Ли Эйна. На холмах любви

   С нетерпением поджидала молодая, женщина Роберта. Конечно, он приедет сегодня! Графиня Керкленд расчесывала волосы, глядя на себя в зеркало. «Ах, Бет, – подумала, она, – ах ты, распутница! Он только пальцем тебя поманил, а ты уже тут как тут!» Вздохнув, молодая женщина отложила гребень.
   – Вы, Роберт, единственное, что для меня важно. Я так люблю вас, и нет ничего, что я не сделала бы для вас, – прошептала она.
   Эндрю был внизу, в библиотеке. Дверь внезапно распахнулась. Эндрю нахмурился – на пороге стоял Уолтер Кэмпбелл.
   – Уолтер! Какой сюрприз!
   Не обращая внимания на Эндрю, незваный гость с надменным видом прошел через всю комнату и налил себе вина из графина.
   Эндрю с неприязнью следил за Уолтером. Даже в детстве тот был невыносим. У Эндрю просто гора с плеч свалилась, когда сестра сообщила ему, что не собирается замуж за этого Крейвера.
   – Что привело вас в Глазго, Уолтер? – полюбопытствовал молодой человек.
   – То же, что и вас, – ответил тот без особой любезности. – Ваша сестрица.
   – Элизабет? Но какое у вас дело к Элизабет?
   – Есть кое-какое дельце, с которым мы никак не можем покончить.
   – Ну, Уолтер, чего ради вы продолжаете настаивать? Элизабет вас не любит. Она не выйдет за вас.
   – Кто же говорит о браке? – поморщился Кэмпбелл. – Мы с вашей сестрой обойдемся без этой ерунды.
   – Вы оскорбляете честь моей сестры!
   – Боюсь, что здесь вы не в состоянии что-либо сделать, – фыркнул Кэмпбелл и открыл дверь, ведущую в библиотеку.
   – Проклятие, Уолтер, что все это значит? – воскликнул Эндрю, когда в комнату вошли еще двое Кэмпбеллов.
   Безоружный, он не мог противостоять этим людям. Его связали и заткнули рот кляпом.
   – А теперь ступайте к городским воротам и ждите Керкленда, – приказал Уолтер Кэмпбелл. – При первом же удобном случае прикончите его.
   Когда родичи ушли, Уолтер вложил шпагу в ножны и поднялся наверх. Он решительно распахнул дверь в спальню Бет.
   Элизабет только что накапала лавандовой воды на ладонь. При виде Уолтера Кэмпбелла глаза ее расширились от страха. Тот поклонился:
   – Добрый день, Элизабет. Лицо ее побледнело от гнева.
   – Что вы здесь делаете, Уолтер? Как вы посмели войти в мою комнату?
   – Прежде чем завершится этот день, моя очаровательная Элизабет, вы узнаете, что я осмеливаюсь на большее.
   – Вы глупец, Уолтер. С минуты на минуту здесь будет Роберт. Если он застанет вас в моей компании, он вас убьет.
   – О, я знаю о приезде вашего любовника, Элизабет. Потому-то я здесь. Я все хорошо обдумал. – И Кэмпбелл засмеялся безумным смехом. – Видите ли, дорогая Элизабет, я перехватил письмо, написанное вам вашим пылким возлюбленным. В Бэллантайн это письмо доставил мой гонец. Фортуна оказалась ко мне благосклонной. Теперь я могу отомстить вам, Элизабет.
   – Вы сумасшедший, Уолтер. Немедленно убирайтесь из этой комнаты, пока еще не поздно, иначе я позову на помощь.
   – Вы плохо слушали меня, дорогая, – упивался своей речью Уолтер. – Никто не придет вам на помощь. Я обезвредил всех, кто мог бы это сделать. Что же касается горца, он теперь мой узник и находится в моей власти.
   – Что вы с ним сделали? – испугалась молодая женщина.
   – Скажем, так... – Кэмпбелл начал сочинять: – Он был задержан против своей воли. И от вас зависит, дорогая моя, будет ли он жить или умрет.
   – Что вы хотите от меня?
   – К чему эти вопросы, Элизабет? Разве вам и так не понятно?
   Уолтер снял шпагу, и Элизабет в ужасе уставилась на него:
   – Вы просите меня отдаться вам в обмен на жизнь Роберта?
   – Могу еще раз повторить: вы очень невнимательны, Элизабет. Я не прошу вас – я просто вам сообщаю об этом. Если вы хотите, чтобы Керкленд остался в живых, вы пойдете навстречу моим желаниям. Я слишком долго ждал этого дня. Когда-то я просил вас оказать мне честь и согласиться носить мое имя – даже после того, как этот свинья, горец, попользовался вами. Но вы презрели мое предложение. Теперь я возьму сам то, что мне нужно.
   – Роберт убьет вас за это, – прошептала Элизабет, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие.
   – О нет, милая моя. Я все очень хорошо продумал. Сейчас вы сядете за стол, ибо вам предстоит написать письмо. Мне вовсе не хочется, чтобы Керкленд или ваш отец мстили мне. Поэтому вы сообщите им, что сердце ваше отдано другому и что ваше намерение приехать в Глазго вызвано желанием встретиться и уехать со мной. Я уверен, что вы сможете подать все это убедительно, дорогая. Когда речь идет об обмане, в вас просыпается редкостное дарование!
   – И тогда Роберту не причинят вреда?
   – Мне безразлично, что с ним станется, – солгал Кэмпбелл. – Для меня он только способ получить вас. Я хочу отомстить вам за все. А когда он узнает, что вы ему изменили, думаю, рад он не будет.
   – Уолтер, я очень прошу вас, одумайтесь. Вы совершаете безумство. – Элизабет села за стол.
   – Пишите же, Элизабет. – Кэмпбелл встал за ее спиной.
   Бет сомневалась. Уж не лжет ли Уолтер? Но, взглянув в его безумные глаза, поняла, что этот человек способен сейчас на все. Нехотя протянула она руку к перу и медленно начала писать.
   Уолтер прочел это письмо, адресованное Роберту Керкленду, и улыбнулся.
   – Прекрасно, дорогая! Просто прекрасно! Когда этот влюбленный по уши дурень прочтет ваше послание, он будет просто уничтожен. Я, право же, недооценивал ваш талант!
   Кэмпбелл взял Элизабет за руку и заставил встать.
   – А теперь проверим, насколько вы талантливы в других сферах. Снимите с меня рубашку, Элизабет.
   Дрожащими руками Бет сняла с него рубашку и швырнула на пол.
   Уолтер развязал тесемки ее рубашки. Та скользнула с плеч Бет. Теперь она была нагой. Она стояла как околдованная, чувствуя на своих плечах его руки. Кэмпбелл улыбался. «Как он отвратительно скалится. Боже, неужели он мне когда-то нравился?»
   – Я знал, что вы именно такая! – проговорил безумец охрипшим голосом.
   Элизабет едва смогла сдержать крик, когда он прикоснулся губами к ее груди. Неистово, словно умирающий с голоду ребенок, Уолтер кусал ее грудь. Элизабет закрыла глаза и закусила губу, подавляя рыдания. А Кэмпбелл жадно присасывался то к одному, то к другому ее соску.
   Потом, словно насытившись, он поднял голову.
   – Снимите с меня штаны, Элизабет, – приказал он.
   Ее тошнило.
   – Прошу вас, Уолтер, не нужно, – умоляюще проговорила она.
   Он силой прижал ее руки к своим штанам. Взгляд его был неумолим. Словно в дурном сне, Элизабет расстегнула пуговицы, и штаны упали на пол.
   В этот момент дверь распахнулась и в комнату ворвался Роберт Керкленд.
   – Бет, я... – Слова замерли у него на губах, когда он увидел Элизабет и Уолтера. Гнев начал просыпаться в его груди. Такого от своей возлюбленной он не ожидал.
   Элизабет не шевелилась. Только смотрела на мужа с мольбой. Неужели он ничего не поймет?
   А Уолтер Кэмпбелл злорадствовал. Такой поворот событий устраивал его больше всего, горец появился в самый подходящий момент. Элизабет ни за что не сможет убедить мужа в своей невиновности. После того, что он видел своими глазами. Уолтер надел штаны и подошел к столу.
   – Лорд Керкленд, вы застали нас не в самый подходящий момент. – Он сделал вид, что смущен.
   Роберт подошел к Элизабет, поднял с пола ее рубашку.
   – Прикройся, шлюха. – Роберт швырнул рубашку жене в лицо. Бет по-прежнему смотрела на него умоляюще, щеки ее пылали.
   – Вы не поняли, Роберт. Я...
   – Избавьте меня от ваших объяснений, Элизабет.
   Бет схватила Роберта за руку.
   – Это не то, что вы думаете! Поверьте мне!
   Роберт стряхнул ее руку. А Кэмпбелл театральным жестом протянул ему письмо, на котором имя Роберта Керкленда было написано почерком Элизабет.
   – Возможно, это развеет ваши сомнения, Керкленд, – проговорил Уолтер.
   Роберт быстро пробежал глазами послание, усмехнулся и взглянул на жену. Та не выдержала и опустила голову.
   – Да, конечно, это письмо дает исчерпывающие объяснения. Прошу извинить меня за несвоевременное вторжение.
   И Роберт хотел уйти, но Уолтер бросил ему:
   – Я уверен, что Элизабет с радостью обслужит вас после меня.
   Роберт в бешенстве повернулся и изо всей силы ударил кулаком прямо в это ненавистное лицо. Кэмпбелла отбросило к столу. Он схватил со стола шпагу. Роберт уже вышел из комнаты и спускался по лестнице. Кэмпбелл ринулся за ним с обнаженным клинком.
   Элизабет вскрикнула. Роберт обернулся. Он отступил назад, уклонился от удара шпаги. Противники покатились по лестнице.
   И тут же оба вскочили. Роберт выхватил клеймор. В левой руке он держал кинжал.
   Уолтер Кэмпбелл был вооружен узкой шпагой – обычным оружием придворного дуэлянта. В левой руке он сжимал стилет.
   Они настороженно смотрели друг на друга – двое умелых дуэлянтов, каждый мастерски владел своим оружием. Оба знали, что будут драться до последнего, – проступок Элизабет уже не играл никакой роли. Вражда между ними была враждой между кланами – Кэмпбеллы против Керклендов, Керкленды против Кэмпбеллов! И теперь ненависть выплеснулась наружу. Никто не смог бы остановить их в эту минуту.
   Элизабет понимала, что ее будущее зависит от исхода этого поединка. «Боже, спаси Роберта», – молила она.
   Первым начал Кэмпбелл: сделал неожиданный выпад. Роберт легко отбил удар клеймором и тут же нанес ответный.
   – Мастерски сделано. – Кэмпбелл уклонился от выпада. – Вы удивляете меня, горец. Я ожидал от вас не мастерства, а только силы.
   – О, вас ждет еще много сюрпризов, – улыбнулся Роберт. – Вы забываете, Крейвер, что я научился владеть оружием на поле битвы, а тонкостям меня обучил Джеймс Грэхем.
   – Тем более жаль, Керкленд, ибо Джеймса Грэхема сейчас нет с вами.
   – Джеймс Грэхем всегда со мной, Кэмпбелл, в чем вы очень скоро убедитесь. – И Роберт устремился в атаку. Осыпая Кэмпбелла быстрыми короткими ударами, он в конце концов прижал того к стене.
   Уолтер отбил все выпады. Однако шпагой трудно защищаться от клеймора, да и Роберт был сильнее Кэмпбелла.
   Клинки звенели. Уолтер отскакивал, уворачивался. Роберт нападал.
   Они натыкались на столы, расшвыривали стулья. В дверях стоял старый слуга и во все глаза смотрел на дерущихся.
   Кэмпбелл обрушил на Роберта целую серию быстрых ударов. Тот пятился, наткнулся на стол и повалился на него. Из этого полулежачего положения Роберту удавалось отбивать удары противника. Но вот Уолтер вспрыгнул на стол и попытался вонзить гибкий острый клинок в горло Роберта.
   Элизабет закричала от ужаса. Керкленд подставил кинжал. Лезвия скрестились. Кэмпбелл медленно приближал клинок к горлу Роберта. Застонав от натуги, с невероятной силой Роберт оттолкнул Кэмпбелла.
   И опять они стояли друг против друга. Рубашка Роберта намокла от пота и прилипла к телу, вспотевшая грудь Уолтера блестела. Противники начали уставать. Вот Роберт сделал ошибку, и шпага Кэмпбелла царапнула ему руку. Но плечо Уолтера тоже было задето, и кровь, смешиваясь с потом, текла по его груди. Раны были несерьезные, и враги продолжали схватку.
   – И сколько еще вы сможете удерживать в руке клеймор? – тяжело дыша, спросил Кэмпбелл.
   – Пока он не вонзится в ваше черное сердце, – ответил Роберт.
   Поединок продолжался, каждый старался найти слабое место противника. Кэмпбелл начал яростную атаку, пытаясь вымотать все силы Роберта. Сделав стремительный выпад, он попытался вонзить шпагу врагу в живот. Но тот отбил удар. Кончик узкой тонкой шпаги сломался и со звоном упал на пол.
   Кэмпбелл отшвырнул бесполезный клинок.
   Роберт был слишком благороден, чтобы воспользоваться своим преимуществом, и тоже бросил клеймор.
   Теперь они стояли друг против друга, вооруженные одними кинжалами. Уолтер не нашел ничего лучшего, как посмеяться над благородным жестом Роберта.
   – Знаете, почему вы, горцы, проиграли войну? – презрительно спросил он. – Потому что вы чувствительны, а на войне нет места для чувствительности. Там нужно убивать или быть убитым. Преимущество было на вашей стороне, Керкленд, я был в ваших руках. Но из-за дурацкого благородства вы не воспользовались этим. Вы точно такой же, как ваши чувствительные товарищи. Вроде Грэхема с его благородными помыслами и делами! В результате он лишился всего, что имел.
   – Кроме чести, – парировал Роберт.
   – А этот глупый ирландец, О'Кейн! До самого конца он носился со своими благородными чувствами. Мне доставило большое удовольствие затянуть веревку на его мерзкой шее.
   – О'Кейн? Это вы приказали повесить его?
   – Да, это я приказал повесить его. Я с таким же удовольствием убью вас, Керкленд!
   Никогда за всю свою жизнь Роберт не ненавидел человека так, как ненавидел в этот момент Кэмпбелла. Керкленда охватила жажда убивать. Почувствовать, как лезвие вонзается в тело, в сердце его врага. Хотелось изрубить противника в куски, а потом топтать, топтать, топтать...
   И тут ненависть превратилась в ледяное спокойствие, и Роберт с угрожающим видом пошел на врага. Уолтер увернулся. Клеймор лежал у ног Кэмпбелла, тот нагнулся, чтобы поднять его. Тогда Роберт прыгнул на врага и вонзил в его сердце кинжал.
   Уолтер рухнул на пол и теперь смотрел невидящими глазами в потолок. Элизабет закрыла лицо руками.
   Роберт собрал оружие. Старый слуга наклонился над телом Кэмпбелла и покачал головой – мертв.
   Граф повернулся к Элизабет и улыбнулся одними губами:
   – Вы хотели получить его, миледи. Вот и получите.
   Элизабет плакала:
   – Вы же не поняли, Роберт. Он сказал мне, что вы его пленник. Я согласилась на это, чтобы спасти вас.
   Керкленд усмехнулся:
   – Если меня будет искать кто-то из Кэмпбеллов, я на постоялом дворе.
   Элизабет смотрела мужу вслед и рыдала.
   Роберт остался один. На постоялом дворе он напился до полного бесчувствия. Он со стоном вспоминал Элизабет и Уолтера. Как же смогла эта лживая, распущенная девка одурачить его! Он пил два дня без перерыва.
   Когда Роберт проснулся, голова его работала на удивление ясно, хотя ему и казалось, что рот набит ватой. Впервые с того момента, как он приехал в Глазго, он стал размышлять трезво.
   Единственное, о чем он мог думать, – это Элизабет. Почему образ этой женщины преследует его? Почему его терзают такие мучительные сомнения? Разве не застал он ее с Кэмпбеллом? Без одежды? Разве может быть лучшее доказательство ее вины?
   Невольно его мысли обратились к тем дням, что провели они в охотничьем домике в Керкмуире. Он вспомнил, как нежны они были друг с другом, вспомнил ее смех, когда они резвились в снегу у стен Эшкерка. Вспомнил ее прекрасные глаза, в которых читалась любовь. Вспомнил, как она пылко признавалась ему в своих чувствах. В памяти его оживали их страстные ласки. Он вспомнил, как Элизабет притягивала к себе его голову, как ее руки ласкали его.
   Господи, каким он был глупцом! Как же он не понял, что Элизабет говорила правду! Скорее всего Кэмпбеллу удалось убедить Бет, что он, Роберт, в опасности, и та решила пожертвовать своей честью, чтобы спасти его. Роберт бросился в конюшню.
   Через несколько минут он уже подъезжал к дому Скоттов.
   Старый слуга открыл дверь. Роберт оттолкнул его и влетел в дом.
   – Леди Элизабет? Она дома?
   – Нет, милорд, – ответил испуганный старик. Граф схватил слугу за плечи и стал трясти его.
   – Куда она уехала?
   – Да они с сэром Эндрю уехали вчера утром. Они вернулись в Бэллантайн, – ответил слуга дрожащим голосом. «Господи! Спаси и сохрани! – думал он. – Этот безумец убить ведь может».
   Керкленд отпустил его и отвернулся. Он был в отчаянии.
   С поникшей головой он вернулся на постоялый двор. Уныло прошел к себе. Даже с приятелями не стал разговаривать. И всю следующую неделю пил.

Глава 31

   В маленьком камине давно остыла зола, когда дверь приоткрылась и какая-то женщина крадучись вошла в комнату Роберта Керкленда. Несколько мгновений гостья стояла неподвижно, пока глаза ее не привыкли к темноте. Наконец она увидела человека, спящего на кровати, и на цыпочках подошла к нему. Протянула руку и погладила его по щеке.
   Прикосновение разбудило Роберта. Он замычал. Просыпаться не хотелось. Теплое дыхание коснулось его шеи. Горячий язычок лизнул мочку уха. Роберт мгновенно проснулся, и жгучее пламя желания охватило его.
   Он притянул женщину к себе, поцеловал.
   – О, Бет, любовь моя. Женщина сердито оттолкнула его.
   – Боюсь, mon ami, вы ошиблись.
   Роберт недоуменно смотрел на гостью. В комнате царил полумрак, и он не сразу узнал ее.
   – Mais oui, mon cher^[36].
   Роберт встал, на ощупь нашел свечу и зажег ее. Потом сел на край кровати и схватился руками за голову. Его мутило. Голова просто раскалывалась.
   – Боже праведный, Дезире, что вы здесь делаете?
   – Я скоро отплываю во Францию. Я услышала, что граф Керквуд здесь один, и пришла к вам. А вы, Роберт, что делаете здесь?
   Роберт встал, оделся. Подошел к зеркалу и посмотрел на свое отражение. Спутанные волосы, глаза налиты кровью, лицо опухшее. Поморщившись, он отвернулся.
   Дезире тихонько рассмеялась.
   – Кажется, mon ami, семейная жизнь у вас не очень получается.
   – Я больше не женат, – сказал Роберт. – Я свободный человек.
   – В таком случае я поправлюсь: боюсь, что жизнь свободного человека у вас не очень получается.
   – Что у меня точно не получается, так это слушать неостроумные женские шуточки, – нахмурился Керкленд.
   – O-la-la! – воскликнула Дезире. – Эта дама нанесла вам глубокую рану, Роберт.
   – Чепуха! Что мне за дело до нее?
   Он окинул взглядом свою очаровательную любовницу. «Бывшую, правда. Но сейчас мы это исправим».
   – Идите сюда, Дезире.
   Ее глаза сузились. Дезире, улыбаясь, подошла ближе, и тогда Роберт привлек ее к себе.
   – Сколько времени прошло, bebe, – хрипло прошептал он.
   Он нашел губами ямку у нее за ухом, и она со стоном обняла его за шею.
   Молодой человек поднял Дезире на руки легко, словно пушинку, отнес на кровать. Быстро расстегнув пуговицы на корсаже, он обхватил ладонями ее грудь. Губы Дезире раскрылись, и граф прильнул к ним.
   Но внезапно Роберт остановился, отодвинулся от Дезире, лег на спину и уставился в потолок. Та склонилась над ним и ласково потрепала по щеке.
   – Мы с вами потеряли что-то, mon cher, не так ли? – грустно улыбнулась молодая женщина.
   Уныние, написанное на лице Керкленда, было ей ответом. На глазах у Дезире заблестели слезы.
   – У нас было много хорошего, не правда ли, дорогой? Но теперь между нами стоит Элизабет.
   Роберт кивнул, обнял Дезире, и они долго лежали, не говоря ни слова. Каждый понимал, что это – их последняя встреча.
   Наконец Дезире заговорила:
   – А теперь расскажите мне об Элизабет.
   – Я негодяй, Дезире, – вздохнул Роберт. – Я не стою даже ее мизинца. Я знаю, она любила меня. Мне остается только уповать на то, что я не убил эту любовь. Я люблю ее, и я жестоко ранил ее.
   – А знаете, mon cher, что вам нужно сделать? Не мешкать, а поехать к ней. Неужели вы так глупы, Роберт? Если она вас любит, она простит.
   Роберт слушал эти утешительные слова, и глаза его заблестели от радости, а на лице расцвела улыбка. В душе его проснулась надежда.
   – Вы правы, дорогая. Сегодня же утром я отправлюсь в Бэллантайн. И Элизабет вернется со мной в Эшкерк, даже если мне придется связать ее и заткнуть ей рот!
   Он нежно поцеловал Дезире.
   Внезапно дверь с грохотом распахнулась. Роберт вскочил, выхватил клеймор и приготовился к нападению.
   И тут он увидел на людях, стоящих перед ним, зелено-красные перевязи Скоттов. Граф в замешательстве медленно опустил оружие.
   К Керкленду подошел Эндрю, в руке у него была шпага. Некоторое время молодой человек рассматривал Роберта. Вид у того был неприглядный. Юноша перевел взгляд на растрепанную Дезире дю Плесси. Она сидела на смятой постели и застегивала пуговицы на корсаже. Выражение лица Эндрю осталось непроницаемым, голос звучал бесстрастно.
   – Выбирайте, Роберт, что вам больше нравится: вы выйдете из этой комнаты на своих собственных ногах, или вас свяжут и выволокут отсюда, как мешок с овсом.
   Керкленд не обратил внимания ни на это предложение, ни на тон, которым оно было сказано. Он холодно улыбнулся, поднял клеймор и покачал головой.
   – Меня не устраивает ни то ни другое, Эндрю. Вы спасли мне жизнь, и я не собираюсь вас увечить.
   – А я не собираюсь вступать с вами в честный поединок. Я получил приказ привезти вас домой, но не причинить вам ни малейшего вреда.
   Эндрю кивнул, Роберта окружили члены клана Скоттов. Граф не мог даже и подумать о том, чтобы ранить кого-то из этих людей, поэтому он опустил оружие.
   – Мне будет позволено одеться? – презрительно спросил он.
   Эндрю кивнул.
   – Я уверен, что вам удастся натянуть одежду столь же быстро, как вы ее сбросили. – Он опять посмотрел на Дезире, сидящую на кровати.
   Один из Скоттов быстро собрал вещи Роберта. Но когда графу связали руки за спиной и отобрали оружие, тот не выдержал. Он уже хотел было высказать все, что думает об этой затее, но Эндрю не дал ему рта раскрыть.
   – Это всего лишь необходимая предосторожность, Роберт. Чтобы вы ни в коем случае не смогли бежать.
   Скотт подтолкнул графа к двери, Керкленд оглянулся на Дезире. Одного только взгляда на бывшую любовницу ему было достаточно, чтобы гнев его как рукой сняло.
   – Будьте осторожны, крошка, – нежно проговорил он, и его вывели из комнаты.
   Дезире бросилась к Эндрю Скотту. Француженка положила руку на плечо молодому человеку.
   – Вы ничего с ним не сделаете? – спросила она.
   Эндрю покачал головой.
   – Вы хотите отвезти его к Элизабет?
   – Да, мадемуазель.
   Дезире с облегчением вздохнула. Потом окинула оценивающим взглядом высокую фигуру Эндрю Скотта: стройное тело, красивое лицо. Ее пальчики скользнули по его рукаву, уголки губ приподнялись. Она проговорила:
   – Очень сожалею, милорд, что вы не можете побыть здесь подольше.
   Молодой человек смотрел в ее зеленые глаза, потом окинул взглядом округлые формы ее маленькой фигурки и усмехнулся.
   – Мои сожаления по этому поводу вдвое превышают ваши, мадемуазель!
   По дороге в Бэллантайн молодые люди почти не разговаривали. Руки у Роберта по-прежнему были связаны, и развязывали их только на время еды. Подобное обращение злило Керкленда невероятно. В конце концов он лэрд, а не разбойник какой-нибудь. И он имеет право знать, куда его везут и почему. Однако на все требования Роберта объяснить, что, собственно говоря, им от него нужно, Эндрю отвечал:
   – Так велел мой отец.
   Они ехали два дня и одну ночь, останавливаясь только затем, чтобы дать отдохнуть лошадям и поесть самим. Роберт обрадовался, увидев ворота Бэллантайна. Он уже устал ехать со связанными руками.
   Эндрю развязал руки пленнику, и Роберт с наслаждением принялся разминать затекшие кисти.
   – Дорогу вы знаете, – буркнул Эндрю. Керкленд хмыкнул:
   – В комнату Элизабет?
   Вопрос был дерзким. Эндрю сжал кулаки. Так хотелось молодому человеку ударить этого нахального горца, чтобы тот впредь не оскорблял его сестру!
   – В библиотеку, – процедил он. Несмотря на поздний час, в холле еще горели свечи. Молодые люди направились в библиотеку, и шаги их гулко раздавались по спящему замку.
   Граф Бэллантайн поднялся им навстречу. На его лице не было и намека на улыбку.
   – Спасибо, сын, – проговорил граф. Эндрю, кивнув, вышел из библиотеки и закрыл за собой дверь.
   Роберт молча смотрел, как граф подошел к камину. Казалось, что старика тяготит какое-то бремя. Плечи его поникли, и осанка уже не была гордой. Лорд Скотт долго стоял, задумчиво глядя на огонь. Роберт подумал, что граф забыл о его присутствии, и уже хотел заговорить, как тот повернулся к нему.
   – Я бесконечно благодарен Господу за то, что он в своем божественном милосердии позволил вашему отцу умереть до того, как его сын обесчестил его имя.
   Щека Роберта задергалась. Мало того, что его привезли сюда насильно, так еще и оскорбляют!
   – Я вовсе не бесчестил имя своего отца, лорд Скотт, равно как не желаю оскорблять дом, в котором мне предоставили убежище. Но я не могу позволить, чтобы мое имя – или имя отца – порочили, причем без всяких объяснений.
   Александр Скотт почувствовал невольное уважение к этому молодому человеку. Он всегда был наилучшего мнения о Керкленде, но то, что Роберт так унизил его дочь, возмутило графа невероятно.
   – Лорд Керкленд, ваше обращение с моей дочерью неблагородно. Этого я не могу потерпеть.
   – В моем обращении с вашей дочерью, милорд, не было ничего неблагородного.
   Гнев, который Александр Скотт сдерживал все это время, теперь вырвался на волю.
   – Печальные времена настали для Шотландии! Слабости наших дворян выставляются напоказ. Моя дочь, сэр, не какая-нибудь гулящая девка, которую можно взять для потехи на один вечер!
   – Неправда, лорд Скотт, я никогда не обращался с Элизабет как с гулящей девкой.
   – Разве не была она девственницей, когда приехала к вам? А вы использовали ее и вышвырнули, как старую ненужную вещь! Я послал к вам свою дочь – невинную, чистую девушку, полагая, что вы – человек чести. А вы поступили с ней самым неблагородным образом! – Глаза графа метали молнии. – Мой внук не должен родиться незаконнорожденным, Роберт Керкленд! Вы бесчестно поступили с моей дочерью, и я положу этому конец!