щеках странника заиграли желваки -- Ты пожалел для
меня воды, вина, мяса и даже костей? Ну, что касается вина, я понимаю -- ты,
вероятно, хочешь выпить все сам?
Он вдруг протянул руку, ухватил костлявого за косичку и, резко дернув,
сунул головой прямо в пурпурную жидкость. Виночерпий попытался вырваться, но
Блейд держал крепко.
-- Эй, Блодам! -- темнокожий гасильщик надвинулся на него. -- Не порть
хорошую выпивку, не то...
-- Не то?.. -- переспросил странник, ухватив левой рукой толстую
серебряную цепь. -- Боишься, тебе мало достанется? Ну, тогда попей вволю!
Голова темнокожего тоже скрылась в бочке. Чуть наклонившись вперед для
устойчивости, Блейд не выпускал обоих пленников, уже начавших сучить ногами.
В толпе сперва приумолкли, потом среди гасильщиков поднялся ропот, и тут он
обвел их спокойным взглядом.
-- Сейчас эти парни перестанут пускать пузыри, и руки у меня
освободятся. Могу напоить другую пару. Есть желающие?
Он глядел с такой неприкрытой угрозой, что разгульное воинство враз
позакрывало рты. Они были зверями, и безошибочный звериный инстинкт
подсказывал, что в стае появился новый хищник, куда покрупнее и посильнее
прочих. Такой, который не будет ни угрожать, ни бить, а разом перегрызет
горло любому.
Наконец из толпы выступил плечистый воин, такой же темнокожий, как и
парень с серебряной цепочкой, полоскавшийся сейчас в вине.
-- Ты и впрямь Ич Блодам, -- сказал он Блейду. -- А я -- Пинок, угха, и
тоже десятник. Будь добр, отпусти моего человека.
Странник свирепо оскалился и посмотрел налево, потом -- направо: его
пленники ухе не дергались, но их, пожалуй, еще можно было откачать. Он
вытащил из бочки две головы, черноволосую и белобрысую, отшвырнул обмякшие
тела в стороны и плюнул в вино.
-- Вежливые речи приятно слушать, десятник Пинок. Получи своего
сосунка!
В глазах темнокожего вспыхнула злоба.
-- А ты не боишься, десятник Ич Блодам? Не боишься, что сегодня под
вечер к тебе наведаются гости?
-- Нет, не боюсь. -- Блейд поднял тяжелый черпак с железной ручкой
дюймовой толщины, одним махом согнул ее и бросил под ноги Пинку. -- Возьми
на память! Сможешь разогнуть -- приходи.
Он повернулся к поварам, оттаскивавшим своего старшину подальше от
грозного десятника, и гаркнул:
-- Мяса! И вина! Из новой бочки, бездельники!
Когда Блейд возвращался на место вслед за гружеными сверх меры Джефом и
Ухом, его остановил децин-кантиец.
-- Это тебя вчера привел Марл Рилат?
-- Да.
-- Ты, видно, бывалый солдат. Служил раньше?
-- Всю жизнь, децин.
-- Где?
-- На юге, в Либонне.
-- Но не в наших войсках, я вижу, -- кантиец словно ощупал взглядом
нижнюю челюсть Блейда. -- Ты смел и силен, но многого не знаешь.
-- Например?
-- Например, нашего армейского жаргона. Как тебя зовут, каснит?
-- Ич Блодам.
-- Так тебя записал Рилат. Я спрашиваю настоящее имя.
-- Ричард Блейд, децин.
-- Слишком длинно. Возьми себе какую-нибудь кличку... хоть Черпак... и
то будет лучше.
-- К чему?
-- У солдат, знаешь ли, свои словечки. Хлям -- сопляк, новобранец, нас
вот кличут крабами, -- кантиец с усмешкой провел по своему шипастому
наплечнику, -- а "ич блодам" означает недоумок трахнутый... Так что ты лучше
назовись Черпаком.
-- Не имя красят человека, -- ответил Блейд и пошагал к своей миске с
мясом.
* * *
Строевой подготовкой гасильщики себя не утруждали, поэтому время от
завтрака до обеда и от обеда до ужина каждый убивал как мог. Безденежные
спали или резались в кости на затрещины, а те, у кого завалялась пара-другая
монет, отправлялись в кабаки и веселые дома портового квартала Финареота.
Блейд же назначил своим генеральную уборку, чистку оружия и смотр
боеготовности.
Шрам, тоскливо оглядев внутренность палатки, полез пятерней в лохматый
затылок и предложил:
-- Может, лучше в кости перекинемся? Ты, десятник, расскажешь про
Кассну, я -- про Альбаг... Как тогда, в дороге...
-- Сначала приберем этот свинарник. Тут к нам гости могут пожаловать, а
потому и клинки не худо бы наточить.
-- Э нет, десятник, так не пойдет, -- вмешался Ухо, покачивая головой.
-- Никто не будет в претензии, коли гасильщики немного пошумят и разомнутся,
но если начнется резня, враз пожалуют Стражи Порядка. А они шуток не
понимают, клянусь десницей Гирларла!
-- Я никого резать не собираюсь, мне другое заказано, -- строго сказал
Блейд. -- Оружие, однако, должно быть в порядке. За работу!
К обеду палатка была прибрана, прорехи заштопаны, клинки наточены.
Получив и съев двойную порцию мяса, Блейд велел Джефу выдать всем по паре
серебряных финареотских быков и отправил рыжего морехода, Шрама и Бороду
повеселиться в город. Он и сам был бы не прочь пройтись с ними, но решил,
что беседа с Ухом отлагательств не терпит.
Усадив подчиненного на топчан, Блейд начал прохаживаться от стены к
стене, разглядывая квадратную физиономию кантийца. Тот выглядел хмурым;
видно, предчувствовал неприятный разговор. Крепко сбитый, темноволосый и
черноглазый, с типичным для жителя Канта орлиным, носом, он напоминал
страннику римлянина, одного из тех легионеров, которые шли за Марием,
Суллой, Цезарем, Помпеем и Крассом в горы Иберии и Персиды, в африканские
пустыни, в дремучие леса Галлии и Британии. Пожалуй, решил Блейд, в этой
аналогии больше смысла, чем кажется на первый взгляд; Великий Кант был Римом
этого мира, империей, владевшей берегами Шер-да, Моря Заката, и стремившейся
распространить свою власть до пределов восточного океана. Но все ли кантийцы
желали этого? Всем ли им меч и война были дороже мотыги и мира? Такие вещи
лучше выяснять не у властителей и не у людей толпы, которую они ведут за
собой; полезнее поговорить с отщепенцем, с преступником, с диссидентом. Ухо,
скорее всего, не являлся диссидентом, но уж преступником был точно.
-- Слушай, парень, -- закончив свое кружение, Блейд уселся на топчан
напротив кантийца, -- не нравится мне твое прозвище. Как тебя раньше звали?
Когда оба уха были целыми?
Кантиец помрачнел.
-- Я уже не вспоминаю о тех временах, десятник. Да и тебе какое дело?
-- Хочу звать тебя по имени, как человека, не как скотину.
-- А сам-то?
-- Что -- сам?
-- Знаешь, что означает твоя кличка?
Теперь помрачнел Блейд.
-- Не я себе ее придумал, и с шутником еще посчитаюсь! Не погляжу, что
он децин!
Ухо хмыкнул.
-- Сейчас, однако, речь не обо мне, -- продолжал странник. -- Должен же
я тебя как-то называть.
-- Так и зови; Ухо.
-- Нет. Как было раньше?
-- Макрон... Макрон Сирб...
-- Из Всадников? Был офицером?
-- Из Всадников!.. -- голова кантийца качнулась. -- Был офицером...
сакором... Знаешь, что это такое?
Блейд кивнул. В свое время Марл Рилат прочитал ему целую лекцию насчет
организации кантийского войска. Низовым подразделением являлся десяток под
командой ссржанта-децина; пять десятков образовывали взвод-зиклу, которым
командовал зиклан, младший офицер; воинская часть из трехсот бойцов
называлась сакрой, и чин сакора соответствовал, следовательно, званию
капитана. В текаду, полк или легион, входили четыре сакры, и это
формирование являлась основной боевой единицей, из которого набирались
корпуса-рангары, включавшие от шести до двенадцати тысяч человек. Каждым
корпусом командовал генерал, подчинявшийся непосредственно своему
спарпету-полководцу. Такое построение войсковых частей было принято везде --
и в пехоте, и в кавалерии, и в особых рангарах Стражей Порядка, Крепкоруких
и Огненосцев. Кантийские военачальники старались подогнать под этот образец
даже вспомогательные отряды, набиравшиеся из числа варваров и союзников.
-- Значит, ты был сакором и Всадником, -- задумчиво повторил Блейд. --
Наследственным?
-- Да, десятник. Мой род сражается за империю триста лет, -- в глазах
Уха сверкнуло нечто похожее на гордость.
-- Империи кто-то угрожает? Варвары? Другие страны?
-- Нет. На западе захвачено все. Страны на южных берегах Шер-да недавно
приведены к покорности и стали либо вассалами, либо союзниками -- как и
Финареот. На севере, за хребтом Риг Найл, мы разгромили кочевниковситалла и
племенные союзы кланибойнов.
устроенный по римскому образцу -- с земляными валами, выложенными дерном,
бревенчатым частоколом и широкими прочными воротами. Вокруг этого
квадратного укрепления, занимавшего площадь не меньше мили, шел ров, а перед
ним -- дорога.
Осмотрев высокие стены, частокол, наблюдательные вышки, перекинутый
через ров мост и бдительную стражу у ворот, странник только покачал головой.
Похоже, он немногому сможет научить этих кантийцев! Везде царил идеальный
порядок; перед ним была армия -- настоящая армия профессионалов, не орда, не
собранное наспех ополчение. Судя по всему, в империи умели воевать!
-- Децин! -- окликнул начальника Шрам. -- Куда править? В объезд или
через лагерь?
-- Через лагерь, -- распорядился Марл Рилат. -- Проедем от восточных до
западных ворот; пусть наш каснит поглядит на имперское войско.
И Блейд поглядел.
Миновав мост и широкий проем в стене, они поехали мимо бесчисленных
рядов добротных кожаных палаток; судя по вооружению охранявших их часовых,
слева располагались копейщики-фалангиты, справа -- меченосцы, тяжелая
пехота. За ними квартировали лучники, кольчужная конница, легкая кавалерия и
снова меченосцы. Потом фургон пересек довольно широкую площадь, где гордо
высились шатры спарпетов-полководцев, окружавшие походный императорский
дворец из шелков и полотна; здесь стояли на страже гвардейцы, цвет войска,
ветераны с мозолями на челюстях толщиной в дюйм. Их посеребренные кирасы
сверкали, стальные шипы наплечников загибались вверх, на щитах тигры
скалились ощеренными пастями, тяжелые двуручные мечи были обнажены, над
головами реяли стяги и знамена.
За площадью потянулись места поскромнее. Снова пошли палатки
меченосцев, фалангитов и тяжеловооруженной конницы, затем -- стоянка
альбагов, рослых, светловолосых и сероглазых, похожих на викингов; за ними
располагались смуглые всадники, чьи лошаки были подобраны в масть в каждой
сотне -- вороные, буланые, белые, гнедые, пегие в яблоках, серые, саврасые.
Напротив них, в конических строениях из жердей и шкур, напомнивших Блейду
индейские вигвамы, обитали невысокие чернобородые воины, вероятно -- стрелки
и метателя дротиков. За ними, ближе к западной стене, нескончаемыми рядами
тянулись военные машины: баллисты и катапульты, огромные стрелометы, тараны
на колесах шестифутового диаметра, пирамиды чугунных и грубо обтесанных
каменных ядер, каких-то амфор с засмоленными горлышками, штабеля метательных
копий, груды различного снаряжения, аккуратно разложенного под навесами.
Наконец пошли кухни, продовольственные и фуражные склады, необозримой
длины столы со скамьями, вкопанные в землю гигантские бочки, от которых
тянуло винным и пивным духом. Блейд встревожился; обозрев силу и славу
кантийской армии, он пока что не представлял своего места в ней. Трудно было
бы сразу рассчитывать на пост в гвардии, но они не свернули ни к палаткам
копейщиков и меченосцев, ни к стрелкам, ни к артиллеристам, ни к всадникам.
Они вообще покинули лагерь, проехав через западные ворота и прогрохотав по
мосту.
Дальше потянулись отхожие места -- деревянные бараки, установленные над
рвами. Вероятно, в них сыпали известь, но это лишь слегка приглушало
неистребимые запахи мочи и фекалий. За бараками снова начались рвы, одни --
раскрытые, другие -- засыпанные полностью или наполовину, и странник понял,
что перед ним войсковое кладбище. За этим мрачноватым погостом, ярдах в
двухстах от нужников, находилась скособоченная изгородь, а за ней -- скопище
разнокалиберных шатров из прожженных, грязных, засаленых шкур. Среди этих
строений шатались звероподобные личности в кожаных нагрудниках и шлемах --
точно таких же, как у Шрама и Бороды; а на задворках этих трущоб взвивался
дым над двумя десятками костров.
Повозка, следуя за Марлом Рилатом, направилась прямиком к проему в
изгороди, около которого не было никакой стражи. Шагах в десяти от загородки
децин остановился и бросил на Блейда насмешливый взгляд.
-- Добро пожаловать в рангаду гасильщиков, десятник Ич Блодам! И не
забудь: ты обещал мне научить здесь кое-кого хорошим манерам. Смотри, если
это у тебя не выйдет! Пожалеешь, что на свет родился, клянусь десницей
Гирларла!
Блейд раскрыл глаза и несколько минут лежал неподвижно на жестком
топчане, прислушиваясь к густому храпу сопалатников и глядя в потолок. Там
была изрядная прореха, явно проделанная ножом, и сквозь нее ярко светило
солнце. По груди Блейда протянулась узкая световая полоска, словно свежий
подживающий рубец; она начиналась у ключицы и заканчивалась где-то в районе
паха. Внезапно странник ощутил там легкое напряжение и вспомнил, что
находится в Ханнаре уже четыре дня -- и четыре ночи обходятся без девушки.
Придется потерпеть, Дик, старина, -- сказал он самому себе. В ту
клоаку, куда он угодил милостью Марла Рилата, не пойдет ни одна приличная
девушка, а прелести лагерных проституток его не соблазняли.
Клоаку? Блейд скосил глаза на солнечный лучик на груди и усмехнулся.
После путешествия в Дьявольскую Дыру не стоит хулить ни одно место, где
можно полюбоваться на свет солнца! Дыра -- вот это была настоящая клоака,
крысиный лабиринт в миле под землей, где люди питались гнусными грибами и
мхом! А здесь вчера он получил мясо, хлеб и вино -- столько, сколько хотел.
Резко приподнявшись, он сел и спустил ноги на утоптанный земляной пол.
В драной палатке стояло еще девять топчанов, но лишь четыре были заняты.
Джеф, Шрам, Борода и этот парень. Ухо, с которым он познакомился вчера...
его десяток... неполный десяток, который децин Рилат так жаждал
укомплектовать...
Интересно, подумал Блейд, за что Ухо угодил в этот штрафбат? Ведь он
явный кантиец... Причем не какой-нибудь хлям-сосунок, а бывалый солдат! И
где он потерял то самое ухо, что фигурировало теперь лишь в его прозвище?
Кажется, в рангаре гасильщиков имена считались слишком большой роскошью:
Шрама звали так из-за пересекавшего щеку и подбородок рубца, волосатый хаст
Борода был, разумеется. Бородой, а Ухо -- Ухом, поскольку справа под
волосами у него торчала только сморщенная культяпка.
Но когда-то он являлся воином, настоящим солдатом, о чем
свидетельствовали солидные рога на нижней челюсти! И он был гораздо умнее
Марла Рилата, поскольку вчера вечером быстро и доходчиво разъяснил новому
десятнику, куда тот попал. Вляпался, точнее говоря!
Теперь Блейд знал, что очутился в довольно привилегированных частях --
в некотором отношении. Тут было попроще с дисциплиной, и многие проблемы
солдаты решали самостоятельно, не затрудняя ни кантийских сержантов, ни, тем
более, офицеров. Рангара гасильщиков, состоявшая всего из двух неполных
легионов или текад по тысяче человек в каждой, входила в особое армейское
соединение, подчинявшееся Грозному Синтаде Гинне Палу, Колесничему, правой
руке Великого и Победоносного Фраллы Куза. Согласно сведениям, полученным
Блейдом от Уха, означенный Гинна Пал командовал шестью корпусами-рангарами:
Стражами Порядка -- иначе говоря, военной полицией; Всевидящими --
лазутчиками и шпионами, набранными среди полусотни различных народов и
племен; Крепкорукими -- саперами и инженерными войсками; отрядами
Огненосцев, кантийской артиллерией из катапульт и баллист, стрелявших
наполненными зажигательной смесью снарядами; императорской гвардией и
гасильщиками. Гинна Пал мог что угодно построить, хоть мост, хоть крепость,
а потом сжечь это сооружение из своих метающих пламя машин; он мог выследить
любого злоумышленника, схватить его и вздернуть -- как говорится, быстро и
высоко; наконец, от Гинны Пала зависела безопасность императора. Большой
человек! Могущественный!
Вначале Блейд никак не мог взять в толк, почему к
полицейскоартиллерийскому ведомству этого важного сановника присоединены
гасильщики. Они выполняли весьма неприятную, но зачастую необходимую работу,
добивая раненых на поле брани большими молотами-гасилами -- деревянными,
окованными железом, на длинных рукоятях. Кроме этих палиц, гасильщики имели
на вооружении лопату и нож, похожий на мачете, и все; ни щитов, ни копий, ни
металлических доспехов им не полагалось. Собственно говоря, им не нужны были
ни вооружение, ни воинское искусство, ибо они не участвовали в бою, выполняя
лишь санитарные функции -- наделать побольше трупов, а затем убрать их под
землю или на костер.
Допросив Ухо с пристрастием, Блейд выяснил, что гасильщики занимались и
кое-какими дополнительными делами, как-то: акциями устрашения мирных
жителей, уничтожением пленных, имитацией разбойничьих нападений на торговые
караваны, казнями, пытками и прочей грязной работенкой, недостойной
настоящего солдата, но совершенно необходимой на войне. Труды их хорошо
оплачивались, но обитали они вне лагеря, за кладбищем и нужниками, и ни один
воин, ни кантиец, ни альбаг, ни ситалла, не принял бы кружки вина из рук
гасильщика. Они были презренными париями, и их банды набирались из жестоких
головорезов, туповатых, но крепких и исполнительных. Существовал еще один
способ пополнения этого мерзкого воинства: замена смертной казни за тяжкую
вину ссылкой в отряды гасильщиков. Странник почти не сомневался, что кантиец
Ухо попал сюда именно таким образом.
Чтобы убойная команда работала эффективно и без сбоев, к ней были
приставлены два десятка сержантов-децинов, восемь Офицеров -- зикланов и
сакоров, и один полковник-текад, который командовал всем подразделением.
Служба эта считалась для коренных кантийцев неприятной, но нужной и не
позорной; они исполняли ее во имя преданности вождю. Великому и
Победоносному Фраллу Кузу, но к рукоятям гасильных молотов не прикасались.
Этого, впрочем, и не требовалось: для дробления черепов и позвоночников
существовали солдаты. Такие, как Борода, Шрам и Ухо.
Блейд уставился в дальний угол, где на своем топчане похрапывал
кантиец. Нет, с этим Ухом надо определенно разобраться! Выяснить, как он тут
очутился и чем может быть полезен... На вид этому парню было лет тридцать
пять, и он казался тренированным бойцам, крепко сбитым и кряжистым, хотя и
не мог похвастать такой мускулатурой, как Борода, и уступал ростом Шраму.
Блейд решил побеседовать с ним после завтрака.
Он собирался уже встать, когда Джефайа-финареот, занимавший соседний
лежак, пошевелился и приоткрыл глаза. Рыжие лохмы его были встрепаны, рыжая
щетина покрывала подбородок, и Блейд, заметив это, невольно провел ладонью
по собственным колючим щекам. Зрачки морехода блуждали, взгляд скользил по
убогому шатру, по грязному земляному полу и телам спящих; потом он вздрогнул
и прошептал:
-- Похоже, хозяин, мы попали в самую задницу Гирларла... Гнусное
местечко! Гальюн на "Шаловливой рыбке" и то был чище.
-- Не беспокойся, Джеф, мы тут надолго не задержимся, -- Блейд потер
подбородок. -- Встань, приведи себя в порядок и не спускай глаз с нашего
серебра. В такой компании лучше все свое носить при себе... Да, вот что еще:
у тебя есть бритва?
-- Да, мастер Дик. Только варвары и дикари зарастают бородой по самые
уши.
-- Тогда поднимайся и марш на кухню за горячей водой!
Пока Джеф выполнял приказание, странник оглядел выданную вчера одежду и
боевой инструментарий. Доспех -- кожаная безрукавка до середины бедра,
которую надевали на тунику, -- был новым, как и неглубокий шлем с круглым
металлическим значком впереди: все та же тигриная морда с молотом под ней.
Сама эта колотушка стояла рядом, прислоненная к изголовью топчана вместе с
лопатой, и к ее рукояти был примотан ремнем нож в потертых ножнах.
Блейд облачился, натянул сандалии, и принялся рассматривать гасило.
Деревянный молот, окованный железом, весил фунтов двадцать пять; рукоятка
доходила до груди и толщина ее была примерно три дюйма. Странник хмыкнул,
вспомнив молоток, с которым он ходил в Дыре на кэшей, роботов-убийц; тот был
стальным и весил не меньше, но размерами уступал гасилу.
Отложив колотушку в сторону, он вытащил из ножен слегка искривленный
клинок полуторафутовой длины и несколько раз взмахнул им в воздухе. Не меч,
конечно, но для начала сойдет. Было приятно ощущать в руках оружие, хотя и
такое примитивное, грязное, с пятнами ржавчины на клинке.
Джефайа притащил миску с водой, над которой поднимался пар; на скуле
его темнел свежий синяк.
-- Кто это тебя?
-- Повар, хозяин... Не хотел давать воды... Ну, я его тоже приложил!
Мы, финареоты, упорный народ... Национальная черта, знаешь ли!
Одобрительно кивнув, Блейд приступил к бритью. Еще вчера он заметил,
что все попадавшиеся навстречу кантийцы были гладко выбриты, тогда как
варвары из вспомогательных войск носили бороды. Ясно, что в этом мире
гладкий подбородок -- признак цивилизованного человека, так что бритвой
пренебрегать не стоило.
Ухо, Шрам и Борода пробудились только к самому завтраку, когда Джеф и
его хозяин покончили с туалетом и над лагерем гасильщиков поплыл мерный звон
бронзового била. Зевая, они выбрались из постелей и начали потягиваться,
разминая мышцы.
Блейд велел построиться. Ухо и Джеф тут же образовали некое подобие
шеренги, и Шрам, поколебавшись, присоединился к ним; Борода словно не
слышал. Он был занят важным делом -- пытался почесать под лопаткой. Блейд
подступил к хасту и некоторое время обозревал его плоскую желтую физиономию.
-- Я велел построиться, парень, -- наконец ласково произнес он. -- Ты
что же, не слышал?
-- Га?
-- Построиться. Стань вот сюда, за Шрамом.
-- Хо! Моя не понимай! _
-- Твоя все понимай, -- Блейд припомнил, как децин Марл Рилат велел
этой образине вытащить клинок из столба. Тогда хаст повиновался быстро и без
пререканий. -- Твоя все понимай, -- повторил он. -- Твоя хочет получить в
зубы?
За время трехдневного путешествия он почти не сталкивался с нелюдимым
хастом и понимал, что сейчас его испытывают на крепость. Три воина за его
спиной затаили дыхание.
-- Моя -- получить -- в зубы? -- медленно произнес Борода, наливаясь
кровью. -- Моя засунет твою в глотку Гирларла! Хо!
Это "Хо!" он произнес уже на полу, держась за челюсть. Хаст вскочил, но
оказался сбитым с ног новым ударом, теперь он ворочался у своего топчана,
выплевывая кровь и выбитые зубы. Блейд, запустив пятерню в его сальные
лохмы, поставил Бороду вертикально и подтолкнул к шеренге. Тот,
ошеломленный, больше не сопротивлялся.
-- Запомните, парни, -- странник уставился на своих подчиненных
холодным взглядом, -- я, Ич Блодам, ваш десятник. -- Он отметил легкую тень
ухмылки, скользнувшую по лицам Шрама и Уха, и строго повторил. -- Я -- ваш
десятник, и мои приказы надо выполнять быстро и радостно. Кто проявит мало
радости, познакомится вот с этим, -- Блейд продемонстрировал обществу свой
огромный кулак. -- А сейчас -- марш за мной на кухню!
К столам, находившимся на задворках лагеря, они прибыли без
происшествий. Ухо указал место их десятка, и Блейд отправил его с Джефайей
за довольствием. Кормили здесь как на убой -- он заметил огромные куски мяса
в мисках соседей, -- но вина было немного, по кувшину на пятерых. Вероятно,
кантийские военачальники полагали, что палач должен быть сыт, но не пьян.
Ухо и Джеф вернулись. Один нес кувшин и полкаравая хлеба, другой тащил
огромную глиняную миску, при виде которой Шрам и Борода недовольно
сморщились. Блейд тоже приподнял брови -- похоже, сегодня на завтрак им
полагались кости. Протянув руку, он отобрал у Джефа кувшин и заглянул внутрь
-- сосуд был полон едва ли до середины.
Выпрямившись, странник оглядел столы. Тут сидело больше тысячи человек
из тридцати различных племен; все -- ражие крепкие парии с туповатыми
лицами, но широкими плечами. Типичные гориллы! Приглядывал за этим
обезьянником один сержант из кантийцев, не Рилат -- другой, незнакомый.
Впрочем, он ни во что не вмешивался, хотя то тут, то там вспыхивали свары, в
основном -- из-за лишнего глотка вина.
-- За мной! -- кивнув Джефу и Уху, странник зашагал к кострам, на
которых в огромных котлах варилось мясо. Тут суетились три десятка поваров,
а с края выстроилась очередь к бочке, у которой орудовал черпаком рослый
костлявый детина, его длинные светлые волосы были заплетены в длинную косу.
-- Который? -- спросил Блейд, поворотившись к Джефу.
-- Тот, у бочки... Он здесь главный! Запомнил, рыбья требуха! И воды он
не давал, хозяин!
Расталкивая головорезов с кувшинами, странник направился к бочке, где
костлявый виночерпий как раз отмерял порцию молодому темнокожему парню в
рваной тунике, но с массивной серебряной цепью на шее. Отшвырнув его в
сторону, Блейд рявкнул:
-- Ты старший в этой харчевне?
Костлявый опустил черпак.
-- Ну, я.
-- Тогда запомни меня, парень, и моих людей, -- Блейд ткнул себя в
грудь, не обращая внимания на гогот в толпе -- Десятник Ич Блодам! Десятник,
а не хлям! Запомни хорошенько!
Столпившиеся вокруг солдаты надрывались от смеха, и Блейд никак не мог
понять, чем вызвано такое веселье. Он посмотрел на Ухо -- тот скривился,
будто от зубной боли.
-- Я тебя запомню, Ич Блодам, -- тоже ухмыляясь, произнес виночерпий.
-- В следующий раз ты не получишь даже костей. Блодамов тут не любят.
-- Вот как? -- на щеках странника заиграли желваки -- Ты пожалел для
меня воды, вина, мяса и даже костей? Ну, что касается вина, я понимаю -- ты,
вероятно, хочешь выпить все сам?
Он вдруг протянул руку, ухватил костлявого за косичку и, резко дернув,
сунул головой прямо в пурпурную жидкость. Виночерпий попытался вырваться, но
Блейд держал крепко.
-- Эй, Блодам! -- темнокожий гасильщик надвинулся на него. -- Не порть
хорошую выпивку, не то...
-- Не то?.. -- переспросил странник, ухватив левой рукой толстую
серебряную цепь. -- Боишься, тебе мало достанется? Ну, тогда попей вволю!
Голова темнокожего тоже скрылась в бочке. Чуть наклонившись вперед для
устойчивости, Блейд не выпускал обоих пленников, уже начавших сучить ногами.
В толпе сперва приумолкли, потом среди гасильщиков поднялся ропот, и тут он
обвел их спокойным взглядом.
-- Сейчас эти парни перестанут пускать пузыри, и руки у меня
освободятся. Могу напоить другую пару. Есть желающие?
Он глядел с такой неприкрытой угрозой, что разгульное воинство враз
позакрывало рты. Они были зверями, и безошибочный звериный инстинкт
подсказывал, что в стае появился новый хищник, куда покрупнее и посильнее
прочих. Такой, который не будет ни угрожать, ни бить, а разом перегрызет
горло любому.
Наконец из толпы выступил плечистый воин, такой же темнокожий, как и
парень с серебряной цепочкой, полоскавшийся сейчас в вине.
-- Ты и впрямь Ич Блодам, -- сказал он Блейду. -- А я -- Пинок, угха, и
тоже десятник. Будь добр, отпусти моего человека.
Странник свирепо оскалился и посмотрел налево, потом -- направо: его
пленники ухе не дергались, но их, пожалуй, еще можно было откачать. Он
вытащил из бочки две головы, черноволосую и белобрысую, отшвырнул обмякшие
тела в стороны и плюнул в вино.
-- Вежливые речи приятно слушать, десятник Пинок. Получи своего
сосунка!
В глазах темнокожего вспыхнула злоба.
-- А ты не боишься, десятник Ич Блодам? Не боишься, что сегодня под
вечер к тебе наведаются гости?
-- Нет, не боюсь. -- Блейд поднял тяжелый черпак с железной ручкой
дюймовой толщины, одним махом согнул ее и бросил под ноги Пинку. -- Возьми
на память! Сможешь разогнуть -- приходи.
Он повернулся к поварам, оттаскивавшим своего старшину подальше от
грозного десятника, и гаркнул:
-- Мяса! И вина! Из новой бочки, бездельники!
Когда Блейд возвращался на место вслед за гружеными сверх меры Джефом и
Ухом, его остановил децин-кантиец.
-- Это тебя вчера привел Марл Рилат?
-- Да.
-- Ты, видно, бывалый солдат. Служил раньше?
-- Всю жизнь, децин.
-- Где?
-- На юге, в Либонне.
-- Но не в наших войсках, я вижу, -- кантиец словно ощупал взглядом
нижнюю челюсть Блейда. -- Ты смел и силен, но многого не знаешь.
-- Например?
-- Например, нашего армейского жаргона. Как тебя зовут, каснит?
-- Ич Блодам.
-- Так тебя записал Рилат. Я спрашиваю настоящее имя.
-- Ричард Блейд, децин.
-- Слишком длинно. Возьми себе какую-нибудь кличку... хоть Черпак... и
то будет лучше.
-- К чему?
-- У солдат, знаешь ли, свои словечки. Хлям -- сопляк, новобранец, нас
вот кличут крабами, -- кантиец с усмешкой провел по своему шипастому
наплечнику, -- а "ич блодам" означает недоумок трахнутый... Так что ты лучше
назовись Черпаком.
-- Не имя красят человека, -- ответил Блейд и пошагал к своей миске с
мясом.
* * *
Строевой подготовкой гасильщики себя не утруждали, поэтому время от
завтрака до обеда и от обеда до ужина каждый убивал как мог. Безденежные
спали или резались в кости на затрещины, а те, у кого завалялась пара-другая
монет, отправлялись в кабаки и веселые дома портового квартала Финареота.
Блейд же назначил своим генеральную уборку, чистку оружия и смотр
боеготовности.
Шрам, тоскливо оглядев внутренность палатки, полез пятерней в лохматый
затылок и предложил:
-- Может, лучше в кости перекинемся? Ты, десятник, расскажешь про
Кассну, я -- про Альбаг... Как тогда, в дороге...
-- Сначала приберем этот свинарник. Тут к нам гости могут пожаловать, а
потому и клинки не худо бы наточить.
-- Э нет, десятник, так не пойдет, -- вмешался Ухо, покачивая головой.
-- Никто не будет в претензии, коли гасильщики немного пошумят и разомнутся,
но если начнется резня, враз пожалуют Стражи Порядка. А они шуток не
понимают, клянусь десницей Гирларла!
-- Я никого резать не собираюсь, мне другое заказано, -- строго сказал
Блейд. -- Оружие, однако, должно быть в порядке. За работу!
К обеду палатка была прибрана, прорехи заштопаны, клинки наточены.
Получив и съев двойную порцию мяса, Блейд велел Джефу выдать всем по паре
серебряных финареотских быков и отправил рыжего морехода, Шрама и Бороду
повеселиться в город. Он и сам был бы не прочь пройтись с ними, но решил,
что беседа с Ухом отлагательств не терпит.
Усадив подчиненного на топчан, Блейд начал прохаживаться от стены к
стене, разглядывая квадратную физиономию кантийца. Тот выглядел хмурым;
видно, предчувствовал неприятный разговор. Крепко сбитый, темноволосый и
черноглазый, с типичным для жителя Канта орлиным, носом, он напоминал
страннику римлянина, одного из тех легионеров, которые шли за Марием,
Суллой, Цезарем, Помпеем и Крассом в горы Иберии и Персиды, в африканские
пустыни, в дремучие леса Галлии и Британии. Пожалуй, решил Блейд, в этой
аналогии больше смысла, чем кажется на первый взгляд; Великий Кант был Римом
этого мира, империей, владевшей берегами Шер-да, Моря Заката, и стремившейся
распространить свою власть до пределов восточного океана. Но все ли кантийцы
желали этого? Всем ли им меч и война были дороже мотыги и мира? Такие вещи
лучше выяснять не у властителей и не у людей толпы, которую они ведут за
собой; полезнее поговорить с отщепенцем, с преступником, с диссидентом. Ухо,
скорее всего, не являлся диссидентом, но уж преступником был точно.
-- Слушай, парень, -- закончив свое кружение, Блейд уселся на топчан
напротив кантийца, -- не нравится мне твое прозвище. Как тебя раньше звали?
Когда оба уха были целыми?
Кантиец помрачнел.
-- Я уже не вспоминаю о тех временах, десятник. Да и тебе какое дело?
-- Хочу звать тебя по имени, как человека, не как скотину.
-- А сам-то?
-- Что -- сам?
-- Знаешь, что означает твоя кличка?
Теперь помрачнел Блейд.
-- Не я себе ее придумал, и с шутником еще посчитаюсь! Не погляжу, что
он децин!
Ухо хмыкнул.
-- Сейчас, однако, речь не обо мне, -- продолжал странник. -- Должен же
я тебя как-то называть.
-- Так и зови; Ухо.
-- Нет. Как было раньше?
-- Макрон... Макрон Сирб...
-- Из Всадников? Был офицером?
-- Из Всадников!.. -- голова кантийца качнулась. -- Был офицером...
сакором... Знаешь, что это такое?
Блейд кивнул. В свое время Марл Рилат прочитал ему целую лекцию насчет
организации кантийского войска. Низовым подразделением являлся десяток под
командой ссржанта-децина; пять десятков образовывали взвод-зиклу, которым
командовал зиклан, младший офицер; воинская часть из трехсот бойцов
называлась сакрой, и чин сакора соответствовал, следовательно, званию
капитана. В текаду, полк или легион, входили четыре сакры, и это
формирование являлась основной боевой единицей, из которого набирались
корпуса-рангары, включавшие от шести до двенадцати тысяч человек. Каждым
корпусом командовал генерал, подчинявшийся непосредственно своему
спарпету-полководцу. Такое построение войсковых частей было принято везде --
и в пехоте, и в кавалерии, и в особых рангарах Стражей Порядка, Крепкоруких
и Огненосцев. Кантийские военачальники старались подогнать под этот образец
даже вспомогательные отряды, набиравшиеся из числа варваров и союзников.
-- Значит, ты был сакором и Всадником, -- задумчиво повторил Блейд. --
Наследственным?
-- Да, десятник. Мой род сражается за империю триста лет, -- в глазах
Уха сверкнуло нечто похожее на гордость.
-- Империи кто-то угрожает? Варвары? Другие страны?
-- Нет. На западе захвачено все. Страны на южных берегах Шер-да недавно
приведены к покорности и стали либо вассалами, либо союзниками -- как и
Финареот. На севере, за хребтом Риг Найл, мы разгромили кочевниковситалла и
племенные союзы кланибойнов.