Несколько раз мимо него то поодиночке, то группами проходили
возвращавшиеся из городка солдаты. Для Блейда эти отпускники были бесполезны
-- оружия при них не имелось. Только когда ночь повернула на вторую
половину, он увидел, как с площадки перед флагштоком отъезжает открытый
автомобиль. Похоже, в ней сидел офицер, и он был один,
Машина миновала ворота, охранники козырнули. Блейд бесшумно, как кошка,
заскользил вдоль дороги, высматривая подходящее для его затеи дерево. К
счастью, такое оказалось неподалеку.
Нижние ветви скрипнули под весом его тела, он замер, распластавшись
среди облетающей редкой листвы, прислушиваясь к гулу мотора.
Все кончилось за несколько секунд.
Водитель успел только почувствовать, как сверху на него упало нечто
темное и тяжелое, он ухитрился затормозить, но автомобиль чуть не ухнул в
кювет. Через мгновение сильные пальцы сжались на горле офицера.
-- Не дергайся, не то придушу, -- сквозь зубы прошипел Блейд.
Пистолет оказался в "бардачке" и тотчас же перекочевал за пояс
нападавшего. Полицейский, понимая, что сопротивление бесполезно, сидел не
шевелясь. Блейд заставил его подтянуть колени к подбородку и накрепко
примотал за лодыжки к рулю. Руки офицера были связаны за спиной.
Вся операцию заняла меньше минуты, и скоро Блейд был уже далеко,
стаскивая детали своего маскарада и едва сдерживая смех -- он пытался
представить, как бедный полицейский справится с машиной при помощи ног.
Теперь, имея в своем распоряжении пистолет и запасные магазины к нему,
странник чувствовал себя в относительной безопасности.
В гостиницу он решил не возвращаться. Вещей у него практически не было,
приемник он предварительно утопил в одном из окрестных болот, а запас еды,
который при желании можно было растянуть недели на полторы-две, уже был
спрятан в надежном месте.
Именно туда Блейд сейчас и направился. Уже светало, когда он с трудом,
покрывшись от напряжения потом, отвалил тяжелый многофунтовый валун; под
ним, тщательно завернутые в пленку, покоились походная одежда и рюкзак. В
мешке было то, без чего ему никак не обойтись: пища, моток прочной веревки,
подробная карта, теплое белье, запасные башмаки. Вскоре там же оказались и
обоймы к пистолету. Для оружия Блейд сшил кобуру из двух кусков плотной
ткани, напоминавшей парусину.
Обозрев свои сокровища, странник повеселел. В Уркхе ему приходилось
обходиться каменным топором, дубиной и сумкой, сплетенной из травы...
Все-таки цивилизованное общество -- не такая плохая штука, решил он и,
постучав по деревяшке -- на счастье, -- взвалил нетяжелый рюкзак на плечи и
быстрым шагом двинулся навстречу судьбе.
Жухлая пожелтевшая трава сменялась известняковыми гольцами, речки и
ручьи, разливаясь, превращались в болота. Если не приглядываться особо
внимательно к растениям, можно было считать, что он странствует где-то в
средних широтах Земли, на полигоне в родной Англии или в лесах Висконсина.
Достаточно вызвать по рации вертолет -- и через два часа тебя встретит
знакомым теплом и уютом квартира в Лондоне... Он ухмыльнулся. Дорога домой
лежала через подземелья Тауэра и была гораздо длиннее, чем могло показаться.
Он оставлял позади милю за милей; ничего достойного внимания ему не
встречалось. Лишь к вечеру Блейд вдруг услышал шум винтов над головой.
Предельно низко, почти задевая своими роторами верхушки деревьев, две пары
вертолетов шли на север, в своей камуфляжной расцветке они отлично были
видны на фоне увядающей листвы и белесоголубого неба. Встретив их на Земле,
Блейд предположил бы, что пузатые бочонки, подвешенные под брюхом каждой
машины, содержат напалм. Вероятно, так оно и было; эти контейнеры не
походили ни на бомбы, ни, тем более, на ракеты.
Машины продвигались неторопливо, широкими зигзагами, явно в поисках
кого-то или чего-то, притаившегося под кронами деревьев. Странник понял, что
идет в правильном направлении.
Вскоре появились и другие признаки боевых действий. На обочине шоссе,
которое Блейд постарался пересечь как можно быстрее, громоздился обгорелый
каркас какого-то броневика, в лесу то и дело попадались воронки от взрывов,
деревья несли следы опалившего их пламенного жара. Да и само шоссе было все
изрыто гусеницами.
Минут через сорок он увидел, как винтокрылые машины возвращаются
развернутым строем обратно. Бочонков под их фюзеляжами уже не было, зато
вдалеке можно было различить поднимающиеся вертикально вверх в неподвижном
воздухе черные дымовые колонны. Казалось, они впитывали в себя кроваво-алые
лучи заходящего солнца.
Блейд сделал привал; он надеялся поесть, отдохнуть, а потом пройти еще
несколько миль, пока не угасла вечерняя заря. Отсутствие конкретного
маршрута сейчас помогало ему -- он не мог даже заблудиться. Впрочем, до сих
пор он представлял предмет своих поисков довольно смутно.
Странник устроился под разлапистыми ветвями дерева, чемто напоминавшего
дуб. Возможно, в нем была такая же спокойная величавость и неброская
гордость дерева, знающего, что такое вечность.
Перекусив, Блейд посидел минут пять под этим лесным гигантом, затем
поднялся. Лучи заходящего солнца приятно грели лицо, усеянная листвой трава
так и звала отдохнуть, но он упрямо зашагал дальше.
Он был внимателен и осторожен. Он уже не опасался погони, со дня
покушения на его жизнь прошло достаточно много времени, и его следы успели
остыть и покрыться пеплом прожитых дней. Но там, где стреляют, всегда можно
попасть под случайную пулю.
Через несколько миль показалась и цель атаки вертолетов. Еще пару часов
назад тут стояла небольшая деревушка, каких странник немало повидал на своем
пути сюда из Столицы. И много похожих селений встречал он и в своей родной
реальности, таких же тихих, ухоженных, мирных, окруженных кольцом зелени.
Теперь на месте поселка зияло пепелище. Еще недавно здесь бушевал огненный
ад -- вздымались фонтаны огня, вязкий напалм тек, оставляя за собой полосы
дымного пламени. Теперь под начавшим темнеть вечерним небом высились
обугленные остовы домов, еще хранивших смертоносный жар преисподней. Кое-где
были видны одиноко торчавшие древесные стволы, превратившиеся в обугленные
головешки, да черные проплешины на земле. У покосившейся стены одного из
полусгоревших домов глаз разведчика различил какой-то бесформенный клубок.
Подойдя ближе, он понял, что видит обгоревшее человеческое тело; погибший
остался там, где его настигла обрушившаяся с воздуха смертельная волна.
Странник шел дальше по единственной улице селения; ноги его по
щиколотку проваливались в пепел. Несколько раз он слышал под подошвами
хруст, а однажды, наклонившись, увидел белый в изломе осколок обгорелой
кости. В конце улицы он заметил невысокую фигурку и не сразу понял, что это
человек. От него оставались, пожалуй, только казавшиеся синеватыми на
черно-красном фоне белки глаз; обугленная кожа свисала лоскутьями. С
бессмысленным воем он брел прямо на Блейда, не замечая его. Странник не мог
бы определить сейчас, старик это был или подросток, мужчина или женщина.
Жить тому несчастному все равно оставалось недолго, и он поднял пистолет.
Когда до жуткого призрака оставалось всего несколько шагов, грянул выстрел.
Отдача больно ударила в плечо, кошмарная фигура впереди пошатнулась,
взметнув вверх обугленные руки, упала в пепел, дернулась несколько раз и
затихла.
Блейд подошел к трупу, встал на колени, засыпал белеющие глазницы
горелой землей.
-- Господи, если ты пребываешь и в этом мире!.. Упокой душу неразумного
раба твоего,..
Во имя Отца, Сына и Духа Святого, аминь...
Он поднялся. В воздухе стоял острый запах гари, сквозь дымное марево
едва просвечивали звезды, хлопья копоти медленно падали в неподвижном
воздухе, словно черный снег, одевавший все в траурный наряд. Местный
Майданек... Или Вьетнам... Или...
Странник взглянул на свои руки и одежду -- они потемнели, словно он
целый день грузил уголь. Поднявшись с колен, Блейд свернул с дороги и пошел
в лес.
Давно пора было остановиться на ночь, но он гнал себя вперед и вперед,
стараясь уйти как можно дальше от ужаса смерти. Под какой-то разлапистой,
похожей на ель деревиной его настигла запоздалая рвота. Несколько минут он
мучительно избавлялся от содержимого желудка. Зато дальше идти стало легче.
По дороге попался неширокий, но глубокий и чистый ручеек. Странник
принялся с остервенением срывать с себя пропитавшиеся дымом и копотью
одежды. Холодная, почти ледяная вода отрезвила и привела его в чувство.
Он долго тер руки и грудь крупным прибрежным песком, пока кожа не
покраснела и перестала оставлять на одежде черные гаревые пятна. Только
после этого Блейд смог наконец успокоиться, забывшись неверным сном. Всю
ночь его мучили кошмары.
Он куда-то бежал по ночному горящему Ковентри, а по пятам его
преследовали на бреющем полете "юнкерсы". Вместо бомб под их фюзеляжами были
подвешены напалмовые контейнеры, и в кабине каждого бомбардировщика белело
лицо Джеббела, оскаленное в сатанинской усмешке. Навстречу ему бежала Аста,
за которой лилась река струящегося пламени. Девочка почти успевала добраться
до Блейда, но тут пламенный ад разверзался прямо у ее ног, и ее волосы
вспыхивали факелом. Он стрелял, пытаясь прекратить ее муки, но все время
мимо, и она умирала, добежав почти что к его ногам...
Утром он проснулся от ощущения чужого взгляда. Действительно, раскрыв
глаза, странник увидел высокого бородатого мужчину в грязных клетчатых
штанах и такой же куртке. Бородач стоял рядом, направив прямо ему в лицо
ствол магазинной винтовки; рюкзак Блейда уже висел у пришельца за спиной.
Хорошо еще, что тот совсем не походил на полицейского.
-- Вставай, парень, повернись, руки за шею...
Блейд выполнил приказ, справившись с желанием ударить незваного гостя в
живот. Похоже, он наконец нашел то, что искал, и было бы глупостью так
быстро прерывать начинающееся знакомство. Впрочем, террористы могли бы быть
и несколько повежливее.
Неизвестный быстро и ловко охлопал Блейда по бокам, но не нашел ничего
предосудительного. Пистолет странника был уже за поясом бородача.
-- Пошевеливайся... Пошли, -- направление было указано стволом
винтовки.
-- У тебя, между прочим, оружие на предохранителе. -- За время работы
на Дайна Джеббела Блейд начал понемногу разбираться в местной военной
технике.
-- И в самом деле! -- его пленитель удивился и не замедлил исправить
упущение.
-- Куда мы идем? -- спросил Блейд, но ответом удостоен не был. Бородач
лишь махнул рукой в неопределенном направлении и буркнул:
-- Туда...
Шли они минут двадцать, пока странник чуть не провалился в хорошо
замаскированную яму -- вход в землянку. Под бдительным взглядом своего
конвоира он спустился вниз, и не успели глаза Блейда привыкнуть к темноте,
как он почувствовал сильный толчок в спину, бросивший его на пол, и услышал
скрип закрываемого засова.
Гостеприимством, равно как и вежливостью, повстанцы явно не отличались.
Впрочем, он был готов к этому, тюрьма, в которой он очутился, была не первой
в его жизни.
За ним пришли, когда, по расчетам Блейда, солнце уже перевалило за
полдень. Давешний бородач в компании еще одного, заросшего по самые брови,
довольно грубо велел пленнику выкатываться на свет Божий.
Пока тот щурился после темноты, ему быстро и умело связали руки за
спиной и одели повязку на глаза. Бородач положил свою тяжелую ладонь на
плечо странника, направляя его вперед.
Шагали они долго, но Блейд остался при мнении, что его спутники просто
петляют по лесу. Вероятно, вернулись они на то же самое место.
Когда повязка упала с его глаз, вокруг была почти полная темнота,
разгоняемая лишь слабым пламенем нескольких масляных светильников. Позже на
их фоне пленник различил несколько смутных силуэтов.
Кто-то подал голос:
-- Кого ты на этот раз притащил, Пасечник?
Второй спутник Блейда, который за время перехода не проронил ни звука,
ответил неожиданно густым и красивым баритоном:
-- Во-первых, притащил его не я, а Пахарь, а во-вторых, пусть этот тип
сам рассказывает, что он тут выглядывал.
Блейда толкнули куда-то -- как оказалось, на скамью. Он попытался
устроиться поудобнее, но сильно мешали связанные руки.
-- Ну, что ты здесь делаешь? -- Наконец он разглядел, что говорит
сидящий у самого края стола мужчина. В отличие от других, да и от самого
Блейда тоже, он был гладко выбрит, а во рту у него поблескивали
металлические коронки.
-- Я агент службы безопасности Юго-Западной Директории, -- сообщил
странник. В который раз приходилось играть ва-банк.
-- Да ну? -- удивился бритый. -- А что тебе надо от нас?
-- Меня послали с секретным заданием, но люди Департамента вышли на мой
след. Я прошу...
Его не дослушали, кто-то, сидевший рядом с бритым командиром буркнул:
-- По мне хоть Юго-Западная, хоть Северо-Западная -- к ножу его! Будь я
проклят, если поверю! Может, он -- подсадка...
-- Не горячись, Бондарь, -- раздался голос Пасечника. Он тоже сел на
скамью и был теперь неразличим в полутьме.
-- Бондарь дело говорит. Вчера Выселки сожгли с леталок, а сегодня этот
хлыщ заявился... Тенденция, однако.
Кто-то засмеялся, некоторые его поддержали.
-- Ты, Мельник, опять говоришь ученые слова, а не ведаешь, что они
значат...
Тут смех стал еще громче.
-- Пусть Доктор скажет...
Мельник с готовностью поддакнул:
-- Да-да, пусть Доктор!
Бритый хлопнул ладонью по столу:
-- А если я действительно скажу? Что тогда? -- он сделал паузу,
разглядывая лицо пленника. -- Я не хочу рисковать, но мы не можем
отказываться от новых бойцов. Ведь ты согласен воевать вместе с нами? --
вопрос явно предназначался Блейду.
-- Согласен.
-- Ну и хорошо. Пасечник и Пахарь привели его, гак пускай они завтра
его и испытают... Как бы тебя назвать-то?..
-- Меня зовут Рихард, Рихард Клинг, -- это имя вновь появилось на свет.
-- Так дело не пойдет... нас не касается, как кого зовут... Кем ты был
в службе Юго-Западной Директории?
-- Полевым агентом.
-- Я не об этом. Что ты умеешь? Специальность у тебя какая?
Что-то заставило Блейда ответить:
-- Радиоинженер...
-- Хорошо, -- подвел итог Доктор, -- будешь Инженером.
Ночь Блейд провел на прелой соломе в той же самой землянке, где утром
его оставил Пахарь. В отношении комфорта жилища местных террористов
несколько проигрывали его столичной квартире.
Разбудил его Пасечник, причем довольно грубо -- ботинком в бок.
Когда они вылезли наверх, стоявший у ямы Пахарь протянул страннику
отобранный вчера пистолет. Блейд машинально передернул затвор -- тот только
слабо щелкнул. Он вопросительно посмотрел на Пахаря. Тот цыкнул сквозь зубы:
-- Патроны будут, когда до места дойдем.
-- А там чем займемся?
-- Полицейскими.
Ответ был лаконичным и вместе с тем исчерпывающим. Блейд кивнул.
Они недолго шли по тропке, пока не остановились около следующей
землянки. Не успел Пахарь влезть внутрь, как его уже выпихнули оттуда
Мельник и Бондарь. За ними шел еще некто, страннику пока неизвестный. Блейд
отлично помнил, что эта парочка вчера отзывалась о нем на совещании у
командира отнюдь не самым приятным образом.
Их компаньон, однако, протянул Блейду руку:
-- Будем знакомы. Ткач.
-- Инженер, -- представился странник.
Бондарь же с Мельником его дружно проигнорировали. Новый знакомый
показался ему более общительным.
-- Есть у нас Доктор, -- заявил он, -- а теперь и Инженер появился.
Можно академию открывать.
-- Куда мы направляемся? -- спросил его странник.
-- Бить полицейских. Третьего дня они Выселки спалили, теперь надо и
нам показать, что к чему. Чтобы боялись и не наглели.
-- А почему они Выселки сожгли?
Ткач ответил не сразу;
-- Говорят, у них на базе кто-то шухеру навел. Офицера, вроде, головой
в толчок сунули и автомат украли.
Как может быть искажена информация, Блейд прекрасно знал, поэтому счел
за лучшее не распространяться о происхождении своего пистолета.
-- А за что вы воюете-то?
-- Ну как за что? У меня, к примеру, в Выселках отец и брат жили, а
говорят, оттуда никто не спасся. Кто по дороге бежал, всех из пулеметов
положили. А ты спрашиваешь, почему воюем... Потому и воюем!
-- Да я не об этом! Выселки ведь только недавно сожгли, а раньше вы за
что воевали?
-- Ну, до этого у меня тестя убили...
-- А до тестя?
-- Да не помню я уже. Значит, и тогда кого-нибудь они пристукнули...
Тут в разговор вмешался Мельник:
-- Дай ему по затылку, Ткач, чтоб не тявкал, и дело с концом!
Но Ткача, видно, разобрало любопытство.
-- Вот вы, юго-западники... вы-то за что воюете?
-- Ну, как за что... -- Блейд замялся. -- За свободу, чтобы не было
Директории, не было Департамента Перевозок, а была свободная конкуренция...
-- Ну, я человек простой, всяких конкуренции не понимаю. Вот тесть там
или Выселки -- это мне ясно... Эй, Мельник, -- вдруг без всякого перехода
позвал говоривший, -- Инженер новое умное слово придумал...
-- Какое? -- Тот наклонился поближе к страннику.
-- Конкуренция...
-- Конкуренция? Хм-м... С курами что-то связано, наверно...
Странник, шагая рядом с Ткачом, не прекращал своих расспросов:
-- А откуда оружие берете?
-- Ну, что захватим, а больше -- так покупаем.
-- Откуда деньги?
-- Мы не за деньги, мы за травку.
-- За какую травку?
-- За обыкновенную, -- Ткач пожал плечами. -- А, ты ж с ЮгоЗапада, там,
наверно, холодно... Ну, в общем, травка -- она везде травка. Отваришь,
попьешь -- и лучше всякого хмельного шибает: весь день в отключке. За мешок
сушеной пистолет как у тебя дадут. Вернемся когда -- заходи, дам
попробовать. У нас под Выселками поле было, так все сожгли, надо теперь
подальше отсюда новое завести.
Блейд задумчиво потер висок. Видимо, местные террористы ничем не
отличались от земных: та же врожденная склонность к бунтарству, нежелание
подчиняться какой-либо власти и приверженность вендетте, начального повода
которой никто уже не помнил. Война ради войны! И попутно -- торговые
операции в сфере наркобизнеса.
Голос Ткача зудел над ухом:
-- Ты на Мельника с Бондарем не смотри. Приходи и все, у меня своя
травка, ихней не надо. Попьем отвару, поговорим... Я до смерти хочу
послушать, где как люди живут. А то нигде, кроме Выселок, да Холмов, да
Старых Пней и не был...
Впереди раздался голос Пасечника:
-- Эй там, в конце, тихо! Подходим. Ткач, Бондарь, Мельник -- по левую
руку. Со мной Пахарь и Инженер.
Ткач, тяжело хлюпая сапогами по грязи, побежал вперед. Блейд медленно
брел к ждущим его Пахарю и Пасечнику.
Вторая тройка уже исчезла в лесу. Разговор с Ткачом дал много пищи для
размышлений, но думать об этом сейчас было некогда. Стоит воспользоваться
приглашением и прийти вечером "на травку"... Если, конечно, его отпустят, а
сам он останется жив.
Пасечник объяснял диспозицию:
-- Мы с Пахарем стреляем, как только полицейские поедут. Тебе ничего
делать пока не надо. Потом, когда машина остановится, ты с этой стороны, а
Мельник -- с той, встанете и добьете, если там кто остался. Если ты стукач,
то узнаешь, как погано своих убивать... -- он мрачно усмехнулся и добавил:
-- Как вы их кончите, забирайте оружие да барахло и жмите назад, мы вас
прикроем.
Пахарь кинул страннику обойму. Тот уже хотел вставить ее, как что-то
заставило приглядеться повнимательнее. Он выщелкнул один патрон и вместо
ожидаемой свинцовой головки на конце увидел какую-то плоскую желтую блямбу.
-- Эй! Какое дерьмо ты мне даешь?
Пахарь, казалось, с удивлением уставился на руки Блейда, потом
произнес:
-- Ишь, глазастый какой, высмотрел... -- Потом обратился к товарищу: --
Что, дать настоящую?
-- Давай, чего там...
-- Ну, вот тебе, коли углядел все-таки.
Вторая обойма оказалась боевой. Блейд вставил ее, передернул затвор и
направился вместе со своей тройкой к шоссе.
* * *
Дорога была окутана утренним туманом. Где-то на другой стороне, думал
странник, устроились Ткач и компания. Деревья и кусты за широкой асфальтовой
полосой были едва видны в белесом мареве. То ли в лесу тумана было меньше и
он растекался по открытым местам, то ли там просто было не так заметно...
Он не успел обдумать эту сложную метеорологическую проблему, когда
откуда-то слева, постепенно нарастая, послышалось урчание автомобильного
мотора. Пасечник одними губами произнес:
-- Приготовились...
И тут с обеих сторон посыпались сухие, как горох, автоматные очереди.
Мгновением позже неясной тенью из тумана выплыла машина. Пули стучали
об ее металлические борта, взрывались осколками стекол, свистели воздухом в
шинах. Автомобиль понесло боком к тому месту, где лежал Блейд.
Все уже должно было кончиться, когда Пасечник крикнул:
-- Пошел, скорее... чего Мельник ждет...
Блейд сбросил предохранитель, единым движением выпрыгнул на асфальт,
сделал несколько шагов.
Он не сразу увидел человека в полицейской машине, который лежал,
свернувшись под приборной панелью. Возможно, тот еще был жив: тяжелая масса
двигателя должна была защитить его от прямых попаданий. Что-то заставило
странника оглянуться; его напарник все еще не появился. А из-за поворота
дороги выезжало нечто огромное, казавшееся еще больше из-за размытых в
тумане очертаний.
Инстинкт заставил его упасть, слиться с серым покрытием дороги, вжаться
в него; через секунду вокруг вспарывали асфальт очереди крупнокалиберных
пулеметов. Когда огонь перешел на заросли, Блейд по-пластунски пополз к
кювету. Целая вечность прошла, прежде чем он наконец оказался там.
Смертельный свинцовый дождь стриг сучья и ветки, засыпая его мокрой
листвой, сорвать которую оказалось не под силу ветру.
Казалось, откуда-то издалека донесся крик Пахаря:
-- Отходим!
Спасительная опушка была все ближе и ближе, когда Блейд ощутил рядом с
собой что-то мягкое. Под ворохом листьев и веток лежал Пасечник. Он был без
сознания; волосы слиплись от крови, лицо -- белее полотна. Блейд ухватил его
за ворот куртки и потащил за собой. Очереди ревели и грохотали где-то
вдалеке.
Он еще смог вытащить тело на поляну, где обе тройки разделились, однако
дороги обратно не знал. Пасечник в себя не приходил, но и хуже ему, вроде
бы, не становилось. Осторожно ощупав голову раненого, странник понял, что
его коллегу задело по касательной.
За деревьями показалась неясная фигура. Блейд прицелился с колена,
потом с облегчением вздохнул, узнав Пахаря. Тот шел, скривив губы и как-то
странно придерживая левой рукой правую.
-- Пасечник... Что?..
-- Контузия. Довольно сильная, но кости все целы.
-- А с той стороны?
Блейд не сразу понял, о чем идет речь.
-- Никого...
-- Плохо... значит, еще трое... А сам-то ты как, цел?
-- Цел. Нам еще повезло, что полицейские не полезли в чащу.
-- Это точно.
Пахарь подошел поближе; рукав его клетчатой куртки от локтя и ниже был
весь в крови. Она капала на землю с безжизненно согнутых пальцев.
-- Что у тебя?
-- Навылет. Кость, вроде, не задета. Поможешь?
На поясе Пахаря болтался нож -- им Блейд срезал рукав куртки и рубахи.
На них хозяин смотрел с сожалением (как потом выяснилось, он очень гордился
своим клетчатым одеянием).
В рюкзаке нашелся бинт. Его странник разделил на две части, примерно
равных; одной он туго стянул руку Пахаря и перевязал се, второй обмотал
голову так и не пришедшего в себя Пасечника.
-- Дотянешь?
-- Дотяну.
Блейд взвалил тело себе на плечо и медленно побрел вслед за раненым
товарищем.
* * *
Известие, что погибли трое, повергло террористов в шок. Трезвость мысли
сохранил, похоже, только командир. Он быстро осмотрел рану Пахаря и, видимо,
не найдя в ней ничего заслуживающего внимания, отправил его в землянку.
Голова Пасечника встревожила врача гораздо больше. Приказав Блейду крепко
держать контуженного, усевшись на нем верхом, Доктор облил руки жидкостью,
крепко пахнущей спиртом, и принялся ощупывать череп; потом, намочив тем же
составом чистую тряпицу, стал промывать рану. Пасечник задергался, но Блейд
держал крепко.
Закончив эту варварскую операцию и наново забинтовав раненому голову,
командир сказал:
-- Вот так мы здесь и живем, Инженер. Так воюем.
Блейд приподнял бровь:
-- Зачем?
-- Если б не было войны. Директория была бы не нужна. Поэтому и
воюют... если не здесь, так в каком-нибудь другом месте.
-- Я не о том. К чему вам-то эта война? Тебе, Пахарю, ему? -- Блейд
кивнул на раненого.
-- Тут вот в чем штука-то: если войны не будет, то и мы никому нужны...
-- Значит, каждый повинуется своему предназначению?
-- Выходит, так...
Командир вытер руки о свои видавшие виды штаны, бросил взгляд на
Пасечника.
-- Донесешь его до землянки. Инженер?
-- Ну, раз сюда дотащил...
-- Смотри. А то можно молодых на помощь позвать.
Подняв тяжелое тело, Блейд полез наверх. Как-то само собой получилось,
что он попал в землянку к Пахарю и Пасечнику. Их обиталище вполне могло
вместить троих и выглядело ничем не хуже остальных нор, отрытых в мягкой
лесной почве.
Вечером, когда Пасечник наконец пришел в себя, Блейд сидел рядом. Дав
раненому напиться, он осмотрел повязку -- кровотечение как будто
прекратилось.
Пасечник коснулся его руки, слабо сжал пальцы.
-- Ты прости за ту шутку с обоймой... Я точно думал, что ты --
оттуда... А я ведь помню, как ты меня тащил. Знаешь, тебе было бы совсем
погано... тащишь неведомо кого, а сзади свои крупняком лупят... -- он
ухмыльнулся. -- Так что прости, парень...
возвращавшиеся из городка солдаты. Для Блейда эти отпускники были бесполезны
-- оружия при них не имелось. Только когда ночь повернула на вторую
половину, он увидел, как с площадки перед флагштоком отъезжает открытый
автомобиль. Похоже, в ней сидел офицер, и он был один,
Машина миновала ворота, охранники козырнули. Блейд бесшумно, как кошка,
заскользил вдоль дороги, высматривая подходящее для его затеи дерево. К
счастью, такое оказалось неподалеку.
Нижние ветви скрипнули под весом его тела, он замер, распластавшись
среди облетающей редкой листвы, прислушиваясь к гулу мотора.
Все кончилось за несколько секунд.
Водитель успел только почувствовать, как сверху на него упало нечто
темное и тяжелое, он ухитрился затормозить, но автомобиль чуть не ухнул в
кювет. Через мгновение сильные пальцы сжались на горле офицера.
-- Не дергайся, не то придушу, -- сквозь зубы прошипел Блейд.
Пистолет оказался в "бардачке" и тотчас же перекочевал за пояс
нападавшего. Полицейский, понимая, что сопротивление бесполезно, сидел не
шевелясь. Блейд заставил его подтянуть колени к подбородку и накрепко
примотал за лодыжки к рулю. Руки офицера были связаны за спиной.
Вся операцию заняла меньше минуты, и скоро Блейд был уже далеко,
стаскивая детали своего маскарада и едва сдерживая смех -- он пытался
представить, как бедный полицейский справится с машиной при помощи ног.
Теперь, имея в своем распоряжении пистолет и запасные магазины к нему,
странник чувствовал себя в относительной безопасности.
В гостиницу он решил не возвращаться. Вещей у него практически не было,
приемник он предварительно утопил в одном из окрестных болот, а запас еды,
который при желании можно было растянуть недели на полторы-две, уже был
спрятан в надежном месте.
Именно туда Блейд сейчас и направился. Уже светало, когда он с трудом,
покрывшись от напряжения потом, отвалил тяжелый многофунтовый валун; под
ним, тщательно завернутые в пленку, покоились походная одежда и рюкзак. В
мешке было то, без чего ему никак не обойтись: пища, моток прочной веревки,
подробная карта, теплое белье, запасные башмаки. Вскоре там же оказались и
обоймы к пистолету. Для оружия Блейд сшил кобуру из двух кусков плотной
ткани, напоминавшей парусину.
Обозрев свои сокровища, странник повеселел. В Уркхе ему приходилось
обходиться каменным топором, дубиной и сумкой, сплетенной из травы...
Все-таки цивилизованное общество -- не такая плохая штука, решил он и,
постучав по деревяшке -- на счастье, -- взвалил нетяжелый рюкзак на плечи и
быстрым шагом двинулся навстречу судьбе.
Жухлая пожелтевшая трава сменялась известняковыми гольцами, речки и
ручьи, разливаясь, превращались в болота. Если не приглядываться особо
внимательно к растениям, можно было считать, что он странствует где-то в
средних широтах Земли, на полигоне в родной Англии или в лесах Висконсина.
Достаточно вызвать по рации вертолет -- и через два часа тебя встретит
знакомым теплом и уютом квартира в Лондоне... Он ухмыльнулся. Дорога домой
лежала через подземелья Тауэра и была гораздо длиннее, чем могло показаться.
Он оставлял позади милю за милей; ничего достойного внимания ему не
встречалось. Лишь к вечеру Блейд вдруг услышал шум винтов над головой.
Предельно низко, почти задевая своими роторами верхушки деревьев, две пары
вертолетов шли на север, в своей камуфляжной расцветке они отлично были
видны на фоне увядающей листвы и белесоголубого неба. Встретив их на Земле,
Блейд предположил бы, что пузатые бочонки, подвешенные под брюхом каждой
машины, содержат напалм. Вероятно, так оно и было; эти контейнеры не
походили ни на бомбы, ни, тем более, на ракеты.
Машины продвигались неторопливо, широкими зигзагами, явно в поисках
кого-то или чего-то, притаившегося под кронами деревьев. Странник понял, что
идет в правильном направлении.
Вскоре появились и другие признаки боевых действий. На обочине шоссе,
которое Блейд постарался пересечь как можно быстрее, громоздился обгорелый
каркас какого-то броневика, в лесу то и дело попадались воронки от взрывов,
деревья несли следы опалившего их пламенного жара. Да и само шоссе было все
изрыто гусеницами.
Минут через сорок он увидел, как винтокрылые машины возвращаются
развернутым строем обратно. Бочонков под их фюзеляжами уже не было, зато
вдалеке можно было различить поднимающиеся вертикально вверх в неподвижном
воздухе черные дымовые колонны. Казалось, они впитывали в себя кроваво-алые
лучи заходящего солнца.
Блейд сделал привал; он надеялся поесть, отдохнуть, а потом пройти еще
несколько миль, пока не угасла вечерняя заря. Отсутствие конкретного
маршрута сейчас помогало ему -- он не мог даже заблудиться. Впрочем, до сих
пор он представлял предмет своих поисков довольно смутно.
Странник устроился под разлапистыми ветвями дерева, чемто напоминавшего
дуб. Возможно, в нем была такая же спокойная величавость и неброская
гордость дерева, знающего, что такое вечность.
Перекусив, Блейд посидел минут пять под этим лесным гигантом, затем
поднялся. Лучи заходящего солнца приятно грели лицо, усеянная листвой трава
так и звала отдохнуть, но он упрямо зашагал дальше.
Он был внимателен и осторожен. Он уже не опасался погони, со дня
покушения на его жизнь прошло достаточно много времени, и его следы успели
остыть и покрыться пеплом прожитых дней. Но там, где стреляют, всегда можно
попасть под случайную пулю.
Через несколько миль показалась и цель атаки вертолетов. Еще пару часов
назад тут стояла небольшая деревушка, каких странник немало повидал на своем
пути сюда из Столицы. И много похожих селений встречал он и в своей родной
реальности, таких же тихих, ухоженных, мирных, окруженных кольцом зелени.
Теперь на месте поселка зияло пепелище. Еще недавно здесь бушевал огненный
ад -- вздымались фонтаны огня, вязкий напалм тек, оставляя за собой полосы
дымного пламени. Теперь под начавшим темнеть вечерним небом высились
обугленные остовы домов, еще хранивших смертоносный жар преисподней. Кое-где
были видны одиноко торчавшие древесные стволы, превратившиеся в обугленные
головешки, да черные проплешины на земле. У покосившейся стены одного из
полусгоревших домов глаз разведчика различил какой-то бесформенный клубок.
Подойдя ближе, он понял, что видит обгоревшее человеческое тело; погибший
остался там, где его настигла обрушившаяся с воздуха смертельная волна.
Странник шел дальше по единственной улице селения; ноги его по
щиколотку проваливались в пепел. Несколько раз он слышал под подошвами
хруст, а однажды, наклонившись, увидел белый в изломе осколок обгорелой
кости. В конце улицы он заметил невысокую фигурку и не сразу понял, что это
человек. От него оставались, пожалуй, только казавшиеся синеватыми на
черно-красном фоне белки глаз; обугленная кожа свисала лоскутьями. С
бессмысленным воем он брел прямо на Блейда, не замечая его. Странник не мог
бы определить сейчас, старик это был или подросток, мужчина или женщина.
Жить тому несчастному все равно оставалось недолго, и он поднял пистолет.
Когда до жуткого призрака оставалось всего несколько шагов, грянул выстрел.
Отдача больно ударила в плечо, кошмарная фигура впереди пошатнулась,
взметнув вверх обугленные руки, упала в пепел, дернулась несколько раз и
затихла.
Блейд подошел к трупу, встал на колени, засыпал белеющие глазницы
горелой землей.
-- Господи, если ты пребываешь и в этом мире!.. Упокой душу неразумного
раба твоего,..
Во имя Отца, Сына и Духа Святого, аминь...
Он поднялся. В воздухе стоял острый запах гари, сквозь дымное марево
едва просвечивали звезды, хлопья копоти медленно падали в неподвижном
воздухе, словно черный снег, одевавший все в траурный наряд. Местный
Майданек... Или Вьетнам... Или...
Странник взглянул на свои руки и одежду -- они потемнели, словно он
целый день грузил уголь. Поднявшись с колен, Блейд свернул с дороги и пошел
в лес.
Давно пора было остановиться на ночь, но он гнал себя вперед и вперед,
стараясь уйти как можно дальше от ужаса смерти. Под какой-то разлапистой,
похожей на ель деревиной его настигла запоздалая рвота. Несколько минут он
мучительно избавлялся от содержимого желудка. Зато дальше идти стало легче.
По дороге попался неширокий, но глубокий и чистый ручеек. Странник
принялся с остервенением срывать с себя пропитавшиеся дымом и копотью
одежды. Холодная, почти ледяная вода отрезвила и привела его в чувство.
Он долго тер руки и грудь крупным прибрежным песком, пока кожа не
покраснела и перестала оставлять на одежде черные гаревые пятна. Только
после этого Блейд смог наконец успокоиться, забывшись неверным сном. Всю
ночь его мучили кошмары.
Он куда-то бежал по ночному горящему Ковентри, а по пятам его
преследовали на бреющем полете "юнкерсы". Вместо бомб под их фюзеляжами были
подвешены напалмовые контейнеры, и в кабине каждого бомбардировщика белело
лицо Джеббела, оскаленное в сатанинской усмешке. Навстречу ему бежала Аста,
за которой лилась река струящегося пламени. Девочка почти успевала добраться
до Блейда, но тут пламенный ад разверзался прямо у ее ног, и ее волосы
вспыхивали факелом. Он стрелял, пытаясь прекратить ее муки, но все время
мимо, и она умирала, добежав почти что к его ногам...
Утром он проснулся от ощущения чужого взгляда. Действительно, раскрыв
глаза, странник увидел высокого бородатого мужчину в грязных клетчатых
штанах и такой же куртке. Бородач стоял рядом, направив прямо ему в лицо
ствол магазинной винтовки; рюкзак Блейда уже висел у пришельца за спиной.
Хорошо еще, что тот совсем не походил на полицейского.
-- Вставай, парень, повернись, руки за шею...
Блейд выполнил приказ, справившись с желанием ударить незваного гостя в
живот. Похоже, он наконец нашел то, что искал, и было бы глупостью так
быстро прерывать начинающееся знакомство. Впрочем, террористы могли бы быть
и несколько повежливее.
Неизвестный быстро и ловко охлопал Блейда по бокам, но не нашел ничего
предосудительного. Пистолет странника был уже за поясом бородача.
-- Пошевеливайся... Пошли, -- направление было указано стволом
винтовки.
-- У тебя, между прочим, оружие на предохранителе. -- За время работы
на Дайна Джеббела Блейд начал понемногу разбираться в местной военной
технике.
-- И в самом деле! -- его пленитель удивился и не замедлил исправить
упущение.
-- Куда мы идем? -- спросил Блейд, но ответом удостоен не был. Бородач
лишь махнул рукой в неопределенном направлении и буркнул:
-- Туда...
Шли они минут двадцать, пока странник чуть не провалился в хорошо
замаскированную яму -- вход в землянку. Под бдительным взглядом своего
конвоира он спустился вниз, и не успели глаза Блейда привыкнуть к темноте,
как он почувствовал сильный толчок в спину, бросивший его на пол, и услышал
скрип закрываемого засова.
Гостеприимством, равно как и вежливостью, повстанцы явно не отличались.
Впрочем, он был готов к этому, тюрьма, в которой он очутился, была не первой
в его жизни.
За ним пришли, когда, по расчетам Блейда, солнце уже перевалило за
полдень. Давешний бородач в компании еще одного, заросшего по самые брови,
довольно грубо велел пленнику выкатываться на свет Божий.
Пока тот щурился после темноты, ему быстро и умело связали руки за
спиной и одели повязку на глаза. Бородач положил свою тяжелую ладонь на
плечо странника, направляя его вперед.
Шагали они долго, но Блейд остался при мнении, что его спутники просто
петляют по лесу. Вероятно, вернулись они на то же самое место.
Когда повязка упала с его глаз, вокруг была почти полная темнота,
разгоняемая лишь слабым пламенем нескольких масляных светильников. Позже на
их фоне пленник различил несколько смутных силуэтов.
Кто-то подал голос:
-- Кого ты на этот раз притащил, Пасечник?
Второй спутник Блейда, который за время перехода не проронил ни звука,
ответил неожиданно густым и красивым баритоном:
-- Во-первых, притащил его не я, а Пахарь, а во-вторых, пусть этот тип
сам рассказывает, что он тут выглядывал.
Блейда толкнули куда-то -- как оказалось, на скамью. Он попытался
устроиться поудобнее, но сильно мешали связанные руки.
-- Ну, что ты здесь делаешь? -- Наконец он разглядел, что говорит
сидящий у самого края стола мужчина. В отличие от других, да и от самого
Блейда тоже, он был гладко выбрит, а во рту у него поблескивали
металлические коронки.
-- Я агент службы безопасности Юго-Западной Директории, -- сообщил
странник. В который раз приходилось играть ва-банк.
-- Да ну? -- удивился бритый. -- А что тебе надо от нас?
-- Меня послали с секретным заданием, но люди Департамента вышли на мой
след. Я прошу...
Его не дослушали, кто-то, сидевший рядом с бритым командиром буркнул:
-- По мне хоть Юго-Западная, хоть Северо-Западная -- к ножу его! Будь я
проклят, если поверю! Может, он -- подсадка...
-- Не горячись, Бондарь, -- раздался голос Пасечника. Он тоже сел на
скамью и был теперь неразличим в полутьме.
-- Бондарь дело говорит. Вчера Выселки сожгли с леталок, а сегодня этот
хлыщ заявился... Тенденция, однако.
Кто-то засмеялся, некоторые его поддержали.
-- Ты, Мельник, опять говоришь ученые слова, а не ведаешь, что они
значат...
Тут смех стал еще громче.
-- Пусть Доктор скажет...
Мельник с готовностью поддакнул:
-- Да-да, пусть Доктор!
Бритый хлопнул ладонью по столу:
-- А если я действительно скажу? Что тогда? -- он сделал паузу,
разглядывая лицо пленника. -- Я не хочу рисковать, но мы не можем
отказываться от новых бойцов. Ведь ты согласен воевать вместе с нами? --
вопрос явно предназначался Блейду.
-- Согласен.
-- Ну и хорошо. Пасечник и Пахарь привели его, гак пускай они завтра
его и испытают... Как бы тебя назвать-то?..
-- Меня зовут Рихард, Рихард Клинг, -- это имя вновь появилось на свет.
-- Так дело не пойдет... нас не касается, как кого зовут... Кем ты был
в службе Юго-Западной Директории?
-- Полевым агентом.
-- Я не об этом. Что ты умеешь? Специальность у тебя какая?
Что-то заставило Блейда ответить:
-- Радиоинженер...
-- Хорошо, -- подвел итог Доктор, -- будешь Инженером.
Ночь Блейд провел на прелой соломе в той же самой землянке, где утром
его оставил Пахарь. В отношении комфорта жилища местных террористов
несколько проигрывали его столичной квартире.
Разбудил его Пасечник, причем довольно грубо -- ботинком в бок.
Когда они вылезли наверх, стоявший у ямы Пахарь протянул страннику
отобранный вчера пистолет. Блейд машинально передернул затвор -- тот только
слабо щелкнул. Он вопросительно посмотрел на Пахаря. Тот цыкнул сквозь зубы:
-- Патроны будут, когда до места дойдем.
-- А там чем займемся?
-- Полицейскими.
Ответ был лаконичным и вместе с тем исчерпывающим. Блейд кивнул.
Они недолго шли по тропке, пока не остановились около следующей
землянки. Не успел Пахарь влезть внутрь, как его уже выпихнули оттуда
Мельник и Бондарь. За ними шел еще некто, страннику пока неизвестный. Блейд
отлично помнил, что эта парочка вчера отзывалась о нем на совещании у
командира отнюдь не самым приятным образом.
Их компаньон, однако, протянул Блейду руку:
-- Будем знакомы. Ткач.
-- Инженер, -- представился странник.
Бондарь же с Мельником его дружно проигнорировали. Новый знакомый
показался ему более общительным.
-- Есть у нас Доктор, -- заявил он, -- а теперь и Инженер появился.
Можно академию открывать.
-- Куда мы направляемся? -- спросил его странник.
-- Бить полицейских. Третьего дня они Выселки спалили, теперь надо и
нам показать, что к чему. Чтобы боялись и не наглели.
-- А почему они Выселки сожгли?
Ткач ответил не сразу;
-- Говорят, у них на базе кто-то шухеру навел. Офицера, вроде, головой
в толчок сунули и автомат украли.
Как может быть искажена информация, Блейд прекрасно знал, поэтому счел
за лучшее не распространяться о происхождении своего пистолета.
-- А за что вы воюете-то?
-- Ну как за что? У меня, к примеру, в Выселках отец и брат жили, а
говорят, оттуда никто не спасся. Кто по дороге бежал, всех из пулеметов
положили. А ты спрашиваешь, почему воюем... Потому и воюем!
-- Да я не об этом! Выселки ведь только недавно сожгли, а раньше вы за
что воевали?
-- Ну, до этого у меня тестя убили...
-- А до тестя?
-- Да не помню я уже. Значит, и тогда кого-нибудь они пристукнули...
Тут в разговор вмешался Мельник:
-- Дай ему по затылку, Ткач, чтоб не тявкал, и дело с концом!
Но Ткача, видно, разобрало любопытство.
-- Вот вы, юго-западники... вы-то за что воюете?
-- Ну, как за что... -- Блейд замялся. -- За свободу, чтобы не было
Директории, не было Департамента Перевозок, а была свободная конкуренция...
-- Ну, я человек простой, всяких конкуренции не понимаю. Вот тесть там
или Выселки -- это мне ясно... Эй, Мельник, -- вдруг без всякого перехода
позвал говоривший, -- Инженер новое умное слово придумал...
-- Какое? -- Тот наклонился поближе к страннику.
-- Конкуренция...
-- Конкуренция? Хм-м... С курами что-то связано, наверно...
Странник, шагая рядом с Ткачом, не прекращал своих расспросов:
-- А откуда оружие берете?
-- Ну, что захватим, а больше -- так покупаем.
-- Откуда деньги?
-- Мы не за деньги, мы за травку.
-- За какую травку?
-- За обыкновенную, -- Ткач пожал плечами. -- А, ты ж с ЮгоЗапада, там,
наверно, холодно... Ну, в общем, травка -- она везде травка. Отваришь,
попьешь -- и лучше всякого хмельного шибает: весь день в отключке. За мешок
сушеной пистолет как у тебя дадут. Вернемся когда -- заходи, дам
попробовать. У нас под Выселками поле было, так все сожгли, надо теперь
подальше отсюда новое завести.
Блейд задумчиво потер висок. Видимо, местные террористы ничем не
отличались от земных: та же врожденная склонность к бунтарству, нежелание
подчиняться какой-либо власти и приверженность вендетте, начального повода
которой никто уже не помнил. Война ради войны! И попутно -- торговые
операции в сфере наркобизнеса.
Голос Ткача зудел над ухом:
-- Ты на Мельника с Бондарем не смотри. Приходи и все, у меня своя
травка, ихней не надо. Попьем отвару, поговорим... Я до смерти хочу
послушать, где как люди живут. А то нигде, кроме Выселок, да Холмов, да
Старых Пней и не был...
Впереди раздался голос Пасечника:
-- Эй там, в конце, тихо! Подходим. Ткач, Бондарь, Мельник -- по левую
руку. Со мной Пахарь и Инженер.
Ткач, тяжело хлюпая сапогами по грязи, побежал вперед. Блейд медленно
брел к ждущим его Пахарю и Пасечнику.
Вторая тройка уже исчезла в лесу. Разговор с Ткачом дал много пищи для
размышлений, но думать об этом сейчас было некогда. Стоит воспользоваться
приглашением и прийти вечером "на травку"... Если, конечно, его отпустят, а
сам он останется жив.
Пасечник объяснял диспозицию:
-- Мы с Пахарем стреляем, как только полицейские поедут. Тебе ничего
делать пока не надо. Потом, когда машина остановится, ты с этой стороны, а
Мельник -- с той, встанете и добьете, если там кто остался. Если ты стукач,
то узнаешь, как погано своих убивать... -- он мрачно усмехнулся и добавил:
-- Как вы их кончите, забирайте оружие да барахло и жмите назад, мы вас
прикроем.
Пахарь кинул страннику обойму. Тот уже хотел вставить ее, как что-то
заставило приглядеться повнимательнее. Он выщелкнул один патрон и вместо
ожидаемой свинцовой головки на конце увидел какую-то плоскую желтую блямбу.
-- Эй! Какое дерьмо ты мне даешь?
Пахарь, казалось, с удивлением уставился на руки Блейда, потом
произнес:
-- Ишь, глазастый какой, высмотрел... -- Потом обратился к товарищу: --
Что, дать настоящую?
-- Давай, чего там...
-- Ну, вот тебе, коли углядел все-таки.
Вторая обойма оказалась боевой. Блейд вставил ее, передернул затвор и
направился вместе со своей тройкой к шоссе.
* * *
Дорога была окутана утренним туманом. Где-то на другой стороне, думал
странник, устроились Ткач и компания. Деревья и кусты за широкой асфальтовой
полосой были едва видны в белесом мареве. То ли в лесу тумана было меньше и
он растекался по открытым местам, то ли там просто было не так заметно...
Он не успел обдумать эту сложную метеорологическую проблему, когда
откуда-то слева, постепенно нарастая, послышалось урчание автомобильного
мотора. Пасечник одними губами произнес:
-- Приготовились...
И тут с обеих сторон посыпались сухие, как горох, автоматные очереди.
Мгновением позже неясной тенью из тумана выплыла машина. Пули стучали
об ее металлические борта, взрывались осколками стекол, свистели воздухом в
шинах. Автомобиль понесло боком к тому месту, где лежал Блейд.
Все уже должно было кончиться, когда Пасечник крикнул:
-- Пошел, скорее... чего Мельник ждет...
Блейд сбросил предохранитель, единым движением выпрыгнул на асфальт,
сделал несколько шагов.
Он не сразу увидел человека в полицейской машине, который лежал,
свернувшись под приборной панелью. Возможно, тот еще был жив: тяжелая масса
двигателя должна была защитить его от прямых попаданий. Что-то заставило
странника оглянуться; его напарник все еще не появился. А из-за поворота
дороги выезжало нечто огромное, казавшееся еще больше из-за размытых в
тумане очертаний.
Инстинкт заставил его упасть, слиться с серым покрытием дороги, вжаться
в него; через секунду вокруг вспарывали асфальт очереди крупнокалиберных
пулеметов. Когда огонь перешел на заросли, Блейд по-пластунски пополз к
кювету. Целая вечность прошла, прежде чем он наконец оказался там.
Смертельный свинцовый дождь стриг сучья и ветки, засыпая его мокрой
листвой, сорвать которую оказалось не под силу ветру.
Казалось, откуда-то издалека донесся крик Пахаря:
-- Отходим!
Спасительная опушка была все ближе и ближе, когда Блейд ощутил рядом с
собой что-то мягкое. Под ворохом листьев и веток лежал Пасечник. Он был без
сознания; волосы слиплись от крови, лицо -- белее полотна. Блейд ухватил его
за ворот куртки и потащил за собой. Очереди ревели и грохотали где-то
вдалеке.
Он еще смог вытащить тело на поляну, где обе тройки разделились, однако
дороги обратно не знал. Пасечник в себя не приходил, но и хуже ему, вроде
бы, не становилось. Осторожно ощупав голову раненого, странник понял, что
его коллегу задело по касательной.
За деревьями показалась неясная фигура. Блейд прицелился с колена,
потом с облегчением вздохнул, узнав Пахаря. Тот шел, скривив губы и как-то
странно придерживая левой рукой правую.
-- Пасечник... Что?..
-- Контузия. Довольно сильная, но кости все целы.
-- А с той стороны?
Блейд не сразу понял, о чем идет речь.
-- Никого...
-- Плохо... значит, еще трое... А сам-то ты как, цел?
-- Цел. Нам еще повезло, что полицейские не полезли в чащу.
-- Это точно.
Пахарь подошел поближе; рукав его клетчатой куртки от локтя и ниже был
весь в крови. Она капала на землю с безжизненно согнутых пальцев.
-- Что у тебя?
-- Навылет. Кость, вроде, не задета. Поможешь?
На поясе Пахаря болтался нож -- им Блейд срезал рукав куртки и рубахи.
На них хозяин смотрел с сожалением (как потом выяснилось, он очень гордился
своим клетчатым одеянием).
В рюкзаке нашелся бинт. Его странник разделил на две части, примерно
равных; одной он туго стянул руку Пахаря и перевязал се, второй обмотал
голову так и не пришедшего в себя Пасечника.
-- Дотянешь?
-- Дотяну.
Блейд взвалил тело себе на плечо и медленно побрел вслед за раненым
товарищем.
* * *
Известие, что погибли трое, повергло террористов в шок. Трезвость мысли
сохранил, похоже, только командир. Он быстро осмотрел рану Пахаря и, видимо,
не найдя в ней ничего заслуживающего внимания, отправил его в землянку.
Голова Пасечника встревожила врача гораздо больше. Приказав Блейду крепко
держать контуженного, усевшись на нем верхом, Доктор облил руки жидкостью,
крепко пахнущей спиртом, и принялся ощупывать череп; потом, намочив тем же
составом чистую тряпицу, стал промывать рану. Пасечник задергался, но Блейд
держал крепко.
Закончив эту варварскую операцию и наново забинтовав раненому голову,
командир сказал:
-- Вот так мы здесь и живем, Инженер. Так воюем.
Блейд приподнял бровь:
-- Зачем?
-- Если б не было войны. Директория была бы не нужна. Поэтому и
воюют... если не здесь, так в каком-нибудь другом месте.
-- Я не о том. К чему вам-то эта война? Тебе, Пахарю, ему? -- Блейд
кивнул на раненого.
-- Тут вот в чем штука-то: если войны не будет, то и мы никому нужны...
-- Значит, каждый повинуется своему предназначению?
-- Выходит, так...
Командир вытер руки о свои видавшие виды штаны, бросил взгляд на
Пасечника.
-- Донесешь его до землянки. Инженер?
-- Ну, раз сюда дотащил...
-- Смотри. А то можно молодых на помощь позвать.
Подняв тяжелое тело, Блейд полез наверх. Как-то само собой получилось,
что он попал в землянку к Пахарю и Пасечнику. Их обиталище вполне могло
вместить троих и выглядело ничем не хуже остальных нор, отрытых в мягкой
лесной почве.
Вечером, когда Пасечник наконец пришел в себя, Блейд сидел рядом. Дав
раненому напиться, он осмотрел повязку -- кровотечение как будто
прекратилось.
Пасечник коснулся его руки, слабо сжал пальцы.
-- Ты прости за ту шутку с обоймой... Я точно думал, что ты --
оттуда... А я ведь помню, как ты меня тащил. Знаешь, тебе было бы совсем
погано... тащишь неведомо кого, а сзади свои крупняком лупят... -- он
ухмыльнулся. -- Так что прости, парень...