склонившихся над ним Джефа и Мака. Оба сопели носами и ухмылялись.
-- Просто слюнки текут, хозяин, от такого запаха! -- сообщил рыжий
финареот.
-- И не только слюнки, -- добавил Мак в своей прямолинейной солдатской
манере.
Блейд сел и поднес к лицу ладонь; нежный аромат духов и тела Энны
воскресил воспоминания о минувшей ночи.
Ночь... Цветок Ночи... Жаркие объятия на ковре в крохотной
комнатушке...
-- Это была славная победа, мой господин? -- подмигнул кантиец.
Блейд задумчиво уставился на него, потом покачал головой.
-- Если б я еще знал, над кем она одержана...
-- Такими благовониями пользуются только самые знатные дамы, -- сообщил
Мак, -- фрейлины Светлейшей Тении Фраллы Куз. Так что ты попал прямо в цель.
-- Это точно, -- Джеф глубоко втянул носом воздух. -- Половина золотого
за флакон, клянусь Хайей, владычицей любви!
-- Вот что, -- Блейд ткнул его кулаком в бок, -- тащи-ка два ведра
воды. Я не могу появиться на ристалище в облаке таких ароматов.
Когда Джеф, стуча деревянными бадейками, выскочил из палатки, странник
повернулся к Макрону Сирбу.
-- Значит, ты полагаешь, мой благородный друг, что то была знатная
дама?
-- Какие могут быть сомнения!
-- Это хорошо или плохо?
-- Смотря как закончилось ваше свидание. Госпожа осталась довольной?
-- Полагаю, да, -- Блейд усмехнулся. -- Когда я уходил, она выглядела
очень утомленной... по правде говоря, спала без задних ног.
-- О! Прекрасно! -- Мак явно воодушевился. -- Не отказывайся, если тебе
снова пришлют приглашение.
-- Не собираюсь. Эта малышка очаровательна и очень искусна.
-- Тогда считай, что твоя карьера уже состоялась. Она потянет тебя
наверх, а ты потянешь нас, меня и Джефайю.
-- Разумеется, -- Блейд кивнул, -- я не забываю своих друзей. Но скажи.
Мак, неужели слово женщины значит столь много в Великом Канте? Больше гнева
или подозрительности Гинны Пала?
-- Смотря какой. Покровительство женщины из рода Колесничих,
приближенной светлейшей императрицы, трудно переоценить. Я же сказал: если
ты ей понравился, считай, что твоя карьера обеспечена.
-- Предположим, -- Блейд задумчиво посмотрел на него. -- Тогда еще один
вопрос. Мак: чего ты хочешь? Именно ты? Видишь ли, наш Джеф -- простой
парень; ему бы вернуться на свой корабль с кошелем серебряных быков, вот и
все. Ну, еще он хочет держаться подальше от крабов, которым не очень
симпатизирует... Ты -- другое дело. Ты -- воин из благородных! Что тебе
нужно? Чин сакора?
Макрон Сирб помрачнел.
-- Ни сакором, ни даже зикланом мне не бывать, мой господин. Разве что
ухо прирастет на место... -- он погладил сморщенный обрубок. -- Но меня
лишили имени, рода и достоинства Всадника... В Канте я никто! Презренный
гасильщик, не воин, не солдат!
-- Разве так важно быть воином? -- спросил Блейд. -- Разве тебя не
устроила бы спокойная жизнь в собственном поместье где-нибудь в теплых
краях?
-- А что я знаю, кроме солдатского ремесла? Что еще умеем мы, кантийцы?
-- Мак пожал плечами. -- Мы -- воины, которые должны пройти по всему Ханнару
от моря и до моря!
-- Но тех, кто уже не может сражаться, император наделяет землей. К
чему?
-- Чтобы было где поставить дом, вырастить детей. Но немногие берут
обширные земли и рабов, умеющих пахать и сеять. Зачем? С покоренных земель
идет дань, и каждый получает свою долю.
-- Справедливую долю? Император и Колесничие никого не обманывают?
-- Конечно. Не будет доли, не будет детей, не будет молодых солдат, не
будет и армии... Все так просто, мой господин! Нет, ветеранов никто не
обманывает, и недаром императора зовут Отцом Народа!
-- Хм-м... Но тебе, как я понимаю, долю не выделят. А потому, Мак,
подумай-ка ты о поместье.
Кантиец задумчиво поскреб мозоли на нижней челюсти.
-- Может быть, поместье и неплохая штука, только где же его взять? К
тому же я не земледелец, не скотовод...
-- Я бы советовал тебе побыстрей обучиться этим занятиям, -- сказал
Блейд. Он хотел добавить кое-что еще, но тут появился Джеф с ведрами,
прервав этот интересный разговор.
* * *
Пока великая армия готовилась к походу, пока подвозили последние запасы
провианта, зажигательной смеси и оружия, пока формировались гигантские обозы
и спарпеты, заседавшие в императорском дворце, решали, какой дорогой
двинется каждая из трех армий, Блейд успел встретиться с очаровательной
Энной Кораной еще несколько раз. За валами главного лагеря, на морском
берегу и среди ближних фруктовых рощ, были разбросаны уютные имения,
собственность императора и его полководцев -- не то перекупленные у прошлых
владельцев, не то просто реквизированные по праву сильного. Там назначались
конфиденциальные встречи, и там великие люди, вместе со своими супругами и
любовницами, вкушали отдых от лагерной суеты.
Одна из таких вилл, Гнездо Сокола или Сайл Ор на кантийском, высившаяся
на прибрежной скале в десяти нирратах от воинского стана, и являлась
постоянным местом встреч Блейда с его возлюбленной. Он добирался туда пешкой
за час, а на коне -- за пятнадцать минут. Местечко это ему нравилось; оно
чем-то напоминало его дорсетские владения на берегу Ла Манша, только там,
конечно, не было такого изобилия садов, в которых росло и зрело что угодно,
от яблок, груш и апельсинов до гигантских, с кулак, персиков.
Он никогда не спрашивал, кому принадлежит эта усадьба -- Светлейшей ли
Тении, лично императору или самой Энне Коране; у него хватало других тем для
разговоров с ней. Уже после второй встречи Блейд понял, что его возлюбленная
не так проста; судя по всему, она была настоящей придворной дамой, весьма
искушенной не только в искусстве любви, но и в политике. Несомненно, она
собиралась покровительствовать своему варвару, но желала узнать о нем
побольше. Скупые ответы насчет каснийской родины и южных кампаний ее не
устраивали; она дотошно выясняла, где воевал Блейд, когда и с кем, а также
кто обучил его волшебному искусству рукопашного боя. Странник, пользуясь
обрывками сведений, полученных от Джефа и Мака, изворачивался, как мог.
Иногда он благодарил всех местных богов, что эти допросы проводит не
грозный Гинна Пал, а очаровательная Энна, которой в крайнем случае можно
закрыть поцелуем рот. Иногда он задумывался над тем, почему шпионы из
ведомства Всевидящих никогда не провожают его в Сайл Ор. Возможно, Энна
Корана пользовалась безраздельным доверием не только императрицы, но и
Синтады Гинны Пала? Во всяком случае, она выспрашивала именно о том, что
было бы интересно знать этому крючконосому старику в серой тунике.
Особенно врезался Блейду в память один разговор под конец их четвертого
свидания, незадолго до того, как армия тронулась в поход.
Нагие, они лежали у бассейна, на теплых мраморных плитах внутреннего
дворика, прихлебывая вино из серебряных кубков. Оно было не белым, не
красным и не розовым, а прозрачно-коричневатым, как хороший херес, и его
было так приятно заедать фруктами! На подносе, сверкавшем на бортике
бассейна, высилась целая гора яблок и груш, и Блейд, расправляясь с ними, с
невольной дрожью вспоминал мхи, грибы и земляных червей Дьявольской Дыры.
Внезапно Энна повернулась на бок, протянула смуглую тонкую руку,
коснувшись его плеча.
-- Странный ты... -- ее голос был негромок, но отчетлив -- тремоло
флейты на фоне мерного шума морских валов. -- Когда мы в постели, я готова
поверить, что ты варвар... яростный и дикий варвар... но сейчас... когда я
смотрю, как ты ешь, как пьешь вино... Нет, ты не дикарь, мой Гирларл!
По губам Блейда скользнула усмешка. Энна Корана была наблюдательной
женщиной, и ей удалось разглядеть британского джентльмена под маской варвара
из далекой Кассны! Интересно, что она думает по этому поводу? И что доложит
Гинне Палу? Или самой императрице?
-- Давай-ка сначала определим, кто такие варвары, -- сказал он,
поглаживая изящные пальцы своей возлюбленной. -- Чем они отличаются от
прочих людей?
-- Ну, это же всем известно, дорогой... Есть великие западные народы,
кантийцы и все, кто нас окружает -- сеулги, ханборды, фраллы... от фраллов
даже ведут род императоры... Есть огромные и богатые города в Либонне, на
южном побережье Моря Заката, где ты воевал... Есть Финареот и Неван, лежащие
в центре мира... Есть Конта Силангут и, возможно, Бартам... Все это
культурные страны. И есть варвары -- хасты, альбаги, ситалла, кланибойны,
живущие в лесах, горцы-бхиоты. Есть множество диких племен в Гриссе и на
южной Континенте, вне пределов Либонны, рассыпанных по берегам Пагарда, Моря
Зноя... Там, где лежит твоя Кассна. -- Энна помолчала. -- Только я не очень
верю, что она -- твоя...
-- Почему же?
-- До Кассны почти так же далеко, как до Бартама, но все же горцы с юга
иногда добираются до наших краев. Они рослые и темноволосые, как ты, но
совершенно дикие! И потом, дорогой, у них очень смуглая кожа и тут, --
ладошка женщины коснулась груди Блейда, -- синие узоры.
"Татуировка! -- подумал Блейд. -- Ай да Джеф, знаток дальних земель!
Удружил!" Еще ему вспомнилось, как старый Гинна Пал разглядывал его на
ристалище альбагов. Неужели он тоже знает?.. Скорее всего... Вид у него был
подозрительный...
-- Я покинул Кассну очень молодым, -- произнес странник вслух, -- еще
не сделавшись воином, поэтому у меня нет таких узоров. Затем я много лет жил
и сражался на берегах Шер-да, так что стал вполне цивилизованным человеком,
моя прекрасная госпожа.
Энна снисходительно улыбнулась.
-- И где же тебя обучали хорошим манерам? В легионах Либонны или на их
боевых кораблях?
Блейд молчал.
-- Я бы скорее поверила, что ты пришел из какой-то далекой и
могущественной страны, из той же Либонны или Силангута... Но люди там не
похожи на тебя, дорогой. Либонцы смуглее и малы ростом, а у силангутов кожа
цвета меди, с красноватым оттенком. Правда, ни я и никто в наших краях не
видел бартамца...
Она замолчала и выжидательно уставилась на возлюбленного.
Придется идти ва-банк, решил Блейд и, протянув руку, взял с подноса
огромное яблоко. Оно как раз уместилось в его ладони -- золотистое, с каймой
алого румянца.
-- Скажи, Энна, веришь ли ты в магов? Я разумею -- в колдунов,
волшебников, ведьм, которые могут совершать нечто недоступное обычным людям?
Женщина повела плечами, и ее маленькие груди всколыхнулись.
-- Это не вопрос веры, дорогой. Маги существуют на самом деле, как
известно многим. Не в Канте, не в Либонне и не в Финареоте, не в тех
странах, где поклоняются Великому Небу и его бессмертным детям, младшим
богам... Колдуны есть у хастов и бхиотов, а в землях Альбага встречаются
женщины, способные убить человека одним словом. Про чародеев же Гриссы
вообще рассказывают чудеса! Они могут не дышать целый день, подумай только!
Блейд задумчиво глядел на яблоко.
-- Видишь ли, детка, я ведь тоже маг, -- наконец произнес он.
-- Маг? Ты -- маг?! -- Внезапно Энна села и, откинув назад головку,
расхохоталась. -- Прости, мой Гирларл, -- уверенно заявила она, -- но ты уже
не раз доказал обратное.
-- Каким же образом?
-- Самым приятным, -- все еще улыбаясь, она провела рукой по своему
животу, погладила лобок. -- Маги и колдуны все старики... и потом, они
теряют тайное знание, если спят с женщинами. А ты -- воин и мужчина!
-- Тем не менее...
Яблоко, лежавшее на ладони Блейда, исчезло. Он взял второе.
-- А где?.. -- глаза Энны изумленно округлились.
-- Далеко, -- сказал странник, -- очень далеко. -- Второе яблоко
растаяло в воздухе, и теперь он потянулся за грушей, -- Может быть, в
Кассне, может быть, в Бартаме, а может, и еще дальше...
-- Но как ты это делаешь?!
-- Магия, моя милая, чистейшая магия, которой владеют в Кассне только
избранные...
-- В Кассне?
-- Ну, возможно, не совсем в Кассне... Я не хотел бы об этом говорить.
И о таких фокусах, -- Блейд посмотрел на грушу, и она исчезла, -- тоже.
Женщина кивнула, не спуская с него напряженного взгляда. В нем читалось
удивление и немного страха, поэтому Блейд обнял ее, погладил по гибкой спине
и шепнул, целуя:
-- Вот видишь, милая... Не все чародеи теряют тайное знание, если спят
с женщинами...
Великая армия двинулась в поход.
Три дня Блейд следил за тем, как широкие лагерные ворота извергают
потоки конных и пеших, длинные цепочки грузовых фургонов и колонны боевых
машин. Эта река текла со скоростью четырех миль в час, неторопливо,
уверенно, не останавливаясь и не замирая ни на минуту.
Он заметил, что войсковые подразделения образуют некие автономные
группы из пяти-восьми рангар. В составе каждой были фалангиты,
тяжеловооруженная пехота, панцирные всадники-катафракты, стрелки, отряды
легкоконных ситалла, дюжина катапульт. Вскоре страннику стало ясно, что
гигантская армия Канта выступает в поход, разделившись на несколько
обособленных корпусов, вполне готовых к бою с любым противником и в любых
условиях. В средневековой Европе любой из этих отрядов, численностью от
тридцати до пятидесяти тысяч человек, сам по себе считался бы мощным
войском.
Текада за текадой кантийские полчища двигались на юго-восток по тракту,
соединявшему Финареот с Аласком, столицей Невана, и еще две армии, на севере
и на юге, катили свои железные волны к границам обреченной страны. Вторая,
под командой Калатты Хара, должна была покорить северный Неван; третья, под
водительством Мантула Скрима, направлялась в обход Риг Найла, восточного
хребта; ей предстояло форсировать Грисский пролив, обогнуть Сир-да и
вторгнуться с юга в Силангут -- в точно рассчитанный день и час, когда
корабли с десантными войсками достигнут побережья этой великой державы.
Альбаги покидали лагерь едва ли не последними. Они не носили брони и
передвигались быстрее тяжелой пехоты, не по дороге, а рядом с ней,
вытаптывая тяжелыми солдатскими башмаками посевы, луговую траву и обирая
встречавшиеся по пути фруктовые рощи. С ними война пришла в благодатные
земли Финареота -- или, скорее, отблеск войны, ее всепожирающая тень,
катившаяся все дальше и дальше к востоку, оставлявшая за собой бесплодный
пятимильный коридор среди зеленых лесов и полей.
Сразу за тремя альбагскими рангарами двигалась императорская ставка со
сравнительно небольшим обозом; кроме гвардейцев, Великого и Победоносного
охраняли с тыла шесть тысяч катафрактов. Придворные дамы путешествовали в
колясках, и у каждой был свой небольшой шатер, что весьма устраивало Блейда,
который мог посещать свою возлюбленную Энну Корану чуть ли не каждый вечер.
Что касается великого императора, любимца богов и Отца Народа, то он ехал
верхом. Однажды Хэмб показал страннику этого невысокого крепкого человека,
промчавшегося мимо строя северян с десятком гвардейцев.
Одолев за семь дней триста нирратов, или более ста пятидесяти миль,
альбаги переместились поближе к авангарду, обогнав большинство вышедших
ранее отрядов; императорская ставка двигалась за ними с той же скоростью.
Как указывалось выше, такое счастливое обстоятельство позволяло Блейду почти
каждую ночь проводить в шатре Энны Кораны, после чего следовал неизменный
утренний душ -- для ликвидации сладких и соблазнительных запахов. Впрочем,
тайна сия являлась секретом Полишинеля -- во всяком случае, для атара Хэмба;
он догадывался, что его касс пользуется благосклонностью какой-то знатной
дамы.
Энна встречала возлюбленного со все возрастающим нетерпением и
восторгом, так что Блейд полагал, что рано или поздно перевербует ее на свою
сторону -- если она и в самом деле являлась шпионкой Гинны Пала. Вскоре он
выяснил, что ее второе имя -- Корана -- не означает ничего мрачного или
смертоносного. В ханнарском пантеоне богиня Корана, дочь Салрата-Солнца и
Хайи-Луны, почиталась в двух ипостасях: как темная, теплая и ласковая Ночь и
как владычица тьмы и гибели. Разумеется, подруга Блейда была названа в честь
Ночи, а не смерти.
Странник поручил Джефу собрать о ней максимум информации, потолковав с
прислугой, поварами, кучерами и обозниками -- словом, с людьми, которые
знали все обо всем. Рыжий финареот не доставил хозяину никаких сведений,
порочащих Энну Корану Линн, одну из доверенных наперстниц императрицы. Блейд
решил, что если его возлюбленная и является подсадной уткой, то никак уж не
Гинны Пала. Скорее, Светлейшей Тении! Но с чего бы ей проявлять такой
интерес к варвару с далеких и диких южных гор? Или императрицу попросил об
этом Гинна Пал? Странник снова и снова сопоставлял факты: поединок с хастом,
впервые привлекший к нему внимание: инспекция, которую старый коршун учинил
во время тренировки; встреча с Энной -- как будто случайная, состоявшаяся
через несколько дней. Что ж, решил он, если в нем и подозревают бартамского
шпиона, то пытаются расколоть его самым наиприятнейшим из способов -- через
хорошенькую женщину!
В поисках ответов на свои вопросы он раскрыл имя Энны Кораны Маку и
атару Хэмбу. Бывший сакор тут же доложил, что Линны -- один из знатнейших
имперских родов, можно сказать, Колесничие среди Колесничих, высшие среди
высших. О самой Энне он ничего определенного сказать не мог, кроме того, что
она владеет огромным состоянием и замужем не была. Хэмб долго хмыкал и
гмыкал, а потом сообщил, что сия дама имеет, по слухам, большой любовный
опыт, и не только с мужчинами. Но если она и доставила разок-другой
удовольствие императрице, то какое это имеет значение? В любом случае Блейд
заполучил настоящую конфетку!
Тут Хэмб закатил глаза, огладил свои усы и потребовал у Кирда фляжку.
Вообще говоря, вождь альбагов, в отличие от большинства своих суровых и
неразговорчивых соплеменников, был человеком открытым и даже веселым --
особенно после пары кувшинчиков розового. Впрочем, он пил и красное, и
белое, крепкое и не очень, пил как воду, с самого утра и почти не хмелея.
Его армейский ранг считался весьма высоким, никак не ниже, чем у кантийского
рангара, но, не в пример офицерам имперских войск, Хэмб не признавал
лошадей. Он шагал пешком во главе первой текады своих бойцов, длинноногий,
неутомимый, окруженный ординарцами и посыльными, у которых всегда находилась
фляжка с хмельным. Блейда и Мака он держал при себе; Джеф мог находиться где
угодно, хотя и старался не отставать от хозяина. Иногда странник отправлял
его с каким-нибудь поручением -- к примеру, высмотреть диспозицию шатра Энны
Кораны, -- и рыжий финареот докладывал обо всем увиденном и разнюханном
самым обстоятельным образом. Он полагал, что мастеру Дику, чародею и
предполагаемому бартамскому шпиону, нужно знать обо всем -- тем более что
деликатная слежка за его хозяином велась попрежнему.
Хэмб и бывший Макрон Сирб были не менее ценными источниками информации,
носившей, однако, не тактический, а стратегический характер. Альбагский
атар, размахивая флягой, вещал:
-- Неван, как говорят, страна большая и богатая, и лежит он, словно
женщина в мужских объятиях, у подножья Крепости Небес, хребта Риг Найл. Горы
те высоки и непроходимы...
-- за исключением нескольких ущелий, -- добавлял Мак.
-- Да, за исключением ущелий, что ведут к берегам Моря Восхода. И
защищены те ущелья крепостями бхиотов, кои они полагают неприступными. Но, с
помощью Небесного Отца и Гирларла, его божественного внука, мы спалим их
дотла, когда покорим Неван.
-- А что за люди эти бхиоты? -- интересовался Блейд.
-- По слухам, сущие дикари и грабители, -- ответствовал атар, сделав
добрый глоток из фляги. -- Горцы, вроде нас с тобой, но не признают ни
Найлама, ни детей его, младших богов, а поклоняются камням да скалам.
Разделены они на множество племен, и всякое имеет своего князя, что сидит в
холодном каменном замке на какой-нибудь неприступной вершине...
-- Прости, почтенный атар, но ты не совсем прав, -- с легким поклоном
перебивал Мак. -- Те бхиотские княжества, что лежат за хребтом, на западном
берегу Сир-да, весьма богаты и искушены в торговле и мореходстве. Корабли их
плавают на восток, к Силангуту, и на север, где за горами простираются степи
ситалла, и на юг, к Грисскому проливу и Морю Зноя.
-- Возможно, возможно... -- вождь атаров покачивал головой. -- Хорошо,
если они богаты, будет что взять...
-- Не сомневайся, будет. Шпионы премудрого Гинны Пала проникли под
видом купцов и в Неван, и в бхиотские горы, и на бхиотское побережье. Все
исчислено и взвешено: где порты, где верфи и корабли, где пашни и сады, где
богатые дворцы и склады.
Хэмб, довольный, вновь прикладывался к фляжке. Ричард Блейд поглядывал
на Джефа, который от таких разговоров кривился и мрачнел. Скорее всего,
рыжий финареот был не только мореходом и торговцем, но и грешил пиратством в
дальних морях, однако он решительно не собирался завоевывать мир. Власть
империи напоминала асфальтовый каток, чем дальше откатывались ее рубежи от
стен Великого Канта, тем более тяжкое бремя ложилось на внутренние
провинции. Пока что Финареот числился союзником, но кто знает, сохранится ли
сей статус, когда пределы империи продвинутся на тысячи нирратов к востоку?
Блейд вздыхал, прикладывался к своей фляге и вновь начинал расспросы.
-- Что лежит за морем, на дальнем берегу Сир-да?
-- Силангут, страна меднокожих, богатая золотом, шелками и вином. К югу
от нее -- знойная Грисса, и туда мы пока что не пойдем.
-- Почему?
Атар Хэмб усмехался.
-- Две причины, касс, целых две. Вот тебе первая: там непроходимые леса
и болота, страшная жара и жуткие чудища. Живут же в Гриссе голые дикари с
собачьими и ослиными головами, от которых проку совершенно никакого... разве
их поганые шкуры.
Макрон Сирб согласно кивал, добавляя, что попадаются среди тех дикарей
и совсем безголовые, с огромными пастями на животах, а также волосатые, как
хасты, но с лошадиными копытами.
-- Есть и вторая причина, -- продолжал вождь альбагов. --
Предшественники нашего великого повелителя, Победоносного Гесталиона Фраллы
Куза, завоевали четверть мира, включая сюда и северные земли альбагов.
Патрад Фралла Куз уже на моей памяти покорил другую четверть, многие города
Либонны, острова хастов, побережье Финареота. Теперь сам Великий возьмет под
свою руку третью четверть, Неван, Силангут и Бартам, не считая ситалла и
кланибойнов, чьи степи и леса уже стали имперскими землями. Что же останется
его наследникам для свершения славных дел? -- атар приподнимал густые брови.
-- Клянусь секирой Гирларла, владыка наш мудро рассудил, оставив кое-кого в
покое! Его потомкам будет куда вести армии...
-- Я им не завидую, -- Блейд покачивал головой, пряча усмешку. -- Им
придется воевать в болотах Грисса, в жарких пустынях за границами Либонны и
в далеких северных лесах... Много трудов, мало славы и богатств!
-- Труд сей можно приуменьшить, -- объяснял атар -- В Неване и
Силангуте великое множество народа, всех нам не перебить. Представь себе,
касс, что Великий и Победоносный пожелает отдать те земли своим верным
альбагам, вместо наших скал и снегов. Куда же девать неванцев и меднокожих?
В Гриссу их, в те самые болота! Пусть режут песьеголовьк дикарей, которым
вообще не место под Великим Небом!
В характере атара Хэмба странным образом сочетались добродушие и
жестокость. Таким, вероятно, и должен быть вождь воинственного племени,
думал Блейд: справедливым к своим и безжалостным к чужим. Хэмб, помимо того,
являлся хорошим бизнесменом -- недаром он первым откупил контракт
редкостного бойца, у которого было чему поучиться. Странник не сомневался,
что его перепродадут и дальше, если в это дело не встрянет грозный Гинна
Пал, перепродадут тогда, когда очаровательная Энна Корана подыщет своему
возлюбленному должность повыше той, что он занимал в настоящий момент.
Собственно, своим нынешним постом Блейд не мог похвалится, он был десятником
у гасильщиков, а стал всего лишь учителем фехтования в рангарах альбагов.
Ночью, нежась на мягких коврах в шатре своей прелестницы, он продолжал
расспросы. Энна говорила, что, по слухам, за восточными пределами Силангута
лежат непроходимые пустыни, скалы и нагорья, отделяющие Бартам от западной
части мира. Никто в Бартаме не бывал и никто не видел живого бартамца, но
всем было известно, что бартамцы сильные воины и великие чародеи, что реки в
их краях текут молоком и медом да выносят на берег золотые самородки, что
виноград на бартамских лозах втрое больше обычного, нивы там плодоносят три
раза в году, с гор сами собой сваливаются самоцветные камни, а крыши дворцов
в великолепных городах выложены чистым серебром. Словом, то было местное
Эльдорадо, царство пресвитера Иоанна, которое Великий Кант твердо
вознамерился подмять под себя.
Иногда Блейд принимался расспрашивать женщину о Великом и Победоносном
Гесталионе Фралле Кузе и его славных полководцах. Энна загадочно улыбалась,
намекая, что в урочное время он все узнает сам. Когда странник поведал ей о
рассуждениях атара Хэмба по поводу четырех этапов завоевания мира, Энна
долго смеялась и наконец сказала, что только в голове тупого варвара-альбага
могли появиться такие идеи. По ее словам выходило, что, если не считать
Невана, Силангута и таинственного Бартама, мир, в сущности, завоеван. Весь
запад, южное, северное и восточное побережье Моря Заката находились под
властью империи, а недавние походы в степи ситалла и леса кланибойнов
обезопасили Великий Кант от флангового удара. Теперь, несомненно, войска
Непобедимого захватят Неван, преодолеют бхиотские горы и просторы Сир-да,
сломят мощь государства силангутов, пересекут пустыню и обрушатся на Бартам.
-- Просто слюнки текут, хозяин, от такого запаха! -- сообщил рыжий
финареот.
-- И не только слюнки, -- добавил Мак в своей прямолинейной солдатской
манере.
Блейд сел и поднес к лицу ладонь; нежный аромат духов и тела Энны
воскресил воспоминания о минувшей ночи.
Ночь... Цветок Ночи... Жаркие объятия на ковре в крохотной
комнатушке...
-- Это была славная победа, мой господин? -- подмигнул кантиец.
Блейд задумчиво уставился на него, потом покачал головой.
-- Если б я еще знал, над кем она одержана...
-- Такими благовониями пользуются только самые знатные дамы, -- сообщил
Мак, -- фрейлины Светлейшей Тении Фраллы Куз. Так что ты попал прямо в цель.
-- Это точно, -- Джеф глубоко втянул носом воздух. -- Половина золотого
за флакон, клянусь Хайей, владычицей любви!
-- Вот что, -- Блейд ткнул его кулаком в бок, -- тащи-ка два ведра
воды. Я не могу появиться на ристалище в облаке таких ароматов.
Когда Джеф, стуча деревянными бадейками, выскочил из палатки, странник
повернулся к Макрону Сирбу.
-- Значит, ты полагаешь, мой благородный друг, что то была знатная
дама?
-- Какие могут быть сомнения!
-- Это хорошо или плохо?
-- Смотря как закончилось ваше свидание. Госпожа осталась довольной?
-- Полагаю, да, -- Блейд усмехнулся. -- Когда я уходил, она выглядела
очень утомленной... по правде говоря, спала без задних ног.
-- О! Прекрасно! -- Мак явно воодушевился. -- Не отказывайся, если тебе
снова пришлют приглашение.
-- Не собираюсь. Эта малышка очаровательна и очень искусна.
-- Тогда считай, что твоя карьера уже состоялась. Она потянет тебя
наверх, а ты потянешь нас, меня и Джефайю.
-- Разумеется, -- Блейд кивнул, -- я не забываю своих друзей. Но скажи.
Мак, неужели слово женщины значит столь много в Великом Канте? Больше гнева
или подозрительности Гинны Пала?
-- Смотря какой. Покровительство женщины из рода Колесничих,
приближенной светлейшей императрицы, трудно переоценить. Я же сказал: если
ты ей понравился, считай, что твоя карьера обеспечена.
-- Предположим, -- Блейд задумчиво посмотрел на него. -- Тогда еще один
вопрос. Мак: чего ты хочешь? Именно ты? Видишь ли, наш Джеф -- простой
парень; ему бы вернуться на свой корабль с кошелем серебряных быков, вот и
все. Ну, еще он хочет держаться подальше от крабов, которым не очень
симпатизирует... Ты -- другое дело. Ты -- воин из благородных! Что тебе
нужно? Чин сакора?
Макрон Сирб помрачнел.
-- Ни сакором, ни даже зикланом мне не бывать, мой господин. Разве что
ухо прирастет на место... -- он погладил сморщенный обрубок. -- Но меня
лишили имени, рода и достоинства Всадника... В Канте я никто! Презренный
гасильщик, не воин, не солдат!
-- Разве так важно быть воином? -- спросил Блейд. -- Разве тебя не
устроила бы спокойная жизнь в собственном поместье где-нибудь в теплых
краях?
-- А что я знаю, кроме солдатского ремесла? Что еще умеем мы, кантийцы?
-- Мак пожал плечами. -- Мы -- воины, которые должны пройти по всему Ханнару
от моря и до моря!
-- Но тех, кто уже не может сражаться, император наделяет землей. К
чему?
-- Чтобы было где поставить дом, вырастить детей. Но немногие берут
обширные земли и рабов, умеющих пахать и сеять. Зачем? С покоренных земель
идет дань, и каждый получает свою долю.
-- Справедливую долю? Император и Колесничие никого не обманывают?
-- Конечно. Не будет доли, не будет детей, не будет молодых солдат, не
будет и армии... Все так просто, мой господин! Нет, ветеранов никто не
обманывает, и недаром императора зовут Отцом Народа!
-- Хм-м... Но тебе, как я понимаю, долю не выделят. А потому, Мак,
подумай-ка ты о поместье.
Кантиец задумчиво поскреб мозоли на нижней челюсти.
-- Может быть, поместье и неплохая штука, только где же его взять? К
тому же я не земледелец, не скотовод...
-- Я бы советовал тебе побыстрей обучиться этим занятиям, -- сказал
Блейд. Он хотел добавить кое-что еще, но тут появился Джеф с ведрами,
прервав этот интересный разговор.
* * *
Пока великая армия готовилась к походу, пока подвозили последние запасы
провианта, зажигательной смеси и оружия, пока формировались гигантские обозы
и спарпеты, заседавшие в императорском дворце, решали, какой дорогой
двинется каждая из трех армий, Блейд успел встретиться с очаровательной
Энной Кораной еще несколько раз. За валами главного лагеря, на морском
берегу и среди ближних фруктовых рощ, были разбросаны уютные имения,
собственность императора и его полководцев -- не то перекупленные у прошлых
владельцев, не то просто реквизированные по праву сильного. Там назначались
конфиденциальные встречи, и там великие люди, вместе со своими супругами и
любовницами, вкушали отдых от лагерной суеты.
Одна из таких вилл, Гнездо Сокола или Сайл Ор на кантийском, высившаяся
на прибрежной скале в десяти нирратах от воинского стана, и являлась
постоянным местом встреч Блейда с его возлюбленной. Он добирался туда пешкой
за час, а на коне -- за пятнадцать минут. Местечко это ему нравилось; оно
чем-то напоминало его дорсетские владения на берегу Ла Манша, только там,
конечно, не было такого изобилия садов, в которых росло и зрело что угодно,
от яблок, груш и апельсинов до гигантских, с кулак, персиков.
Он никогда не спрашивал, кому принадлежит эта усадьба -- Светлейшей ли
Тении, лично императору или самой Энне Коране; у него хватало других тем для
разговоров с ней. Уже после второй встречи Блейд понял, что его возлюбленная
не так проста; судя по всему, она была настоящей придворной дамой, весьма
искушенной не только в искусстве любви, но и в политике. Несомненно, она
собиралась покровительствовать своему варвару, но желала узнать о нем
побольше. Скупые ответы насчет каснийской родины и южных кампаний ее не
устраивали; она дотошно выясняла, где воевал Блейд, когда и с кем, а также
кто обучил его волшебному искусству рукопашного боя. Странник, пользуясь
обрывками сведений, полученных от Джефа и Мака, изворачивался, как мог.
Иногда он благодарил всех местных богов, что эти допросы проводит не
грозный Гинна Пал, а очаровательная Энна, которой в крайнем случае можно
закрыть поцелуем рот. Иногда он задумывался над тем, почему шпионы из
ведомства Всевидящих никогда не провожают его в Сайл Ор. Возможно, Энна
Корана пользовалась безраздельным доверием не только императрицы, но и
Синтады Гинны Пала? Во всяком случае, она выспрашивала именно о том, что
было бы интересно знать этому крючконосому старику в серой тунике.
Особенно врезался Блейду в память один разговор под конец их четвертого
свидания, незадолго до того, как армия тронулась в поход.
Нагие, они лежали у бассейна, на теплых мраморных плитах внутреннего
дворика, прихлебывая вино из серебряных кубков. Оно было не белым, не
красным и не розовым, а прозрачно-коричневатым, как хороший херес, и его
было так приятно заедать фруктами! На подносе, сверкавшем на бортике
бассейна, высилась целая гора яблок и груш, и Блейд, расправляясь с ними, с
невольной дрожью вспоминал мхи, грибы и земляных червей Дьявольской Дыры.
Внезапно Энна повернулась на бок, протянула смуглую тонкую руку,
коснувшись его плеча.
-- Странный ты... -- ее голос был негромок, но отчетлив -- тремоло
флейты на фоне мерного шума морских валов. -- Когда мы в постели, я готова
поверить, что ты варвар... яростный и дикий варвар... но сейчас... когда я
смотрю, как ты ешь, как пьешь вино... Нет, ты не дикарь, мой Гирларл!
По губам Блейда скользнула усмешка. Энна Корана была наблюдательной
женщиной, и ей удалось разглядеть британского джентльмена под маской варвара
из далекой Кассны! Интересно, что она думает по этому поводу? И что доложит
Гинне Палу? Или самой императрице?
-- Давай-ка сначала определим, кто такие варвары, -- сказал он,
поглаживая изящные пальцы своей возлюбленной. -- Чем они отличаются от
прочих людей?
-- Ну, это же всем известно, дорогой... Есть великие западные народы,
кантийцы и все, кто нас окружает -- сеулги, ханборды, фраллы... от фраллов
даже ведут род императоры... Есть огромные и богатые города в Либонне, на
южном побережье Моря Заката, где ты воевал... Есть Финареот и Неван, лежащие
в центре мира... Есть Конта Силангут и, возможно, Бартам... Все это
культурные страны. И есть варвары -- хасты, альбаги, ситалла, кланибойны,
живущие в лесах, горцы-бхиоты. Есть множество диких племен в Гриссе и на
южной Континенте, вне пределов Либонны, рассыпанных по берегам Пагарда, Моря
Зноя... Там, где лежит твоя Кассна. -- Энна помолчала. -- Только я не очень
верю, что она -- твоя...
-- Почему же?
-- До Кассны почти так же далеко, как до Бартама, но все же горцы с юга
иногда добираются до наших краев. Они рослые и темноволосые, как ты, но
совершенно дикие! И потом, дорогой, у них очень смуглая кожа и тут, --
ладошка женщины коснулась груди Блейда, -- синие узоры.
"Татуировка! -- подумал Блейд. -- Ай да Джеф, знаток дальних земель!
Удружил!" Еще ему вспомнилось, как старый Гинна Пал разглядывал его на
ристалище альбагов. Неужели он тоже знает?.. Скорее всего... Вид у него был
подозрительный...
-- Я покинул Кассну очень молодым, -- произнес странник вслух, -- еще
не сделавшись воином, поэтому у меня нет таких узоров. Затем я много лет жил
и сражался на берегах Шер-да, так что стал вполне цивилизованным человеком,
моя прекрасная госпожа.
Энна снисходительно улыбнулась.
-- И где же тебя обучали хорошим манерам? В легионах Либонны или на их
боевых кораблях?
Блейд молчал.
-- Я бы скорее поверила, что ты пришел из какой-то далекой и
могущественной страны, из той же Либонны или Силангута... Но люди там не
похожи на тебя, дорогой. Либонцы смуглее и малы ростом, а у силангутов кожа
цвета меди, с красноватым оттенком. Правда, ни я и никто в наших краях не
видел бартамца...
Она замолчала и выжидательно уставилась на возлюбленного.
Придется идти ва-банк, решил Блейд и, протянув руку, взял с подноса
огромное яблоко. Оно как раз уместилось в его ладони -- золотистое, с каймой
алого румянца.
-- Скажи, Энна, веришь ли ты в магов? Я разумею -- в колдунов,
волшебников, ведьм, которые могут совершать нечто недоступное обычным людям?
Женщина повела плечами, и ее маленькие груди всколыхнулись.
-- Это не вопрос веры, дорогой. Маги существуют на самом деле, как
известно многим. Не в Канте, не в Либонне и не в Финареоте, не в тех
странах, где поклоняются Великому Небу и его бессмертным детям, младшим
богам... Колдуны есть у хастов и бхиотов, а в землях Альбага встречаются
женщины, способные убить человека одним словом. Про чародеев же Гриссы
вообще рассказывают чудеса! Они могут не дышать целый день, подумай только!
Блейд задумчиво глядел на яблоко.
-- Видишь ли, детка, я ведь тоже маг, -- наконец произнес он.
-- Маг? Ты -- маг?! -- Внезапно Энна села и, откинув назад головку,
расхохоталась. -- Прости, мой Гирларл, -- уверенно заявила она, -- но ты уже
не раз доказал обратное.
-- Каким же образом?
-- Самым приятным, -- все еще улыбаясь, она провела рукой по своему
животу, погладила лобок. -- Маги и колдуны все старики... и потом, они
теряют тайное знание, если спят с женщинами. А ты -- воин и мужчина!
-- Тем не менее...
Яблоко, лежавшее на ладони Блейда, исчезло. Он взял второе.
-- А где?.. -- глаза Энны изумленно округлились.
-- Далеко, -- сказал странник, -- очень далеко. -- Второе яблоко
растаяло в воздухе, и теперь он потянулся за грушей, -- Может быть, в
Кассне, может быть, в Бартаме, а может, и еще дальше...
-- Но как ты это делаешь?!
-- Магия, моя милая, чистейшая магия, которой владеют в Кассне только
избранные...
-- В Кассне?
-- Ну, возможно, не совсем в Кассне... Я не хотел бы об этом говорить.
И о таких фокусах, -- Блейд посмотрел на грушу, и она исчезла, -- тоже.
Женщина кивнула, не спуская с него напряженного взгляда. В нем читалось
удивление и немного страха, поэтому Блейд обнял ее, погладил по гибкой спине
и шепнул, целуя:
-- Вот видишь, милая... Не все чародеи теряют тайное знание, если спят
с женщинами...
Великая армия двинулась в поход.
Три дня Блейд следил за тем, как широкие лагерные ворота извергают
потоки конных и пеших, длинные цепочки грузовых фургонов и колонны боевых
машин. Эта река текла со скоростью четырех миль в час, неторопливо,
уверенно, не останавливаясь и не замирая ни на минуту.
Он заметил, что войсковые подразделения образуют некие автономные
группы из пяти-восьми рангар. В составе каждой были фалангиты,
тяжеловооруженная пехота, панцирные всадники-катафракты, стрелки, отряды
легкоконных ситалла, дюжина катапульт. Вскоре страннику стало ясно, что
гигантская армия Канта выступает в поход, разделившись на несколько
обособленных корпусов, вполне готовых к бою с любым противником и в любых
условиях. В средневековой Европе любой из этих отрядов, численностью от
тридцати до пятидесяти тысяч человек, сам по себе считался бы мощным
войском.
Текада за текадой кантийские полчища двигались на юго-восток по тракту,
соединявшему Финареот с Аласком, столицей Невана, и еще две армии, на севере
и на юге, катили свои железные волны к границам обреченной страны. Вторая,
под командой Калатты Хара, должна была покорить северный Неван; третья, под
водительством Мантула Скрима, направлялась в обход Риг Найла, восточного
хребта; ей предстояло форсировать Грисский пролив, обогнуть Сир-да и
вторгнуться с юга в Силангут -- в точно рассчитанный день и час, когда
корабли с десантными войсками достигнут побережья этой великой державы.
Альбаги покидали лагерь едва ли не последними. Они не носили брони и
передвигались быстрее тяжелой пехоты, не по дороге, а рядом с ней,
вытаптывая тяжелыми солдатскими башмаками посевы, луговую траву и обирая
встречавшиеся по пути фруктовые рощи. С ними война пришла в благодатные
земли Финареота -- или, скорее, отблеск войны, ее всепожирающая тень,
катившаяся все дальше и дальше к востоку, оставлявшая за собой бесплодный
пятимильный коридор среди зеленых лесов и полей.
Сразу за тремя альбагскими рангарами двигалась императорская ставка со
сравнительно небольшим обозом; кроме гвардейцев, Великого и Победоносного
охраняли с тыла шесть тысяч катафрактов. Придворные дамы путешествовали в
колясках, и у каждой был свой небольшой шатер, что весьма устраивало Блейда,
который мог посещать свою возлюбленную Энну Корану чуть ли не каждый вечер.
Что касается великого императора, любимца богов и Отца Народа, то он ехал
верхом. Однажды Хэмб показал страннику этого невысокого крепкого человека,
промчавшегося мимо строя северян с десятком гвардейцев.
Одолев за семь дней триста нирратов, или более ста пятидесяти миль,
альбаги переместились поближе к авангарду, обогнав большинство вышедших
ранее отрядов; императорская ставка двигалась за ними с той же скоростью.
Как указывалось выше, такое счастливое обстоятельство позволяло Блейду почти
каждую ночь проводить в шатре Энны Кораны, после чего следовал неизменный
утренний душ -- для ликвидации сладких и соблазнительных запахов. Впрочем,
тайна сия являлась секретом Полишинеля -- во всяком случае, для атара Хэмба;
он догадывался, что его касс пользуется благосклонностью какой-то знатной
дамы.
Энна встречала возлюбленного со все возрастающим нетерпением и
восторгом, так что Блейд полагал, что рано или поздно перевербует ее на свою
сторону -- если она и в самом деле являлась шпионкой Гинны Пала. Вскоре он
выяснил, что ее второе имя -- Корана -- не означает ничего мрачного или
смертоносного. В ханнарском пантеоне богиня Корана, дочь Салрата-Солнца и
Хайи-Луны, почиталась в двух ипостасях: как темная, теплая и ласковая Ночь и
как владычица тьмы и гибели. Разумеется, подруга Блейда была названа в честь
Ночи, а не смерти.
Странник поручил Джефу собрать о ней максимум информации, потолковав с
прислугой, поварами, кучерами и обозниками -- словом, с людьми, которые
знали все обо всем. Рыжий финареот не доставил хозяину никаких сведений,
порочащих Энну Корану Линн, одну из доверенных наперстниц императрицы. Блейд
решил, что если его возлюбленная и является подсадной уткой, то никак уж не
Гинны Пала. Скорее, Светлейшей Тении! Но с чего бы ей проявлять такой
интерес к варвару с далеких и диких южных гор? Или императрицу попросил об
этом Гинна Пал? Странник снова и снова сопоставлял факты: поединок с хастом,
впервые привлекший к нему внимание: инспекция, которую старый коршун учинил
во время тренировки; встреча с Энной -- как будто случайная, состоявшаяся
через несколько дней. Что ж, решил он, если в нем и подозревают бартамского
шпиона, то пытаются расколоть его самым наиприятнейшим из способов -- через
хорошенькую женщину!
В поисках ответов на свои вопросы он раскрыл имя Энны Кораны Маку и
атару Хэмбу. Бывший сакор тут же доложил, что Линны -- один из знатнейших
имперских родов, можно сказать, Колесничие среди Колесничих, высшие среди
высших. О самой Энне он ничего определенного сказать не мог, кроме того, что
она владеет огромным состоянием и замужем не была. Хэмб долго хмыкал и
гмыкал, а потом сообщил, что сия дама имеет, по слухам, большой любовный
опыт, и не только с мужчинами. Но если она и доставила разок-другой
удовольствие императрице, то какое это имеет значение? В любом случае Блейд
заполучил настоящую конфетку!
Тут Хэмб закатил глаза, огладил свои усы и потребовал у Кирда фляжку.
Вообще говоря, вождь альбагов, в отличие от большинства своих суровых и
неразговорчивых соплеменников, был человеком открытым и даже веселым --
особенно после пары кувшинчиков розового. Впрочем, он пил и красное, и
белое, крепкое и не очень, пил как воду, с самого утра и почти не хмелея.
Его армейский ранг считался весьма высоким, никак не ниже, чем у кантийского
рангара, но, не в пример офицерам имперских войск, Хэмб не признавал
лошадей. Он шагал пешком во главе первой текады своих бойцов, длинноногий,
неутомимый, окруженный ординарцами и посыльными, у которых всегда находилась
фляжка с хмельным. Блейда и Мака он держал при себе; Джеф мог находиться где
угодно, хотя и старался не отставать от хозяина. Иногда странник отправлял
его с каким-нибудь поручением -- к примеру, высмотреть диспозицию шатра Энны
Кораны, -- и рыжий финареот докладывал обо всем увиденном и разнюханном
самым обстоятельным образом. Он полагал, что мастеру Дику, чародею и
предполагаемому бартамскому шпиону, нужно знать обо всем -- тем более что
деликатная слежка за его хозяином велась попрежнему.
Хэмб и бывший Макрон Сирб были не менее ценными источниками информации,
носившей, однако, не тактический, а стратегический характер. Альбагский
атар, размахивая флягой, вещал:
-- Неван, как говорят, страна большая и богатая, и лежит он, словно
женщина в мужских объятиях, у подножья Крепости Небес, хребта Риг Найл. Горы
те высоки и непроходимы...
-- за исключением нескольких ущелий, -- добавлял Мак.
-- Да, за исключением ущелий, что ведут к берегам Моря Восхода. И
защищены те ущелья крепостями бхиотов, кои они полагают неприступными. Но, с
помощью Небесного Отца и Гирларла, его божественного внука, мы спалим их
дотла, когда покорим Неван.
-- А что за люди эти бхиоты? -- интересовался Блейд.
-- По слухам, сущие дикари и грабители, -- ответствовал атар, сделав
добрый глоток из фляги. -- Горцы, вроде нас с тобой, но не признают ни
Найлама, ни детей его, младших богов, а поклоняются камням да скалам.
Разделены они на множество племен, и всякое имеет своего князя, что сидит в
холодном каменном замке на какой-нибудь неприступной вершине...
-- Прости, почтенный атар, но ты не совсем прав, -- с легким поклоном
перебивал Мак. -- Те бхиотские княжества, что лежат за хребтом, на западном
берегу Сир-да, весьма богаты и искушены в торговле и мореходстве. Корабли их
плавают на восток, к Силангуту, и на север, где за горами простираются степи
ситалла, и на юг, к Грисскому проливу и Морю Зноя.
-- Возможно, возможно... -- вождь атаров покачивал головой. -- Хорошо,
если они богаты, будет что взять...
-- Не сомневайся, будет. Шпионы премудрого Гинны Пала проникли под
видом купцов и в Неван, и в бхиотские горы, и на бхиотское побережье. Все
исчислено и взвешено: где порты, где верфи и корабли, где пашни и сады, где
богатые дворцы и склады.
Хэмб, довольный, вновь прикладывался к фляжке. Ричард Блейд поглядывал
на Джефа, который от таких разговоров кривился и мрачнел. Скорее всего,
рыжий финареот был не только мореходом и торговцем, но и грешил пиратством в
дальних морях, однако он решительно не собирался завоевывать мир. Власть
империи напоминала асфальтовый каток, чем дальше откатывались ее рубежи от
стен Великого Канта, тем более тяжкое бремя ложилось на внутренние
провинции. Пока что Финареот числился союзником, но кто знает, сохранится ли
сей статус, когда пределы империи продвинутся на тысячи нирратов к востоку?
Блейд вздыхал, прикладывался к своей фляге и вновь начинал расспросы.
-- Что лежит за морем, на дальнем берегу Сир-да?
-- Силангут, страна меднокожих, богатая золотом, шелками и вином. К югу
от нее -- знойная Грисса, и туда мы пока что не пойдем.
-- Почему?
Атар Хэмб усмехался.
-- Две причины, касс, целых две. Вот тебе первая: там непроходимые леса
и болота, страшная жара и жуткие чудища. Живут же в Гриссе голые дикари с
собачьими и ослиными головами, от которых проку совершенно никакого... разве
их поганые шкуры.
Макрон Сирб согласно кивал, добавляя, что попадаются среди тех дикарей
и совсем безголовые, с огромными пастями на животах, а также волосатые, как
хасты, но с лошадиными копытами.
-- Есть и вторая причина, -- продолжал вождь альбагов. --
Предшественники нашего великого повелителя, Победоносного Гесталиона Фраллы
Куза, завоевали четверть мира, включая сюда и северные земли альбагов.
Патрад Фралла Куз уже на моей памяти покорил другую четверть, многие города
Либонны, острова хастов, побережье Финареота. Теперь сам Великий возьмет под
свою руку третью четверть, Неван, Силангут и Бартам, не считая ситалла и
кланибойнов, чьи степи и леса уже стали имперскими землями. Что же останется
его наследникам для свершения славных дел? -- атар приподнимал густые брови.
-- Клянусь секирой Гирларла, владыка наш мудро рассудил, оставив кое-кого в
покое! Его потомкам будет куда вести армии...
-- Я им не завидую, -- Блейд покачивал головой, пряча усмешку. -- Им
придется воевать в болотах Грисса, в жарких пустынях за границами Либонны и
в далеких северных лесах... Много трудов, мало славы и богатств!
-- Труд сей можно приуменьшить, -- объяснял атар -- В Неване и
Силангуте великое множество народа, всех нам не перебить. Представь себе,
касс, что Великий и Победоносный пожелает отдать те земли своим верным
альбагам, вместо наших скал и снегов. Куда же девать неванцев и меднокожих?
В Гриссу их, в те самые болота! Пусть режут песьеголовьк дикарей, которым
вообще не место под Великим Небом!
В характере атара Хэмба странным образом сочетались добродушие и
жестокость. Таким, вероятно, и должен быть вождь воинственного племени,
думал Блейд: справедливым к своим и безжалостным к чужим. Хэмб, помимо того,
являлся хорошим бизнесменом -- недаром он первым откупил контракт
редкостного бойца, у которого было чему поучиться. Странник не сомневался,
что его перепродадут и дальше, если в это дело не встрянет грозный Гинна
Пал, перепродадут тогда, когда очаровательная Энна Корана подыщет своему
возлюбленному должность повыше той, что он занимал в настоящий момент.
Собственно, своим нынешним постом Блейд не мог похвалится, он был десятником
у гасильщиков, а стал всего лишь учителем фехтования в рангарах альбагов.
Ночью, нежась на мягких коврах в шатре своей прелестницы, он продолжал
расспросы. Энна говорила, что, по слухам, за восточными пределами Силангута
лежат непроходимые пустыни, скалы и нагорья, отделяющие Бартам от западной
части мира. Никто в Бартаме не бывал и никто не видел живого бартамца, но
всем было известно, что бартамцы сильные воины и великие чародеи, что реки в
их краях текут молоком и медом да выносят на берег золотые самородки, что
виноград на бартамских лозах втрое больше обычного, нивы там плодоносят три
раза в году, с гор сами собой сваливаются самоцветные камни, а крыши дворцов
в великолепных городах выложены чистым серебром. Словом, то было местное
Эльдорадо, царство пресвитера Иоанна, которое Великий Кант твердо
вознамерился подмять под себя.
Иногда Блейд принимался расспрашивать женщину о Великом и Победоносном
Гесталионе Фралле Кузе и его славных полководцах. Энна загадочно улыбалась,
намекая, что в урочное время он все узнает сам. Когда странник поведал ей о
рассуждениях атара Хэмба по поводу четырех этапов завоевания мира, Энна
долго смеялась и наконец сказала, что только в голове тупого варвара-альбага
могли появиться такие идеи. По ее словам выходило, что, если не считать
Невана, Силангута и таинственного Бартама, мир, в сущности, завоеван. Весь
запад, южное, северное и восточное побережье Моря Заката находились под
властью империи, а недавние походы в степи ситалла и леса кланибойнов
обезопасили Великий Кант от флангового удара. Теперь, несомненно, войска
Непобедимого захватят Неван, преодолеют бхиотские горы и просторы Сир-да,
сломят мощь государства силангутов, пересекут пустыню и обрушатся на Бартам.