Ли Эйна. Обретенная любовь

   Ее враждебный взгляд нисколько не лишил его прекрасного расположения духа. Адам отодвинул стул, усаживая ее:
   — Садись, Эви, с нами. — Симона попыталась снять напряжение:
   — Мистер Ролинз был очень любезен и вставил разбитое стекло.
   — Симона, разве мы не договорились, что ты будешь называть меня просто Адамом? — упрекнул он ее с очаровательной улыбкой.
   Симона, покраснев, уткнулась в свою чашку.
   — О да, конечно… Адам.
   Эви села с недовольным видом. Ее не могла обмануть способность Адама пленять людей своим ложным обаянием. «Он мог бы очаровать даже змею, но Симона должна знать его уловки», — подумала она.
   — Я удивлена, как вам удалось так быстро вставить стекло, — продолжала Симона, в то время как Адам наливал кофе в чашку Эви.
   — Деньги мистера Ролинза дают мгновенные результаты, — саркастически заметила Эви и откусила кусочек свежей булочки.
   Симона нашла благовидный предлог и, извинившись, вышла из-за стола:
   — Пора ставить булочки в печь. Сэм работает в сарае на заднем дворе. Отнесу-ка ему что-нибудь попить. Еще раз спасибо, мистер… то есть просто Адам, за окно.
   После ухода Симоны наступила неловкая тишина. Эви чувствовала, что Адам смотрит на нее, но умышленно старалась не встречаться с ним взглядом. Она слышала, как Симона вышла наружу, и подумала, что ей тоже следовало бы уйти вместе с ней. Непонятно, что заставляло ее оставаться. Возможно, стремление доказать, что она не боится его.
   — Мисс Макгрегор, хотя я считаю, что вы восхитительны, когда надуваете губки, тем не менее прошу немедленно прекратить это, иначе я подойду и поцелую их.
   Это было уже слишком. Она дерзко посмотрела ему в лицо:
   — Хотелось бы посмотреть, как у тебя это получится. Здесь рядом Сэм Монтгомери, и я позову его на помощь. Мне доставит огромное удовольствие увидеть, как он всадит пулю меж твоих дьявольских глаз.
   Адам запрокинул голову и разразился смехом:
   — Не сомневаюсь, что это доставило бы тебе удовольствие.
   Эви тоже не могла удержаться от улыбки. Обаяние Адама было заразительным.
   Внезапно выражение его лица изменилось и вместо веселого сделалось страстным.
   — Но идея поцеловать тебя слишком соблазнительна, чтобы противиться ей. — Он отодвинул назад свой стул и медленно встал.
   Эви нервно засмеялась, сердце ее бешено забилось в груди.
   — Ты это серьезно, Адам? Ты не веришь, что я сделаю то, что обещала?
   Адам взял ее за плечи и поднял на ноги. Он склонил свою голову, и дыхания их слились.
   — Пора начинать кричать, мисс Макгрегор, потому что я сейчас поцелую вас.
   Его близость и его прикосновения словно загипнотизировали Эви. Она чувствовала его возбуждающий запах, сочетающий аромат лаврового листа, мыла для бритья и… мужчины.
   Эви почувствовала охватившее его возбуждение и затаив дыхание ждала, что он будет делать дальше. — Обними меня, Эви, — едва слышно прошептал он, обдавая ее своим дыханием.
   Дрожа, Эви сомкнула руки у него на шее. Почувствовав, как он обнял ее, она со стоном раскрыла губы, отдаваясь в его власть. Если бы он не поцеловал ее тотчас же, она, наверное, умерла бы от нарастающего желания.
   Не в силах продлевать это мучительное мгновение, Адам поцеловал ее долгим крепким поцелуем, в котором она вся растворилась, потеряв чувство времени и пространства. Исчезло все, кроме этого восхитительного ощущения и страстного желания наслаждаться и продолжать этот поцелуй бесконечно. Отпустив ее, Адам в течение нескольких секунд наблюдал отяжелевшим взглядом, как в ее глазах нарастает беспокойство.
   — Куда ты теперь собираешься бежать, Эви? Думаешь, есть такое место, где бы ты могла скрыться от меня?
   Ее руки безвольно опустились.
   — Будь ты проклят, Адам. Когда ты перестанешь мучить меня? — В ее голосе звучали одновременно мольба и гнев.
   Адам взял ее за подбородок, касаясь щек длинными пальцами. Затаив дыхание, он несколько секунд смотрел с обидой на ее взволнованное выражение лица.
   — Это обоюдоострый меч, Эви. Затем повернулся и вышел на улицу.
 
   Симона с радостью улизнула, оставив Эви и Адама вдвоем разбираться в своих отношениях. Сэм был занят ремонтом сарая после недавней бури. Строение было довольно ветхим и ремонтировалось уже несколько раз с тех пор, как они начали пользоваться им. Симона пришла к выводу, что лучше совсем сломать его и построить новый.
   Сэм работал на крыше, сняв при этом рубашку. Его бронзовая грудь и плечи блестели от пота.
   — Я подумала, что ты хочешь пить, и принесла стакан лимонада, — обратилась к нему Симона. — Может быть, лучше кофе?
   — Лимонад — это прекрасно. — Он отложил молоток, спрыгнул вниз и потянулся за рубашкой. — Ты очень внимательна, Симона. — Он жадно выпил напиток и сел на землю, прислонившись к деревянному ящику. — Я бы выпил еще, если ты не возражаешь. — Сэм протянул ей стакан, и Симона снова наполнила его из кувшина, который захватила с собой.
   Они молчали, но это было скорее дружеское, чем неловкое молчание.
   — Я вижу, ты уже почти закончил ремонт. Это хорошо, потому что стук мешает курам нести яйца, — сказала она с добродушной улыбкой.
   — Не могу обещать, что все получилось, как надо. Я никогда не зарабатывал себе на пропитание плотничаньем.
   Симона перевела взгляд на пояс с револьверами, висящий на гвозде в нескольких шагах от них.
   — Разве ты всегда был стрелком, Сэм?
   — Не всегда. Я был разведчиком в армии во время мексиканской войны. Когда война закончилась, они хотели, чтобы я служил им против моего народа, апачей. Я отказался, и тогда они выгнали меня из армии. — Его белые зубы ярко выделялись на бронзовом лице. — Одно время я был даже начальником полицейского участка в городе, однако назначение полицейского-метиса привлекло в город бродяг и бандитов со всей округи, чтобы посостязаться со мной. Жители города не выдержали этого и попросили меня об отставке.
   Симона сочувственно смотрела на него. «Вечный изгнанник», — печально подумала она.
   Рассказав о себе более чем достаточно, Сэм закрыл глаза, давая понять, что разговор закончен.
   Симона подождала несколько секунд, надеясь на продолжение. Когда стало ясно, что больше из него не вытащишь ни слова, она встала и покинула его.
   Сэм открыл глаза, наблюдая за ней, пока она не вошла в дом. Выражение его лица оставалось непроницаемым.
 
   Едва Эви пришла в себя после ухода Адама, как снова зазвенел входной колокольчик, и она со страхом посмотрела на дверь, опасаясь его возвращения.
   Вошедший, высокий худощавый мужчина, был одет в клетчатую рубашку и покрытые пылью штаны. Измятая шляпа покрывала голову с густыми волосами, такими же белыми, как и борода на его грубом лице.
   — Здесь пахнет чем-то очень вкусным, — сказал он, нюхая воздух. В глазах его сверкали веселые искорки. — Ничего подобного не ощущал с тех пор, как покинул Виргинию.
   — Это свежеиспеченные булочки с корицей. Мужчина выглядел очень неряшливо, однако Эви знала, что в этом городе внешний вид часто бывает обманчив. Полагая, что он собирается что-нибудь купить, она направилась к нему.
   — Я пришел не за покупками, мэм. Мне сказали, что я могу найти здесь Сэма Монтгомери.
   Теперь Эви более внимательно посмотрела на незнакомца. Ясно, что он не был стрелком.
   — Вы друг Сэма?
   Мужчина снял шляпу и вежливо кивнул:
   — Меня зовут Бэйли Монтгомери. Сэм — мой сын.
   — Вы отец Сэма! Рада познакомиться с вами, мистер Монтгомери. Я Эвлин Макгрегор.
   Он был очень удивлен, увидев ее радушную улыбку. Упоминание о Сэме обычно вызывало у людей отрицательную реакцию.
   — Я не хочу беспокоить вас, мисс Макгрегор. Если вы скажете, где я могу найти моего мальчика, я тотчас уберусь отсюда.
   Эви взяла его за руку и подвела к столу.
   — Пустяки, мистер Монтгомери. Садитесь сюда и выпейте чашку кофе со свежей булочкой. Я сейчас позову Сэма. Думаю, он на заднем дворе. — Эви налила старику кофе и поставила на стол тарелку с булочками. — Я сейчас вернусь.
   Симона только вошла в заднюю дверь, как Эви прошептала ей:
   — У нас отец Сэма.
   — Его отец! — воскликнула потрясенная Симона.
   — Иди и составь ему компанию, а я позову Сэма.
   — Нет, лучше ты побудь с ним, а я схожу за Сэмом, — ответила Симона. Она знала, что не способна беседовать с незнакомыми людьми, и потому поспешно выскочила за дверь, так что Эви больше ничего не успела сказать.
   Сэм уже поднялся, когда вновь появилась Симона.
   — Сэм, Эви только что сказала мне, что в кондитерской тебя ждет отец.
   Если это сообщение и удивило его, то он не подал виду. Сэм нацепил пояс с револьверами и последовал за ней.
   Когда Сэм вошел в дом, Бэйли Монтгомери доедал вторую булочку. Старик вскочил на ноги и обнял сына, похлопывая его по спине и плечам и с трудом скрывая волнение.
   Эви и Симона остались на кухне, чтобы не мешать встрече двоих мужчин. Сэм со свойственной ему сдержанностью стоически принимал восторженные объятия старика, но его темные глаза радостно блестели.
   Когда многочисленные покупатели стали постоянно мешать их беседе, они покинули кондитерскую и направились на противоположную сторону, в «Первородный грех».
   Эви была слишком занята, чтобы думать об Адаме, однако его образ постоянно возникал в ее сознании, путая мысли весь день.
   Вечером вернулся Сэм с отцом. Бэйли вел за собой оседланного мула с одеялом на спине. В эту ночь, когда женщины ушли отдыхать, оба мужчины расстелили свои скатки на полу кухни.

Глава 11

   По воскресеньям кондитерская была закрыта. В эти дни Эви обычно занималась книгой счетов, а Симона подготавливала список продуктов, которые необходимо было купить на следующую неделю. Остальное время уходило на мелкие домашние дела.
   Когда Эви и Симона вернулись из церкви, они были приятно удивлены, обнаружив, что Бэйли Монтгомери подмел и вымыл шваброй кухню и помещение кондитерской. Теперь он чистил сарай.
   — Если хотите, Бэйли, то это будет вашей постоянной работой, — предложила Эви позднее, когда они сидели за столом вместе с Сэмом и завтракали.
   — Я собираюсь пробыть здесь не так уж долго и надеюсь получить деньги, провизию и снаряжение, которые авансом выдают старателям, — сказал старик. — Однако пока готов помогать вам по мере моих возможностей.
   — Мы будем платить вам за услуги, — сказала Эви. — Так нам будет легче справляться со своими делами. Но зачем вам снаряжение и все прочее?
   Глаза Бэйли взволнованно заблестели.
   — Я нашел ее. На этот раз наверняка нашел. Сэм фыркнул и откинулся назад, прислонившись к стене, так что стул балансировал только на двух задних ножках.
   Девушки обменялись ничего не понимающими взглядами.
   — Что нашли, мистер Монтгомери? — с любопытством спросила Симона.
   — Материнскую жилу, — благоговейно произнес Бэйли и выжидательно оглядел лица присутствующих.
   Он был явно разочарован, когда Эви нахмурилась с недовольным выражением лица.
   — Вы имеете в виду золотоносный пласт? — С момента прибытия в Сан-Франциско она видела сотни таких будущих миллионеров, которые приехали сюда, надеясь разбогатеть, и заканчивали тем, что теряли последнее и часто становились бродягами.
   Однако Бэйли не сдавался:
   — Речь идет не просто о золотоносном пласте. Я же говорю вам, что нашел материнскую жилу. Там есть золото. Я чувствую это нутром. Все мои деньги ушли на то, чтобы сделать заявку на этот участок, и как только я заработаю еще немного, чтобы приобрести провизию и снаряжение, то сразу отправлюсь туда.
   Эви начала проявлять интерес.
   — И сколько вам требуется? — спросила она.
   — Я уже приобрел старого Сократа, поэтому мул мне не нужен. На еду и снаряжение требуется несколько сотен долларов. Сэм дает мне половину, и как только я добуду остальную часть, то сразу вернусь в горы.
   Женщины еще раз обменялись взглядами, прекрасно понимая, о чем подумала каждая из них.
   — Мы дадим вам другую половину, Бэйли, — предложила Эви.
   Бэйли удивленно поднял голову, и в глазах его мелькнула надежда.
   — Я не прошу подаяния, мисс. Я буду работать у вас, пока не накоплю нужной суммы.
   Эви мало рассчитывала на то, что Бэйли Монтгомери действительно найдет золото, однако, живя последние несколько лет надеждой избавиться от господства Адама, она отнеслась с пониманием к мечтам старика.
   — Тогда будем считать, что это заем, — предложила она. — Вы сможете вернуть нам деньги, когда добудете золото.
   Бэйли непреклонно покачал головой:
   — Я не беру денег взаймы, если не могу в ближайшее время вернуть их. — Внезапно в голове его мелькнула какая-то мысль, и глаза старика заблестели. — Вот что я сделаю. Я готов подписать договор, по которому часть добытого золота будет принадлежать вам, девочки, а часть — Сэму. Мы станем партнерами. Рудник будет принадлежать нам четверым. — Его голубые глаза радостно сияли. — Там полно золота.
   — В таком случае мы договорились. Завтра я пойду в банк и возьму деньги. Я бы дала их прямо сейчас, но я не держу наличные дома, — сказала Эви.
   — А мы с Сэмом пойдем и перерегистрируем заявку так, чтобы в ней присутствовали все наши имена, — объявил Бэйли.
   Восторг старика оказался заразительным, и Эви оживленно поднялась из-за стола.
   — Мне кажется, мы должны отметить это дело. Только подумай, Симона. Теперь мы владельцы кондитерской и имеем долю в добыче золота.
   Решив поддержать всеобщее приподнятое настроение, Симона встала и направилась на кухню.
   — У нас где-то была бутылочка вина. Пойду поищу ее, а ты доставай чашки, Эви.
   Они провозгласили тост за новое начинание, когда вошел Адам Ролинз. Он с любопытством поднял бровь, увидев их поднятые чашки.
   — Похоже, вы что-то празднуете. Эви огорченно опустила руку.
   — Вот как? А мы слышали, что вы покинули город.
   — Эви! — упрекнула ее Симона. — Ты же знаешь, что это не так. — Она снисходительно покачала головой. — Вы не присоединитесь к нам, Адам? — Она достала еще одну чашку, а Сэм наполнил ее вином.
   — Так что мы празднуем? — спросил Адам.
   — Бэйли застолбил участок, где, по его мнению, должна быть материнская жила, — пояснил Сэм. Было ясно, что он относится ко всему этому очень скептически.
   — В этом не может быть сомнения, — заявил старик. — Я знаю, там чистое золото.
   Адам поднял свою чашку.
   — Хорошо, тогда выпьем за это. Эви искоса посмотрела на него.
   — Не сомневаюсь, что ты выпьешь, Адам. Не помню случая, чтобы ты пропустил тост, когда речь идет о деньгах.
   — Почему бы нам всем не пойти в «Первородный грех» и не отпраздновать это дело как следует? — предложил Адам, не обращая внимания на колкость Эви.
   — Я не привыкла шляться по салунам, — бросила девушка с отвращением. — Но если все остальные хотят пойти, пожалуйста.
   Симона поспешила вмешаться:
   — Это вовсе не празднование. Мы еще не нашли золота. Мы только отмечаем заключение сделки.
   — В таком случае, может быть, вы не будете возражать, если я похищу у вас Эви на несколько часов? — Адам повернулся к ней с очаровательной улыбкой. — Я думал, что мы могли бы покататься верхом.
   О, Адам знал, что делает коварное предложение. Он давно понял: единственное, что нравилось Эви в его компании, это прогулки верхом. В последние два года он проявлял огромное терпение, обучая ее верховой езде, и его усилия не пропали даром, она стала довольно искусной наездницей.
   Эви боролась с собой. Предложение было слишком соблазнительным, чтобы отказаться от него. Кроме того, пока она сидит на лошади, ей нечего опасаться приставаний Адама. И она согласилась.
   Как только они ушли, Бэйли отправился в сарай, чтобы проведать своего мула. Казалось, Сэмом овладело его обычное молчаливое настроение, поэтому Симона собрала чашки и пошла мыть их.
   Не успела она закончить мытье посуды, как отворилась входная дверь. Вошедший мужчина был небольшого роста и выглядел очень изысканно. Одетый в аккуратные серые брюки и плащ, он казался не слишком старым, чуть больше пятидесяти. При виде Симоны мужчина снял темную шляпу из бобрового меха и вежливо поклонился.
   — Преподобный Уильямс, какой сюрприз!
   — Надеюсь, я не помешаю вам, мисс Лиль? — Он неодобрительно посмотрел в сторону Сэма.
   — Конечно, нет. Пожалуйста, входите и присаживайтесь. Я хотела бы познакомить вас с мистером Монтгомери.
   Сэм кивнул, но никто из мужчин не протянул друг другу руку.
   — Могу я предложить вам, преподобный Уильямс, чашечку чая или кофе? К сожалению, сегодня у нас нет свежих булочек, так как по воскресеньям мы ничего не печем.
   — Достаточно кофе, мисс Лиль.
   Уильямс сел за один стол с Сэмом, который снова отклонился на стуле назад и прислонился к стене. Симона налила проповеднику чашку кофе и присоединилась к ним.
   Некоторое время все трое хранили неловкое молчание, поскольку застенчивая Симона всегда испытывала трудности, когда надо было начать разговор с незнакомыми людьми, проповедник был раздражен присутствием метиса, а Сэм, как обычно, был замкнут и угрюмо смотрел на Уильямса.
   Наконец Симона осмелилась заговорить.
   — Я уверена, Эви будет жалеть, что не застала вас, преподобный Уильямс.
   Тот холодно улыбнулся и еще раз беспокойно взглянул на Сэма.
   — Между прочим, мисс Лиль, я пришел не для того, чтобы повидать мисс Макгрегор. Я пришел к вам.
   — Ко мне! — Симона была поражена. — Зачем?
   — Это личное дело, мисс Лиль. Может быть, мне лучше прийти в более подходящее время?
   Стул Сэма с грохотом ударился о пол, когда тот встал.
   — В этом нет необходимости. Я ухожу.
   Симона была озадачена. Она вовсе не представляла, с какой целью пришел священник, но ей не понравилось, что Сэма вынудили уйти.
   Преподобный Уильямс подождал, пока Сэм вышел, а затем обратился к Симоне:
   — Если не ошибаюсь, это Сэм Монтгомери? Симона кивнула:
   — Мистер Монтгомери охраняет меня и Эви. Лицо Уильямса выражало неодобрение.
   — Среди моих прихожан ходят слухи относительно мистера Монтгомери. Поймите, я не подвергаю сомнению вашу добродетель. — Он откашлялся. — Однако поговаривают, что он ночует здесь.
   Симона возмутилась. Добродетель Эви подвергалась сомнению, потому что она была красивой, а ее добродетель вне подозрений, так как она не отличалась красотой.
   — Эти слухи верные, преподобный Уильямс. Мистер Монтгомери действительно ночует здесь. Он спит на кухне на полу, а мисс Макгрегор и я спим в одной кровати наверху. — Будучи застенчивой от природы, Симона покраснела, сообщив ему такие интимные подробности. Хорошо воспитанная женщина никогда не упоминает о спальне в обществе мужчины. — Потому что, преподобный Уильямс, жители этого города предупредили нас, что двум беззащитным женщинам далеко не безопасно находиться здесь. Мы наняли Сэма для охраны.
   — И тем не менее, мисс Лиль, такое положение обескураживает моих прихожан. Присутствие в вашем доме стрелка-метиса недопустимо и к тому же не обеспечивает должной защиты.
   Несмотря на то что Симона Лиль всю жизнь являлась послушной и скромной женщиной, она готова была без колебаний защищать тех, кто завоевал ее доверие.
   — Ваше возражение несостоятельно, сэр. Поведение мистера Монтгомери по отношению ко мне и мисс Макгрегор не заслуживает никаких упреков. Если это единственная цель вашего визита, я передам мисс Макгрегор ваше неудовольствие. — Симона встала, давая понять, что разговор закончен.
   — Нет, мисс Лиль, не это является целью моего визита. Присядьте, пожалуйста, чтобы я мог продолжить нашу беседу.
   Симона уже настолько наслушалась его проповедей, что едва сдерживалась. Однако она была слишком хорошо воспитана, чтобы выставить человека, да еще священника, на улицу. Симона села и приготовилась слушать.
   — Возможно, вы слышали, мисс Лиль, что я потерял жену десять лет назад. Все эти годы я был очень одинок. Я был лишен всех тех удобств и радостей, которые женщина вносит в жизнь мужчины, и частенько задумывался о возможности когда-нибудь снова жениться. Однако мои виды на будущее были весьма ограничены.
   Симоне казалось, что он говорит так, будто читает проповедь. Священник, должно быть, почувствовал это, потому что улыбнулся, стараясь смягчить впечатление:
   — Появление здесь таких благовоспитанных женщин, как мисс Макгрегор и вы, вселяет в меня новую надежду. Поэтому мне не хочется, чтобы вы общались с этим пользующимся дурной славой изгоем. Видите ли, я намерен жениться.
   Возможно, Симона отнеслась бы с сочувствием к этому человеку, если бы он не был таким несносным ослом. О Боже, неужели он действительна полагает, что Эви может выйти за него замуж, в то время как ее красота и ум способны привлечь любого мужчину, какого она пожелает? Одним из таких мужчин был Адам Ролинз, который не только красив, но и очень богат.
   — Мне кажется, что вам следует обратиться с этим непосредственно к мисс Макгрегор, преподобный Уильямс. Я не могу говорить за нее.
   Священник выглядел озадаченным.
   — Вы не поняли, мисс Лиль. Я не имею в виду мисс Макгрегор. Я уже говорил с ее опекуном, который сообщил, что сам собирается жениться на ней. — Распираемый тщеславием, он напыщенно произнес нараспев: — Я хочу жениться на вас.
   Симона ошеломленно уставилась на него. Хотя она уже давно не ждала предложений о браке, ей очень хотелось быть любимой и желанной. И главное, она знала, что способна в ответ беззаветно любить мужчину, который отдаст ей свое сердце.
   Однако предложение этого человека Симона посчитала унизительным. Неужели он действительно думает, что она совсем отчаялась выйти замуж и потому готова согласиться на что угодно? Когда же люди поймут, что у простой скромной женщины тоже есть чувства и достоинство? Она часто сталкивалась в жизни с подобной бестактностью и, казалось, должна была бы уже закалиться и не испытывать душевной боли, но тем не менее каждый раз очень страдала. Призвав на помощь все свое самообладание, Симона встала.
   — Благодарю вас, преподобный Уильямс, за ваше предложение, но в настоящее время я не собираюсь выходить замуж.
   — Вы понимаете, что я предлагаю вам, мисс Лиль? — прошипел пастор. — Безопасность. Уважаемое положение в обществе. Когда у вас снова появится такая возможность?
   — Думаю, что никогда, преподобный Уильямс, но все-таки вынуждена отказаться. Меня не интересует ваше предложение, так же как и то, что следует за ним. Уверена, что скоро в Сан-Франциско приедут другие женщины, и одна из них, несомненно, будет рада стать вашей женой. — Симона открыла дверь, давая понять, что ему пора уходить. — А сейчас, извините, мне надо работать.
   Проповедник не ожидал, что Симона откажет ему, и был явно обескуражен.
   — Я не буду еще раз просить вас, мисс Лиль. У меня тоже есть гордость, вы знаете.
   — Да, конечно, преподобный Уильямс. Она закрыла дверь.
   Снаружи, прислонившись к стене, стоял Сэм Монтгомери. Он не мог не слышать их последние слова и видел, что проповедник ушел очень обиженным. Сэм заглянул в окно и увидел, что Симона утирает слезы.
   Челюсти его едва заметно сжались. Он пересек улицу и вошел в «Первородный грех».
 
   Адам привел Эви в расположенную неподалеку конюшню. Как только они вошли внутрь, Эви услышала знакомое фырканье. Лошадь в одном из стойл возбужденно подняла голову и начала бить землю копытом, желая выбраться на волю.
   — Калли!
   Эви бросилась к стойлу и обняла лошадь, прижавшись щекой к бархатистой шее кобылы. Не в силах справиться с охватившим ее волнением, девушка плакала и смеялась одновременно.
   Громкое ржание в соседнем стойле возвестило, что рядом находится товарищ Калли по конюшне.
   — Эквус! — радостно взвизгнула Эви. Жеребец вскинул свою гордую голову, приветствуя ее.
   Эви повернулась к Адаму со слезами на глазах:
   — Когда же ты привез их сюда?
   — Они прибыли сегодня утром. И уверен, что оба готовы к испытанию.
   Через несколько минут, как только они оказались за городом, Эви ослабила поводья и пустила Калли вскачь. Ей доставляло огромное наслаждение мчаться по полям во весь опор.
   Ветер вздымал волнами ее юбку вокруг ног и трепал волосы, так что выбившиеся длинные шелковистые пряди развевались сзади черным блестящим потоком.
   Спокойная холмистая зеленая долина представляла собой резкий контраст тесному переполненному городу. Даже воздух здесь казался Эви свежее. Ее лицо пылало от возбуждения. Она чувствовала себя свободной, как ветер. Душа и тело слились воедино. В этот момент Эви совершенно забыла о человеке, который скакал рядом.
   Адам не пытался вторгнуться в ее святилище. Он часто видел Эви в таком состоянии. Впервые это произошло, когда ей было только шестнадцать. Тогда он понял, что должен завладеть ею. Жениться.
   Наконец Эви остановилась у ручья и слезла с кобылы. Она отпустила поводья, чтобы Калли могла наклонить голову и дотянуться до воды. Адам, спешившись, сделал то же самое с Эквусом. Когда животные напились, он привязал поводья лошадей к кустам, росшим вдоль берега речки. Эви все еще была красной от возбуждения.
   От желания поцеловать ее у Адама заныло в паху, но он понимал, что сейчас этого нельзя делать. Должен наступить момент, когда ей самой захочется поцелуя.
   Эви опустилась на колени и стала пить из ручья. Она посмотрела на него и улыбнулась, губы ее были влажными от воды. Его желание бурно нарастало.