Страница:
— Все в порядке, Мюллер. Вас не заставят выращивать хлопок.
— Ваше превосходительство, да я, да я…
— Разумеется, вам придется повторить испытания. Обнаружилась небольшая ошибка.
— В тесте? — изумился Мюллер.
— В тесте ошибок не бывает, — твердо сказал Контер.
— Свекла, моя любимая свекла! — радостно пробормотал Мюллер. — Я вам пришлю пакет свеклы первого урожая, профессор. Нет, два пакета, три, четыре!
— Послушайте, Мюллер. Бартуме родился прежде…
— Что, что? — воскликнул потрясенный Мюллер.
— Бонфан родился раньше. И Баттиста был рожден. Кто из братьев старший?
— Но ведь у этой дурацкой загадки нет ответа, ваше превосходительство! Ее загадывали старики, чтобы подшутить над молодежью.
Профессор Контер задумчиво почесал правое ухо.
— И Баттиста был рожден, — повторил он. — Блистательно. На следующем Ученом совете предложу включить ее в тест. Великолепная загадка для поступающих на первый курс классического лицея!
Уго Малагути, Луиджи Коцци
— Ваше превосходительство, да я, да я…
— Разумеется, вам придется повторить испытания. Обнаружилась небольшая ошибка.
— В тесте? — изумился Мюллер.
— В тесте ошибок не бывает, — твердо сказал Контер.
— Свекла, моя любимая свекла! — радостно пробормотал Мюллер. — Я вам пришлю пакет свеклы первого урожая, профессор. Нет, два пакета, три, четыре!
— Послушайте, Мюллер. Бартуме родился прежде…
— Что, что? — воскликнул потрясенный Мюллер.
— Бонфан родился раньше. И Баттиста был рожден. Кто из братьев старший?
— Но ведь у этой дурацкой загадки нет ответа, ваше превосходительство! Ее загадывали старики, чтобы подшутить над молодежью.
Профессор Контер задумчиво почесал правое ухо.
— И Баттиста был рожден, — повторил он. — Блистательно. На следующем Ученом совете предложу включить ее в тест. Великолепная загадка для поступающих на первый курс классического лицея!
Уго Малагути, Луиджи Коцци
СТРЕЛЬБА ПО ЖИВОЙ МИШЕНИ
Тихо, ни ветерка.
В последнее мгновение перед выстрелом Уилкес Элбоу всем телом слегка подался вперед. Палец уверенно лежал на крючке, готовый плавно его нажать.
Раздался сигнал.
В глубине, на почтительном расстоянии, взмыл ввысь темный силуэт. Голубь, отчаянно хлопая крыльями, устремился в небо, навстречу неведомой доселе свободе.
Главное — не терять хладнокровия. Малейшая оплошность может оказаться роковой. Щелчок — настолько легкий, что стоявшие рядом не услышали выстрела; винтовка была с глушителем.
Птица на миг неподвижно застыла, словно прощалась с желанной, несбыточной свободой и… камнем упала на землю.
Элбоу отставил винтовку в сторону, выпрямился, стряхнул с колен пыль и комки земли.
Тед Гормен обменялся с ним крепким рукопожатием.
— Потрясающе! — прошептал он. — Ты, Уилкес, блестяще выдержал экзамен. Уверен, что никто лучше тебя не сможет выполнить Великую Миссию.
Элбоу самодовольно улыбнулся. Из тира они вместе направились в бар, работавший круглые сутки. Элбоу сдал оружие машине-автомату и подошел к стойке.
Бармен был одним из «голубых». Он сразу заметил новых посетителей и со всех ног бросился к ним.
— Наконец-то ты оказал честь моему бару, Элбоу, — радостно крикнул он. — Что будешь пить?
— Двойную порцию виски, — небрежно бросил Элбоу.
— А ты, Тед?
— Тройную порцию. Мне надо хорошенько подкрепиться. Разумеется, за все плачу я: «Полосатый флаг» угощает своего лучшего стрелка.
Элбоу кивнул. Бармен уже разливал виски в тонкие длинные бокалы.
Виски оказалось неплохим. Правда, по мнению жителей штата, только местные вина были достойны всяческих похвал, но в этом году урожай винограда выдался скверный, и, увы, приходилось частенько пробавляться шотландским виски. Когда Элбоу допил свой бокал, Гормен уже приканчивал третий. Элбоу вынул пачку сигарет и закурил. Он прекрасно знал, что Тед Гормен не курит, и с удовольствием дыми?! чуть ли не ему в лицо.
— Из какой винтовки ты будешь стрелять, Уилкес?
Элбоу пожал плечами.
— Будто сам не знаешь.
— Это я так, чтобы тебя отвлечь, — пробормотал Гормен. — Что-то ты сегодня мрачный, беспокоиный. Что-нибудь случилось?
— Ровным счетом ничего.
Тед помолчал, но минуты через две снова решился задать вопрос.
— Когда ты узнал о решении?
— Сегодня утром. Сразу после заседания. Когда я выходил из храма, подошел Учитель и обнял меня. Тогда я все понял. И все «голубые» поняли.
— А как это восприняла твоя жена? — не унимался Тед. — Наверно, была вне себя от радости. Еще бы, быть женой убийцы президента! Не каждой женщине выпадает такое счастье. Если б моей жене сказали, что выбрали меня, она бы…
— Моя жена настоящая «голубая», — прервал его излияния Элбоу. — Она приняла эту весть, как подобает, с гордостью и достоинством. Что же до тебя, — тут он презрительно усмехнулся, — то неужели ты всерьез веришь, что на тебя мог пасть выбор Учителя?
— Я… я… — смешался Тед.
— Разве ты входишь в Общество крайних фанатиков? И разве ты когда-либо набирал больше пятидесяти очков в ежегодных стрельбах?
— Но я тоже… — пытался возразить Тед.
— Ты и сам прекрасно знаешь, что Учитель тебя ни в грош не ставит. Ну, сколько негров ты убил? Ни одного. Ты просто жалкий человечишка. Таким, как ты, не место в «Полосатом флаге». Налоговым агентом, вот кем ты можешь быть.
Большего оскорбления нанести было нельзя — ведь со времени финансовой реформы роль налоговых агентов исполняли только роботы.
Элбоу отвернулся и посмотрел на часы. Ровно 17.30. Пожалуй, следует поторопиться. Встреча запланирована на 18.00. Президент должен умереть в 18.15 — ни минутой раньше, ни минутой позже. Все рассчитано с точностью до секунды.
Почти все жители штата — девяносто пять процентов — входили в организацию «Полосатый флаг». А все члены «Полосатого флага» знали, что убийцей президента будет Уилкес Элбоу. Поэтому Теда Гормена жестоко обидела его грубость.
— Черт бы тебя побрал, Уилкес! — воскликнул он. — Ты не имеешь права так оскорблять меня!
— Ах вот как! — с усмешкой ответил тот. — Я давно хотел с тобой рассчитаться за прошлое, Тед.
Он отошел от стойки, приветливо махнул бармену рукой и, не удостоив Гормена даже кивка головы, неторопливо направился к выходу. Остальные стрелки замерли и, преисполненные величайшего восхищения и зависти, молча провожали его взглядом.
Уилкес Элбоу облегченно вздохнул, когда в глубине улицы увидел наконец трамвай. Он нетерпеливо шагнул вперед. А вдруг трамвай опоздает… Лучше не думать об этом. Было бы непростительным упущением опоздать на «встречу» с президентом, а «Полосатый флаг» не прощает тех, кто ошибается.
За Элбоу в ожидании трамвая стояли многочисленные группы людей. Они тут же его узнали — «Полосатый флаг» прибегал к субдиминальным сообщениям, что строжайше запрещалось законами Федерации. Как и стрелки, ожидающие не могли отвести взгляда от Элбоу, в их глазах светились восторг и скрытая зависть. Они сгорали от желания подойти и пожать ему руку, чтобы потом в каком-нибудь баре небрежно бросить приятелям: «Мы со стариной Элбоу обменялись рукопожатием». Но в отличие от жалкого хвастуна Теда Гормена у них не хватало смелости заговорить с избранником.
Наконец трамвай подошел к остановке. Собственно, то был не трамвай, а вагончик с четырьмя сиденьями и местом для кондуктора. Он двигался по отполированной до блеска улице вдоль линий магнитного притяжения. Трамвай остановился, однако никто в него не сел. С тех пор как обнаружилось, что транспортное управление ежегодно несет большие убытки и билеты стали на 50 000 кредиток дороже, лишь миллиардеры могли позволить себе такую роскошь. Но миллиардеры либо не покидали дома, либо предпочитали личный вертолет.
В совершенно пустом трамвае сидели лишь вагоновожатый и кондуктор. Пожилой усатый кондуктор с задумчивым видом чистил ногти. Вожатый молча глядел невыразительными глазками на толпу людей. Он был нем.
Все вожатые трамвая — немые. Администрация трамвайного управления принимала на работу только глухонемых. Лишь это давало ей уверенность, что никто из пассажиров не сможет отвлечь внимание вожатого дурацкими разговорами.
Итак, в трамвай никто не сел — люди выстроились позади вагона и застыли в ожидании.
Впереди всех стоял Элбоу.
Вожатый его не узнал. Но кондуктор тут же заметил Великого Стрелка. Он высунулся в окошко и крикнул:
— Мистер Элбоу! Сегодня вы не должны утомляться. Садитесь. Таков приказ «Полосатого флага».
И Элбоу сел в трамвай. Впервые в своей жизни. Остальные громко зааплодировали. Раздались возгласы: «Да здравствует «Полосатый флаг»!», «Да здравствует Великий Стрелок!». Кто-то крикнул даже: «Да здравствует трамвайное управление!». В любой толпе, как бы мала она ни была, всегда найдется хоть один умалишенный.
Вагоновожатый с изумлением посмотрел на единственного пассажира, проверил, все ли выстроились в ряд позади вагона, и трамвай бесшумно тронулся в путь.
Все, кроме Элбоу, вприпрыжку бежали сзади. Если общение с вожатым исключалось, то с кондуктором по традиции полагалось перекинуться парой слов. Поэтому изрядно запыхавшиеся «пассажиры» на бегу непременно здоровались с кондуктором, интересовались здоровьем его жены и детей. Обстоятельно ответив на все вопросы, кондуктор обратился к Элбоу:
— Поверьте, это величайшее событие в моей жизни. Нет, нет, не беспокойтесь, мистер Элбоу, я вовсе не собираюсь надоедать вам расспросами. Подумать только, первый настоящий пассажир за одиннадцать лет, и к тому же сам Великий Стрелок!
Впрочем, Элбоу тоже был возбужден от сознания того, что впервые в жизни сел в трамвай.
— Так вы говорите, последний пассажир сидел на моем месте одиннадцать лет назад?
— Да, верно, он купил билет. Но проехал всего полпути. На третьей же остановке его поджидали санитары. Видите ли, он бежал из сумасшедшего дома и, чтобы заплатить за билет, ограбил и убил человека.
— Ах так! — отозвался Элбоу. Как это он сразу не сообразил?
Живописный кортеж не спеша двигался за вагоном. Не проехав и пятисот метров, трамвай остановился, и новые «пассажиры» пристроились в хвост вагона. Несколько человек отбежали в сторону — они добрались до места. Остальные, не выходя из очереди, переводили дыхание, набирались сил. Даже самые немощные не ощущали усталости. Ежедневные «поездки» в трамвае приучили их к любым испытаниям.
Навстречу желтому вагончику попадались другие, серые, розовые, черные, с неизменным эскортом «пассажиров». Трамвай был абсолютно необходим — без него невозможно ориентироваться в лабиринте улиц, вернее, в массе машин. Машины давным-давно неподвижно застыли у края тротуаров, даже там, где висели надписи «стоянка запрещена». Министерство транспорта много лет назад издало закон, согласно которому запрещалось ездить на машинах по улицам города и автострадам. Только так еще удавалось бороться с хаотическим городским движением и беспрестанными автомобильными катастрофами.
Но ведь автомобильные заводы не могли остановиться. Реклама убеждала горожан покупать все новые и новые машины. Это превратилось в своего рода манию, в какоето насаждение. Каждый житель города имел по меньшей мере пять машин. В этих выстроившихся вдоль улиц огромных экипажах люди ели и спали. С тех пор как разразился жилищный кризис, более половины горожан окончательно переселилось в машины.
Разумеется, подобное положение не могло продолжаться до бесконечности. Но все верили обещаниям министра транспорта. Ведь он тоже был из штата Великая Тассония, где все граждане состояли членами «Полосатого флага». А кто осмеливался усомниться в его обещаниях, того убивали. Выстрелом в спину. Поэтому все непоколебимо верили энергичному и волевому министру.
Тед Гормен облачился в полицейскую форму. Ох, как он ненавидит этого Уилкеса Элбоу! Ненавидит за его удачливость и высокомерие, за то, что тот высмеял его перед барменом. Скоро об этом. узнают все «голубые». И все будут смеяться над ним, показывать на него пальцем. Он должен отомстить. Но как? Как?
Тед взглянул на часы — без четверти шесть. Президент прибудет ровно в шесть. В шесть пятнадцать он проедет мимо поста Теда, и там его убьют.
Он, Тед Гормен, никогда не был ни экстремистом, ни властьимущим. Но он двадцать лет мечтал об этом дне. Великая Тассония не могла нарушить традицию. Каждые пятьдесят два года, когда президент приезжал в Великую Тассонию, его убивали. «Роковое стечение обстоятельств», — говорили местные власти. На самом же деле в родном штате Теда все было заранее продумано, и события происходили с точностью часового механизма. Двадцать лет терпеливого ожидания. Это был его единственный шанс отличиться. Он был отличным стрелком и упорно тренировался каждый божий день. И вот теперь ему предпочли этого молокососа Элбоу, который моложе его, Теда, на целых двадцать три года! А этот наглец Элбоу еще смел издеваться над ним.
Будь он проклят! Будь прокляты все, все до одного! Будь проклят (тут Тед Гормен даже похолодел от собственной смелости)… «Полосатый флаг»! Да, да, он всех их ненавидит. Будь прокляты все эти охотники за неграми с их дурацкими трамваями и самодовольными рожами! А главное, будь проклят этот ублюдок Уилкес Элбоу! Ненависть захлестнула Теда словно низвергнувшаяся с гор лавина. Как отомстить ему? Хотя… Э, как он сразу не додумался? Он помешает покушению на президента. Помешает любой ценой. В его распоряжении пятнадцать минут. Всего пятнадцать минут, потом он обязан явиться на пост, чтобы своим присутствием подтвердить версию о покушении сумасшедшего экстремиста, не связанного ни с какой подпольной организацией.
Рядом с постом — телефонная будка. Гормен поспешно вошел и набрал нужный номер.
— Мне нужен глава федеральной полиции, — срывающимся голосом сказал он.
Ровно через три секунды в трубке что-то щелкнуло.
— Федеральная полиция слушает, — раздался грубый мужской голос.
— Я звоню… из Дельты, столицы Великой Тассонии. Дорога каждая секунда. Готовится покушение на президента. Заговор…
— Заговор?!
— Да, да, заговор против президента. Убийца будет ждать его на шестом этаже дома, мимо которого он должен проехать. Пошлите самолет или вертолет, только действуйте сразу же, без промедления.
— Успокойтесь, не надо волноваться, — ответил служащий федеральной полиции. — Для начала прошу вас сообщить имя, фамилию, номер удостоверения личности предполагаемого убийцы. Ах да, забыл: а также его группу крови и фамилию родителей.
— Что, что? — растерянно переспросил Тед Гормен. — Его зовут Уилкес Элбоу, больше я ничего не знаю. Но ведь речь идет о заговоре, гнусном заговоре целой…
— К сожалению, без перечисленных данных мы бессильны что-либо предпринять. Но вы не волнуйтесь. Мы предупредим государственную полицию. Немедленно предупредим…
Гормен повесил трубку.
— Проклятье! — воскликнул он.
В помещении федеральной полиции агент, со скучающим видом перебиравший бумаги, весьма нелестными эпитетами наградил осведомителей, которые хотят заработать деньги за донос, хотя сами ровным счетом ничего не знают.
В это время Уилкес Элбоу ехал в трамвае, сопровождаемый толпой восхищенных сограждан, и с каждой минутой приближался к месту встречи.
А президент вот-вот должен прибыть. И тут Теда Гормена осенило. «Генеральный прокурор!» Ведь он прибыл в Дельту из столицы по личному поручению президента, чтобы проверить, как настроены граждане штата Великая Тассония.
Гормен чуть ли не бегом направился к резиденции генерального прокурора.
Во Дворец правосудия он вошел вместе с толпой людей. Никто не обращал на него ни малейшего внимания. Здесь каждый был занят своим делом.
Генеральный прокурор принял его без малейшей задержки. Тед подробно рассказал прокурору все, что знал. Каждое его слово записывалось на магнитофон.
Прокурор был суровым, проницательным человеком, умевшим действовать решительно и беспощадно. Он встал, пожал Теду руку и дружелюбно улыбнулся.
— Возвращайтесь на пост, агент Гормен, — сказал он своим звучным голосом. — Ваши сведения поистине бесценны. Не беспокойтесь, мы сурово покараем всех участников заговора. И мы никогда не забудем о вашем вкладе в дело правосудия. Вы заслужили вознаграждение и вы его получите, агент Гормен.
Тед Гормен был безмерно счастлив.
Уилкес Элбоу приближался к цели. Когда трамвай уже сбавил ход, он заметил, что группа молодых людей выволокла из подворотни негра и потащила его к виселице. Он пожалел, что не может присоединиться к ним. Но времени у него в обрез, да и задача слишком ответственна, чтобы можно было отвлекаться. Конечно, не каждый день удается выкурить негра из норы. В последнее время они вздумали прятаться в колодцах и в погребах, да так ловко, что отыскать их стало весьма нелегко. Однако сегодня его ждут дела поважнее.
Трамвай проехал мимо зоны, где прежде велись раскопки метрополитена. Археологи копались в земле целое столетие, в конце концов правительству это надоело. Оно отменило все субсидии и объявило район бывших раскопок Памятником национальной культуры. Едва трамвай остановился, Элбоу соскочил на тротуар. До места встречи оставалось метров двести. Он посмотрел на часы. Надо поторопиться. И он зашагал к улице Благочестия, которую все члены «Полосатого флага» именовали не иначе, как улицей Великих убийств.
Начальник полиции Фроссен уже ждал его на углу вместе с группой агентов. По столь торжественному случаю Фроссен был одет в парадную форму. Сбоку у него свисала сабля, он был в белоснежных перчатках.
Увидев Элбоу, глава полиции бросился ему навстречу.
— Пошевеливайтесь, Элбоу. Машина президента будет здесь через восемь минут.
— Я тренировался в тире, — объяснил Элбоу. — Мне не хотелось бы промахнуться.
— Боже вас упаси! — воскликнул Фроссен. — Так вот, слушайте меня внимательно. Вы будете стрелять с шестого этажа вон того здания напротив, едва президентский кортеж подъедет к светофору. Не более трех выстрелов. Если вам не удастся убить президента тремя выстрелами, я не ручаюсь за последствия. Толпа может прийти в ярость, и мы вынуждены, будем направить ее справедливый гнев против вас, Элбоу. Ведь только кровью можно смыть позорное пятно с нашего штата, гражданин которого не сумел убить президента тремя выстрелами из отличной винтовки с оптическим прицелом. Но я убежден, что этого не случится. Вы не промахнетесь.
— Конечно, не промахнусь, — подтвердил Элбоу, желая подбодрить Фроссена, но прежде всего самого себя. — За три часа я ни разу не промазал, убил тридцать пять голубей. Подстрелю и этого голубка.
— Молодец, — глава полиции дружески хлопнул Элбоу по плечу. — Шейк, — обратился он к одному из полицейских, — принеси винтовку.
Агент полиции Шейк почтительно протянул Фроссену винтовку. Тот взял ее в руки, осмотрел со всех сторон и торжественно вручил Элбоу.
— Винтовка заряжена и проверена. Да благословит вас господь.
— Я не промахнусь, — повторил Элбоу, ласково поглаживая ствол. Ему чертовски повезло. Из двух миллионов членов «Полосатого флага» выбрали именно его, Уилкеса Элбоу. Он был горд и счастлив.
— Ну, кажется, все ясно, — сказал Фроссен. — Остается только назвать человека, который убьет вас, Элбоу.
— Кого же вы предлагаете? — спросил Элбоу. — Он будет из синдиката подозрительных лиц?
— Разумеется. Выбор пал на некоего Кейта Франкенстейна, режиссера фильмов ужасов. К тому же он занимается нелегальной продажей кокаина. Отвратительный тип, не правда ли?
— Да, тип гнусный, — подтвердил Элбоу. — По-моему, он подойдет. Интерполу придется изрядно попотеть.
— И федеральной полиции тоже! — усмехнулся Фроссен. — Должны же они честно отработать свой хлеб. Кстати, о жене не беспокойтесь. Синдикат вдов охотно примет ее в свои ряды. А уж «Полосатый флаг» позаботится о ней. Разумеется, в том случае, если вы убьете президента.
— Благодарю вас, мистер Фроесен. Вы отлично придумали. Но где же Франкенстейн убьет меня? Сначала вы намерены меня поймать?
— Ну, само собой, иначе хороши же мы будем в глазах общественного мнения! Полиция мы, черт побери, или не полиция? Что же до места, где вас убьют, то мы еще точно не решили. Впрочем, вам не о чем волноваться. Все будет о'кей. А сейчас пора в путь.
— А как насчет телевизионного интервью? — поинтересовался Элбоу. Уж очень ему хотелось покрасоваться на телеэкранах всего мира.
— Потом, потом, — ответил Фроссен. — Подробности мы уточним позже. Поторопитесь, Элбоу, время не ждет.
— Ладно, — сказал Элбоу. — Куда мне теперь идти?
— Вас отведет Шейк. Ну, с богом.
Шейк по-военному отсалютовал Элбоу и Фроссену, затем подошел к Великому Стрелку и сказал:
— Следуйте за мной.
Чеканя шаг, он направился к дому напротив, под вспышками блицев тайных фоторепортеров. Элбоу последовал за ним.
Президентский кортеж медленно ехал по полупустынной улице. Полиция разогнала толпу, которая могла бы нарушить формальности, связанные с поездкой президента, а также помешать точному выполнению запланированного убийства, о чем сам президент, разумеется, и не подозревал. Ведь покушение было делом серьезным — «Полосатый флаг» не терпел дилетантства. Традиции положено соблюдать. Тем более если они совпадают с интересами штата.
Чуть слышно жужжали телекамеры. Большая часть из них была направлена на президента и сопровождающих его лиц, но кое-кто из операторов старался запечатлеть импозантную фигуру главы полиции в парадном мундире. И лишь одна телекамера со специальным прибором для сублиминальных съемок была наведена на окно, откуда Элбоу готовился выстрелить в президента.
Сублиминальная съемка, которая влияла непосредственно на сферу подсознательных чувств и реакций, была строжайше запрещена уже несколько десятилетий после того, как ее стали беззастенчиво использовать в своих интересах рекламные компании. Но один из жителей штата Великая Тассония изобрел прибор, позволявший смотреть совсем иные передачи, чем те, что значились в официальной телевизионной программе. Для этого человек в возрасте семи лет подвергался несложной операции мозга. И, что самое любопытное, ни один из жителей соседних штатов не мог принимать эти сублиминальные передачи.
Президентский кортеж двигался по улицам строго по графику. На переднем сиденье машины сидели, президент и его супруга, беседовавшие с губернатором штата. По бокам расположились агенты Национальной гвардии и личная охрана президента. Они беспрестанно оглядывались по сторонам и широко улыбались в телеобъектив в надежде, что их поймали в кадр.
Один из агентов, наиболее опытный и решительный, старался держаться вплотную к президенту — он надеялся, что его покажут телезрителям чаще других. Другой агент, совсем еще новичок, окидывал зорким взглядом редких прохожих, пытаясь угадать среди них возможного злоумышленника. Начальник охраны сердито призвал его к порядку, после чего он тоже стал улыбаться кинооператорам и фоторепортерам.
Между тем Элбоу поймал президента на мушку. Но выжидал. До условленного места кортежу оставалось еще несколько метров.
Тед Гормен стоял на посту, гордый и счастливый от сознания выполненного долга. Его не беспокоила мысль, что он предатель, напротив, она его даже радовала. По правде говоря, он никогда полностью не разделял идей «Полосатого флага». В конце концов штат входит в состав федерации, и никто не дает ему права быть государством в государстве. Еще немного — и «Полосатому флагу» придет конец. В штат прибудут федеральные войска, а он, Тед Гормен, станет национальным героем.
Президент горячо спорил с губернатором штата. Его супруга предпочитала не вмешиваться и лишь изредка, когда собеседники слишком увлекались, она вежливо напоминала им о долге. Оба на минуту прерывались и с улыбкой поворачивались в сторону телекамер. Потом снова принимались спорить.
Проблемы, которые они обсуждали, были отнюдь не простыми. Президент был верховным главой Федерации, состоявшей из шестидесяти больших и малых штатов. Они добровольно объединились, чтобы помогать друг другу и навязать свою волю остальному миру. Но в течение долгих лет каждый штат поступал как ему заблагорассудится. Пользуясь всеми благами объединения, они не желали поступиться ничем ради страны. Федерация существовала уже двести лет. Почти все предшественники президента во имя собственного спокойствия и благополучия предпочитали бездействовать и фактически не управляли странрй. Это, однако, не спасло их от убийства при посещении штата Великая Тассония, штата, где безраздельно господствовала ультраправая организация «Полосатый флаг». Утверждали, будто в Великой Тассонии полно анархистов.
Но вот страна избрала нового президента. Никогда еще человек не был в такой мере достоин своего высокого звания. Президент попытался навести порядок в стране. Первые шесть лет его правления были трудными и беспокойными. Он боролся со всевозможными препятствиями и кознями своих многочисленных противников. Прошло время, и во многих штатах ему все же удалось добиться признания. Но оставалась Великая Тассония, край богатый и процветающий и в то же время реакционный до фанатизма, где господствовал «Полосатый флаг». Его жители питали к Федерации поистине патологическую ненависть, которую трудно было объяснить. И тогда президент, который придерживался правила «сначала узнай, потом действуй», решил лично отправиться в столицу штата, чтобы на месте понять, в чем же причины этой ненависти. Его отговаривали. Но президент был смелым человеком, и он отправился в Великую Тассонию.
Сейчас, сидя в машине, он как раз спорил об этом с губернатором штата, маленьким диктатором, который, разумеется, не разделял новаторских взглядов главы государства.
Самолет президента приземлился на аэродроме Суллас всего несколько часов назад. Вместе с президентом прибыли шесть агентов федеральной полиции. Остальные агенты были из состава местной полиции. Ни президент, ни сопровождавшие его лица не подозревали, что готовится покушение. Не знали они и того, что в штате Великая Тассония покушение на чужаков было давней традицией.
Тед Гормен увидел, что президентский кортеж остановился на перекрестке. Зажегся красный свет. Президент повернулся и улыбнулся в объектив камеры: этот губернатор весьма упрямый человек. И все-таки он заставит непокорный штат и его главу соблюдать федеральные законы.
В последнее мгновение перед выстрелом Уилкес Элбоу всем телом слегка подался вперед. Палец уверенно лежал на крючке, готовый плавно его нажать.
Раздался сигнал.
В глубине, на почтительном расстоянии, взмыл ввысь темный силуэт. Голубь, отчаянно хлопая крыльями, устремился в небо, навстречу неведомой доселе свободе.
Главное — не терять хладнокровия. Малейшая оплошность может оказаться роковой. Щелчок — настолько легкий, что стоявшие рядом не услышали выстрела; винтовка была с глушителем.
Птица на миг неподвижно застыла, словно прощалась с желанной, несбыточной свободой и… камнем упала на землю.
Элбоу отставил винтовку в сторону, выпрямился, стряхнул с колен пыль и комки земли.
Тед Гормен обменялся с ним крепким рукопожатием.
— Потрясающе! — прошептал он. — Ты, Уилкес, блестяще выдержал экзамен. Уверен, что никто лучше тебя не сможет выполнить Великую Миссию.
Элбоу самодовольно улыбнулся. Из тира они вместе направились в бар, работавший круглые сутки. Элбоу сдал оружие машине-автомату и подошел к стойке.
Бармен был одним из «голубых». Он сразу заметил новых посетителей и со всех ног бросился к ним.
— Наконец-то ты оказал честь моему бару, Элбоу, — радостно крикнул он. — Что будешь пить?
— Двойную порцию виски, — небрежно бросил Элбоу.
— А ты, Тед?
— Тройную порцию. Мне надо хорошенько подкрепиться. Разумеется, за все плачу я: «Полосатый флаг» угощает своего лучшего стрелка.
Элбоу кивнул. Бармен уже разливал виски в тонкие длинные бокалы.
Виски оказалось неплохим. Правда, по мнению жителей штата, только местные вина были достойны всяческих похвал, но в этом году урожай винограда выдался скверный, и, увы, приходилось частенько пробавляться шотландским виски. Когда Элбоу допил свой бокал, Гормен уже приканчивал третий. Элбоу вынул пачку сигарет и закурил. Он прекрасно знал, что Тед Гормен не курит, и с удовольствием дыми?! чуть ли не ему в лицо.
— Из какой винтовки ты будешь стрелять, Уилкес?
Элбоу пожал плечами.
— Будто сам не знаешь.
— Это я так, чтобы тебя отвлечь, — пробормотал Гормен. — Что-то ты сегодня мрачный, беспокоиный. Что-нибудь случилось?
— Ровным счетом ничего.
Тед помолчал, но минуты через две снова решился задать вопрос.
— Когда ты узнал о решении?
— Сегодня утром. Сразу после заседания. Когда я выходил из храма, подошел Учитель и обнял меня. Тогда я все понял. И все «голубые» поняли.
— А как это восприняла твоя жена? — не унимался Тед. — Наверно, была вне себя от радости. Еще бы, быть женой убийцы президента! Не каждой женщине выпадает такое счастье. Если б моей жене сказали, что выбрали меня, она бы…
— Моя жена настоящая «голубая», — прервал его излияния Элбоу. — Она приняла эту весть, как подобает, с гордостью и достоинством. Что же до тебя, — тут он презрительно усмехнулся, — то неужели ты всерьез веришь, что на тебя мог пасть выбор Учителя?
— Я… я… — смешался Тед.
— Разве ты входишь в Общество крайних фанатиков? И разве ты когда-либо набирал больше пятидесяти очков в ежегодных стрельбах?
— Но я тоже… — пытался возразить Тед.
— Ты и сам прекрасно знаешь, что Учитель тебя ни в грош не ставит. Ну, сколько негров ты убил? Ни одного. Ты просто жалкий человечишка. Таким, как ты, не место в «Полосатом флаге». Налоговым агентом, вот кем ты можешь быть.
Большего оскорбления нанести было нельзя — ведь со времени финансовой реформы роль налоговых агентов исполняли только роботы.
Элбоу отвернулся и посмотрел на часы. Ровно 17.30. Пожалуй, следует поторопиться. Встреча запланирована на 18.00. Президент должен умереть в 18.15 — ни минутой раньше, ни минутой позже. Все рассчитано с точностью до секунды.
Почти все жители штата — девяносто пять процентов — входили в организацию «Полосатый флаг». А все члены «Полосатого флага» знали, что убийцей президента будет Уилкес Элбоу. Поэтому Теда Гормена жестоко обидела его грубость.
— Черт бы тебя побрал, Уилкес! — воскликнул он. — Ты не имеешь права так оскорблять меня!
— Ах вот как! — с усмешкой ответил тот. — Я давно хотел с тобой рассчитаться за прошлое, Тед.
Он отошел от стойки, приветливо махнул бармену рукой и, не удостоив Гормена даже кивка головы, неторопливо направился к выходу. Остальные стрелки замерли и, преисполненные величайшего восхищения и зависти, молча провожали его взглядом.
Уилкес Элбоу облегченно вздохнул, когда в глубине улицы увидел наконец трамвай. Он нетерпеливо шагнул вперед. А вдруг трамвай опоздает… Лучше не думать об этом. Было бы непростительным упущением опоздать на «встречу» с президентом, а «Полосатый флаг» не прощает тех, кто ошибается.
За Элбоу в ожидании трамвая стояли многочисленные группы людей. Они тут же его узнали — «Полосатый флаг» прибегал к субдиминальным сообщениям, что строжайше запрещалось законами Федерации. Как и стрелки, ожидающие не могли отвести взгляда от Элбоу, в их глазах светились восторг и скрытая зависть. Они сгорали от желания подойти и пожать ему руку, чтобы потом в каком-нибудь баре небрежно бросить приятелям: «Мы со стариной Элбоу обменялись рукопожатием». Но в отличие от жалкого хвастуна Теда Гормена у них не хватало смелости заговорить с избранником.
Наконец трамвай подошел к остановке. Собственно, то был не трамвай, а вагончик с четырьмя сиденьями и местом для кондуктора. Он двигался по отполированной до блеска улице вдоль линий магнитного притяжения. Трамвай остановился, однако никто в него не сел. С тех пор как обнаружилось, что транспортное управление ежегодно несет большие убытки и билеты стали на 50 000 кредиток дороже, лишь миллиардеры могли позволить себе такую роскошь. Но миллиардеры либо не покидали дома, либо предпочитали личный вертолет.
В совершенно пустом трамвае сидели лишь вагоновожатый и кондуктор. Пожилой усатый кондуктор с задумчивым видом чистил ногти. Вожатый молча глядел невыразительными глазками на толпу людей. Он был нем.
Все вожатые трамвая — немые. Администрация трамвайного управления принимала на работу только глухонемых. Лишь это давало ей уверенность, что никто из пассажиров не сможет отвлечь внимание вожатого дурацкими разговорами.
Итак, в трамвай никто не сел — люди выстроились позади вагона и застыли в ожидании.
Впереди всех стоял Элбоу.
Вожатый его не узнал. Но кондуктор тут же заметил Великого Стрелка. Он высунулся в окошко и крикнул:
— Мистер Элбоу! Сегодня вы не должны утомляться. Садитесь. Таков приказ «Полосатого флага».
И Элбоу сел в трамвай. Впервые в своей жизни. Остальные громко зааплодировали. Раздались возгласы: «Да здравствует «Полосатый флаг»!», «Да здравствует Великий Стрелок!». Кто-то крикнул даже: «Да здравствует трамвайное управление!». В любой толпе, как бы мала она ни была, всегда найдется хоть один умалишенный.
Вагоновожатый с изумлением посмотрел на единственного пассажира, проверил, все ли выстроились в ряд позади вагона, и трамвай бесшумно тронулся в путь.
Все, кроме Элбоу, вприпрыжку бежали сзади. Если общение с вожатым исключалось, то с кондуктором по традиции полагалось перекинуться парой слов. Поэтому изрядно запыхавшиеся «пассажиры» на бегу непременно здоровались с кондуктором, интересовались здоровьем его жены и детей. Обстоятельно ответив на все вопросы, кондуктор обратился к Элбоу:
— Поверьте, это величайшее событие в моей жизни. Нет, нет, не беспокойтесь, мистер Элбоу, я вовсе не собираюсь надоедать вам расспросами. Подумать только, первый настоящий пассажир за одиннадцать лет, и к тому же сам Великий Стрелок!
Впрочем, Элбоу тоже был возбужден от сознания того, что впервые в жизни сел в трамвай.
— Так вы говорите, последний пассажир сидел на моем месте одиннадцать лет назад?
— Да, верно, он купил билет. Но проехал всего полпути. На третьей же остановке его поджидали санитары. Видите ли, он бежал из сумасшедшего дома и, чтобы заплатить за билет, ограбил и убил человека.
— Ах так! — отозвался Элбоу. Как это он сразу не сообразил?
Живописный кортеж не спеша двигался за вагоном. Не проехав и пятисот метров, трамвай остановился, и новые «пассажиры» пристроились в хвост вагона. Несколько человек отбежали в сторону — они добрались до места. Остальные, не выходя из очереди, переводили дыхание, набирались сил. Даже самые немощные не ощущали усталости. Ежедневные «поездки» в трамвае приучили их к любым испытаниям.
Навстречу желтому вагончику попадались другие, серые, розовые, черные, с неизменным эскортом «пассажиров». Трамвай был абсолютно необходим — без него невозможно ориентироваться в лабиринте улиц, вернее, в массе машин. Машины давным-давно неподвижно застыли у края тротуаров, даже там, где висели надписи «стоянка запрещена». Министерство транспорта много лет назад издало закон, согласно которому запрещалось ездить на машинах по улицам города и автострадам. Только так еще удавалось бороться с хаотическим городским движением и беспрестанными автомобильными катастрофами.
Но ведь автомобильные заводы не могли остановиться. Реклама убеждала горожан покупать все новые и новые машины. Это превратилось в своего рода манию, в какоето насаждение. Каждый житель города имел по меньшей мере пять машин. В этих выстроившихся вдоль улиц огромных экипажах люди ели и спали. С тех пор как разразился жилищный кризис, более половины горожан окончательно переселилось в машины.
Разумеется, подобное положение не могло продолжаться до бесконечности. Но все верили обещаниям министра транспорта. Ведь он тоже был из штата Великая Тассония, где все граждане состояли членами «Полосатого флага». А кто осмеливался усомниться в его обещаниях, того убивали. Выстрелом в спину. Поэтому все непоколебимо верили энергичному и волевому министру.
Тед Гормен облачился в полицейскую форму. Ох, как он ненавидит этого Уилкеса Элбоу! Ненавидит за его удачливость и высокомерие, за то, что тот высмеял его перед барменом. Скоро об этом. узнают все «голубые». И все будут смеяться над ним, показывать на него пальцем. Он должен отомстить. Но как? Как?
Тед взглянул на часы — без четверти шесть. Президент прибудет ровно в шесть. В шесть пятнадцать он проедет мимо поста Теда, и там его убьют.
Он, Тед Гормен, никогда не был ни экстремистом, ни властьимущим. Но он двадцать лет мечтал об этом дне. Великая Тассония не могла нарушить традицию. Каждые пятьдесят два года, когда президент приезжал в Великую Тассонию, его убивали. «Роковое стечение обстоятельств», — говорили местные власти. На самом же деле в родном штате Теда все было заранее продумано, и события происходили с точностью часового механизма. Двадцать лет терпеливого ожидания. Это был его единственный шанс отличиться. Он был отличным стрелком и упорно тренировался каждый божий день. И вот теперь ему предпочли этого молокососа Элбоу, который моложе его, Теда, на целых двадцать три года! А этот наглец Элбоу еще смел издеваться над ним.
Будь он проклят! Будь прокляты все, все до одного! Будь проклят (тут Тед Гормен даже похолодел от собственной смелости)… «Полосатый флаг»! Да, да, он всех их ненавидит. Будь прокляты все эти охотники за неграми с их дурацкими трамваями и самодовольными рожами! А главное, будь проклят этот ублюдок Уилкес Элбоу! Ненависть захлестнула Теда словно низвергнувшаяся с гор лавина. Как отомстить ему? Хотя… Э, как он сразу не додумался? Он помешает покушению на президента. Помешает любой ценой. В его распоряжении пятнадцать минут. Всего пятнадцать минут, потом он обязан явиться на пост, чтобы своим присутствием подтвердить версию о покушении сумасшедшего экстремиста, не связанного ни с какой подпольной организацией.
Рядом с постом — телефонная будка. Гормен поспешно вошел и набрал нужный номер.
— Мне нужен глава федеральной полиции, — срывающимся голосом сказал он.
Ровно через три секунды в трубке что-то щелкнуло.
— Федеральная полиция слушает, — раздался грубый мужской голос.
— Я звоню… из Дельты, столицы Великой Тассонии. Дорога каждая секунда. Готовится покушение на президента. Заговор…
— Заговор?!
— Да, да, заговор против президента. Убийца будет ждать его на шестом этаже дома, мимо которого он должен проехать. Пошлите самолет или вертолет, только действуйте сразу же, без промедления.
— Успокойтесь, не надо волноваться, — ответил служащий федеральной полиции. — Для начала прошу вас сообщить имя, фамилию, номер удостоверения личности предполагаемого убийцы. Ах да, забыл: а также его группу крови и фамилию родителей.
— Что, что? — растерянно переспросил Тед Гормен. — Его зовут Уилкес Элбоу, больше я ничего не знаю. Но ведь речь идет о заговоре, гнусном заговоре целой…
— К сожалению, без перечисленных данных мы бессильны что-либо предпринять. Но вы не волнуйтесь. Мы предупредим государственную полицию. Немедленно предупредим…
Гормен повесил трубку.
— Проклятье! — воскликнул он.
В помещении федеральной полиции агент, со скучающим видом перебиравший бумаги, весьма нелестными эпитетами наградил осведомителей, которые хотят заработать деньги за донос, хотя сами ровным счетом ничего не знают.
В это время Уилкес Элбоу ехал в трамвае, сопровождаемый толпой восхищенных сограждан, и с каждой минутой приближался к месту встречи.
А президент вот-вот должен прибыть. И тут Теда Гормена осенило. «Генеральный прокурор!» Ведь он прибыл в Дельту из столицы по личному поручению президента, чтобы проверить, как настроены граждане штата Великая Тассония.
Гормен чуть ли не бегом направился к резиденции генерального прокурора.
Во Дворец правосудия он вошел вместе с толпой людей. Никто не обращал на него ни малейшего внимания. Здесь каждый был занят своим делом.
Генеральный прокурор принял его без малейшей задержки. Тед подробно рассказал прокурору все, что знал. Каждое его слово записывалось на магнитофон.
Прокурор был суровым, проницательным человеком, умевшим действовать решительно и беспощадно. Он встал, пожал Теду руку и дружелюбно улыбнулся.
— Возвращайтесь на пост, агент Гормен, — сказал он своим звучным голосом. — Ваши сведения поистине бесценны. Не беспокойтесь, мы сурово покараем всех участников заговора. И мы никогда не забудем о вашем вкладе в дело правосудия. Вы заслужили вознаграждение и вы его получите, агент Гормен.
Тед Гормен был безмерно счастлив.
Уилкес Элбоу приближался к цели. Когда трамвай уже сбавил ход, он заметил, что группа молодых людей выволокла из подворотни негра и потащила его к виселице. Он пожалел, что не может присоединиться к ним. Но времени у него в обрез, да и задача слишком ответственна, чтобы можно было отвлекаться. Конечно, не каждый день удается выкурить негра из норы. В последнее время они вздумали прятаться в колодцах и в погребах, да так ловко, что отыскать их стало весьма нелегко. Однако сегодня его ждут дела поважнее.
Трамвай проехал мимо зоны, где прежде велись раскопки метрополитена. Археологи копались в земле целое столетие, в конце концов правительству это надоело. Оно отменило все субсидии и объявило район бывших раскопок Памятником национальной культуры. Едва трамвай остановился, Элбоу соскочил на тротуар. До места встречи оставалось метров двести. Он посмотрел на часы. Надо поторопиться. И он зашагал к улице Благочестия, которую все члены «Полосатого флага» именовали не иначе, как улицей Великих убийств.
Начальник полиции Фроссен уже ждал его на углу вместе с группой агентов. По столь торжественному случаю Фроссен был одет в парадную форму. Сбоку у него свисала сабля, он был в белоснежных перчатках.
Увидев Элбоу, глава полиции бросился ему навстречу.
— Пошевеливайтесь, Элбоу. Машина президента будет здесь через восемь минут.
— Я тренировался в тире, — объяснил Элбоу. — Мне не хотелось бы промахнуться.
— Боже вас упаси! — воскликнул Фроссен. — Так вот, слушайте меня внимательно. Вы будете стрелять с шестого этажа вон того здания напротив, едва президентский кортеж подъедет к светофору. Не более трех выстрелов. Если вам не удастся убить президента тремя выстрелами, я не ручаюсь за последствия. Толпа может прийти в ярость, и мы вынуждены, будем направить ее справедливый гнев против вас, Элбоу. Ведь только кровью можно смыть позорное пятно с нашего штата, гражданин которого не сумел убить президента тремя выстрелами из отличной винтовки с оптическим прицелом. Но я убежден, что этого не случится. Вы не промахнетесь.
— Конечно, не промахнусь, — подтвердил Элбоу, желая подбодрить Фроссена, но прежде всего самого себя. — За три часа я ни разу не промазал, убил тридцать пять голубей. Подстрелю и этого голубка.
— Молодец, — глава полиции дружески хлопнул Элбоу по плечу. — Шейк, — обратился он к одному из полицейских, — принеси винтовку.
Агент полиции Шейк почтительно протянул Фроссену винтовку. Тот взял ее в руки, осмотрел со всех сторон и торжественно вручил Элбоу.
— Винтовка заряжена и проверена. Да благословит вас господь.
— Я не промахнусь, — повторил Элбоу, ласково поглаживая ствол. Ему чертовски повезло. Из двух миллионов членов «Полосатого флага» выбрали именно его, Уилкеса Элбоу. Он был горд и счастлив.
— Ну, кажется, все ясно, — сказал Фроссен. — Остается только назвать человека, который убьет вас, Элбоу.
— Кого же вы предлагаете? — спросил Элбоу. — Он будет из синдиката подозрительных лиц?
— Разумеется. Выбор пал на некоего Кейта Франкенстейна, режиссера фильмов ужасов. К тому же он занимается нелегальной продажей кокаина. Отвратительный тип, не правда ли?
— Да, тип гнусный, — подтвердил Элбоу. — По-моему, он подойдет. Интерполу придется изрядно попотеть.
— И федеральной полиции тоже! — усмехнулся Фроссен. — Должны же они честно отработать свой хлеб. Кстати, о жене не беспокойтесь. Синдикат вдов охотно примет ее в свои ряды. А уж «Полосатый флаг» позаботится о ней. Разумеется, в том случае, если вы убьете президента.
— Благодарю вас, мистер Фроесен. Вы отлично придумали. Но где же Франкенстейн убьет меня? Сначала вы намерены меня поймать?
— Ну, само собой, иначе хороши же мы будем в глазах общественного мнения! Полиция мы, черт побери, или не полиция? Что же до места, где вас убьют, то мы еще точно не решили. Впрочем, вам не о чем волноваться. Все будет о'кей. А сейчас пора в путь.
— А как насчет телевизионного интервью? — поинтересовался Элбоу. Уж очень ему хотелось покрасоваться на телеэкранах всего мира.
— Потом, потом, — ответил Фроссен. — Подробности мы уточним позже. Поторопитесь, Элбоу, время не ждет.
— Ладно, — сказал Элбоу. — Куда мне теперь идти?
— Вас отведет Шейк. Ну, с богом.
Шейк по-военному отсалютовал Элбоу и Фроссену, затем подошел к Великому Стрелку и сказал:
— Следуйте за мной.
Чеканя шаг, он направился к дому напротив, под вспышками блицев тайных фоторепортеров. Элбоу последовал за ним.
Президентский кортеж медленно ехал по полупустынной улице. Полиция разогнала толпу, которая могла бы нарушить формальности, связанные с поездкой президента, а также помешать точному выполнению запланированного убийства, о чем сам президент, разумеется, и не подозревал. Ведь покушение было делом серьезным — «Полосатый флаг» не терпел дилетантства. Традиции положено соблюдать. Тем более если они совпадают с интересами штата.
Чуть слышно жужжали телекамеры. Большая часть из них была направлена на президента и сопровождающих его лиц, но кое-кто из операторов старался запечатлеть импозантную фигуру главы полиции в парадном мундире. И лишь одна телекамера со специальным прибором для сублиминальных съемок была наведена на окно, откуда Элбоу готовился выстрелить в президента.
Сублиминальная съемка, которая влияла непосредственно на сферу подсознательных чувств и реакций, была строжайше запрещена уже несколько десятилетий после того, как ее стали беззастенчиво использовать в своих интересах рекламные компании. Но один из жителей штата Великая Тассония изобрел прибор, позволявший смотреть совсем иные передачи, чем те, что значились в официальной телевизионной программе. Для этого человек в возрасте семи лет подвергался несложной операции мозга. И, что самое любопытное, ни один из жителей соседних штатов не мог принимать эти сублиминальные передачи.
Президентский кортеж двигался по улицам строго по графику. На переднем сиденье машины сидели, президент и его супруга, беседовавшие с губернатором штата. По бокам расположились агенты Национальной гвардии и личная охрана президента. Они беспрестанно оглядывались по сторонам и широко улыбались в телеобъектив в надежде, что их поймали в кадр.
Один из агентов, наиболее опытный и решительный, старался держаться вплотную к президенту — он надеялся, что его покажут телезрителям чаще других. Другой агент, совсем еще новичок, окидывал зорким взглядом редких прохожих, пытаясь угадать среди них возможного злоумышленника. Начальник охраны сердито призвал его к порядку, после чего он тоже стал улыбаться кинооператорам и фоторепортерам.
Между тем Элбоу поймал президента на мушку. Но выжидал. До условленного места кортежу оставалось еще несколько метров.
Тед Гормен стоял на посту, гордый и счастливый от сознания выполненного долга. Его не беспокоила мысль, что он предатель, напротив, она его даже радовала. По правде говоря, он никогда полностью не разделял идей «Полосатого флага». В конце концов штат входит в состав федерации, и никто не дает ему права быть государством в государстве. Еще немного — и «Полосатому флагу» придет конец. В штат прибудут федеральные войска, а он, Тед Гормен, станет национальным героем.
Президент горячо спорил с губернатором штата. Его супруга предпочитала не вмешиваться и лишь изредка, когда собеседники слишком увлекались, она вежливо напоминала им о долге. Оба на минуту прерывались и с улыбкой поворачивались в сторону телекамер. Потом снова принимались спорить.
Проблемы, которые они обсуждали, были отнюдь не простыми. Президент был верховным главой Федерации, состоявшей из шестидесяти больших и малых штатов. Они добровольно объединились, чтобы помогать друг другу и навязать свою волю остальному миру. Но в течение долгих лет каждый штат поступал как ему заблагорассудится. Пользуясь всеми благами объединения, они не желали поступиться ничем ради страны. Федерация существовала уже двести лет. Почти все предшественники президента во имя собственного спокойствия и благополучия предпочитали бездействовать и фактически не управляли странрй. Это, однако, не спасло их от убийства при посещении штата Великая Тассония, штата, где безраздельно господствовала ультраправая организация «Полосатый флаг». Утверждали, будто в Великой Тассонии полно анархистов.
Но вот страна избрала нового президента. Никогда еще человек не был в такой мере достоин своего высокого звания. Президент попытался навести порядок в стране. Первые шесть лет его правления были трудными и беспокойными. Он боролся со всевозможными препятствиями и кознями своих многочисленных противников. Прошло время, и во многих штатах ему все же удалось добиться признания. Но оставалась Великая Тассония, край богатый и процветающий и в то же время реакционный до фанатизма, где господствовал «Полосатый флаг». Его жители питали к Федерации поистине патологическую ненависть, которую трудно было объяснить. И тогда президент, который придерживался правила «сначала узнай, потом действуй», решил лично отправиться в столицу штата, чтобы на месте понять, в чем же причины этой ненависти. Его отговаривали. Но президент был смелым человеком, и он отправился в Великую Тассонию.
Сейчас, сидя в машине, он как раз спорил об этом с губернатором штата, маленьким диктатором, который, разумеется, не разделял новаторских взглядов главы государства.
Самолет президента приземлился на аэродроме Суллас всего несколько часов назад. Вместе с президентом прибыли шесть агентов федеральной полиции. Остальные агенты были из состава местной полиции. Ни президент, ни сопровождавшие его лица не подозревали, что готовится покушение. Не знали они и того, что в штате Великая Тассония покушение на чужаков было давней традицией.
Тед Гормен увидел, что президентский кортеж остановился на перекрестке. Зажегся красный свет. Президент повернулся и улыбнулся в объектив камеры: этот губернатор весьма упрямый человек. И все-таки он заставит непокорный штат и его главу соблюдать федеральные законы.