Страница:
— А что еще маме оставалось делать? — поморщилась Хлоя. — Этот Макинтайр хотел жениться только на Мерси, а о других и слышать не хотел! Но сейчас, мама, я тебя умоляю: сделай хоть что-нибудь!
Все три пары глаз пристально уставились на мать, и леди Суонсон обреченно вздохнула. Глядя на эту хрупкую, миловидную женщину, трудно было поверить, что она произвела на свет целую ораву крупных, одна другой страшнее дочерей. Леди Суонсон порой и самой верилось в это с трудом. Тем не менее она любила всех семерых — и любила одинаково (попробуй отдай предпочтение какой-нибудь одной — остальные тебе просто проходу не дадут!). Но при всей любви, однако, особой близости между дочерьми и матерью не было. Неудивительно, если учесть, что те росли в большей степени под присмотром нянек и гувернанток, чем родительницы. Но теперь настал момент, когда леди Суонсон должна была сама выдавать дочерей замуж, не перекладывая это дело на нянек и мамок.
Еще раз окинув взглядом дочерей, леди Суонсон вздохнула. Да, нечего и мечтать о том, чтобы выдать таких «красавиц» замуж, если только не обладаешь огромным состоянием! А леди Суонсон уже успела прожить значительную долю наследства, в свое время доставшуюся ей от отца. Именно поэтому она так спешила подыскать деткам подходящих мужей. Старших; как оказалось, сбыть с рук не составило особого труда, а вот с этими тремя уже посложнее — к каждой из них уже кто-нибудь сватался, и не раз, но все как один получали от этих упрямиц отказ. Впрочем, и сама леди Суонсон не горела желанием видеть кого-нибудь из этих людей в родственниках — все они в основном были птицами невысокого полета. Такое впечатление, ей-богу, что нормальные женихи уже перевелись, остались лишь охотники за приданым! Да и тех немного — сейчас, в мирное время, люди стали жить гораздо зажиточнее, Да, нелегко быть матерью такой оравы взрослых дочерей! Хорошо еще, что они с мужем всегда любили друг друга и тот никогда не требовал от нее наследника. Как и не попрекал тем, что девицы, как на подбор, некрасивы — ничего не поделать, пошли в папашу, на зеркало нечего пенять, коли рожа крива. Зато по крайней мере можно утешаться уверенностью, что дети действительно от тебя… Впрочем, для мужчины лорд Суонсон был не так уж и безобразен. Да, он обладал крупным, тучным телом, круглым багровым лицом, но мужчина, в конце концов, и должен выглядеть солидным. Глаза лорда были неопределенного цвета, но по крайней мере не маленькими, а голову его в былые годы украшала густая каштановая шевелюра. Глаза же супруги лорда Суонсона, напротив, были ярко-голубыми, но непропорционально маленькими. Впрочем, этот недостаток не слишком бросался в глаза, ибо в остальном леди Суонсон была вполне миловидна. А вот девчонки, как на грех, умудрились унаследовать от нее лишь цвет глаз и белокурые волосы, все остальное — от отца. Впрочем, младшую, Сибил, называли копией матери, но она была немного бледной, словно оттиск с изношенной типографской формы. Впрочем, это не проблема: подкрасить, подрумянить — и можно спокойно выдавать замуж. Но этот момент, увы, должен наступить не раньше, чем родителям удастся сбыть с рук старших, а на это может уйти целая вечность. Держались хотя бы попроще, повеселее глядишь, это и сгладило бы впечатление от внешности… Так нет же, вечно мрачны, ворчливы, как старухи… Впрочем, в этом отношении они в мать — леди Суонсон сама порой «не сахар», .. А впрочем, подумала она, девчонок можно пожалеть — росли всю жизнь с твердым убеждением, что от женихов у них никогда не будет отбоя, а теперь вдруг приходится с горечью констатировать, что мужчины не спешат видеть в них свой идеал, если только не считать идеалом невесту с большим приданым… В конце концов, они же с мужем сами в какой-то степени виноваты, что у девчонок скверный характер — росли избалованными, привыкли, что родители никогда ни в чем не отказывают…
— Успокойтесь, девочки, успокойтесь! — Леди Суонсон окинула дочерей строгим взглядом. — Как вы уже слышали, Сибил не сама подошла к мужчинам. Да и что, собственно, произошло? Поздороваться с кем-то на улице — это еще не значит завести близкое знакомство…
Лица всех троих стали еще кислее.
— Ты считаешь, мама, ничего особенного? — поморщилась Генриетта. — А не кажется ли тебе странным, мама, что они вообще отправились разыскивать ее в парке, после того как все утро просидели с нами? Двое самых респектабельных джентльменов во всем Лондоне — и вдруг пошли разыскивать ее…
— Не уверена, — проговорила леди Суонсон, — что этих двоих действительно можно назвать самыми респектабельными, О Ли мне трудно судить. Он редко бывает в обществе, я мало что о нем знаю. Но Сент-Эрт с его репутацией…
— Его прежняя репутация не будет ничего значить, когда он женится, — горячо перебила мать Хлоя. — Ты сама знаешь это.
— Сибил еще не достигла брачного возраста, — заявила леди Суонсон. — Или, может быть, достигла совсем недавно, — добавила она, вспомнив, что сама вышла замуж в еще более раннем возрасте. — К тому же она не представлена свету. Но как знать, может быть, — загадочно проговорила женщина, пытаясь вселить в дочерей побольше энтузиазма, — мы должны быть рады ее знакомству с этими джентльменами — есть шанс, что таким образом они поближе сойдутся с вами или познакомят с вами кого-нибудь из своих друзей.
Три пары водянистых глаз посмотрели на нее с недоверием.
— Что-то я не заметила, — проворчала Хлоя, — чтобы Ли или Сент-Эрт заинтересовались кем-нибудь из нас. Просидели здесь все утро, а на нас даже не взглянули!
Леди Суонсон покачала головой. На сердце у нее было нелегко, но она постаралась не выдавать этого.
— Эти двое — закадычные друзья, — начала она с наигранным энтузиазмом. — Может быть, кто-то один из них пытался поближе познакомиться с вами, а другой просто оказывал другу поддержку.
Ответом на ее слова была гробовая тишина. Пожав плечами, леди Суонсон продолжала:
— Вы из знатной, богатой семьи. Ваше положение в обществе очень высоко. А Ли — единственный сын престарелых родителей. Родителей его я, правда, плохо знаю, но, полагаю, им хотелось бы умереть с уверенностью, что их отпрыск будет обеспечен, и они наверняка серьезно озабочены тем, что под венец он пока не спешит. А где еще ему найти лучшую партию, как не здесь? А что до Сент-Эрта… — Леди Суонсон прикусила губу, сама не зная, какое бы правдоподобное объяснение здесь придумать. — Он долгое время был за границей, — наконец нашлась она. — Кто знает, что за это время произошло с его капиталом? Может быть, он срочно нуждается в том, чтобы его поправить?
Леди Суонсон ужасно не хотелось убеждать дочерей в том, что женихов в них может прельстить разве что их титул или богатство. Девицам самим упорно не хотелось это признавать. Но ничего не поделаешь — приходилось смотреть на вещи реально. Если, к примеру, у Хлои была и не такая толстая шея, как у Генриетты, то природа «компенсировала» этот «недостаток» слишком крупным носом. А если у Фрэнсис нос был нормальный, то плечи не по-женски широки… Были бы девицы мужчинами, эти недостатки, пожалуй, не так сильно бросались бы в глаза, но, как говорится, если бы да кабы… Впрочем, старшие, замужние, были еще страшнее… По какой-то странной закономерности каждое новое детище Суонсонов «получалось» немного красивее предыдущего, пока младшая наконец не вышла и вовсе симпатичной. Сибил, вероятно, легче всего будет «сбыть с рук»… Девицы на минуту задумались. Но по-видимому, объяснение, данное матерью по поводу неожиданного интереса Аласдера к Сибил, удовлетворило их, ибо вскоре они уже смотрели на леди Суонсон с неподдельным интересом.
— Что ж, — неожиданно подытожила та, — почему бы, в конце концов, не облегчить этим джентльменам их задачу? Как вы, девочки, смотрите на то, чтобы закатить очередной бал?
К ее сожалению, дочери не спешили восторгаться.
— Папины балы скоро станут притчей во языцех! — наморщила свой огромный нос Хлоя.
— Он устраивает их слишком часто! — поддержала сестру Генриетта.
Леди Суонсон нахмурилась — она была готова прощать дочерям многое, но не могла терпеть, когда те начинали критиковать отца.
— Тогда, может быть, музыкальный вечер? — осторожно предложила она.
Ответом было лишь еще большее недовольство.
— Эти вечера никто не любит! — заявила Фрэнсис. — Разве что престарелые дамы. И то лишь потому, что на них они могут подремать…
— Тогда остается одно, — терпеливо произнесла мать, — самим ходить на все балы и приемы, куда ходят Ли и Сент-Эрт, чтобы они обращали на вас больше внимания.
— Уж не собираешься ли ты повести нас в мужской клуб? — фыркнула Хлоя.
— Или на бокс, на скачки? — рассмеялась Генриетта. — А как насчет игорного дома? А может, лучше сразу в бордель?
Леди Суонсон молчала.
— Остается лишь одно, — подытожила Хлоя. — Неформальный вечер в узком кругу. Ужин, танцы и больше ничего.
Это предложение наконец понравилось всем.
— Но мы должны задать Сибил несколько вопросов, — мрачно заявила Фрэнсис.
Выходя из комнаты Сибил после пятнадцатиминутного допроса, трое сестер были в гораздо лучшем настроении, чем до его начала. Сестренка была ошарашена таким натиском, но на все вопросы отвечала весьма подробно.
— Ей-богу, — говорила она, — я понятия не имею, почему эти двое вдруг к нам подошли! Как сказал виконт, он догадался, что я ваша сестра, потому что похожа на вас. С этого, собственно, и начался разговор.
Это объяснение в конце концов удовлетворило сестер — более того, было воспринято не без энтузиазма, и вскоре они уже оставили Сибил в покое, целиком поглощенные планами предстоящего неформального вечера.
— Нет, кузина, я вовсе не чувствую себя бедной родственницей, — заявила Сибил почти сразу же после того, как дверь за сестрами затворилась.
Кейт сидела на подоконнике, беспечно болтая ногами. Сестры, разумеется, устроили допрос и ей — но все их вопросы касались исключительно Сибил. Ни одной из троих и в голову не могло прийти, что мужчины могли заинтересоваться вовсе не Сибил, а бедной дальней родственницей из провинции — в их глазах Кейт по своему статусу была разве что ненамного выше служанки.
— Сама посуди, — продолжала Сибил, — на что мне жаловаться? Сыта, довольна, платьев у меня сколько хочешь… Никто меня не обижает — сестры, как правило, смотрят на меня как на пустое место. Все, что мне остается, — это ждать, пока они наконец соизволят выйти замуж. А пока следует наслаждаться жизнью и ни в чем себе не отказывать. И не нужны мне ни Ли, ни Сент-Эрт! Ли — темная лошадка, вечно молчит, а сам разглядывает все вокруг — кто знает, что у него на уме? А Сент-Эрт… он такой огромный, такой мрачный — я не понимаю, как ты вообще смогла ему что-то ответить…
— Я, собственно, и не могла отвечать ему. Я почти не проронила ни слова!
— Он просто ужасный, — поморщилась девушка, — еще хуже, чем ты рассказывала! А Ли? Как он разглядывал меня в свой лорнет, словно я какое-то чудо природы! Удивляюсь, как он еще не ходит с микроскопом! Фи! Кому могут понравиться такие мужчины? Разве что таким, как мои сестры! Нет, Кейт, — посерьезнела вдруг она, — если уж я и выйду замуж, то, во всяком случае, за мужчину, рядом с которым буду чувствовать себя спокойно!
Кузина согласно кивнула, про себя, однако, подумав, что если она и не чувствует себя спокойно рядом с сэром Аласдером, то это по крайней мере приятное, возбуждающее беспокойство — чувство, подобное тому, которое она в детстве испытывала на качелях, взлетая слишком высоко. Кейт вспомнилось и то, что для того, чтобы высоко взлететь, она обычно просила кого-нибудь ее подтолкнуть. От этих полетов так сладостно замирало в груди…
— Слава Богу, — поспешила переменить тему Кейт, — что леди Суонсон удалось убедить твоих сестер, что джентльмены на самом деле пытались познакомиться с ними.
— Да, слава Богу, что эти дурехи ей поверили. Лично я бы на ее месте не смогла бы солгать так убедительно. Знаешь, Кейт, мне даже жаль джентльменов — теперь эта свора накинется на них, как ястребы на добычу…
— Не беспокойся, — усмехнулась Кейт, — уж они-то сумеют позаботиться о том, чтобы видеть твоих сестер как можно реже! Впрочем, — добавила она, поразмыслив, — как знать, может быть — чем черт не шутит? — джентльмены и вправду заинтересовались нашими «красавицами»… Да, Аласдер говорил, что его единственной целью было отблагодарить меня, но кто может знать, что на самом деле у этого человека на уме? Что ж, как бы то ни было, для меня вся эта история, я полагаю, слава Богу, закончилась. Он отблагодарил меня, я приняла его благодарность… Что еще может быть между нами? — Последняя фраза была произнесена с уверенностью, но чуткое ухо Сибил уловило легкую грусть, проскользнувшую в голосе кузины.
— Прости меня, Кейт, — проговорила она, — за фразу о бедной родственнице. Мне не хотелось, чтобы ты принимала ее на свой счет.
— Ничего страшного, — Кейт выдавила из себя улыбку, — я не тешу себя иллюзиями — я и есть бедная родственница. Мне следует радоваться, что съездила в Лондон, повидала много достопримечательностей…
Девушка улыбнулась, подумав, что так и не призналась кузине, что самой большой достопримечательностью Лондона ей показалось не Вестминстерское аббатство, не Тауэр, не Букингемский дворец, а высокий, мускулистый джентльмен с шевелюрой цвета воронова крыла и пристальным взглядом бездонных глаз.
Виконт Ли смотрел на своего друга, повязывавшего новый белоснежный шейный платок.
— Ну и шея у тебя, Аласдер! — поддразнил он. — Мне всего лишь однажды приходилось видеть шею длиннее — в кунсткамере. Но у ее обладателя были в придачу рога, хвост, копыта и пятна по всему телу.
— Что ж, — усмехнулся Аласдер, натягивая поданный лакеем фрак, — рога, хвост и копыта я, как видишь, удачно скрываю. А вот с пятнами — правда, не на теле, а на репутации — уже посложнее…
— Не думал я, — поцокал Ли языком, — что ты решишь, что я сравниваю тебя с дьяволом! Вообще-то я говорил о жирафе… Впрочем, перейдем к делу. Ты так и не сказал, для чего ваша светлость меня сегодня пригласила.
— Я тебя никуда не приглашал. Просто спросил, найдется ли у тебя свободное время.
— Пора бы уже привыкнуть, мой друг, что у меня никогда не бывает несвободного времени, — заметил Ли.
— Что ж, постараюсь. Спасибо, Пирс, — обратился он к лакею, — ты свободен.
Кивнув, Пирс удалился.
— Вчера, — начал Аласдер, когда дверь за лакеем закрылась, — я навестил одного старого друга. Доложу тебе, это был прелюбопытнейший визит! Хотелось бы узнать поподробнее, почему виконт Норт решил вдруг выяснить, что связывает меня с его дальней родственницей, мисс Корбет? Я имею в виду ту девушку, Кейт Корбет, которую мы на днях встретили в парке, если ты еще не забыл… — Он пристально посмотрел на Ли. — Впрочем, думаю, вряд ли: такое не забывается… Видишь ли, Джейсон Норт — мой давний друг. И вдруг он заявляет, будто ты просил его и его любезную супругу взять эту крошку к себе в дом и беречь от опасностей, которые в Лондоне с его разношерстной публикой могут подстерегать ее на каждом шагу!.. Джейсон недоумевал, почему при этом было вдруг упомянуто мое имя. Мне ничего не оставалось, как ответить ему, что я и сам недоумеваю…
Ли явно чувствовал себя не в своей тарелке. Отвернувшись, он стал разглядывать трость Аласдера, стоявшую в углу.
— Уверяю тебя, мой друг, — пробормотал наконец он, — я и понятия не имел, что вы с Джейсоном, оказывается, знакомы… Если бы я знал, то, разумеется… — Он посмотрел на Аласдера. — Что ж, раз уж тебе все стало известно, придется сказать правду: да, я действительно беспокоюсь за эту юную особу.
— Не такая уж она и юная. — Аласдер повернулся к зеркалу якобы для того, чтобы поправить жабо, а на самом деле он наблюдал за реакцией друга. — Как сказал Норт, ей двадцать три года… И что же тебя беспокоит, мой друг?
— За ее честь я не беспокоюсь, Аласдер. Даже если она сама не устоит, я знаю тебя — ты все-таки не такое чудовище, чтобы воспользоваться неопытностью невинной девушки. Но во-первых, я боюсь за ее сердце. Если она к тебе слишком привяжется, то это — здесь ты, я думаю, согласишься со мной — совершенно ни к чему ни ей, ни тебе. Она, может быть, как ты сказал, не так уж и юна, но — это сразу видно — весьма наивна и неопытна, хотя по-своему очень неглупа. Во-вторых, ты, кажется, обмолвился, что она может быть для тебя полезна. Я не знаю, как именно ты собираешься ее использовать, но не кажется ли тебе, что не стоит все-таки каким бы то ни было образом вовлекать ее в твои игры?
— Понятненько… — протянул Аласдер и прищурился. — Признайся, Ли, ты к ней неравнодушен? Если это так, то уступаю ее тебе и одобряю твой выбор: пташечка действительно симпатичная…
— Нет, — поспешил ответить виконт. — Она и впрямь весьма мила, но успокойся: планов на нее я не имею. А вот ты — это разве что слепой не заметит! — смотришь на нее, как тигр на добычу…
— Тигр, жираф… Что это тебя сегодня тянет на какие-то зоологические сравнения? — усмехнулся Аласдер, застегивая фрак.
— Аласдер, — вздохнул Ли, — если тебя интересует ее связь со Скалби, то знай: они вовсе не близки. Я это узнал у Норта — окольными путями, но я умею так спрашивать, что никто не догадается, какова на самом деле моя цель. Да и зачем тебе этот полуоперившийся цыпленок? Если уж тебе так непременно нужно действовать через женщину, то избери тогда кого-нибудь из «красавиц» сестер — они к тому же гораздо ближе к Скалби. Тем более что они явно горят желанием сойтись с тобой поближе — хотя не столько потому, что их интересуешь ты, сколько потому, что это привлечет к ним внимание других мужчин…
— Они не состоят с ними в родстве. — Аласдер поправил кружевную манжету. — А вот Кэтрин Корбет — их родственница, хотя и дальняя. И если, как ты говоришь, «красавицы» сестры горят желанием со мной познакомиться, почему бы и эта пташка не горела?
— Она совсем не похожа на них. Она гораздо чувствительнее, впечатлительнее и к тому же совсем не знает город. Как сказал Норт, она и Скалби — родственники очень дальние, дальние не только по крови, но и по духу. Вряд ли через нее ты сможешь добыть какую-нибудь информацию. Так что мой тебе совет, Аласдер: лучше сразу брось эту затею!
— Вся информация о Скалби, какая мне нужна, у меня уже есть. — Аласдер пригладил рукой свою шевелюру. — У меня достаточно информации, чтобы этих придурков казнили трижды! Разумеется, я не тешу себя мыслью, что это произойдет, — с их деньгами и связями они могут позволить себе не бояться никакого суда, кроме разве что Божьего. Но я добьюсь того, чтобы эти гады навсегда стали изгоями в любом приличном обществе!
— Это уже достаточное наказание.
— Для меня — недостаточное! — Лицо Аласдера приняло такое выражение, словно он проглотил что-то мерзкое. — Я хочу самолично раскрыть свету глаза на их преступления. Я хочу видеть их лица в тот момент, когда я это сделаю! Но как мне это сделать? — Лицо Аласдера снова стало внешне спокойным. — С тех пор как они вернулись в Лондон — или по крайней мере с тех пор как я вернулся, — они укрылись за семью замками. Я не уверен, что смогу выкурить их из дома, если даже подожгу его. А сейчас, можно сказать, сама судьба вдруг преподносит мне отличный шанс. Если я буду поддерживать отношения с их родственницей, то рано или поздно, надеюсь, я все-таки встречусь где-нибудь с ними. Все, что мне, по сути дела, нужно — это встреча с ними на публике. Я не представляю, каким образом это может как-то повредить девушке…
— Ты говорил об этом Норту?
— Разумеется, нет. Но он знает меня и доверяет мне. А ты?
— А что будет после того, как ты это сделаешь? — вместо ответа спросил Ли. — Что будет с девушкой?
— Ничего. Мне от нее ничего не нужно — ни ее чести, ни репутации. Я все-таки не насильник, Ли! И я постараюсь сделать так, чтобы она в меня не влюбилась, — одному Богу известно, что она в таком случае может учудить. Хватит ей сидеть взаперти, пусть заодно посмотрит Лондон, познакомится с интересными людьми…
— А если она в тебя все-таки влюбится? — насторожился друг.
— Успокойся, я уже сказал, что позабочусь, чтобы этого не произошло. Я, может быть, не ангел, но и не безнравственное чудовище — есть для меня все-таки черта, за которую я никогда не перейду. Мне кажется, до сих пор в этом ты мне доверял…
— Она уже к тебе неравнодушна.
— Если всего чуть-чуть, то в этом нет ничего страшного, мой друг. — Аласдер сверкнул белозубой улыбкой. — Я смогу быть для нее увлекательным компаньоном. Опять же, после меня у нее уже будет некий опыт общения с мужчинами — это пригодится ей, когда она наконец встретит свою пару. Может быть, я и впрямь ей немного нравлюсь, но поверхностное чувство может перейти в бурную страсть, только если этому чувству будет чем постоянно питаться, как и огню, чтобы не погаснуть, нужны дрова. Клянусь тебе, мой друг, что не причиню этой крошке никакого зла. Какую тебе еще нужно клятву, чтобы ты перестал призывать ее дальних родственников для защиты? В последний раз спрашиваю — доверяешь ты мне или нет? С минуту Ли молчал.
— Ты мой друг, Аласдер, — проговорил он наконец. — А я стараюсь не дружить с людьми, которым не доверяю. Но скажи мне, что ты будешь делать, если Скалби так и не клюнут на твою приманку?
— Что ж, — Аласдер с улыбкой пожал плечами, — я проиграю только в одном — не смогу увидеть их лица в тот момент, когда правда откроется. Но от плана своего я все равно не отступлюсь. — Весь вид Аласдера говорил, однако, о том, что он не собирается проигрывать даже в самом малом.
Глава 5
Все три пары глаз пристально уставились на мать, и леди Суонсон обреченно вздохнула. Глядя на эту хрупкую, миловидную женщину, трудно было поверить, что она произвела на свет целую ораву крупных, одна другой страшнее дочерей. Леди Суонсон порой и самой верилось в это с трудом. Тем не менее она любила всех семерых — и любила одинаково (попробуй отдай предпочтение какой-нибудь одной — остальные тебе просто проходу не дадут!). Но при всей любви, однако, особой близости между дочерьми и матерью не было. Неудивительно, если учесть, что те росли в большей степени под присмотром нянек и гувернанток, чем родительницы. Но теперь настал момент, когда леди Суонсон должна была сама выдавать дочерей замуж, не перекладывая это дело на нянек и мамок.
Еще раз окинув взглядом дочерей, леди Суонсон вздохнула. Да, нечего и мечтать о том, чтобы выдать таких «красавиц» замуж, если только не обладаешь огромным состоянием! А леди Суонсон уже успела прожить значительную долю наследства, в свое время доставшуюся ей от отца. Именно поэтому она так спешила подыскать деткам подходящих мужей. Старших; как оказалось, сбыть с рук не составило особого труда, а вот с этими тремя уже посложнее — к каждой из них уже кто-нибудь сватался, и не раз, но все как один получали от этих упрямиц отказ. Впрочем, и сама леди Суонсон не горела желанием видеть кого-нибудь из этих людей в родственниках — все они в основном были птицами невысокого полета. Такое впечатление, ей-богу, что нормальные женихи уже перевелись, остались лишь охотники за приданым! Да и тех немного — сейчас, в мирное время, люди стали жить гораздо зажиточнее, Да, нелегко быть матерью такой оравы взрослых дочерей! Хорошо еще, что они с мужем всегда любили друг друга и тот никогда не требовал от нее наследника. Как и не попрекал тем, что девицы, как на подбор, некрасивы — ничего не поделать, пошли в папашу, на зеркало нечего пенять, коли рожа крива. Зато по крайней мере можно утешаться уверенностью, что дети действительно от тебя… Впрочем, для мужчины лорд Суонсон был не так уж и безобразен. Да, он обладал крупным, тучным телом, круглым багровым лицом, но мужчина, в конце концов, и должен выглядеть солидным. Глаза лорда были неопределенного цвета, но по крайней мере не маленькими, а голову его в былые годы украшала густая каштановая шевелюра. Глаза же супруги лорда Суонсона, напротив, были ярко-голубыми, но непропорционально маленькими. Впрочем, этот недостаток не слишком бросался в глаза, ибо в остальном леди Суонсон была вполне миловидна. А вот девчонки, как на грех, умудрились унаследовать от нее лишь цвет глаз и белокурые волосы, все остальное — от отца. Впрочем, младшую, Сибил, называли копией матери, но она была немного бледной, словно оттиск с изношенной типографской формы. Впрочем, это не проблема: подкрасить, подрумянить — и можно спокойно выдавать замуж. Но этот момент, увы, должен наступить не раньше, чем родителям удастся сбыть с рук старших, а на это может уйти целая вечность. Держались хотя бы попроще, повеселее глядишь, это и сгладило бы впечатление от внешности… Так нет же, вечно мрачны, ворчливы, как старухи… Впрочем, в этом отношении они в мать — леди Суонсон сама порой «не сахар», .. А впрочем, подумала она, девчонок можно пожалеть — росли всю жизнь с твердым убеждением, что от женихов у них никогда не будет отбоя, а теперь вдруг приходится с горечью констатировать, что мужчины не спешат видеть в них свой идеал, если только не считать идеалом невесту с большим приданым… В конце концов, они же с мужем сами в какой-то степени виноваты, что у девчонок скверный характер — росли избалованными, привыкли, что родители никогда ни в чем не отказывают…
— Успокойтесь, девочки, успокойтесь! — Леди Суонсон окинула дочерей строгим взглядом. — Как вы уже слышали, Сибил не сама подошла к мужчинам. Да и что, собственно, произошло? Поздороваться с кем-то на улице — это еще не значит завести близкое знакомство…
Лица всех троих стали еще кислее.
— Ты считаешь, мама, ничего особенного? — поморщилась Генриетта. — А не кажется ли тебе странным, мама, что они вообще отправились разыскивать ее в парке, после того как все утро просидели с нами? Двое самых респектабельных джентльменов во всем Лондоне — и вдруг пошли разыскивать ее…
— Не уверена, — проговорила леди Суонсон, — что этих двоих действительно можно назвать самыми респектабельными, О Ли мне трудно судить. Он редко бывает в обществе, я мало что о нем знаю. Но Сент-Эрт с его репутацией…
— Его прежняя репутация не будет ничего значить, когда он женится, — горячо перебила мать Хлоя. — Ты сама знаешь это.
— Сибил еще не достигла брачного возраста, — заявила леди Суонсон. — Или, может быть, достигла совсем недавно, — добавила она, вспомнив, что сама вышла замуж в еще более раннем возрасте. — К тому же она не представлена свету. Но как знать, может быть, — загадочно проговорила женщина, пытаясь вселить в дочерей побольше энтузиазма, — мы должны быть рады ее знакомству с этими джентльменами — есть шанс, что таким образом они поближе сойдутся с вами или познакомят с вами кого-нибудь из своих друзей.
Три пары водянистых глаз посмотрели на нее с недоверием.
— Что-то я не заметила, — проворчала Хлоя, — чтобы Ли или Сент-Эрт заинтересовались кем-нибудь из нас. Просидели здесь все утро, а на нас даже не взглянули!
Леди Суонсон покачала головой. На сердце у нее было нелегко, но она постаралась не выдавать этого.
— Эти двое — закадычные друзья, — начала она с наигранным энтузиазмом. — Может быть, кто-то один из них пытался поближе познакомиться с вами, а другой просто оказывал другу поддержку.
Ответом на ее слова была гробовая тишина. Пожав плечами, леди Суонсон продолжала:
— Вы из знатной, богатой семьи. Ваше положение в обществе очень высоко. А Ли — единственный сын престарелых родителей. Родителей его я, правда, плохо знаю, но, полагаю, им хотелось бы умереть с уверенностью, что их отпрыск будет обеспечен, и они наверняка серьезно озабочены тем, что под венец он пока не спешит. А где еще ему найти лучшую партию, как не здесь? А что до Сент-Эрта… — Леди Суонсон прикусила губу, сама не зная, какое бы правдоподобное объяснение здесь придумать. — Он долгое время был за границей, — наконец нашлась она. — Кто знает, что за это время произошло с его капиталом? Может быть, он срочно нуждается в том, чтобы его поправить?
Леди Суонсон ужасно не хотелось убеждать дочерей в том, что женихов в них может прельстить разве что их титул или богатство. Девицам самим упорно не хотелось это признавать. Но ничего не поделаешь — приходилось смотреть на вещи реально. Если, к примеру, у Хлои была и не такая толстая шея, как у Генриетты, то природа «компенсировала» этот «недостаток» слишком крупным носом. А если у Фрэнсис нос был нормальный, то плечи не по-женски широки… Были бы девицы мужчинами, эти недостатки, пожалуй, не так сильно бросались бы в глаза, но, как говорится, если бы да кабы… Впрочем, старшие, замужние, были еще страшнее… По какой-то странной закономерности каждое новое детище Суонсонов «получалось» немного красивее предыдущего, пока младшая наконец не вышла и вовсе симпатичной. Сибил, вероятно, легче всего будет «сбыть с рук»… Девицы на минуту задумались. Но по-видимому, объяснение, данное матерью по поводу неожиданного интереса Аласдера к Сибил, удовлетворило их, ибо вскоре они уже смотрели на леди Суонсон с неподдельным интересом.
— Что ж, — неожиданно подытожила та, — почему бы, в конце концов, не облегчить этим джентльменам их задачу? Как вы, девочки, смотрите на то, чтобы закатить очередной бал?
К ее сожалению, дочери не спешили восторгаться.
— Папины балы скоро станут притчей во языцех! — наморщила свой огромный нос Хлоя.
— Он устраивает их слишком часто! — поддержала сестру Генриетта.
Леди Суонсон нахмурилась — она была готова прощать дочерям многое, но не могла терпеть, когда те начинали критиковать отца.
— Тогда, может быть, музыкальный вечер? — осторожно предложила она.
Ответом было лишь еще большее недовольство.
— Эти вечера никто не любит! — заявила Фрэнсис. — Разве что престарелые дамы. И то лишь потому, что на них они могут подремать…
— Тогда остается одно, — терпеливо произнесла мать, — самим ходить на все балы и приемы, куда ходят Ли и Сент-Эрт, чтобы они обращали на вас больше внимания.
— Уж не собираешься ли ты повести нас в мужской клуб? — фыркнула Хлоя.
— Или на бокс, на скачки? — рассмеялась Генриетта. — А как насчет игорного дома? А может, лучше сразу в бордель?
Леди Суонсон молчала.
— Остается лишь одно, — подытожила Хлоя. — Неформальный вечер в узком кругу. Ужин, танцы и больше ничего.
Это предложение наконец понравилось всем.
— Но мы должны задать Сибил несколько вопросов, — мрачно заявила Фрэнсис.
Выходя из комнаты Сибил после пятнадцатиминутного допроса, трое сестер были в гораздо лучшем настроении, чем до его начала. Сестренка была ошарашена таким натиском, но на все вопросы отвечала весьма подробно.
— Ей-богу, — говорила она, — я понятия не имею, почему эти двое вдруг к нам подошли! Как сказал виконт, он догадался, что я ваша сестра, потому что похожа на вас. С этого, собственно, и начался разговор.
Это объяснение в конце концов удовлетворило сестер — более того, было воспринято не без энтузиазма, и вскоре они уже оставили Сибил в покое, целиком поглощенные планами предстоящего неформального вечера.
— Нет, кузина, я вовсе не чувствую себя бедной родственницей, — заявила Сибил почти сразу же после того, как дверь за сестрами затворилась.
Кейт сидела на подоконнике, беспечно болтая ногами. Сестры, разумеется, устроили допрос и ей — но все их вопросы касались исключительно Сибил. Ни одной из троих и в голову не могло прийти, что мужчины могли заинтересоваться вовсе не Сибил, а бедной дальней родственницей из провинции — в их глазах Кейт по своему статусу была разве что ненамного выше служанки.
— Сама посуди, — продолжала Сибил, — на что мне жаловаться? Сыта, довольна, платьев у меня сколько хочешь… Никто меня не обижает — сестры, как правило, смотрят на меня как на пустое место. Все, что мне остается, — это ждать, пока они наконец соизволят выйти замуж. А пока следует наслаждаться жизнью и ни в чем себе не отказывать. И не нужны мне ни Ли, ни Сент-Эрт! Ли — темная лошадка, вечно молчит, а сам разглядывает все вокруг — кто знает, что у него на уме? А Сент-Эрт… он такой огромный, такой мрачный — я не понимаю, как ты вообще смогла ему что-то ответить…
— Я, собственно, и не могла отвечать ему. Я почти не проронила ни слова!
— Он просто ужасный, — поморщилась девушка, — еще хуже, чем ты рассказывала! А Ли? Как он разглядывал меня в свой лорнет, словно я какое-то чудо природы! Удивляюсь, как он еще не ходит с микроскопом! Фи! Кому могут понравиться такие мужчины? Разве что таким, как мои сестры! Нет, Кейт, — посерьезнела вдруг она, — если уж я и выйду замуж, то, во всяком случае, за мужчину, рядом с которым буду чувствовать себя спокойно!
Кузина согласно кивнула, про себя, однако, подумав, что если она и не чувствует себя спокойно рядом с сэром Аласдером, то это по крайней мере приятное, возбуждающее беспокойство — чувство, подобное тому, которое она в детстве испытывала на качелях, взлетая слишком высоко. Кейт вспомнилось и то, что для того, чтобы высоко взлететь, она обычно просила кого-нибудь ее подтолкнуть. От этих полетов так сладостно замирало в груди…
— Слава Богу, — поспешила переменить тему Кейт, — что леди Суонсон удалось убедить твоих сестер, что джентльмены на самом деле пытались познакомиться с ними.
— Да, слава Богу, что эти дурехи ей поверили. Лично я бы на ее месте не смогла бы солгать так убедительно. Знаешь, Кейт, мне даже жаль джентльменов — теперь эта свора накинется на них, как ястребы на добычу…
— Не беспокойся, — усмехнулась Кейт, — уж они-то сумеют позаботиться о том, чтобы видеть твоих сестер как можно реже! Впрочем, — добавила она, поразмыслив, — как знать, может быть — чем черт не шутит? — джентльмены и вправду заинтересовались нашими «красавицами»… Да, Аласдер говорил, что его единственной целью было отблагодарить меня, но кто может знать, что на самом деле у этого человека на уме? Что ж, как бы то ни было, для меня вся эта история, я полагаю, слава Богу, закончилась. Он отблагодарил меня, я приняла его благодарность… Что еще может быть между нами? — Последняя фраза была произнесена с уверенностью, но чуткое ухо Сибил уловило легкую грусть, проскользнувшую в голосе кузины.
— Прости меня, Кейт, — проговорила она, — за фразу о бедной родственнице. Мне не хотелось, чтобы ты принимала ее на свой счет.
— Ничего страшного, — Кейт выдавила из себя улыбку, — я не тешу себя иллюзиями — я и есть бедная родственница. Мне следует радоваться, что съездила в Лондон, повидала много достопримечательностей…
Девушка улыбнулась, подумав, что так и не призналась кузине, что самой большой достопримечательностью Лондона ей показалось не Вестминстерское аббатство, не Тауэр, не Букингемский дворец, а высокий, мускулистый джентльмен с шевелюрой цвета воронова крыла и пристальным взглядом бездонных глаз.
Виконт Ли смотрел на своего друга, повязывавшего новый белоснежный шейный платок.
— Ну и шея у тебя, Аласдер! — поддразнил он. — Мне всего лишь однажды приходилось видеть шею длиннее — в кунсткамере. Но у ее обладателя были в придачу рога, хвост, копыта и пятна по всему телу.
— Что ж, — усмехнулся Аласдер, натягивая поданный лакеем фрак, — рога, хвост и копыта я, как видишь, удачно скрываю. А вот с пятнами — правда, не на теле, а на репутации — уже посложнее…
— Не думал я, — поцокал Ли языком, — что ты решишь, что я сравниваю тебя с дьяволом! Вообще-то я говорил о жирафе… Впрочем, перейдем к делу. Ты так и не сказал, для чего ваша светлость меня сегодня пригласила.
— Я тебя никуда не приглашал. Просто спросил, найдется ли у тебя свободное время.
— Пора бы уже привыкнуть, мой друг, что у меня никогда не бывает несвободного времени, — заметил Ли.
— Что ж, постараюсь. Спасибо, Пирс, — обратился он к лакею, — ты свободен.
Кивнув, Пирс удалился.
— Вчера, — начал Аласдер, когда дверь за лакеем закрылась, — я навестил одного старого друга. Доложу тебе, это был прелюбопытнейший визит! Хотелось бы узнать поподробнее, почему виконт Норт решил вдруг выяснить, что связывает меня с его дальней родственницей, мисс Корбет? Я имею в виду ту девушку, Кейт Корбет, которую мы на днях встретили в парке, если ты еще не забыл… — Он пристально посмотрел на Ли. — Впрочем, думаю, вряд ли: такое не забывается… Видишь ли, Джейсон Норт — мой давний друг. И вдруг он заявляет, будто ты просил его и его любезную супругу взять эту крошку к себе в дом и беречь от опасностей, которые в Лондоне с его разношерстной публикой могут подстерегать ее на каждом шагу!.. Джейсон недоумевал, почему при этом было вдруг упомянуто мое имя. Мне ничего не оставалось, как ответить ему, что я и сам недоумеваю…
Ли явно чувствовал себя не в своей тарелке. Отвернувшись, он стал разглядывать трость Аласдера, стоявшую в углу.
— Уверяю тебя, мой друг, — пробормотал наконец он, — я и понятия не имел, что вы с Джейсоном, оказывается, знакомы… Если бы я знал, то, разумеется… — Он посмотрел на Аласдера. — Что ж, раз уж тебе все стало известно, придется сказать правду: да, я действительно беспокоюсь за эту юную особу.
— Не такая уж она и юная. — Аласдер повернулся к зеркалу якобы для того, чтобы поправить жабо, а на самом деле он наблюдал за реакцией друга. — Как сказал Норт, ей двадцать три года… И что же тебя беспокоит, мой друг?
— За ее честь я не беспокоюсь, Аласдер. Даже если она сама не устоит, я знаю тебя — ты все-таки не такое чудовище, чтобы воспользоваться неопытностью невинной девушки. Но во-первых, я боюсь за ее сердце. Если она к тебе слишком привяжется, то это — здесь ты, я думаю, согласишься со мной — совершенно ни к чему ни ей, ни тебе. Она, может быть, как ты сказал, не так уж и юна, но — это сразу видно — весьма наивна и неопытна, хотя по-своему очень неглупа. Во-вторых, ты, кажется, обмолвился, что она может быть для тебя полезна. Я не знаю, как именно ты собираешься ее использовать, но не кажется ли тебе, что не стоит все-таки каким бы то ни было образом вовлекать ее в твои игры?
— Понятненько… — протянул Аласдер и прищурился. — Признайся, Ли, ты к ней неравнодушен? Если это так, то уступаю ее тебе и одобряю твой выбор: пташечка действительно симпатичная…
— Нет, — поспешил ответить виконт. — Она и впрямь весьма мила, но успокойся: планов на нее я не имею. А вот ты — это разве что слепой не заметит! — смотришь на нее, как тигр на добычу…
— Тигр, жираф… Что это тебя сегодня тянет на какие-то зоологические сравнения? — усмехнулся Аласдер, застегивая фрак.
— Аласдер, — вздохнул Ли, — если тебя интересует ее связь со Скалби, то знай: они вовсе не близки. Я это узнал у Норта — окольными путями, но я умею так спрашивать, что никто не догадается, какова на самом деле моя цель. Да и зачем тебе этот полуоперившийся цыпленок? Если уж тебе так непременно нужно действовать через женщину, то избери тогда кого-нибудь из «красавиц» сестер — они к тому же гораздо ближе к Скалби. Тем более что они явно горят желанием сойтись с тобой поближе — хотя не столько потому, что их интересуешь ты, сколько потому, что это привлечет к ним внимание других мужчин…
— Они не состоят с ними в родстве. — Аласдер поправил кружевную манжету. — А вот Кэтрин Корбет — их родственница, хотя и дальняя. И если, как ты говоришь, «красавицы» сестры горят желанием со мной познакомиться, почему бы и эта пташка не горела?
— Она совсем не похожа на них. Она гораздо чувствительнее, впечатлительнее и к тому же совсем не знает город. Как сказал Норт, она и Скалби — родственники очень дальние, дальние не только по крови, но и по духу. Вряд ли через нее ты сможешь добыть какую-нибудь информацию. Так что мой тебе совет, Аласдер: лучше сразу брось эту затею!
— Вся информация о Скалби, какая мне нужна, у меня уже есть. — Аласдер пригладил рукой свою шевелюру. — У меня достаточно информации, чтобы этих придурков казнили трижды! Разумеется, я не тешу себя мыслью, что это произойдет, — с их деньгами и связями они могут позволить себе не бояться никакого суда, кроме разве что Божьего. Но я добьюсь того, чтобы эти гады навсегда стали изгоями в любом приличном обществе!
— Это уже достаточное наказание.
— Для меня — недостаточное! — Лицо Аласдера приняло такое выражение, словно он проглотил что-то мерзкое. — Я хочу самолично раскрыть свету глаза на их преступления. Я хочу видеть их лица в тот момент, когда я это сделаю! Но как мне это сделать? — Лицо Аласдера снова стало внешне спокойным. — С тех пор как они вернулись в Лондон — или по крайней мере с тех пор как я вернулся, — они укрылись за семью замками. Я не уверен, что смогу выкурить их из дома, если даже подожгу его. А сейчас, можно сказать, сама судьба вдруг преподносит мне отличный шанс. Если я буду поддерживать отношения с их родственницей, то рано или поздно, надеюсь, я все-таки встречусь где-нибудь с ними. Все, что мне, по сути дела, нужно — это встреча с ними на публике. Я не представляю, каким образом это может как-то повредить девушке…
— Ты говорил об этом Норту?
— Разумеется, нет. Но он знает меня и доверяет мне. А ты?
— А что будет после того, как ты это сделаешь? — вместо ответа спросил Ли. — Что будет с девушкой?
— Ничего. Мне от нее ничего не нужно — ни ее чести, ни репутации. Я все-таки не насильник, Ли! И я постараюсь сделать так, чтобы она в меня не влюбилась, — одному Богу известно, что она в таком случае может учудить. Хватит ей сидеть взаперти, пусть заодно посмотрит Лондон, познакомится с интересными людьми…
— А если она в тебя все-таки влюбится? — насторожился друг.
— Успокойся, я уже сказал, что позабочусь, чтобы этого не произошло. Я, может быть, не ангел, но и не безнравственное чудовище — есть для меня все-таки черта, за которую я никогда не перейду. Мне кажется, до сих пор в этом ты мне доверял…
— Она уже к тебе неравнодушна.
— Если всего чуть-чуть, то в этом нет ничего страшного, мой друг. — Аласдер сверкнул белозубой улыбкой. — Я смогу быть для нее увлекательным компаньоном. Опять же, после меня у нее уже будет некий опыт общения с мужчинами — это пригодится ей, когда она наконец встретит свою пару. Может быть, я и впрямь ей немного нравлюсь, но поверхностное чувство может перейти в бурную страсть, только если этому чувству будет чем постоянно питаться, как и огню, чтобы не погаснуть, нужны дрова. Клянусь тебе, мой друг, что не причиню этой крошке никакого зла. Какую тебе еще нужно клятву, чтобы ты перестал призывать ее дальних родственников для защиты? В последний раз спрашиваю — доверяешь ты мне или нет? С минуту Ли молчал.
— Ты мой друг, Аласдер, — проговорил он наконец. — А я стараюсь не дружить с людьми, которым не доверяю. Но скажи мне, что ты будешь делать, если Скалби так и не клюнут на твою приманку?
— Что ж, — Аласдер с улыбкой пожал плечами, — я проиграю только в одном — не смогу увидеть их лица в тот момент, когда правда откроется. Но от плана своего я все равно не отступлюсь. — Весь вид Аласдера говорил, однако, о том, что он не собирается проигрывать даже в самом малом.
Глава 5
Предъявив свои визитные карточки лакею, Аласдер и Ли уселись на роскошный диван в гостиной Суонсонов. Ждать ни тот ни другой не привыкли и не любили, но делать было нечего.
— Если бы не ты, — не вытерпев долгого ожидания, Ли поднялся с дивана и начал мерить комнату нервными шагами, — я бы сейчас не парился здесь! На улице все-таки прохладнее!
— ~ Извини, старик, — пробурчал его друг, — но, ничего не поделать, мне нужна твоя поддержка. Без тебя я бы не рискнул.
Ли с недоумением посмотрел на Аласдера.
— Я знаю, старик, — усмехнулся тот, — ты хочешь сказать: «И это говорит человек, который сто раз встречался с убийцами в темных аллеях, дрался на ножах со всякими забулдыгами?..» Все это так, мой друг, но и для меня есть предел храбрости — отправиться в логово сестер Суонсон одному было бы безрассудством. Не говоря уже о том, что это дало бы повод ко всякого рода пересудам… Впрочем, я тебя силком не тянул. Признавайся, — прищурился он, — для чего ты отправился сюда: чтобы защищать меня от сестер Суонсон или их от меня?
— Ни за тем, ни за другим, — улыбнулся Ли. — Просто понаблюдать за вашей схваткой. Человек сам бросается в логово львиц — такое случается нечасто!
Аласдер расхохотался, но ему тут же пришлось подавить смех — двери прихожей отворились, и на пороге возникли все трое незамужних дочерей во главе с мамашей. Ли застыл на месте, уставившись на семейство. Замер и Аласдер. Слухи о том, что сестры одна страшнее другой, были скорее преувеличенными, чем преуменьшенными. Платья — белое на одной, желтое на другой, фиолетовое на третьей — были от лучших лондонских портных, но и они не улучшали впечатления от кислых физиономий и бесформенных фигур их обладательниц. Девицы, видимо, не понимали, что добрая улыбка, приветливый взгляд расцветили бы самое непривлекательное лицо. Казалось, что все трое словно задались целью смотреть как можно суровее. Впрочем, зачем улыбки, зачем приветливые взгляды? Если двое самых респектабельных холостяков Лондона сами пришли к ним с визитом, то стоит ли стараться понравиться им, если и так ясно, что их интересуют не они, а их титулы и богатство? Забыв о приличиях, девицы бесцеремонно разглядывали джентльменов, словно те пришли не высматривать невест, а выставлять на смотрины самих себя. Вот только мужчин всего двое — значит, как минимум одна из них останется сегодня обделенной…
— Рада видеть вас снова, джентльмены! — Леди Суонсон изобразила бурный восторг.
— Мое почтение, дамы. — Аласдер поднялся с дивана. — Леди Суонсон, я к вам по деликатному вопросу. Мой друг виконт Ли оказал мне честь сопровождать меня…
— Я вся внимание, джентльмены! — произнесла мать семейства.
— Леди Суонсон, я желаю сделать одно приглашение некой особе, находящейся в данный момент в вашем жилище.
Слова эти насторожили леди Суонсон, но она, не подавая виду, широко улыбнулась:
— Слушаю вас, сэр!
— От моего друга Норта мне стало известно, что вы имеете честь принимать в своем доме мисс Кэтрин Корбет, приходящуюся ему родственницей. А на днях я и сам случайно повстречался с ней в парке. Когда я упомянул об этом Норту, он начал просить меня передать мисс Корбет привет от него и его супруги и пригласить ее к ним на чашку чая. Он уже приглашал ее, но мисс, похоже, по нраву затворнический образ жизни. Я пообещал ему передать приглашение, хотя, разумеется, не могу обещать за мисс Корбет, что она его примет. В случае положительного ответа я и мой друг Ли готовы сопровождать ее.
С минуту леди Суонсон молчала.
— Хорошо, — произнесла она наконец, — почему бы и нет? Я и сама ей не раз говорила, что уж родственников-то она могла бы навестить! Очень любезно с вашей стороны, джентльмены, что вы вызвались сопровождать ее! Но поймите меня правильно — я, разумеется, не ставлю под сомнение, что вы для нее компания надежная, но для приличия ее должна бы сопровождать еще и как минимум одна особа женского пола. Вы не возражаете, если она поедет в компании одной из моих дочерей и служанки?
— Если бы не ты, — не вытерпев долгого ожидания, Ли поднялся с дивана и начал мерить комнату нервными шагами, — я бы сейчас не парился здесь! На улице все-таки прохладнее!
— ~ Извини, старик, — пробурчал его друг, — но, ничего не поделать, мне нужна твоя поддержка. Без тебя я бы не рискнул.
Ли с недоумением посмотрел на Аласдера.
— Я знаю, старик, — усмехнулся тот, — ты хочешь сказать: «И это говорит человек, который сто раз встречался с убийцами в темных аллеях, дрался на ножах со всякими забулдыгами?..» Все это так, мой друг, но и для меня есть предел храбрости — отправиться в логово сестер Суонсон одному было бы безрассудством. Не говоря уже о том, что это дало бы повод ко всякого рода пересудам… Впрочем, я тебя силком не тянул. Признавайся, — прищурился он, — для чего ты отправился сюда: чтобы защищать меня от сестер Суонсон или их от меня?
— Ни за тем, ни за другим, — улыбнулся Ли. — Просто понаблюдать за вашей схваткой. Человек сам бросается в логово львиц — такое случается нечасто!
Аласдер расхохотался, но ему тут же пришлось подавить смех — двери прихожей отворились, и на пороге возникли все трое незамужних дочерей во главе с мамашей. Ли застыл на месте, уставившись на семейство. Замер и Аласдер. Слухи о том, что сестры одна страшнее другой, были скорее преувеличенными, чем преуменьшенными. Платья — белое на одной, желтое на другой, фиолетовое на третьей — были от лучших лондонских портных, но и они не улучшали впечатления от кислых физиономий и бесформенных фигур их обладательниц. Девицы, видимо, не понимали, что добрая улыбка, приветливый взгляд расцветили бы самое непривлекательное лицо. Казалось, что все трое словно задались целью смотреть как можно суровее. Впрочем, зачем улыбки, зачем приветливые взгляды? Если двое самых респектабельных холостяков Лондона сами пришли к ним с визитом, то стоит ли стараться понравиться им, если и так ясно, что их интересуют не они, а их титулы и богатство? Забыв о приличиях, девицы бесцеремонно разглядывали джентльменов, словно те пришли не высматривать невест, а выставлять на смотрины самих себя. Вот только мужчин всего двое — значит, как минимум одна из них останется сегодня обделенной…
— Рада видеть вас снова, джентльмены! — Леди Суонсон изобразила бурный восторг.
— Мое почтение, дамы. — Аласдер поднялся с дивана. — Леди Суонсон, я к вам по деликатному вопросу. Мой друг виконт Ли оказал мне честь сопровождать меня…
— Я вся внимание, джентльмены! — произнесла мать семейства.
— Леди Суонсон, я желаю сделать одно приглашение некой особе, находящейся в данный момент в вашем жилище.
Слова эти насторожили леди Суонсон, но она, не подавая виду, широко улыбнулась:
— Слушаю вас, сэр!
— От моего друга Норта мне стало известно, что вы имеете честь принимать в своем доме мисс Кэтрин Корбет, приходящуюся ему родственницей. А на днях я и сам случайно повстречался с ней в парке. Когда я упомянул об этом Норту, он начал просить меня передать мисс Корбет привет от него и его супруги и пригласить ее к ним на чашку чая. Он уже приглашал ее, но мисс, похоже, по нраву затворнический образ жизни. Я пообещал ему передать приглашение, хотя, разумеется, не могу обещать за мисс Корбет, что она его примет. В случае положительного ответа я и мой друг Ли готовы сопровождать ее.
С минуту леди Суонсон молчала.
— Хорошо, — произнесла она наконец, — почему бы и нет? Я и сама ей не раз говорила, что уж родственников-то она могла бы навестить! Очень любезно с вашей стороны, джентльмены, что вы вызвались сопровождать ее! Но поймите меня правильно — я, разумеется, не ставлю под сомнение, что вы для нее компания надежная, но для приличия ее должна бы сопровождать еще и как минимум одна особа женского пола. Вы не возражаете, если она поедет в компании одной из моих дочерей и служанки?