Ли Джейд. Искуситель

   Он услышал, как Линет тихо охнула.
   – Но он не умер? – спросила она. Адриан покачал головой.
   – Нет. Но ее муж – пожилой человек. Холодный ночной воздух, травмы, которые он получил... В общем, он заболел воспалением легких, – пояснил Адриан и пожал плечами. – Сюзанна говорит, что теперь ее супруг едва может оторвать руку от постели и ей приходится днем и ночью ухаживать за ним, кормить его бульоном. Ему трудно вымолвить даже слово, из его груди вырывается хрип.
   Виконт почувствовал, как Линет задрожала.
   – Но теперь он не может причинить ей боль, – тихо заметила она.
   Адриан закрыл глаза.
   – Нет. Он уже не истязает ее.
   Они оба умолкли на некоторое время, и Адриан благодарил Бога за то, что Линет оказалась такой понятливой. Сюзанну привела к нему ее мать, которая хотела, чтобы он помог ее дочери выйти замуж за состоятельного человека. Женщина боялась, что Сюзанна станет женой одного из бедняков, таких же, как и они сами. Девушка не доставляла ему никаких трудностей. Она была самой красивой из всех невест Марлока и быстро училась. Ее красота напоминала классическую: белокурые вьющиеся волосы, огромные выразительные глаза, мечтательный взгляд. К тому же в ней было столько нежности...
   Но сейчас он видел в этой молодой женщине невероятную силу, которая позволила ей перенести все – его учебу, ужасный брак, а теперь и болезнь мужа. Через выпавшие на ее долю испытания хрупкая, изящная Сюзанна прошла с достоинством. Она внушала ему благоговение, и Адриан не знал, смог бы он хотя бы наполовину достичь того же, чего добилась она.
   – Значит, ей повезло, – произнесла Линет. – Я имею в виду то, что на ее мужа напали.
   Адриан резко повернулся к ней. Он уловил в ее голосе некий оттенок, который заставил его задуматься. Внимательно посмотрев на нее, виконт понял, что Линет обо всем догадалась. Теперь она знала то, в чем он не признался ни единому человеку, даже Данворту.
   Марлок сам нанял тех бандитов. Он стоял в тени, наблюдая за тем, как они избивали, душили и терзали мужа Сюзанны – точно так же, как этот подонок издевался над собственной женой. Затем он приказал им остановиться, и они удалились, оставив лорда Бренкока умирать на улице.
   – Я не мог позволить, чтобы она так страдала, – прошептал Адриан. – Только не Сюзанна.
   Затем произошла самая невероятная вещь, которую он мог ожидать. После того, что произошло с Линет, он боялся заключить девушку в свои объятия, остерегался даже прикасаться к ней, чтобы утешить ее. А теперь она сама обняла Адриана, склонила голову ему на плечо, и он почувствовал, как ее волосы мягко скользнули по его лицу.
   Ласково охватив виконта руками, Линет притянула его к себе. И он доверился ей. Словно ребенок, Адриан прижался лицом к ее груди и почувствовал, как по его щекам потекли слезы. Он плакал безудержно, как не плакал уже долгие годы. Он не плакал так даже тогда, когда умерли его родители, и когда Дженни оттолкнула его ради более богатого любовника. Он не оплакивал так своих девушек, которые покидали его, выходя замуж за богатых стариков, чтобы превратиться в их прислугу.
   Адриан не знал, почему он расчувствовался. Но на душе было тяжело и невыносимо больно, и он не стал сдерживать себя. Ни смерть родителей, ни отвернувшаяся от него любовница, ни трудности, которые выпали на его долю, были здесь ни причем. Он плакал, сам не зная почему.
   Возможно, это объяснялось тем, что он не сдержал своего обещания, данного Сюзанне. Несмотря на все усилия, он не смог обеспечить ей безопасность.
   А может, эти слезы были вызваны осознанием, что жестокость – главная черта всех мужчин, которые женились на его девушках. Мужчину, который был согласен купить себе жену, нельзя было считать нормальным человеком. У такого не могло быть обычных желаний и вкусов, а потому он обращался к виконту Марлоку. Это означало, что каждый, кто искал у него помощи – даже будущий муж Линет, – жестокий, грубый или даже извращенный человек. В лучшем случае он будет проявлять ненасытность. Именно такие мужчины обращались к Адриану, желая заполучить обученную им невесту.
   Адриан плакал, оттого что на самом деле он не помогал своим девушкам. Он продавал их самым постыдным и жестоким образом. Большую часть времени он старался убедить себя в том, что делает это для того, чтобы помочь им. Через десяток лет, проведенных в рабстве, они станут свободными, богатыми вдовами, которые смогут сами распоряжаться своей жизнью.
   Но стоило ли это того? Откуда ему было известно, что десять лет, проведенных в подчинении у извращенцев, были слаще, чем иная жизнь, ожидавшая их? Возможно, Сюзанна могла бы стать актрисой, а Одри вполне довольствовалась бы более скромной жизнью, лишь бы не оказаться в нищете.
   Виконт не знал ответа на этот вопрос, поэтому и плакал. Сейчас единственная женщина, которую он хотел защитить, его дорогая Линет, утешала его и шептала слова сочувствия. И все же Адриан знал, что очень скоро она возненавидит его до глубины души. Он был уверен в этом так же, как и в том, что утром взойдет солнце. Потому что скоро он выдаст ее замуж за одного из своих клиентов.

Глава 15

   На следующее утро Адриан проснулся рано. Он не помнил, как лег, и сейчас, открыв глаза, вдруг увидел, что лежит не в своей кровати. Он спал вместе с Линет. Всю ночь. Девушка лежала рядом с ним, расслабившись и прижавшись к нему, как котенок.
   Адриан потер рукой лицо, удивляясь тому, как хорошо он себя чувствовал. Затем, услышав крики торговцев-разносчиков, проходивших мимо по улице, он с удивлением понял, что было утро. Он был еще более поражен, когда осознал, что было раннее утро. Многие годы он не просыпался в такое время и не чувствовал себя так бодро.
   Он понимал, в чем причина этой приятной свежести и легкости, которую он ощущал в своем теле, но все равно не переставал удивляться.
   Линет.
   Он прекрасно выспался только благодаря тому, что рядом была она. Он плакал – да, он плакал! – на ее груди, пока не заснул, и она заснула вместе с ним. Виконт посмотрел на нее и на себя и увидел, что они оба были одеты. Глядя на свой безнадежно измятый костюм, Марлок улыбнулся, подумав о том, что он спал как ребенок. С тех пор как умерли его родители, он не мог припомнить такой блаженной, лишенной сновидений ночи.
   Его переполняло желание прикоснуться к ней, и он едва не повиновался ему. Девушка лежала на боку, подложив руку под щеку, другая ее рука по-прежнему лежала у него на животе, словно она прижимала его к себе всю ночь.
   Адриан хотел поцеловать ее, поблагодарить за то, что она сделала для него. Но он сдержался. У нее впереди было несколько долгих, напряженных недель. Она должна хорошо высыпаться, чтобы быть в форме. Кроме того, ему не хотелось привязываться к ней еще больше.
   Достаточно было неприятных предчувствий по поводу предстоящей свадьбы, которая наверняка разобьет ему сердце. И что будет, если он позволит себе утренние поцелуи и ласки при пробуждении? Как он сможет удержаться, чтобы не переступить грань своих весьма вольных представлений?
   «Нет, – подумал Марлок скрепя сердце. – Мне придется расстаться с ней. И как можно скорее».
   Выбираясь из постели, он вспомнил, что у него на утро были назначены кое-какие дела, о которых Линет не должна была знать. Марлок быстро оделся, настраивая себя на суровый разговор с баронессой. Это было довольно легко, стоило лишь представить, как вчера вечером Линет, потрясенная и напуганная, лежала в кровати, свернувшись калачиком. Он вспомнил все, о чем рассказала ему девушка; вспомнил мельчайшие подробности ее встречи с Рендленом, которые она описывала до ужаса ровным голосом.
   Он ничего не мог сделать этому мерзавцу, причинившему Линет столько горя. К сожалению, Рендлен был вне его досягаемости. Тем не менее, его тетка, которая обязана была находиться рядом с девушкой, чтобы не допустить со стороны мужчины подобных посягательств, но вместо этого занималась непонятно чем, будет наказана. Она заплатит за все!
   Выходя из своей спальни, Адриан дрожал от ярости и гнева. Он нашел леди Хантли наверху в ее комнате. Баронесса спала, рядом стояла пустая бутылка; голова женщины поникла, а обмякшее тело полулежало в кресле. В комнате стоял ужасный запах. Зрелище было хуже некуда. Адриан почувствовал, как в нем поднимается волна злости и возмущения. Он не знал, что ее расстроило на этот раз, да его это и не волновало. Он не мог позволить, чтобы в его доме творились подобные вещи.
   Сделав шаг вперед, он схватил ее за плечо и начал трясти, чтобы вывести из оцепенения.
   – Тетя Агата!
   Она едва шелохнулась.
   – Тетя Агата! Просыпайтесь!
   Она вздрогнула и закашлялась, брызгая слюной, затем резко села и затуманенным взором обвела комнату. Адриан с отвращением сжал губы, когда она протянула руку за бутылкой, в которой не осталось ни капли спиртного.
   Отшвырнув бутылку в сторону, Адриан подошел к буфету и нахмурился. На полу лежала куча битого стекла и остались пятна от пролитого бренди. К счастью, тот графин, который ему был нужен, стоял на месте.
   Это был элегантный сосуд из резного хрусталя, один из немногих, что остались от наследства его родителей. Адриан считал, что этот простой, но очень красивый графин принадлежал его матери, но так ли это было, точно никто не мог сказать. В нем Адриан хранил самую лучшую в мире жидкость. Воду.
   В те редкие случаи, когда Марлок приглашал в свой дом потенциальных женихов, он угощал их напитками, которые они выбирали сами, – обычно это было виски с содовой. Сам он никогда не пил ничего, что могло бы помутить его рассудок, поэтому предпочитал воду, в которую был добавлен пищевой краситель. Поскольку вода находилась в хрустальном графине, его гость думал, что Адриан пьет бренди. Виконт Марлок умел напускать на себя вид, будто он слегка навеселе, однако на самом деле он оставался трезвым, сохраняя ясность мысли.
   Он налил своей тетушке целый стакан простой воды, едва сдерживаясь, чтобы не запустить этим стаканом ей в лицо. Баронесса с жадностью схватила стакан и поперхнулась, когда поняла, чем он был наполнен.
   – Это что, вода? – вскрикнула она и скривилась.
   Звук собственного голоса, очевидно, причинял ей сильную головную боль.
   – Я вам советую выпить его до дна, тетя Агата.
   Он ничего больше не сказал, но тон, каким были произнесены эти несколько слов, должно быть, оказал воздействие на ее затуманенный рассудок. Баронесса не стала возражать и покорно поднесла стакан к губам. Когда она осушила его до дна, Адриан налил ей еще один стакан. К тому времени как она выпила два стакана, ее взгляд стал достаточно осознанным для того, чтобы Адриан не сомневался, что она услышит его. Если она не была готова к разговору, ей все равно придется выслушать его.
   – Вчера вы начали пить с самого утра.
   Это было утверждение, а не вопрос. Он не удивился, заметив ее взгляд, устремленный к окну, и понял, что тетушка пила весь день и всю ночь.
   – Я... – начала она, но он прервал ее.
   – Мне все равно, как и почему это случилось. Я говорю с вами об этом потому, что из-за вашей безответственности Линет чуть не изнасиловали.
   Глаза баронессы расширились от ужаса.
   – Что случилось?
   – Вы обязаны были знать об этом. Вместо этого вы предпочли напиться до беспамятства.
   Женщина попыталась выпрямиться, в ее глазах появился страх.
   – Я смогла бы предотвратить это?
   Адриан медлил. Ему хотелось скрыть правду. Но в своем доме он всегда оставался честным. Даже с ней.
   – Я не знаю. Но вы, конечно, смогли бы сделать все возможное, чтобы она не пострадала.
   С трудом поднявшись на ноги, баронесса сказала:
   – Я пойду к ней.
   – Она сейчас спит. Я поговорил с ней сам.
   Его голос звучал холодно и отчужденно. По правде говоря, Марлок не был уверен, что справился с этой ситуацией. Ему было трудно разгадать мысли Линет. Ему не раз приходилось вдруг обнаруживать, что не он, а она управляет им. Подобные открытия лишали его спокойствия.
   – Вы сейчас находитесь в моем доме исключительно по одной причине, – твердо продолжил он. – Я высоко ценю ваш опыт, который вы передаете девушкам.
   Он сжал зубы, с отвращением глядя на пропащее существо, стоявшее перед ним. Его тетка была живым воплощением того, чего следовало избегать девушкам: жизнь баронессы полетела ко всем чертям из-за плохого мужа.
   – А ведь вы когда-то были красивой женщиной. Она посмотрела на него исподлобья.
   – В молодости я была красива.
   – Вы были красивы, пока не погрязли в пьянстве.
   Он увидел, как ее пальцы задвигались, словно она пыталась нащупать бутылку. Однако баронесса больше ничем не выдала своего желания выпить, хотя Адриан знал, что оно жжет ей душу.
   – Если вы не в состоянии выполнять свои обязанности, вам придется покинуть этот дом.
   Лицо баронессы перекосилось, в глазах стоял неподдельный ужас. Она снова попыталась подняться, но ноги не слушались ее.
   – Вы готовы выгнать меня на улицу? Вы лишите крова свою единственную родственницу?
   Адриан едва не расхохотался. Его взгляд пылал неистовым гневом. Он хотел, чтобы эта женщина боялась его, и попробовал запугать ее до смерти. Виконт ничего не делал, чтобы подавить в себе бурю негодования, – наоборот, он позволил, чтобы ярость испепеляла его, а слова, брошенные в лицо опустившейся женщине, обожгли ее, словно каленым железом.
   – Связь между нами оборвалась, когда мне было тринадцать лет.
   – Вы же знаете, что это была не моя вина! – в отчаянии воскликнула она.
   – Мне все равно! – прорычал Марлок.
   Отвернувшись от нее, он уперся руками в стол, на который она обычно ставила свой бокал.
   – Вы думаете, что живете в этом доме потому, что вы моя тетя? Адриан молча, ждал, когда она ответит. Баронесса ничего не сказала. Тогда он повернулся к ней, холодно глядя в ее обрюзгшее лицо. Он понял, что она действительно так считала. Она искренне полагала, что он испытывал родственную привязанность. Привязанность к ней!
   – Никогда, – твердо сказал он. – Никогда я не держал вас здесь, потому что у нас были общие предки. Моя семья покинула этот мир много лет назад. У меня больше никого не осталось.
   Виконт видел, что его слова действуют на нее подобно хлестким ударам, и был рад этому. Он сделал шаг вперед, приблизившись к ней. Ему хотелось, чтобы его слова причиняли ей боль и развеяли те иллюзии, которыми она тешила себя, чтобы она увидела голую и ужасную правду. Наконец-то между ними все станет ясно. Наконец-то не будет никаких недомолвок.
   – Ваше присутствие здесь объясняется только тем, что вы можете научить девушек вещам, которые им необходимы. Я ценю ваши знания. Но я ценю вас только за это.
   Марлок услышал, как она судорожно вдохнула открытым ртом. «Вот и славно, – подумал он с холодным удовлетворением. – Пусть знает свое место». Но, чтобы пропитанные алкоголем мозги правильно истолковали услышанное, он решил уточнить слова, слетевшие с его языка.
   – Вы знаете, что следует делать женщине, дабы привлечь к себе мужчину, и можете научить этому моих девушек. Поэтому я предоставляю вам еду и жилье, а также обеспечиваю положение в обществе.
   Он посмотрел на нее, сморщившись от презрения.
   – Но если вы позволите себе подобное, хотя бы еще раз, я не задумываясь, вышвырну вас отсюда и найму вместо вас какую-нибудь шлюху, – жестко произнес виконт и повернулся на каблуках. – Дженни сможет порекомендовать мне очень хорошую кандидатуру. – Услышав под ногами хруст стекла от разбитых бутылок, он добавил: – И мне не придется платить столько денег за вашу выпивку.
   Сказав это, Адриан вышел в коридор.
   Он шел, не замечая, куда его несут ноги. Мысли все еще были заняты тетушкой, оставшейся в комнате. Поэтому он растерялся, когда едва не сбил с ног Линет, стоявшую, перед ним с подносом в руке. Она была одета и направлялась в кухню, но, услышав их разговор, остановилась у двери, которая вела в комнату баронессы.
   Сначала его охватила паника.
   Что она подумает о человеке, который готов без угрызений совести вышвырнуть на улицу свою единственную родственницу? Каким чудовищем покажется он ей!
   Однако, поразмыслив, Марлок решил, что его не должно волновать мнение Линет. Если она отдалится от него, тем лучше. Тогда ему проще будет выдать ее замуж. Не задерживаясь, он пошел дальше и даже не обернулся.
   Девушка следовала за ним. Это не удивило его. Линет всегда была добра, и она, без сомнения, попытается уговорить его изменить решение. Если так, то ее ждет разочарование. Относительно баронессы он был непоколебим. Или же она будет как следует выполнять свои обязанности, или же он выставит ее за дверь.
   Марлок сам не заметил, как оказался в кухне. Данворт тоже был там, он разливал чай. Пожилой слуга спокойно взглянул на Адриана, который кипел от негодования.
   К счастью, дворецкий не произнес ни слова, увидев, что хозяин донельзя разозлен. Когда же дверь распахнулась и на пороге возникла Линет, Данворт поклонился и исчез. «Идеальный слуга, – подумал Адриан. – Он прекрасно справляется со своими обязанностями и знает, когда ему нужно удалиться. Такой дворецкий стоит целое состояние».
   – Милорд, что с вами?
   – По-моему, мы решили, что вы будете звать меня Адрианом. Его голос звучал резко, даже грубо. Несмотря на то, что Марлок пытался отдалиться от Линет, он терпеть не мог, когда она обращалась к нему с подчеркнутой официальностью. Черт побери, ему так нравилось слушать, как она произносит его имя!
   – Конечно, – с готовностью согласилась она.
   Когда девушка ставила поднос, он увидел, что ее движения были неуверенными и медленными. Повернувшись к нему, она тихо произнесла:
   – Адриан...
   – Даже не пытайтесь уговаривать меня, Линет, – прервал ее Марлок. – Я сделал вполне справедливые предупреждения. Она либо подчинится моим требованиям, либо покинет этот дом.
   Он поднес к губам чашку и принялся пить чай, несмотря на то, что тот был обжигающе горячим.
   – Конечно, – ласково сказала Линет, не замечая, что он исподтишка наблюдает за ней. Вот она взяла свою чашку и села рядом с ним; вот протянула руку за заварочным чайником. У нее прекрасная, тонкая рука; нежная, но достаточно сильная, чтобы прижимать его к себе всю ночь.
   Линет вздохнула, и он мечтательно закрыл глаза. Ему так хотелось, чтобы девушка прикоснулась к нему и стала ласкать его так же, как она делала это ночью. Но вместо этого она наверняка продолжит разговор о его тетушке, над которой он должен сжалиться.
   – Вы действительно не испытываете никаких чувств по отношению к ней? – спросила Линет.
   Адриан поморщился. О, наверное, она действительно считает его настоящим чудовищем! Но он ничего не станет отрицать. Он не собирается лгать, ни своей тетушке, ни Линет. Адриан окинул ее мрачным взглядом и твердо посмотрел в глаза, подтверждая тем самым, что это была чистейшая правда.
   – Абсолютно никаких чувств, Линет, – вздохнув, признался он. – Честно говоря, я пытался. Но, когда я смотрю на нее, я чувствую, что... – Виконт умолк, безнадежно махнув рукой. – Я ничего не чувствую, – после паузы сказал он, и его руки снова легли на стол.
   – Я не уверена, что смогу понять это, – спокойно произнесла Линет. – Несмотря на все свои недостатки, мой отец всегда останется моим отцом. Что бы я ни думала о нем, я всегда что-то чувствую. Гнев ли это, или любовь, или уважение – я не знаю. Но я не могу представить себе, чтобы я... не испытывала никаких чувств. Он никогда не будет для меня посторонним человеком.
   Сердце Адриана сжалось.
   – Это хорошо, Линет. Я не хотел бы, чтобы вы утратили способность чувствовать.
   Она склонила голову и пристально посмотрела на него.
   – Значит, именно так обстоит дело с вами? Вы вообще ничего не чувствуете? У вас нет никаких чувств к окружающим вас людям? – спросила она. – Ни к Сюзанне, ни к Одри, ни к кому-либо еще?
   – К вам, например?
   Линет кивнула, признавая, что хотела задать именно этот вопрос. Изящно наклонившись над ним, она заглянула ему в глаза.
   – Как вы относитесь к нам? Мы просто орудия, с помощью которых вы хотите восстановить свое состояние? Мы лишь средство, которым вы пользуетесь, а потом отбрасываете в сторону?
   – Я... – начал он и запнулся.
   Что ей ответить? Рассказать правду? Да, другого выбора у него не было.
   – Я изучаю вас, Линет. Так же, как я изучал и наблюдал всех своих девушек. Они... Вы – моя ученица, и я должен научить вас важным вещам, чтобы вы смогли выжить. Наградой за мои труды будут деньги, которые я пущу в ход, чтобы возродить мой дом. Мое семейное наследство.
   Линет кивнула. В ее глазах он увидел понимание.
   – Но что вы чувствуете? – настойчиво повторила она. Виконт молчал. Девушка поднялась, подошла к буфету, достала хлеб, варенье и поставила их на стол.
   – Когда, например, вы прикасаетесь ко мне, я чувствую...
   Она замолчала, и он заметил, как на ее лице появилось выражение какой-то неопределенности. Вдруг Линет пронзительно посмотрела на него, словно решаясь на отчаянный шаг, и тихо произнесла:
   – Я чувствую близость с вами. Он кивнул.
   – Это является основой того, чему я учу вас. Чувства, которые я пробуждаю в вас, являются для вас новыми. Они удивляют, иногда поражают или даже возмущают. Когда я передаю вам этот опыт, то вместе с вами переживаю эти мгновения, и, естественно, возникает чувство близости.
   – И все же вы говорите, что изучаете меня. – Она повернулась к нему лицом. – Вы совсем не любите меня?
   Марлок покачал головой. Это было так далеко от истины.
   – Конечно, я люблю вас, Линет. Я люблю всех своих девушек.
   – А что касается настоящей любви мужчины к женщине? – настаивала она.
   – Не пытайтесь полюбить меня, Линет. Я не разделю ваших чувств. – Он нервно сглотнул и выдавил из себя: – Я не смогу.
   Некоторое время она смотрела ему в глаза, затем потупилась. В ее руках был ломтик хлеба, намазанный вареньем, Линет не стала его есть, и положила на тарелку. После этого она заговорила своим ровным голосом, явно не отдавая себе отчета в том, насколько ее слова ранили виконта:
   – Я никогда не думала, как все это должно быть тяжело для вас. – Линет не сводила с него глаз. – Прикасаться и не обладать. Проявлять любовь... – тихо произнесла она и слабым жестом указала на тело, – но не чувствовать ее.
   Девушка встала со стула, но не вышла из кухни. Подойдя к виконту, она протянула руку и ласково погладила его по щеке. Это легчайшее на свете прикосновение было для него подобно ожогу.
   – Я вам не завидую, милорд, – продолжала Линет. – И надеюсь, что, когда я выйду замуж, вы, наконец, сможете восстановить свое состояние. – Она покачала головой. – Но это будет дорогого стоить. Особенно для вашей души. Я не представляю, как вы можете переносить все это.
   Линет отвернулась от него, как поступали в свое время все его девушки. Когда она вышла из кухни, Марлок продолжал сидеть, чувствуя, что его щека горит, словно ему поставили тавро. В его голове внезапно возникла одна мысль, которая прорвалась через боль и смущение, омрачавшие его душу, и отозвалась в нем, подобно эху.
   Линет знала! Она знала, чем именно он занимается и чего это ему стоит. Она понимала это лучше самого Адриана! А когда она сказала об этом вслух, ее слова ранили его, как никогда прежде. Как она смогла догадаться? Как она поняла то, что было спрятано от всех, включая и его самого?
   Марлок посмотрел на хрупкую чайную чашку, которую держал в руке, и в бешенстве швырнул ее в другой конец кухни. Крошечная чашка разлетелась на осколки. Он смотрел, как коричневая жидкость стекает по стене, и вспомнил о том разгроме, который царил наверху: лужа высыхающего бренди и битое стекло у ног баронессы.
   Какой же неопрятной была его теперешняя жизнь! И какой грустной...
   Марлок перевел взгляд на свои руки и задумался: что с ним происходит? Была ли эта жизнь лучше долговой тюрьмы, которой он так отчаянно боялся? Было ли то, что он делал, хуже тех бед, которые ежедневно обрушивались на головы бедных страдальцев из-за нищеты? Причинял ли он боль своим девушкам или все-таки помогал им?
   Он не прочитал никакого ответа на своих открытых ладонях. Ни в разбитой чашке, ни в темной бутылке бренди, стоявшей в его спальне, тоже не было ответа. Был только он сам, его планы и... Линет. И еще была мучительная опустошенность, которую смогла понять только одна Линет.
   Виконт глубоко вдохнул, пытаясь совладать с собой. Он часто задавался вопросами о себе и своей жизни; они мучили его, отнимая последние душевные силы. Особенно тяжело было ночью, когда Адриан оставался один в темноте. Но он знал, как прогнать навязчивую тревогу и эти неотступные мысли. Стоило только представить зеленые плодородные поля, которые достались ему в наследство, и противопоставить их ужасным воспоминаниям о днях, проведенных в тюрьме.
   Вот и теперь Марлок напомнил самому себе, о чем следует подумать в первую очередь: ему нужно нарисовать в своем воображении прекрасную картину с пышными ухоженными нивами и новенькими постройками. И тогда ни пьяная тетушка, ни душевная пустота, ни чересчур умная дочь священника не смогут сбить его с намеченного пути. Адриан пожал плечами и огляделся по сторонам в поисках тряпки, чтобы вытереть следы от пролитого чая. Данворт ему не понадобится – ему незачем видеть, как его хозяин утратил контроль над собой.
   Но старания виконта были излишни. Едва он успел отойти от стола, как на пороге возник Данворт с тряпкой в руке. Он ничем не выдал своего удивления, когда заметил на полу осколки, и без единого слова стал убирать.