«Застрелят — и не увидишь откуда, не успею и выдернуть руку из кармана, — подумал Генрих. Он был уверен, что несколько квартир вокруг президентского дворца скрывают в себе еще и невидимые пулеметные гнезда. — Нет, свидание со смертью должно быть разумным, следует хотя бы уйти из этой жизни в хорошей компании, в сопровождении, скажем, нескольких молоденьких усатеньких трупов в полицейской униформе». Вариант: неизвестный открыл стрельбу по полицейским, охраняющим президентский дворец, — не годился.
Супермен притопал к витрине с манекеном, изображающим невесту из самого высшего общества, одетую в белое платье не сообщенной стоимости, постоял несколько мгновений перед этой ослепительно сверкающей драгоценностями Беатриче, впитал, насколько мог, в себя ее великолепие, а затем проследовал дальше по становящейся все более скромной рю Сент-Оноре. Через десять минут сонный дежурный уже открывал перед ним дверь отеля «Иль де Франс».
Надел совсем новые шерстяные носки, затем белые свежие трусики, вынул из отельного шкафа болтающийся на плечиках костюм, посмотрел, достаточно ли свежи брюки. Брюки, да, были свежи, ибо Генрих готовился к сегодняшнему дню и заранее отдал костюм в отельную чистку. Супермен натянул брюки, надел туфли, завязал тщательно шнурки вначале на один узел, потом, подумав, что этого недостаточно, завязал шнурки (все равно больше не придется их развязывать, а если развязывать — не ему) еще на два твердых узла… Потом, взяв из ванной комнаты тюбик с черным кремом и маленькую с очень истертой щетиной щеточку, наваксил туфли и походил немного бесцельно по комнате до пояса голый. Подошел к столу, прислушиваясь к стуку каблуков по полу, вспомнил, как стучали они по Елисейским Полям прошедшей ночью, и увидел на мгновение себя в сером плаще, спина удаляющегося по рю Фобур Сент-Оноре… Увидел сзади и сверху, как если бы наблюдал за удаляющимся Суперменом с геликоптера. Удивившись такому постороннему отношению к самому себе, Генрих опять обратил свое внимание на туфли и, разыскав в ванной меховую тряпочку с двумя ручками, употребляемую некогда Суперменом для наведения на туфли глянца, навел на туфли глянец…
«Умирать следует в той манере, в какой ты хотел бы жить, Генрих, — сказал он себе вслух. — В идеальной манере». Ободрив себя таким образом, он вернулся в ванную комнату и, достав из-за шкафа, скрываемого зеркалом, несколько коробочек и кисточек, принялся за свое лицо. «Наложи красный цвет», — сказал себе Генрих и снял крышку с коробочки с красной краской. Погрузив в краску палец, Супермен посадил палец вначале на одну щеку, а потом на другую. Два красных пятна удобно поместились на серых щеках Супермена.
Супермен, подтянув внутрь, под зубы, щеки, размышлял о том, что он исхудал еще не до положенного предела. Было еще, что втягивать под зубы, на щеках еще оставался слой мяса. Хотя вчерашняя девочка, Рашель, и удивилась его не совсем обычной худобе… Супермен на секунду прислушался к своему животу и подумал: вдруг доктор Милтон ошибся. Однако тотчас же досадливо поморщился: «Не хватайся за самоуспокаивающие тебя мысли, Генри. Конечно, тебе легко будет сейчас уговорить себя прожить еще несколько дней и посмотреть. После нескольких дней ты уговоришь себя оттянуть свой уход из мира еще на некоторое время, и кончится это тем, что ты умрешь как больное и беспомощное животное, околеешь, как корова…»
Растерев краску на щеках равномерно до такого состояния, что ровная розовость залила щеки Супермена, он очертил тонкой линией карандаша свои обесцвеченные болезнью губы, а потом так же заполнил очерченное пространство легкой розовостью. Полюбовавшись эффектом, Генрих сказал своему изображению: «Такая смерть не обесчестит Супермена. Нет, не обесчестит», — и покопался черным карандашом в своих бровях и углах глаз. После нескольких минут труда глаза Супермена остро глядели с его лица. Преисполненный решимости Супермен глядел в зеркало на преисполненного решимости Супермена.
Свежевыстиранный суперменовский старенький свитер занял привычное место на торсе Генриха, а поверх него лег черный пиджак. В пиджак Генрих сунул, поцеловав ее предварительно, «беретту», а в карманы брюк скользнули вынутые из плаща две обоймы.
После этого Генрих подошел к телефону и набрал номер 17.
— Полиция? — спросил Супермен. И, получив утвердительный ответ, заговорил: — Меня зовут Супермен. Я ответственен за 26 ограблений и по меньшей мере два убийства. Кроме этого, я — советский шпион… Нет-нет, это не шутка. Я нахожусь сейчас в отеле «Иль де Франс». Я хочу, чтобы вы приехали. Я желаю передать себя в руки правосудия. Номер 341, отель «Иль де Франс»…
Повесив трубку, Супермен улыбнулся, прошелся по комнате, сел на кровать, посидел мгновение, а затем решительно вышел из комнаты, прикрыв за собою дверь.
Судя по их походке, они не очень поверили телефонному звонку. Плюс еще «советский шпион». Эта фраза звучала неправдоподобно. Однако они обязаны были проверить. Комната Генриха была сразу же налево от лифта и лестницы. Свернули налево, оглянувшись, взглянув направо, но не вверх, где над перилами нависало розовое лицо Супермена.
Он сбежал по лестнице тотчас после того, как они свернули по коридору. «Беретта» перед собой. Розоволицый человек в ярко начищенных туфлях крикнул полицейским: «Эй!» Обернувшись от его двери, все в разной стадии поворота, жопы поняли, что просчитались. Генрих, улыбаясь, нажимал курок своей машинки, и она била взрывными волнами гулко вдоль по коридору, посылая тяжелые свинцовые пули в человеческое мясо в мундирах и без мундиров. Они все упали, безусловно, большинство только для того, чтобы не служить Супермену удобной мишенью, но Генрих надеялся, что хотя бы один из них уже открывает невидимую дверь в мир, говорят, параллельный нашему.
Именно на этих радостных мыслях поймали его две пули, выпущенные из дверей лифта поднявшимся на звук перестрелки еще одним полицейским… Потом последовали другие пули… Генрих чувствовал их толчки в плечо, в шею, в самую середину буквы S. «В букву S?» — подумал Генрих удивленно. Перед ним появилось счастливое личико Алис, запрокинувшей голову в оргазме, улыбающаяся лисьей улыбочкой Евгения, отец в розовой шапке, тоже очень веселый… Отец, Алис, Евгения попадали друг на друга, просвечивали друг сквозь друга, потом исчезли…
Когда Генрих открыл невидимую дверь в тот темный мир, он радостно обнаружил впереди себя двоих полицейских.
Джей Джей Ди, только что побывавший вместе с комиссаром в полицейском морге, где ему представили для опознания тело Супермена, чувствовал себя отвратительно. Накануне он перекурил гашиша, перепил и переругался с подругой Доминик. Джей Джей Ди надеялся, что это был последний их скандал. Связь следовало давно уже прекратить.
— Так вы утверждаете, что в беседе с вами…
— В интервью, — прервал Джей Джей Ди комиссара. — Он обратился ко мне как к журналисту…
— В интервью, — поправился комиссар, — мсье Майкл Хогарт, алиас Супермен, не сказал вам о том, что он советский шпион, и ни в какой форме не намекал на это?
— Нет, мсье комиссар, — Джей Джей Ди поморщился. — Интервью напечатано в «Либерасьон», вы можете его прочесть…
— У вас не сохранилась магнитная пленка записи разговора с… — комиссар поморщился, — человеком, называющим себя Суперменом?..
— Нет. Я обещал ему стереть запись, как только интервью будет готово. Я предохраняю свои источники, мсье комиссар. Журналистская этика…
— Если бы не ваша журналистская этика, — неожиданно закричал комиссар, — два молодых парня, полицейских, были бы сейчас живы!.. Идиот!
Джей Джей Ди поднялся.
— Извини, — сказал комиссар и взъерошил крепкой рукой остатки волос на крупной голове. — Но вы, журналисты, часто работаете против нас, полицейских…
Они помолчали…
— Вы думаете, он и вправду был советским шпионом? — Джей Джей Ди поглядел на комиссара примирительно.
— ДСТ не нашло достаточных оснований для того, чтобы взять от нас его дело, — пожал плечами комиссар. — Они не обнаружили никого, похожего на мсье Супермена, в своих досье… Не знаю. Обычно шпионы не грабят банки и рестораны, да еще так непрофессионально, в компании девочек-подростков.
— А куда делась девчонка? — спросил Джей Джей Ди.
— Кто это может знать, — опять пожал плечами комиссар. — Мы оставили наряд полиции в номере отеля, но мало надежды на то, что однажды она там объявится. Может быть, когда-нибудь мы еще услышим о мадемуазель Супермен… Такая же сумасшедшая… Больная…
— Вы думаете, он был сумасшедшим? — Джей Джей Ди взял из пачки комиссара «Житан».
— В сравнении с секс-маньяком, вы помните, конечно, эту историю, тот убил свою возлюбленную, поджарил и съел, мсье Супермен, конечно, нормальный человек, но в сравнении с большинством населения Парижа он, вне сомнений, урод.
— На меня он произвел впечатление очень озлобленного человека, но сумасшедшим я бы его не назвал. У него даже проскальзывало слабое, но чувство юмора. — Джей Джей Ди вспомнил общество будущего, коротко нарисованное ему Суперменом, и улыбнулся…
— Больше всего меня интересует, знал ли мсье Майкл Хогарт, алиас Супермен, о том, что у него рак, — задумался комиссар. — Наш хирург утверждает, что мог и не знать.
— У него был рак? — Джей Джей Ди удивленно посмотрел на комиссара.
— Да. — Комиссар, казалось, вдруг потерял всякий интерес к Супермену и его делу, он больше не печатал на машинке, а задумчиво смотрел куда-то в окно своего кабинета, впиваясь время от времени в «Житан». — Рак желудка. В последней стадии. Года два назад ему была сделана операция, но метастазы появились опять. Наш хирург, мсье Жоффрэн, говорит, что ему оставалось жить от нескольких недель до нескольких месяцев. — Комиссар помедлил, очевидно, что-то обдумывая, затем вынул из кипы бумаг на столе одну и начал читать:
— «Генрих Иванович Петров. Родился в 1937 году в городе Москве, СССР, в семье военного. Офицера КГБ. Окончил Московский государственный университет в 1960 году. Исторический факультет. Неизвестно, чем он занимался с 1960 года по 1973 год, — комиссар остановился. — Но есть намеки на то, что младший мсье Петров не разделял взгляды отца и был кем-то вроде диссидента… В 1973 году эмигрировал вместе с женой-еврейкой на Запад по израильской визе. С 1973 по 1980 год, по-видимому, жил в Лондоне, хотя ничего нельзя сказать точно, человек он был одинокий, постоянной работы никогда не имел, связей ни с какими организациями не поддерживал. В Париже появился в 1980 году, прибыл с визой «de circulation», [126]два раза обращался в полицию с просьбой разрешить ему временное пребывание во Франции, был гарантирован временно «carte de s?jour», [127]каждый раз на три месяца. В 1981 году пропал из виду. Территории Франции не покидал, во всяком случае, никто с именем Генрих Петров не выезжал из Франции. Убит в перестрелке с полицией 10 января 1983 года в 11 часов 15 минут утра». — Комиссар остановился. — Это все. Неудачник. Жил, был, детей не оставил. Оставил несколько трупов.
И комиссар, и Джей Джей Ди молчали, сочувствуя судьбе собрата — человека, чья жизнь уместилась на половине листа стандартной писчей бумаги.
Супермен притопал к витрине с манекеном, изображающим невесту из самого высшего общества, одетую в белое платье не сообщенной стоимости, постоял несколько мгновений перед этой ослепительно сверкающей драгоценностями Беатриче, впитал, насколько мог, в себя ее великолепие, а затем проследовал дальше по становящейся все более скромной рю Сент-Оноре. Через десять минут сонный дежурный уже открывал перед ним дверь отеля «Иль де Франс».
69
Приговоренные к смерти пишут письма родным. Рассвет застал Генриха Супермена за книгой. Стихи старомодного греческого джентльмена всегда успокаивали Генриха. С удовольствием он перечитал:Отложив книгу, Супермен, не заснувший ни на минуту, последовал примеру славного императора. Он прошел в ванную и, сбросив на пол одежду, принял самый длинный теплый душ в своей жизни. Нет, он не оттягивал исполнение операции «Свидание со смертью», он лишь насладился в полной мере прикосновениями теплых струек к коже и особенно к измученному животу, странно спокойному со вчерашнего вечера. Наверное, застыл перед последним прыжком в боль, отдыхает, рассеянно думал Супермен, вылез из душа, вытерся насухо полотенцем и, войдя в комнату, стал одеваться.
Император Кир Мануэль Комненус
в меланхолический сентябрьский день
чувствует, что смерть где-то рядом.
Но двор, астрологи (которым он платит жалованье) восклицают,
что он будет жить еще множество счастливых лет.
Однако в то время, как они ему поют,
император вспоминает старые забытые обычаи,
и он просит, чтобы из келий монахов
принесли ему экклезиастические одежды,
и он их надевает и радуется, что теперь имеет
приличный вид священника или монаха.
Счастливы все, кто верит
и, как император Мануэль, оканчивают свои дни
прилично одетые в их веру.
Надел совсем новые шерстяные носки, затем белые свежие трусики, вынул из отельного шкафа болтающийся на плечиках костюм, посмотрел, достаточно ли свежи брюки. Брюки, да, были свежи, ибо Генрих готовился к сегодняшнему дню и заранее отдал костюм в отельную чистку. Супермен натянул брюки, надел туфли, завязал тщательно шнурки вначале на один узел, потом, подумав, что этого недостаточно, завязал шнурки (все равно больше не придется их развязывать, а если развязывать — не ему) еще на два твердых узла… Потом, взяв из ванной комнаты тюбик с черным кремом и маленькую с очень истертой щетиной щеточку, наваксил туфли и походил немного бесцельно по комнате до пояса голый. Подошел к столу, прислушиваясь к стуку каблуков по полу, вспомнил, как стучали они по Елисейским Полям прошедшей ночью, и увидел на мгновение себя в сером плаще, спина удаляющегося по рю Фобур Сент-Оноре… Увидел сзади и сверху, как если бы наблюдал за удаляющимся Суперменом с геликоптера. Удивившись такому постороннему отношению к самому себе, Генрих опять обратил свое внимание на туфли и, разыскав в ванной меховую тряпочку с двумя ручками, употребляемую некогда Суперменом для наведения на туфли глянца, навел на туфли глянец…
«Умирать следует в той манере, в какой ты хотел бы жить, Генрих, — сказал он себе вслух. — В идеальной манере». Ободрив себя таким образом, он вернулся в ванную комнату и, достав из-за шкафа, скрываемого зеркалом, несколько коробочек и кисточек, принялся за свое лицо. «Наложи красный цвет», — сказал себе Генрих и снял крышку с коробочки с красной краской. Погрузив в краску палец, Супермен посадил палец вначале на одну щеку, а потом на другую. Два красных пятна удобно поместились на серых щеках Супермена.
Супермен, подтянув внутрь, под зубы, щеки, размышлял о том, что он исхудал еще не до положенного предела. Было еще, что втягивать под зубы, на щеках еще оставался слой мяса. Хотя вчерашняя девочка, Рашель, и удивилась его не совсем обычной худобе… Супермен на секунду прислушался к своему животу и подумал: вдруг доктор Милтон ошибся. Однако тотчас же досадливо поморщился: «Не хватайся за самоуспокаивающие тебя мысли, Генри. Конечно, тебе легко будет сейчас уговорить себя прожить еще несколько дней и посмотреть. После нескольких дней ты уговоришь себя оттянуть свой уход из мира еще на некоторое время, и кончится это тем, что ты умрешь как больное и беспомощное животное, околеешь, как корова…»
Растерев краску на щеках равномерно до такого состояния, что ровная розовость залила щеки Супермена, он очертил тонкой линией карандаша свои обесцвеченные болезнью губы, а потом так же заполнил очерченное пространство легкой розовостью. Полюбовавшись эффектом, Генрих сказал своему изображению: «Такая смерть не обесчестит Супермена. Нет, не обесчестит», — и покопался черным карандашом в своих бровях и углах глаз. После нескольких минут труда глаза Супермена остро глядели с его лица. Преисполненный решимости Супермен глядел в зеркало на преисполненного решимости Супермена.
Свежевыстиранный суперменовский старенький свитер занял привычное место на торсе Генриха, а поверх него лег черный пиджак. В пиджак Генрих сунул, поцеловав ее предварительно, «беретту», а в карманы брюк скользнули вынутые из плаща две обоймы.
После этого Генрих подошел к телефону и набрал номер 17.
— Полиция? — спросил Супермен. И, получив утвердительный ответ, заговорил: — Меня зовут Супермен. Я ответственен за 26 ограблений и по меньшей мере два убийства. Кроме этого, я — советский шпион… Нет-нет, это не шутка. Я нахожусь сейчас в отеле «Иль де Франс». Я хочу, чтобы вы приехали. Я желаю передать себя в руки правосудия. Номер 341, отель «Иль де Франс»…
Повесив трубку, Супермен улыбнулся, прошелся по комнате, сел на кровать, посидел мгновение, а затем решительно вышел из комнаты, прикрыв за собою дверь.
70
Они приехали так быстро, что почти застигли его врасплох. Впрочем, увидеть его они не могли, потому что Супермен поднялся вначале на этаж выше по черной лестнице, а не на лифте или по лестнице, вьющейся вокруг лифта. Только услышав, что они идут — шаги многих ног по дешевому ковру, устилающему лестницу отеля, — он заглянул вниз и увидел верхушки их кепи. Трое, впрочем, были в гражданском. «Специальная бригада», — догадался Супермен. Они шли впереди. Четверо в кепи — за ними…Судя по их походке, они не очень поверили телефонному звонку. Плюс еще «советский шпион». Эта фраза звучала неправдоподобно. Однако они обязаны были проверить. Комната Генриха была сразу же налево от лифта и лестницы. Свернули налево, оглянувшись, взглянув направо, но не вверх, где над перилами нависало розовое лицо Супермена.
Он сбежал по лестнице тотчас после того, как они свернули по коридору. «Беретта» перед собой. Розоволицый человек в ярко начищенных туфлях крикнул полицейским: «Эй!» Обернувшись от его двери, все в разной стадии поворота, жопы поняли, что просчитались. Генрих, улыбаясь, нажимал курок своей машинки, и она била взрывными волнами гулко вдоль по коридору, посылая тяжелые свинцовые пули в человеческое мясо в мундирах и без мундиров. Они все упали, безусловно, большинство только для того, чтобы не служить Супермену удобной мишенью, но Генрих надеялся, что хотя бы один из них уже открывает невидимую дверь в мир, говорят, параллельный нашему.
Именно на этих радостных мыслях поймали его две пули, выпущенные из дверей лифта поднявшимся на звук перестрелки еще одним полицейским… Потом последовали другие пули… Генрих чувствовал их толчки в плечо, в шею, в самую середину буквы S. «В букву S?» — подумал Генрих удивленно. Перед ним появилось счастливое личико Алис, запрокинувшей голову в оргазме, улыбающаяся лисьей улыбочкой Евгения, отец в розовой шапке, тоже очень веселый… Отец, Алис, Евгения попадали друг на друга, просвечивали друг сквозь друга, потом исчезли…
Когда Генрих открыл невидимую дверь в тот темный мир, он радостно обнаружил впереди себя двоих полицейских.
71
В понедельник утром журналист газеты «Либерасьон» Джей Джей Ди сидел в кабинете комиссара полиции. Оба они курили. Галлоновая хрустальная пепельница была набита до краев окурками. Комиссар сам, закатав рукава серого грубого свитера, оказавшегося у него под мундиром, двумя пальцами, но быстро, с шумом печатал на машинке.Джей Джей Ди, только что побывавший вместе с комиссаром в полицейском морге, где ему представили для опознания тело Супермена, чувствовал себя отвратительно. Накануне он перекурил гашиша, перепил и переругался с подругой Доминик. Джей Джей Ди надеялся, что это был последний их скандал. Связь следовало давно уже прекратить.
— Так вы утверждаете, что в беседе с вами…
— В интервью, — прервал Джей Джей Ди комиссара. — Он обратился ко мне как к журналисту…
— В интервью, — поправился комиссар, — мсье Майкл Хогарт, алиас Супермен, не сказал вам о том, что он советский шпион, и ни в какой форме не намекал на это?
— Нет, мсье комиссар, — Джей Джей Ди поморщился. — Интервью напечатано в «Либерасьон», вы можете его прочесть…
— У вас не сохранилась магнитная пленка записи разговора с… — комиссар поморщился, — человеком, называющим себя Суперменом?..
— Нет. Я обещал ему стереть запись, как только интервью будет готово. Я предохраняю свои источники, мсье комиссар. Журналистская этика…
— Если бы не ваша журналистская этика, — неожиданно закричал комиссар, — два молодых парня, полицейских, были бы сейчас живы!.. Идиот!
Джей Джей Ди поднялся.
— Извини, — сказал комиссар и взъерошил крепкой рукой остатки волос на крупной голове. — Но вы, журналисты, часто работаете против нас, полицейских…
Они помолчали…
— Вы думаете, он и вправду был советским шпионом? — Джей Джей Ди поглядел на комиссара примирительно.
— ДСТ не нашло достаточных оснований для того, чтобы взять от нас его дело, — пожал плечами комиссар. — Они не обнаружили никого, похожего на мсье Супермена, в своих досье… Не знаю. Обычно шпионы не грабят банки и рестораны, да еще так непрофессионально, в компании девочек-подростков.
— А куда делась девчонка? — спросил Джей Джей Ди.
— Кто это может знать, — опять пожал плечами комиссар. — Мы оставили наряд полиции в номере отеля, но мало надежды на то, что однажды она там объявится. Может быть, когда-нибудь мы еще услышим о мадемуазель Супермен… Такая же сумасшедшая… Больная…
— Вы думаете, он был сумасшедшим? — Джей Джей Ди взял из пачки комиссара «Житан».
— В сравнении с секс-маньяком, вы помните, конечно, эту историю, тот убил свою возлюбленную, поджарил и съел, мсье Супермен, конечно, нормальный человек, но в сравнении с большинством населения Парижа он, вне сомнений, урод.
— На меня он произвел впечатление очень озлобленного человека, но сумасшедшим я бы его не назвал. У него даже проскальзывало слабое, но чувство юмора. — Джей Джей Ди вспомнил общество будущего, коротко нарисованное ему Суперменом, и улыбнулся…
— Больше всего меня интересует, знал ли мсье Майкл Хогарт, алиас Супермен, о том, что у него рак, — задумался комиссар. — Наш хирург утверждает, что мог и не знать.
— У него был рак? — Джей Джей Ди удивленно посмотрел на комиссара.
— Да. — Комиссар, казалось, вдруг потерял всякий интерес к Супермену и его делу, он больше не печатал на машинке, а задумчиво смотрел куда-то в окно своего кабинета, впиваясь время от времени в «Житан». — Рак желудка. В последней стадии. Года два назад ему была сделана операция, но метастазы появились опять. Наш хирург, мсье Жоффрэн, говорит, что ему оставалось жить от нескольких недель до нескольких месяцев. — Комиссар помедлил, очевидно, что-то обдумывая, затем вынул из кипы бумаг на столе одну и начал читать:
— «Генрих Иванович Петров. Родился в 1937 году в городе Москве, СССР, в семье военного. Офицера КГБ. Окончил Московский государственный университет в 1960 году. Исторический факультет. Неизвестно, чем он занимался с 1960 года по 1973 год, — комиссар остановился. — Но есть намеки на то, что младший мсье Петров не разделял взгляды отца и был кем-то вроде диссидента… В 1973 году эмигрировал вместе с женой-еврейкой на Запад по израильской визе. С 1973 по 1980 год, по-видимому, жил в Лондоне, хотя ничего нельзя сказать точно, человек он был одинокий, постоянной работы никогда не имел, связей ни с какими организациями не поддерживал. В Париже появился в 1980 году, прибыл с визой «de circulation», [126]два раза обращался в полицию с просьбой разрешить ему временное пребывание во Франции, был гарантирован временно «carte de s?jour», [127]каждый раз на три месяца. В 1981 году пропал из виду. Территории Франции не покидал, во всяком случае, никто с именем Генрих Петров не выезжал из Франции. Убит в перестрелке с полицией 10 января 1983 года в 11 часов 15 минут утра». — Комиссар остановился. — Это все. Неудачник. Жил, был, детей не оставил. Оставил несколько трупов.
И комиссар, и Джей Джей Ди молчали, сочувствуя судьбе собрата — человека, чья жизнь уместилась на половине листа стандартной писчей бумаги.