Страница:
Граф неприметно взглянул на своего друга. Тот наблюдал за Эгремонтом с очень выразительной задумчивой улыбкой.
– Это вовсе не то, о чем вы думаете, – произнес он и вновь повернулся к гостье. – Но где же Таннер?
Женщина опустила глаза.
– Он умер. Почти два года назад. Разве вы не знали?
– Я не имел понятия об этом, да и не ожидал известий. Мы же с ним не были друзьями.
– Я считала, что мы с вами друзья! – воскликнула она.
– Да, это так, – поспешил согласиться граф. – Но что случилось с Таннером? Когда я уезжал, он был в полном здравии.
– Произошел несчастный случай... настоящий! – Женщина невесело рассмеялась. – Вы же знаете, что имеют в виду в Ботани-Бей, когда произносят такие слова. Но это правда. Таннер был пьян и поспорил на пари с Морисси, помните его? – что сделает очень высокий прыжок. Лошадь его преодолела высоту, но Таннер не удержался в седле.
Она подняла руку с жестом, словно отводила с лица паутину.
– Не важно, это все было и прошло. Я подождала, пока окрепну и соберусь с мыслями. А потом решила, что уеду домой. Таннер оставил мне большое состояние! Даже смешно, право! Он последовал вашему совету и начал делать вложения. Вы сдерживали его, пока были там, но после вашего отъезда он разохотился и стал вкладывать все больше. Не бойтесь, что я приехала сюда за милостыней. Благодаря вам я разбогатела, Джефф.
Он не ответил.
Женщина отступила еще на шаг и будто стала меньше ростом.
– О, прошу прощения, – заговорила она виноватым, тоненьким голоском, – я должна была сказать «ваше сиятельство». Я совсем забыла, что вы человек знатный. Пожалуйста, простите меня.
– Не требуется никаких извинений. Но что это со мной? Я забыл о вежливости. Позвольте мне представить вас моему дорогому другу Лиланду Гранту, виконту Хею. Лиланд, это миссис Дейзи Таннер.
– Я восхищен, – сказал Лиланд и отвесил изысканный поклон.
Дейзи взглянула на виконта, сделала реверанс, и лицо ее снова порозовело. Она повернулась к Эгремонту.
– Мне не следовало приезжать без приглашения. Это бесцеремонно, но я как можно скорее хотела увидеть вас. Наверное, мне лучше заглянуть к вам как-нибудь в другой раз, если вы этого захотите.
– Я хочу, чтобы вы остались, – сказал граф.
– Может быть, мне уйти? – спросил Лиланд. – Насколько я понимаю, старым друзьям надо поговорить об ушедшей поре. А я как раз мог бы повидаться с вами, мой друг, и в другое время.
– Чепуха! – отрезал граф. – Останьтесь. У нас с миссис Таннер нет секретов, не правда ли, дорогая?
– Да, – ответила она. – И пожалуйста, называйте меня просто Дейзи. Миссис Таннер звучит слишком официально.
– Ну что ж, пусть будет так. И Джефф тоже принимается, по крайней мере в личных разговорах. А теперь скажите, Дейзи, у вас уже был ленч?
– Нет.
– Так отведайте его здесь, вместе с нами. – Граф снова посмотрел в другой конец комнаты поверх головы Дейзи. – Я вижу вашу горничную. А где же ваша компаньонка?
– У меня ее нет, – ответила Дейзи и в явном замешательстве прижала пальцы к губам. – Еще одна оплошность! Я в Лондоне всего несколько дней, и мне думалось, что мы с вами такие старые друзья. Но теперь мне понятно, что здесь все по-другому, верно? Я немедленно уезжаю.
– Вздор! Я полагаю, что ваша девушка может оберегать честь вашего имени во время ленча. Но вам следует нанять приличную компаньонку в ближайшее время. Молодой женщине вашего положения нельзя без этого обойтись. Вы уже где-то поселились? И где именно?
– Да, в «Грийоне». Говорят, это приличный отель.
– Так и есть.
– Я планирую нанять особняк в хорошем районе, потому что определенно решила жить в городе. Куда же мне еще деваться? Я вовсе не хочу возвращаться в Элм-Хилл, где мы жили с отцом. Что мне там делать одной? Слишком много тягостных воспоминаний и неприятных людей или таких, кому до нас не было дела.
– Тогда я тем более настаиваю, чтобы вы присоединились к нам за ленчем. Мы попробуем разобраться в ваших делах, поможем найти компаньонку. Все это обсудим за едой.
Он подставил Дейзи согнутую в локте руку, и женщина оперлась на нее.
– Мне также надо узнать, где лучше заказать новые платья.
– Я ровным счетом ничего не смыслю в моде, – отвечал граф. – Зато виконт в этом настоящий знаток и прекрасно разбирается в вопросах хорошего тона.
– Совершенно верно, – с нескрываемой иронией произнес Лиланд и прижал руку к сердцу. – Весь Лондон знает, что я ходячий справочник по всяким пустякам, и вы можете на меня рассчитывать.
Дейзи подняла глаза на виконта и увидела в его взгляде неподдельное озорство. И что-то еще, чего она поклялась себе избегать. Дейзи отвернулась и, ничего не ответив гостю, поблагодарила графа:
– Спасибо, я знала, что все будет в порядке, если я вернусь в Лондон – и к вам. То есть когда я увижу вас, – с улыбкой поправила она себя.
– Я рад, что вы вспомнили обо мне, как только вам понадобилась помощь, – ответил Эгремонт, похлопав Дейзи по руке.
– Я вряд ли могла бы забыть вас! – воскликнула она. – Независимо от того, нужна мне помощь или нет.
– Что за восхитительный ленч нам предстоит, милорд, – не преминул вставить свое слово виконт, заметив, как просиял граф при этом комплименте. – Омар, голуби и трогательное единение. Я просто счастлив.
Граф покраснел.
– Дейзи – мой старинный друг, – сказал он.
– Да, – улыбнулся Лиланд. – Мне кажется, у вас полным-полно старых друзей. Я с нетерпением жажду услышать историю о том, как вы познакомились.
Глава 2
– Это вовсе не то, о чем вы думаете, – произнес он и вновь повернулся к гостье. – Но где же Таннер?
Женщина опустила глаза.
– Он умер. Почти два года назад. Разве вы не знали?
– Я не имел понятия об этом, да и не ожидал известий. Мы же с ним не были друзьями.
– Я считала, что мы с вами друзья! – воскликнула она.
– Да, это так, – поспешил согласиться граф. – Но что случилось с Таннером? Когда я уезжал, он был в полном здравии.
– Произошел несчастный случай... настоящий! – Женщина невесело рассмеялась. – Вы же знаете, что имеют в виду в Ботани-Бей, когда произносят такие слова. Но это правда. Таннер был пьян и поспорил на пари с Морисси, помните его? – что сделает очень высокий прыжок. Лошадь его преодолела высоту, но Таннер не удержался в седле.
Она подняла руку с жестом, словно отводила с лица паутину.
– Не важно, это все было и прошло. Я подождала, пока окрепну и соберусь с мыслями. А потом решила, что уеду домой. Таннер оставил мне большое состояние! Даже смешно, право! Он последовал вашему совету и начал делать вложения. Вы сдерживали его, пока были там, но после вашего отъезда он разохотился и стал вкладывать все больше. Не бойтесь, что я приехала сюда за милостыней. Благодаря вам я разбогатела, Джефф.
Он не ответил.
Женщина отступила еще на шаг и будто стала меньше ростом.
– О, прошу прощения, – заговорила она виноватым, тоненьким голоском, – я должна была сказать «ваше сиятельство». Я совсем забыла, что вы человек знатный. Пожалуйста, простите меня.
– Не требуется никаких извинений. Но что это со мной? Я забыл о вежливости. Позвольте мне представить вас моему дорогому другу Лиланду Гранту, виконту Хею. Лиланд, это миссис Дейзи Таннер.
– Я восхищен, – сказал Лиланд и отвесил изысканный поклон.
Дейзи взглянула на виконта, сделала реверанс, и лицо ее снова порозовело. Она повернулась к Эгремонту.
– Мне не следовало приезжать без приглашения. Это бесцеремонно, но я как можно скорее хотела увидеть вас. Наверное, мне лучше заглянуть к вам как-нибудь в другой раз, если вы этого захотите.
– Я хочу, чтобы вы остались, – сказал граф.
– Может быть, мне уйти? – спросил Лиланд. – Насколько я понимаю, старым друзьям надо поговорить об ушедшей поре. А я как раз мог бы повидаться с вами, мой друг, и в другое время.
– Чепуха! – отрезал граф. – Останьтесь. У нас с миссис Таннер нет секретов, не правда ли, дорогая?
– Да, – ответила она. – И пожалуйста, называйте меня просто Дейзи. Миссис Таннер звучит слишком официально.
– Ну что ж, пусть будет так. И Джефф тоже принимается, по крайней мере в личных разговорах. А теперь скажите, Дейзи, у вас уже был ленч?
– Нет.
– Так отведайте его здесь, вместе с нами. – Граф снова посмотрел в другой конец комнаты поверх головы Дейзи. – Я вижу вашу горничную. А где же ваша компаньонка?
– У меня ее нет, – ответила Дейзи и в явном замешательстве прижала пальцы к губам. – Еще одна оплошность! Я в Лондоне всего несколько дней, и мне думалось, что мы с вами такие старые друзья. Но теперь мне понятно, что здесь все по-другому, верно? Я немедленно уезжаю.
– Вздор! Я полагаю, что ваша девушка может оберегать честь вашего имени во время ленча. Но вам следует нанять приличную компаньонку в ближайшее время. Молодой женщине вашего положения нельзя без этого обойтись. Вы уже где-то поселились? И где именно?
– Да, в «Грийоне». Говорят, это приличный отель.
– Так и есть.
– Я планирую нанять особняк в хорошем районе, потому что определенно решила жить в городе. Куда же мне еще деваться? Я вовсе не хочу возвращаться в Элм-Хилл, где мы жили с отцом. Что мне там делать одной? Слишком много тягостных воспоминаний и неприятных людей или таких, кому до нас не было дела.
– Тогда я тем более настаиваю, чтобы вы присоединились к нам за ленчем. Мы попробуем разобраться в ваших делах, поможем найти компаньонку. Все это обсудим за едой.
Он подставил Дейзи согнутую в локте руку, и женщина оперлась на нее.
– Мне также надо узнать, где лучше заказать новые платья.
– Я ровным счетом ничего не смыслю в моде, – отвечал граф. – Зато виконт в этом настоящий знаток и прекрасно разбирается в вопросах хорошего тона.
– Совершенно верно, – с нескрываемой иронией произнес Лиланд и прижал руку к сердцу. – Весь Лондон знает, что я ходячий справочник по всяким пустякам, и вы можете на меня рассчитывать.
Дейзи подняла глаза на виконта и увидела в его взгляде неподдельное озорство. И что-то еще, чего она поклялась себе избегать. Дейзи отвернулась и, ничего не ответив гостю, поблагодарила графа:
– Спасибо, я знала, что все будет в порядке, если я вернусь в Лондон – и к вам. То есть когда я увижу вас, – с улыбкой поправила она себя.
– Я рад, что вы вспомнили обо мне, как только вам понадобилась помощь, – ответил Эгремонт, похлопав Дейзи по руке.
– Я вряд ли могла бы забыть вас! – воскликнула она. – Независимо от того, нужна мне помощь или нет.
– Что за восхитительный ленч нам предстоит, милорд, – не преминул вставить свое слово виконт, заметив, как просиял граф при этом комплименте. – Омар, голуби и трогательное единение. Я просто счастлив.
Граф покраснел.
– Дейзи – мой старинный друг, – сказал он.
– Да, – улыбнулся Лиланд. – Мне кажется, у вас полным-полно старых друзей. Я с нетерпением жажду услышать историю о том, как вы познакомились.
Глава 2
Дейзи слишком нервничала, чтобы есть, однако она отлично умела прикинуться, что радуется подаваемым блюдам. Годы брака с мужчиной, который не терпел неповиновения, научили ее этому.
Когда сердце ее забилось с нормальной частотой, Дейзи расположилась в графской гостиной для завтраков и попыталась завести вежливый разговор. Речь зашла о трех сыновьях графа: о его родном сыне Кристиане и о двух усыновленных, однако не менее любимых. Граф сообщил, что все трое недавно женились и счастливы в браке.
– Прошлым летом в этих местах пронеслась прямо-таки эпидемия браков, – заявил виконт с театральной дрожью в голосе.
Дейзи и графа порядком насмешило откровенно брюзгливое выражение лица виконта. Но Дейзи была рада за молодых мужчин. Ей нравились все трое, а они, в свою очередь, относились к ней с той же симпатией и тем же уважением, как их отец. Она с неостывающим интересом слушала рассказы о том, какой дом выстроил для себя Кристиан, насколько привязан Эймиас к своему Корнуоллу, а также о том, что с Даффидом наконец произошло чудо – он остепенился. Однако вместе с тем Дейзи не переставала исподтишка разглядывать гостиную, в которой они вкушали трапезу.
В детские годы она жила в очень красивом доме, но ничего подобного этой гостиной в особняке графа еще не встречала. Изумительная люстра венецианского стекла висела над обеденным столом, на котором было, пожалуй, не меньше ваз и вазочек с живыми цветами, чем посуды, столовых приборов и еды. Тарелки из тончайшего китайского фарфора казались почти прозрачными, хрустальные стаканы и рюмки для вина покрыты изысканнейшей резьбой, а серебряные столовые приборы – прекрасным рельефным узором. Блюда отлично сервированы, слуги, их подававшие, улыбались, поделали свое дело молча. Дейзи воспринимала все это почти с благоговением.
Мужчины, с которыми она сидела за столом, соответствовали антуражу. Оба элегантно одеты, обаятельны и любезны. Таких джентльменов она не встречала много лет.
Давнишняя мечта Дейзи воплотилась в действительность. Она была ошеломлена и даже испугана до такой степени, что почти не могла есть. А вдруг она откусит кусок, который не сможет прожевать?
Джеффри Сэвидж, ныне граф Эгремонт, был не таким, каким она его хранила в памяти.
Ей помнился общительный и трудолюбивый немолодой мужчина, обычно усталый на вид и нередко грустный. Он был одет в такую же грубую одежду, как у всех мужчин, которых Дейзи тогда видела, однако носил ее с некоторым изяществом. И он всегда был чистым. Говорил правильной негромко, к ней относился исключительно по-доброму. Большинство других мужчин обращались с ней с несколько опасливым уважением – из-за Таннера, которого боялись прогневить непочтительным поведением по отношению к его жене. Но Дейзи видела, как они на нее глазеют, если Таннера нет поблизости. Они таращились одобрительно, с откровенной жадной похотью и определенным расчетом. Джефф никогда не глядел на нее так.
Сейчас в его глазах тоже не было ничего подобного. И удивляло Дейзи вовсе не это. Разумеется, он теперь не выглядел печальным или усталым, но главное, он не казался таким уж немолодым. Одет с легкой, элегантной небрежностью, как и в прошлом, но костюм у него модный. Короче, перед ней процветающий, сильный, здоровый мужчина. Странно, что он до сих пор неженат. Дейзи также занимало, много ли у него было любовниц, и она не сомневалась, что по крайней мере одна-то уж есть – по его наружности было ясно: это мужчина, который и хочет, и может находиться с женщиной в близких отношениях, а не только любоваться ею.
Совсем не этого она ожидала. Не это предполагала найти, проехав почти полмира.
Не хотела Дейзи и того, чтобы Джефф заметил, как она смотрит на него, и потому обратила внимание на гостя графа. Обнаружила, что он не спускает с нее глаз, и поспешила отвернуться. Виконт наблюдал за ней неотступно, однако в его взгляде Дейзи не прочитала даже намека на похоть, а лишь некое, может, чуть смешливое любопытство. Дейзи удивила дружба виконта с графом: внешне между ними вроде бы не было ничего общего.
Виконт намного моложе графа и более модно одет, хотя портному, наверное, приходится серьезно потрудиться, чтобы подогнать костюм в точности по этой долговязой и худощавой фигуре. Лицо у виконта продолговатое, с высокими скулами, длинноносое. Глаза темно-голубые, взгляд пристальный. Светло-каштановые волосы несколько длиннее того, чего требует мода. Улыбка насмешливая, отчасти самодовольная. И то и другое, подумала с неудовольствием Дейзи, не слишком привлекательно.
Он выглядел великолепно одетым в синем облегающем пиджаке и при замысловато завязанном галстуке, в котором сверкала драгоценным сапфиром изящная булавка. Имелся у него и монокль, но виконт не смотрел сквозь него на Дейзи. Еще бы, с возмущением подумала она, это было бы совершенно недопустимо и могло бы послужить причиной ее неодобрительного отношения к нему, атак Дейзи не к чему было придраться. Виконт смущал ее, и объяснить свое замешательство она не могла.
Дейзи опустила глаза и уставилась на жареную креветку у себя на тарелке. Право же, ей сейчас следует думать об одном и только об одном: каковы ее планы на будущее, чем ей заняться?
– Вам не по вкусу креветки? – спросил граф.
– Нет, что вы, вполне по вкусу, но я сегодня поздно завтракала, – ответила Дейзи, и это в какой-то степени было правдой. – И завтрак был обильный. Я еще не привыкла ограничивать себя в еде по утрам, как поступают, насколько я слышала, лондонские леди. Я встаю и плотно наедаюсь, как если бы мне предстоял целый день работы.
Граф рассмеялся.
– Какой же именно работы? – поинтересовался Лиланд, но, не получив немедленного ответа, спохватился: – О, простите, это, разумеется, не мое дело. Прошу вас, не посетуйте на столь неуместное любопытство.
– Ничего страшного, – сказала Дейзи, и ее необъяснимое раздражение против виконта придало ей смелости посмотреть ему прямо в глаза. Почему бы и не рассказать ему? Если не она, так Джефф это сделает. Было бы забавно поразить хоть чем-то этого завзятого бездельника. – Вас интересует моя работа? Я вставала на заре, одевалась, потом кормила кур и собирала яйца. Возвращалась в дом и занималась уборкой. У нас была прислуга, однако я должна была за всем присматривать и многое делала сама – таковы были требования мужа. Я помогала стирать белье, а его было очень много. Покойный муж использовал рукава в тех же целях, в каких джентльмены обычно применяют носовые платки пли полотенца. Он был также наездником или воображал себя таковым, и потому его одежда вечно была в пыли и грязи. Летом я работала в саду, зимой шила или вязала. Ходила за покупками, помогала готовить еду и сама что-то стряпала. Мы были достаточно богаты, чтобы нанять побольше прислуги. Слава Богу, в тех местах слуги, как говорится, дешевле грязи. Недавно освобожденные, отбывшие срок узники стремятся поскорее заработать деньги, чтобы построить дом и обзавестись собственным делом. Немало и таких, кому деньги нужны для того, чтобы уехать оттуда навсегда. Однако мой супруг сделался настоящим скопидомом. Я говорила вам об этом, – с улыбкой обратилась она к графу.
Если виконт и был поражен ее прямотой и вообще ее историей, то он ничем не показал этого. Когда Дейзи снова повернулась к нему, то увидела на губах у него одобрительную улыбку.
– Просто невероятное количество работы для такой хрупкой леди, – произнес он. – Достойно похвалы.
Для Дейзи это не прозвучало как похвала, ибо тон виконта был явно ироническим. Да и с какой стати этот павлин станет восхищаться женщиной, которая работала словно крестьянка?
– Чем же вы намерены заняться теперь? – спросил граф, и морщина, обозначившаяся у него между бровей, ясно свидетельствовала о том, что он этим искренне озабочен.
Дейзи попыталась сосредоточиться и обнаружила, что вполне в состоянии это сделать. Все выглядело по-другому, но, в сущности, ничто не изменилось, кроме ее восприятия, которое могло быть неверным. И она ничего не станет менять, пока не поймет, что именно следует изменить. Она улыбнулась Джеффу самой приятной из своих улыбок и сказала правду, а это и есть всегда самое лучшее, как учил ее отец, потому что так легче избежать опасности быть уличенным во лжи.
– В этом все дело, – сказала она. – Я не знаю. Мой самый главный план состоял в том, чтобы вернуться. Я с трудом верю, что выполнила его. А теперь? Полагаю, что хотела бы найти себе какое-то место в жизни.
– А не мужа? – протянул холодный, насмешливый голос. – Насколько я знаю, именно к этому стремится большинство одиноких женщин.
– Но я вовсе не из их числа! – весело возразила Дейзи. – И вы меня совсем не знаете.
– Увы, это моя серьезная потеря, и с каждой минутой я чувствую ее все острее, – произнес виконт, прижав руку к сердцу.
– Вы в этом уверены? – спросила Дейзи. – Много ли найдется среди ваших знакомых леди таких, кого посадили в тюрьму, а потом отправили к лицам, отвергнутым цивилизованным обществом? Смею надеяться, что нет. – Она проказливо подмигнула графу и продолжала, снова обратившись к своему строгому судье: – Я никого не убивала, так что вы не должны хвататься за нож, чтобы защитить себя, милорд. Я всего лишь взяла в руки несколько связанных за лапки куропаток, которых отец принес домой и попросил меня приготовить их. Этого хватило с избытком, особенно после того как за неделю до этого в доме таким же образом появилась форель. Ведь и то, и другое было добыто во владениях нашего соседа, в то время смертельного врага моего отца. На этот раз сквайр выследил его. Мы были пойманы с поличным и выселены из собственного дома. Последовал скорый суд, и нам предъявили обвинение во множестве точно таких же преступлений.
Дейзи вздернула подбородок и продолжала со всей доступной для нее надменностью:
– В этой стране вы можете совершать безнаказанно сколько угодно недостойных поступков, но упаси вас Бог похитить хотя бы полпенса из кошелька джентльмена или нанести ему материальный ущерб, подстрелив кролика или выудив форель в его владениях без дозволения хозяина. Мой отец был человеком благородного происхождения, но, к несчастью, злоупотреблял спиртным и был крайне неудачлив в азартных играх. К тому же он, случалось, устраивал обеды в нетрезвом состоянии, и такое бывало нередко. Особенно он любил дразнить соседа.
Дейзи пожала плечами.
– Я полагаю, сквайр впоследствии пожалел о своем поступке. Мой отец был настоящим джентльменом и добрым соседом, до того как привык напиваться и начал проматывать имущество за игрой в кости, а у джентльменов, как мне говорили, есть свой кодекс чести. И сквайр добился смягчения приговора: ссылка вместо повешения. Так я и попала к отверженным, а теперь я здесь. Но только не в поисках мужа, с вашего разрешения, – произнесла она не без иронии, явно копируя манеру речи виконта. – Я просто счастлива, что снова дома, – добавила Дейзи, с улыбкой взглянув на графа. – И надеюсь, среди друзей.
– Это несомненно так! – отозвался граф. – Вы не обращайте внимания на Ли. Он вечно готов съязвить, но на самом деле не способен причинить зла.
– Ничего себе! – пробормотал Лиланд. – Звучит донельзя уничижительно. Куда хуже, чем если бы вы заявили, будто я злокозненная личность.
– Как вы и сказали, Дейзи, главное, что вы здесь, – продолжал граф. – Я был бы рад помочь вам устроиться, если вы позволите.
Дейзи вдруг ощутила, что ее покидает всякое напряжение. Она улыбнулась графу открытой, искренней улыбкой.
– О, Джефф, – облегченно проговорила она, – разумеется. Благодарю вас. Это как раз то самое, абсолютно то, что я хотела от вас услышать.
– Прелестное существо, – заметил Лиланд, после того как Дейзи оставила их. – И умница. – Он сел на прежнее место и покрутил бренди в своем стакане, глядя на хозяина дома, который стоял в задумчивости у камина довольно долгое время, когда карета Дейзи уже давно уехала. – Она очень сообразительна.
– Ей просто необходимо быть такой, – ответил граф. – Бедное дитя.
В молчании Лиланда заключался вопрос.
– Невредно было бы поведать вам остальное, – заговорил граф. – Она рассказала вам, как попала в тяжелое положение. Если вы собираетесь ей помочь, не мешает узнать побольше. Ведь вы намерены принять в ней участие, я не ошибаюсь? Говорили не только из вежливости?
– Я никогда не говорю только из учтивости. Я отправлю заявку в агентство по найму и уверен, что уже завтра рано утром кандидатка в компаньонки постучит в дверь номера в отеле, где живет наша с вами подопечная. И я помогу ей приобрести одежду. Это в данном случае будет истинным удовольствием. Она очаровательна, и фигура у нее прекрасная. Она женщина стройная, хрупкая на вид, но, похоже, выносливая и... Да не хмурьтесь вы, я мог бы продолжить, но не стану. Дейзи наделена впечатляющей красотой, вы же понимаете.
–Да.
– Это звучит весьма матримониально, – с нескрываемым интересом произнес Лиланд.
– Что? Как вы сказали? Я и она? О чем это вы? Она моложе любого из моих сыновей. Слишком молода для меня.
– Напомню, что она вдова и вполне взрослая женщина.
– Да, она овдовела, и тем лучше для нее, бедняжки.
Лиланд вопросительно поднял бровь.
– Таннер, ее муж, был, попросту говоря, скотиной, – с грустью произнес граф. – Добродушной скотиной, пока все делалось по его норову. И жестокой, если это было не так. Он служил тюремщиком и был отправлен в Австралию вместе с заключенными, чтобы караулить их там, в новой исправительной колонии. Он делал это за очень высокую плату. Таннер всегда любил деньги. Отец Дейзи, по вине которого она попала в тюрьму, попытался сделать для нее хотя бы одно доброе дело. По крайней мере то, что он считал таковым. Он уговорил ее выйти замуж за Таннера, о чем тот просил. Таким образом, она получила защиту от других охранников, а также от мужчин-заключенных на корабле.
– Я считал, что женщин содержат отдельно от мужчин, – нахмурился Лиланд. – Именно этого постоянно требуют реформаторы.
– Совершенно верно. И они этого добились для большинства тюрем здесь, в Англии. Но когда корабль уходит в море, на нем устанавливают свои порядки. Никто не обладает тысячей глаз, и тех немногих начетчиков Библии, проповедников, которые плыли вместе с нами, обманывали на тысячу ладов. Не было сомнений в том, что такую красотку, как Дейзи, станут насиловать. Она послушалась совета отца, предпочла, чтобы ее насиловал один скот, а не множество, и вышла замуж за Таннера.
– Мудрый выбор, – произнес Лиланд, но губы у него при этом скривились. – В конечном счете, она осталась в выигрыше. Теперь она богата, по крайней мере, так она говорит. Судя по ее платью, возможно, так оно и есть.
Граф бросил на Лиланда испытующий взгляд.
– Ли, вы слишком умный малый, чтобы сойти за дурака.
Виконт выпрямился, от его небрежно-ленивой позы не осталось и следа.
– Вы правы, милорд, я разыгрываю из себя дурака. Как мне ни жаль, но это правда. Собственная манерность меня забавляет. Скажите, вы теперь верите мне?
Граф махнул рукой.
– Успокойтесь, прошу вас. Простите, но мой тюремный опыт – все еще чувствительное место. Никто не может этого понять, пока сам не попробует. Существование заключенного... По правде говоря, у него вообще нет собственной жизни. Ему принадлежат только его сны. Кто-то другой распоряжается его телом. Многие не в силах это перенести. Остаются рубцы. Видимые и невидимые, они могут быть глубокими и даже смертельными. Эймиас до сих пор страдает от ночных кошмаров. Он теперь нашел свое счастье, но я думаю, что кошмары будут сниться ему всегда. И всем нам тоже, потому что мы наяву жили, точно в страшном сне. Вероятно, для женщины это тяжелее, чем для мужчины. Дейзи только-только исполнилось шестнадцать, когда она вынуждена была обвенчаться с Таннером. Ему было тридцать три. Сильный молодой мужчина, отнюдь не безобразный, но Дейзи вышла за него не потому, что ей нравилась его наружность. Их обвенчал священник на борту корабля, плывущего в исправительную колонию. Отец сказал дочери, что если она выйдет за тюремщика, то окажется в безопасности. Власти разрешили Дейзи жить с Таннером, до тех пор, пока она не отбудет срок.
. -Стало быть, отец старался, как мог, позаботиться о ней? Но ведь это хорошо.
– Старался? – переспросил граф. – Этого мы никогда не узнаем. Некоторые из нас думали тогда, что из рук в руки перешли кое-какие денежки и были обещаны некоторые послабления. Жениться на Дейзи не прочь были и другие мужчины, однако отец велел ей выйти только за Таннера и ни за кого другого. Но на что бы папаша ни рассчитывал в результате этого брака, он не получил ничего. Умер от лихорадки еще до прибытия корабля в порт назначения.
Граф ненадолго умолк, глядя на стакан у себя в руке, потом продолжил:
– Нет сомнений, что брак с Таннером помог Дейзи выжить в Ботани-Бей. Но, между нами говоря, я думаю, что в определенной степени ее тамошний удел оказался не менее тяжким, нежели наш.
Лиланд отпил из стакан аи молча ждал, когда его друг заговорит снова.
– Сейчас ей двадцать четыре года, – произнес тот наконец. – Я смотрел на нее сегодня и восхищался. Она выглядит и рассуждает на диво хорошо. Я не понимаю, каким образом ее бесстрашие уцелело, не сломилось после шести лет семейной жизни с Таннером. Он никогда не говорил обычным голосом, если мог орать. Он не имел обыкновения просить, если был вправе приказывать. Он ни разу не ударил ее по лицу, потому что даже он понимал, насколько она редкостно красива и, как я думаю, боялся уничтожить эту прелесть, которая была для него источником гордости. Но он все-таки бил ее, потому что не понимал, каким еще образом может ее убедить в чем-то или выразить свое неодобрение. Мы все это знали. Он бил ее за то, что она заговорила или промолчала, а часто просто потому, что находилась рядом, когда он был сильно пьян, но главным образом, как я считаю, из-за того, что она такая, как есть. В той же мере, в какой он гордился ее высоким происхождением, знаниями и умом, – это его задевало.
В комнате наступила тишина, только поленья потрескивали в камине.
– Я не знал, – задумчиво проговорил Лиланд. – Даже не предполагал ничего подобного. Вы правы. Она обладает не только хорошеньким личиком и трезвым рассудком. Но и в самом деле отважна. – Он посмотрел на хозяина дома заблестевшими глазами. – Каково же в настоящий момент ваше к этому отношение? Думаете ли вы, что могли бы поладить с ней? Я не осудил бы вас. Вы стати бы хорошим мужем. Она очень красива и к тому же свободна.
– Господи! У вас, право, одни только свадьбы на уме. – Граф взволнованно вскочил с места и зашагал по комнате. – Я счастлив в своей холостой жизни. И всем доволен. Моя жена была лучшей из жен, и я не желаю меньшего. И как это ни печально, я убежден, что никакая другая женщина не сможет мне дать столько.
– В таком случае вам следует основать монастырь, – сухо заметил виконт. – Новый орден, а? С непременным обетом полного воздержания. Интересно. В свободное от молитвы время братия занималась бы изготовлением сыров или замечательного бренди.
У графа побагровели уши.
– У меня и без того есть чем заняться, и вам это отлично известно. Но эти милые женщины не могут требовать от меня большего, нежели мое общество и моя поддержка. Ничего сверх этого я им дать не могу и ничего иного не желаю взамен. Что касается Дейзи, то я всегда восхищался ею, жалел ее и просто хотел бы сделать для нее что-то хорошее.
– А что, если она хочет от вас большего? Я подозреваю, что так оно и есть.
Граф в ответ только молча воззрился на гостя.
– Ее голос, когда она обращается к вам. Ее глаза... Боже правый, вы и сами заметили бы их выражение, если бы пошире открыли ваши собственные. Вы нужны ей, и гораздо более, чем только старый друг.
– Возможно, вы это видите. Я не замечаю и не ищу этого. Для меня существен лишь один вопрос. Вы ей поможете?
Когда сердце ее забилось с нормальной частотой, Дейзи расположилась в графской гостиной для завтраков и попыталась завести вежливый разговор. Речь зашла о трех сыновьях графа: о его родном сыне Кристиане и о двух усыновленных, однако не менее любимых. Граф сообщил, что все трое недавно женились и счастливы в браке.
– Прошлым летом в этих местах пронеслась прямо-таки эпидемия браков, – заявил виконт с театральной дрожью в голосе.
Дейзи и графа порядком насмешило откровенно брюзгливое выражение лица виконта. Но Дейзи была рада за молодых мужчин. Ей нравились все трое, а они, в свою очередь, относились к ней с той же симпатией и тем же уважением, как их отец. Она с неостывающим интересом слушала рассказы о том, какой дом выстроил для себя Кристиан, насколько привязан Эймиас к своему Корнуоллу, а также о том, что с Даффидом наконец произошло чудо – он остепенился. Однако вместе с тем Дейзи не переставала исподтишка разглядывать гостиную, в которой они вкушали трапезу.
В детские годы она жила в очень красивом доме, но ничего подобного этой гостиной в особняке графа еще не встречала. Изумительная люстра венецианского стекла висела над обеденным столом, на котором было, пожалуй, не меньше ваз и вазочек с живыми цветами, чем посуды, столовых приборов и еды. Тарелки из тончайшего китайского фарфора казались почти прозрачными, хрустальные стаканы и рюмки для вина покрыты изысканнейшей резьбой, а серебряные столовые приборы – прекрасным рельефным узором. Блюда отлично сервированы, слуги, их подававшие, улыбались, поделали свое дело молча. Дейзи воспринимала все это почти с благоговением.
Мужчины, с которыми она сидела за столом, соответствовали антуражу. Оба элегантно одеты, обаятельны и любезны. Таких джентльменов она не встречала много лет.
Давнишняя мечта Дейзи воплотилась в действительность. Она была ошеломлена и даже испугана до такой степени, что почти не могла есть. А вдруг она откусит кусок, который не сможет прожевать?
Джеффри Сэвидж, ныне граф Эгремонт, был не таким, каким она его хранила в памяти.
Ей помнился общительный и трудолюбивый немолодой мужчина, обычно усталый на вид и нередко грустный. Он был одет в такую же грубую одежду, как у всех мужчин, которых Дейзи тогда видела, однако носил ее с некоторым изяществом. И он всегда был чистым. Говорил правильной негромко, к ней относился исключительно по-доброму. Большинство других мужчин обращались с ней с несколько опасливым уважением – из-за Таннера, которого боялись прогневить непочтительным поведением по отношению к его жене. Но Дейзи видела, как они на нее глазеют, если Таннера нет поблизости. Они таращились одобрительно, с откровенной жадной похотью и определенным расчетом. Джефф никогда не глядел на нее так.
Сейчас в его глазах тоже не было ничего подобного. И удивляло Дейзи вовсе не это. Разумеется, он теперь не выглядел печальным или усталым, но главное, он не казался таким уж немолодым. Одет с легкой, элегантной небрежностью, как и в прошлом, но костюм у него модный. Короче, перед ней процветающий, сильный, здоровый мужчина. Странно, что он до сих пор неженат. Дейзи также занимало, много ли у него было любовниц, и она не сомневалась, что по крайней мере одна-то уж есть – по его наружности было ясно: это мужчина, который и хочет, и может находиться с женщиной в близких отношениях, а не только любоваться ею.
Совсем не этого она ожидала. Не это предполагала найти, проехав почти полмира.
Не хотела Дейзи и того, чтобы Джефф заметил, как она смотрит на него, и потому обратила внимание на гостя графа. Обнаружила, что он не спускает с нее глаз, и поспешила отвернуться. Виконт наблюдал за ней неотступно, однако в его взгляде Дейзи не прочитала даже намека на похоть, а лишь некое, может, чуть смешливое любопытство. Дейзи удивила дружба виконта с графом: внешне между ними вроде бы не было ничего общего.
Виконт намного моложе графа и более модно одет, хотя портному, наверное, приходится серьезно потрудиться, чтобы подогнать костюм в точности по этой долговязой и худощавой фигуре. Лицо у виконта продолговатое, с высокими скулами, длинноносое. Глаза темно-голубые, взгляд пристальный. Светло-каштановые волосы несколько длиннее того, чего требует мода. Улыбка насмешливая, отчасти самодовольная. И то и другое, подумала с неудовольствием Дейзи, не слишком привлекательно.
Он выглядел великолепно одетым в синем облегающем пиджаке и при замысловато завязанном галстуке, в котором сверкала драгоценным сапфиром изящная булавка. Имелся у него и монокль, но виконт не смотрел сквозь него на Дейзи. Еще бы, с возмущением подумала она, это было бы совершенно недопустимо и могло бы послужить причиной ее неодобрительного отношения к нему, атак Дейзи не к чему было придраться. Виконт смущал ее, и объяснить свое замешательство она не могла.
Дейзи опустила глаза и уставилась на жареную креветку у себя на тарелке. Право же, ей сейчас следует думать об одном и только об одном: каковы ее планы на будущее, чем ей заняться?
– Вам не по вкусу креветки? – спросил граф.
– Нет, что вы, вполне по вкусу, но я сегодня поздно завтракала, – ответила Дейзи, и это в какой-то степени было правдой. – И завтрак был обильный. Я еще не привыкла ограничивать себя в еде по утрам, как поступают, насколько я слышала, лондонские леди. Я встаю и плотно наедаюсь, как если бы мне предстоял целый день работы.
Граф рассмеялся.
– Какой же именно работы? – поинтересовался Лиланд, но, не получив немедленного ответа, спохватился: – О, простите, это, разумеется, не мое дело. Прошу вас, не посетуйте на столь неуместное любопытство.
– Ничего страшного, – сказала Дейзи, и ее необъяснимое раздражение против виконта придало ей смелости посмотреть ему прямо в глаза. Почему бы и не рассказать ему? Если не она, так Джефф это сделает. Было бы забавно поразить хоть чем-то этого завзятого бездельника. – Вас интересует моя работа? Я вставала на заре, одевалась, потом кормила кур и собирала яйца. Возвращалась в дом и занималась уборкой. У нас была прислуга, однако я должна была за всем присматривать и многое делала сама – таковы были требования мужа. Я помогала стирать белье, а его было очень много. Покойный муж использовал рукава в тех же целях, в каких джентльмены обычно применяют носовые платки пли полотенца. Он был также наездником или воображал себя таковым, и потому его одежда вечно была в пыли и грязи. Летом я работала в саду, зимой шила или вязала. Ходила за покупками, помогала готовить еду и сама что-то стряпала. Мы были достаточно богаты, чтобы нанять побольше прислуги. Слава Богу, в тех местах слуги, как говорится, дешевле грязи. Недавно освобожденные, отбывшие срок узники стремятся поскорее заработать деньги, чтобы построить дом и обзавестись собственным делом. Немало и таких, кому деньги нужны для того, чтобы уехать оттуда навсегда. Однако мой супруг сделался настоящим скопидомом. Я говорила вам об этом, – с улыбкой обратилась она к графу.
Если виконт и был поражен ее прямотой и вообще ее историей, то он ничем не показал этого. Когда Дейзи снова повернулась к нему, то увидела на губах у него одобрительную улыбку.
– Просто невероятное количество работы для такой хрупкой леди, – произнес он. – Достойно похвалы.
Для Дейзи это не прозвучало как похвала, ибо тон виконта был явно ироническим. Да и с какой стати этот павлин станет восхищаться женщиной, которая работала словно крестьянка?
– Чем же вы намерены заняться теперь? – спросил граф, и морщина, обозначившаяся у него между бровей, ясно свидетельствовала о том, что он этим искренне озабочен.
Дейзи попыталась сосредоточиться и обнаружила, что вполне в состоянии это сделать. Все выглядело по-другому, но, в сущности, ничто не изменилось, кроме ее восприятия, которое могло быть неверным. И она ничего не станет менять, пока не поймет, что именно следует изменить. Она улыбнулась Джеффу самой приятной из своих улыбок и сказала правду, а это и есть всегда самое лучшее, как учил ее отец, потому что так легче избежать опасности быть уличенным во лжи.
– В этом все дело, – сказала она. – Я не знаю. Мой самый главный план состоял в том, чтобы вернуться. Я с трудом верю, что выполнила его. А теперь? Полагаю, что хотела бы найти себе какое-то место в жизни.
– А не мужа? – протянул холодный, насмешливый голос. – Насколько я знаю, именно к этому стремится большинство одиноких женщин.
– Но я вовсе не из их числа! – весело возразила Дейзи. – И вы меня совсем не знаете.
– Увы, это моя серьезная потеря, и с каждой минутой я чувствую ее все острее, – произнес виконт, прижав руку к сердцу.
– Вы в этом уверены? – спросила Дейзи. – Много ли найдется среди ваших знакомых леди таких, кого посадили в тюрьму, а потом отправили к лицам, отвергнутым цивилизованным обществом? Смею надеяться, что нет. – Она проказливо подмигнула графу и продолжала, снова обратившись к своему строгому судье: – Я никого не убивала, так что вы не должны хвататься за нож, чтобы защитить себя, милорд. Я всего лишь взяла в руки несколько связанных за лапки куропаток, которых отец принес домой и попросил меня приготовить их. Этого хватило с избытком, особенно после того как за неделю до этого в доме таким же образом появилась форель. Ведь и то, и другое было добыто во владениях нашего соседа, в то время смертельного врага моего отца. На этот раз сквайр выследил его. Мы были пойманы с поличным и выселены из собственного дома. Последовал скорый суд, и нам предъявили обвинение во множестве точно таких же преступлений.
Дейзи вздернула подбородок и продолжала со всей доступной для нее надменностью:
– В этой стране вы можете совершать безнаказанно сколько угодно недостойных поступков, но упаси вас Бог похитить хотя бы полпенса из кошелька джентльмена или нанести ему материальный ущерб, подстрелив кролика или выудив форель в его владениях без дозволения хозяина. Мой отец был человеком благородного происхождения, но, к несчастью, злоупотреблял спиртным и был крайне неудачлив в азартных играх. К тому же он, случалось, устраивал обеды в нетрезвом состоянии, и такое бывало нередко. Особенно он любил дразнить соседа.
Дейзи пожала плечами.
– Я полагаю, сквайр впоследствии пожалел о своем поступке. Мой отец был настоящим джентльменом и добрым соседом, до того как привык напиваться и начал проматывать имущество за игрой в кости, а у джентльменов, как мне говорили, есть свой кодекс чести. И сквайр добился смягчения приговора: ссылка вместо повешения. Так я и попала к отверженным, а теперь я здесь. Но только не в поисках мужа, с вашего разрешения, – произнесла она не без иронии, явно копируя манеру речи виконта. – Я просто счастлива, что снова дома, – добавила Дейзи, с улыбкой взглянув на графа. – И надеюсь, среди друзей.
– Это несомненно так! – отозвался граф. – Вы не обращайте внимания на Ли. Он вечно готов съязвить, но на самом деле не способен причинить зла.
– Ничего себе! – пробормотал Лиланд. – Звучит донельзя уничижительно. Куда хуже, чем если бы вы заявили, будто я злокозненная личность.
– Как вы и сказали, Дейзи, главное, что вы здесь, – продолжал граф. – Я был бы рад помочь вам устроиться, если вы позволите.
Дейзи вдруг ощутила, что ее покидает всякое напряжение. Она улыбнулась графу открытой, искренней улыбкой.
– О, Джефф, – облегченно проговорила она, – разумеется. Благодарю вас. Это как раз то самое, абсолютно то, что я хотела от вас услышать.
– Прелестное существо, – заметил Лиланд, после того как Дейзи оставила их. – И умница. – Он сел на прежнее место и покрутил бренди в своем стакане, глядя на хозяина дома, который стоял в задумчивости у камина довольно долгое время, когда карета Дейзи уже давно уехала. – Она очень сообразительна.
– Ей просто необходимо быть такой, – ответил граф. – Бедное дитя.
В молчании Лиланда заключался вопрос.
– Невредно было бы поведать вам остальное, – заговорил граф. – Она рассказала вам, как попала в тяжелое положение. Если вы собираетесь ей помочь, не мешает узнать побольше. Ведь вы намерены принять в ней участие, я не ошибаюсь? Говорили не только из вежливости?
– Я никогда не говорю только из учтивости. Я отправлю заявку в агентство по найму и уверен, что уже завтра рано утром кандидатка в компаньонки постучит в дверь номера в отеле, где живет наша с вами подопечная. И я помогу ей приобрести одежду. Это в данном случае будет истинным удовольствием. Она очаровательна, и фигура у нее прекрасная. Она женщина стройная, хрупкая на вид, но, похоже, выносливая и... Да не хмурьтесь вы, я мог бы продолжить, но не стану. Дейзи наделена впечатляющей красотой, вы же понимаете.
–Да.
– Это звучит весьма матримониально, – с нескрываемым интересом произнес Лиланд.
– Что? Как вы сказали? Я и она? О чем это вы? Она моложе любого из моих сыновей. Слишком молода для меня.
– Напомню, что она вдова и вполне взрослая женщина.
– Да, она овдовела, и тем лучше для нее, бедняжки.
Лиланд вопросительно поднял бровь.
– Таннер, ее муж, был, попросту говоря, скотиной, – с грустью произнес граф. – Добродушной скотиной, пока все делалось по его норову. И жестокой, если это было не так. Он служил тюремщиком и был отправлен в Австралию вместе с заключенными, чтобы караулить их там, в новой исправительной колонии. Он делал это за очень высокую плату. Таннер всегда любил деньги. Отец Дейзи, по вине которого она попала в тюрьму, попытался сделать для нее хотя бы одно доброе дело. По крайней мере то, что он считал таковым. Он уговорил ее выйти замуж за Таннера, о чем тот просил. Таким образом, она получила защиту от других охранников, а также от мужчин-заключенных на корабле.
– Я считал, что женщин содержат отдельно от мужчин, – нахмурился Лиланд. – Именно этого постоянно требуют реформаторы.
– Совершенно верно. И они этого добились для большинства тюрем здесь, в Англии. Но когда корабль уходит в море, на нем устанавливают свои порядки. Никто не обладает тысячей глаз, и тех немногих начетчиков Библии, проповедников, которые плыли вместе с нами, обманывали на тысячу ладов. Не было сомнений в том, что такую красотку, как Дейзи, станут насиловать. Она послушалась совета отца, предпочла, чтобы ее насиловал один скот, а не множество, и вышла замуж за Таннера.
– Мудрый выбор, – произнес Лиланд, но губы у него при этом скривились. – В конечном счете, она осталась в выигрыше. Теперь она богата, по крайней мере, так она говорит. Судя по ее платью, возможно, так оно и есть.
Граф бросил на Лиланда испытующий взгляд.
– Ли, вы слишком умный малый, чтобы сойти за дурака.
Виконт выпрямился, от его небрежно-ленивой позы не осталось и следа.
– Вы правы, милорд, я разыгрываю из себя дурака. Как мне ни жаль, но это правда. Собственная манерность меня забавляет. Скажите, вы теперь верите мне?
Граф махнул рукой.
– Успокойтесь, прошу вас. Простите, но мой тюремный опыт – все еще чувствительное место. Никто не может этого понять, пока сам не попробует. Существование заключенного... По правде говоря, у него вообще нет собственной жизни. Ему принадлежат только его сны. Кто-то другой распоряжается его телом. Многие не в силах это перенести. Остаются рубцы. Видимые и невидимые, они могут быть глубокими и даже смертельными. Эймиас до сих пор страдает от ночных кошмаров. Он теперь нашел свое счастье, но я думаю, что кошмары будут сниться ему всегда. И всем нам тоже, потому что мы наяву жили, точно в страшном сне. Вероятно, для женщины это тяжелее, чем для мужчины. Дейзи только-только исполнилось шестнадцать, когда она вынуждена была обвенчаться с Таннером. Ему было тридцать три. Сильный молодой мужчина, отнюдь не безобразный, но Дейзи вышла за него не потому, что ей нравилась его наружность. Их обвенчал священник на борту корабля, плывущего в исправительную колонию. Отец сказал дочери, что если она выйдет за тюремщика, то окажется в безопасности. Власти разрешили Дейзи жить с Таннером, до тех пор, пока она не отбудет срок.
. -Стало быть, отец старался, как мог, позаботиться о ней? Но ведь это хорошо.
– Старался? – переспросил граф. – Этого мы никогда не узнаем. Некоторые из нас думали тогда, что из рук в руки перешли кое-какие денежки и были обещаны некоторые послабления. Жениться на Дейзи не прочь были и другие мужчины, однако отец велел ей выйти только за Таннера и ни за кого другого. Но на что бы папаша ни рассчитывал в результате этого брака, он не получил ничего. Умер от лихорадки еще до прибытия корабля в порт назначения.
Граф ненадолго умолк, глядя на стакан у себя в руке, потом продолжил:
– Нет сомнений, что брак с Таннером помог Дейзи выжить в Ботани-Бей. Но, между нами говоря, я думаю, что в определенной степени ее тамошний удел оказался не менее тяжким, нежели наш.
Лиланд отпил из стакан аи молча ждал, когда его друг заговорит снова.
– Сейчас ей двадцать четыре года, – произнес тот наконец. – Я смотрел на нее сегодня и восхищался. Она выглядит и рассуждает на диво хорошо. Я не понимаю, каким образом ее бесстрашие уцелело, не сломилось после шести лет семейной жизни с Таннером. Он никогда не говорил обычным голосом, если мог орать. Он не имел обыкновения просить, если был вправе приказывать. Он ни разу не ударил ее по лицу, потому что даже он понимал, насколько она редкостно красива и, как я думаю, боялся уничтожить эту прелесть, которая была для него источником гордости. Но он все-таки бил ее, потому что не понимал, каким еще образом может ее убедить в чем-то или выразить свое неодобрение. Мы все это знали. Он бил ее за то, что она заговорила или промолчала, а часто просто потому, что находилась рядом, когда он был сильно пьян, но главным образом, как я считаю, из-за того, что она такая, как есть. В той же мере, в какой он гордился ее высоким происхождением, знаниями и умом, – это его задевало.
В комнате наступила тишина, только поленья потрескивали в камине.
– Я не знал, – задумчиво проговорил Лиланд. – Даже не предполагал ничего подобного. Вы правы. Она обладает не только хорошеньким личиком и трезвым рассудком. Но и в самом деле отважна. – Он посмотрел на хозяина дома заблестевшими глазами. – Каково же в настоящий момент ваше к этому отношение? Думаете ли вы, что могли бы поладить с ней? Я не осудил бы вас. Вы стати бы хорошим мужем. Она очень красива и к тому же свободна.
– Господи! У вас, право, одни только свадьбы на уме. – Граф взволнованно вскочил с места и зашагал по комнате. – Я счастлив в своей холостой жизни. И всем доволен. Моя жена была лучшей из жен, и я не желаю меньшего. И как это ни печально, я убежден, что никакая другая женщина не сможет мне дать столько.
– В таком случае вам следует основать монастырь, – сухо заметил виконт. – Новый орден, а? С непременным обетом полного воздержания. Интересно. В свободное от молитвы время братия занималась бы изготовлением сыров или замечательного бренди.
У графа побагровели уши.
– У меня и без того есть чем заняться, и вам это отлично известно. Но эти милые женщины не могут требовать от меня большего, нежели мое общество и моя поддержка. Ничего сверх этого я им дать не могу и ничего иного не желаю взамен. Что касается Дейзи, то я всегда восхищался ею, жалел ее и просто хотел бы сделать для нее что-то хорошее.
– А что, если она хочет от вас большего? Я подозреваю, что так оно и есть.
Граф в ответ только молча воззрился на гостя.
– Ее голос, когда она обращается к вам. Ее глаза... Боже правый, вы и сами заметили бы их выражение, если бы пошире открыли ваши собственные. Вы нужны ей, и гораздо более, чем только старый друг.
– Возможно, вы это видите. Я не замечаю и не ищу этого. Для меня существен лишь один вопрос. Вы ей поможете?