Леженда Валентин. Войны былинных лет

   Лесовики задумчиво шевелили бровями, чесали носы, теребили зеленоватые бороды.
   — Можем пособить, — наконец ответили дедки, — попросим защиты у матушки-природы, хотя она и так уже от ентой войны вдоволь натерпелась.
   — Ну так не мы же ее развязали! — в сердцах воскликнул Ясно Солнышко. — Разве по своей воле мы земли родные пламенем жжем? Враг нас вынудил творить все эти бесчинства над любимой родиной. Коли бы не вторжение вероломное, разве посмели бы мы благословенные леса Руси изничтожать?
   — Да все мы понимаем, — слаженно закивали лесовички, — поможем чем сможем.
   — Токмо давайте побыстрее, — попросил Всеволод, глядя на тревожно меняющуюся волшебную карту.
   Рисунок на бересте был живым.
   Четкие линии и разные цвета обозначали движение сражающихся войск. Судя по карте, пока что к граду Киеву враги пробиться никак не могли. Но вот ежели к ним подоспеют резервы… картинка может мгновенно перемениться.
   Ясно Солнышко неотрывно глядел на карту.
   В черную массу наступающего, противника прямо у него на глазах ударили ярко-красные стрелки — это вступили в сражение русские князья Олег да Владимир вместе со своими верными дружинами.
   Покинувшие штабную землянку лесовики стали в круг и, взявшись за руки, зажмурились, вступая в беседу с незримыми силами родной земли.
   В этот самый момент за несколько верст от места сражения перед спешащими на помощь мериканскими солдатами земля внезапно вздыбилась, поднимаясь к небу черной волной. Солдаты чуток постояли в ошеломлении, глядя на ожившую землю, а потом открыли по ней беспорядочный огонь, что, впрочем, оказалось совершенно бесполезным делом. Волна все поднималась и поднималась, и вот она уже застилает все небо.
   Войска агрессора кинулись назад, но смертоносный вал настиг их, обрушившись сверху. Земля под ногами раскололась, погребая врага в глубокой черной могиле.
   Через несколько мгновений все было кончено.
   На месте целой армии посреди заснеженного леса чернело огромное пятно с рваными краями, ну точно только что зарубцевавшаяся рана…
   Не веря глазам своим, Всеволод ошарашенно взирал на карту. Минуту назад в ее западной части стремительно продвигались вперед черные вражьи стрелы, и вот их больше нет.
   Не получив обещанного подкрепления, захватчики принялись сражаться с еще большим остервенением. Прорваться к Киеву они уже не могли, но и отступать упрямо не желали.
   Ясно Солнышко, чертыхнувшись, послал в бой половцев и отряд сиверских дровосеков.
   Враги дрогнули, но тут к ним на помощь снова пришли железные гарпии.
   Бабки-ежки взвились к облакам прямо из тыловых ступодромов. Небольшие размеры и отличная маневренность давали им значительное превосходство над воздушными силами противника.
   Русичи начали теснить врага к окраине краинского удела, но тут-то и произошло то, чего больше всего опасался Всеволод.
   Хан Кончак переметнулся на сторону врага.
   Когда он с ними снюхался, при каких обстоятельствах и что те ему за вероломную измену пообещали, так и осталось тайной.
   Подлая половецкая лиса развернула свои войска, ставя их бок о бок с воспрянувшими духом захватчиками.
   Ясно Солнышко схватился за голову.
   Волшебная карта словно взбесилась. Окрашенные доселе в красный цвет стрелочки, отмечавшие на бересте перемещения половецких сил, стали быстро наливаться чернотой.
   Теперь русичи сражались сразу против двух заклятых врагов.
   В штабе появились разгоряченные битвой князья.
   — Половцы пошли на предательство! — яростно взревел Вещий Олег, пряча в ножны огромный двуручный меч. — У врага теперь двукратное превосходство.
   Левая бровь могучего витязя была рассечена, на кольчугу капала кровь.
   — Что будем делать, Всеволод? — вопросил запыхавшийся батька Лукаш. — Мы отводим свои войска, негоже посылать воинов на чистое смертоубийство.
   — Мои казаки остаются, — грозно выкрикнул Богдан Шмальчук, в руках у которого отчего-то была огромная нагайка. — Краинцы будут стоять до последнего. Я лично их на врага битые полчаса гнал, теперь назад их никакой силой не воротить.
   — Краинцы вошли в раж! — подтвердил батька Лукаш. — Чистые берсеркеры…
   Ясно Солнышко нервно покусывал губы.
   — Шмальчук, — после недолгих раздумий обратился он к гетману, — возьми второй хлыст и отгони своих казаков обратно…
   — Но?..
   — Живо!!!
   — Что ж… — пожал плечами краинский князь. — Попробую…
   И он стремительно покинул землянку.
   — Что ты надумал? — встрепенулись князья, заметив какой-то уж очень нехороший блеск в князевых глазах.
   — У меня приготовлен для нашего врага небольшой подарок, — потирая руки, ехидно рассмеялся Ясно Солнышко
   Князья молча ждали пояснений, и Всеволод торжественно объявил:
   — Идолище Поганое!
   — ЧТО?!
   — Не может быть…
   — Неужели сие правда?!..
   — Как же так, ведь это всего лишь половецкая выдумка…
   Ясно Солнышко подождал, пока князья слегка успокоятся, после чего хмуро продолжил:
   — Идолище Поганое не выдумка. Оно действительно существует. Многие годы я прятал его в подземелье у себя в уделе, и сегодня… да нет же, прямо СЕЙЧАС оно будет выпущено на волю!
   Князья испуганно переглянулись.
   — А ежели оно на нас попрет?
   — Это исключено, — отрезал Всеволод. — Я специально его на мериканцев все эти годы науськивал, ну, там портретом царя Жорджа дразнил, одежку разную заокиянскую нюхать давал, в общем, все как полагается…
   Ай да Всеволод, ай да светлая головушка.
   А тут к месту будет кое-какое пояснение. Идолище Поганое было на Руси, пожалуй, самым жутким созданием после Василиска Камнеокого. Как оно выглядело, никто толком не знал, ибо те, кто с ним встречался, бесследно исчезали. Жило, как сказывали, Идолище в степи, и половцы одно время даже поклонялись ему аки божеству, до смерти боясь невиданного чудища.
   Кто знает, может, и впрямь Идолище было ожившим половецким божком, оттого русичи и прозвали его Поганым.
   — Ну и где же оно? — почему-то шепотом спросили князья.
   — Здесь, у пещеры, — с гордостью ответил Всеволод, — в клети особой сидит.
   — А как же ты енто чудище изловил?
   — Да ясное дело как, на живого половца. Идолище только так и поймаешь. Вырыли, значит, дровосеки в степи яму, накрыли сверху соломой, ну а вниз половца живого посадили. Ведь общеизвестно, что Идолище в первую очередь на степняков вероломных нападает.
   — А еще говаривают, половцы его Шайтаном иногда зовут, — вдруг вспомнил Владимир, и русичи дружно взялись за охранные обереги.
   Клеть с чудищем и вправду находилась рядом в большой грузовой телеге.
   Рассмотреть что-либо внутри оказалось невозможно, ибо щели между толстыми прутьями были забиты покрытыми колдовскими рунами досками.
   На козлах телеги сидели два хмурых дровосека.
   — Езжайте к месту битвы! — строго наказал им Всеволод. — Оставите телегу в лесу, лошадь заберете с собой, и чтоб побыстрее…
   Дровосеки дружно кивнули, и телега, дребезжа, резво покатила в пылающей огнем лес.
   Через пару минут мимо российского военного лагеря промчались полуголые, матерящиеся сквозь зубы краинские казаки с обнаженными саблями. Было их где-то под две сотни. Следом за бегущими рысцой казаками скакал на вороном жеребце гетман Богдан Шмальчук с верной своей взвизгивающей нагайкой.
   — В тыл, сучьи дети… — словно бешеный лось, во всю глотку ревел краинский князь. — Я вам покажу, как приказы мои не выполнять!
   Вслед за краинцами вернулись отряженные в лес с клетью дровосеки. Один из лесных тружеников вел под уздцы насмерть перепуганную пегую лошадку.
   — Ну и что теперь? — с интересом спросил Вещий Олег. — Как оно из клети-то выберется?
   Всеволод лишь хитро усмехнулся и, повернувшись к горящему лесу, зычно выкрикнул:
   — ИЗЫДИ!!!
   Понятно, что клеть с чудищем из лагеря была не видна, но князья не сомневались, что в этот самый момент она чудесным образом отворилась, выпуская неведомое зло на белый свет.
   Перекрывая шум пожара, в лесу раздался жуткий, леденящий душу вой, и было в этом вое столько злобы, столько неутоленной кровожадной ненависти, что князья сразу же смекнули: так выть может лишь ужасное Идолище Поганое, почуявшее мериканцев с половцами.
   — Поглядеть бы хоть краешком глаза, как оно выглядит, — посетовал батька Лукаш, теребя короткие жесткие усы.
   — Да зачем оно тебе? — удивился Всеволод. — Все равно ни лешего не поймешь: большое такое, косматое, нечесаное и пасть на полтуши.
   — А что с ним потом делать?
   — А ничего, оно в степь опосля трапезы вернется. Ежели нужно будет, снова его изловим.
   Ужасный вой постепенно удалялся. Ясно Солнышко поспешно вынес из штабной землянки волшебную карту. Черные стрелки на ней стремительно редели.
   — Хана половецкому хану! — удовлетворенно хмыкнул Вещий Олег, и русские князья от души рассмеялись.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Нешуточная угроза

   Круглый выход становился все ближе.
   Через десяток шагов Муромец с Колупаевым смекнули, что идут они по очередной Ерихонской Трубе. Стало быть, в Трубу вошли и из Трубы же выходят. Замкнутый круг какой-то.
   Что и говорить, прав оказался Леший.
   — Одно из двух, — принялся вслух рассуждать Степан, — либо в Средиземье тоже есть Ерихонские Трубы, либо мы заблудились и сейчас выйдем туда, откуда, собственно, и пришли.
   — А у выхода нас наверняка будут ждать Навьи колобки! — добавил Илья и на всякий случай слегка затрясся.
   Возможно, богатырь трясся не зря, ибо колобки сейчас паслись где-то у Ерихонских Труб.
   — Ничего страшного, — усмехнулся кузнец, — ты им снова что-нибудь басом споешь, и они в миг от нас отстанут.
   Перебравшись через очередной огромный вертун, русичи осторожно выглянули наружу.
   — Лес как лес, — прошептал Муромец, подозрительно втягивая ноздрями дивный сырой воздух, напоенный незнакомыми ароматами.
   Путешественники выбрались из Трубы.
   Труба, как водится, торчала из местной слюдяной Преграды. Лес подступал к Преграде почти вплотную, так что разглядеть прочие «обиталища ветров» было невозможно, скорее всего, они терялись где-то в густых зарослях.
   Под ногами неприятно чавкало.
   Не то недавно дождь прошел, не то где-то поблизости располагалось болото.
   Пожав плечами, Колупаев полез в лесную чащу, нехотя пропускавшую незваных гостей сквозь переплетения зеленых веток.
   Муромец яростно пыхтел и отдувался за спиной кузнеца, гремя многочисленной поклажей.
   Наконец труднопроходимые заросли окончились, и путешественники выбрались на поляну, в конце которой стояла высокая белоснежная башня.
   — Никак жилище! — почесал бороду Колупаев. — Похоже на обитель какого-нибудь отшельника-колдуна. Как считаешь, Илья?
   — Я считаю, что лучше нам будет к ентой башне не подходить, — ворчливо отозвался Муромец, — а то, понимашь, мал чего…
   — Но ведь нужно же у кого-нибудь спросить, где искать Гендальфа Серого!
   Илья ничего на это не ответил и лишь еще больше набычился.
   Махнув рукой на вечно ноющего спутника, Степан, особо не скрываясь, двинулся ко входу в высокую башню.
   Выбеленные ровные ступени вели прямо к приоткрытым узорчатым дверям высотою в два человеческих роста.
   Кузнец поднялся по ступенькам, нетерпеливо подождал пугливо озирающегося по сторонам Муромца. Пока богатырь недоверчиво проверял ногой на прочность каждую ступеньку, Колупаев решительно постучал.
   Добравшийся до середины лестницы, Илья настороженно замер.
   Но на стук никто не вышел. Не желая отступать, Степан толкнул тяжелую дверь и зычно крикнул:
   — Есть здесь кто?!
   Тишина.
   — Видишь, хозяев дома нету, — проговорил нервничающий Муромец, — пошли скорее отсюдова.
   — Ну уж нет, — упрямо мотнул головой кузнец и, не обращая внимания на страдальческую мину Ильи, вошел внутрь.
   Сразу стало ясно, что это и в самом деле обитель какого-то практикующего черную магию колдуна: стены были увешаны полками со всяческой волшебной снедью, углы — связками омелы.
   Зашедший следом за другом Муромец в ужасе таращился на пыльные колбы с засохшими пауками, на утопленные в меде мышиные головы и прочие непонятные, но не менее отвратительные вещи.
   Обнаружив винтовую лестницу, Колупаев страшно обрадовался:
   — Сейчас мы поднимемся наверх и оттуда осмотрим здешние земли!
   Илья был определенно против, но возникать, по обыкновению, не стал, решив смириться.
   Лестница оказалась непомерно длинной.
   Башня и вправду должна была здорово возвышаться над лесом.
   На самой верхушке располагался огромный круглый зал с красивым мозаичным полом. Стены зала были изукрашены всевозможными фресками, изображавшими каких-то непонятных сражающихся друг с другом уродов.
   Четыре овальных окна по сторонам света были распахнуты настежь.
   Единственным стоящим внимания предметом в необычном зале был установленный в центре изящный резной столик, накрытый плотным куском ткани. Под тканью угадывалось что-то круглое.
   Сделав большие глаза, Илья не преминул высказать жуткое предположение:
   — Наверняка это чья-то отрубленная голова. Не подходи к столику, Степан, а то беды не оберешься.
   Кузнец слушал приятеля вполуха.
   Обойдя изящный столик кругом, он мгновение постоял, набираясь решимости, затем резким движением сдернул прикрывавшую нечто круглое ткань.
   На столе лежал большой магический шар.
   — Опаньки! — изумился Муромец.
   Магический шар тем временем потемнел, в его хрустальном нутре загорелось жутковатое оранжевое пламя — и через секунду на застывших в изумлении богатырей уставилось немигающее змеиное око.
   — Привет, — несколько неуверенно произнес Степан и помахал пялящемуся глазу рукой.
   Змеиное око налилось огненной краснотой.
   — А мы тут мимо шли, решили вот заглянуть, — продолжал Колупаев, — что-то ты мутный какой-то…
   Подойдя ближе, кузнец смачно плюнул на магический шар и, вытащив из-за пазухи маленькую тряпицу, потянулся, чтобы его слегка протереть. Как только рука коснулась гладкой холодной поверхности, произошло непредвиденное — невидимая сила отбросила Степана прочь, ударив разрядом молнии.
   Потирая обожженную руку, Колупаев с недоумением поглядел на Муромца.
   — Кусается, зараза!
   — Ах ты! — басовито взревел Илья, выхватывая из-за спины булатное копье. — Моих друзей обижать никому не позволено…
   Горящее в пламени око с яростью уставилось на дерзкого богатыря.
   Ох и зря же оно так на него посмотрело, ох и зря!
   — А вот получи, собачье отродье! — гневно выкрикнул Муромец и ударил копьем точно в узкий вертикальный зрачок.
   Магический шар оглушительно взорвался дождем сияющих осколков.
   — Илья, побереги лицо! — только и успел крикнуть, шарахаясь в сторону, Колупаев.
   Но Муромца было уже не остановить — охваченный неуемным богатырским азартом, он метался аки молния, сея вокруг разор и покрушения.
   Уничтожив магическую хренотень, Илья выхватил верный меч и в щепки изрубил такой симпатичный резной столик, после чего принялся крушить украшавшие стены фрески.
   — А ну-ка прекрати! — проревел возмущенный кощунственным поведением приятеля Колупаев. — Немедленно!
   Как ни странно, богатырь послушался, покорно опустив меч и потупив глаза.
   — Спускайся вниз, убоище, — строго распорядился Степан, осматривая учиненные Муромцем безобразия.
   Магический шар восстановлению не подлежал, впрочем, как и изящный столик.
   Сокрушенно покачав головой, кузнец направился к винтовой лестнице. Под ногами громко хрустели стеклянные осколки.
   Позабыв о своем намерении хорошенько осмотреться с высоты белоснежной башни, русичи поспешно выскочили из жилища неведомого колдуна и благоразумно вернулись в лесную чащу.
   Спрятавшись за деревьями, Колупаев принялся наблюдать.
   Через полчаса около башни появился высокий белобородый старец в красивой развевающейся одежде и с огромным посохом, видать, магическим. Старец спокойно подошел к подножию башни и с великим достоинством поднялся по ступенькам.
   Поначалу ничего интересного не происходило. Затем раздался пронзительный яростный вопль.
   — Не-э-э-э-т… — донеслось из недр белой башни, — только не это, мой магический шар…
   Небо над поляной стремительно потемнело.
   — Бежим, убоище! — Кузнец схватил за шиворот сидевшего под деревом Илью. — Скорее, дурья башка, пока он нас не почуял.
   — Хоббиты… — гневно неслось из башни, — сво-лочи-и-и-и…
   — Это он о нас? — на бегу пропыхтел Муромец, перепрыгивая через большую гнилую корягу.
   — Беги, орясина! — прошипел Степан, страстно желая лишь одного — чтобы неизвестный чернокнижник раньше времени их не заметил.
   Прямо с неба в подножие высокой башни ударила мощная синяя молния, но вовсю удиравшие русичи этого, к счастью, уже не видели.
 
   — Не буду врать, Ваше Величество, дела у нас идут не очень, — произнес в маленькое переговорное устройство главнокомандующий мериканской армией, — По всей видимости, великий Рональд МакДональд временно отвернулся от нас.
   — Не мели ерунды, Сэм, — отозвался из устройства раздраженный голос царя Жорджа. — Четко и кратко опиши обстановку. Что там у вас стряслось?
   — Русь отразила нашу вторую атаку, — хрипло ответил главнокомандующий, — но на этот раз нам все-таки удалось их здорово потрепать. Их армия ослаблена. Но прорваться к Киеву нам пока не удается.
   — Каким же образом вы проиграли, Сэм? Неужели отсталые варвары изобрели некое доселе неизвестное нам оружие?
   — Можно сказать и так. Мне трудно это объяснить, но они каким-то образом управляют силами природы.
   — Что ты имеешь в виду? — раздраженно спросил царь.
   — Ну… — несколько замялся главнокомандующий, — они заставляют разверзаться землю, постоянно меняют расположение наезженных дорог, путают ландшафт…
   — И это все?!
   — Нет, не все! — Мериканец вытер платком взмокший от напряжения лоб. — Они натравили на нас какого-то первобытного монстра.
   — Первобытного монстра? — ошарашенно переспросил Жордж. — Это еще что такое?
   — Мы точно не знаем. Полагаю, это был местный Годзилла.
   — Полагаешь? Значит, лично ты его не видел?
   — Нет. Я видел лишь опустошения, учиненные чудовищем, и его следы. Собственно, из-за внезапного нападения этого существа мы и проиграли сражение.
   — А что наш новый союзник, этот… как его… половецкий хан? — недовольно поинтересовался царь. — Мы, кажется, пообещали ему политическое убежище и даже согласились вывезти весь его гарем.
   — Все верно, — подтвердил главнокомандующий, — но помощь хана немногого стоила. Годзилла в первую очередь набросился на его конную армию, истребив ее подчистую.
   — А сам хан?
   — Сбежал. Вернее, пропал еще в начале битвы с чудищем.
   — Значит, вы все-таки сразились с Годзиллой?
   — Во всяком случае, попытались это сделать, но чудовище оказалось сильнее. Очевидцев не осталось, так что я даже не знаю, как там на самом деле все происходило. Монстр напал на нас, ну а затем бесследно исчез.
   — Плохо. — Царь Жордж на другом конце переговорного устройства мрачно над чем-то задумался. — Знаешь что, Сэм, переходи-ка ты к нашему запасному плану.
   — Вы имеете в виду переговоры? — на всякий случай уточнил главнокомандующий.
   — Именно, Сэм. Попробуем разыграть эту карту. В конце концов, что мы теряем в случае неудачи? А выигрываем время. Пока суд да дело, я пришлю тебе резервные войска. Они будут у границ Руси уже через сутки. Уж с ними-то, я уверен, ты сломишь сопротивление в двадцать четыре часа. Вопросы есть?
   — Все ясно. Я понял вашу мысль, — обрадованно заверил царя главнокомандующий. — Можете ни о чем больше не беспокоиться, мы прямо сейчас переходим к запасному плану…
   Пресловутый запасной план был прост, как дважды два пять.
   Согласно ему предполагалось вступить с Русью во временные мирные переговоры и любыми способами заманить к себе главного российского стратега князя Всеволода. Без него Русь долго не продержится, во всяком случае, главный хребет противника будет благополучно сломан.
   Всеволода следовало быстренько захватить и сразу же переправить за окиян, и пусть только откажется сотрудничать — отправится прямехонько на тот свет.
   В общем, над светлой головушкой князя Всеволода зависла нешуточная угроза.
 
   После с большим трудом выигранной битвы штаб российской армии был перенесен в великий град Киев.
   В Киеве слегка потрепанных русичей встречали всем миром как великих освободителей. Усталые воины неспешно входили в город. Кое-кому требовался отдых, а кто-то пришел залечивать боевые ранения. Все прекрасно понимали, что война далеко не окончена. Многие догадывались, что следующее сражение с врагом они наверняка проиграют. Вечно сдерживать превосходящего по силе и численности противника Русь не могла.
   Великие князья расположились в каменном кремле — резиденции гетмана Шмальчука, который по совместительству являлся не только главным ватажеком казаков, но и князем удела краинского.
   Князья неспешно обедали, когда к ним в трапезную вбежал адъютант Буй-тур Всеволода дровосек Парамон.
   Ясно Солнышко чуть не подавился от такой наглости.
   — Срочное дело, князюшка! — прямо с порога заголосил Парамон, спеша к красному концу длинного стола, где на почетном месте восседал сам Всеволод.
   — Трясця твоей матери! — громко выругался хлебавший знаменитый краинский борщ Шмальчук. — Неужели твое дело не могло подождать до конца обеда?
   — Нет, не могло, — несколько сварливо отозвался Парамон и, повернувшись к Всеволоду, браво отрапортовал: — Мериканцы гонца своего прислали, желают в срочные переговоры вступить.
   Князья со звоном отложили серебряные ложки.
   — Позвать их гонца сюда, князюшка?
   — Ты что, Парамон, совсем сдурел?! — возмутился Всеволод. — Много чести им будет, ежели мы лично с их посланником беседовать станем. Пущай на словах передает, что ему надобно, и убирается ко всем хвостам собачьим.
   Парамон быстро кивнул и поспешно выскочил из трапезной.
   Князья невозмутимо вернулись к борщу.
   — Славное варево! — похвалил первое Вещий Олег. — Токмо я не пойму, что это тут плавает, на отрезанные половецкие уши похоже.
   — Это галушки! — оскорбленно ответил Шмальчук. — Не хочешь — оставь, я доем.
   — Ага, — улыбнулся Олег, — размечтался, одноглазый!
   Прочие князья, наблюдавшие за дружеской перебранкой, весело рассмеялись.
   Воротился Парамон и прямо с порога доложил:
   — Вражеский гонец передал, что их главнокомандующий предлагает тебе, Ясно Солнышко, вступить в мирные переговоры. Для ради этого ты должен не ранее полудня прибыть в расположенные у границы краинского удела мериканские военные части, где в особом шатре и пройдет такая важная для обеих сторон беседа.
   — Ловушка! — гневно загомонили князья, деловито принимаясь за второе: картошку с котлетами по-киевски.
   — М-да, — только и произнес Всеволод, нервно барабаня пальцами по столешнице. — А ведь стервецы поставили нас в очень сложное положение.
   — То есть как это? — удивился батька Лукаш.
   — Вы, конечно, правы, подвох очевиден, — продолжал Ясно Солнышко, — но ведь ежели я откажусь от мирных переговоров, мериканцы, чего доброго, могут новое наступление начать, а это нам сейчас уж никак не с руки. Армия еще не оправилась после недавней битвы. Стало быть, нужно потянуть время.
   — Дело говоришь, княже! — кивнул Владимир. — Да только ведь все знают, что нет народа подлее мериканцев… ну, разве что половцы. Они наверняка попытаются взять тебя в плен или, того хуже, убить.
   — Ну и что же прикажете мне делать? — недовольно поинтересовался Всеволод.
   — Следует согласиться на переговоры! — зычно донеслось от дверей.
   Князья недоуменно обернулись.
   В дверях стоял Кукольный Мастер собственной персоной. Длинноволосый старик приветливо улыбался.
   — Садись за стол, друже, — указал на свободное место гостеприимный Шмальчук. — Отведай, что Велес послал…
   Кукольный Мастер благодарно кивнул, усаживаясь за стол, но от обеда деликатно отказался.
   — Так вы думаете, я должен пойти на переговоры? — несколько неуверенно спросил Всеволод.
   — Именно. — Старик снова улыбнулся. — Сегодня ровно в полдень князь Всеволод Ясно Солнышко прибудет на белоснежном коне в расположение вражеских войск. Причем прибудет один, без верной охраны, чем продемонстрирует свое бесстрашие и презрение к противнику.
   Князья недоуменно глядели на гостя.
   — Да они же его наверняка убьют! — возмутился Осмомысл Ижорский, волнуясь за родного брата. — Как можем мы посылать Всеволода на гибель верную?!
   — Мы пошлем его, — продолжал настаивать на своем Кукольный Мастер, — только не совсем Всеволода…
   — Енто как? — изумился Вещий Олег. — Темнишь, уважаемый.
   Старик хлопнул в ладоши, и в трапезную вошел… нет, этого просто не могло быть! В кремль к князьям пожаловал…
   — Леший меня за ногу! — воскликнул Всеволод, хватаясь за родовой оберег на шее.
   — Ты здесь и ты там, — хрипло проговорил батька Лукаш, переводя взгляд с одного князя на другого. — Кто же из вас настоящий?