Лей Гринвуд. Лорел

   Лорел встала, вымыла чашку из-под кофе, стоящую на столе, и поставила ее на полку. Пора спать. Дальше тянуть нельзя. С лампой в руке женщина начала медленно подниматься по лестнице. В доме стояла тишина — из комнаты мальчиков не доносилось ни звука. Подняв лампу повыше, она застыла на пороге комнаты Хена.
   Затем усилием воли заставила себя войти, поставить лампу на тумбочку, приблизиться и сесть на край кровати. Сердце отчаянно забилось в груди. Лорел с трудом подавила порыв встать и отскочить в сторону.
   «Ты ведешь себя глупо. Ты лее взрослая женщина. Ты напугана так, словно тебе предстоит лечь в постель с привидением», — она слушала свой внутренний голос.
   Пусть лучше будет привидение! Присутствие Хена, почти реальное и ощутимое, волновало женщину.
   Хотелось быстро одеться и убежать обратно в каньон. Зачем она согласилась? Зачем пришла?
   Ответ был один: чувство к Хену переросло границы простых симпатий.
   Потушив свет, Лорел откинула покрывало и легла в постель. Мгновенно вихрь новых, более полных ощущений подхватил ее и закружил в водовороте. Всего несколько часов тому назад здесь лежал Хен. Казалось, простыня и покрывало еще хранили тепло его прикосновений. Тело Лорел напряглось до боли.
   Приложив неимоверное усилие, она, наконец, расслабилась. Но мучения продолжались: не успело напряжение отступить, как Лорел ощутила горячую волну, зарождающуюся в нижней части живота. Уже несколько лет она не испытывала ничего подобного. Она вспомнила Карлина. Отношения с мужем длились лишь несколько недель и не принесли молодой женщине ни радости, ни удовлетворения. Она вспомнила первую брачную ночь, когда отдалась во власть человека, которого, как ей казалось, она любила всем сердцем.
   В сознании возникли обрывочные воспоминания о давно забытых ощущениях — трепетная дрожь, охватившая все тело, мучительная истома, сковывающая и руки, и ноги и светлое предчувствие радости и счастья. Все повторяется снова! Только с большей силой.
   Прижавшись лицом к подушке, Лорел втянула в себя запах Хена.
   Она представила его лежащим в этой постели: голова покоится на подушке, пружины жалобно постанывают под тяжестью его тела, стройные длинные ноги упираются в спинку кровати. В голове моментально возник образ Хена, удаляющегося вниз по каньону. Лорел чуть не задохнулась от нахлынувшего потока чувств, вспомнив пружинистую походку шерифа.
   Он спит в одежде… или обнаженный? Она почти ощущала его худощавое стройное тело рядом. Те же простыня, покрывало и подушка, на которых лежала сейчас она, прижимались и к телу Хена. Невольно вздрогнув, женщина прижалась к постели. Ей показалось, что длинные сильные ноги Хена прикоснулись к ее ногам.
   Лорел с изумлением обнаружила, что груди набухли, а соски начали твердеть. Все тело, казалось, пылало и содрогалось от желания при одной мысли о Хене Рандольфе. Неужели такое возможно?
   Снова и снова она гнала прочь неуместные мысли. Старалась не обращать внимания на прикосновения суровой материи, напоминающие шершавую мужскую ладонь, которая ласкает тело.
   Пыталась подавить желание. Но тело сопротивлялось, тело стонало и требовало удовлетворения. Только Хен Рандольф — и никто другой — мог унять эту страсть.
   Лорел не сдавалась, она отчаянно боролась с желанием, пытаясь сосредоточиться на предстоящих заботах. Она мысленно составляла список дел на завтра. Когда образ Хена снова вторгался в мысли, она говорила вслух. Спасаясь от себя, она думала о стирке, о воде, о мыле. Наконец, о людях, которые занашивали белье до черноты, и о тех, которые не надевали одну и ту же вещь два раза.
   В конце концов Лорел устала и медленно погрузилась в беспокойный сон. Ей хотелось, чтобы эта долгая, бесконечная ночь поскорее закончилась.
 
   Авери Блакторн натянул поводья и остановил лошадь перед городской конюшней. Обгоревшие останки были уже убраны, и на месте старого сарая возвышался остов будущего сооружения. Хотя Авери сутулился в седле, восседая на убогой лошадке, и его одежда покрылась толстым слоем пыли и грязи, никто бы не усомнился, что он принадлежит к роду Блак-торнов. Статная фигура, черные как смоль волосы и смуглое лицо выдавали в нем испанца. Глаза же, рыжевато-коричневые в желтую крапинку, как у дикой кошки, говорили — о жестокости и коварстве. Сегодня, однако, Авери хотел остаться незамеченным и неузнанным и прикрыл лицо широкими полями шляпы.
   Он приехал в город, чтобы убить Хена Рандольфа.
   — Где можно оставить лошадь? — спросил он у мужчины, который распиливал огромное бревно.
   — Попытайте удачи у кузнеца, — посоветовал тот, не отрываясь от работы. — У него есть небольшой загон.
   — А где найти его дом?
   — Тут близко, прямо за углом, — мужчина указал на соседнее здание. — Вы сразу услышите грохот молота.
   Авери спешился и повел лошадь за собой к кузнице.
   — Мне сказали, что у вас можно оставить лошадь, — обратился Авери к кузнецу.
   Кузнец неторопливо поднял глаза и окинул взглядом гостя.
   — Так и быть, оставлю. Но вам придется договориться с Уилсоном насчет корма.
   Авери завел лошадь в загон и снял седло.
   — Когда сгорела конюшня?
   — Неделю назад. Новая будет готова через пару дней.
   Авери опустил седло на изгородь загона.
   — А что послужило причиной?
   — Никто не знает, но думаю, один из этих лодырей, которые вечно торчат в салунах, напился и бросил сигару.
   Авери открыл створку загона, собираясь выйти.
   — Вам еще повезло, что пожар не перекинулся на другие здания, — заметил он и обвел взглядом ряды деревянных домиков. — Город мог запросто сгореть дотла.
   — Поэтому мы и собираемся строить канал вон там. И вода из ущелья потечет в город, — ответил кузнец. — Мы начнем строительство сразу же, как только вернется шериф.
   Авери навалился на изгородь.
   — Слышал, у вас новый шериф?
   — Ни один из предыдущих не задержался долго.
   — Говорят, этот не похож: на всех остальных.
   Кузнец на секунду оторвался от работы.
   — Похоже, он посильнее остальных.
   — И как долго его не будет в городе?
   — Не знаю.
   Авери скрутил сигару и закурил. Сделав несколько затяжек, он задержал дыхание, затем с шумом выдохнул.
   — А где здесь можно перекусить?
   — Советую зайти в ресторанчик супругов Уорти. Не пожалеете. У них появился новый повар, так что теперь отбоя нет от посетителей.
   — Благодарю.
   Авери направился по улице. Он не был в Сикамор Флате почти восемь лет. Оглядываясь по сторонам, он не узнавал город — многое изменилось, выросли новые дома. «Пожалуй, здесь есть, чем поживиться», — решил Авери.
   Найти ресторан не составило труда — аромат свежеиспеченного хлеба и жареного мяса не мог оставить никого равнодушным. Ресторан был битком набит клиентами.
   Авери сел за единственный свободный столик.
   — Я обслужу вас через минутку, — вежливо сказала женщина, убирая со стола посуду, оставшуюся от предыдущего клиента.
   — Можете не торопиться, — успокоил ее Авери. Но она вернулась на удивление быстро.
   226
   — Сегодня у нас только одно блюдо, — сообщила она.
   — Ну что ж, я согласен.
   Через несколько минут еда уже стояла на столе. Неторопливо разжевывая кусочки мяса, Авери разглядывал окружающих.
   — Кому принадлежит это заведение? — спросил он у женщины, когда она вернулась с куском пирога.
   — Мне. Меня зовут миссис Уорти.
   — У вас великолепный повар, миссис Уорти.
   Он подождал, пока женщина налила кофе в чашку и повернулась в сторону кухни, собираясь уходить, затем добавил: — Вы не подскажете, где я могу найти Лорел Симпсон?
   Лицо миссис Уорти окаменело.
   — Я не знаю женщину с таким именем.
   — Она еще может называть себя Блакторн. Глаза миссис Уорти сузились, она нахмурилась.
   — Так почему же вы сразу не назвали ее так?
   — Я не хочу называть ее именем, на которое она не имеет права.
   — На этот счет можно и поспорить.
   — Думаю, не так уж и важно, как я ее назвал.
   — Ошибаетесь.
   Авери сурово сдвинул брови. Он не привык считаться с мнением женщин. Чтобы быть более точным, он не привык считаться вообще с чьим-то мнением, кроме своего собственного. Поэтому сейчас с трудом сдерживал гнев.
   — И как же я должен называть ее?
   — Если вы хотите найти ее, вам следует называть ее миссис Блакторн. Тогда все сразу поймут, кого вы имеете в виду.
   — Вижу, вы настроены не очень дружелюбно.
   — Я всегда недружелюбна к людям, которые стараются доставить неприятности другим, — сухо отрезала миссис Уорти.
   — А почему вы вдруг решили, что я могу доставить неприятности?
   Женщина окинула Авери ледяным взглядом.
   — Извините, у меня мало времени. Если вам больше ничего не нужно, то меня ждут другие посетители.
   Авери понадобилось несколько минут, чтобы унять гнев. Затем он быстро доел пирог, выпил кофе и, небрежно бросив на стол несколько монет, покинул ресторан. «Не все же в городе так неразговорчивы, как эта неприступная дама», — решил Авери.
   Не прошло и тридцати минут, как нашлось несколько человек, с радостью сообщивших всю необходимую информацию. А когда Авери назвал девичью фамилию интересующей его особы, у сплетников совсем развязались языки. Так он без труда узнал, где Адам проводит почти все время.
   Авери нашел мальчика, который восседал на Санди, тренируясь в управлении лошадью.
   — Какой огромный жеребец! — заметил Авери, выходя из-за дерева. — И кто же учил тебя так ездить верхом?
   — Шериф.
   Лицо Авери посуровело и напряглось. Слишком много он слышал о шерифе.
   — Должно быть, он искусный наездник.
   — Да, у него все получается хорошо. Видимо, пришло время сбить немного спеси с этого Хена Рандольфа.
   — Но ты должен быть очень осторожен с чужаками. Никогда не знаешь, чего от них можно ждать.
   — Шериф не чужак. Он здесь живет уже много недель.
   — Но я слышал, что он избил твоего дядю и бросил его в тюрьму.
   Адам пришпорил лошадь и погнал рысью.
   — Дядя хотел похитить меня. И ударил маму.
   — Да он же хотел вернуть тебя в семью. И не собирался причинить зло твоей маме.
   Адам настороженно посмотрел на Авери.
   — Но он ударил ее!
   Авери решил изменить тактику.
   — Конечно, он поступил скверно. Он не имел права бить твою маму.
   Мальчик немного успокоился.
   — Но и чужак был неправ. Нельзя вмешиваться в семейные дела.
   — А мама говорит, что у меня нет другой семьи, кроме нас с ней вдвоем.
   — Есть, малыш, есть. У тебя есть три дядюшки и дедушка, который и подарил тебе эту великолепную лошадь. Но если ты обидишь лошадь, то дедушка может забрать ее обратно.
   — Нет! Не отдам! — воскликнул испуганно Адам и сильно дернул поводья, будто собирался пуститься наутек.
   Авери почувствовал, что наконец-то нащупал слабое место: мальчик без памяти любил свою лошадь.
   — Подожди! — крикнул он.
   — Мама не разрешает мне разговаривать с незнакомыми людьми.
   — Но я не незнакомец. Я твой дедушка.
   — Я не верю тебе, — упрямо сказал мальчик. — Я тебя не знаю.
   — Тогда давай поговорим, и ты познакомишься со мной поближе. И, может, я тебе даже понравлюсь.
   — А ты тоже собираешься похищать меня?
   — Нет, нет, малыш. Я просто хочу подружиться с тобой. И хочу, чтобы ты помог мне справиться с шерифом. Он плохой человек.
   — Нет, он хороший. Хороший, как мой папа.
   Авери замолчал. Очевидно, Лорел не рассказала сыну правду о гибели Карлина. «Недурно для начала», — решил он.
   — Ты ведь любишь своего папу, правда? Мальчик молча кивнул головой.
   — И ты знаешь, что папа был хорошим человеком, правда?
   Адам снова кивнул.
   — Но неужели ты думаешь, что твой папа одобрил бы дружбу сына с чужаком, который ненавидит нашу семью? — Авери инстинктивно почувствовал, что задел Адама за живое. — Неужели ты думаешь, что он гордился бы сыном, который помог шерифу избить его брата?
   — Я не помогал, — растерянно проронил мальчик.
   — Но ты и не остановил шерифа! Адам выглядел смущенным.
   — Но я же еще маленький.
   — Но ты можешь помочь мне отомстить шерифу?
   — Шериф не сделал ничего плохого.
   — Он причинил зло брату твоего отца. А теперь он разыскивает остальных братьев, чтобы расправиться со всей семьей.
   — Неправда, он ищет грабителей!
   — Он обманул тебя, на самом деле он ищет Блакторнов, чтобы убить их. Что сказал бы твой папа, если бы узнал, что ты помог чужаку застрелить дядюшек?
   Адам упрямо крутил головой, отказываясь верить. Но Авери все же удалось посеять в душе ребенка зерно сомнения, и он был вполне доволен достигнутым.
   — Я просто хочу защитить братьев твоего папы от шерифа. Ты поможешь мне?
   Мальчик молчал.
   — Какой же ты мужик, если позволяешь причинять зло своей семье. Люди подумают, что ты трус.
   — Я не трус! — закричал протестующе Адам.
   — Я это знаю. Ты ведь — Блакторн. А среди Блакторнов нет трусов. Но люди могут подумать иначе. Поразмышляй над моими словами. Завтра я приду снова, и мы поговорим.
   — Я расскажу все маме.
   Авери сурово посмотрел на мальчика.
   — Это мужское дело. Только маменькины сынки впутывают женщин в мужские дела.
   — Я не маменькин сынок. Авери самодовольно улыбнулся.
   — Подумай о моих словах. У тебя прекрасные, сильные руки, парень, и ты чувствуешь лошадь. Со временем ты станешь великолепным наездником.
 
   — Последние два дня были просто невыносимы, — сказал Горас Уорти жене. — Ненавижу критиковать твое умение готовить, но без Тай-лера мы пропадем.
   — Я не обижаюсь, — ответила Грейс. — Честно говоря, я и сама с большим удовольствием ела бы его блюда.
   — Как ты думаешь, он скоро вернется?
   — Полагаю, не раньше брата.
   — Но чем он может там помочь? В конце концов, он всего лишь повар. Правда, первоклассный.
   — Ошибаешься, дорогая. Он не просто повар. Он — мужчина, который умеет готовить.
 
   Лорел весь день думала о Хене. Как она ни гнала мысли о нем прочь, как ни старалась подавить своих чувств, ей так и не удалось выбросить его из головы. Хен отсутствовал уже три дня, но не проходило и минуты, чтобы Лорел не ощущала его близости.
   Она спала в его постели, что лишь усиливало ее мучения.
   Мысли о Хене становились навязчивыми. Она всегда считала себя благоразумной и рассудительной женщиной. Но вынуждена была признать, что, когда дело касалось Хена Рандольфа, она была просто не способна внимать голосу здравого смысла.
   Один и тот же вопрос мучил ее на протяжении нескольких дней: действительно ли он беспокоится о ней или его забота является лишь проявлением благородства и сочувствия галантного шерифа к одинокой вдове и осиротевшему мальчику? Душу раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, ей казалось, что, пустив ее в свой дом, Хен лишь исполнил долг. С другой — сердце отказывалось верить в это.
   Хватит себя обманывать! Еще находясь в каньоне, она с нетерпением ждала его визитов. Скучала, когда он уходил или долго не приходил. И ликовала, когда, наконец, он появлялся.
   Невероятно трудно делать такое признание. Но нужно быть честной: каким бы не был Хен Рандольф, он нравился ей больше всех остальных мужчин.
   Лорел оторвалась от раздумий и вернулась к работе — потерла рубашку, прополоскала ее и взялась за другую
   Она улыбнулась неожиданно пришедшей мысли. В глазах жителей Сикамор Флате Хен Рандольф выглядел настоящим щеголем. Его одежда представляла собой разительный контраст черного и белого, что не могло вызывать удивления и даже недоумения в таком жарком и пыльном городе, как Сикамор Флате. Каждый день Хен надевал чистую рубашку, которую носил со строгим галстуком, темным жилетом и черными брюками. Каждый день он менял белье. Неужели все богатые обитатели Виргинии столь же экстравагантны?
   Находя все больше и больше достоинств в Хене, Лорел постепенно забывала о пристрастии Рандольфа к оружию. Молодой человек уже не казался хладнокровным убийцей. Временами Лорел даже охватывало сомнение: а так ли хорошо он владеет оружием, как все считают.
   Ведь если молва ошибается и преувеличивает, то Хену грозит смертельная опасность. Все преступления, включая кражу скота, на сотню миль вокруг, так или иначе, связаны с Блакторнами. А уж они-то — настоящие убийцы.
   Во дворе появился Адам.
   — Шериф вернулся! — закричал он на бегу. — И привел двух грабителей.
   Лорел быстро отжала рубашку и, бросив ее в таз для полоскания, побежала вслед за сыном, вытирая на ходу руки о передник.

Глава 14

   Толпы людей на улицах создавали ощущение праздника. Казалось, весь город вышел из домов, чтобы увидеть, кого привел шериф. Женщины моментально забыли о покупках в магазинах, мужчины оторвались от разговоров. Даже дети высыпали на улицы. Где-то впереди Лорел заметила мелькнувшие в толпе головы Адама и Джорди.
   — Похоже, у всех сразу нашлись причины выйти в люди, — поделилась впечатлениями Грейс Уорти. — Наверно, они наивно полагают, что, захватив двоих грабителей, положили конец кражам скота.
   — Никого, кроме Питера и Уолли грабители не волнуют. Людям просто любопытно знать, кого же они схватили.
   — Но почему всех так это интересует? — спросила подошедшая Миранда Трескотт.
   Увидев Миранду, Лорел неуверенно поежилась. Рядом с этой девушкой Лорел чувствовала себя неполноценной. И хотя она была намного красивее Миранды, но все же ощущала себя почти уродливой. Миранда — хорошенькая и молодая, безупречно одетая и хорошо воспитанная — выглядела настоящей леди. Лицо девушки светилось добротой и дружелюбием. Но рядом с девушкой Лорел особенно ясно понимала, насколько неосуществимы ее мечты о счастье с Хеном. Сама того не подозревая, Миранда являла образец более удачливой соперницы.
   — Люди — странные существа, — заметила Грейс Уорти. — С одной стороны, они надеются, что пойманные окажутся Блакторнами. С другой стороны, хотят, чтобы на месте пленников оказался кто-нибудь другой.
   — Ничего не понимаю. Звучит совершенно бессмысленно, — сказала Миранда.
   — Когда получше узнаете жителей и жизнь города — поймете. Люди подозревают давно, что за всеми кражами стоят именно Блакторны. Но члены этой семьи друг за друга стоят горой. Поэтому, если повесить одного из них, остальные начнут мстить городу.
   — Но это противоречит закону, — возмутилась Миранда.
   — Закон здесь защищает один-единственный человек. А один в поле не воин, — Грейс указала на Хена, въезжающего в город.
   — Но неужели жители города…
   — Жители поэтому и наняли шерифа, что не в состоянии справиться с проблемой самостоятельно, — пояснила Грейс.
   К лицу Лорел прилила кровь. Слова миссис Уорти заставили ее посмотреть на все происходящее другими глазами. Оружие в руках корыстного человека причиняет только боль и горе. Но Лорел раньше не задумывалась о том, что то же оружие, оказавшись в руках таких благородных людей, как Хен, стоит на страже закона и порядка, защищая мирных жителей от убийств и грабежей.
   Так говорил и Хен. Но ослепленная ненавистью к людям с оружием, подавленная страхом за будущее, она не понимала этого. Теперь же истина казалась очевидной: оружие должно находиться в надежных руках хороших и благородных людей, чтобы им не воспользовались ради корысти.
   Толпа плотным кольцом обступила шерифа и пленников. Позади шерифа ехали два всадника с мрачными лицами и связанными руками. Чуть поодаль с важным видом гарцевали самодовольные Питер Коллинз и Уолли Риган.
   — Уильям говорит, что это вряд ли прекратит грабежи, но, по крайней мере, на какое-то время остановит воров и заставит их призадуматься, — вставила Рут Нортон, с любопытством разглядывая пленников.
   — Все зависит от поведения жителей, — проронила многозначительно Грейс.
   — Что вы хотите сказать? — уточнила Миранда.
   — В свое время кто-то же выпустил из тюрьмы Дэмьена Блакторна, — продолжила Грейс. — Если то же повторится и с этими двумя молодчиками, то рядом с шерифом не останется никого, кроме Питера и Уолли.
   — И Уильяма! — важно добавила Рут. — Если не он, то кто же защитит его детей?
   «Да, кто-то должен стать на пути Блакторнов, — подумала Лорел. — Но почему Хен должен противостоять им один? Жители города боятся сами взять оружие в руки. Но неужели больше не найдется людей, согласных вступить в схватку с преступниками за двести пятьдесят долларов в месяц?»
   — Так эти двое — Блакторны, да? — спросила Миранда.
   — Да, кузены Карлина, — ответила Лорел. — Корбет и Дойли.
   — Откуда вы знаете? — удивилась Грейс.
   — Не забывайте, я была замужем за Блакторном. И прожила среди них целый месяц, прежде чем…
   Она замялась и замолчала. Лорел никому не рассказывала, как жестоко поступил с ней Карлин. И не собиралась рассказывать.
   — … прежде чем я ушла от Карлина.
   — Вы полагаете, Блакторны станут на защиту этих двоих?
   — Им не понадобится никого защищать, если арестованных, как и Дэмьена, выпустят из тюрьмы, — ответила Грейс.
   — Но это разные вещи. Конечно, то, что Дэмьен напал на вас, это ужасно, — поспешила заверить Миранда. — Но кража скота — серьезное преступление.
   Грейс мрачно усмехнулась.
   — Вы все схватываете на лету. Да, коровы, несомненно, важнее женщин.
 
   Тайлер вернулся в город примерно через час. Через овраг он пробрался к городской конюшне. Джесси на месте не оказалось, поэтому Чаку Уилсону пришлось самому позаботиться о лошади Тайлера.
   — Дайте ему немного овса, — напомнил молодой человек.
   — Он весь в мыле. Похоже, ему досталось, бедняге, — заметил Уилсон, сочувственно оглядывая жеребца.
   — Так оно и есть. Он хорошо потрудился.
   — Вы что-нибудь видели подозрительное?
   — Да. За грабителями стоят Блакторны.
   — Надеюсь, вы сообщите об этом шерифу?
   — Пока нет. Боюсь, шериф неверно истолкует мои слова. Мы с ним еще не нашли общий язык.
   — Что, гордость не позволяет ему прислушиваться к советам младшего брата, да?
   На непроницаемом лице Тайлера появилась тень улыбки.
   — Что-то в этом роде…
 
   — Не знаю, кто он, но готова поклясться честью бабушки, что этот человек — Блакторн, — сказала Грейс Хену. — Внешность, повадки и особенно колючий пронизывающий взгляд выдают в нем Блакторна.
   — Значит, он только поел и сразу же ушел, да?
   — Я больше ничего не заметила. Но, может, кто-нибудь еще видел. Этот человек неспроста заявился в город.
   — Даже если он не Блакторн, стоит присмотреться к нему.
   — Думаю, стоит, а то не сносить вам головы и не удержать Лорел сына.
   — Вы подозреваете, что он приехал за Адамом? — насторожился шериф.
   — Не знаю. Но уверена, что все Блакторны одним миром мазаны. Вряд ли этот отличается от остальных.
   — Ну да, я видел Авери, — ответил кузнец, налаживая ось фургона. — Он оставлял в моем загоне лошадь.
   — Вы видели, куда он направился?
   — Он еще спрашивал о работе. Я посоветовал обратиться к Филу Бейкеру, мяснику. Ему всегда нужны помощники.
   — А вам по дороге не встречался никто из Блакторнов? — спросил шериф у Сэма Овертона, возницы фургона, который помогал кузнецу.
   — Встречал несколько раз. Но не обращал на них внимания.
   — Буду крайне признателен, если вы оба не спустите глаз ни с одного незнакомца, появившегося в городе.
   — Неужели нам угрожает опасность?
   — Надеюсь, что ничего серьезного. Но, на всякий случай, нужно быть готовым к любым неприятностям.
 
   — Прежде чем приступить к работе, следует обсудить некоторые вопросы, — заявил шериф. — Мы должны принять определенные правила и придерживаться их. В противном случае мы так и не построим канал.
   В городской конюшне собралось около двадцати человек. Рядом с сараем уже стояло несколько повозок, нагруженных бревнами и досками, собранными за несколько дней вокруг конюшни. Вооружившись пилами и молотками, мужчины горели желанием приступить к строительству канала.
   — И сколько же нам потребуется времени? — недовольно спросил один из собравшихся. — Мне хватает и своей работы.
   — Несколько месяцев, — ответил другой. — Этот проклятый каньон находится в полумиле отсюда.
   — Нам потребуется миллион бревен!
   — Он обойдется в целое состояние!
   — В случае очередного пожара отстроить город заново будет не дешевле, — напомнил шериф и добавил: — И не забудьте, что никто не смеет подниматься вверх по каньону.
 
   Лорел со смешанным чувством наблюдала за процессией, приближающейся к ущелью. Начало работ радовало женщину — чем скорее они закончат строительство и получат воду, тем скорее она получит деньги.
   Лорел воспрянула духом — тень свободы замаячила где-то вдали. Она так долго находилась в беспросветном отчаянии, что боялась поверить в то, что жизнь наконец улыбнулась ей. Лорел с опаской смотрела на окружающий мир. Что ждет ее за пределами каньона? Не обманется ли она в ожиданиях? В мечтах о будущем никто не интересовался ее замужеством и не смотрел на сына искоса. В мечтах они с Адамом были такими же, как все.
   И в то же время вторжение людей в ее убежище вызывало тревогу. На сердце было беспокойно. Присутствие же Хена среди мужчин одновременно и волновало, и радовало. Она уже не притворялась, что равнодушна к нему, что не думает о нем дни и ночи напролет. Она перестала запрещать Адаму общаться с шерифом — Хен уже не казался недостойным образцом для подражания