Левшин Владимир Артурович. В поисках похищенной марки (Рассеянный Магистр - 3)

   - Доказать, что боковая сторона треугольника разделила меньшую часть полукруга на два равновеликих сегмента, нетрудно. Потому пусть каждый сделает это сам. А теперь посмотрите сюда, на эти три сегмента. Все они образованы боковыми сторонами треугольника, которые одновременно и хорды полукруга. Стало быть, площади этих трех сегментов равны между собой. А раз они равны, значит, треугольник и большая часть полукруга тоже равновелики. Ведь сегмент, отнятый от треугольника слева, прибавляется к этому треугольнику справа! А так как площадь треугольника равна r^2 (ведь основание у него 2r, высота r, а 2r*(1/2)r=r^2), то значит, и площадь искомой нами части полукруга тоже равна r^2.
   - Ловко доказано... - вздохнул Сева.
   - Ловко, но длинновато, - заметил Олег. - Я бы доказал это проще.
   Он тут же вычертил новый полукруг и циркулем отделил от него ту часть, что полагается. Затем на левой половине полукруга построил квадрат, приняв за сторону вертикальный радиус.
   - А теперь смотрите внимательно, - продолжал Олег. - Видите, из каких частей состоят квадрат и отделенная часть полукруга?
   - Видим, - прохрипел Нулик. - Они имеют по общей части и... - Тут он запнулся.
   - ...и по равному сектору - четверти круга, - закончил его мысль Олег.
   - Вот именно. А это значит, что большая часть полукруга и квадрат равновелики, - заключил президент и добавил неожиданно чистым голосом: - Что и требовалось доказать.
   - Редкий случай в медицине! - заметил Сева. - Лечение геометрией.
   - А ведь в самом деле прошло! - радовался Нулик. - Ой, как легко стало! Точно с меня гордиеву петлю сняли...
   - Что-то ничего о такой не слыхал, - усмехнулся Сева.
   - Как это не слыхал! Почитай письмо Магистра.
   - Все равно, нет гордиевой петли. Есть гордиев узел. Такое же иносказательное выражение, как "вернемся к нашим баранам". Только баранам около четырехсот лет, а узлу более двух тысяч.
   - А сам ты узнал об этом только вчера из какой-нибудь энциклопедии, - как бы невзначай проронила Таня.
   - Чего и вам желаю, - отбил удар Сева, ничуть не смутившись. - И не надо мне будет тогда рассказывать, что Александр Македонский во время похода в Малую Азию попал во фригийский город Гордий, иначе - Гордион, расположенный недалеко от нынешней столицы Турции Анкары. В городе показали Александру колесницу, у которой дышло и хомут были связаны тугим узлом, да так крепко, что развязать их не было никакой возможности. Тамошний оракул - сказали Александру - предрек, что человек, который сумеет распутать этот узел, станет владыкой мира.
   - Ну, дальше все ясно, - сказал Нулик. - Александр, конечно, узел распутал.
   - Сразу видно: не знаешь ты Александра Македонского! Он попросту вынул меч и разрубил заколдованный узел одним ударом. Отсюда "разрубить гордиев узел" значит действовать в запутанных обстоятельствах смело и решительно.
   Севин рассказ привел президента в необычайное возбуждение.
   Разрубая воображаемый узел, он вдруг так хватил кулаком по столу, что стеклянная вазочка для карандашей полетела на пол и разбилась вдребезги.
   - Александр Македонский, конечно, был великий человек, но зачем же стулья ломать! - кротко заметил Сева после небольшой паузы.
   - Какие стулья? - пролепетал президент, растерянно разглядывая стеклянные брызги на полу.
   - Да нет, это я к слову, - улыбнулся Сева. - Из гоголевского "Ревизора"!
   И тотчас пожалел о своей шутке: Нулик выглядел таким несчастным!
   Олег между тем вооружился совком и веником, спокойно собрал осколки и отнес их на кухню. Вернувшись, он сказал как ни в чем не бывало:
   - Вот обсуждаем мы оговорки Магистра, решаем нерешенные им задачи, а детективную сторону дела совершенно упускаем! А ведь кое-что вроде бы проясняется...
   - Да, - кивнул Сева, - проясняется и одновременно затуманивается.
   - Действительно, - согласился Олег. - Убей - не пойму, каким образом марка, украденная у Джерамини, снова очутилась у него? И зачем он ее собирался отправить какому-то Кактусу?
   - А то, что в Сьеррахимере обнаружилась еще одна такая же марка, разве не загадочно? - сказала Таня.
   - Загадочней некуда. Так что с выводами, пожалуй, придется повременить до следующего письма, - решил Сева.
   - Хотел бы я знать, каких чудищ держал в клетке вице-губернатор? заговорил Нулик, как всегда, довольно быстро оправившись от конфуза. Наверное, целый зверинец! Кто-то там рычал, шипел, блеял...
   - По всему видно, в клетке помещалась живая государственная эмблема Сьеррахимеры, - предположил Олег.
   Президент вытаращил глаза.
   - Почем ты знаешь, какая там эмблема?
   - Не удивлюсь, если это химера - мифическое чудище с львиной головой, змеиным хвостом и туловищем дикой козы.
   - Да разве чудища такие встречаются? - усомнился президент.
   - Только в мифах, - заверил его я, - или на башнях какого-нибудь собора в виде причудливых каменных фигур. Если и существует на свете химера, то как понятие иносказательное. Так мы называем нечто неосуществимое, несбыточное, призрачное...
   - Например, обед, - сказал Нулик, взглянув на часы.
   - Ты прав, - согласился я. - Давно пора обедать...
   На улице Нулик взял меня за пуговицу пальто.
   - Как вы думаете, - спросил он тихо, чтобы не слышали остальные, - отчего Олег не разбранил меня за расколотую вазочку?
   - Хороший хозяин никогда не подаст вида, что заметил оплошность гостя.
   - Наверное, потому что тут уж все равно ничего не поделаешь! - решил Нулик и зашагал к трамвайной остановке.
   РЕПОРТАЖ РАССЕЯННОГО МАГИСТРА
   История повторяется
   Шоссе, соединяющее Сьеррахимеру и Сьерранибумбум, великолепное: бетонное основание покрыто идеально ровным асфальтом, так что дорога способна выдержать самые тяжелые многотонные грузовики. Но их-то как раз тут и не бывает, потому что Сьерранибумбум, как известно, государство кукольное и все в этой стране, в том числе и транспорт, игрушечное. По сверхпрочному шоссе снуют взад и вперед заводные автомобильчики, пластмассовые самосвалы, крохотные паровозики, лошадки на колесиках - словом, все, что продается в магазине "Детский мир".
   Мне, например, подали трехколесный велосипед. Помнится, в детстве я катался на таком с удовольствием, но теперь передвигаться на нем приходилось не иначе, как перебирая ногами по асфальту. Единичке досталась деревянная лошадка, вернее, лошадиная голова, надетая на палочку. Впрочем, девочка галопировала на ней, как на заправском рысаке. Не то - я на моем велосипедике! Бежать сидя - этого мне еще никогда не приходилось. Я прямо из сил выбился и каждую минуту спрашивал у Единички, скоро ли наконец мы приедем, на что она каждый раз отвечала: "Мы еще и до середины-то не доехали".
   Слова ее так засели у меня в голове, что я против воли стал в них вдумываться и вдруг понял, что у дороги середины нет вообще, - так же, впрочем, как и у любого отрезка. Единичку мое открытие удивило. Усомнившись в его правильности, дотошная девчонка достала сантиметр и принялась измерять свою палочку, сняв с нее предварительно лошадиную голову. Оказалось, длина палочки метр. Тогда Единичка отметила 50 сантиметров от конца палки и сделала в этом месте отметку карандашом.
   - Вот вам и середина! - торжествующе сказала она.
   Я молча посмотрел на нее, достал из рюкзака острый нож и перерезал палку там, где была сделана карандашная отметина.
   - Ну, где теперь твоя середина? На правой или на левой половине палки?.. Ага, молчишь! Выходит, середина и тут и там! А могут ли у палки быть две середины? Не могут. Отсюда следует, что середины нет вообще.
   Единичка задумалась.
   - Можно, конечно, предположить, - продолжал я, - что середина палки находится где-то между правым концом левой половины и левым концом правой. Но в таком случае она помещается уже не на палке, а где-то в воздухе! И опять-таки выходит, что у палки середины нет...
   На Единичку мои доказательства, видимо, должного впечатления не произвели. Она приставила обе половинки палки друг к другу и указала на соединенные концы:
   - Вот она, ваша середина!
   Я опять разъединил деревянные обломки - середина снова исчезла. Единичка соединила их еще раз. Потом я... Потом она... В общем, наши доказательства могли бы продолжаться до бесконечности... Но тут я объявил перерыв на обед, и мы, усевшись под старым вязом у обочины шоссе, принялись за наши скромные запасы. Ни дать ни взять, пикник на лужайке!
   Вдруг я заметил, что к вязу привязана (ха-ха! - неожиданный каламбур!) пегая лошадка на колесиках. Очевидно, помимо нас, тут расположился на привал еще кто-то. Всадника, однако, видно не было. Но только я поднес ко рту пирожок с яблоками, как откуда-то сверху послышалось тихое покашливание. Я поднял голову и увидел, что на дереве, нетерпеливо облизываясь, сидит маленький тощий человечек. Вероятно, он был очень голоден, и я тотчас пригласил его к нашему импровизированному столу. Человечек без лишних церемоний слез с дерева и заговорил не прежде, чем проглотил по крайней мере десяток пирожков. Тут он счел наконец нужным представиться.
   - Я - Главный Кубист и Шарист из Сьерранибумбума. Не удивляйтесь, так называется моя должность: я работаю на фабрике детских игрушек, в цехе, выпускающем деревянные кубики и шарики. До сего времени мы делали их одного, стандартного размера, причем диаметр шарика и ребро кубика были совершенно одинаковы. Эти изделия обклеивают разноцветной бумагой, и получается очень красиво. Все было бы хорошо, если бы в один прекрасный день в нашей стране не сменился руководитель Министерства Дошкольного Возраста. Теперь на эту должность назначили бывшего директора школы переростков имени Гулливера. Ну, как говорится, у каждого министра своя фантазия. Этот приказал, чтобы кубики и шарики делались в восемь раз большего объема, чем прежде. В восемь так в восемь, какая разница? Но разноцветной бумаги для обклейки теперь тоже потребуется больше, и мне, как Главному Кубисту и Шаристу, поручено выяснить, во сколько именно раз больше надо ее заказывать. А я, как на грех, вычислить это никак не могу. И вот меня изгнали из Сьерранибумбума и запретили возвращаться до тех пор, пока я не найду правильного ответа. Вот уже целую неделю скитаюсь я, голодный и усталый, а воз, то бишь задача, и ныне там...
   Я бодро похлопал Главного Кубиста по плечу.
   - Выше голову, приятель! Возвращайтесь-ка обратно в Сьерранибумбум и скажите вашему министру, что раз объемы увеличены в восемь раз, то и бумаги для кубиков потребуется в восемь раз больше, а для шариков чуть поменьше, чем в восемь раз. Почему? Извольте, я скажу: так как диаметр шарика и ребро кубика одинаковы, то нетрудно предположить, что такой шарик точно впишется в кубик. Но вписанный шарик заполняет кубик не полностью, и, значит, поверхность его хоть и немногим, но все же меньше поверхности кубика... Не благодарите меня, произнес я поспешно, заметив, что незадачливый геометр хочет что-то сказать. Это решение - мой вам подарок. Примите его на память о Магистре Рассеянных Наук!
   Но, вопреки моим ожиданиям. Главный Кубист и не думал никого благодарить. Он посмотрел на меня как-то дико и, словно чего-то испугавшись, снова забрался на вяз. Бестактность его очень меня обидела, и я решил без лишних слов двинуться дальше.
   На сей раз мы с Единичкой поменялись транспортом: я отдал ей велосипед, себе же оставил лошадиную палочку. И так как теперь она стала вдвое короче, то я сунул ее в карман и зашагал на своих двоих.
   Мысли мои снова обратились к марке, вернее, к маркам. Но вот досада: я вдруг начисто забыл имя того синьора, который обманул вице-губернатора, а потом так неожиданно скрылся. Как бишь его звали? Фикус? Крокус?
   - Единичка, - взвыл я, окончательно измаявшись, - да скажи ты мне, ради всего святого, как фамилия этого Фруктуса?
   - Кактуса, хотите вы сказать! - рассмеялась Единичка и принялась распевать на мотив "Чижика": - Кактус-фруктус, где ты был? К губернатору ходил! Продал марку, продал две, зашумело в голове!
   Пение ее оборвал грубый мужской голос, и перед нами вырос здоровенный детина с квадратной боксерской челюстью.
   - Синьор Кактус, вот вы где! А я-то жду. Уж и не знал, что думать!
   Я приготовился как следует отбрить его - дескать, никакой я вам не Кактус, но Единичка - наверное, в двадцатый раз за эти сутки! - опять пребольно ущипнула меня за руку. (Нет, надо с этими щипками кончать, не то это у нее войдет в привычку!)
   - Что вам угодно от синьора Кактуса? - сказала она, когда детина подошел к нам вплотную. - Говорите скорей, его милость очень торопится.
   - Сию минуту, синьорина. Только где ваш автомобиль? Черный Лев предупредил, что вы должны проехать в автомобиле.
   - У автомобиля шина спустила, - быстро нашлась Единичка. - Мы сменили его на велосипед.
   - Вот беда-то, - посочувствовал детина. - Ну да не в автомобиле счастье. Я тут должен вам кое-что передать. Но сперва...
   Тут он приставил ладонь ребром ко лбу, оглядел пустынное пространство, затем лег, приложил ухо к земле и стал прислушиваться. И только убедившись, что погони за нами нет, встал, отряхнул колени и, достав из-за пазухи конверт, протянул его мне.
   - Вот возьмите. А что с ним делать, вы и сами знаете. Так что прощайте, не то как бы нас не застукали.
   Сказав это хриплым полушепотом, он скрылся, и в ту же минуту Единичка выхватила у меня конверт, поднесла его к самому моему носу, и я в третий раз увидел марку с изображением Марко Поло!
   Ну, знаете! Я только руками развел! Похитить две марки из двух - дело трудное, но возможное, но сделать из двух марок три - это уж чертовщина! Чертовщина, в которой замешан не только Кактус, но и Черный Лев. И считайте меня последним человеком, если я не выведу эту шайку-лейку на чистую воду! Чувствую: меня ждет грандиозная, поистине пиррова победа, и я, как и должно победителю, возвращусь домой на щите!
   Не мешкая, я вскочил на велосипед, посадил Единичку на руль, и мы что есть духу побежали в Сьерранибумбум, благо финиш теперь был уже недалеко.
   Сьерранибумбум и в самом деле государство кукольное: все там очень маленькое - и дома и жители. Впрочем, в последнем я убедился еще при встрече с Главным Кубистом. Однако среди множества карликовых зданий было одно совершенно нормального размера. Мы подошли к нему поближе, и каково же было мое изумление, когда я увидел одноэтажный особняк, как две капли воды похожий на особняк Джерамини-младшего! Та же дверь, те же четыре окна: одно настежь распахнуто, два зашторены, последнее задернуто тюлевой занавеской. При этом я обратил внимание на то, что расположены они были в другом, обратном порядке. Не слева направо, как в Уа-уа, а справа налево.
   - Иначе и быть не может, - шепнула мне Единичка. - Там был особняк Альбертино Джерамини, а здесь Джерамино Альбертини.
   - Из чего это следует? - удивился я.
   - Из чего? Да из медной таблички на дверях! Стало, быть, все здесь как в зеркальном отражении: от имен владельцев до планировки домов.
   Тут Единичка подошла к открытому окну и, сказав "так я и знала", позвала меня. И что же? В комнате над шахматной доской склонились кибернетические коты! И снова мы с Единичкой вошли в особняк, снова коты, сбросив фигуры с доски, испарились, а мы двинулись дальше и очутились в комнате без окон, зато с сейфом и телефоном. Все то же самое. Ничего не изменилось. Кроме меня! Теперь я уже не был неопытным новичком. У меня появились некоторые навыки! Только вот как их применить?
   Пока я раздумывал над этой проблемой, Единичка подошла к телефону.
   - Смотрите-ка, на этом аппарате точно такой же пластмассовый карманчик, как было в доме Джерамини, - сказала она в крайнем волнении, - а в карманчике те же шесть отделений...
   Она достала из сумочки аккуратно сложенную бумажку, где зарисовала когда-то расположение пластинок с цифрами. Я увидел, что в первом отделении была пластинка с числом 1, во втором - с числом 5. Далее следовал пропуск для более широкой пластинки, предназначенной, очевидно, для двузначного числа. В четвертом отделении того же размера находилось число 30, за ним снова шли два пустых отделения для двузначных чисел...
   Я подошел к столику, чтобы взглянуть на расположение пластинок в кармашке здешнего телефона. Оказалось, что все отделения кармашка пусты, за исключением пятого, где находилось число 55. По правде говоря, все это ни о чем мне не говорило. Допустим, перед нами шифр. Но как им воспользоваться? Ведь некоторых чисел здесь недостает!
   Но Единичка, по-видимому, была другого мнения. Взяв свой рисунок, она вписала в пятое отделение кармашка число 55, в отделениях с пропущенными числами поставила по два крестика, и у нее получилось вот что:
   1 5 xx 30 55 xx.
   Затем, внимательно разглядев этот ряд чисел, Единичка немного подумала, решительно подошла к телефону и стала набирать номер.
   Я стоял у нее за спиной и не видел, какие цифры набрала она вместо пропущенных. Но, вероятно, они были найдены правильно, потому что после десятого поворота диска в комнате раздался мелодичный звон. Незримые куранты проиграли несколько тактов веселенького мотивчика, и дверца сейфа стала медленно отворяться. Когда же она раскрылась полностью, мы увидели нечто невероятное: огромный сейф был набит марками сверху донизу! Теми самыми марками, которые считались уничтоженными и сохранившимися только в двух экземплярах!
   Что со мной было - описать трудно. В груди моей бушевали самые противоречивые чувства: растерянность, презрение, брезгливость, негодование... Негодования, пожалуй, было больше всего.
   - Ах, мошенники! Ах, грабители! Ах, жулики!.. - восклицал я.
   И так продолжалось до тех пор, пока в комнату не ворвались наши старые знакомые: Шейк-Твист делла Румба, Черный Лев и с ними еще некто в штатском.
   - Вот они! - загудел Шейк-Твист. - Вот они, синьор Джерамини-Альбертини! Опасный детектив и его сообщница в наших руках!
   Ну, как говорится, продолжение следует. Впрочем... последует ли?
   ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОЕ ЗАСЕДАНИЕ КРМ
   началось вяло: все были удручены событиями последнего письма. Даже Пончик, который, кстати, только недавно вернулся после побывки у своего всклокоченного друга Кузи, почувствовал какое-то неблагополучие и тихо поскуливал.
   - Что, брат, плохи наши дела? - огорченно приговаривал Нулик, поглаживая шелковистые Пончиковы лохмы. - Неужели не вырваться Магистру и Единичке из лап мошенников?
   - Типун тебе на язык! - с сердцем сказала Таня. - Не то что говорить думать так не смей!
   - Правильно! - поддержал Олег. - Не знаешь ты Магистра, что ли? Рассеянный-рассеянный, а когда нужно - выход найдет... Если уж думать, так о том, каким образом марки, давным-давно сожженные, очутились в сейфе?
   - А таким, - сказала Таня, - что их вовсе не сожгли, а припрятали.
   - Но ведь это нечестно! - возмутился Нулик.
   - Уж конечно, нечестно! - сказал Сева. - Для нас с тобой. А какой-нибудь жук-буржук Джерамини думает иначе. Для него это всего-навсего хороший бизнес.
   Нулик растерянно заморгал.
   - Бизнес?!
   - Ну да, выгодное дельце...
   - Ах вот оно что! - Взгляд у Нулика стал жестким. - Ну ничего! Мы еще посмотрим, кто кого. Не сомневаюсь, что Магистр одержит наконец эту... как ее... пиррову победу и вернется к нам на щите.
   - Нет, что он говорит! - всплеснула руками Таня. - Ведь пиррова победа ничуть не лучше поражения!
   - Опять небось иносказательное выражение на мою голову! - недовольно пробурчал президент, очень, впрочем, смущенный своим промахом.
   - Опять, - посочувствовал я. - Оно связано с Пирром, знаменитым древнегреческим полководцем, царем государства Эпир. Пирр был талантлив, но не в меру тщеславен. Ему, подобно Александру Македонскому, хотелось подчинить себе весь мир. Однажды, гласит предание, накануне похода против римлян, беседовал Пирр со своим придворным Кинеасом - красноречивым дипломатом, учеником знаменитого оратора Демосфена. Кинеас спросил, что намерен делать Пирр, когда победит римлян? "Я завоюю Сицилию", - ответил Пирр. "А что ты станешь делать потом?" - снова спросил Кинеас. "Потом я завоюю Македонию, а потом и всю Грецию!" - отвечал Пирр. "А после? - продолжал допытываться Кинеас. - Что ты хочешь делать после?" - "После, - отвечал Пирр, - я стану жить в мире и спокойствии, проводя время в пирах и дружеских беседах". Кинеас усмехнулся. "Но зачем же тогда нужны тебе войны? - спросил он. - Что мешает тебе жить в мире и спокойствии уже сейчас?" Как ответил на это Пирр, неизвестно. Зато известно, что ненасытный царь продолжал воевать, одерживая одну победу за Другой. Однако потери его были при этом столь велики, что однажды он вынужден был воскликнуть: "Еще одна такая победа - и мы погибли!" А вскоре в одном из сражений Пирр был убит.
   - Значит, пиррова победа - победа мнимая! - воскликнул Нулик. - Тогда не хочу я, чтобы Магистр одержал такую победу.
   - Очень вам признателен, ваше президентство, - сказал Сева. - Если можно, пожелайте ему также, чтобы он вернулся домой не на щите, а со щитом, как и полагается победителю. С вашего позволения, на щите приносили с поля брани только побежденных.
   После этого ехидного замечания заседание вошло в обычное русло, и мы занялись задачами. Первая же из них вызвала оживленные споры.
   В самом деле: есть у палки середина или нет? Для решения этого животрепещущего вопроса президент не пожалел даже собственного карандаша. Он сделал на нем ножом отметину посередине и разрезал пополам.
   - Где середина? Нет ее! - Затем Нулик снова соединил обе половинки карандаша. - Вот она, середина! - и снова разъединил. - Опять исчезла!
   Так он играл довольно долго, ожидая, вероятно, исчерпывающего объяснения со стороны. Но объяснения все не было. По правде говоря, я и сам не знал, каким образом объяснить ребятам этот забавный парадокс, чем-то похожий на софизмы Зенона, которыми мы занимались еще в прошлом году. Уж больно это не просто!
   - Мне кажется, дело здесь в том, - решился я наконец, - что слово "середина" имеет смысл лишь тогда, когда речь идет о целом отрезке, в данном случае о целом карандаше. Как только карандаш разрезан пополам, слово "середина" теряет свой смысл. Карандаш, как целое, исчез. Остались две его половинки, и у каждой из них своя середина. Кроме того, середина - это точка, а точка в математике - понятие условное. Нет у нее ни длины, ни ширины, ни толщины. Значит, условно и понятие "середина". Вообразить точку, называемую серединой, можно, но воткнуть в нее реально существующую иглу - пусть самую тонкую, самую острую - нельзя.
   - Но ведь втыкаем же мы иглу циркуля в центр окружности? - возразил президент.
   Конечно, втыкаем, но неглубоко, - пошутил я. - И так как всякому овощу свое время...
   - ...не станем углубляться в этот вопрос! Это вы хотели сказать? - спросил Нулик язвительно.
   Я с сожалением развел руками.
   - Что делать!
   - Понимаю! - вздохнул президент. - Переходим к следующей задаче.
   - К той, что задал Магистру Главный Кубист и Шарист? - спросил Сева.
   - К той самой, - кивнул Нулик. - И какой же он неблагодарный, этот Кубист и Шарист! Магистр решил его задачу, а он даже спасибо не сказал!
   - С чего ты взял, что Магистр решил задачу?
   - А разве нет? Ведь шар в самом деле можно вписать в куб, и в кубе после этого еще останется немножко незаполненного места. Стало быть, объем и поверхность куба чуть больше, чем у шара.
   - Положим, не чуть, - сказал Сева, - а примерно раза в два. Но дело ведь не в этом, а в том, сколько потребуется бумаги, чтобы обклеить шарики и кубики с увеличенными в восемь раз объемами.
   - Наверное, для этого надо узнать, во сколько раз увеличилась при этом поверхность, - сообразил Нулик.
   - Наконец я слышу речь не мальчика, но мужа! - сказал Сева, не устояв перед соблазном лишний раз процитировать Пушкина. - И ты сейчас сам убедишься, что это совсем нетрудно.
   - Кому как! - мрачно буркнул Нулик.
   - Начнем с шара, - продолжал Сева, не обращая внимания на эту реплику. Сперва займемся его объемом. Как и всякий объем, объем шара измеряется в кубических единицах и пропорционален кубу его радиуса. Значит, если объем увеличился в восемь раз, то радиус увеличился только в два раза.
   - Как так?
   - Очень просто - ведь корень кубический из восьми равен двум. Теперь выясним, что станет с поверхностью шара. Как известно, поверхность шара измеряется в квадратных единицах и пропорциональна квадрату радиуса. Выходит, если радиус увеличился вдвое, то поверхность шара увеличится в два в квадрате раза, то есть в четыре, а не в восемь раз, как полагает Магистр.
   - Понятно! - хмуро согласился Нулик. - Но теперь нам предстоит еще вычислить объем и поверхность куба.
   - Ну это легче легкого. Ведь объем куба пропорционален кубу его ребра, а поверхность - квадрату этого ребра. Значит, увеличь объем куба в восемь раз, поверхность его, как и поверхность шара, само собой увеличится...
   - ... в четыре раза! - поспешно завершил президент.
   Итак, с шарами и с кубами покончили. Теперь можно было перейти к самому главному: к шифру загадочного телефона. И тут, словно почувствовав, что дело касается его лично, проснулся и громко залаял Пончик.
   - Учуял преступников! - многозначительно поднял палец президент. - Собаки - у них такая интуация...
   - Интуиция, Нулик, интуиция! - ангельским тоном поправил Сева и без всякого перехода спросил: - Кто из нас займется вскрытием сейфа?
   - Дело темное, - сказала Таня. - Поэтому предоставим его Олегу.
   - Как опытный взломщик, могу сказать, что дело не такое уж темное, усмехнулся Олег. - Была бы ты чуть внимательнее, так разгадала бы шифр сама.
   - Я только одно знаю, - заявил Нулик, что в этом шифре десять цифр. Потому что дверца сейфа открылась после десяти поворотов диска.
   - Весь вопрос в том, что это за цифры! - сказал Олег. - Давайте внимательно всмотримся в запись Единички. Что там написано? Там написано вот что: