Ли Эйна. Обретенная любовь

   Он воевал с индейцами, мексиканцами, испанцами и со всеми прочими, кто мешал ему обосноваться на западе, и в конце концов нашел то, что искал. Это было похоже на историю Аниты Марии Пилар дель Греко и Кортеса.
   Ей исполнилось в то время только четырнадцать лет. Ее отец был испанским доном, крупным землевладельцем. Упрямый старик старался удержать все, что он считал своей собственностью. Дэвид Ролинз был нежелательным белым американцем, представлявшим опасность для него самого и его владений, и, разумеется, он был не пара его дочери.
   Адам слегка усмехнулся.
   — Однако старый дон не учел упорства и решительности моего деда. Возможно также, он разглядел в нем такие качества, которые заставили его понять, что с ним бесполезно бороться. Когда вспыхнула революция, дед заявил, что возвращается в Виргинию, чтобы принять участие в борьбе за независимость. Полагаю, старый дон рассчитывал, что время и расстояние охладят пыл юноши, а может быть, надеялся, что его убьют на войне. Во всяком случае, он был уверен, что никогда не увидит этого молодого наглеца снова, и потому согласился на его брак со своей дочерью, когда тот вернется в Калифорнию.
   Эви посмотрела на Адама и с удивлением заметила, что его обычно насмешливое выражение лица сменилось гордостью за своего предка.
   — Дон недооценил Дэвида Ролинза. Через шесть лет, возвратившись в Калифорнию, дед обнаружил, что любимая им женщина вышла замуж за другого. Но он был столь же терпеливым, сколь и настойчивым. Спустя десять лет его возлюбленная овдовела, и он женился на ней. Но это было только начало истории, а не ее конец.
   — Адам, зачем ты рассказываешь мне все это? — раздраженно прервала его Эви.
   — Мой отец всегда говорил, что во мне есть многое от деда, — тихо ответил Адам.
   — Я не сомневаюсь, что во всем этом есть определенный смысл, но, откровенно говоря, у меня не хватает терпения слушать твои семейные истории, — призналась Эви и повернулась, чтобы уйти.
   — Я думал, ты сама догадаешься. Я хочу жениться на тебе, Эвлин Макгрегор.
   Эви ошеломленно снова повернулась к нему, решив, что ослышалась. Словно загипнотизированная, она стояла, вся похолодев под взглядом его темных дьявольских глаз.
   Адам протянул руку и привлек ее к себе. Эви каким-то чужим голосом с трудом выговорила:
   — Перестань, Адам. Пожалуйста! Это нехорошо. Ты не имеешь права делать это.
   — У меня больше прав, чем у этих ублюдков, в руки которых ты хотела отдать себя. Ты принадлежишь мне, Эви. Ты моя, — хрипло прошептал он.
   Адам наклонил голову, а Эви едва дышала. Его губы приблизились к ее губам, заставив их раскрыться. Она открыла рот, чтобы вдохнуть воздух, и его язык проник внутрь. Эви попыталась оттолкнуть Адама, но его руки сомкнулись вокруг нее, обдав жаром. Она боролась и попыталась кричать, но слова застряли в горле.
   Его рука скользнула по ее шее и ниже, к вздымающейся груди. Ладонь была горячей, и Эви почувствовала, что внутри у нее все сжалось в ответ на эти прикосновения. Она ужаснулась, осознав, что происходит: «О Боже, неужели я начинаю отвечать на его ласки?»
   Эви попыталась подавить в себе растущее возбуждение и возобновила борьбу. Как он смеет так вести себя с ней? Это был его последний способ окончательно унизить ее.
   Его губы соскользнули с ее губ и коснулись пульсирующей жилки на горле. Она, задыхаясь, открыла рот, в то время как его рука продолжала гладить чувствительные соски ее грудей.
   Он снова закрыл ей рот своими губами, отчего она почувствовала растущее напряжение. Эви не могла понять, что с ней происходит, но знала, что должна сопротивляться.
   Ее тело было единственной собственностью, принадлежащей только ей, а не ему. Оно являлось неприступной цитаделью, которая была недоступна ни его деньгам, ни влиянию. Он пытается осквернить ее, чтобы подчинить себе, как все, к чему прикасался. Она не допустит этого.
   Эви чувствовала, как будто ее охватил адский огонь, и сознание помутилось под натиском чувств. Запах мужчины пьянил, а напряжение внутри все росло и росло.
   Внезапно Адам отпустил Эви, и она открыла глаза. Он пристально смотрел на нее с насмешливым блеском темных глаз.
   Этот взгляд снова разозлил ее, и она с яростью влепила ему звонкую пощечину.
   — Как ты посмел?! О, как я ненавижу тебя! Мне противно даже видеть тебя.
   Эви увидела, как удивленное выражение его лица сменилось самодовольной улыбкой. Она повернулась, чтобы уйти, но Адам крепко схватил ее за плечи.
   — Скажи мне, мисс Макгрегор, как долго, по-твоему, мужчина может терпеть, когда ему постоянно говорят, что он подлец? — Эви попыталась вырваться, но он крепко держал ее. — За последние два года ты при каждом удобном случае твердишь мне это.
   Увидев опасный блеск в его глазах, Эви снова возобновила борьбу.
   — Однако мои деньги никогда не были ненавистны тебе, не так ли, мисс Макгрегор? Да и образование ты получила в Париже благодаря моим деньгам, не так ли?
   Эви наконец удалось освободиться из его рук.
   — Я не просила отправлять меня на учебу в Париж. Это была твоя идея. Ты послал меня туда, чтобы избавиться от хлопот.
   Он улыбнулся, отдавая должное ее проницательности. Когда Эви попыталась уйти, Адам протянул руку и, схватив ее за платье, дернул к себе.
   — А модная одежда? Все эти платья? Ты также ненавидишь их?
   — Я никогда ничего не просила. Можешь забрать все эти тряпки. Ты приобрел их только для того, чтобы показывать меня в этих нарядах своим друзьям.
   Его ухмылка стала невыносимой. Эви порывалась уйти, но он не отпускал ее.
   — К сожалению, мисс Макгрегор, в этом мире ничто не дается так просто. Пришло время платить по счетам. — Он отпустил ее.
   Прежде Адам никогда не пугал ее. Даже совсем юной девочкой она не боялась его. Но сейчас Эви окаменела от страха.
   — Я никогда не выйду за тебя замуж. Скорее убью себя, чем соглашусь на это.
   Оттолкнув его в сторону, она выбежала из комнаты.
   Эви охватила паника. Адам никогда не бросал слов на ветер. Если она останется в доме, он любым способом заставит ее выйти за него.
   Надо бежать. Этой же ночью.
   Эви разбудила Симону и рассказала обо всем случившемся. Подруга без колебаний уложила свои вещи, чтобы уйти вместе с ней.
   Солнце только начало всходить, когда они крадучись выбрались из дома и бросились бежать со всех ног по обсаженной деревьями дорожке. Если бы Эви оглянулась назад, то увидела бы мрачную фигуру, наблюдающую за ними из окна библиотеки.
   Адам следил за ними, пока они не скрылись из виду. Он снисходительно покачал головой: «Ты ничего не поняла из того, что я рассказывал тебе о деде, не так ли, Эви? Даже старый дон осознал, что с Ролинзами бесполезно бороться».
   Он подошел к портрету матери, висящему на стене, и отодвинул его. За ним скрывался небольшой сейф. Адам извлек из него конверт и вытащил содержимое. Он быстро пробежал глазами по листам, затем сложил бумаги и снова убрал их в сейф.

Глава 6

   Светло-голубые глаза человека в окошке билетной кассы оставались непоколебимыми.
   — Я уже десять раз говорил вам, леди. В дилижансе нет свободных мест. И не будет целую неделю. Все устремились на золотые прииски. — Он похлопал по бумажкам, прижатым к обшарпанному пюпитру. — Я получил два свободных места на следующей неделе в среду.
   — Это слишком поздно. Я должна уехать немедленно. — Эви повернулась к Симоне. — Что же нам делать?
   Симона беспомощно покачала головой.
   — Почему бы вам не попытаться уплыть на пароходе? — предложил кассир. Он достал из кармана сорочки часы и посмотрел на них. — Через пару часов отходит «Сенатор». К тому же это дешевле. Проезд на дилижансе стоит доллар за милю, а на пароходе всего тридцать долларов с человека за весь маршрут. Через десять часов вы будете в Сан-Франциско.
   — Спасибо, мы так и сделаем, — сказала Эви с благодарной улыбкой.
   Когда обе женщины поспешно вышли, мужчина покачал головой.
   — У них нет ни единого шанса сесть на этот пароход, — пробормотал он.
   Когда Эви и Симона пришли на пристань, она была похожа на растревоженный улей. Повсюду возвышались горы корзин и ящиков, ожидающих погрузки на судно, которое отправлялось по реке Сакраменто до бухты Сан-Франциско. Хотя Сакраменто первоначально строился как форт, он быстро превратился в достаточно большой город, и теперь золотая лихорадка предъявляла непомерные требования к его возможностям.
   Один из членов команды указал капитану «Сенатора» на женщин. Его глаза с жадным блеском следили за Эви, в то время как она пробиралась сквозь волнующуюся толпу к высокому худощавому мужчине, который, ничего не замечая, лающим голосом командовал дюжиной рабочих, опускающих груз в трюм судна. Он ответил на обращение Эви и Симоны нетерпеливым кивком и выслушал их просьбу, не прекращая работы.
   — Об этом не может быть и речи, мисс…
   — Макгрегор, — представилась Эви. — А это мадемуазель Лиль.
   — Сожалею, леди, но для дополнительных пассажиров мест нет.
   — Нам не требуется много места, капитан Грант. Мы постоим на палубе или в трюме, где угодно.
   — Я не могу принять вас, мисс Макгрегор. У меня нет ни подходящей для вас каюты, ни времени охранять двух женщин, путешествующих без сопровождения. Должно быть, у вас чрезвычайно веская причина настаивать на поездке в Сан-Франциско в таких условиях. — Он искоса посмотрел на них. — Хочу заметить, что Сан-Франциско — неподходящее место для молодых леди из общества. Сейчас в этот город устремились женщины только определенного сорта. Полагаю, это не то, на что вы рассчитываете.
   Эви покраснела от смущения.
   — Конечно нет, капитан. У меня действительно веская причина. Я должна добраться туда.
   Мужчина покачал головой.
   — Сожалею, леди, но ничего не могу сделать для вас. — Он приподнял шляпу и ушел, как только один из членов команды позвал его в рулевую рубку.
   Эви готова была расплакаться. Казалось, свобода была совсем близко, и вот… Неужели она просто маленькая мышка, а Адам — большой черный кот, который может в любой момент схватить ее своей огромной лапой?
   Симона попыталась утешить ее:
   — Может быть, лучше вернуться домой, пока не забронируем места в дилижансе?
   — Никогда, — решительно заявила Эви. — Я никогда не вернусь домой. Что-нибудь придумаю.
   Она взяла свой саквояж и пошла прочь. Симона покачала головой и последовала за ней.
   — Мисс Макгрегор.
   Обе женщины обернулись. Капитан Грант спускался по сходням, делая знак, чтобы они остановились.
   — Подождите, мисс Макгрегор.
   Эви снова обрела надежду. Она многообещающе улыбнулась Симоне, когда подошел капитан.
   — Я еще раз подумал о вашей просьбе, мисс Макгрегор. Судя по всему, вам и вашей спутнице очень важно добраться до Сан-Франциско. Я хочу предложить вам свою каюту.
   — О, благодарю вас, капитан. — Эви была так рада, что не задумалась о том, сколь необычно это предложение.
   Однако Симона с недоверием посмотрела на капитана.
   — Какова плата, сэр?
   — При данных обстоятельствах, я думаю, не стоит говорить о плате.
   — При каких это обстоятельствах, капитан Грант? — Теперь Симона откровенно подозревала что-то неладное. Она слышала много рассказов о том, как похищали невинных девушек и продавали в белое рабство или в китайские публичные дома. — Почему вы предлагаете свою каюту бесплатно?
   Капитан неловко замялся:
   — Хорошо, если вы настаиваете. Пяти долларов будет достаточно.
   Однако Симона не успокоилась так просто.
   — Кассир на станции дилижансов говорил, что плата составляет тридцать долларов с человека, капитан.
   — Кто капитан этого судна? Я говорю, что достаточно пяти долларов с каждой. Если вас это не устраивает, возвращайтесь к дилижансу. — Он повернулся и пошел на пароход.
   Эви, доверявшая всем, кроме Адама Ролинза, пренебрегла предостережениями подруги. Она последовала за капитаном и тронула его за руку.
   — Постойте, капитан Грант. Просто мадемуазель Лиль беспокоится обо мне. Мы обе благодарны вам за ваше великодушное предложение и с радостью принимаем его.
   — Как пожелаете, мисс Макгрегор. — Он сделал знак одному из членов команды. — Отнеси багаж этих леди в мою каюту. — Затем повернулся к ним. — Предлагаю вам поесть перед отплытием. Предстоит десятичасовое путешествие, а мы не обеспечиваем едой на пароходе.
   — Превосходная идея, — согласилась Симона. — К тому же мы не завтракали. — Ей хотелось поскорее остаться с Эви наедине, чтобы высказать свои подозрения.
   — Мы отплываем через час, — сказал капитан и вернулся к своим обязанностям — погрузка шла полным ходом. Симона взяла Эви под руку и потянула ее в противоположную сторону.
   Доводы Симоны не убедили Эви. Через некоторое время обе женщины возвратились с корзинкой сандвичей с жареной говядиной, сваренными вкрутую яйцами и бутылкой молока.
   Вскоре после того как они взошли на борт, судно отплыло. Когда же они вошли в каюту, Симона заперла дверь на задвижку.
   — Я намерена держать эту дверь взаперти до прибытия в Сан-Франциско.
   Эви не разделяла ее опасений:
   — А если капитану что-то потребуется в его каюте?
   — Он ничего не получит, — решительно заявила Симона. — Думаю, одной из нас следует все время быть начеку. Почему бы тебе не лечь и не поспать немного? Это длинное путешествие, а ты говорила, что не спала всю ночь.
   Эви, смеясь, покачала головой:
   — Симона, ты ведешь себя так, как будто капитан Грант — пират.
   — Но мне и в самом деле непонятно, почему он так быстро изменил свое решение.
   — Как бы там ни было, я доверяю ему, — сказала Эви, садясь на стул. — А теперь давай поедим, я здорово проголодалась.
   Еда показалась Эви очень вкусной, а весь мир представлялся ей в розовом цвете. Она чувствовала себя узницей, сбежавшей от своего надзирателя.
   Когда первое волнение спало, Эви почувствовала, как она устала, и, уступив настоянию Симоны, легла на койку.
   Но сон не приходил. Впервые после стычки с Адамом у нее появилось время спокойно оценить ситуацию.
   Она не рассказала Симоне всю правду о том, что произошло между нею и Адамом, сообщив лишь, что они сильно поссорились, так как он захотел жениться на ней. Почему она не решилась рассказать подруге все до конца? Ей нечего стыдиться. А может быть, есть?
   Эви мучили сомнения. Правда, она боролась с Адамом изо всех сил, но так ли уж ей хотелось сопротивляться? Она никак не могла забыть ощущения, которые вызвали его прикосновения. Была ли она напугана оттого, что он целовал ее, или оттого, что ей самой хотелось этого?
   Эти мысли привели ее в замешательство, но думать сейчас об этом не хотелось.
   Наконец Эви уснула. Вернее, провалилась в глубокий сон.
 
   Уже наступили сумерки, когда Симона разбудила Эви. Она проспала весь день, и «Сенатор» уже при был в Сан-Франциско.
   Обе девушки поспешно вышли на палубу и резко остановились потрясенные. Все пассажиры были уже на ногах, молча наблюдая мрачное зрелище, открывшееся в гавани. Сотни судов всевозможных размеров и форм лениво покачивались на воде. Вечерний туман, стелющийся над морем окутывал гниющие суда, а обнаженные мачты возвышались, словно могильные кресты. Кладбище покинутых кораблей.
   — Невероятно.
   Эви взглянула на капитана Гранта, который бесшумно возник рядом.
   — Команды покинули их, соблазнившись золотом, — сказал капитан Грант.
   — Никогда не видела ничего подобного, — наконец с трудом вымолвила Эви. — Это же просто святотатство.
   Капитан мрачно кивнул:
   — Каждый раз я обнаруживаю, что их становится все больше и больше. К следующему году число увеличится в два раза.
   — Шесть лет назад я жила здесь с моей матерью. Это было всего лишь небольшое поселение, которое тогда называлось Иерба-Буэна. Во всей округе было не более пятисот человек.
   После войны название города изменилось, а золотая лихорадка привлекла сюда толпы людей. Сейчас по близлежащей местности рассеяно около сорока тысяч золотоискателей, и еще двадцать тысяч человек проживает в самом городе. Прежде чем кончится это безумие, здесь, вероятно, соберется около ста тысяч человек.
   Он недовольно сморщил лоб.
   — Надеюсь, у вас забронированы места в отеле? Если нет, советую вам и мисс Лиль остаться на ночь на корабле. Вы не найдете свободной комнаты в отеле.
   Симона незаметно толкнула коленом ногу Эви. Она была убеждена, что капитану нельзя доверять.
   Эви действительно намеревалась остановиться в отеле, но, очевидно, капитан Грант знал, что говорил. Однако, хотя Эви до сих пор и не считалась с предупреждениями Симоны, на этот раз она решила отнестись с уважением к мнению подруги.
   — Мы хотели навестить старую подругу моей матери.
   Капитан с сомнением посмотрел на нее:
   — Хорошо, в таком случае пара моих матросов проводит вас. Город стал совсем другим, мисс.
   — Уверена, все будет в порядке, капитан Грант. Я часто навещала ее, когда мы жили здесь.
   Город сильно изменился, мисс, — настойчиво повторил капитан. — Теперь тут довольно опасно, к тому же подруга вашей матери могла и уехать. Шесть лет — немалый срок.
   — Я так не думаю, капитан. Уверена, что улицы по-прежнему безопасны для порядочных женщин.
   — Дело в том, мисс Макгрегор, что порядочные женщины в этом городе не выходят ночью на улицу.
   — И все же мы рискнем, капитан, — быстро вставила Симона, опасаясь, что Эви проявит слабость.
   — Как хотите, леди. — Он вернулся в рулевую рубку наблюдать за швартовкой корабля.
   Эви и Симона взяли свой багаж и снова вышли на палубу, ожидая высадки на берег. Пристань кишела людьми в разноцветной одежде. Здесь были мексиканцы в ярких пледах и широкополых сомбреро, китайцы, снующие взад-вперед в широких блузах и соломенных шляпах, золотоискатели в мешковатых штанах, красных фланелевых рубашках и высоких сапогах, а также холеные торговцы в плащах и цилиндрах. Все с интересом наблюдали за прибытием парохода. Однако в толпе на пристани не было ни одной женщины. Буквально ни одной.
   Прошло достаточно много времени, прежде чем пароход причалил и подруги смогли сойти на берег. Появление двух девушек вызвало гораздо большее любопытство среди собравшихся на пристани, чем груз, который привез «Сенатор».
   Внимание Эви привлек мужчина, прислонившийся к стене здания. Казалось, он изучал ее с особым интересом. Она заметила, что Симона также наблюдает за ним.
   Незнакомец был на один или два дюйма выше шести футов, с бронзовым цветом лица и темными глазами. По углам рта свисали черные усы.
   Он выпрямился и подошел к ним.
   — Могу я предложить дамам экипаж? Походка и стать незнакомца говорили, что он провел много времени в седле. И хотя говорил он без всякого акцента, Эви догадывалась о его иностранном происхождении. У него были немного широкий нос и резко выделяющиеся скулы — в общем, такое лицо нельзя было назвать красивым, черты его казались слишком резкими. И еще Эви ощущала таинственную ауру вокруг него, как будто веяло смертью. И одежда на нем была не вполне обычная. Простая муслиновая рубашка, темные штаны и жилет из оленьей кожи, широкополая шляпа из тех, что носят кавалеристы. На какое-то мгновение Эви подумала, что он служит в армии, пока не заметила на бедрах два револьвера. В голове ее мелькнула догадка. Он стрелок-профессионал.
   — Благодарю вас. Очень любезно с вашей стороны, мистер… — Эви ждала, когда он назовет свое имя.
   — Монтгомери. Сэм Монтгомери. — Он вежливо раскланялся и отошел от них.
   Обе женщины обменялись недоуменными взглядами, однако, прежде чем они успели что-либо сказать друг другу, таинственный незнакомец вновь появился с экипажем. Едва Эви произнесла слова благодарности, как мужчина исчез в толпе.
   Пока их экипаж двигался по улицам, Эви отметила, как мало было сходства между бурлящим городом и тем небольшим селением, в котором она провела детство. Вокруг когда-то пустынного порта выстроились высокие кирпичные здания. Обширное бесплодное пространство, что лежало прежде между разбросанными домами, теперь было забито палатками, сараями, лачугами и прочими деревянными строениями. Ни одного свободного места.
   Из некоторых палаток доносились громкий смех и музыка. Подруги с любопытством украдкой выглядывали в окно, проезжая мимо палаток, с изумлением отмечая обилие казино с роскошной внутренней отделкой.
   — Ты уверена, что знаешь, куда мы едем? — спросила Симона, по мере того как экипаж удалялся от порта. Толпы исчезли, лишь время от времени попадались шатающиеся пьяные.
   — Кучер уверил меня, что знает, где расположена кондитерская Бриггса. Тетушка Ханна живет над ней. Я даже не могла представить, как все здесь сильно изменилось за шесть лет. Раньше тут не было ни одной из этих построек. Кондитерская тетушки Ханны была единственным строением из кирпича.
   — Почему ты не переехала жить к тете, когда умерла твоя мать? — спросила Симона.
   — О, Ханна Бриггс мне не родственница. Я называю ее так потому, что она была лучшей подругой мамы.
   Карета остановилась, и обе девушки прильнули к окну, напряженно вглядываясь в темную пустынную улицу. Кучер спрыгнул вниз и открыл дверцу.
   — Я подвез вас так близко, как только мог, леди. Сегодня шел дождь, и дорогу развезло — дальше экипаж увязнет. — Он указал рукой вперед, на ряд серых строений в следующем квартале. — Кондитерская там. Идите по доскам, чтобы не испачкать ноги. — Он передал им багаж, развернул лошадей и уехал.
   Они со вздохом взяли свои саквояжи и не успели пройти и половины квартала, как из тени возникли два человека, преградив им путь на узкой деревянной дорожке.
   — Что делают здесь такие хорошенькие бабенки? — спросил низкорослый мужчина с грудью, похожей на бочку. Его спутник был повыше и потоньше. У обоих на голове были шляпы в форме котелка.
   За последние два года Эви достаточно закалилась, участвуя в стычках с Адамом Ролинзом, и потому не собиралась поворачивать и убегать от этих двоих.
   — Отойдите в сторону, джентльмены, — сказала она решительным голосом.
   Коротышка коснулся руки своего товарища.
   — Слышишь, Дикки, прояви хорошие манеры. Перед нами очень важная персона, не так ли?
   Его спутник прогудел что-то в знак согласия, обнажив несколько зияющих дыр в ряду передних зубов.
   — Что вам надо? — резко спросила Эви.
   — Дикки и я решили помочь поднести ваши вещи. Худощавый снова фыркнул в подтверждение его слов.
   — Мы не нуждаемся в вашей помощи, и потому уйдите с дороги, — потребовала Эви.
   — Тогда, девочка, я и Дикки сами заберем их. — Он попытался схватить саквояж, который несла Эви, а его спутник бросился к Симоне. Женщины пронзительно закричали, крепко вцепившись в ручки саквояжей и отпихивая воров.
   Эта возня привлекла чье-то внимание. С дальнего конца улицы к ним поскакал всадник, на ходу стреляя из револьвера в воздух. В дверях домов начали появляться люди.
   Симона уступила свою ношу нападавшему, но Эви все еще продолжала бороться. Коротышка сжал кулак и ударил ее по скуле. Она разжала руку и выпустила саквояж. Он раскрылся, и все содержимое вывалилось наружу, а Эви упала в грязь.
   — Ах ты, проклятая сука! Мы еще встретимся, — прорычал коротышка. Они убежали только с вещами Симоны.
   Эви села, голова ее кружилась.
   — Ты в порядке, дорогая? — озабоченно спросила Симона, склоняясь над ней.
   Сознание Эви начало проясняться, и она осторожно прикоснулась к лицу. Челюсть болела, но, кажется, не была сломана. Вокруг них собралось несколько человек. Симона с удивлением увидела, что всадник, подскакавший к ним, был не кем иным, как Сэмом Монтгомери. Неужели он следовал за ними?
   — Я видел, кто напал на них. Это парочка из числа «сиднейских уток», — проворчал один из мужчин в толпе.
   — Кто такие «сиднейские утки»? — спросила Симона.
   — Должно быть, вы не здешние, леди. У нас «утками» называют проклятых каторжников из Австралии. Некоторое время они пытались работать на приисках, но для воров это оказалась неподходящая работа. Поэтому сейчас они снова занялись воровством и доставляют много неприятностей местным жителям. Все они живут в Сидней-тауне, южнее Телеграф-хилла.
   Сэм Монтгомери протянул руку, чтобы помочь Эви встать.
   — Куда это вы, черт побери, направляетесь, леди? — проворчал он, обращаясь к Симоне.
   — Мы ищем Ханну Бриггс.
   — Вы сказали, Ханну Бриггс? — Из толпы вышла тучная женщина. — Я Ханна Бриггс, точнее, была ею до вчерашнего дня, пока не вышла замуж. Теперь меня зовут Ханна Миллер. Чем могу вам помочь?
   — Тетушка Ханна. Это я, Эвлин Макгрегор! — воскликнула Эви, увидев женщину.
   Женщина присмотрелась к ней.
   — О Боже, Эви, дорогая! Я бы никогда не узнала тебя. — Она крепко обняла девушку, чуть не сломав ей ребра. — Пойдем ко мне, я хочу получше разглядеть тебя. Это совсем рядом.
   Ханна Миллер обняла Эви за плечи пухлой рукой и повела ее к себе. Толпа разошлась по домам, проклиная бывших каторжников, терроризирующих порядочных людей.
   Симона и Сэм Монтгомери остались одни. Девушка благодарно улыбнулась:
   — Спасибо за помощь, мистер Монтгомери. — Она начала собирать разбросанные вещи.
   — Позвольте мне, — сказал он, наклоняясь, чтобы помочь ей.
   Француженка замерла, удивленно глядя на него. Она не ожидала такого внимания со стороны незнакомца. Обычно мужчины не замечали ее.