Та покраснела от удовольствия.
— А вот знаешь ли ты, что к упадку Толлана имел непосредственное отношение еще один твой приятель?
Регентруда удивленно сморщила носик.
— Это который?
— Тлалок!
— Ой, ну чего ты дразнишься?! — насупилась немочка.
Но увидев, что Хоакин заинтересовался, с жаром принялась рассказыватьпарню историю своего “знакомства” с ацтекским богом дождя. Не забывая ловко лавировать в тех местах, где должен был фигурировать лейтенант Ордоньес. По ее версии выходило, что они вместе с “одним полицейским” отправились в Чапультепек на операцию по захвату серьезных преступников. И в парке с ними произошло такое!..
Древний Толлан был разработан археологами не в пример хуже Теотиуакану. И это несмотря на то что раскопки велись уже более полувека.
Собственно, на сегодняшний день туристам демонстрировали центральную площадь, вокруг которой были сосредоточены несколько крупных памятников: так называемый храм-пирамида Кецалькоатля, остатки разрушенного и сожженного еще в древности главного храма, а также поле для игры в мяч. Далее виднелись курганы, еще не тронутые археологами.
Девушки и Хоакин двинулись сразу к большой пирамиде.
Бетси тревожно огляделась по сторонам. Ее не покидало ощущение, что за ней наблюдают. Спину буквально леденил чей-то пристальный тяжелый взгляд.
Естественно, никого поблизости она не заметила. Но тревога не рассеялась. Мисс МакДугал все вспоминала свой вчерашний разговор с Саймоном Джентри. Когда с ней встретятся люди заказчика? И не они ли предприняли сегодняшней ночью попытку налета на ранчо Васкеса? Что-то уж больно топорно сработано.
Большая пирамида имела четыре яруса. Северная и восточная ее стороны украшены резьбой по камню. Пернатые змеи, койоты, хищные ягуары и орлы, пожирающие человеческие сердца. Типичные для мезоамериканских культур “веселенькие” мотивчики.
С юга к пирамиде примыкает дворик, прямоугольные пилястры которого также богато украшены барельефами. Вот церемониальная процессия жрецов и воинов. Снова традиционные пернатые змеи.
По крутым ступенькам лестницы поднялись на верхнюю площадку пирамиды, где некогда находился храм.
— Вот они, атланты! — торжественно провозгласил Хоакин.
Четыре каменных столба около пятнадцати футов высотой, которым древний искусный резчик придал антропоморфные черты. Когда-то они поддерживали храмовую крышу. Чичимеки, разорившие город в начале XI века, сбросили колоссов наземь и разрушили святилище. Обнаружившие “атлантов” археологи вернули их на “законное” место.
Они имели вид одновременно торжественный и устрашающий. Скульптор запечатлел их застывшими в немного напряженной позе, с вытянутыми по швам руками. Одетыми в какие-то причудливые доспехи с нагрудником в виде распластанной птицы. На головах высокие шлемы.
Суровые и неумолимые лица, крючковатые носы и пустые глаза, лишенные сочувствия и эмоций.
Но больше всего Бетси заинтересовалась не их свирепыми физиономиями, а теми предметами, которые “атланты” сжимали в руках. Она поинтересовалась у Хоакина, не знает ли он, что это за оружие.
— Археологи так и не пришли к единому мнению. В принципе сейчас устоялось мнение, что в правой руке они держат так называемый атль-атльс — копьеметалку, а в левой — сами копья или стрелы для метания.
— Господи! — поразилась Труди. — И откуда ты все это знаешь? Ты же вроде как телохранитель? Или еще где-нибудь подрабатываешь на полставки экскурсоводом?
— Да, сеньор Васкес так и позволит подшибить деньжат на стороне, — криво усмехнулся юноша. — Просто у него очень большая библиотека, где собрано много книг по истории Мексики. Ею практически никто не пользуется. А времени свободного, когда нечем заняться по основной специальности, порой бывает достаточно много.
— И что это за основная специальность? — подозрительно прищурилась брюнетка.
— Специалист по улаживанию деликатных проблем, — выразился парень как-то неопределенно.
— Как те чикос, которым утречком досталось от Бетси на орехи? — съехидничало чадо.
— У меня более высокая квалификация, — скромно потупился молодой человек. — Потому и беспокоят меня не так часто.
Бетси почти не вслушивалась в разговор молодых людей. Она продолжала внимательно рассматривать оружие “атлантов”. Почему-то у нее возникло ощущение, что оригиналы были изготовлены из металла. Устройство в правой руке словно высовывается из футляра или защитного кожуха и имеет форму ромба со скругленной нижней кромкой. Да и то, что Хоакин назвал копьями и стрелами, тоже мало напоминало означенные предметы. Скорее уж какой-то прибор.
Она вспомнила читанные в нескольких источниках легенды, согласно которым боги древней Мексики были вооружены таинственными “огненными змеями” ксиукоатль, которые могли испускать лучи, способные пронзать и расчленять человеческие тела. Может быть, эти гиганты как раз и сжимают в своих руках такие ксиукоатли?
Снова неприятное ощущение от чужого взгляда. И опять поблизости никого подозрительного.
Молодые люди прошли мимо поросшего кактусами кургана высотой около тридцати футов и оказались у прямоугольной древней арены для игры в мяч.
— Тлачтли, — сказала Элизабет. — Так назывались эти соревнования, где две команды, а иногда и просто два игрока боролись за обладание тяжелым каучуковым мячом. Его нужно было послать вон в те кольца, расположенные перпендикулярно стене. Причем касаться мяча можно было только плечами, локтями, коленями. И ни в коем случае не кистями рук и ступнями ног. Проигравшим отрубали головы.
— Фу! — возмутилась немочка. — Дикость какая!
— Полагаю, что именно здесь и произошел тот роковой матч, который стал причиной падения Толлана.
— Что за матч? — заинтересовалось любознательное чадо.
— Произошло это накануне или вскоре после исчезновения Кецалькоатля… Уэмак — друг Кецалькоатля и вице-король Толлана как-то раз вызвал на ритуальную игру тлачтли бога дождя Тлало-ка. Тот выставил на поле своих отпрысков. Они проиграли толланцам, и Тлалок предложил в качестве приза кукурузные початки. Но Уэмак с гневом отверг их и потребовал традиционных драгоценностей: нефрита и перьев птицы ке-цаль. Тлалок дал ему просимое, предупредив Уэмака, что листья маиса — самые драгоценные перья, а початки ценнее
нефрита.
В результате кладовые Толлана были наполнены мертвыми драгоценностями, но маис расти перестал, и пришло время страшного голода. Уэмак раскаялся, даже сложил с себя титул и удалился в изгнание, но было поздно. Ослабленный город стал легкой добычей орды захватчиков.
— Вот так! — закончила рассказ мисс МакДугал.
— И куда потом делся этот твой Уэмак — дурак? — Серые глазки девушки налились слезами. Как видно, ей было жаль несчастных толланцев, которым достался столь упрямый и недальновидный вождь.
— История говорит об этом туманно. Как и в случае с Кецалькоатлем. Вроде бы Уэмак повесился в каком-то гроте, став богом самоубийц и ночных призраков. Или, пройдя этот грот насквозь, наткнулся на некую подземную страну, где и обосновался со своими друзьями и соратниками, среди которых особо выделялся его юный любимец — желтоволосый Цонкоцтли, верный сторожевой пес Уэмака.
— Пес? — удивилась Труди.
— Это я так выразилась. Образно. Хотя легенда сообщает, что златокудрый Цонкоцтли умел перевоплощаться в разных зверей. Излюбленными его личинами были собака и кецаль.
— Нам осталось осмотреть еще один любопытный объект, — напомнил Хоакин, — и нужно отправляться домой. Сеньор Васкес особо просил вернуться до наступления ночи.
Бетси не стала спрашивать почему. Догадывалась, что все равно не получила бы ответа. Секреты сеньора Васкеса. Рис, рассыпанный на пороге. Стручки жгучего перца, собранные ими по пути сюда…
“Любопытным объектом” был чакмооль, находившийся посредине центральной площади. Это изображение полулежащей человеческой фигуры, держащей на животе что-то вроде большого блюда.
Такие изваяния обнаружены во многих районах Мексики. Существуют версии, что чакмооли изображают неких “божественных посланцев”; согласно другим, они — боги дождя; некоторые видят в чакмоолях простых стражей храмов.
Чакмооль полулежал-полусидел в странно напряженной и выжидательной позе. Согнутые колени торчали вверх, толстые икры были прижаты к бедрам, пятки — к ягодицам, локти упирались в землю, а руки, сложенные на животе, вцепились в пустое блюдо. Его спина, казалось, находилась в неустойчивом положении, словно чакмооль хотел встать, распрямиться. Если бы ему это удалось, то рост его мог составить около семи футов. Даже откинувшись назад, он напоминал сжатую пружину, заряженную свирепой и безжалостной энергией. Квадратное лицо с глубокими, расположенными близко друг к другу глазами и плотно сжатыми тонкими губами было обращено к Западу — местности, традиционно олицетворявшей тьму и смерть.
Элизабет представила, как бы смотрелось на этом блюде, которое сжимает чакмооль, золотое сердце, лежащее сейчас в сейфе Васкеса. Оно как будто бы специально предназначалось для этой статуи, служа последним штрихом всей жуткой композиции.
И еще этот взгляд. Холодный, пронизывающий насквозь. Не он ли беспокоил Бетси все это время? Но так не может, не должен смотреть каменный истукан.
— Леди, — раздался за спиной тихий вкрадчивый голос. — Я от мистера Джентри.
Девушка стремительно обернулась.
Глаза. Мертвые, обжигающие холодом. Глаза мистера Джентри. И та же неживая, зеленушная бледность в лице.
— Что вы сказали? — переспросила она и поискала глазами своих спутников.
Те стояли метрах в десяти, занятые друг другом. Мило болтая и улыбаясь. И до других им не было ровно никакого дела.
— Я от мистера Саймона Джентри, — глухо повторил бледнолицый. — Он просил сказать, что сегодня ночью вы должны будете передать нам золотое сердце Уицилопочтли…
Глава одиннадцатая
ЗИГХАЙЛЫ
Нормально выспаться в ту ночь Адаму так и не удалось. Слишком велик был контраст по сравнению с великолепным номером отеля “Марко Поло”. Гостиница в Сан-Мар-тин-де-лас-Пирамидас, в которой они с Думкопфом остановились на ночлег, и название имела соответствующее: “Последний приют Монтесумы”. Оно как нельзя лучше соответствовало сырым стенам и продавленным кроватям.
— Последний приют, — задумчиво произнес Крюгер, куря у распахнутого настежь окна, — в смысле фамильный склеп, что ли?
А вот Фрицу было все нипочем. Он выспался великолепно, всегда с легкостью перенося любые походные условия.
Сизый дымок сигареты медленно таял, вливаясь в утренний воздух за окном, напоенный незнакомыми запахами.
“Эка мы вчера опозорились, — недовольно подумал Адам, прислушиваясь к сладкому посапыванию помощника. — Цирк-шапито какой-то. Фейерверк. Шлюхи непонятные в бандажах. Это ж как надо было ухитриться спутать их в темноте с Бетси и Регентрудой?”
Крюгер неприязненно оглянулся на развалившегося на ветхой кровати помощника.
— М… киска… — прошептал во сне Думкопф, причмокивая губами. — Отдай мне свою плетку. Мы все сейчас повторим…
— Тьфу ты, черт. — Адам с чувством плюнул в окно.
Мексика разрушающе действовала на Фрица. Еще неделька — и он превратится в настоящего сексуального маньяка. Что-то Крюгеру подсказывало: тогда в полуосвещенной комнате Фриц не ошибся. Он знал, кого и, главное, для чего выносит.
— Ну подожди, — злобно прошипел Адам, — вернемся мы в Германию…
На наручных часах было полшестого утра, самое время вернуться к тому злосчастному поместью и осторожно понаблюдать за его обитателями при дневном свете.
— Вставай, лежебока. — Крюгер затряс помощника за крутые плечи. — Родина ждет от тебя подвигов. Просыпайся, могучий Зигфрид!
— О… Кончитта, еще немного, — прохрипел Фриц.
— Да чтоб тебя! — взревел Адам и зажал двумя пальцами толстяку нос.
Это был старый проверенный способ, который никогда еще не подводил.
— Тону. — Фриц во сне замахал руками, словно пытаясь плыть.
— Вставай.
— А… герр Адам, это вы?
— Нет, это твоя бабушка.
— Бабушка? — Громко зевая и протирая глаза, Думкопф сел на кровати. — А где девочки?
— Какие девочки?
— Ну, Кончитта с Хуанитой?
— Остались в парке, — нехотя ответил Крюгер.
— Но как же? — Толстяк растерянно заморгал. — Я ведь отчетливо помню, как одна из них недавно держала меня за нос.
— Хорошо еще, что не за другое место, — весело пошутил Адам. — Поднимайся, нам нужно ехать.
Смутившийся Думкопф стал тщательно застилать кровать.
Хотя у них и было мало времени, Крюгер не стал останавливать помощника, зная, что у Фрица был небольшой бзик еще со времен военно-спортивных лагерей скинхедов, где “орднунг” ставился превыше всего.
Спустившись в обшарпанный холл гостиницы, Адам потребовал у полусонного портье книгу регистрации постояльцев. Получив оную, бравый охотник за артефактами быстро написал по-английски: “Провел в данном отеле одну ночь, но выспаться так и не смог — больно кусались клопы”. А чуть ниже, хитро усмехнувшись, Крюгер поставил подпись: Монтесума.
Про клопов он, конечно же, наврал, но не писать ведь, что ему мешал спать храпящий помощник, которого всю ночь одолевали эротические сны.
Погрузились в джип.
Фриц спросонья вместо газа нажал на сцепление, сбив у гостиницы дорожный знак с белой английской буквой “Р”. Но, слава Богу, этого никто вроде не заметил, хотя грохоту было предостаточно.
— Ты что делаешь, придурок?! — закричал на помощника Адам, но Думкопф, наконец разобравшись с педалями, уже вывел машину со стоянки. — Надеюсь, ты запомнил дорогу к тому ранчо? — холодно осведомился Крюгер.
— Конечно, герр Адам, — кивнул толстяк, — вы меня обижаете. Да тут недалеко.
“Недалеко” вылилось в полчаса беспорядочного катания по утреннему городу, из которого Фриц все никак не мог найти выезд. Когда они в третий раз объехали вокруг гостиницы “Последний приют Монтесумы”, минуя ими же сломанный дорожный знак, Крюгер не выдержал. Разразившись градом немецких ругательств, он грубо выдворил помощника с водительского места и сам сел за руль.
И через десять минут они уже были у того самого особняка, из которого позорно бежали прошлой ночью.
Дырку в заборе местные умельцы уже заделали, обвязав железные прутья колючей проволокой. Вместо одного охранника вдоль забора теперь бродили два секьюрити с вяло перегавкивающимися злобными ротвейлерами на цепях.
— Наделали мы тут вчера шороху, — сказал Адам, нервно постукивая пальцами по приборной доске джипа. — Что же они тут так тщательно охраняют?
Через пятнадцать минут к воротам виллы стремительно подкатил великолепный спортивный “ягуар”, сопровождаемый двумя открытыми джипами с мрачными небритыми кабальерос.
— Похоже, хозяин приехал, — сделал логический вывод Крюгер. — Значит, вчера, когда мы туда влезли, его дома не было, эх… знали бы заранее…
Железные ворота автоматически разошлись в стороны. Кортеж автомобилей въехал на территорию поместья.
— Если нам чего-то сейчас и не хватает, так это подзорной трубы, — сокрушенно покачал головой Адам.
— Да какие проблемы, — улыбнулся Фриц, доставая из “бардачка” небольшой бинокль.
Крюгер не стал удивляться, он просто настроил резкость и навел бинокль на белоснежный особняк, вернее, на одно из огромных окон первого этажа. Как нельзя более кстати распахнутое. Навел и…
— Вот тебе раз, — удивленно хмыкнул Адам.
У самого окна стояла Бетси МакДугал собственной персоной, живая и невредимая, и вроде как даже улыбалась, мило беседуя с каким-то высоким атлетического телосложения молодым человеком. Регентруда фон Айзенштайн стояла чуть в сторонке и на пытаемую пленницу тоже мало чем походила.
“Что же это получается? — удивленно подумал Крюгер. — С чего это у них такой вид, словно они у себя дома?” .
— Герр Адам, что там? — с нетерпением спросил Фриц. Крюгер пожал плечами:
— Да чертовщина какая-то. Выходит, что наши… э… подруги вовсе не пленницы. Спокойно гуляют себе, улыбаются. Вон уже с каким-то коротышкой, выбравшимся из “ягуара”, беседуют…
— Кто, МакДугал с Труди?
Адам опустил бинокль.
— Вот именно, а мы, болваны, спасать их надумали. Вот смеху-то было бы. Помолчали.
— Ну и что теперь делать? — робко поинтересовался толстяк.
Покусывая губы, Адам напряженно размышлял.
— Ну а что тут поделаешь? — раздраженно бросил он. — Я не могу так сразу тебе ответить. Короче, есть у меня одна идея…
— Да, герр Адам?
— Ты бы хотел посмотреть на знаменитые ацтекские пирамиды?
— Конечно, герр Адам.
— Ну, вот и съездим в Теотиуакан. Это совсем рядом. Я ведь тоже этих пирамид не видел, только в фотоальбомах да журналах…
Решение посетить Теотиуакан было весьма кстати. Мисс МакДугал с ее молодой подружкой, по-видимому, ничего не грозило, это, во-первых, а во-вторых, вернуться в “Последний приют Монтесумы” Адам мог лишь под вооруженным конвоем.
— Посмотрим пирамиды, прикупим сувениры, — вслух рассуждал Крюгер, уступая водительское место Фрицу. — А что нам здесь делать? Они там в гостях сидят, текилу пьют, а мы хуже, что ли? Зайдем в местный ресторанчик, попробуем мексиканскую кухню.
— Ресторанчик — это хорошо, — обрадовался Думкопф. — У меня с утра в животе бурчит, ведь мы еще даже не завтракали.
— А я думал, это карбюратор в джипе барахлит, — удивился Адам.
Следуя дорожным указателям, Фриц свернул на широкую улицу с довольно оживленным движением.
— Теотиуакан древний тольтекско-ацтекский город, — начал рассказывать помощнику Крюгер в целях ликвидации у оного исторической безграмотности. — Он был построен во II — VIII веках нашей эры. В нем находятся две гигантские пирамиды: шестидесятиметровая пирамида Солнца и чуть поменьше пирамида Луны.
— Вы упомянули тольтеков, — знающе кивнул Думкопф, решив блеснуть перед боссом интеллектом. — Я знаю. Я читал “Ромео и Джульетту” Шекспира. Там между собой сражались два клана тольтеки и капулетти.
— О Боже! — Адам взялся за голову. — Запомни, Фриц, если мы в будущем вдруг встретимся лицом к лицу с мисс МакДугал, ты лучше молчи.
— Хорошо, герр Адам, — согласно кивнул толстяк, а вдалеке уже раскинулся унылый пейзаж древних развалин. Знаменитый город ацтеков был совсем близко.
Туристов в Теотиуакане было невероятное количество. Соответственно у древних пирамид можно было увидеть многочисленных торговцев сувенирами.
Припарковав машину рядом с огромным двухэтажным автобусом, Думкопф с Крюгером были немедленно атакованы загорелым субъектом в зеленой панаме, явно чем-то сильно озабоченным. Мексиканец с чувством размахивал руками, хватал Фрица за рукав футболки и, судя по всему, о чем-то просил. Причем дело, как видно, было очень срочное.
— Да что вам от нас нужно? — на английском возмутился Адам, устав от испанской тарабарщины явно ненормального мачо.
— О, так вы англичане? — удивился мексиканец, перейдя на международный язык.
— Не совсем. — Крюгер повесил себе на шею так удачно найденный в джипе бинокль. — Что вам надо? Кто вы такой?
— Я торгую сувенирами, — быстро ответил мексиканец, — но у меня случилась беда. Я практически все распродал, а мой осел внезапно заболел, и мне не на чем возвращаться домой.
— Как вас зовут? — высокомерно поинтересовался Адам.
— Педро, — ответил мексиканец, снимая с головы нелепую панаму.
— Милый Педро, — Крюгер обезоруживающе улыбнулся, — будьте так добры и возьмите такси.
— Но я не могу бросить здесь свое животное, — гневно воскликнул Педро. — Дон Санчес мне очень дорог, как память об преждевременно усопшей супруге.
— Дон Санчес? — Адам с Фри.цем недоуменно переглянулись.
— Ну да, — подтвердил мексиканец, — мой ослик, его так нарекла покойная жена.
— Но мы не умеем лечить ослов, — устало ответил Крюгер, которого этот разговор уже порядком утомил.
Отважному охотнику за артефактами все не терпелось поскорее осмотреть знаменитые пирамиды поближе.
— Как это не умеете? — Сеньор Педро побагровел. — А что написано на вашем джипе? Может, вы думаете, что я читать не умею? Ваша фирма пользуется большим уважением среди животноводов. Это неслыханно!
Мексиканец сорвался на крик, на них уже стали обращать внимание. Прохожие недоуменно оборачивались. Нелепая ситуация требовала немедленного разрешения. Скандал был сейчас совсем не нужен, его требовалось срочно замять.
На помощь окончательно отчаявшемуся Адаму, готовому в крайнем случае заплатить мексиканцу, чтобы тот только исчез, внезапно пришел Фриц, с деловым видом заявивший:
— Все о'кей, сеньор, не беспокойтесь. Сейчас осмотрим вашего ослика. Подождите пару минуг.
Крюгеру совсем поплохело.
— Фриц, ты что, сдурел? — прошептал он помощнику по-немецки. — Ты что это делаешь?
Но толстяк вместо ответа открыл багажник автомобиля, достав белый пластиковый саквояж с синим крестом на рифленой крышке.
— Где находится пострадавший? — спокойно осведомился Думкопф, игнорируя гневные гримасы босса.
— Сюда. — Воспрянувший духом мексиканец повел “ветеринаров” сквозь толпу праздно гуляющих туристов.
Ослик лежал на животе в тени гигантского кактуса рядом с автоматом, выдающим пепси-колу. Вид животное имело здоровый. Недовольно поглядывая по сторонам, оно беспрестанно стригло ушами.
— Значит, это и есть дон Санчес? — констатировал здоровяк, задумчиво потирая подбородок.
— Он самый, — кивнул мексиканец, с умилением глядя на копытного друга.
Не нужно было быть ветеринаром, чтобы понять, что животное попросту перегружено какими-то непонятными повязанными у него на спине узлами. Осел был, судя по всему, очень своенравен и идти отказывался из чистого упрямства.
— А что в мешках? — поинтересовался Фриц, ставя белый саквояж на землю.
— Маис, фрукты, новые сапоги, — ответил сеньор Пед-ро. — Сегодня у меня была очень удачная торговля, и надо же такому приключиться…
Где мексиканец сделал свои чудесные покупки, оставалось непонятным. Ну, разве что у туристов, хотя в принципе “ветеринарам” на это было глубоко наплевать.
Адам откровенно потешался, с умилением глядя на изображающего заправского профессионала помощника, который, казалось,, всю жизнь только и делал, что лечил от дурного характера своенравных ослов.
“Лишь бы вся эта история не закончилась в полицейском участке”, — мельком подумал Крюгер.
Думкопф с серьезным видом заглянул ослу под хвост, потрепал его по холке. .
— Морковку пробовали? — окончив осмотр, строго спросил он хозяина животного.
— Какую морковку? — не на шутку перепугался сеньор Педро.
— Ну, перед мордой на веревочке вешали?
— Нет.
— Жаль. Тогда бы он точно пошел.
Присев на корточки, Фриц открыл пластмассовый саквояж, и если бы мексиканец в этот момент следил за его лицом, то он бы понял, что толстяк видит содержимое ветеринарной аптечки первый раз в жизни.
Обнаружить морковку в саквояже Думкопфу, естественно, не удалось.
Приглушенно хихикая, Адам бросил монетку в красно-синий автомат, выудив из его недр прохладную жестяную баночку пепси-колы.
— Он хорошо помнит дорогу домой? — внезапно спросил Фриц, имея в виду отдыхающего в тени осла.
— Дон Санчес? — вскричал сеньор Педро. — Да вы что, он найдет ее даже с завязанными глазами.
Хмуро кивнув под заинтересованным взглядом босса, Думкопф извлек из саквояжа некий серый тюбик. Отвинтил крышечку и выдавил часть содержимого на длинную деревянную палочку.
— Герр Адам, отойдите.
Крюгер послушно отошел.
Толстяк тяжело вздохнул и, приподняв дону Санчесу хвост, засунул деревянную палочку тому в зад.
Осел дернулся, затем громко и гневно закричал, пытаясь лягнуть Фрица задними копытами. Фриц отскочил в сторону и в следующую секунду дон Санчес весьма резво вскочил на ноги, со всех копыт бросившись наутек.
— Чудо, — мексиканец безуспешно попытался обнять толстяка, — вы совершили чудо…
Думкопф полыценно покраснел.
— Сеньоры, сколько я вам должен?
Адам с Фрицем снова переглянулись.
— Нисколько, — ответил Крюгер, — у нас сегодня день благотворительных акций.
— Ну, тогда позвольте хотя бы подарить вам парочку сувениров. — И мексиканец достал из-за пазухи несколько ножей из обсидиана…
— Что было в том тюбике? — весело спросил Адам, когда осчастливленный владелец ослика ушел восвояси. Толстяк растерянно поскреб бритую макушку:
— На ней была единственная надпись, которую я смог нормально прочесть.
— И что же это за надпись?
Фриц в ответ виновато улыбнулся:
— Скипидар, repp Адам, обыкновенный скипидар… Как этот тюбик оказался в ветеринарной аптечке, история умалчивает.
Прикупив себе в качестве сувениров за сорок песо копию солнечных ацтекских часов из прессованной малахитовой крошки и пару знаменитых мачете, Крюгер с Думкопфом занялись осмотром удивительных ацтекских пирамид.
Пирамиды впечатляли. Ничем не меньше египетских, они, однако, в отличие от древних сооружений в Гизе внушали некий суеверный страх, словно души всех сброшенных с них жертв никуда не делись, витая вокруг ступенчатых храмов по сей день.
— Индейские пирамиды не были захоронениями в отличие от египетских, — начал пояснять пораженному Фрицу Адам. — Они служили для ритуалов. Поэтому эти пирамиды не остро конические, а усеченные, так как на самом верху располагалась площадка, на которой и совершались ритуальные действа ацтекских жрецов.