Глава 20

   Звук выстрела заставил Хена насторожиться. Он раздраженно отодвинул стул и достал ружье. И тут в контору ворвался запыхавшийся Джорди.
   — В салуне Элджина засел Эллисон Блакторн, — едва переводя дыхание, сообщил мальчик. Его глаза возбужденно сверкали. — Он сказал, что собирается отомстить тебе за отца. И говорит, что убьет тебя. Хен, ты собираешься выманить его на улицу, а потом пристрелить, как бешеную собаку, да?
   — Там будет видно. Оставайся здесь и жди меня. Я скоро вернусь.
   Адам подскочил к окну.
   — Что случилось, ма?
   — Похоже, кто-то стреляет в городе, — ответила Лорел, выглядывая в окно поверх головы сына. Сердце тревожно замерло, когда она увидела идущего по улице Хена. Если она выйдет за него замуж, ей придется каждый раз со страхом прислушиваться к выстрелам.
   Адам направился к двери.
   — Вернись, — закричала Лорел. — Я не разрешаю тебе выходить из дома.
   — Но я хочу посмотреть…
   — Смотри отсюда. Шериф быстро обо всем позаботится.
   Лорел молила Всевышнего, чтобы он позаботился о Хене.
   Хен направлялся к салуну. На порогах домов застыли мужчины с ружьями в руках, напряженно прислушиваясь, но не было видно ни женщин, ни детей.
   Чем ближе шериф подходил к салуну, тем меньше ему хотелось сталкиваться лицом к лицу с Эллисоном. Его не интересовал ни салун Элд-жина, ни благополучие жителей. Какое ему дело до того, смогут ли горожане спокойно заснуть и не нарушит ли их сон какой-нибудь обезумевший ковбой или напившийся мерзавец. Честно говоря, его вообще не волновала судьба Сикамор Флате.
   Он думал только о Лорел и Адаме. И о Джор-ди с Хоуп. И о ее семье. О Миранде и Нортонах. И еще о некоторых других. Сам того не осознавая, Хен перечислил в уме почти весь город. Но люди уже не казались безликой толпой. Он знал их недостатки и достоинства. Например, Джесси Мак-Кафферти везде мерещились привидения и злые духи, но в то же время старик имел подход к лошадям. Силуэт Рут Нортон Хен узнал бы на расстоянии сотни ярдов, а голос Грейс Уорти различил бы среди тысяч других голосов. Невозможно было спутать и стук торопливых шагов Хоуп по настилу, и шарканье босых ног Джорди по ступенькам… Все они стали дороги и близки, как члены семьи.
   Когда шериф проходил мимо отеля, на пороге появился Джордж с ружьем в руках.
   — Что случилось? — спросил он.
   — Один из Блакторнов открыл стрельбу в салуне. Я справлюсь с этим сам.
   — Ты уверен, что он там действительно один? Может, это ловушка?
   — Ты, вижу, снова наслушался Тайлера. Джордж мрачновато усмехнулся.
   — По крайней мере, хоть он не отказывается разговаривать со мной.
   Хен почувствовал угрызения совести. Он так разозлился на Тайлера и Джорджа за то, что они приехали в Сикамор Флате, что не разговаривал ни с одним, ни с другим.
   — Оставайся в отеле. Я не хочу потом объяснять Розе, почему она стала вдовой.
   — Разве я когда-нибудь нуждался в твоей защите?
   — Никогда. Напротив, ты сам нас всегда защищал, — вынужден был признать Хен. — Но не стоит играть с огнем. Сейчас речь идет об оружии. Мне легче справиться одному.
   — Тогда я подожду тебя за дверью салуна, — сказал Джордж: и последовал за братом.
   — Ты всегда был слишком упрямым. Джордж усмехнулся.
   — Кто бы говорил!
   Не сделали они и шести шагов, как открылась задняя дверь ресторана и на пороге возник силуэт Тайлера.
   — Проклятье! — выругался Хен. — Как я мог забыть, что и Тайлер высунет свой нос с кухни!
   Тайлер пересек улицу и присоединился к братьям.
   — Просто не представляю, что он здесь делает, — не унимался Хен. — Ему всегда было наплевать на всех.
   — Если бы ты знал брата получше, ты бы понял, что он здесь делает.
   — Да я и себя-то толком не знаю.
   Джордж и Тайлер остались у подножия лестницы, а Хен продолжал приближаться к салуну. Прищурив от яркого солнечного света глаза, он подошел к двери и приостановился на крыльце. Что за человек этот Эллисон Блак-торн? Возможно, он способен выстрелить без колебаний в любого, кто появится в дверях. Осторожно ступая по деревянному полу и стараясь, чтобы доски не скрипели под ногами, Хен подошел к окну и заглянул внутрь.
   Все посетители попрятались под столами. Эллисон, опираясь одной рукой о стойку бара и сжимая другой стакан с виски, стоял к нему спиной. Хен не заметил другого оружия, кроме пистолета. Висящее на стене перед Эллисоном зеркало открывало вид на всю комнату.
   Хен достал из кобуры пистолет и решительно вошел в салун.
   — Привет, Эллисон.
   Эллисон оцепенел. Бросив беглый взгляд на зеркало, он неторопливо повернулся к вошедшему.
   Хен заметил, что противник пьян и, брезгливо поморщившись, убрал пистолет обратно в кобуру.
   — Я собираюсь убить тебя, — запинаясь, произнес Эллисон. Несмотря на невнятную речь, было совершенно ясно, что он отдает отчет своим словам.
   У Хена засосало под ложечкой. Только теперь он рассмотрел виновника переполоха как следует. Эллисон был совсем ребенком. Похоже, ему не больше шестнадцати. И пил он, видимо, для храбрости. Но не рассчитал сил и перебрал лишнего. Он едва держался на ногах.
   В мгновение ока перед глазами Хена из глубин памяти всплыло видение: вот он — совсем еще мальчишка — стоит перед убийцами, которые собираются повесить Монти. В тот момент он не испытывал ни отвращения, ни раскаяния. Ни секунды не колеблясь, он застрелил обоих. Но до сих пор Хен вздрагивал, вспоминая, как хоронил убитых, как комья земли падали на искаженные от боли лица.
   Убитые были приблизительно его возраста. Почти мальчишки.
   И вот снова он оказался лицом к лицу с безусым юнцом. И снова выбор был слишком мал: либо убить, либо быть убитым. Хен с ненавистью вспоминал тот злосчастный день, который перевернул всю его жизнь. Те роковые выстрелы разрушили детскую наивность и невинность, покалечили душу и отравили сознание. С того проклятого дня он вынужден играть роль, к которой до сих пор не может привыкнуть.
   Эллисон — совсем ребенок!
   — Почему бы тебе не отправиться домой и не проспаться? — Хен старался говорить спокойно и беспристрастно. Снисходительность или сочувствие могли лишь ухудшить положение. Скорее всего, у Эллисона это было боевое крещение, поэтому он и напился.
   — Я не пьян и могу держать оружие в руках, упрямо заявил юноша и попытался достать из кобуры пистолет. Но его постигла неудача: ствол пистолета зацепился за ремешок кобуры. Потребовалось некоторое время, чтобы высвободить его. Юноша, держа рукой пистолет, обвел стволом комнату. Люди, которые с приходом шерифа начали было подниматься из-под столов, мгновенно попадали на пол.
   — Верно, держать пистолет можешь, но вряд ли в таком состоянии тебе удастся привести угрозу в исполнение.
   Хен отчаянно искал способ убедить Эллисо-на убрать пистолет и вернуться домой. Но опыта уговоров у него не было, все его предыдущие конфликты заканчивались схватками, поэтому сейчас он не знал, что делать.
   — Я убью тебя, — снова повторил юноша.
   — Только сначала реши, которого из нас — у тебя же двоится в глазах — ты убьешь первым. Послушай, парень, опусти-ка лучше оружие и отправляйся подобру-поздорову домой.
   Эллисон, словно в подтверждение слов шерифа, выстрелил в потолок и закричал:
   — Я убью тебя!
   «Нет, Эллисон не убийца, — решил Хен. — Пока не убийца». Он выглядел скорее напуганным, чем возбужденным. Видимо, он что-то старается доказать и себе, и семье. Если остановить его сейчас и не дать совершить опрометчивый шаг, то, возможно, он и не превратится в убийцу.
   Хен не хотел брать на совесть смерть мальчика. Молодому человеку вдруг до боли захо-
   телось поговорить с Джорджем. Ведь старший брат во время войны командовал несколькими дюжинами таких подростков, как Эллисон. Он-то должен знать, как поступить.
   — Но насколько я помню, мы с тобой не ссорились. Мы даже не знакомы, продолжал Хен. — почему бы тебе не пойти домой, не проспаться на трезвую голову не обдумать все?
   — Я собираюсь отомстить за отца.
   — Но я не знаю твоего отца.
   — Ты выставил его на посмешище, когда твоя лошадь поймала его.
   Так, значит, Эллисон — сын Эфрама! Неужели Эфрам погнал сына, чтобы отомстить! Похоже, Блакторны не очень высоко ценят человеческую жизнь, даже когда речь идет о жизни их ребенка.
   — Если твой отец хочет выяснить со мной отношения, то пусть придет сам.
   — Я отомщу за него.
   — В таком случае, ты напрасно теряешь время. Повторяю: возвращайся домой, а то опоздаешь к ужину. — Хен повернулся и направился к двери.
   — Проклятье! Ты не уйдешь от меня! — пронзительно закричал юноша. — Я убью тебя!
   — Тогда тебе придется стрелять мне в спину, — не поворачиваясь, на ходу бросил Хен.
   Эллисон выстрелил: пуля разбила оконное стекло. От грохота у Хена заложило уши, но он, как ни в чем не бывало, продолжал шагать к выходу. Затем открыл дверь и вышел на улицу.

   От звуков выстрелов у Лорел ком застрял в горле и бешено заколотилось сердце.
   — Шериф вышел на улицу, — воскликнул Адам, не отрываясь от окна. — А где же тот, другой?
   Но не успела Лорел поблагодарить Бога за спасение Хена, как вслед за шерифом на улице появился еще один человек. Женщина не помнила его имени, но сразу же узнала в нем Блакторна. Снова Блакторны! И все из-за нее!

   — Достань пистолет, черт бы тебя побрал! — диким голосом заорал Эллисон, когда бросился из салуна вслед за шерифом. — Я убью тебя! Достань пистолет!
   Хен всем своим видом показывал, что не воспринимает угрозы всерьез, что доводило подвыпившего юнца до исступления. Эллисон, подогретый виски, чувствовал себя глубоко оскорбленным.
   — Возвращайся домой. И немедленно, — бросил через плечо шериф.
   Раздался еще один выстрел. Пуля просвистела где-то рядом, но Хен продолжал путь,
   — Трус, — бесновался Эллисон. — Ты не мужчина, раз боишься встретиться со мной лицом к лицу.
   Хен неторопливым шагом двигался в другой конец города. Рядом пролетела еще одна пуля, но он не останавливался и не замедлял шага.
   — Повернись и посмотри мне в лицо! — срывающимся голосом кричал юноша. Казалось, он пришел в отчаяние и никак не мог понять, почему события разворачиваются не так, как ему хотелось.
   Хен, наконец, остановился и повернулся к Эллисону.
   — Я предпочитаю не иметь никаких дел с пьяными и не стреляю в детей. Игра закончена, тебе здесь больше нечего делать. Никто из жителей не покажется на улице, пока ты не уберешься из города. Отправляйся домой.
   — Я сейчас застрелю вон тех двоих, — юноша показал рукой на Джорджа и Тайлера.
   — Ты слишком пьян, чтобы попасть в них.
   — Я докажу, что не пьян, — прорычал Эллисон. — Вы все трусы! Трусы! — И открыл беспорядочную стрельбу по окнам. Звон бьющихся стекол, чей-то пронзительный крик раззадорили его. — Видишь! Я же говорил! — торжествующе заявил он и направил дуло пистолета на Тайлера, который стоял перед зданием ресторана. В следующий момент юноша пошатнулся и нечаянно нажал курок. Раздался выстрел. Даже Эллисон выглядел удивленным: рука Тайлера инстинктивно метнулась к щеке.
   Лорел затаила дыхание и с недоумением смотрела через окно. Почему Хен бездействует? Почему он стоит и не стреляет?
   — Стреляй! — закричала она. — Стреляй, или он застрелит тебя!
   Лорел не осознала перемены, произошедшей в ней. Она сама умоляла Хена застрелить человека! Но времени на раздумья не было. Тревога за жизнь Хена поглотила все ее существо. Как жаль, что он так далеко и не слышит ее слов!

   Тайлер медленно отнял руку от щеки — по лицу текла струйка крови.
   Терпению Хена пришел конец: этот глупый юнец чуть не убил брата. Не совсем осознавая, что делает, шериф молниеносным движением выхватил из кобуры пистолет и выстрелил. Элли-сон вскрикнул и выронил из рук пистолет. На руке юноши выступила кровь, лицо исказила гримаса боли.
   — Так, значит, тебе нравится играть с оружием, да? — зловеще проронил Хен.
   Этот мальчишка ничем не отличался от всех остальных. Он полагает, что с пистолетом в руках он становится сильным и бесстрашным. Ему кажется, что взрослые боятся и уважают его. Он считает, что оружие дает неограниченную власть над людьми и достаточно пригрозить им пистолетом, как они тут же опустятся на колени и будут просить пощады. Ну что же, пришло время преподать этому сопляку урок: он должен на своей шкуре ощутить, что значит быть жертвой. А потом пусть сам решает, продолжать ли играть с оружием или нет.
   Следующим выстрелом шериф сбил с головы Эллисона шляпу. Хен с мрачным видом медленно надвигался на юношу, который выглядел до смерти напуганным.
   — Ты думаешь, что это забава — ворваться в город и открыть стрельбу? Ты веселишься, пугая безоружных людей, которые не сделали тебе ничего плохого?
   Эллисон попятился, затем повернулся и бросился наутек.
   Снова прозвучали один за другим два выстрела. Юноша пошатнулся — шериф отстрелил каблуки ботинок, — но устоял. Он испуганно замер на месте.
   — Достаточно. Отпусти его, — попытался урезонить Хена Джордж. Но безуспешно.
   — Ты ранил моего брата. Понимаешь? Дрогни твоя рука — и он был бы уже мертв. Ты подумал о том, что можешь случайно причинить зло невинным людям? Или ты так напился, что готов на все? Может, люди для тебя вроде бездушных вещей, с которыми можно делать все, что захочешь?
   Хен снова выстрелил — рубашка на плече Эллисона взметнулась вверх.
   — Стой спокойно, щенок. А теперь я собираюсь оставить отметину на твоей щеке, молокосос. Посмотрим, как тебе это понравится.
   — Хватит, остановись, — повторил Джордж;. Но Хен уже не мог остановиться.
   — Лучше не двигайся. Это нелегкое дело. Мне бы не хотелось отстрелить тебе полбашки.
   Парализованный ужасом, юноша застыл как истукан.
   — Я постараюсь оставить на твоей щеке не очень большой шрам. Пусть будет такой же, как у Тайлера.
   Эллисон испуганно поднял руку и загородил лицо.
   — Не нужно. Пожалуйста, не стреляйте.
   — Как, разве тебе уже не весело? — язвительно заметил шериф и дважды выстрелил под ноги юноше. Эллисон подпрыгнул как ужаленный и, не удержав равновесия, упал на спину. Он распластался по земле, даже не предпринимая попытки подняться.
   — Веселье только начинается. Я собираюсь позабавиться от души. Сначала я, возможно, исполосую тебя шрамами, а потом переломаю ребра. Хочу посмотреть, что в результате получится.
   — Остановись, Хен. Одумайся. Это слишком жестоко.
   — Не вмешивайся, Джордж. Он пришел сюда, чтобы убить меня. Я хочу убедиться, понимает ли он, что собирается сделать.
   — Думаю, он уже понял.
   — Боюсь, нет. Может, если я прострелю ему уши, тогда он поймет, — пригрозил Хен.
   Эллисон стал мертвенно-бледным. Простреленные уши считались пожизненным клеймом труса.
   Хен остановился в пяти шагах от юноши и поднял пистолет.
   — А теперь замри!
   — Но он всего лишь ребенок.
   Хен не шелохнулся и не опустил оружие.

   Лорел затаила дыхание. Она видела взмах руки с пистолетом. Вот-вот прозвучит выстрел, который оборвет жизнь юноши. Голова вдруг закружилась, в глазах потемнело, к горлу подступила тошнота. Лорел навалилась на подоконник, чтобы не упасть.
   — Он застрелит его, да? — спросил Адам.
   — Не знаю, — ответила мать дрожащим от волнения голосом.
   «Пожалуйста, не делай этого, — мысленно умоляла она Хена. — Не убивай его. Я не смогу смотреть на тебя и не вспомнить лицо этого мальчика»
   Все в мгновение ока изменилось: и чувства, и мысли. Лорел казалось, что если Хен убьет этого мальчика, то ее любовь умрет.
   — Ну, как, тебе весело, napень? Ты же это хотел сделать со мной, не так ли? Не очень-то забавно знать, что ты можешь в любую секунду умереть, правда?
   Хен, наконец, опустил пистолет, шагнул вперед и, схватив Эллисона за шиворот, поднял с земли.
   — Посидишь в тюрьме и подумаешь, стоит ли еще стрелять в людей.
   До Хена донеслось учащенное и раздраженное дыхание Джорджа, стоящего за спиной. Неужели брат действительно думал, что Хен застрелит парнишку? Впрочем, что же он мог думать, если Хен не давал повода думать иначе?
   — Нужно послать за доктором, — заметил Джордж. — Парень ранен.
   — Это всего лишь царапина. Ему придется подождать, пока врач не осмотрит щеку Тайлера, — возразил шериф, подталкивая перед собой Эллисона.

   Лорел всем телом навалилась на подоконник — ноги подкашивались, бил озноб.
   — А что он собирается делать сейчас? — не унимался Адам.
   — Ведет юнца в тюрьму, — ответила она и закрыла глаза, мысленно благодаря Всевышнего за помощь.
   Сейчас она любила Хена Рандольфа еще сильнее, чем прежде.

   По дороге к тюрьме Хен заметил доктора Эверсона и Тайлера, которые торопливым шагом направлялись к ресторану.
   — Почему ты не попросил обработать рану? — спросил Хен у брата, когда доктор скрылся за дверью ресторана.
   — Док должен срочно осмотреть Хоуп. Одна из пуль ранила ее.
   Хен почувствовал, как сердце тревожно сжалось и что-то внутри оборвалось. Только теперь он уловил встревоженный шепот и женский плач, доносившиеся из ресторана. Увлекая за собой Эллисона, шериф решительно вошел в распахнутую дверь. На полу у окна лежала Хоуп. На груди девочки расплылось кровавое пятно. Вокруг валялись осколки оконных стекол. Рядом с дочерью на коленях стояла рыдающая Грейс Уорти. Горас Уорти, обнимая жену за плечи, пытался увести несчастную женщину в другую комнату.
   Одного беглого взгляда Хену хватило, чтобы сразу же понять, что шанс на спасение ничтожно мал. Самое позднее, к утру Хоуп умрет.
   Раньше ему не доводилось видеть, как умирает девушка, тем более, хорошо знакомая. Шериф был потрясен до глубины души. Здесь умирала даже не молодость — юность. Он не испытывал ни гнева, ни ярости — он умирал вместе с Хоуп. Чужая боль испепеляла душу.
   — Как это случилось? — спросил он.
   — Она хотела посмотреть, что происходит на улице, — ответил Горас. — Мы не знали, что здесь, за стенами дома ей может угрожать опасность.
   Грейс неожиданно повернула заплаканное лицо к Хену.
   — Это вы во всем виноваты! Почему вы не убили его сразу?
   — Но он еще не смышленый мальчишка. Он и стрелять-то толком не…
   Истошный вопль оборвал слова Хена. Узнав Эллисона, Грейс набросилась на юношу с отчаянием и яростью матери, потерявшей ребенка. Она царапала его лицо ногтями, осыпала его тело градом ударов. Не оттащи Горас с Джорджем обезумевшую от горя женщину в сторону, она бы задушила Эллисона голыми руками. Мужчины вдвоем еле удерживали Грейс — она готова была вцепиться зубами в горло юноши.
   — Убейте его! — захлебываясь слезами, кричала она. — Убейте его! Он не имеет права жить! Он убил мою дочь!
   Потрясенный увиденным, Хен вытолкнул Эллисона из ресторана. Затем, спотыкаясь, бегом направился к конторе, увлекая за собой юнца. Эллисон не сопротивлялся, когда шериф грубо втолкнул его в комнату, окинув напоследок свирепым взглядом.
   Эллисон с потерянным видом безвольно опустился на кровать:
   — Она умрет?
   Эллисон выглядел напуганным до смерти ребенком. Но Хен не замечал, что перед ним уже не вооруженный хулиган, — его подхватила и закружила волна слепой ярости. Он готов был взорваться от гнева, как пороховая бочка. От сочувствия и симпатии к Эллисону не осталось и следа. Лицо шерифа было обезображено злобой и ненавистью.
   — А тебе какое дело? Разве кого-нибудь из Блакторнов волнует, что они ранили или убили человека? Разве тебя волнует судьба женщины, почерневшей от горя? Или ты думаешь о девочке, которая умирает, так и не успев познать радость первой любви? Тебе нравится убивать? Почему же ты не убил меня? — Хен быстро вставил ключ в замок камеры, рывком открыл дверь и как ураган ворвался в камеру.
   — Я ведь ношу шерифский значок, — закричал он, надвигаясь на забившегося в угол юношу. — Разве не шерифы являются излюбленными мишенями твоей семейки, не так ли?
   Эллисон сжался в комок.
   — Чему тебя учила семья? Они говорили, что ты имеешь право получать все, что захочешь, верно? И ты поверил, что можешь убить любого, кто станет на твоем пути?
   Хен схватил юношу за воротник, стащил с кровати, изо всей силы прижал к металлической сетке камеры.
   — Кто тебе сказал, что эта земля принадлежит Блакторнам? Кто сказал, что они имеют право безнаказанно грабить и убивать?
   Он тряхнул Эллисона и еще сильнее придавил к решетке.
   — Но я положу конец вашим черным делам, даже если мне придется самому перестрелять одного за другим всех членов вашей проклятой Богом семьи.
   — Хен!
   Молодой человек не обратил внимания на предостерегающий голос брата и продолжал:
   — Твоя семья последний раз угрожает беззащитной женщине! И последний раз нападает на город! И убивает последнего невинного ребенка!
   Хен с силой отшвырнул Эллисона к стене. Обескураженный юноша едва удержался на ногах.
   — Прекрати, Хен!
   — Сначала я убью тебя! — бушевал Хен. — А затем отправлюсь в Тубак и расправлюсь с твоими подлыми родственниками.
   Джордж: судорожно сдавил рукой плечо брата:
   — Оставь мальчишку в покое. Если ты причинишь ему сейчас зло, ты станешь таким же, как он и его семья.
   Хен раздраженно дернул плечом, сбросив тяжелую руку брата. Ярость кипела в нем, как раскаленный свинец, он с трудом сдерживал порыв немедленно провести в исполнение угрозы, и… и все же он не поднял руку на этого ребенка. Хен сверкнул глазами, резко повернулся и вышел из камеры.
   — Как Хоуп? — спросил он, закрывая дверь на замок.
   — Не знаю. С ней остался Тайлер. Я сразу же пошел за тобой.
   Хен с грохотом захлопнул входную дверь тюрьмы и повернул ключ в замке.
   — Понятно, зная мой неуравновешенный нрав, ты пришел убедиться, что я не избил этого щенка до смерти. Верно?
   — Я пришел убедиться, не сделал ли ты ошибок, которые потом не сможешь себе простить.
   — Слишком поздно сожалеть об ошибках, — угрюмо отозвался Хен. — Сегодня я потерял нечто драгоценное, что уже нельзя вернуть.
   — Куда ты направляешься? — осторожно спросил Джордж.
   — Я собираюсь проведать Хоуп.
   — Думаю, тебе там сейчас делать нечего. Почему бы тебе не…
   — Но я должен пойти немедленно. Я должен знать, что с ней происходит. Моя и только моя вина в том, что она смертельно ранена.
   — Не вини себя зря.
   — Не стоит утешать меня, Джордж, — оборвал брата Хен, быстрым шагом направляясь к ресторану. — Не скрою, у тебя это чертовски хороню получается, но я уже большой мальчик и не нуждаюсь в утешениях.
   — Не терзай понапрасну душу, Хен. Не обвиняй себя.
   — А кого же мне обвинять? Я бы рад найти козла отпущения. Может, вы все и правы, считая меня бессердечным отшельником и безжалостным убийцей. Но ничто человеческое и мне не чуждо. Когда я вижу, как убивают ребенка, мне кажется, что меня пожирает адское пламя.
   Хен вошел в ресторан как раз в тот момент, когда доктор отошел от Хоуп.
   — К сожалению, я уже ничем не могу помочь. Подложите ей что-нибудь под голову. И не тревожьте девочку.
   Расширившимися от ужаса глазами Грейс Уорти посмотрела на Хена. В них стояла немая мука и упрек. Она, словно очнувшись от забытья, вдруг закричала:
   — Это вы убили ее! — Затем вырвалась из рук мужа и подскочила к молодому человеку. — Вы и этот мерзкий и гадкий мальчишка убили ее! Вы не отобрали у него оружие — это равносильно тому, что вы выстрелили в мою девочку сами.
   — Если бы вы не позволяли ей крутиться вокруг себя и, открыв рот, выслушивать волнующие рассказы о драках и перестрелках, она бы не оказалась у окна. Она бы находилась там, где положено — на кухне. И была бы жива и здорова.
   По заплаканному, покрытому красными пятнами лицу Грейс бежали горькие слезы. Пряди растрепанных волос беспорядочно обрамляли осунувшееся вмиг лицо. Хен смотрел и не узнавал женщину.
   — Уходите из моего дома. Я не хочу вас больше видеть. Вы — убийца. Вы отравили жизнь всем, кто окружает вас. — Ее глаза, полные гнева и отчаяния, казалось, пронзали насквозь. — Надеюсь, у Лорел хватит ума не выйти за вас замуж. В противном случае вы разрушите и ее жизнь.
   Горас Уорти тщетно пытался успокоить жену. Она раздраженно отмахивалась от него.
   В ресторан вошли Миранда и Рут Нортон. Девушка поспешила к распростертой на полу Хоуп, миссис Нортон подхватила рыдающую мать под руки.
   Джордж воспользовался появлением женщин и поспешил вывести брата из дома.
   Навстречу им по улице бежала Лорел. Вокруг дома толпились люди, с любопытством заглядывая в окна.
   — Что случилось? — спросила женщина.
   — Одна из пуль ранила Хоуп.
   — Как она?
   Хен был не в силах вымолвить ни слова в ответ.
   — О Бог мой! — воскликнула Лорел.
   — Миссис Уорти в истерике. Идите к ней. Лорел долю секунды колебалась, затем робко переступила порог ресторана.
   Тайлер так и остался стоять на крыльце. Кровь на его щеке уже засохла.
   — С тобой все в порядке? — спросил Хен.
   — Могло быть и хуже.
   — Могло.
   Хен не мигая, смотрел на брата. Он не знал, что говорить, что делать. Он чувствовал себя опустошенным и подавленным. Тайлер был таким же одиночкой, как он сам. И все же он поспешил в Сикамор Флате на выручку брату. И получил ранение (пусть легкое, но.ранение!) из-за Хена.
   — С тобой бы ничего не произошло, если бы ты не приехал сюда.