— Я сам с вами свяжусь, — пояснил мистер Джентри, тяжело поднимаясь с кресла. — А теперь позвольте откланяться. Меня ждет внизу машина.
— Еще одно… — Крюгер задержал странного гостя уже у самой двери.
—Да?
— Вы… м-м… посредник или коллекционер?
Старик хищно усмехнулся, и от этой усмешки Адама обдало холодом, словно из открывшегося на секунду сырого склепа.
— Я частное лицо, — неопределенно ответил мистер Джентри.
Лететь в Мексику решили ночным рейсом.
— Эти перелеты меня когда-нибудь убьют, — недовольно ворчал Адам, нервно раскуривая очередную ментоловую сигарету. — Проклятие, Фриц, поторапливайся!
— Да, да, герр Адам, я уже, — глухо донеслось из спальни, где Фриц собирал вещи.
Истерично зазвонил телефон.
Адам вздрогнул. Отвечать не хотелось. Но это мог звонить мистер Джентри или портье, который должен был уже вызвать такси.
Но Крюгер ошибался. Это был не мистер Джентри и уж тем более не портье.
—Да?
Молчание.
— Я слушаю?
— Полетишь в Мексику — пожалеешь. Гудки.
— Что?! — Адам с силой грохнул трубку на аппарат. Кто-то смеет ЕМУ угрожать?
Из соседней комнаты выглянула перепуганная физиономия Думкопфа.
— Что случилось, герр Адам?
Злобно вгрызаясь в фильтр сигареты, Крюгер позвонил портье.
— Вы можете сказать, откуда мне только что поступил звонок?
— Секундочку.
Портье отсутствовал минуту.
— Извините, сэр, но вам никто не звонил.
— Пару минут назад.
— Сожалею, сэр…
Адам с раздражением бросил трубку. Ему угрожали.,. Неслыханная наглость! Эти мерзавцы не знают, с кем связались. Подобные угрозы побуждали Крюгера всегда действовать наоборот. Теперь он точно поедет в Мексику, даже если в Лондоне начнется ураган, даже если внезапно забастуют все таксисты, даже если из Темзы выберется Годзилла и сожрет Биг-Бен, даже если…
— Герр Адам, вещи собраны, — браво отрапортовал Фриц, прервав мрачные размышления Крюгера.
Выплюнув пожеванную сигарету, Адам стремительно покинул номер.
Таксист ему не понравился сразу.
Адам не мог понять, чем же он его так сильно раздражает. Раздражает до такой степени, что Крюгер уже жалел о том, что отказался от фирменного “роллс-ройса” гостиницы. Но он не хотел привлекать к своей особе излишнее внимание. И правильно, кстати сказать, делал.
Таксист плоско шутил, приставал с ненужными вопросами и, главное, даже пытался пару раз петь, причем довольно гнусаво.
Сначала он сообщил, что Адам очень сильно похож на его любимого киноактера Джонни Деппа. Адам ответил, что это он и есть, но таксист и после этого не отстал. Ему очень хотелось выведать, куда господа иностранцы летят.
Единственный, кто потешался в этой ситуации, так это Фриц. Таксист явно ему импонировал, в особенности своей тучной комплекцией.
— А про мальчика анекдот знаете? — весело спросил водитель, одним глазом смотря на дорогу, а другим в зеркальце, на сидящих сзади пассажиров.
— Нет, не знаем, — честно ответил Думкопф, с аппетитом поедая бутерброд с ветчиной, прихваченный из гостиницы.
— Короче… — Таксист резко крутанул руль влево, машину тряхнуло. — Маленький мальчик приходит к отцу и говорит: “Папа, я долго думал и наконец выбрал себе профессию”. Отец спрашивает: “Ну и какую?” А сынок ему: “Хочу стать патологоанатомом”. А папуля побледнел и сгоряча так заявляет: “Только через мой труп”.
— Здорово! — громко заржал Фриц, чуть не подавившись бутербродом. — Это ж надо: “Через мой труп”. Так и сказал?
— Ага.
Раздражение Адама росло с каждой минутой. Таксист явно был идиотом, сбежавшим из психиатрической лечебницы. Как он вообще права получил, оставалось загадкой. В ночном Лондоне по-прежнему царил туман, а он мчался, будто бы вовсю светило солнышко, не обращая внимания на гневные гудки проезжающих мимо машин.
“А собственно, почему я решил вылететь в Мехико немедленно?” — вдруг удивленно подумал Адам, но ответ пришел как бы сам собой. Лежал в кармане кожаного пиджака, сладко грея сердце. Это был чек, который Крюгер получил от мистера Джентри. Нет, остро в этих деньгах Адам не нуждался, просто ему впервые заплатили за то, что он сделал бы и бесплатно.
Золотое сердце Уицилопочтли, да возможно ли это?
Глупая индейская легенда, не воспринимаемая никем всерьез. Неужели реальна?
Именно поиск ответов на эти вопросы и сорвал его на ночь глядя в лондонский аэропорт.
Такси свернуло в переулок, резко остановившись.
— Пойду куплю хлеба, — беззаботно бросил пассажирам таксист. — Подождите, пожалуйста, это займет от силы пару минут.
Адам только открыл рот, чтобы гневно возразить, но таксист уже скрылся в окружающей машину молочной кисее. В этом чертовом переулке туман был особенно густым, словно где-то рядом прорвало трубу с горячей водой.
— Фриц, ты часто покупаешь хлеб в половине первого ночи? — спросил Крюгер, открывая дверцу автомобиля. Думкопф задумался.
— По обстоятельствам, — через минуту ответил он.
— По обстоятельствам, — передразнил его Адам, обходя машину спереди. — Вот же дубина.
— Кто? — удивился Думкопф.
— Да ты, ты, — пояснил Крюгер. — Вылезай давай.
— А что случилось?
— Вылезай, говорю!
Фриц вышел из такси. Адам с непонятным ехидством указал на протекторы автомобиля. Все четыре колеса были спущены.
— А как же мы сюда приехали? — удивился Фриц.
— Наверное, прилетели, — предположил Крюгер. — На воздушной подушке…
Когда из тумана выскользнули три облаченные в темное гибкие фигуры в масках, Адам уже ожидал чего-то подобного. Он среагировал мгновенно. В совершенстве владея айки-до, Крюгер обладал просто феноменальной реакцией.
Конечно, если бы у нападавших было огнестрельное оружие, то Адаму знание восточных единоборств вряд ли бы чем помогло, но незнакомцы оказались вооружены ножами. Это их и погубило. Крюгер мгновенно обратил оружие нападающих против них самих.
Фриц только собирался вступить в бой, как три бездыханных тела уже лежали на влажной мостовой.
Адам сорвал с одного из незнакомцев черную маску и тут же отпрянул, едва сдержав возглас удивления: на него глядели мертвые пустые глаза Саймона Джентри. Вернее, не самого мистера Джентри, а тех серокожих джентльменов, следивших за ним сегодня утром в музее.
Фриц хладнокровно выдернул из мертвого тела длинный нож.
— Герр Адам, глядите…
Ни на ноже, ни на одежде мертвеца не было крови.
Крюгер нервно посмотрел на часы:
— Скорее, у нас еще есть в запасе время, надо поспешить. Идем, Фриц, поймаем другое такси.
И они ушли, так и не увидев, как три распростертых на асфальте тела одновременно зашевелились, оживая.
Поднявшись на ноги, незнакомцы брезгливо отряхнули одежду, подобрали кинжалы и, молча переглянувшись, проворно исчезли в тумане, направившись в ту сторону, где пять минут назад скрылись их несостоявшиеся жертвы.
Глава третья
ОБИТЕЛЬ БЕССМЕРТНЫХ
…Так рассказывают. А правда ли это, ложь, кто знает?
16 августа 1519 года Эрнандо Кортес высадился на побережье неподалеку от того места, где впоследствии будет заложен город Вера-Крус.
16 августа 1519 года началось завоевание Мексики. В распоряжении Кортеса было 110 матросов, 553 солдата и 16 коней — с этими силами он собирался завоевать страну, о которой, по сути, ничего не знал…
В тот день нещадно палило солнце. С моря дул легкий, не приносящий желанной прохлады бриз. Немногочисленное войско испанцев застыло на берегу перед высоким смуглолицым человеком с горящими, необыкновенно живыми глазами. Они буквально молились на этого человека, слепо веря каждомуего слову.
За спиной Кортеса развевалось на ветру черное бархатное знамя, на котором был выткан красный крест и золотом вышиты знаменитые слова: “Братья, последуем за крестом! Под этим знаком мы, если мы верующие, победим”.
Кортес был великолепным оратором. Прежде чем начать свою речь, он выждал значительную паузу, обводя пристальным взором ряды солдат, пожирающих его глазами. Эрнандо ожидал от них полной тишины, той торжественной тишины, в которой должны были прозвучать роковые исторические слова.
Ропот быстро смолк. Были слышны лишь крики кружащих над берегом морских птиц, скрип снастей на пришвартованных кораблях да глухие хлопки развевающегося на ветру черного флага — зловещего символа будущих побед.
Кортес прикрыл глаза, с шумом вдыхая напоенный запахом близкого моря воздух. За какие-то секунды перед его мысленным взором промелькнули картинки из прошлой жизни: несостоявшаяся профессия адвоката, неудача с экспедицией Николо Овандо, роковое падение с балкона прекрасной зеленоглазой Эльвиры, затем Эспаньола, участие в завоевании Кубы под командованием самого Веласкеса. Промелькнувшие в его голове картинки принадлежали иной реальности. Они практически ничем не были связаны с тем, что он собирался сделать здесь, на доселе не знавшей ноги белого человека земле. Предчувствие, что он стоит на пороге иного, удивительного мира, кружило голову.
— Солдаты, — грива вьющихся на ветру волос слилась с трепещущим черным флагом, глаза Кортеса, казалось, излучали некую нечеловеческую силу, — нас немного.
Кортес снова обвел их взглядом, стараясь остановиться на каждом лице, обращаясь к каждому лично и одновременно ко всем.
— Но мы сильны нашей решимостью, и если она нам не изменит, то не сомневайтесь: Всевышний защитит вас. Ведь он никогда не бросает на произвол судьбы тех, кто искренне борется с язычниками. Он защитит вас, даже если вы будете окружены целым морем врагов, ибо ваше дело правое, и вы будете сражаться…
Кортес медленно повернулся, указывая рукой на знамя за своей спиной.
— Вы будете сражаться под знаком креста… Радостный рев нескольких сотен мощных глоток был ему ответом.
Кортес улыбнулся:
— Братья, смело идите вперед! Не теряйте бдительности и, главное, не теряйте вашей веры! Доведите начатое нами дело до достойного славного завершения…
Исторические слова были произнесены.
Ровно через три месяца Кортес уже был в столице правителя ацтеков Монтесумы Н. Он с удивительной легкостью преодолевал труднопроходимую местность, губительный климат и неведомые болезни. Он сражался с армиями противника, в десять раз превосходящими его маленький отряд, и разбивал их наголову. Молва о непобедимости “светлолицей бестии” обгоняла его. Точный расчет гениального полководца сочетался в нем с хладнокровием палача. Как дальновидный политик он не забывал одарять посольства Монтесумы, одновременно с этим натравливая вассальные племена ацтеков друг на друга.
Испанцы вселяли в местных жителей поистине священный ужас. Завоеватели были вооружены неизвестным доселе огнестрельным оружием. У испанцев были кони, пугавшие ацтеков еще больше, чем светлая “божественная” кожа пришельцев. Всадник на коне представлялся местным жителям единым кошмарным существом, порожденным властителем подземного мира мертвых Миктлантекутли.
Великая древняя цивилизация оказалась на волосок от гибели. Даже их кровавые страшные божества не смогли помочь в противостоянии неистовым пришельцам, ярость и жестокость которых могло смягчить лишь одно золото, чей блеск был даже сильнее их веры в единого христианского Бога. Бога, под чьим знаменем они за короткое время уничтожили целый мир.
В те злополучные дни племянник великого завоевателя Ауисбтля, сын не менее великого правителя Ашайякатля Монтесума II, балансировал на тонкой грани отчаяния и безумия. Тлатоани — верховный правитель ацтеков — медленно сходил с ума, не в силах справиться со своими кошмарами.
Кошмары посещали его не только ночью, но и днем, когда мозг правителя был затуманен спиртным напитком пульке, готовящимся из морозостойкой агавы. “Белое вино” не приносило забвения, оно лишь усиливало панику, делая кошмарные видения тлатоани ярче и страшнее тех, которые мучили его душными ночами. Ничто больше не радовало правителя. Словно загнанный сворой шакалов обессиленный ягуар, бродил он по покоям своего великолепного дворца. Спускался в подземный зверинец, безразличным взглядом пробегая по клеткам с диковинными птицами и экзотическими змеями. Его раздражали даже карлики и уродцы, проживающие в подземелье дворца, которые раньше смешили правителя, возвращая тлатоани хорошее настроение.
С каждым днем Монтесумой овладевало лишь одно паническое желание убежать. Убежать как можно дальше от светлолицых пришельцев, настойчиво ищущих с ним встречи.
Они мерещились ему повсюду: во дворце, в зверинце, в мрачных закоулках храма бога войны Уицилопочтли. Владыка чувствовал: они следят за ним, и от их взора-невозможно было скрыться. От всепроникающего взора светлолицых богов…
Старый жрец с глубоким шрамом через всю правую морщинистую щеку, как всегда, поджидал тлатоани в его личных покоях. Монтесума инстинктивно отпрянул, когда из темноты возникла сгорбленная фигура старика, облаченного во все черное, словно он сам был соткан из тьмы, так пугающей в последнее время правителя. Безобразного старца ценил еще покойный отец тлатоани. Монтесума помнил, что жрец уже тогда был сильно стар.
“Сколько же тебе на самом деле лет?” — подумал властитель, неприязненно рассматривая дрожащие усохшие руки жреца.
— По-прежнему грустишь? — спросил старик шелестящим, словно маис на ветру, голосом.
Древний старец со шрамом был единственным, кому разрешалось в любое время нарушать покой тлатоани.
— Я хочу убежать, — тихо произнес Монтесума и тут же устыдился своих слов, почувствовав себя глупым мальчишкой, но старик и не думал насмехаться над его минутной слабостью.
— Но куда? — удивленно прошелестел он.
— Может быть, на восток? — неуверенно предположил тлатоани.
— Нет, — старик грустно посмотрел на правителя, — так когда-то поступил Пернатый Змей Кецалькоатль, один из творцов вселенной. Ты ведь не хочеш столкнуться лицом к лицу с этим богом?
— Тогда, может быть, на запад?
— На запад? — старый жрец задумался.
— К пещере Чапультепек, — с воодушевлением добавил владыка. — Ведь те, кто попадает туда, обретают вечную жизнь. Обитатели этой пещеры счастливо живут там, не ведая горестей и бед белого света.
— Я знаю, о ком ты говоришь, — нахмурился жрец. — Их правителя зовут Уэмак. Но страшную цену заплатит тот, кто ступит за порог пещеры Чапультепек.
— О чем ты? — Густые брови Моитесумы взлетели на лоб.
— Это очень древний народ, — ответил старик, — намного древнее нашего. Они уже давно обитали в той пещере, когда наши предки появились в этих землях.
— Ну и что с того? — удивился тлатоани. — Неужели они откажут мне в убежище? Ведь многие годы мы жили с ними в мире и согласии, не мешая друг другу.
— Я не знаю. — Божий слуга потерянно блуждал взглядом по обитым богатыми тканями стенам покоев правителя. — Попробуй, тлатоани.
— Сейчас наступает неблагополучная эра Пернатого Змея Кецалькоатля, — добавил Монтесума. — Я вернусь к власти, как только настанет очередь Дымящегося Зеркала Тескатлипоки.
— Немедленно отправь послов к Уэмаку, — посоветовал жрец, — и принеси жертву Уицилопочтли. Это сейчас очень важно…
Немного воспрянув духом, правитель в тот же день приказал содрать с четырех пленников кожу. Он лично наблюдал за тем, как их жизни были отданы богу войны на вершине главной пирамиды Теночтитлана. Их кожа должна была
быть подарена правителю древнего народа пещеры Чапультепек.
А вечером тлатоани отправил пятерых своих верных слуг-посланцев к Уэмаку для переговоров, надеясь на скорое их возвращение. Он рассчитывал решить эту проблему до Великого жертвоприношения богу войны Уицилопочтли, который должен защитить народ и их правителя от светлолицых пришельцев.
Слуги Монтесумы тронулись в путь, когда совсем стемнело.
Около суток длилась дорога посланцев Монтесумы к древней пещере Чапультепек. Никто из них ни разу не бывал там. О пещере рассказывали страшные легенды, и местные жители старались обходить черную скалу стороной.
Пещера действительно была ужасна, словно вход в подземный мир мертвых, Миктлан. Ее ощерившийся, будто пасть ягуара, темный зев был настолько отталкивающим, что посланцы тлатоани замешкались у входа, не решаясь идти дальше.
Из пещеры исходили волны необъяснимого страха. Страха, от которого хотелось бежать без оглядки из этого мрачного ужасного места. Но ослушаться приказа правителя было невозможно. Трусость Монтесума презирал еще больше, чем предательство.
Наконец, пересилив животный страх, слуги вошли в пещеру, спускаясь вниз по вырубленным в скале черным ступеням. Призрачный свет, царящий в узком каменном кори-Доре, едва позволял разглядеть его стены. Было совершенно непонятно, откуда этот свет исходит, но, скованные страхом, они не решались об этом задуматься, погружаясь в глубь подземного царства.
Вскоре свет в пещере стал ярче, однако он не потерял при этом своего мертвенно-белого сияния, абсолютно чуждого земному свету бога Тонатиу.
Идущий самым первым посланец вдруг вскрикнул, и все остановились, испуганно вглядываясь вперед.
У каменного поворота их поджидал странный высокий старец с почерневшим от прожитых лет лицом. В руках он сжимал длинную палку с бубенчиками. Выцветшие до прозрачности волосы ниспадали на его острые, облаченные в алую накидку плечи.
Увидев испуганные лица слуг Монтесумы, старец рассмеялся скрипящим противным смехом.
— Меня зовут Тотек Чикауа, — отсмеявшись, хрипло представился он. — Я являюсь вечным стражем пещеры Ча-пультепек. Кто вы такие и что вам здесь надо?
— Мы пришли увидеть правителя древнего народа, — осторожно ответили слуги тлатоани. — Мы принесли ему послание.
— А какого правителя вы ищете? — с подозрением поинтересовался старец, будто в пещере их было несколько. Посланцы недоуменно переглянулись:
— Мы ищем Уэмака. Нас послал к нему Монтесума.
— Монтесума, — тихо повторил старец, словно пробуя необычное имя на вкус, и посланцам показалось, что за искривленными усмешкой губами вечного стража пещеры мелькнули белые, острые, как у ягуара, клыки.
Хотя, возможно, это им просто показалось.
— Следуйте за мной, — после нескольких минут раздумий коротко бросил старец.
Узкий коридор оборвался прямо за поворотом, у которого дежурил страж пещеры.
Взорам посланцев предстал гигантский грот. По дну грота быстро текла прозрачная холодная река, в ней резвились удивительные светящиеся рыбы. Вскоре стало ясно, что рыбы слепы. Плотной стайкой они сопровождали людей, идущих вдоль реки к каменному мосту, перекинутому невдалеке через гигантскую, не имеющую дна пропасть.
У пропасти подземная река удивительным образом поворачивала влево, и это говорило о том, что ее русло было создано искусственно.
У самого моста слуги Монтесумы в нерешительности остановились. Мост оказался совсем маленьким. Он был так узок, что по нему едва мог пройти один человек.
Уже ступивший на мост страж пещеры остановился, недовольно обернувшись.
— Ну что же вы? — хрипло спросил он посланцев. — Мне казалось, у вас к Уэмаку срочное дело.
— Так и есть, — подтвердили слуги Монтесумы, опасливо заглядывая вниз.
От увиденного там руки и ноги у них похолодели. Бесконечной пропастью уходила вниз черная расщелина, из которой дул ледяной яростный ветер. Тьма внизу была живая, она ворочалась, словно потревоженный во сне змей Кецаль-коатль.
— Это Миктлан, — снова усмехнувшись, пояснил старец, явно получающий удовольствие от исходящего от гостей животного страха, — мир мертвых. Там обитает владыка подземного царства Миктлантекутли. Сейчас он спит, и мы не будем тревожить его сон, так что постарайтесь не упасть.
Судорожно вдохнув холодный ветер, веющий из самого Царства мертвых, посланцы обреченно ступили на хлипкий каменный мост. Но добраться до противоположной отвесной стены ущелья суждено было лишь четверым из них. Замыкающий процессию юноша не удержался, посмотрев в глаза ворочающейся на дне ущелья тьме. В следующую секунду он оступился и, издав гортанный крик, полетел вниз.
Старец, уже перешедший через мост, остановился, жестом приказав остальным пришельцам замереть на месте.
Несколько минут ничего не происходило. Зловещая тишина давила на уши, до предела напрягая барабанные перепонки. Тишина питалась звуками, бесшумно нашептывая застывшим на каменном мосту людям повеление посмотреть вниз. Прошло еще пару минут, прежде чем из тьмы ущелья донесся тяжелый вздох, сопровождаемый сильным толчком холодного воздуха.
— Вы потревожили сон Миктлантекутли, — мрачно сообщил посланцам страж пещеры. — Уэмак будет недоволен.
Благополучно перейдя каменный мост, оставшиеся четверо слуг Монтесумы очутились в очередном ступенчатом каменном коридоре.
Время от времени над головами путников с писком проносились летучие мыши.
— Глаза и уши Уэмака, — счел нужным пояснить гостям старец, указывая на летающих зверьков. — Ему уже сообщили о вас.
Следующий грот, которым закончился ступенчатый коридор, был намного меньше предыдущего. Стены его, покрытые неизвестным лишайником, тускло светились, будто тлели багровым светом. В центре грота с потолка свисал огромный сталактит, украшенный удивительной росписью. Рядом на каменном выступе сидел молодой человек с длинными черными волосами и в черной, как у жрецов храма Уицилопочтли, одежде. У его ног примостилась большая абсолютно лысая собака со зловеще выступающими из мощной челюсти клыками. На появление посланцев она отреагировала, вяло приподняв голову.
Страж пещеры с почтением поклонился:
— Бессмертный наш повелитель, пришли люди земли, присланные Монтесумой.
Молодой человек взглянул на посланцев своими темными, казавшимися в полумраке пустыми глазами.
— Вас было пятеро, — неожиданно мелодичным голосом произнес он. — Где еще один?
— Он сорвался с Моста Последней Надежды, — быстро пояснил старец, — прямо в глотку к Миктлантекутли. Ему не следовало заглядывать в бездну подземного мира.
Молодой человек меланхолично погладил свою дремлющую собаку по мощной лобастой голове.
— Что хочет сказать нам Монтесума? — вяло спросил он каким-то смертельно уставшим голосом. Слуги тлатоани быстро поклонились.
— Монтесума передает тебе привет, — ответили они, — и посылает в дар вот эти кожи.
Один из посланцев протянул стражу пещеры небольшой сверток.
— И он передал с нами просьбу, — продолжили слуги Монтесумы. — Повелитель хочет, чтобы ты взял его к себе в пещеру. На службу. Он станет самым верным твоим помощником.
Молодой человек в черном усмехнулся.
— Забавно. — Бледные губы разошлись в подобии грустной улыбки. — Спросите у своего правителя, что подтолкнуло его принять подобное решение, а затем приходите сюда снова, дабы сообщить мне его ответ. Возможно, даже я не смогу помочь его беде.
Слуги Монтесумы снова поклонились владыке древнего народа. Они были в замешательстве, так как ожидали от Уэмака точного ответа, а не вопроса, который вполне мог навлечь на них гнев тлатоани.
Но изменить что-либо они не могли.
Страж пещеры быстро вывел посланцев наружу совсем иным и менее опасным путем, чем тот, по которому они сюда пришли. К счастью, им не пришлось второй раз испытать на себе липкий взгляд обитающей в глубинах Миктлана живой тьмы.
Монтесума был в ярости.
В тот же день, когда посланцы вернулись в Теночтитлан без вразумительного ответа от правителя древнего народа пещеры Чапультепек, владыка приказал посадить их в узкие клетки, где нельзя было ни лежать, ни стоять, пол которых был утыкан острыми лезвиями из обсидиана. К вечеру бедняги скончались, но гнев правителя был по-прежнему велик.
— Отправь к Уэмаку новых посланцев, — посоветовал тлатоани старый жрец. — Я уверен, он затеял какую-то странную игру с тобой. Но если бы он хотел отказать, то сделал бы это сразу.
— Возможно, ты прав, — устало согласился Монтесума, — но у меня совсем нет времени. Светлолицые боги добиваются встречи со мной, и я не смогу долго отказывать им.
— Как ты думаешь, почему вместо пятерых вернулись только четверо посланцев? — внезапно спросил жрец, и шрам на его правой щеке нервно дернулся.
Тлатоани озадаченно взглянул на старика.
— Разве это имеет какое-то значение? — ответил он удивленно. — Они сказали, что пятый по неосторожности сорвался в бездну Миктлана.
— В бездну Миктлана? — задумчиво переспросил старик с таким видом, будто ему было известно нечто недоступное пониманию Монтесумы. Словно он знал некую страшную тайну, обладание которой сулит ее хранителю невиданные беды. — Все-таки пошли к Уэмаку новых людей, — повторил жрец, нарушив мрачную тишину покоев тлатоани. — В любом случае ты ничего от этого не потеряешь…
И в этот раз Монтесума послушался совета мудрого жреца. Еще пятерых своих лучших слуг послал он в пещеру Чапультепек. Зная о горькой участи предшественников, новые посланцы поспешили к зловещей пещере, дабы скорее получить ответ повелителя древнего народа.
Пещера внушала им ужас, но они, пересилив себя, спустились вниз по черным, высеченным в скале ступеням. Тусклый мертвенный свет, исходящий от холодных влажных стен, освещал им дорогу.
Совсем по-иному выглядела пещера Чапультепек, чем в тот раз, когда в нее спускалась первая группа слуг Монтесумы. Но новые посланцы не могли знать об этом, так как видели ее впервые.