Страница:
— Но какова бы ни была причина, существует долг — уже некоторое время. Уверенность Сав Рида в том, что я слишком глуп, чтобы считаться достойным… — Он замолчал, сдвинув брови. — Вот что случается нечасто, — пробормотал он. — Извини меня, Присцилла, но мне не хватает знания земного. Это можно назвать «долговой партнер»?
Он отпил немного вина, с пристальной рассеянностью рассматривая узор ковра.
— Ну, назовем это долговым партнером, — решил он наконец. — Это звучит не так нелепо, как все остальные варианты.
Присцилла поерзала на стуле.
— Это произошло в системе Тулон?
Он поднял взгляд.
— Да. В начале нашего полета.
— И вы по-прежнему не отплатили ему за… милосердная Богиня! — сорок кантр?
Масштаб его убытков потрясал.
— Сорок кантр — это не самое главное. Я должен дать ему урок, чтобы впредь в обращении со мной он соблюдал вежливость и уважительность, не говоря уже о честности. — Он отпил вина, не сводя глаз с ее лица. — Для этого нужны время и тщательное планирование, Присцилла.
— Так что вы обрадовались, когда я явилась к вам с просьбой принять меня на борт, — сказала она, быстро делая выводы. — Я могла стать полезным оружием.
— Ради космоса, Присцилла, только не начинай снова преувеличивать! — Он остановился перед ней, подняв раскрытые ладони в успокаивающем жесте. — Я дал бы тебе работу, даже если бы Сав Рид был моим лучшим другим! Только безумец отказывается от человека с твоим потенциалом. — Он ухмыльнулся. — Глуповат — Да. Сумасшедший — нет. И тут нет никакой благотворительности. Ты свою плату отрабатываешь.
— Правда? — вопросила она, не поддаваясь соблазну проглотить эту лесть и успокоиться. — А когда я начну подготовку на второго помощника?
— А ты уже начала, — ответил он, медленно опуская руки. — Кен Рик о тебе очень высокого мнения. И Тони. И Лина. А также Сет, Вилобар, БиллиДжо, Расти и Мастер Фродо. Если все и дальше пойдет в том же темпе, то к Солсинтре у тебя будет достаточно опыта. Способности у тебя уже имеются. Ты сердишься, Присцилла? Разве тебе не хочется получить эту квалификацию?
— Конечно, я хочу ее получить, — раздраженно ответила она. — Просто я предпочла бы, чтобы мне об этом сказали, вместо того чтобы узнавать обо всем случайно.
— Самодурство, — печально проговорил он. — Я буду стараться с ним бороться, но не жди чудес. Я такой уже давно.
— Вы не намного старше меня, — сурово заявила она ему. — Как вам удался этот фокус с моим послужным списком — ведь он датирован прошлой неделей! И никаких упоминаний о воровстве и побеге с корабля.
— А! — Он вернулся к столу, снова устроился на его краешке и взялся за рюмку. — Боюсь, что это опять диктат и самодурство, Присцилла. Пожалуйста, будь ко мне снисходительна. — Он сделал глоток. — Я связался с капитаном «Данте», чтобы он дал более подробную характеристику, принял каждое его слово за истину и направил ваш новый послужной список по узкому лучу на ВанДик с пометкой, что данная запись аннулирует всю информацию, датированную более ранними числами.
Он торжествующе ухмыльнулся.
— Сав Рид испортил тебе послужной список в пределах сектора. Но он — скупердяй, и курьерское сообщение будет идти на ВанДик несколько месяцев. Только представь себе его огорчение, когда он обнаружит, что его сообщение о твоей противозаконной деятельности вернулось с пометкой «Аннулировано приложенными данными». Как ты думаешь: он подаст официальную жалобу? И станет рисковать слушанием, на котором ему придется конкретно доказать твои так называемые преступления? Он будет настаивать на том, чтобы его очень отрицательный отзыв был включен в список рядом со всеми этими превосходными характеристиками? — Он приветственным жестом поднял рюмку. — Думаю, что нет.
— Вы направили данные по узкому лучу… Капитан, разве вы не знаете, как дорого стоит использование узкого луча?
— Нет. Расскажи.
Его серебряные глаза смеялись.
Присцилла нахмурилась, отыскала свою рюмку и сделала хороший глоток.
— Не беспокойся на этот счет, Присцилла. У нас на борту есть узколучевая установка: любимая игрушка Расти. Одна из услуг, которую «Исполнение долга» предлагает на более отсталых планетах, это использование узкого луча. За плату, конечно. А я считаю это сообщение полностью окупившимся, когда представляю себе выражение лица Сав Рида, с которым он прочтет эти самые «приложенные данные». О, наконец-то обед! — прервал он сам себя, услышав мелодичный звонок двери.
Горди радостно улыбался им из-за сервировочного столика.
— Я вовремя, — обратил он с немалой гордостью их внимание на этот факт. Оставив столик, он подошел к Присцилле. — Теперь ты тоже герой.
— Нет, — решительно ответила она. — Я не герой, Горди.
Он немного запрокинул голову, чтобы заглянуть ей в лицо. Было видно, что он недоумевает. Повернувшись к капитану, он спросил:
— Шан? Разве нет?
— Она же только что сказала, что нет, не так ли, Горди? Люди имеют право сами решать, кто они, правда? Если Присцилле сейчас не хочется быть героем, то она не обязана быть. Возможно, она просто проголодалась. Очень трудно быть героичным на голодный желудок.
Мальчик рассмеялся и вернулся к столу, где начал открывать крышки и выпускать на волю всевозможные ароматы. Присцилла внезапно поняла, что очень хочет есть.
— Кен Рик просил передать, что нерлигиг работает нормально, — сказал Горди, не поворачиваясь.
Капитан удивленно посмотрел на него.
— Правда? Он проверил его на всех режимах?
Горди кивнул.
— Он сказал, что ящик довольно сильно помят, но поскольку он служит для привлечения внимания, то это не имеет значения. — Он сделал паузу и посмотрел на своего старшего родственника. — Он и правда так сказал.
— Конечно. Кен Рик не считает нужным приукрашивать свою речь ради кого бы то ни было. Я бы всерьез обеспокоился о его здоровье, если бы он вдруг начал это делать. И потом, он познакомился со мной, когда я был младше тебя и вдвое неуклюжее. Несомненно, из-за этого ему порой трудно проявлять ко мне должное уважение. А как насчет павильона? Он собрал новые образцы? И ему… нет, не важно. Я попозже сам туда выберусь и поговорю с ним. Обед уже готов?
— Ах, полно, Джонни Гален, — проворчал Горди с наигранным акцентом.
Капитан рассмеялся и сделал глоток вина.
— Бесстыдный щенок. Я терплю такое от твоего деда. Но я больше тебя. Пожалуйста, старайся об этом помнить.
— Задира, — сказал Горди, расставляя тарелки с удивительно громким стуком и звяканьем.
— Самодур, — поправил его капитан и улыбнулся Присцилле, которая отвела глаза.
Горди отошел от стола на шаг.
— Готово. Мне остаться?
Капитан бросил на него удивленный взгляд.
— Разве я приглашал тебя на обед, Горди? Прости, я как-то об этом факте забыл. Припоминаю, что мне докладывали, как сильно ты отстал в учебе. Этого обстоятельства мой дядя — а твой дед — мне не простит. Нам пора устроить проверку, правда? За завтраком.
Горди судорожно сглотнул.
— Слушаю, сэр.
— Что, настолько плохо? — Он поднял рюмку. — Ну, тогда тебе следует посмотреть, сколько ты успеешь выучить заранее. И изволь лечь спать в пределах разумного. Ты мне больше не понадобишься.
— Слушаю, сэр, — снова ответил Горди. Он выглядел таким комично расстроенным, что Присцилла с трудом удержалась от смеха. — Спокойной ночи, кэп. Спокойной ночи, Присцилла.
— Спокойной ночи, Горди, — ответила она, тепло ему улыбнувшись.
— Доброй ночи, Горди. — Капитан протянул руку и взъерошил мальчишке волосы. — И постарайся спать спокойно.
Мальчик ему улыбнулся, отвесил неловкий поклон и ушел. Дверь закрылась за ним с тихим шипением.
— А теперь, Присцилла, если ты подвинешь стулья к столу, я пока наполню нам тарелки. Надеюсь, что ты проголодалась не меньше, чем я.
Чуть позже, утолив первый голод, она откинулась на спинку стула и устремила взгляд на его макушку. Густые, аккуратно подстриженные волосы поблескивали в мягком свете лампы.
— Джонни Гален? — поинтересовалась она.
Он поднял глаза и улыбнулся.
— Мой дядя Ричард вообразил, что лиадийцы — это «маленький народец» из староземных легенд. Отсюда и появились прозвища Артур Гален и Джонни, Нора и Анни Гален. И их сводный брат, король Эльфландии.
— Ох, нет! — вырвалось у нее со смешком, которого она не заметила.
— Ох, да, — заверил он ее. — И все это сопровождалось обращениями вроде «мой повелитель» и «ваше величество». Довольно забавно, по правде говоря. В конце концов моему отцу удалось положить этому конец, но, кажется, ему пришлось прибегнуть к угрозам.
— Но он позволил, чтобы его называли Артуром, а вас — Джонни?
— Ну, не совсем так, — ответил он, берясь за рюмку. — Видишь ли, он не откликался на «Артура», так что если дяде Дику действительно нужно было с ним поговорить, ему приходилось говорить «Эр Том». Я не возражал против «Джонни» — моя мать достаточно часто называла меня «Шанни». Антора всегда была «Анни». Насколько мне известно, Нова никогда не откликалась на «Нору». — Он отпил немного вина. — Надеюсь, Вал Кон не считает, что он должен получить компенсацию за всю эту королевскую чушь. Я в этом сомневаюсь. Несмотря на все свои недостатки, дядя Ричард — великолепный рассказчик. А Вал Кон страстно любит разные истории.
Присцилла хмуро посмотрела на стол, а потом подняла взгляд.
— Капитан, а что значит — «долговой партнер»?
Он отставил рюмку в сторону, взялся за щипчики и снова принялся есть. Присцилла немного помедлила, а потом занялась собственной тарелкой, пытаясь понять, не оскорбили ли ее.
— Долговой партнер, — медленно начал капитан, — это тот, с кем вы заняты сведением счетов. — Он бросил на нее быстрый взгляд из-под ресниц. — Как я уже упоминал, существует множество правил, которые определяют мщение — сведение счетов — и как его можно осуществлять. Одно из них заключается в том, что компенсация полагается только уважаемым лицам. Например, животным право компенсации не предоставляется.
Он помолчал, пристально наблюдая за выражением ее лица.
— «Существа», — прошептала Присцилла, забыв о ложке, застывшей на пути к ее рту. — Он говорил о нас в среднем роде, о Горди и обо мне.
— Действительно, говорил, — осторожно согласился капитан. — Наиболее неприятное качество высокого лиадийского заключается в том, что на нем так легко отрицать достоинство. — Он внимательно посмотрел на нее. — Я не говорю о тебе в среднем роде, Присцилла. Из всех людей в галактике я был бы среди последних, кто это мог бы сделать. Но Сав Рид считает, что все не лиадийцы — вообще не люди. — Он поднес рюмку к губам и сделал небольшой глоток. — То, что он сделал с тобой на Джанкалиме, он никогда не сделал бы в отношении к лиадийцу. Даже к тому, которого он считал бы совершенным дурнем, абсолютно не интересующимся собственной честью, честью своего семейства и своего корабля. — Он ухмыльнулся. — Сав Рид был уверен, что ему все сошло с рук, Присцилла. Можешь себе представить, как он приуныл, когда я не только подвернулся вовремя, чтобы тебя выручить — и это после того, как он решил, что благополучно от тебя избавился, — но и начал высказывать угрозы относительно серег и нечистой совести. Это, конечно, мелочи. Но он понимает, что ему ничто не сошло с рук. Он может по-прежнему сомневаться в моих способностях, но теперь он знает, что я намерен свести с ним счеты.
Она бережно положила ложку на стол.
— Но… животное… не имеет права на помощь.
Он снова отпил вина, не сводя с нее глаз.
— Но ты ведь не животное, правда, Присцилла? Разве ты не личность? Разве ты не имеешь права требовать уважения к себе? Ты можешь быть животным, если пожелаешь признать, что ты животное. Или ты можешь совершенно ясно показать ему, что ты — находчивый и умный человек, достойный всех прав, положенных людям.
Он поставил рюмку на стол и крепко сжал свои крупные губы.
— Он украл у тебя имущество, деньги, человеческое достоинство. А ты говоришь о том, чтобы сыграть роль животного, пожертвовав своей жизнью ради моей. Присцилла, неужели ты не видишь, что он у тебя в долгу? Как он посмел отдать приказ применить против тебя насилие? Как он посмел украсть заработанные тобой деньги, принадлежавшие тебе вещи, твою репутацию? И по какому праву он вообще подверг риску твою репутацию, наняв тебя суперкарго для перевозки контрабанды? — Он протянул ей руку. — Может, ты предпочтешь остаться, Присцилла? Мы вместе заставим его заплатить.
Не колеблясь ни секунды, она вложила свою руку в его.
— Да, — четко проговорила она. — Мы это сделаем.
65-й КОРАБЕЛЬНЫЙ ГОД
Присцилла приложила ладонь к двери. Она открылась почти одновременно с негромким «Входи!», раздавшимся внутри. Лина с улыбкой вскочила из-за своего рабочего стола.
— Присцилла! Как дела, подруга?
— Хорошо. — Присцилла ответно улыбнулась, кладя свои руки на протянутые ей навстречу ладошки. — Ты занята? У меня ничего срочного.
— Нет! Входи и поговори со мной! Если я еще хоть минуту посмотрю на этот ужасный отчет, то у меня начнется сильная мигрень. — Она со смехом потянула Присциллу за руки. — Спасай меня!
Они уселись на кровать: Лина — в центр, скрестив ноги, Присцилла — на край.
— Ну, так какое у тебя несрочное дело?
— Боюсь, что мой вопрос покажется тебе бессмысленным, — извинилась Присцилла, теребя край покрывала. — По крайней мере я не могу придумать, как его осмысленно сформулировать. Лина, разве Шан йос-Галан не капитан?
Хрупкая лиадийка изумленно моргнула.
— Конечно, капитан! Ты шутишь, подруга?
— Я же сказала, что получается бессмыслица, — напомнила ей Присцилла. — Я только что обедала с капитаном…
Она замолчала. Лина сложила ладошки на колене, ожидая продолжения.
— Я обедала с капитаном, — медленно повторила Присцилла. — Когда я уходила, я спросила его относительно возвращения моих вещей. Он сказал, что расходы на их выкуп взял на себя корабль, что я должна считать это компенсацией за то, что подвергалась опасности. — Она помолчала, слегка нахмурив брови. — А потом я спросила насчет сережек, потому что они — не мои…
— И? — мягко спросила Лина.
— Он сказал, что серьги — это подарок от Шана йос-Галана и что капитан не имел к этому никакого отношения.
— Он так сказал? — Лина передернула плечами. — Значит, это правда.
Присцилла вздохнула.
— Да, я в этом не сомневаюсь. Но, Лина, если Шан йос-Галан — капитан…
— Но ты ведь понимаешь, что капитан говорит — и действует — за корабль, — ответила ее подруга, тщательно подбирая слова. — Так? А Шан говорит за себя. Это… я не знаю земного слова. У Шана йос-Галана много… ролей! Он — капитан, мастер-купец, пилот. Три голоса, которыми он может говорить на «Долге». На Лиад он еще и лорд йос-Галан. Он только хотел убедиться, что ты понимаешь, какое лицо он использовал — в какой роли выступал, — когда сделал тебе подарок.
Присцилла недоуменно уставилась на нее.
— А это что-то меняет? Но он — один и тот же человек, какой бы титул он ни использовал!
— Конечно, один и тот же. Но у капитана есть особые обязанности, ответственность. Эти обязанности отличаются от обязанностей мастер-купца. А у пилота свой особый список обязанностей. — Лина неуверенно пожевала губу. — Это — просто меланти, Присцилла. — Она вздохнула при виде полной растерянности, отразившейся на подруге, и сделала еще одну попытку. — Это верно, что Шан йос-Галан — капитан. Но капитан — не Шан йос-Галан.
— Я над этим поработаю, — пообещала Присцилла с виноватой улыбкой. — Возможно, земного слова и не существует, Лина. — Она склонила голову к плечу. — У меня действительно ужасный акцент на лиадийском?
— Нет. Кто тебе так сказал? Ты очень тщательно выговариваешь слова и внимательно прислушиваешься, но ты ведь только учишься.
— Капитан… по крайней мере мне кажется, что это был капитан, но, возможно, это был Шан йос-Галан… сказал мне, что у меня ужасное произношение и что он собирается познакомить меня со своей теткой… нет, с теткой его брата.
— С леди Карин? Ильянга килачи… Нет! Присцилла, он обещал, что это сделает?
— Он сказал, что обязательно меня с ней познакомит, — сказала она, развеселившись. — Неужели она такая ужасная?
— Ты даже себе не представляешь! Она такая благопристойная… Ах, какой он негодник! Мы будем заниматься — мы с тобой — очень усердно. И завтра же я выберу подкрепляющие записи. Ты можешь обучаться во сне? Прекрасно. А еще уроки этикета. — Она посмотрела на подругу и взмахнула обеими руками. — Что заставило его сказать такое? С леди Карин…
— Я сказала ему, что он — самодур, — призналась Присцилла.
— И он решил продемонстрировать тебе, как это выглядит на самом деле. — Лина ухмыльнулась. — Тогда — так тебе и надо. Как ты могла говорить так невежливо?
— У меня это вырвалось, когда он сказал мне, что у меня склонность к мелодраме.
Лина рассмеялась.
— Похоже, у вас был прекрасный обед! Сплошной обмен комплиментами.
— Уроки этикета необходимы, — с улыбкой согласилась Присцилла и тут же посерьезнела. — Лина, а почему мне не следовало говорить капитану… мастер-купцу… «поверьте моей глубочайшей радости видеть вас»?
Лина с ужасом посмотрела на нее.
— Ты это сказала? Шану? При людях?
— И на высоком языке, — смущенно призналась ее подруга. — Я безнадежна?
— Неудивительно, что он дарит тебе серьги! — воскликнула Лина, беря ее за руку. — Присцилла, ты больше никогда не должна так говорить. Эта фраза подходит… для брата, наверное, или человека, с которым ты вместе росла… для спутника жизни.
— Правда? Ну, тогда я рада, что я так сказала. Это было именно то, что нужно.
— Присцилла! — взмолилась Лина. — Это совершенно неприлично! Ты больше не должна так делать!
— Хорошо, — благодушно пообещала она. — Думаю, мне это больше не понадобится. — Тут она тихо засмеялась, и Лина затаила дыхание. — Бедняга Сав Рид!
Лина нашла Шана в спортивном зале. У порога она остановилась и стала смотреть, как он взмахивает ракеткой, ударяет мяч, разворачивается, попадает, уклоняется, снова ударяет — все быстрее и быстрее, пока мяч не превратился в белесый потек между стеной и ракеткой. Капитан двигался энергично и элегантно, не промахиваясь, не замедляя движения.
Подождав несколько мгновений, она прошла вперед, направляясь к стене, и услышала, как мяч ударился у нее над плечом.
— Лина! Ты покушаешься на самоубийство? Я мог в тебя попасть!
— Нет, — хладнокровно ответила она, меняя направление движения. — Для этого ты слишком быстр, мой друг.
— Бывают и несчастные случайности.
Шан направился к ней, держа в одной руке ракетку, а в другой — мячик. Волосы его влажными стрелками прилипли ко лбу, придавая ему слегка сатанинский вид. Он тяжело дышал, на рубашке винно-красного цвета видны были темные пятна пота. Лина подавила прилив теплого сочувствия. Она остановилась на предписанной правилами дистанции и строго посмотрела на него.
— Вы вмешиваетесь!
Она заговорила на высоком лиадийском, как старший с младшим.
— Я всегда вмешиваюсь, — мягко ответил он на земном. — И ты это знаешь.
— В данном случае вы прекратите это делать. Немедленно.
Эти слова были по-прежнему сказаны на высоком языке, повелительно — как и полагалось.
— Боже мой! — пробормотал Шан, глядя на нее с очень убедительным недоумением. — Ты не возражаешь, если я сяду?
Она рассмеялась и вместе с ним повернула к боковым скамейкам.
— Ты невыносим! — сказала она уже на земном. — И заслуживаешь выволочки.
— Часто, — сердечно признал он, опуская ракетку и мячик в отверстие в стене и опускаясь на первое попавшееся место. Длинные ноги он вытянул перед собой. — Ну, ругай меня.
Лина нахмурилась. Шан был в странном настроении. Она начала осторожно.
— Шан, давай говорить серьезно. Пожалуйста. Ты можешь причинить вред.
Она осторожно вытянула волокно сознания. Ее встретило сопротивление: знакомая преграда целителя. Шан редко прибегал к столь полному уединению, и во все годы их дружбы он ни разу не делал этого по отношению к ней. Даже тогда, когда трагически погибла его мать, или тогда, когда Эр Том йос-Галан отвернулся от близких и долга, чтобы последовать за ней.
Лина разорвала контакт и молча посмотрела на него.
— Очень нехорошо, — сказала она наконец, — когда целители спорят относительно должного подхода. Особенно тогда, когда исцеление уже началось.
— Я с тобой согласен, — отозвался Шан.
— Это хорошо. Тогда я признаюсь тебе, что я удивлена. Мы ведь разговаривали, правда? И было решено, что я начну действовать, хотя Присциллу к тебе влекло не меньше, чем ко мне. Ты настоял, мой друг: сказал, что ты не целитель, а капитан.
— Правильно. В данном случае я не выступаю как целитель.
Лина подавила вздох. Шан был в своем самом упрямом настроении: в нем проявилась упорная сдержанность, которая была всегда характерна для представителей клана Корвал. В каком-то отношении это было кстати — если она не может читать его из-за барьера, то и он не может ее читать. Стена — как и многие аспекты целительства — явление взаимное.
Лина снова остановилась на этой последней мысли. С исцеленным обычно устанавливается эмоциональная связь. Присцилла… Возможно, он опасался взаимности, ощутив в ней силу — даже несмотря на страшные искажения, вызванные пережитой болью. А если он испытывает настолько сильное влечение, что опасается процесса исцеления…
— Чего ты хочешь, мой верный друг? — спросила она.
Он беспокойно пошевелился.
— Я хочу быть ей другом. Вот как.
— И ее любовником!
Лина намеренно сказала это очень резко. Если он еще этого не знает…
Шан ответил, с трудом подбирая слова:
— Я не каменный. Ты должна была это заметить.
— Тогда лучше бы тебе было самому взяться за ее исцеление! Контакт ведь был, с самого начала! Исцеление противоположного пола идет быстрее, тебе это известно! Почему…
— И чтобы она считала, будто ее наняли быть капитанской шлюхой? Нет уж, спасибо!
В этих словах был лед Клана Корвал.
Лина изумленно моргнула и мельком подумала о своей собственной защите.
— Почему она должна была так посчитать, друг мой?
Шан вздохнул.
— Она обратилась ко мне — к капитану — за защитой. Один лиадиец уже лишил ее статуса личности. Было бы отнюдь не чудесно, если бы второй продолжил… — Он снова раздраженно пошевелился — Присцилла — землянка, Лина. Она не выросла в понимании меланти. Для Присциллы я — капитан. Она в этом убеждена. Это было бы равносильно изнасилованию, так нарушило бы доверие… — Он судорожно вздохнул и запустил пальцы в волосы, так что они встали дыбом. — Я ошибался, дружище. Я выступаю здесь как целитель — в том отношении, что отказываюсь выступать в этой роли.
— Я лиадийка, — тихо проговорила Лина. — И я ее начальник.
— Но вы подруги. И полагаю, что власть старшего библиотекаря над младшим несколько меньше той, которую капитан может проявить по отношению к члену команды.
Наступившее молчание грозило затянуться. Шан внезапно подался вперед и сжал руки Лины между своими ладонями.
— Я хочу, чтобы она была здорова. Полна радости и энергии. Я хотел бы получить ее дружбу, но я не буду — не намерен ее принуждать. Пара серег? Если хочешь, назови их компенсацией за еще одну обиду, которую нанес ей купец Оланек. Лина, если это хоть немного облегчит…
— Ты уже сказал, что это твой подарок ей, — напомнила ему Лина. — Но я не думаю, что случилось что-то плохое. — Тут она тепло улыбнулась. — Друзей иметь хорошо.
— Я тоже так считаю. — Он прислонился к стене. — Я предоставляю исцеление тебе. Даю тебе слово.
— Ну ладно, — сказала она, успокаиваясь, но тут же прижала палец к виску. — Да, я чуть не забыла второе. Когда она уважительно тебя приветствовала, она не понимала, что делает. Я объяснила, и это не повторится. Ты не должен на нее сердиться.
— Сердиться на нее? — Он рассмеялся. — Я был от нее в восторге! Она не могла бы действовать удачнее, даже если бы я заранее ее подготовил. Какой сокрушительный удар получил бедный Сав Рид! Ты бы видела его лицо! Я готов был ее расцеловать.
— Тебе не следует провоцировать ее на неправильное поведение, — укоризненно сказала Лина. — А еще хочешь называться ее другом! Ей очень важно научиться вести себя правильно. Особенно если ты намерен представить ее леди Карин.
— Да, Лина, — согласился он с совершенно неубедительной покорностью.
Она покачала головой.
— Нет, так не пойдет. Я тебя знаю. Мы с Присциллой будем работать над ее произношением, и она будет получать уроки во сне. Леди Карин найдет ее безупречной.
— Надо понять, что для тебя это — вопрос твоей чести?
Лина рассмеялась и встала.
— Ты совершенно невозможен! Доброй ночи, мой старый друг. — Она очень нежно прикоснулась к его щеке, обратив внимание на то, что стена по-прежнему на месте. — Хороших тебе снов.
65-й КОРАБЕЛЬНЫЙ ГОД
Сны ему снились плохие. И разговор с Горди отнюдь не исправил его плохого настроения. Он начал с того, что рявкнул на мальчика, и его расположение духа не улучшило осознание того, что в этом тоне он говорит точь-в-точь как отец.
Он отпил немного вина, с пристальной рассеянностью рассматривая узор ковра.
— Ну, назовем это долговым партнером, — решил он наконец. — Это звучит не так нелепо, как все остальные варианты.
Присцилла поерзала на стуле.
— Это произошло в системе Тулон?
Он поднял взгляд.
— Да. В начале нашего полета.
— И вы по-прежнему не отплатили ему за… милосердная Богиня! — сорок кантр?
Масштаб его убытков потрясал.
— Сорок кантр — это не самое главное. Я должен дать ему урок, чтобы впредь в обращении со мной он соблюдал вежливость и уважительность, не говоря уже о честности. — Он отпил вина, не сводя глаз с ее лица. — Для этого нужны время и тщательное планирование, Присцилла.
— Так что вы обрадовались, когда я явилась к вам с просьбой принять меня на борт, — сказала она, быстро делая выводы. — Я могла стать полезным оружием.
— Ради космоса, Присцилла, только не начинай снова преувеличивать! — Он остановился перед ней, подняв раскрытые ладони в успокаивающем жесте. — Я дал бы тебе работу, даже если бы Сав Рид был моим лучшим другим! Только безумец отказывается от человека с твоим потенциалом. — Он ухмыльнулся. — Глуповат — Да. Сумасшедший — нет. И тут нет никакой благотворительности. Ты свою плату отрабатываешь.
— Правда? — вопросила она, не поддаваясь соблазну проглотить эту лесть и успокоиться. — А когда я начну подготовку на второго помощника?
— А ты уже начала, — ответил он, медленно опуская руки. — Кен Рик о тебе очень высокого мнения. И Тони. И Лина. А также Сет, Вилобар, БиллиДжо, Расти и Мастер Фродо. Если все и дальше пойдет в том же темпе, то к Солсинтре у тебя будет достаточно опыта. Способности у тебя уже имеются. Ты сердишься, Присцилла? Разве тебе не хочется получить эту квалификацию?
— Конечно, я хочу ее получить, — раздраженно ответила она. — Просто я предпочла бы, чтобы мне об этом сказали, вместо того чтобы узнавать обо всем случайно.
— Самодурство, — печально проговорил он. — Я буду стараться с ним бороться, но не жди чудес. Я такой уже давно.
— Вы не намного старше меня, — сурово заявила она ему. — Как вам удался этот фокус с моим послужным списком — ведь он датирован прошлой неделей! И никаких упоминаний о воровстве и побеге с корабля.
— А! — Он вернулся к столу, снова устроился на его краешке и взялся за рюмку. — Боюсь, что это опять диктат и самодурство, Присцилла. Пожалуйста, будь ко мне снисходительна. — Он сделал глоток. — Я связался с капитаном «Данте», чтобы он дал более подробную характеристику, принял каждое его слово за истину и направил ваш новый послужной список по узкому лучу на ВанДик с пометкой, что данная запись аннулирует всю информацию, датированную более ранними числами.
Он торжествующе ухмыльнулся.
— Сав Рид испортил тебе послужной список в пределах сектора. Но он — скупердяй, и курьерское сообщение будет идти на ВанДик несколько месяцев. Только представь себе его огорчение, когда он обнаружит, что его сообщение о твоей противозаконной деятельности вернулось с пометкой «Аннулировано приложенными данными». Как ты думаешь: он подаст официальную жалобу? И станет рисковать слушанием, на котором ему придется конкретно доказать твои так называемые преступления? Он будет настаивать на том, чтобы его очень отрицательный отзыв был включен в список рядом со всеми этими превосходными характеристиками? — Он приветственным жестом поднял рюмку. — Думаю, что нет.
— Вы направили данные по узкому лучу… Капитан, разве вы не знаете, как дорого стоит использование узкого луча?
— Нет. Расскажи.
Его серебряные глаза смеялись.
Присцилла нахмурилась, отыскала свою рюмку и сделала хороший глоток.
— Не беспокойся на этот счет, Присцилла. У нас на борту есть узколучевая установка: любимая игрушка Расти. Одна из услуг, которую «Исполнение долга» предлагает на более отсталых планетах, это использование узкого луча. За плату, конечно. А я считаю это сообщение полностью окупившимся, когда представляю себе выражение лица Сав Рида, с которым он прочтет эти самые «приложенные данные». О, наконец-то обед! — прервал он сам себя, услышав мелодичный звонок двери.
Горди радостно улыбался им из-за сервировочного столика.
— Я вовремя, — обратил он с немалой гордостью их внимание на этот факт. Оставив столик, он подошел к Присцилле. — Теперь ты тоже герой.
— Нет, — решительно ответила она. — Я не герой, Горди.
Он немного запрокинул голову, чтобы заглянуть ей в лицо. Было видно, что он недоумевает. Повернувшись к капитану, он спросил:
— Шан? Разве нет?
— Она же только что сказала, что нет, не так ли, Горди? Люди имеют право сами решать, кто они, правда? Если Присцилле сейчас не хочется быть героем, то она не обязана быть. Возможно, она просто проголодалась. Очень трудно быть героичным на голодный желудок.
Мальчик рассмеялся и вернулся к столу, где начал открывать крышки и выпускать на волю всевозможные ароматы. Присцилла внезапно поняла, что очень хочет есть.
— Кен Рик просил передать, что нерлигиг работает нормально, — сказал Горди, не поворачиваясь.
Капитан удивленно посмотрел на него.
— Правда? Он проверил его на всех режимах?
Горди кивнул.
— Он сказал, что ящик довольно сильно помят, но поскольку он служит для привлечения внимания, то это не имеет значения. — Он сделал паузу и посмотрел на своего старшего родственника. — Он и правда так сказал.
— Конечно. Кен Рик не считает нужным приукрашивать свою речь ради кого бы то ни было. Я бы всерьез обеспокоился о его здоровье, если бы он вдруг начал это делать. И потом, он познакомился со мной, когда я был младше тебя и вдвое неуклюжее. Несомненно, из-за этого ему порой трудно проявлять ко мне должное уважение. А как насчет павильона? Он собрал новые образцы? И ему… нет, не важно. Я попозже сам туда выберусь и поговорю с ним. Обед уже готов?
— Ах, полно, Джонни Гален, — проворчал Горди с наигранным акцентом.
Капитан рассмеялся и сделал глоток вина.
— Бесстыдный щенок. Я терплю такое от твоего деда. Но я больше тебя. Пожалуйста, старайся об этом помнить.
— Задира, — сказал Горди, расставляя тарелки с удивительно громким стуком и звяканьем.
— Самодур, — поправил его капитан и улыбнулся Присцилле, которая отвела глаза.
Горди отошел от стола на шаг.
— Готово. Мне остаться?
Капитан бросил на него удивленный взгляд.
— Разве я приглашал тебя на обед, Горди? Прости, я как-то об этом факте забыл. Припоминаю, что мне докладывали, как сильно ты отстал в учебе. Этого обстоятельства мой дядя — а твой дед — мне не простит. Нам пора устроить проверку, правда? За завтраком.
Горди судорожно сглотнул.
— Слушаю, сэр.
— Что, настолько плохо? — Он поднял рюмку. — Ну, тогда тебе следует посмотреть, сколько ты успеешь выучить заранее. И изволь лечь спать в пределах разумного. Ты мне больше не понадобишься.
— Слушаю, сэр, — снова ответил Горди. Он выглядел таким комично расстроенным, что Присцилла с трудом удержалась от смеха. — Спокойной ночи, кэп. Спокойной ночи, Присцилла.
— Спокойной ночи, Горди, — ответила она, тепло ему улыбнувшись.
— Доброй ночи, Горди. — Капитан протянул руку и взъерошил мальчишке волосы. — И постарайся спать спокойно.
Мальчик ему улыбнулся, отвесил неловкий поклон и ушел. Дверь закрылась за ним с тихим шипением.
— А теперь, Присцилла, если ты подвинешь стулья к столу, я пока наполню нам тарелки. Надеюсь, что ты проголодалась не меньше, чем я.
Чуть позже, утолив первый голод, она откинулась на спинку стула и устремила взгляд на его макушку. Густые, аккуратно подстриженные волосы поблескивали в мягком свете лампы.
— Джонни Гален? — поинтересовалась она.
Он поднял глаза и улыбнулся.
— Мой дядя Ричард вообразил, что лиадийцы — это «маленький народец» из староземных легенд. Отсюда и появились прозвища Артур Гален и Джонни, Нора и Анни Гален. И их сводный брат, король Эльфландии.
— Ох, нет! — вырвалось у нее со смешком, которого она не заметила.
— Ох, да, — заверил он ее. — И все это сопровождалось обращениями вроде «мой повелитель» и «ваше величество». Довольно забавно, по правде говоря. В конце концов моему отцу удалось положить этому конец, но, кажется, ему пришлось прибегнуть к угрозам.
— Но он позволил, чтобы его называли Артуром, а вас — Джонни?
— Ну, не совсем так, — ответил он, берясь за рюмку. — Видишь ли, он не откликался на «Артура», так что если дяде Дику действительно нужно было с ним поговорить, ему приходилось говорить «Эр Том». Я не возражал против «Джонни» — моя мать достаточно часто называла меня «Шанни». Антора всегда была «Анни». Насколько мне известно, Нова никогда не откликалась на «Нору». — Он отпил немного вина. — Надеюсь, Вал Кон не считает, что он должен получить компенсацию за всю эту королевскую чушь. Я в этом сомневаюсь. Несмотря на все свои недостатки, дядя Ричард — великолепный рассказчик. А Вал Кон страстно любит разные истории.
Присцилла хмуро посмотрела на стол, а потом подняла взгляд.
— Капитан, а что значит — «долговой партнер»?
Он отставил рюмку в сторону, взялся за щипчики и снова принялся есть. Присцилла немного помедлила, а потом занялась собственной тарелкой, пытаясь понять, не оскорбили ли ее.
— Долговой партнер, — медленно начал капитан, — это тот, с кем вы заняты сведением счетов. — Он бросил на нее быстрый взгляд из-под ресниц. — Как я уже упоминал, существует множество правил, которые определяют мщение — сведение счетов — и как его можно осуществлять. Одно из них заключается в том, что компенсация полагается только уважаемым лицам. Например, животным право компенсации не предоставляется.
Он помолчал, пристально наблюдая за выражением ее лица.
— «Существа», — прошептала Присцилла, забыв о ложке, застывшей на пути к ее рту. — Он говорил о нас в среднем роде, о Горди и обо мне.
— Действительно, говорил, — осторожно согласился капитан. — Наиболее неприятное качество высокого лиадийского заключается в том, что на нем так легко отрицать достоинство. — Он внимательно посмотрел на нее. — Я не говорю о тебе в среднем роде, Присцилла. Из всех людей в галактике я был бы среди последних, кто это мог бы сделать. Но Сав Рид считает, что все не лиадийцы — вообще не люди. — Он поднес рюмку к губам и сделал небольшой глоток. — То, что он сделал с тобой на Джанкалиме, он никогда не сделал бы в отношении к лиадийцу. Даже к тому, которого он считал бы совершенным дурнем, абсолютно не интересующимся собственной честью, честью своего семейства и своего корабля. — Он ухмыльнулся. — Сав Рид был уверен, что ему все сошло с рук, Присцилла. Можешь себе представить, как он приуныл, когда я не только подвернулся вовремя, чтобы тебя выручить — и это после того, как он решил, что благополучно от тебя избавился, — но и начал высказывать угрозы относительно серег и нечистой совести. Это, конечно, мелочи. Но он понимает, что ему ничто не сошло с рук. Он может по-прежнему сомневаться в моих способностях, но теперь он знает, что я намерен свести с ним счеты.
Она бережно положила ложку на стол.
— Но… животное… не имеет права на помощь.
Он снова отпил вина, не сводя с нее глаз.
— Но ты ведь не животное, правда, Присцилла? Разве ты не личность? Разве ты не имеешь права требовать уважения к себе? Ты можешь быть животным, если пожелаешь признать, что ты животное. Или ты можешь совершенно ясно показать ему, что ты — находчивый и умный человек, достойный всех прав, положенных людям.
Он поставил рюмку на стол и крепко сжал свои крупные губы.
— Он украл у тебя имущество, деньги, человеческое достоинство. А ты говоришь о том, чтобы сыграть роль животного, пожертвовав своей жизнью ради моей. Присцилла, неужели ты не видишь, что он у тебя в долгу? Как он посмел отдать приказ применить против тебя насилие? Как он посмел украсть заработанные тобой деньги, принадлежавшие тебе вещи, твою репутацию? И по какому праву он вообще подверг риску твою репутацию, наняв тебя суперкарго для перевозки контрабанды? — Он протянул ей руку. — Может, ты предпочтешь остаться, Присцилла? Мы вместе заставим его заплатить.
Не колеблясь ни секунды, она вложила свою руку в его.
— Да, — четко проговорила она. — Мы это сделаем.
65-й КОРАБЕЛЬНЫЙ ГОД
143-й ДЕНЬ ПОЛЕТА
ЧЕТВЕРТАЯ ВАХТА
18.00
Присцилла приложила ладонь к двери. Она открылась почти одновременно с негромким «Входи!», раздавшимся внутри. Лина с улыбкой вскочила из-за своего рабочего стола.
— Присцилла! Как дела, подруга?
— Хорошо. — Присцилла ответно улыбнулась, кладя свои руки на протянутые ей навстречу ладошки. — Ты занята? У меня ничего срочного.
— Нет! Входи и поговори со мной! Если я еще хоть минуту посмотрю на этот ужасный отчет, то у меня начнется сильная мигрень. — Она со смехом потянула Присциллу за руки. — Спасай меня!
Они уселись на кровать: Лина — в центр, скрестив ноги, Присцилла — на край.
— Ну, так какое у тебя несрочное дело?
— Боюсь, что мой вопрос покажется тебе бессмысленным, — извинилась Присцилла, теребя край покрывала. — По крайней мере я не могу придумать, как его осмысленно сформулировать. Лина, разве Шан йос-Галан не капитан?
Хрупкая лиадийка изумленно моргнула.
— Конечно, капитан! Ты шутишь, подруга?
— Я же сказала, что получается бессмыслица, — напомнила ей Присцилла. — Я только что обедала с капитаном…
Она замолчала. Лина сложила ладошки на колене, ожидая продолжения.
— Я обедала с капитаном, — медленно повторила Присцилла. — Когда я уходила, я спросила его относительно возвращения моих вещей. Он сказал, что расходы на их выкуп взял на себя корабль, что я должна считать это компенсацией за то, что подвергалась опасности. — Она помолчала, слегка нахмурив брови. — А потом я спросила насчет сережек, потому что они — не мои…
— И? — мягко спросила Лина.
— Он сказал, что серьги — это подарок от Шана йос-Галана и что капитан не имел к этому никакого отношения.
— Он так сказал? — Лина передернула плечами. — Значит, это правда.
Присцилла вздохнула.
— Да, я в этом не сомневаюсь. Но, Лина, если Шан йос-Галан — капитан…
— Но ты ведь понимаешь, что капитан говорит — и действует — за корабль, — ответила ее подруга, тщательно подбирая слова. — Так? А Шан говорит за себя. Это… я не знаю земного слова. У Шана йос-Галана много… ролей! Он — капитан, мастер-купец, пилот. Три голоса, которыми он может говорить на «Долге». На Лиад он еще и лорд йос-Галан. Он только хотел убедиться, что ты понимаешь, какое лицо он использовал — в какой роли выступал, — когда сделал тебе подарок.
Присцилла недоуменно уставилась на нее.
— А это что-то меняет? Но он — один и тот же человек, какой бы титул он ни использовал!
— Конечно, один и тот же. Но у капитана есть особые обязанности, ответственность. Эти обязанности отличаются от обязанностей мастер-купца. А у пилота свой особый список обязанностей. — Лина неуверенно пожевала губу. — Это — просто меланти, Присцилла. — Она вздохнула при виде полной растерянности, отразившейся на подруге, и сделала еще одну попытку. — Это верно, что Шан йос-Галан — капитан. Но капитан — не Шан йос-Галан.
— Я над этим поработаю, — пообещала Присцилла с виноватой улыбкой. — Возможно, земного слова и не существует, Лина. — Она склонила голову к плечу. — У меня действительно ужасный акцент на лиадийском?
— Нет. Кто тебе так сказал? Ты очень тщательно выговариваешь слова и внимательно прислушиваешься, но ты ведь только учишься.
— Капитан… по крайней мере мне кажется, что это был капитан, но, возможно, это был Шан йос-Галан… сказал мне, что у меня ужасное произношение и что он собирается познакомить меня со своей теткой… нет, с теткой его брата.
— С леди Карин? Ильянга килачи… Нет! Присцилла, он обещал, что это сделает?
— Он сказал, что обязательно меня с ней познакомит, — сказала она, развеселившись. — Неужели она такая ужасная?
— Ты даже себе не представляешь! Она такая благопристойная… Ах, какой он негодник! Мы будем заниматься — мы с тобой — очень усердно. И завтра же я выберу подкрепляющие записи. Ты можешь обучаться во сне? Прекрасно. А еще уроки этикета. — Она посмотрела на подругу и взмахнула обеими руками. — Что заставило его сказать такое? С леди Карин…
— Я сказала ему, что он — самодур, — призналась Присцилла.
— И он решил продемонстрировать тебе, как это выглядит на самом деле. — Лина ухмыльнулась. — Тогда — так тебе и надо. Как ты могла говорить так невежливо?
— У меня это вырвалось, когда он сказал мне, что у меня склонность к мелодраме.
Лина рассмеялась.
— Похоже, у вас был прекрасный обед! Сплошной обмен комплиментами.
— Уроки этикета необходимы, — с улыбкой согласилась Присцилла и тут же посерьезнела. — Лина, а почему мне не следовало говорить капитану… мастер-купцу… «поверьте моей глубочайшей радости видеть вас»?
Лина с ужасом посмотрела на нее.
— Ты это сказала? Шану? При людях?
— И на высоком языке, — смущенно призналась ее подруга. — Я безнадежна?
— Неудивительно, что он дарит тебе серьги! — воскликнула Лина, беря ее за руку. — Присцилла, ты больше никогда не должна так говорить. Эта фраза подходит… для брата, наверное, или человека, с которым ты вместе росла… для спутника жизни.
— Правда? Ну, тогда я рада, что я так сказала. Это было именно то, что нужно.
— Присцилла! — взмолилась Лина. — Это совершенно неприлично! Ты больше не должна так делать!
— Хорошо, — благодушно пообещала она. — Думаю, мне это больше не понадобится. — Тут она тихо засмеялась, и Лина затаила дыхание. — Бедняга Сав Рид!
Лина нашла Шана в спортивном зале. У порога она остановилась и стала смотреть, как он взмахивает ракеткой, ударяет мяч, разворачивается, попадает, уклоняется, снова ударяет — все быстрее и быстрее, пока мяч не превратился в белесый потек между стеной и ракеткой. Капитан двигался энергично и элегантно, не промахиваясь, не замедляя движения.
Подождав несколько мгновений, она прошла вперед, направляясь к стене, и услышала, как мяч ударился у нее над плечом.
— Лина! Ты покушаешься на самоубийство? Я мог в тебя попасть!
— Нет, — хладнокровно ответила она, меняя направление движения. — Для этого ты слишком быстр, мой друг.
— Бывают и несчастные случайности.
Шан направился к ней, держа в одной руке ракетку, а в другой — мячик. Волосы его влажными стрелками прилипли ко лбу, придавая ему слегка сатанинский вид. Он тяжело дышал, на рубашке винно-красного цвета видны были темные пятна пота. Лина подавила прилив теплого сочувствия. Она остановилась на предписанной правилами дистанции и строго посмотрела на него.
— Вы вмешиваетесь!
Она заговорила на высоком лиадийском, как старший с младшим.
— Я всегда вмешиваюсь, — мягко ответил он на земном. — И ты это знаешь.
— В данном случае вы прекратите это делать. Немедленно.
Эти слова были по-прежнему сказаны на высоком языке, повелительно — как и полагалось.
— Боже мой! — пробормотал Шан, глядя на нее с очень убедительным недоумением. — Ты не возражаешь, если я сяду?
Она рассмеялась и вместе с ним повернула к боковым скамейкам.
— Ты невыносим! — сказала она уже на земном. — И заслуживаешь выволочки.
— Часто, — сердечно признал он, опуская ракетку и мячик в отверстие в стене и опускаясь на первое попавшееся место. Длинные ноги он вытянул перед собой. — Ну, ругай меня.
Лина нахмурилась. Шан был в странном настроении. Она начала осторожно.
— Шан, давай говорить серьезно. Пожалуйста. Ты можешь причинить вред.
Она осторожно вытянула волокно сознания. Ее встретило сопротивление: знакомая преграда целителя. Шан редко прибегал к столь полному уединению, и во все годы их дружбы он ни разу не делал этого по отношению к ней. Даже тогда, когда трагически погибла его мать, или тогда, когда Эр Том йос-Галан отвернулся от близких и долга, чтобы последовать за ней.
Лина разорвала контакт и молча посмотрела на него.
— Очень нехорошо, — сказала она наконец, — когда целители спорят относительно должного подхода. Особенно тогда, когда исцеление уже началось.
— Я с тобой согласен, — отозвался Шан.
— Это хорошо. Тогда я признаюсь тебе, что я удивлена. Мы ведь разговаривали, правда? И было решено, что я начну действовать, хотя Присциллу к тебе влекло не меньше, чем ко мне. Ты настоял, мой друг: сказал, что ты не целитель, а капитан.
— Правильно. В данном случае я не выступаю как целитель.
Лина подавила вздох. Шан был в своем самом упрямом настроении: в нем проявилась упорная сдержанность, которая была всегда характерна для представителей клана Корвал. В каком-то отношении это было кстати — если она не может читать его из-за барьера, то и он не может ее читать. Стена — как и многие аспекты целительства — явление взаимное.
Лина снова остановилась на этой последней мысли. С исцеленным обычно устанавливается эмоциональная связь. Присцилла… Возможно, он опасался взаимности, ощутив в ней силу — даже несмотря на страшные искажения, вызванные пережитой болью. А если он испытывает настолько сильное влечение, что опасается процесса исцеления…
— Чего ты хочешь, мой верный друг? — спросила она.
Он беспокойно пошевелился.
— Я хочу быть ей другом. Вот как.
— И ее любовником!
Лина намеренно сказала это очень резко. Если он еще этого не знает…
Шан ответил, с трудом подбирая слова:
— Я не каменный. Ты должна была это заметить.
— Тогда лучше бы тебе было самому взяться за ее исцеление! Контакт ведь был, с самого начала! Исцеление противоположного пола идет быстрее, тебе это известно! Почему…
— И чтобы она считала, будто ее наняли быть капитанской шлюхой? Нет уж, спасибо!
В этих словах был лед Клана Корвал.
Лина изумленно моргнула и мельком подумала о своей собственной защите.
— Почему она должна была так посчитать, друг мой?
Шан вздохнул.
— Она обратилась ко мне — к капитану — за защитой. Один лиадиец уже лишил ее статуса личности. Было бы отнюдь не чудесно, если бы второй продолжил… — Он снова раздраженно пошевелился — Присцилла — землянка, Лина. Она не выросла в понимании меланти. Для Присциллы я — капитан. Она в этом убеждена. Это было бы равносильно изнасилованию, так нарушило бы доверие… — Он судорожно вздохнул и запустил пальцы в волосы, так что они встали дыбом. — Я ошибался, дружище. Я выступаю здесь как целитель — в том отношении, что отказываюсь выступать в этой роли.
— Я лиадийка, — тихо проговорила Лина. — И я ее начальник.
— Но вы подруги. И полагаю, что власть старшего библиотекаря над младшим несколько меньше той, которую капитан может проявить по отношению к члену команды.
Наступившее молчание грозило затянуться. Шан внезапно подался вперед и сжал руки Лины между своими ладонями.
— Я хочу, чтобы она была здорова. Полна радости и энергии. Я хотел бы получить ее дружбу, но я не буду — не намерен ее принуждать. Пара серег? Если хочешь, назови их компенсацией за еще одну обиду, которую нанес ей купец Оланек. Лина, если это хоть немного облегчит…
— Ты уже сказал, что это твой подарок ей, — напомнила ему Лина. — Но я не думаю, что случилось что-то плохое. — Тут она тепло улыбнулась. — Друзей иметь хорошо.
— Я тоже так считаю. — Он прислонился к стене. — Я предоставляю исцеление тебе. Даю тебе слово.
— Ну ладно, — сказала она, успокаиваясь, но тут же прижала палец к виску. — Да, я чуть не забыла второе. Когда она уважительно тебя приветствовала, она не понимала, что делает. Я объяснила, и это не повторится. Ты не должен на нее сердиться.
— Сердиться на нее? — Он рассмеялся. — Я был от нее в восторге! Она не могла бы действовать удачнее, даже если бы я заранее ее подготовил. Какой сокрушительный удар получил бедный Сав Рид! Ты бы видела его лицо! Я готов был ее расцеловать.
— Тебе не следует провоцировать ее на неправильное поведение, — укоризненно сказала Лина. — А еще хочешь называться ее другом! Ей очень важно научиться вести себя правильно. Особенно если ты намерен представить ее леди Карин.
— Да, Лина, — согласился он с совершенно неубедительной покорностью.
Она покачала головой.
— Нет, так не пойдет. Я тебя знаю. Мы с Присциллой будем работать над ее произношением, и она будет получать уроки во сне. Леди Карин найдет ее безупречной.
— Надо понять, что для тебя это — вопрос твоей чести?
Лина рассмеялась и встала.
— Ты совершенно невозможен! Доброй ночи, мой старый друг. — Она очень нежно прикоснулась к его щеке, обратив внимание на то, что стена по-прежнему на месте. — Хороших тебе снов.
65-й КОРАБЕЛЬНЫЙ ГОД
144-й ДЕНЬ ПОЛЕТА
ПЕРВАЯ ВАХТА
1.30
Сны ему снились плохие. И разговор с Горди отнюдь не исправил его плохого настроения. Он начал с того, что рявкнул на мальчика, и его расположение духа не улучшило осознание того, что в этом тоне он говорит точь-в-точь как отец.