Леженда Валентин. Античные хроники

   Но зоркий Агамемнон вскоре заметил валяющиеся в траве у обочины оторванные головы встречных-поперечных фиванцев, пытавшихся (как видно, без особого успеха) разгадать загадку Сфинкса.
   Многие головы улыбались, некоторые были испуганны, но чаще всего на лицах неудачников застыла гримаса глубокой философской задумчивости. Ясно было, что до последнего размышляли они над загадкой чудовища.
   Аякс, сроду не веривший ни в каких Сфинксов и прочих Ехидн, специально сошел с колесницы и, подобрав одну из задумчивых голов, немного поиграл ею в футбол, сделав несколько пасов побледневшему Эдипу, который от оторванной головы шарахался, как от ядовитого скорпиона.
   — Нехорошо, Аякс, — укорил друга Агамемнон, — не думал я, что ты способен на такое кощунство.
   Вместо ответа Аякс поднял с земли запыленную голову и протянул ее Агамемнону. Агамемнон брезгливо поморщился.
   — Да не бойся, бери, — усмехнулся могучий герой, — она ненастоящая.
   — Как это ненастоящая?
   — А вот так.
   Агамемнон с недоверием принял голову из рук Аякса.
   Голова действительно оказалась не настоящей, а восковой, с кустарно разукрашенным яркими красками лицом.
   — Что за ерунда?
   Но Аякс уже лихо вскочил в колесницу, понукая лошадь.
   — След из фальшивых голов приведет нас к логову Сфинкса! — весело возвестил он.
   — Эй, подождите! — закричал Эдип, галопом бросаясь за резко сорвавшейся с места повозкой.
   Легко отыскали великие герои нужную гору, но нигде не было видно проклятого Сфинкса. Аякс даже специально протрубил в боевой рог, но чудовище так и не соизволило появиться.
   — Видно, дремлет после обеда, — предположил Агамемнон.
   — Или с молодыми девственницами развлекается, — хохотнул Аякс.
   Излазили греки гору Сфингион вдоль и поперек и наткнулись наконец на странный заброшенный храм, где восковые головы валялись особенно обильно.
   Заходить в этот храм храбрые герои не решились, и Аякс задумал выманить монстра заранее сочиненным оскорбительным стихотворением.
   Начиналось оно так:
   Выходи, проклятая тварюка!
   Больше воли тебе не видать.
   Сдохнешь ты сейчас, уродская зверюка,
   Жизнь пришли мы у тебя отнять.
   И в подтверждение своих серьезных намерений Аякс еще раз протрубил в рог.
   На этот раз Сфинкс их услышал.
   Из храма пахнуло мертвечиной, и в темной полуобвалившейся арке входа появилась гигантская голова чудовища.
   — Не подходите близко, — пророкотал монстр, — стойте там, где стоите.
   Странная просьба, но греки подчинились.
   — Зачем пришли ко мне, ничтожные? Великие герои присмотрелись.
   Вроде лицо какое-то в темноте белеет, но разглядеть Сфинкса как следует не удавалось.
   — Загадывай загадку, блохастый, — грозно потребовал Аякс, — после чего я собственноручно оторву тебе голову, и мы уйдем.
   Услышав угрозу, Сфинкс расхохотался. Но как-то уж слишком неубедительно это у него вышло, натянуто как-то, что, естественно, не ускользнуло от внимания героев.
   — Скажите мне, — прогудело чудовище, — кто ходит утром на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?
   Великие герои задумались.
   — У вас десять минут на размышления, — напомнил Сфинкс.
   — А то что будет? — нагло осведомился Аякс, но Сфинкс ему не ответил.
   — Идиотская загадка, — через пять минут заявил Агамемнон и, сев на траву, принялся демонстративно натачивать меч.
   — А я знаю, а я знаю ответ!!! — закричал Эдип и заскакал перед храмом на одной ноге.
   — Ну так кто это? — пробасил Сфинкс.
   — Это алкаш! — ответил будущий царь Фив. — Утром во время похмелья он лазит по дому на четвереньках в поисках сосуда с вином. К обеду он постепенно приходит в себя и передвигается уже как все нормальные люди. А вот вечером он снова нализывается до зеленых сатиров, оказываясь на четвереньках, но при этом в его правой руке зажат кубок с вином, который он держит высоко над головою, дабы не пролить ценное содержимое!
   — Еж твою мать!!! — взревел Сфинкс. — Ты отгадал…
   В этот момент сговорившиеся за спиной Эдипа Аякс с Агамемноном, обнажив мечи, стремительно бросились ко входу в храм.
   Через несколько шагов им стало ясно, что голова Сфинкса не настоящая, а нарисованная на большом куске ткани. Агамемнон еще успел подумать, что лицо женщины, изображенной на ткани, очень живо напоминает покойную Клитемнестру.
   За квадратной рамой с рисунком находился большой медный рупор, уходивший в высокий деревянный ящик. Вся конструкция была установлена на колеса и могла легко передвигаться с места на место.
   Великие герои сразу поняли, что опоздали.
   Дверца в высоком деревянном ящике была открыта. Внутри находились сужающееся сопло рупора и маленькая скамеечка с непонятно для чего выпиленной посередине круглой дырой.
   Знакома была Агамемнону эта дыра, до боли знакома. Аякс ринулся в храм.
   Храм оказался проходным, заканчиваясь такой же аркой, как и спереди. Дальше был луг, по которому мчалась тройка чернокожих рабов, несших на золотом горшке абсолютно голого мужика.
   — Стой, Сфинкс недоделанный! — закричал Аякс, понимая, что в своих доспехах он ни за что не догонит мерзавца. — Я все равно тебя рано или поздно поймаю!
   Но эфиопы с голым мужиком на горшке уже скрылись в густых, казавшихся непроходимыми зарослях. Спустились герои с горы Сфингион, а их уже у подножия весь фиванский народ встречает вместе с царем Креонтом.
   — Эдип, Эдип! — хором скандируют они и размахивают над головами свежесорванными цветами.
   — Не понимаю, — сказал Аякс, с удивлением взирая на многотысячную толпу.
   — Что тебе непонятно? — спросил Агамемнон.
   — Во-первых, непонятно, где все они раньше сидели, а во-вторых, откуда они узнали, что именно Эдип разгадал словесный ребус Сфинкса?
   — Слава великим мужам! — хором взревела толпа, и герои помахали ей в ответ.
   Три прелестные девушки, заготовленные в этот день для ужасного Сфинкса, повесили грекам на шеи (точнее, грекам и одному фиванцу) лавровые веночки и запечатлели на раскрасневшихся щеках освободителей по невинному поцелую.
   Правда, Аякс не удержался и, сграбастав молоденькую красотку в крепкие объятия, запечатлел на ее свежих устах такой страстный поцелуй, что девушка тут же упала в обморок. Агамемнон даже испугался, что могучий грек свернул бедняжке шею. Но девушку быстро привели в чувство холодной водой.
   — Как зовут тебя, красавица? — спросил ее Аякс.
   — Идиллия, — смущенно ответила девушка, после чего была поглощена накатившей толпой благодарных фиванцев.
   — Идиллия, — мечтательно повторил Аякс, словно пробуя прекрасное имя на вкус. — Друзья, по-моему, я влюбился…
   — Что, снова? — зевнул Агамемнон.
   — Не снова, а в первый раз по-настоящему влюбился, — обиженно ответил Аякс.
   — А… бывает…
   — Стихи, стихи! — громко заскандировала толпа.
   — Интересно, а откуда они знают, что я поэт?' — изумился могучий герой.
   — Да твои элегии уже битый год портовые матросы во всех питейных заведениях Аттики распевают, — усмехнулся Агамемнон.
   — Да? Ну что ж. Слушайте… Толпа мгновенно притихла.
   Послало нас к вам провиденье Спасти от Сфинкса-изувера, Его, мерзавца, поведенье Ужасно было, помогла нам вера. Загадку Сфинкса удалось решить, Ну а затем проклятого убить. Выходим мы из храма — что за чудо! Встречает нас толпа фиванцев, блюдо С роскошными цветами девушки несут И нас великими героями зовут…
   — Что еще за блюдо? — Агамемнон больно ткнул дочитавшего поэму Аякса кулаком в бок.
   — А ты попробуй подбери приличную рифму к слову «чудо», — огрызнулся могучий грек. — Я ведь на ходу сочинял.
   Но фиванцы не растерялись. Поэма им очень понравилась, и те же три девушки, что одарили героев лавровыми венками, поднесли спасителям золотые блюда, на которых лежали замечательные цветы.
   — Ну и что теперь? — недовольно буркнул Агамемнон.
   — Надо попробовать, — пожал плечами Аякс, — нельзя разочаровывать радушный народ…
   И с этими словами могучий герой взял несколько цветочков и засунул их себе в рот. Пожевал. Призадумался.
   — Знаешь, ничего, — обращаясь к Агамемнону, задумчиво произнес он, — только сахару маловато.
   Агамемнон взялся за голову.
   — Эй, постой! — Аякс схватил одну из девушек за руку. — Идиллия, тебя ведь так зовут?
   — Да. — Опустив глаза, девушка покраснела. Смутно догадываясь, что, возможно, он больше
   ее никогда не увидит, Аякс отчаянно спросил:
   — Где тебя можно найти, красавица?
   — В царском дворце, — прошептала девушка, не поднимая глаз, и ее снова поглотила толпа восторженных фиванцев, протягивавших героям восковые дощечки для автографов.
   — Ей, наверное, еще и шестнадцати нет, — покачал головой Агамемнон, — опомнись, друг…
   — Любви все возрасты покорны, — гордо заявил Аякс, ставя острой палочкой крест на ближайшей протянутой ему дощечке.
   Беднягу Эдипа битые полчаса толпа качала на руках, так что он, без пяти минут царь, уже позеленел.
   Действующий владыка Фив Креонт стоял рядом с героями и радостно улыбался. Хотя непонятно отчего, так как трона он благодаря своей глупости, с минуты на минуту должен был лишиться.
   — Граждане Фив, — громко воззвал царь, и граждане сразу притихли. — Как и обещал, согласно изданному мной указу я передаю царскую корону нашим спасителям, а именно отгадавшему загадку Сфинкса Эдипу.
   — Эдип, Эдип! — взревела толпа, но нового царя нигде не было видно.
   — Где же наш герой?!! — удивился царь.
   Аякс с Агамемноном огляделись и заметили торчащие из ближайших кустов грязные ноги бродяги в изящных сандалиях покойной Клитемнестры.
   Подойдя к кустам, Аякс заглянул в них и, брезгливо поморщившись, вернулся к пока что действующему правителю.
   — Героя сильно тошнит, — весело пояснил он, — толпа укачала…
   — Ну, это ничего, — беззаботно рассмеялся Креонт, — это бывает, я подожду.
   Подождали.
   Аякс все пытался высмотреть в толпе фиванцев прекрасную Идиллию, но ему, как назло, все время попадались какие-то поросячьи рожи не то представителей фиванской гильдии мясников, не то бежавших из местной кунсткамеры уродов.
   Эдип выбрался из кустов где-то через час.
   Его заострившаяся физиономия сменила зеленый цвет на желтый, и теперь без пяти минут правитель напоминал созревший лимон.
   — Спаситель ты наш! — вскричал растроганный Креонт, снимая с головы корону.
   — Скажите, милейший, — обратился Аякс к ближайшему фиванцу, — а у вашего царя в роду идиоты были?
   — Были, — честно подтвердил фиванец, — почти все родственники, кроме одного. Но тот умер от переохлаждения еще в пятилетнем возрасте, когда родители купали его в Стиксе.
   — Спасибо, — тихо поблагодарил Аякс.
   — А автограф можно? — тут же попросил фиванец, и могучий герой с сомнением посмотрел на его нос. По всему выходило, что это был не фиванец, а иудей.
   — Можно, — тяжело вздохнул Аякс, — где поставить?
   Иудей засуетился, но ни дощечки с воском, ни папируса у него не было.
   — Ладно, — хмыкнул Аякс и, подышав на фамильную печатку, надетую на указательный палец правой руки, засветил кулаком этой самой руки иудею промеж глаз.
   И, надо сказать, отпечаток кольца с фамильным гербом героя остался на лбу у бедолаги до конца его дней.
   То, что на фамильном гербе был изображен мужской фаллос, Аякса в тот момент нисколько не беспокоило…
   — Секундочку, — вдруг ни с того ни с сего заорал Эдип, обращаясь к снявшему корону царю, — а вы как же, отрекаетесь, значит, от трона?!!
   — Конечно, — улыбнулся Креонт, — ведь я дал слово и даже указ издал. Он у нас на каждом дереве висит.
   — А… — протянул Эдип, — ну тогда все в порядке…
   Опасный огонек в его глазах заметил один лишь Аякс, который понял, что теперь умертвить извращенца будет намного сложнее, чем, скажем, сутки назад.
   — Торжественно объявляю тебя новым царем Фив! — прокричал Креонт, надевая на давно не мытую шишковатую голову Эдипа изъеденную в нескольких местах коррозией медную корону. — Правь справедливо и мудро, и да пребудет в твоем царстве спокойствие.
   В ответ новоявленный правитель лишь зловеще рассмеялся.
   Однако, если вдруг по простоте душевной кто-то решил, что сумасшедшему маньяку действительно позволили править Фивами, то он (этот наивный человек) глубоко заблуждался.
   Как только был коронован Эдип, Аякс с Агамемноном быстренько подхватили брыкающегося царя под белы рученьки и, посадив в колесницу, увезли психопата во дворец.
   Вскоре к ним присоединился и экс-правитель Креонт.
   Войдя в тронный зал, он довольно грубо (за ногу) стащил Эдипа со своего трона и, отобрав корону, сам уселся на царское место.
   — Фух, — одновременно с облегчением вздохнули Аякс с Агамемноном.
   — Да, вот так, — подтвердил Креонт.
   — Но как же обещание?!! — истошно завизжал Эдип. — Как же царский указ? Это беспредел, я требую…
   — Заткнись, — тихо сказал Аякс, и Эдип сразу замолчал, испуганно поглядывая на кифару, висящую на боку у могучего грека.
   — Я тот самый пятилетний бедолага, которого свихнувшиеся родители купали в ледяных водах Стикса, — произнес Креонт, и от жуткого воспоминания его передернуло.
   — Но как же?… — начал было Аякс.
   — Я тогда выжил, — перебил героя царь, — благодаря Посейдону. Он вовремя вмешался, и меня спасли нереиды.
   — О чем это вы? — удивился Агамемнон, мало что понявший из беседы Креонта с Аяксом.
   — Да это мы так, — вяло махнул рукой царь, — по поводу идиотов в моем роду.
   — Однако ловко вы со Сфинксом придумали, — похвалил находчивого царя Аякс. — Наверняка бы нашелся дурак, клюнувший на роскошную приманку.
   — Да он и нашелся, — кивнул Креонт, лукаво поглядывая на сидящего в углу тронного зала Эдипа…
   Но недооценил царь коварство обиженного богами скитальца.
   Сильно недооценил.
   В общем, беда случилась той же ночью…
   Агамемнон, рассчитывающий наконец впервые за много нелегких месяцев как следует выспаться, по-развлекался перед сном с тремя фиванскими гетерами и уже собрался было вздремнуть, как внезапно в его гостевые покои ворвался разъяренный Аякс.
   — Стучать, перед тем как войти в чужую спальню, тебя, по-видимому, не учили? — недовольно прокричал Агамемнон, прикрывая простыней проветривающиеся натруженные чресла.
   — Да на фиг мне твой… нужен! — с чувством произнес могучий герой. — Одевайся, пойдешь со мной. У нас серьезные проблемы.
   — Неужто ты снова видел во дворце того голого типа на золотом горшке, о котором столько рассказывал? — спросил Агамемнон, завязывая морским узлом набедренную повязку.
   — Нет, случилось кое-что похуже. — Хуже?!!
   — Да, именно. Идем скорее…
   И заинтригованный Агамемнон поспешил за другом.
   Приподнятое настроение у него мгновенно улетучилось, когда он понял, что Аякс ведет его в царскую спальню.
   В спальне был полный разгром.
   На высокой царской кровати лежал абсолютно голый Креонт с вывалившимся на волосатую грудь синим языком и выпученными, как у камбалы, глазами.
   И идиоту было ясно, что царь задушен.
   На его шее синели отпечатки чьих-то цепких пальцев.
   Чьих-то?
   Гм.
   — Так… — Лоб Агамемнона покрылся холодной испариной.
   Рядом с кроватью валялось еще три тела, в которых Агамемнон с ужасом узнал развлекавших его перед сном роскошных гетер.
   Вот кого действительно было жалко.
   — Где эта сволочь? — прохрипел Агамемнон, хватаясь за сердце.
   Аякс, словно заправский факир, подошел к зашторенному окну царской опочивальни и резким движением руки отодвинул атласную занавеску.
   «Сволочь» лежал на подоконнике, связанный по рукам и ногам крепкой веревкой. Рот извращенца был заткнут его же набедренной повязкой.
   Маньяк приглушенно замычал, и вытаращенные глаза у него в этот момент были такие же, как и у мертвого Креонта.
   — Что же теперь делать? — запричитал Агамемнон. — Что делать?
   Аякс осторожно почесал шлем на затылке, что всегда стимулировало его умственную деятельность.
   — А что тут сделаешь? — угрюмо пробурчал он. — Нужно как-то срочно избавиться от трупов. Народ-то все равно не в курсе, что никто реально власть Эдипу отдавать и не собирался. Гад на это и рассчитывал, когда свое гнусное преступление совершал. Эдип на подоконнике подтверждаюше замычал.
   — Но их же четыре?!! — ужаснулся Агамемнон.
   — Кого четыре? — не понял Аякс.
   — Трупа!!!
   — А… не беда, я и это уже предусмотрел. — И могучий герой, выйдя из царской спальни, вкатил в нее большую деревянную тачку с одним колесом, — Вот, я ее еще утром в песчаном карьере у дворца заприметил.
   — И где мы их прикопаем?
   — Да там же в карьере и прикопаем… Громко матерясь, великие герои погрузили в тачку одну из мертвых гетер и взгромоздили, на нее задницей кверху — труп Креонта.
   Композиция вышла довольно неприличной, и Агамемнон отпустил Аяксу пару увесистых оплеух, ибо трупы в таких позах укладывал именно он.
   Царя перевернули, и Аякс отвез первую партию покойников в карьер. Агамемнон же остался сторожить мычащего маньяка, изучая синие отеки на шеях лежавших у кровати двух гетер. У него прямо слезы на глаза наворачивались, когда он вспоминал, что вытворял с этими кисками несколько часов назад в своих гостевых покоях.
   — Я убью тебя, сволочь, — в расстроенных чувствах прошипел Агамемнон на ухо дергающемуся Эдипу. — Так и знай. Клянусь томящимся в Тартаре Кроном, я тебя убью.
   Вскоре Аякс приволок пустую тачку, в нее поспешно были уложены оставшиеся девушки и брыкающийся Эдип…
   В песчаном карьере за дворцом было тихо и как-то даже умиротворенно. Ярко светила полная осенняя луна, и было в этом что-то инфернально поэтическое.
   Развязав Эдипа, Аякс с отвращением швырнул ему совковую лопату:
   — Давай, придурок, копай.
   У Эдипа появилась слабая надежда, что его сегодня не убьют, и он с двойным энтузиазмом налег на лопату.
   Стоявшие в сторонке от углубляющейся братской могилы великие герои мрачно решали, что делать дальше.
   — Убить сейчас мы его не можем, — устало рассуждал Аякс. — Нельзя оставлять Фивы без царя, никак нельзя.
   — По мне так уж пусть лучше будут совсем без царя, чем с этим, — горько усмехнулся Агамемнон.
   — Короче, — Аякс беспрестанно чесал шлем, — извращенца пока не трогаем, но следим за каждым его шагом. Ждем удобного случая, а тогда уберем без шума и пыли. Ну, вроде как шел в туалет и в выгребную яму случайно упал или подавится за обедом котлетами по-финикийски.
   — Чем подавится? — переспросил Агамемнон.
   — Фиником, — раздраженно ответил Аякс. — Ну ты меня и удивляешь. Да какая разница, как мы его уберем! Главное — сделать это тихо и незаметно.
   — Легко сказать, он ведь царь!
   — Да какой он там царь, — Аякс презрительно сплюнул, — не смеши меня…
   Ладно, — кивнул Агамемнон, — будь по-твоему… А Эдип, быстро выкопавший могилу, уже тащил за правую ногу к яме убитого им же Креонта, ибо не знал он в тот момент, что укокошил час назад в царской спальне собственного родного троюродного сводного брата.

Глава 9
В КОТОРОЙ ЭДИП СОБИРАЕТСЯ ЖЕНИТЬСЯ НА СВОЕМ ОТЦЕ

   В ту роковую ночь решилась судьба Эдипа. Как и договаривались между собой великие герои, не трогали они маньяка, но следили за каждым его шагом.
   А Эдип знай себе радовался, изображая заправского царя. Праздники устраивал, преступников миловал и ко всему еще вдруг ни с того ни с сего решил жениться.
   — Что?! — хором вскричали герои, и брови у обоих одновременно полезли на лоб.
   — Именно! — нагло подтвердил восседающий на троне Эдип, — Хочу жениться, и все тут. Устройте мне, пожалуйста, смотр невест. Пусть лучшие красавицы Фив предстанут пред мои очи.
   — Да кто за тебя, урода, замуж-то нормальный пойдет?! — возмутился Аякс. — Ты на себя в зеркало хоть раз смотрел?
   — Смотрел-смотрел, — нагло ответил Эдип, — не хуже других.
   — Других? Это, интересно, кого, Минотавра с Ти-фоном?
   — Хочу жениться, и точка, — злобно закричал царь. — И вообше, пошли вон из моего дворца…
   Аякс, сдернув с плеча кифару, взял угрожающе минорный аккорд. Эдип побледнел:
   — Ладно-ладно, шучу я.
   — Ну что? — тихо спросил Аякса Агамемнон. — Устроим уродцу перед смертью праздник?
   — Да я бы его прямо сейчас… — И могучий герой показал руками то, что он с этим Эдипом сделает.
   — Но ведь ты сам знаешь, что рано еще.
   — Знаю, — грустно кивнул Аякс.
   — О чем это вы там шепчетесь? — с подозрением спросил Эдип, нетерпеливо ерзая на троне.
   — Шепчемся мы о том, — ответил Аякс, — что во дворце твоем, о великий царь, с недавних пор служанки стали пропадать.
   — Ну и что с того? — удивился Эдип.
   — Дело в том, — глумливо продолжал могучий герой, — что дворцовая стража регулярно находит их трупы в подвале. И вот что странно — все девушки задушены!
   — Вы что, думаете, это я сделал? — Царь нервно подпрыгнул на троне.
   — Ага! — хором ответили греки. — Кому еще, как не тебе, этими бесчинствами заниматься.
   Эдип погрустнел.
   — Жениться я хочу, — снова начал канючить он, и герои решили помочь сумасброду.
   Дали они объявление через многочисленных глашатаев, что смотр невест царь во дворце устраивает.
   И со всех концов Фив потянулись во дворец толпы желающих.
   Успокоился на время Фиванский душитель. Перестала стража находить тела задушенных убивцем жертв…
   Всякие невесты ехали во дворец, но, прежде чем попасть на смотр к царю, проходили они тщательную проверку в особом зале, где за длинным столом сидели Аякс с Агамемноном, отбиравшие нужных красавиц.
   Чувством юмора великие герои обладали незаурядным, что и сказалось на процессе первичного отбора девушек.
   Особенно отличился Аякс, мгновенно разоблачавший портовых шлюх, переодетых в жриц-девст-венниц храма Афины. С ними могучий герой удалялся в особую маленькую комнату, где проводил более тщательное «собеседование», сильно раздражая своим поведением Агамемнона, которого смотрины страшно тяготили.
   С чувством юмора, как уже. было сказано, подходили греки к отбору кандидаток в царицы, выбирая из претенденток самых страшных уродин, как то: шестнадцатилетнюю девушку, переболевшую оспой, сорокалетнюю толстуху с бородой из фиванского цирка, хромую каргу, пришедшую на смотрины царских невест за подаянием и нежданно-негаданно попавшую в ударную группу основных претенденток. Правда, с этой бабушкой небольшая накладка вышла. Узнав, что ее отобрали среди прочих красавиц, старушка не вынесла этого известия и поспешно отошла в мир иной не то от счастья, не то от ужаса. Жюри в лице Аякса с Агамемноном, как говорилось, особенно благоволило ко всяким там калекам и умственно отсталым, делая таким претенденткам особые поблажки. У царя-то с головой тоже не все было в порядке, соответственно и жену следовало подобрать подобающую.
   Так, в основную группу «красавиц» попали одноногая женщина с острова Крит, одноглазая сварливая пиратша, однорукая вдова фиванского палача и постоянно хихикающая пифия из Дельфийского храма Аполлона. Однако, увидев случайно издалека Эдипа, пифия сбежала. (Интересно, с чего это вдруг? — Авт.)
   — А я и не знал, что в Фивах столько уродин, — покачал головой Агамемнон, отпихивая вцепившуюся зубами в его сандалию обезумевшую карлицу.
   — Да ты еще и половины не видел, — рассмеялся Аякс, метким ударом кифары приканчивая лилипутское отродье.
   В этот момент двое смуглолицых мужиков заносили в смотровой зал на деревянных носилках очередную претендентку.
   — Это наша единственная сестра, — заявили смуглолицые, обильно потея. — Она еще ни разу не была замужем.
   Встав из-за длинного стола, Аякс осторожно приблизился к носилкам. Судя по всему, женщина недавно… (Дальше в этом месте неразборчиво. —Рей.)
   — Годится! — громко сообщил могучий герой, поворачиваясь к измученному Агамемнону. — Занеси новую претендентку в основной список. («Тьфу, какой дурак!» — Жена автора. — «Всецело присоединяюсь! — Неизвестный читатель. — «Да ладно вам… — Автор смущенно.}
   — Положите возможную невесту в соседний зал, — распорядился Агамемнон, коряво царапая что-то на большой восковой дощечке. — Деньги получите у царского казначея.
   Смуглолицые кивнули, унося сестру в соседнее помещение, где вскоре должен был появиться сам царь.
   — По-моему, это уже перебор, — хмуро сказал Аяксу Агамемнон, проводив мутным взглядом зловещие носилки. (Вот-вот! — Ред.)
   — Ты что, забыл, с кем мы имеем дело? — напомнил могучий герой, жестом подзывая следующую претендентку.
   Ею оказалась трехметровая великанша, очень похожая на лестригоншу Тифату, некогда пленившую сердце Аякса.
   — Имя? — вяло спросил Агамемнон. — Род занятий?
   — Гармодий, — представилась великанша, — род занятий кузнец.
   — Годится! — весело кивнул Аякс, но от рукопожатия с потенциальной невестой благоразумно отказался.
   — Следующая.
   В смотровой зал зашла вереница бородатых мужиков с накрашенными губами.
   — Ага!!! — довольно сказал Аякс, вставая со своего места. — Содомиты…
   На следующие полчаса смотрины невест пришлось прервать, так как ревущий, словно морская сирена, Аякс с мечом наперевес гонял извращенцев по окраине Фив и, что странно, ни одного из них так и не смог поймать.