– Хорошо, я ничего не расскажу.
Валерия улыбнулась, впервые за весь день.
– Спасибо. Я люблю тебя. И постараюсь… чтобы он скоро оставил нас в покое.
«Я тоже люблю тебя, мама, – мысленно ответил Назар. – Я знаю, что делать».
4
5
Глава 5
1
2
3
4
5
ЧАСТЬ 3
Основные приготовления заняли всего около четверти часа – так, будто Назар все планировал заранее, а теперь ему лишь оставалось придерживаться тщательно намеченной последовательности в своих действиях.
Казалось, вещи сами подсказывали очередность.
Но чувство нарастающего страха не покидало его ни на минуту, билось в животе здоровенным скользким угрем, смаковало внутренности, рвалось наружу из замкнутого пространства. Стоило поддаться искушению замедлиться, допустить сомнения – и оно было готово тут же взять окончательно верх над ним, сожрав остатки решимости.
После ухода взрослых Назар не мешкая зажег свет по всей квартире, не исключая ванной и туалета. Обвинять себя в излишней осторожности было неуместно. Затем, следуя быстро формирующемуся в голове плану, переоделся в одежду, в которой обычно ходил гулять на улицу: джинсы (он неожиданно обнаружил, что умудрился вырасти из них на два пальца всего за три летних месяца, но заметил это почему-то только сейчас), легкая голубая рубашка на короткий рукав – подумав, Назар добавил поверх нее свой любимый серый джемпер, который ему связала Валерия минувшей осенью (вряд ли погода в ночную пору обещала быть жаркой), – и обул кроссовки. После чего отомкнул дверной замок, оставив саму дверь закрытой, – на случай, если затея обернется самым паскудным образом к нему задницей и вынудит спасаться бегством из дому.
Валерия улыбнулась, впервые за весь день.
– Спасибо. Я люблю тебя. И постараюсь… чтобы он скоро оставил нас в покое.
«Я тоже люблю тебя, мама, – мысленно ответил Назар. – Я знаю, что делать».
4
– Ты не забыла, что твоего выхода ожидают уже завтра? – напомнил Левшиц жене, вернувшись вечером домой, когда семья собралась за столом поужинать. Гость отказался к ним присоединиться, сославшись на то, что еще не голоден. – Работы накопилось невпроворот. Кое-что я постарался подогнать за тебя, но… сама понимаешь.
– Помню, – кивнула Валерия, накладывая зеленый салат в тарелку Назара. – Завтра займусь. Но появлюсь, скорее всего, после обеда. Нужно решить кое-какие вопросы. – Назар ощутил на себе ее мимолетный взгляд, хотя, возможно, это ему лишь показалось.
– Как прошел день? – спросил Левшиц, – Не скучали?
– Тут соскучишься!.. – фыркнула Валерия, но вполне буднично.
Впрочем, как уже упоминалось, Левшиц-старший, не отличавшийся особой проницательностью в повседневной жизни, вернувшись с работы, не заметил ничего подозрительного в поведении домочадцев, способное навести его на мысли, будто что-то успело случиться в его отсутствие, и спокойно проглотил эту фразу вместе с кусочком печени, пассированной жаренным луком.
Назар же покраснел, но Михаил в тот момент не смотрел на него.
Пока родители продолжали во время еды обмениваться фразами, он исподтишка наблюдал за матерью, не переставая поражаться, насколько ей удается вести себя естественно. Поражаться и в то же время испытывать уколы обиды за отца. Уж шибко сильно все это граничило с откровенным лицемерием.
Вообще, в последнее время Назар невольно увидел мать с другой стороны, о которой ничего не знал и даже не догадывался о ее существовании. Он словно повстречал совершенно незнакомую ему женщину – которую так же звали и которая внешне была очень похожа на Валерию. И дело состояло не в том паскудном открытии, что когда-то, как она сама выразилась, «она была не такой, как сейчас», сделанном под дверью комнаты родителей. Просто – эта другая Валерия – пришлась ему совсем не по душе. И еще ее оказалось как-то уж слишком много для первого раза. Словно его взгляд внезапно приобрел способность проникать сквозь некую маскирующую вуаль.
Странным образом это совпадало с вторжением в его жизнь Того, Кто Стучит По Трубам, будто те события, что произошли с ним со дня переезда в новый дом, послужили толчком чему-то. Толчком, после которого он начал одно за другим совершать великие открытия. Множество великих открытий. И как правило, не самых приятных. Они научили его видеть больше плохого. Может быть, думал Назар, это и означает – взрослеть?
Когда, двадцать один год спустя, в своей книге «Детство, билет в таинственное государство» он напишет: «Оно (взросление) главное и, по сути, единственное настоящее занятие всех детей», – то будет старательно восстанавливать в памяти события именно этого дня. И того, что последовало вскоре.
А пока он без особого аппетита ковырял вилкой салат и думал…
– Как вы поладили с дядей Артуром? – спросил Левшиц. – Я имею в виду комнату. Надеюсь, обошлось без эксцессов?
Назар пробурчал что-то неопределенное, усиленно изображая, что у него набит рот, поскольку говорить насчет того, как они поладили с дядей Артуром, особого вдохновения не испытывал.
– Нормально, – ответила за него Валерия.
«Как же, – чувствуя себя все более неуютно, подумал Назар, – просто замечательно. А мама даже глазом не моргнула».
– Ну, вот и отлично, – сказал Михаил, поднимаясь из-за стола. – Спасибо за ужин, Лера.
– Сынок… – осторожно начала Валерия, когда Левшиц вышел из кухни. – Я все понимаю. Но не подумай, что я… такая врунья. Мне это тоже страшно неприятно.
– Да нет, ничего, – пожал плечами. Назар, будто ему и впрямь было индифферентно. – Ведь так нужно. Чтобы… Чтобы.
– Ты умный мальчик, – тихо сказала Валерия.
Она действительно была смущена, и такой ее видеть Назару было гораздо приятнее, потому что теперь, наверное, она была настоящей – в глубине души он на это надеялся.
– Я рада, что ты тоже понимаешь. А что касается… я пока еще не знаю, как поступить. Но что-нибудь обязательно придумаю.
– Поэтому сказала папе, что поедешь на работу только после обеда?
– Именно. Может, – произнесла она, как бы размышляя вслух, – может, намекнуть твоему отцу, что я заметила у нашего… постояльца… грибок? Или… нет, не пойдет. Господи, за что он свалился на нашу голову! Ладно, – она ласково погладила Назара по щеке с шелушащимися пятнышками, так, что ему стало щекотно, – иди к себе, вернее, в нашу комнату. Мне нужно убрать здесь. И подумать.
– Помню, – кивнула Валерия, накладывая зеленый салат в тарелку Назара. – Завтра займусь. Но появлюсь, скорее всего, после обеда. Нужно решить кое-какие вопросы. – Назар ощутил на себе ее мимолетный взгляд, хотя, возможно, это ему лишь показалось.
– Как прошел день? – спросил Левшиц, – Не скучали?
– Тут соскучишься!.. – фыркнула Валерия, но вполне буднично.
Впрочем, как уже упоминалось, Левшиц-старший, не отличавшийся особой проницательностью в повседневной жизни, вернувшись с работы, не заметил ничего подозрительного в поведении домочадцев, способное навести его на мысли, будто что-то успело случиться в его отсутствие, и спокойно проглотил эту фразу вместе с кусочком печени, пассированной жаренным луком.
Назар же покраснел, но Михаил в тот момент не смотрел на него.
Пока родители продолжали во время еды обмениваться фразами, он исподтишка наблюдал за матерью, не переставая поражаться, насколько ей удается вести себя естественно. Поражаться и в то же время испытывать уколы обиды за отца. Уж шибко сильно все это граничило с откровенным лицемерием.
Вообще, в последнее время Назар невольно увидел мать с другой стороны, о которой ничего не знал и даже не догадывался о ее существовании. Он словно повстречал совершенно незнакомую ему женщину – которую так же звали и которая внешне была очень похожа на Валерию. И дело состояло не в том паскудном открытии, что когда-то, как она сама выразилась, «она была не такой, как сейчас», сделанном под дверью комнаты родителей. Просто – эта другая Валерия – пришлась ему совсем не по душе. И еще ее оказалось как-то уж слишком много для первого раза. Словно его взгляд внезапно приобрел способность проникать сквозь некую маскирующую вуаль.
Странным образом это совпадало с вторжением в его жизнь Того, Кто Стучит По Трубам, будто те события, что произошли с ним со дня переезда в новый дом, послужили толчком чему-то. Толчком, после которого он начал одно за другим совершать великие открытия. Множество великих открытий. И как правило, не самых приятных. Они научили его видеть больше плохого. Может быть, думал Назар, это и означает – взрослеть?
Когда, двадцать один год спустя, в своей книге «Детство, билет в таинственное государство» он напишет: «Оно (взросление) главное и, по сути, единственное настоящее занятие всех детей», – то будет старательно восстанавливать в памяти события именно этого дня. И того, что последовало вскоре.
А пока он без особого аппетита ковырял вилкой салат и думал…
– Как вы поладили с дядей Артуром? – спросил Левшиц. – Я имею в виду комнату. Надеюсь, обошлось без эксцессов?
Назар пробурчал что-то неопределенное, усиленно изображая, что у него набит рот, поскольку говорить насчет того, как они поладили с дядей Артуром, особого вдохновения не испытывал.
– Нормально, – ответила за него Валерия.
«Как же, – чувствуя себя все более неуютно, подумал Назар, – просто замечательно. А мама даже глазом не моргнула».
– Ну, вот и отлично, – сказал Михаил, поднимаясь из-за стола. – Спасибо за ужин, Лера.
– Сынок… – осторожно начала Валерия, когда Левшиц вышел из кухни. – Я все понимаю. Но не подумай, что я… такая врунья. Мне это тоже страшно неприятно.
– Да нет, ничего, – пожал плечами. Назар, будто ему и впрямь было индифферентно. – Ведь так нужно. Чтобы… Чтобы.
– Ты умный мальчик, – тихо сказала Валерия.
Она действительно была смущена, и такой ее видеть Назару было гораздо приятнее, потому что теперь, наверное, она была настоящей – в глубине души он на это надеялся.
– Я рада, что ты тоже понимаешь. А что касается… я пока еще не знаю, как поступить. Но что-нибудь обязательно придумаю.
– Поэтому сказала папе, что поедешь на работу только после обеда?
– Именно. Может, – произнесла она, как бы размышляя вслух, – может, намекнуть твоему отцу, что я заметила у нашего… постояльца… грибок? Или… нет, не пойдет. Господи, за что он свалился на нашу голову! Ладно, – она ласково погладила Назара по щеке с шелушащимися пятнышками, так, что ему стало щекотно, – иди к себе, вернее, в нашу комнату. Мне нужно убрать здесь. И подумать.
5
Одиноко бормочущий телевизор в комнате родителей и приоткрытая балконная дверь означали, что мужчины вышли подышать свежим вечерним воздухом. Судя по голосам, их беседа протекала в духе двух старых приятелей, которым есть о чем поговорить и что вспомнить, – гостю следовало отдать должное: в умении выдавать черное за белое и наоборот, он превзошел даже Валерию.
Воспользовавшись моментом, Назар вернулся в коридор и прошмыгнул в детскую. Все должно было занять не больше минуты.
Если у него и успела зародиться мысль, что он собирается поступить нехорошо, то была изгнана часом позднее, когда незадолго до того как отправиться в свою импровизированную постель, он столкнулся в ванной с бесшумно возникшим из-за его спины дядей Артуром. Назар готов был поспорить, что тот проделал это специально, чтобы его напугать.
– Бери пример со своей мамаши, мучачо, и мы отлично поладим, – промурлыкал он так, чтобы их никто не услышал. Как всегда улыбаясь.
Назар собирался протиснуться между стеной и гостем к двери, но тот его задержал, крепко ухватив за руку чуть повыше локтя.
– Я не расслышал твоего ответа.
Попытка вырваться привела к тому, что Назар едва не закричал от боли, поскольку пальцы мужчины стиснули руку еще сильнее. Намного. Назар почувствовал – еще секунда, и он не выдержит. Видимо, старый приятель отца понял по его лицу то же самое, так как слегка ослабил хватку. Однако его голос нисколько не изменился:
– Так как, амиго, мы подружимся? Что скажешь?
Место над локтем совершенно онемело, вызывая прилив головокружительной тошноты.
– Да… – выдавил Назар. Черные точки перед глазами уже устроили дикую пляску. Дядя Артур удовлетворенно цокнул языком, разжал пальцы и бесцеремонно выставил его за порог. Через несколько минут рука жутко разразилась ритмично пульсирующей болью, а на утро обещал вызреть внушительный синяк.
В детской Назар снова прислушался, чтобы не оказаться застигнутым в запретной зоне и не нарваться на новые неприятности – сегодня их и так хватало. Однако не удержался и заглянул в сумку, чтобы еще раз взглянуть на пистолет.
Затем достал из ящика письменного стола ножницы и уничтожил «Сторожа».
– Спокойной ночи… мучачо.
Воспользовавшись моментом, Назар вернулся в коридор и прошмыгнул в детскую. Все должно было занять не больше минуты.
Если у него и успела зародиться мысль, что он собирается поступить нехорошо, то была изгнана часом позднее, когда незадолго до того как отправиться в свою импровизированную постель, он столкнулся в ванной с бесшумно возникшим из-за его спины дядей Артуром. Назар готов был поспорить, что тот проделал это специально, чтобы его напугать.
– Бери пример со своей мамаши, мучачо, и мы отлично поладим, – промурлыкал он так, чтобы их никто не услышал. Как всегда улыбаясь.
Назар собирался протиснуться между стеной и гостем к двери, но тот его задержал, крепко ухватив за руку чуть повыше локтя.
– Я не расслышал твоего ответа.
Попытка вырваться привела к тому, что Назар едва не закричал от боли, поскольку пальцы мужчины стиснули руку еще сильнее. Намного. Назар почувствовал – еще секунда, и он не выдержит. Видимо, старый приятель отца понял по его лицу то же самое, так как слегка ослабил хватку. Однако его голос нисколько не изменился:
– Так как, амиго, мы подружимся? Что скажешь?
Место над локтем совершенно онемело, вызывая прилив головокружительной тошноты.
– Да… – выдавил Назар. Черные точки перед глазами уже устроили дикую пляску. Дядя Артур удовлетворенно цокнул языком, разжал пальцы и бесцеремонно выставил его за порог. Через несколько минут рука жутко разразилась ритмично пульсирующей болью, а на утро обещал вызреть внушительный синяк.
В детской Назар снова прислушался, чтобы не оказаться застигнутым в запретной зоне и не нарваться на новые неприятности – сегодня их и так хватало. Однако не удержался и заглянул в сумку, чтобы еще раз взглянуть на пистолет.
Затем достал из ящика письменного стола ножницы и уничтожил «Сторожа».
– Спокойной ночи… мучачо.
Глава 5
БЕЗУМНАЯ НОЧЬ
1
Когда родители наконец потушили свет и улеглись спать, Назар удивился тому, как, оказывается, легко привыкнуть к чему-то новому и трудно возвращаться к совсем еще недавнему привычному укладу – даже если это касается всего лишь вопроса отдельной спальни.
В первые ночи после переезда ему очень не доставало слышать в темноте близкого дыхания родителей, к успокаивающему и уютному звучанию которого он привык с годами на прежней квартире. Теперь же именно по этой причине он, втиснутый между подлокотниками сдвинутых сидениями кресел (впрочем, оказалось не так уж и неудобно, как он ожидал), долго ворочался с боку на бок и никак не мог приманить постоянно ускользающий сон, чтобы унестись на нем куда-нибудь невообразимо далеко-далеко, как на сказочном драконе, и вернуться только уже утром. И все это даже несмотря на то, что нынешняя ночь была первой за последние более чем две недели, когда ему ничего не угрожало.
Правда, к тому же, ноющая боль в руке до сих пор не давала о себе забыть, а послание безымянного мальчика по-прежнему будоражило мысли. Возможно, он так же сейчас ворочается в постели в темной палате психиатрической лечебницы… и представляет того, кто однажды найдет его тайник. Представляет Назара. Окруженный настоящими сумасшедшими, бессильным что-либо доказать и ненавидимый собственными родителями за преступление, которого не совершал. Существует лишь тончайшая связующая нить с кем-то, кто услышит его голос, о ком он не знает ничего и в то же время знает так много. И надежда.
Впрочем, была у его бессонницы и еще одна причина.
…Жуткий нечеловеческий вой заставил одновременно вскочить всех троих – так и не уснувшего Назара и Валерию с Михаилом.
В первые ночи после переезда ему очень не доставало слышать в темноте близкого дыхания родителей, к успокаивающему и уютному звучанию которого он привык с годами на прежней квартире. Теперь же именно по этой причине он, втиснутый между подлокотниками сдвинутых сидениями кресел (впрочем, оказалось не так уж и неудобно, как он ожидал), долго ворочался с боку на бок и никак не мог приманить постоянно ускользающий сон, чтобы унестись на нем куда-нибудь невообразимо далеко-далеко, как на сказочном драконе, и вернуться только уже утром. И все это даже несмотря на то, что нынешняя ночь была первой за последние более чем две недели, когда ему ничего не угрожало.
Правда, к тому же, ноющая боль в руке до сих пор не давала о себе забыть, а послание безымянного мальчика по-прежнему будоражило мысли. Возможно, он так же сейчас ворочается в постели в темной палате психиатрической лечебницы… и представляет того, кто однажды найдет его тайник. Представляет Назара. Окруженный настоящими сумасшедшими, бессильным что-либо доказать и ненавидимый собственными родителями за преступление, которого не совершал. Существует лишь тончайшая связующая нить с кем-то, кто услышит его голос, о ком он не знает ничего и в то же время знает так много. И надежда.
Впрочем, была у его бессонницы и еще одна причина.
…Жуткий нечеловеческий вой заставил одновременно вскочить всех троих – так и не уснувшего Назара и Валерию с Михаилом.
2
– Что это было? – спросила осипшим голосом Валерия, повернувшись в темноте к Левшицу. – Ты слышал?
– Понятия не имею. Нужно включить свет, – он начал пробираться к выключателю. Валерия зашипела. – Ох, черт!.. Извини. Назар, ты не спишь?
– Нет.
– Ты тоже это слышал? – Валерия помассировала под одеялом отдавленную ногу.
– Да.
– Мне показалось, это из той комнаты, – Левшиц щелкнул выключателем, свет в первое мгновение всем заслепил глаза.
– Да, это оттуда, – подтвердил Назар. Сейчас он не ощущал ничего, кроме какого-то хрупкого, звенящего спокойствия.
То, что донеслось из детской, больше не повторялось.
– Ты точно уверен? Что не с улицы или… – начала Валерия.
– Все правильно, – сказал Левшиц, морща лицо и елозя пальцами по векам, – Это Артур… Какого черта с ним твориться? Я пойду гляну.
– Только осторожнее, – предупредила Валерия и скривила губы, – Знаешь, я бы не удивилась… что он вообще не в себе.
Левшиц подозрительно глянул на нее:
– Даже так? С чего вдруг подобные заявления? Было что-то, о чем я не знаю. Объясни-ка.
Она явно оказалась не готовой к такому прямому вопросу и, подыскивая ответ, слегка порозовела. Назар, чувствуя сгустившуюся атмосферу, напряженно переводил взгляд с отца на мать. Но эпицентр начавшей материализоваться угрозы находился не здесь, а в детской.
Валерия, наконец собравшись с мыслями, хотела ответить, когда дверь комнаты внезапно распахнулась.
Назар вжался в кресло, Левшиц-старший обернулся, продолжая оставаться на месте, а Валерия от неожиданности охнула и подалась назад с открытым ртом, словно увидела привидение. Что, впрочем, было не так уж и далеко от истины, поскольку тот, кто ввалился в комнату, больше походил на выходца из страны мертвых, чем на их гостя. Перекошенное лицо казалось огромным комом слипшейся паутины, глаза, выпученные как у морского окуня, безумно вращались в глазницах. Он весь взмок, от него исходила тугая бьющая волна ужаса и крайней паники. И еще чего-то. Назару был хорошо знаком этот запах.
– Что стряслось? – Левшиц первым вышел из оцепенения, сделал движение вперед. – Артур, какого черта…
Однако тот даже не обратил на него внимания, остановил взгляд на Назаре и шагнул к нему, раскачиваясь в стороны, похоже, ноги его едва держали.
– Ты знал… маленький ублюдок… ты знал!.. – он был похож на зомби, что вернулся из могилы отомстить за старую обиду.
Левшицу вдруг показалось, что его затянуло в продолжение его недавнего кошмара. Его окружают одни мертвецы. И скоро он станет одним из них, потому что косматые лапы уже тянутся из-под дивана к его ногам…
– Чего ты смотришь?! – сильно толкнула его в спину Валерия. – Останови его! Эй, не трогай моего сына, не смей! – она сама бросилась к Назару, опережая мужа.
Но Левшиц уже видел, что больше торопиться некуда.
Гость медленно оседал на пол, привалившись спиной к одному из сдвинутых кресел, где лежал Назар. И только его посиневшие губы продолжали беззвучно шевелиться. Он вдруг зашелся натужным кашлем, будто подавился вставшим поперек горла куском, уронил голову на плечо, дернул левой рукой и застыл. Ноги медленно вытянулись вперед. На нем были лишь узкие плавки, окаймленные по контуру тонкой полоской незагорелой кожи.
Левшиц присел рядом, пытаясь нащупать пульс на его руке. Не глядя ни на кого, покачал головой:
– Сердце… У него и раньше были проблемы, насколько я знаю. Вот черт…
– Он что… умер? Он УМЕР? – с истеричными интонациями в голосе схватила его за плечо Валерия.
В последовавшую паузу могло показаться, что вся семья исполняет немую сцену из некой постановки в сюрреалистическом жанре.
– Нужно вызвать «скорую», – заговорил наконец Левшиц. – Вряд ли они уже ему помогут, но так нужно.
– Этот мудак навязался нам, чтобы ворваться в спальню посреди ночи и умереть?! – еще сильнее возвысила тон Валерия, теряя контроль над собой.
– Прекрати! – Левшиц встряхнул ее за плечи и силой усадил на диван. – Никто не виноват в том, что произошло. Никто. Возьми себя в руки и прекрати истерику, – он повернулся к Назару. – Принеси из кухни стакан воды. И… не стой там.
Потрясенный Назар, впервые увидевший смерть в реальной жизни, осторожно обошел тело дяди Артура по широкой дуге, чтобы нечаянно не споткнуться или не зацепить, и вышел в коридор.
«Я видел мертвеца, только что видел настоящего мертвеца… он лежит в нашей квартире…» – думал он, проходя мимо детской. Дверь осталась открытой. Запах пыли был ощутим даже из коридора.
«Он видел его».
Назару потребовалось все самообладание, чтобы дойти до конца коридора и потом вернуться назад.
Не исключено, чудовище все еще находилось поблизости.
«Если я расскажу им прямо сейчас, может быть, тогда они мне поверят?»
Валерия уже немного пришла в себя, ее взгляд стал более осмысленным. Взяла стакан с водой, но только пригубила.
– Он кололся или нюхал какую-то дрянь. Ты не знал?
Левшиц покачал головой.
– Вот и все объяснения, – заключила она, продолжая начатый в отсутствие Назара разговор. – Может, не рассчитал дозу… Замыкание в мозгах. Помнишь, он даже что-то плел, вроде «ты знал» или как-то там? Обозвал его ублюдком, кажется… – она кивнула в сторону Назара, – Если вообще понимал, где сейчас находится. Господи…
– Я мало чего смыслю в таких делах, – дернул плечом Левшиц, – но, думаю, нужно здорово не рассчитать, чтобы так слететь с рельс, а потом отдать концы. От какого-то порошка. Если он и был наркоманом, то следов от иглы не видно. Но, может, ты и права. – Он набрал номер «скорой помощи». – Пусть присылают машину.
– Спасибо, – Валерия протянула стакан Назару. – А теперь иди в свою комнату.
Он собирался возразить, но та решительно остановила его жестом:
– Не спорь.
Назар повернулся к отцу за поддержкой. Михаил в тот момент диктовал адрес в телефонную трубку.
– Не спорь! – рявкнула Валерия, нервы у нее явно находились на пределе. – Отправляйся немедленно! Что ты здесь видишь интересного? Это? – Она ткнула пальцем в направлении мертвеца. – Тебе на это нравится смотреть?
– Лера, ему просто страшно, – спокойно произнес Левшиц, отключая трубку радиотелефона. – На его глазах только что умер человек.
– Которого ТЫ притащил в наш дом! – набросилась на него Валерия.
– Хватит! – Левшиц разгневанно хрястнул кулаком по спинке дивана. – Хватит мне об этом напоминать! Я знаю, что совершил ошибку, и сожалею об этом. Но это не повод отправлять ребенка в постель, где только что вопил от кошмаров спятивший наркоман. В ту же комнату. Одного. Поэтому я говорю: он останется здесь!
– Наконец-то ты сам признал, кем он являлся на самом деле, твой дружок, ты даже не представляешь, как я рада!
– Лера, сейчас не время начинать все сначала, – попытался угомонить жену Левшиц. – Иначе мы все сойдем с ума.
«По-моему, это уже происходит», – оценил Назар.
Труп вдруг покачнулся, меняя сидячую позу, и завалился вперед, согнувшись в поясе. Громко пустил ветры и рыгнул. Что было вызвано сменой положения и сокращением внутренних органов.
По комнате расползся неприятный запах.
– О, Господи… – простонала Валерия, перевела взгляд на Левшица-старшего, затем на Левшица-младшего. – Не ночка, а цирк на проволоке. Делайте, что хотите, а я-то здесь точно оставаться не собираюсь, – она демонстративно скомкала свое одеяло, выдернула простынь и, водрузив по верх кучи подушку, направилась со всем этим скарбом в детскую.
– Па, что с ней? – тронул за руку отца Назар.
– Боюсь, нервный срыв. Сейчас ее лучше не трогать, пусть сама успокоится. Черт! – Левшиц озадаченно разглядывал открывшуюся спину покойника. – Где это его так?
Три глубоких параллельных царапины, наполненных запекшейся кровью, что тянулись вдоль позвоночника от лопаток и почти до самой поясницы, Назар увидел намного раньше. Но ничего не сказал.
И теперь промолчал тоже.
– Понятия не имею. Нужно включить свет, – он начал пробираться к выключателю. Валерия зашипела. – Ох, черт!.. Извини. Назар, ты не спишь?
– Нет.
– Ты тоже это слышал? – Валерия помассировала под одеялом отдавленную ногу.
– Да.
– Мне показалось, это из той комнаты, – Левшиц щелкнул выключателем, свет в первое мгновение всем заслепил глаза.
– Да, это оттуда, – подтвердил Назар. Сейчас он не ощущал ничего, кроме какого-то хрупкого, звенящего спокойствия.
То, что донеслось из детской, больше не повторялось.
– Ты точно уверен? Что не с улицы или… – начала Валерия.
– Все правильно, – сказал Левшиц, морща лицо и елозя пальцами по векам, – Это Артур… Какого черта с ним твориться? Я пойду гляну.
– Только осторожнее, – предупредила Валерия и скривила губы, – Знаешь, я бы не удивилась… что он вообще не в себе.
Левшиц подозрительно глянул на нее:
– Даже так? С чего вдруг подобные заявления? Было что-то, о чем я не знаю. Объясни-ка.
Она явно оказалась не готовой к такому прямому вопросу и, подыскивая ответ, слегка порозовела. Назар, чувствуя сгустившуюся атмосферу, напряженно переводил взгляд с отца на мать. Но эпицентр начавшей материализоваться угрозы находился не здесь, а в детской.
Валерия, наконец собравшись с мыслями, хотела ответить, когда дверь комнаты внезапно распахнулась.
Назар вжался в кресло, Левшиц-старший обернулся, продолжая оставаться на месте, а Валерия от неожиданности охнула и подалась назад с открытым ртом, словно увидела привидение. Что, впрочем, было не так уж и далеко от истины, поскольку тот, кто ввалился в комнату, больше походил на выходца из страны мертвых, чем на их гостя. Перекошенное лицо казалось огромным комом слипшейся паутины, глаза, выпученные как у морского окуня, безумно вращались в глазницах. Он весь взмок, от него исходила тугая бьющая волна ужаса и крайней паники. И еще чего-то. Назару был хорошо знаком этот запах.
– Что стряслось? – Левшиц первым вышел из оцепенения, сделал движение вперед. – Артур, какого черта…
Однако тот даже не обратил на него внимания, остановил взгляд на Назаре и шагнул к нему, раскачиваясь в стороны, похоже, ноги его едва держали.
– Ты знал… маленький ублюдок… ты знал!.. – он был похож на зомби, что вернулся из могилы отомстить за старую обиду.
Левшицу вдруг показалось, что его затянуло в продолжение его недавнего кошмара. Его окружают одни мертвецы. И скоро он станет одним из них, потому что косматые лапы уже тянутся из-под дивана к его ногам…
– Чего ты смотришь?! – сильно толкнула его в спину Валерия. – Останови его! Эй, не трогай моего сына, не смей! – она сама бросилась к Назару, опережая мужа.
Но Левшиц уже видел, что больше торопиться некуда.
Гость медленно оседал на пол, привалившись спиной к одному из сдвинутых кресел, где лежал Назар. И только его посиневшие губы продолжали беззвучно шевелиться. Он вдруг зашелся натужным кашлем, будто подавился вставшим поперек горла куском, уронил голову на плечо, дернул левой рукой и застыл. Ноги медленно вытянулись вперед. На нем были лишь узкие плавки, окаймленные по контуру тонкой полоской незагорелой кожи.
Левшиц присел рядом, пытаясь нащупать пульс на его руке. Не глядя ни на кого, покачал головой:
– Сердце… У него и раньше были проблемы, насколько я знаю. Вот черт…
– Он что… умер? Он УМЕР? – с истеричными интонациями в голосе схватила его за плечо Валерия.
В последовавшую паузу могло показаться, что вся семья исполняет немую сцену из некой постановки в сюрреалистическом жанре.
– Нужно вызвать «скорую», – заговорил наконец Левшиц. – Вряд ли они уже ему помогут, но так нужно.
– Этот мудак навязался нам, чтобы ворваться в спальню посреди ночи и умереть?! – еще сильнее возвысила тон Валерия, теряя контроль над собой.
– Прекрати! – Левшиц встряхнул ее за плечи и силой усадил на диван. – Никто не виноват в том, что произошло. Никто. Возьми себя в руки и прекрати истерику, – он повернулся к Назару. – Принеси из кухни стакан воды. И… не стой там.
Потрясенный Назар, впервые увидевший смерть в реальной жизни, осторожно обошел тело дяди Артура по широкой дуге, чтобы нечаянно не споткнуться или не зацепить, и вышел в коридор.
«Я видел мертвеца, только что видел настоящего мертвеца… он лежит в нашей квартире…» – думал он, проходя мимо детской. Дверь осталась открытой. Запах пыли был ощутим даже из коридора.
«Он видел его».
Назару потребовалось все самообладание, чтобы дойти до конца коридора и потом вернуться назад.
Не исключено, чудовище все еще находилось поблизости.
«Если я расскажу им прямо сейчас, может быть, тогда они мне поверят?»
Валерия уже немного пришла в себя, ее взгляд стал более осмысленным. Взяла стакан с водой, но только пригубила.
– Он кололся или нюхал какую-то дрянь. Ты не знал?
Левшиц покачал головой.
– Вот и все объяснения, – заключила она, продолжая начатый в отсутствие Назара разговор. – Может, не рассчитал дозу… Замыкание в мозгах. Помнишь, он даже что-то плел, вроде «ты знал» или как-то там? Обозвал его ублюдком, кажется… – она кивнула в сторону Назара, – Если вообще понимал, где сейчас находится. Господи…
– Я мало чего смыслю в таких делах, – дернул плечом Левшиц, – но, думаю, нужно здорово не рассчитать, чтобы так слететь с рельс, а потом отдать концы. От какого-то порошка. Если он и был наркоманом, то следов от иглы не видно. Но, может, ты и права. – Он набрал номер «скорой помощи». – Пусть присылают машину.
– Спасибо, – Валерия протянула стакан Назару. – А теперь иди в свою комнату.
Он собирался возразить, но та решительно остановила его жестом:
– Не спорь.
Назар повернулся к отцу за поддержкой. Михаил в тот момент диктовал адрес в телефонную трубку.
– Не спорь! – рявкнула Валерия, нервы у нее явно находились на пределе. – Отправляйся немедленно! Что ты здесь видишь интересного? Это? – Она ткнула пальцем в направлении мертвеца. – Тебе на это нравится смотреть?
– Лера, ему просто страшно, – спокойно произнес Левшиц, отключая трубку радиотелефона. – На его глазах только что умер человек.
– Которого ТЫ притащил в наш дом! – набросилась на него Валерия.
– Хватит! – Левшиц разгневанно хрястнул кулаком по спинке дивана. – Хватит мне об этом напоминать! Я знаю, что совершил ошибку, и сожалею об этом. Но это не повод отправлять ребенка в постель, где только что вопил от кошмаров спятивший наркоман. В ту же комнату. Одного. Поэтому я говорю: он останется здесь!
– Наконец-то ты сам признал, кем он являлся на самом деле, твой дружок, ты даже не представляешь, как я рада!
– Лера, сейчас не время начинать все сначала, – попытался угомонить жену Левшиц. – Иначе мы все сойдем с ума.
«По-моему, это уже происходит», – оценил Назар.
Труп вдруг покачнулся, меняя сидячую позу, и завалился вперед, согнувшись в поясе. Громко пустил ветры и рыгнул. Что было вызвано сменой положения и сокращением внутренних органов.
По комнате расползся неприятный запах.
– О, Господи… – простонала Валерия, перевела взгляд на Левшица-старшего, затем на Левшица-младшего. – Не ночка, а цирк на проволоке. Делайте, что хотите, а я-то здесь точно оставаться не собираюсь, – она демонстративно скомкала свое одеяло, выдернула простынь и, водрузив по верх кучи подушку, направилась со всем этим скарбом в детскую.
– Па, что с ней? – тронул за руку отца Назар.
– Боюсь, нервный срыв. Сейчас ее лучше не трогать, пусть сама успокоится. Черт! – Левшиц озадаченно разглядывал открывшуюся спину покойника. – Где это его так?
Три глубоких параллельных царапины, наполненных запекшейся кровью, что тянулись вдоль позвоночника от лопаток и почти до самой поясницы, Назар увидел намного раньше. Но ничего не сказал.
И теперь промолчал тоже.
3
Пока отец перетаскивал тело дяди Артура на предварительно застеленный покрывалом диван и придавал ему более подобающее для покойника положение, Назар внимательно прислуживался к происходящему в соседней комнате. Вот Валерия закончила менять постель, щелкнула выключателем, легла…
Казалось, она совершенно не обращала внимания на удушающе плотный запах пыли, наполнявший детскую. Неужели ей было все равно? Невозможно, чтобы она его не замечала.
– Ну, – произнес Михаил, распрямляясь над диваном и как бы оценивая проделанную работу. – Просто не верится, что такое могло случиться. Дьявольщина, просто не верится… – он присел на стул рядом с Назаром, обхватив голову руками и опершись локтями на колени.
– Он правда был твоим другом? – спросил Назар.
– Да, одно время даже самым близким. Потом многое изменилось. Но больше он сам изменился. И я, наверное, тоже. Наши дороги разошлись. Так часто происходит в жизни, когда-нибудь сам поймешь.
Несколько минут длилось тягостное молчание.
– Нужно будет сообщить его жене, – Левшиц посмотрел на часы, висевшие над диваном – те самые, что подарили родители Валерии на новоселье. – Только четверть третьего… Потом, когда его уже увезут. Отдать вещи…
– Папа…
Что-то в голосе Назара заставило Левшица напрячься: опыт подсказывал – подобным тоном хороших новостей не сообщают.
– Я хочу сказать тебе кое-что важное.
«Когда это он так успел повзрослеть?» – с тупым удивлением подумал Левшиц.
– Мама… ее нельзя оставлять там одну.
– Что?
– Мы не должны оставлять ее одну! – не выдержал Назар, соскочил со стула и побежал в детскую.
– Подожди! Ее нельзя трогать сейчас… – Левшиц выругался от досады, но был вынужден последовать за ним, – В чем дело? Вот черт!..
Назар все же успел переступить порог комнаты первым и хлопнуть рукой по выключателю.
– Ма… – И осекся, увидев Валерию.
– Лера! – у вошедшего следом за ним Михаила вытянулось лицо.
– Что с тобой?
Валерия стояла на кровати во весь рост, как натянутая струна прижимаясь спиной к стене. С блуждающей на губах загадочной улыбкой.
– Я все поняла, – сообщила она заговорщицким тоном.
– Лера, прекрати. Что ты делаешь? – Левшиц подхватил ее на руки, как невесту, которую вносят в дом. Валерия обвила его шею руками и со снисходительной улыбкой пояснила:
– Оно дотронулось до меня.
– Что?
– Оно до меня до-тро-ну-лось….
Он испуганно вглядывался в лицо жены.
– Лера, пожалуйста, не надо. Все хорошо, мы с тобой.
– Оно… – Валерия внезапно разрыдалась.
– Ну вот, так-то лучше, – облегченно пробормотал Левшиц, прижимая ее к себе, – Так-то лучше…
Казалось, она совершенно не обращала внимания на удушающе плотный запах пыли, наполнявший детскую. Неужели ей было все равно? Невозможно, чтобы она его не замечала.
– Ну, – произнес Михаил, распрямляясь над диваном и как бы оценивая проделанную работу. – Просто не верится, что такое могло случиться. Дьявольщина, просто не верится… – он присел на стул рядом с Назаром, обхватив голову руками и опершись локтями на колени.
– Он правда был твоим другом? – спросил Назар.
– Да, одно время даже самым близким. Потом многое изменилось. Но больше он сам изменился. И я, наверное, тоже. Наши дороги разошлись. Так часто происходит в жизни, когда-нибудь сам поймешь.
Несколько минут длилось тягостное молчание.
– Нужно будет сообщить его жене, – Левшиц посмотрел на часы, висевшие над диваном – те самые, что подарили родители Валерии на новоселье. – Только четверть третьего… Потом, когда его уже увезут. Отдать вещи…
– Папа…
Что-то в голосе Назара заставило Левшица напрячься: опыт подсказывал – подобным тоном хороших новостей не сообщают.
– Я хочу сказать тебе кое-что важное.
«Когда это он так успел повзрослеть?» – с тупым удивлением подумал Левшиц.
– Мама… ее нельзя оставлять там одну.
– Что?
– Мы не должны оставлять ее одну! – не выдержал Назар, соскочил со стула и побежал в детскую.
– Подожди! Ее нельзя трогать сейчас… – Левшиц выругался от досады, но был вынужден последовать за ним, – В чем дело? Вот черт!..
Назар все же успел переступить порог комнаты первым и хлопнуть рукой по выключателю.
– Ма… – И осекся, увидев Валерию.
– Лера! – у вошедшего следом за ним Михаила вытянулось лицо.
– Что с тобой?
Валерия стояла на кровати во весь рост, как натянутая струна прижимаясь спиной к стене. С блуждающей на губах загадочной улыбкой.
– Я все поняла, – сообщила она заговорщицким тоном.
– Лера, прекрати. Что ты делаешь? – Левшиц подхватил ее на руки, как невесту, которую вносят в дом. Валерия обвила его шею руками и со снисходительной улыбкой пояснила:
– Оно дотронулось до меня.
– Что?
– Оно до меня до-тро-ну-лось….
Он испуганно вглядывался в лицо жены.
– Лера, пожалуйста, не надо. Все хорошо, мы с тобой.
– Оно… – Валерия внезапно разрыдалась.
– Ну вот, так-то лучше, – облегченно пробормотал Левшиц, прижимая ее к себе, – Так-то лучше…
4
После весьма непродолжительного осмотра тела врач констатировал смерть в результате инфаркта.
Затем по просьбе Левшица уделил внимание Валерии и заключил, что с ней в общем все в порядке, если не считать в свете вполне очевидных причин психологического стресса, который, скорее всего, должен пройти без особых последствий в ближайшие дни. Однако заметил, что будет лучше, если она проедется с ними в сопровождении Михаила и день-два проведет в стационаре под присмотром специалистов. Окончательное слово было за мужем, иначе говоря, за ним – опять же таки по вполне очевидным причинам – Валерия в данный момент явно не была способна к принятию адекватных решений.
Левшиц сперва засомневался в уместности рекомендаций врача, но, посмотрев на жену, дал в конце концов свое согласие.
Назар остался с врачом, заполнявшим графы какого-то формуляра абсолютно нечитаемым куриным почерком, пока медсестра делала Валерии успокаивающую инъекцию в детской, а Левшиц помогал санитару и водителю «скорой помощи» выносить тело покойника.
– Веселая выдалась ночка, а? – Подмигнул Назару врач. Над правой бровью у него нависала большая бородавка с единственной, но толстой и длинной волосиной, завитой как серпантин.
– Обхохочешься, – буркнул Назар, с неприязнью разглядывая бородавку.
Затем по просьбе Левшица уделил внимание Валерии и заключил, что с ней в общем все в порядке, если не считать в свете вполне очевидных причин психологического стресса, который, скорее всего, должен пройти без особых последствий в ближайшие дни. Однако заметил, что будет лучше, если она проедется с ними в сопровождении Михаила и день-два проведет в стационаре под присмотром специалистов. Окончательное слово было за мужем, иначе говоря, за ним – опять же таки по вполне очевидным причинам – Валерия в данный момент явно не была способна к принятию адекватных решений.
Левшиц сперва засомневался в уместности рекомендаций врача, но, посмотрев на жену, дал в конце концов свое согласие.
Назар остался с врачом, заполнявшим графы какого-то формуляра абсолютно нечитаемым куриным почерком, пока медсестра делала Валерии успокаивающую инъекцию в детской, а Левшиц помогал санитару и водителю «скорой помощи» выносить тело покойника.
– Веселая выдалась ночка, а? – Подмигнул Назару врач. Над правой бровью у него нависала большая бородавка с единственной, но толстой и длинной волосиной, завитой как серпантин.
– Обхохочешься, – буркнул Назар, с неприязнью разглядывая бородавку.
5
– Я бы хотел, чтоб ты поехал с нами, – сказал Левшиц, отведя Назара в сторону. Врач и санитар уже спустились к машине, Валерия с накинутым на плечи плащом и помутневшим взглядом, поддерживаемая медсестрой – сильное успокоительное уже начало действовать, – ожидала в коридоре у входной двери.
– Я думаю, мне удастся договориться. Одевайся. – Эта мысль, видимо, пришла ему в последний момент.
В груди Назара колыхнулась радостная надежда провести остаток этой безумной ночи в обществе родителей и в безопасном месте. Но он вдруг заколебался.
«Нет, я должен положить этому конец. Должен хотя бы попытаться».
«Отлично, сынок, – поддержал его голос Дедули-Из-Лифта. – Если взяться за дело с умом, то, может, что-то из этого и выйдет. Ты же не собираешься провести всю жизнь с прожектором над кроватью, вслушиваясь в шорохи из каждого темного угла, пока кого-нибудь из твоих близких или тебя самого вот так же не вынесут вперед ногами. Подобного случая может больше не представиться. Смелее!»
«Я не хочу, чтобы это повторилось опять… – сказал безымянный мальчик с седыми волосами.– Мне никто не верит… Он убил Веронику, он доберется и до тебя…»
«Ты знал, амиго…»
«Оно до меня до-тро-ну-лось…»
– Я остаюсь.
Левшиц изумленно воззрился на сына.
– Ты уверен, что не хочешь поехать с нами?
Назар кивнул. С тщетно скрываемым отчаянием в глазах, смешанным с решимостью, почти фанатической, которая удивила Левшица еще сильнее. И одновременно напугала.
– Честно сказать, – он смущенно потер ладонью короткую щетину на подбородке, – мне давно очень не нравится твоя комната. Практически с самого начала не нравилась. Будто с ней связано что-то плохое. А после сегодняшней ночи… мне кажется… – он подбирал слова. – С ней точно что-то не так. Ну, знаешь, как в тех страшных историях…
Настала очередь Назара расслабить челюсть.
Невероятно, но, оказывается, отец о многом догадался сам, а главное – уловил самую суть. И сейчас говорил об этой совершенно серьезно. Кто бы мог подумать, что взрослый…
Назар был потрясен его признанием.
– Может, передумаешь?
Он покачал головой.
– Ну, как знаешь. Только держись подальше от нее. Мне, наверное, придется остаться с мамой до утра в больнице. Поэтому, скорее всего, мы увидимся только вечером, когда я вернусь с работы. Утром, часов в шесть или семь, я позвоню бабушке с дедушкой, чтобы они приехали и забрали тебя до вечера к себе, – он оглянулся к двери, где медсестра уже начала нетерпеливо посматривать на них.
– Все, нам пора.
Левшиц поцеловал его на прощание в щеку и крепко, по-мужски, пожал руку. Как взрослому.
– Остаешься за главного. Я на тебя рассчитываю, мужик.
Назар заставил себя улыбнуться.
– Я постараюсь, па.
Отец выходил последним. Еще раз обернулся – Назару показалось, он сильно волнуется; это, конечно, из-за мамы и смерти дяди Артура, нелепой смерти прямо у них в доме. Однако у него был такой взгляд, словно он сомневался, что поступает правильно именно сейчас.
Это длилось секунду, затем дверь захлопнулась за его спиной.
Назар остался один.
– Я думаю, мне удастся договориться. Одевайся. – Эта мысль, видимо, пришла ему в последний момент.
В груди Назара колыхнулась радостная надежда провести остаток этой безумной ночи в обществе родителей и в безопасном месте. Но он вдруг заколебался.
«Нет, я должен положить этому конец. Должен хотя бы попытаться».
«Отлично, сынок, – поддержал его голос Дедули-Из-Лифта. – Если взяться за дело с умом, то, может, что-то из этого и выйдет. Ты же не собираешься провести всю жизнь с прожектором над кроватью, вслушиваясь в шорохи из каждого темного угла, пока кого-нибудь из твоих близких или тебя самого вот так же не вынесут вперед ногами. Подобного случая может больше не представиться. Смелее!»
«Я не хочу, чтобы это повторилось опять… – сказал безымянный мальчик с седыми волосами.– Мне никто не верит… Он убил Веронику, он доберется и до тебя…»
«Ты знал, амиго…»
«Оно до меня до-тро-ну-лось…»
– Я остаюсь.
Левшиц изумленно воззрился на сына.
– Ты уверен, что не хочешь поехать с нами?
Назар кивнул. С тщетно скрываемым отчаянием в глазах, смешанным с решимостью, почти фанатической, которая удивила Левшица еще сильнее. И одновременно напугала.
– Честно сказать, – он смущенно потер ладонью короткую щетину на подбородке, – мне давно очень не нравится твоя комната. Практически с самого начала не нравилась. Будто с ней связано что-то плохое. А после сегодняшней ночи… мне кажется… – он подбирал слова. – С ней точно что-то не так. Ну, знаешь, как в тех страшных историях…
Настала очередь Назара расслабить челюсть.
Невероятно, но, оказывается, отец о многом догадался сам, а главное – уловил самую суть. И сейчас говорил об этой совершенно серьезно. Кто бы мог подумать, что взрослый…
Назар был потрясен его признанием.
– Может, передумаешь?
Он покачал головой.
– Ну, как знаешь. Только держись подальше от нее. Мне, наверное, придется остаться с мамой до утра в больнице. Поэтому, скорее всего, мы увидимся только вечером, когда я вернусь с работы. Утром, часов в шесть или семь, я позвоню бабушке с дедушкой, чтобы они приехали и забрали тебя до вечера к себе, – он оглянулся к двери, где медсестра уже начала нетерпеливо посматривать на них.
– Все, нам пора.
Левшиц поцеловал его на прощание в щеку и крепко, по-мужски, пожал руку. Как взрослому.
– Остаешься за главного. Я на тебя рассчитываю, мужик.
Назар заставил себя улыбнуться.
– Я постараюсь, па.
Отец выходил последним. Еще раз обернулся – Назару показалось, он сильно волнуется; это, конечно, из-за мамы и смерти дяди Артура, нелепой смерти прямо у них в доме. Однако у него был такой взгляд, словно он сомневался, что поступает правильно именно сейчас.
Это длилось секунду, затем дверь захлопнулась за его спиной.
Назар остался один.
ЧАСТЬ 3
Берлога
Дети редко говорят прямо о том, что их тревожит больше всего, но их глаза – не лгут никогда.(Н. Левшиц «Детство, билет в таинственное государство»)
Основные приготовления заняли всего около четверти часа – так, будто Назар все планировал заранее, а теперь ему лишь оставалось придерживаться тщательно намеченной последовательности в своих действиях.
Казалось, вещи сами подсказывали очередность.
Но чувство нарастающего страха не покидало его ни на минуту, билось в животе здоровенным скользким угрем, смаковало внутренности, рвалось наружу из замкнутого пространства. Стоило поддаться искушению замедлиться, допустить сомнения – и оно было готово тут же взять окончательно верх над ним, сожрав остатки решимости.
После ухода взрослых Назар не мешкая зажег свет по всей квартире, не исключая ванной и туалета. Обвинять себя в излишней осторожности было неуместно. Затем, следуя быстро формирующемуся в голове плану, переоделся в одежду, в которой обычно ходил гулять на улицу: джинсы (он неожиданно обнаружил, что умудрился вырасти из них на два пальца всего за три летних месяца, но заметил это почему-то только сейчас), легкая голубая рубашка на короткий рукав – подумав, Назар добавил поверх нее свой любимый серый джемпер, который ему связала Валерия минувшей осенью (вряд ли погода в ночную пору обещала быть жаркой), – и обул кроссовки. После чего отомкнул дверной замок, оставив саму дверь закрытой, – на случай, если затея обернется самым паскудным образом к нему задницей и вынудит спасаться бегством из дому.