Бельгийцев (1600 женщин и детей) выводит из Стэнливилля бельгийский плантатор, уроженец Конго Джэк Шрамм. В те годы он становится мгновенно известен, телекамеры и фотокамеры запечатлевают марш через страну к родезийской границе. Отстоять Катангу не удалось, потому вместе с колонной Шрамма отступают тысячи катангских черных жандармов, принявших участие в мятеже. Робер Денар должен был помочь Шрамму, вторгнуться в Конго со стороны Анголы. Однако, португальцы отказали ему в транспорте. Денар сажает своих людей на велосипеды и они вторгаются... Однако судьба не благоприятствует восстанию. В конце концов, все наемники и колонны беженцев пересекают границу Родезии, сдают оружие. Занавес.
Тем временем в Трэнливилле и самом Конго возгорается борьба между тремя лидерами - президентом Патрисом Лумумбой, генералом Чомбе и Мобуту. Наемники и Боб Денар работали на Чомбе. Лумумбу убивают еще тогда. Чомбе сажают в Алжире (пилот самолета был подкуплен) и он, в конце концов, умирает в алжирской тюрьме. Хозяином Конго становится Мобуту. И остается им под именем Мобуту Сесс Секу до 90-х годов.
После Катанги Денар следует за своим шефом капитаном Фолькез(ом) в Йемен. Там они обучают искусству войны монархические силы. Монархический Йемен воюет против Йемена республиканского. В мусульманской стране, где трудно с женщинами и нет алкоголя Денар долго не удерживается. К тому же он любит Африку, он не раз признавался в любви к этому континенту.
В последующие годы путь Денара проследить довольно трудно, поскольку он щедро использует псевдонимы. Под именем полковника Бугро он служит военным советником у Омара Бонго, молодого президента республики Габон, верного союзника Франции, если верить газета, не только у него, рыщет по всей Африке и замешен в, по крайней мере, пол дюжину политических покушений. В 1975 году Денар возглавляет попытку государственного переворота в республике Бенин, против президента Кереку. Спас Кереку только случай. Вот как все происходило. На аэродроме приземлился зафрахтованный самолет с наемниками. 90 наемников, из них 30 белых и 60 черных. Из дверей по веревкам спустились вооруженные люди. Захватили контрольную башню. И вот тут-то сразу случился срыв. Разоружив охрану, наемники должны были захватить транспорт, стоявшие обычно в изобилии у аэропорта такси и на них отправиться в точки назначения: к президентскому дворцу и к военной базе. Но планировавший coup d'Etat, Денар не учел одного. День вторжения выпал на воскресенье и в этот день никаких посадок самолетов в аэропорту захолустного африканского городка Котону - столицы Бенина - не предвиделось. Поэтому ни одного такси не оказалось. Часть наемников выступила по назначению на своих двоих. Внезапность вторжения исчезла. В довершение неудачи президент Кереку ночевал не в своей резиденции, а у любовницы в другом конце города и уже утром выступал по национальному радио, призывая бенинцев вооружиться и отразить агрессию. Утром же начался обстрел аэропорта, во время которого самолет, на котором прилетели наемники, был выведен из строя. Они еле выбрались из Бенина. Улетев на индийском самолете, приземлившемся для заправки, в Родезию. Там их арестовали.
Но уже в 1977 году полковник Денар рецидивировал и, высадившись с траулера, захватил Коморские острова. Впоследствии на суде, уже в 1994 году судья спросил Денара: "Мсье но почему же вы не остановились на бенинской неудаче, а совершили экспедицию на Коморы". - "Никогда нельзя останавливаться на неудачах, мсье", - невозмутимо реагировал Денар.
Постепенно он превратился в живую легенду. Последний Корсар Республики - называли его. Поскольку многие его авантюры были на руку Франции, и в некоторых из них он явно работал рука об руку с французскими спецслужбами, он вызывает неподдельное уважение судей.
В 1993 году он наконец появляется на французской земле. Он картинно опускается на колени и целует землю родной провинции Бордо. Говорит о том, что он крестьянин, что его всегда тянуло к земле, что он намеревается жить в провинции и заняться сельским хозяйством! Занавес казалось бы, занавес! Блудный сын, постаревший идет с кнутом за овцами. Умилительная картинка.
Может ему самому так хотелось. Однако в начале марта 1994 года в его большой беседе со мной, я заметил, что ему уже скучно. Он не был еще готов признаться себе, что не бытье ему, солдату и авантюристу, мирным крестьянином, никогда, что это самообольщение. Уже в той беседе он поинтересовался, не нужны ли Азиатским республикам СНГ такие специалисты, как он. Еще он спрашивал о том, где можно вложить деньги в сырьевые предприятия, у него есть небольшие сбережения. Он был вложил деньги в рудники или месторождения. Я обещал разузнать.
26 марта 94 года я улетел в Россию и во Францию возвращаться не собирался. В 1995 году, однако, журнал "Солдат Удачи", русское его издание, собравшееся отметить свою 1-ю годовщину издание связалось со мной: "Вы знакомы с Денаром. Пригласите его на наш праздник. Мы оплатим расходы". Я стал связываться с Парижем, с друзьями. Они нигде не могли его найти. И вдруг в сентябре, если я не ошибаюсь, я вдруг увидел арест Денара: он еще раз попытался захватить Коморские острова и провалился в этом намерении. "Нельзя, мсье, останавливаться на неудаче", - вспомнил я его ответ председателю суда.
Современный авантюрист, солдат, ведущий свою родословную от предводителей боевых дружин средневековой Европы, человек, чья профессия есть война и военные операции Робер Денара такой же священный монстр как Ван-Гог или Че Гевара. Как показали события последнего десятилетия: локальные войны в Югославии, в Карабахе, в Карабахе, в Приднестровье, Абхазии, Таджикистане - нужда в таких воинах как Денар - не исчезла. Напротив, увеличилась.
Щеточка усов, малиновый берет, пистолет на поясе, опирается на палку, стоит рядом с другим офицером на желто-красной земле Африки. Вдали хижины и далеко стоят с ружьями африканские солдаты - такой снимок был у меня, если его не изъяли при обыске. Пока я дописываю историю Денара, справ от меня пованивает 2дольняк". Мое письмо к легендарному полковнику Бобу конфисковано у улетавшего в Париж 8 февраля французского писателя Тьерри Мариньяка. Моя судьба переплетается с его судьбой таким образом.
И конечно, Денар француз до ногтя на пальце. Он не забыл захватить с собой в Котону ящик шампанского, чтобы отпраздновать победу: переворот в Бенине. Те бутылки достались солдатам президента Кереку. Но 24 бутылки шампанского "Дон-Периньен" взятые с собой в 1977 на Коморы он с товарищами таки осушили за победу. И хороша та фотография, с которой я начал рассказ о нем: расставив ноги по-хозяйски седовласый полковник в белом костюме под пальмами принимает рапорт своих вооруженных сил.
О воплотившаяся мечта mercenary! Скольким солдатам удачи снились эти пальмы и белый костюм. Недаром полковник пытался вернуться в "Парадиз наемников", как называли Коморы, в свой рай в 1995-ом.
С Иваном Каляевым они были знакомы с детства. Савинков называл его "Яником", в "Воспоминаниях террориста" он пересказывает многие свои разговоры с "Поэтом", такова была кличка Каляева. У них были трогательные отношения верующих братьев, Савинков любуется Каляевым.
Удивительные вещи узнаешь о человеке в "Воспоминаниях террориста", безропотно таская свои тяжелые и опасные снаряды, в которых взрывная реакция вызывалась всего лишь повреждением стеклянной трубки, эти самоубийцы были вполне нравственными и чистыми людьми. Несмотря на верную смерть или во время теракта, или если уцелеешь, - на виселице, руководитель боевой организации Борис Савинков всегда находил людей, готовых на "террорную работу". Люди на такое есть всегда. "Воспоминания террориста" написаны, фактически, спокойным стилем, между тем, повествуя совсем о неспокойных вещах. Евно Азеф и Борис Савинков собирали группы людей, финансировали операцию, находили химиков, изготавливающих динамит, образовывали каждый раз организованную преступную группировку, с целью уничтожения ключевых фигур царской администрации. Наружное наблюдение велось эсерами - членами боевой организации, замаскированными под извозчиков или продавцов товаров в разнос. Однажды даже по инициативы Азефа создали для прикрытия даже семью: Борис Савинков - муж, революционерка из Харькова Дора Бриллиант - жена, Сазонов кучер, Иваневская, старая революционерка - кухарка. Несмотря на то, что Савинков в книге множество раз пеняет себе на несовершенство своего метода наружного наблюдения, думаю, Азеф и Савинков превзошли многие современные спецслужбы в этой области. Кропотливая работа сбора сведений о выездах того или иного сановника, конечно, резко контрастирует с легкостью доступа к намеченной цели. Подошел и кинул: Сазонов кинул снаряд в Плеве, Каляев - в Великого Князя. Сейчас информацию о выезде министра, где он будет, можно легко получить из сообщений информационных агентств, но вот поди приблизься к министру, он отделен если не батальоном охраны, то прочно не доступен.
Евно Азеф, судя по воспоминаниям Савинкова, был на стороне революции в первую очередь. Удивительно, что до сих пор считается, что, якобы, истина так и не установлена, или что он был и провокатор, и революционер. Он был революционер, а сдавать он вынужден был второстепенных людей и второстепенные покушения, для того чтобы продолжать террор. Это очевидно даже только из книги Савинкова.
Что двигало Савинковым, Каляевым, Сазоновым и другими эсерами-боевиками? Упоение от собственного могущества - возможность конкретно продемонстрировать это могущество.
Умиляет, что у них, как и у простых смертных, многое не получалось. Что взрывались их доморощенные снаряды при зарядке и разрядке. Что исполнителей не выдерживали нервы: кто-то уходил. То есть все как у современных людей.
Савинков судя по "Воспоминаниям" и по романам "Конь бледный" и "Конь вороной" имел интимную связь с плаксивой и крайне депрессивной Дорой Бриллиант. Интересно, что в "Воспоминаниях" и романах Бриллиант получилась разная. В "Воспоминаниях" - героический друг и товарищ. В романах - душная, противная и вызывает отвращение. Вероятно Савинков жил с ней с отвращением, но нуждался в ней. Тут какая-то загадка. Пола? Страха? Страха и от этого необходим секс?
То, что после Февральской революции Савинков стал комиссаром Временного правительства, а потом с правыми эсерами кооперировался с Колчаком нормально. Он был мощным человеком, а тут подвернулось поле деятельности. Большевикам он не принадлежал по типажу, слишком светский, большевики были попроще.
Удивительная, конечно, глыба был этот человек. Просто национальный памятник. И Каляев удивительный, просто удивительный и правдоподобный русский тип наивного верующего. Похож не него наш поэт Сергей Соловей, получивший 15 лет за рижское дело, только что осужденный 30 апреля. (Заговорщики, возможно, все одинаковые, независимо от того, что они заговаривают, замышляют.)
На самом деле "Воспоминания террориста" глубже и мощнее книга, чем все тома Достоевского. Будучи участником "террорной работы", Савинков-Ропшин еще и большой писатель - у "Воспоминаний" бесхитростный и единственно возможный тон. Савинков неуловимо близок чем-то к Гумилеву - оба империалисты, вояки, европейцы, эстетически близкие к фашизму. Не к идеологии фашизма муссолиньевского образа, но к фашизму футуриста Маринетти, который воспевал орудийные разрывы и кустистые цветы пулеметных очередей. "Воспоминания террориста" героическая дофашистская книга. Как не прикрывались эсеровские сверхлюди общественными делами, на деле это был поединок кучки суперменов с элитой государства. И Каляев, и Сазонов, и Савинков, и Азеф - ослепительные фашисты, готовые совершить свои, пахнущие кровью и тюрьмой подвиги, на стороне людей идеологии. В самом Савинкове, в его бесстрастности, коротко стриженной, как у Гумилева, голове, виден стоический ницшеанец. Весь облик изобличает презрение. Интересно, что Блюмкин, убийца посла Мирбаха, попавший в стихи Гумилева как "Человек, среди толпы народа / Застреливший императорского посла, / Подошел пожать мне руку, / Поблагодарить за мои стихи." Эсер Блюмкин, будучи за границей по чекистским заданиям, уже большевик Блюмкин, просил с почтением выведать у Савинкова, какого Савинков мнения о нем, Блюмкине. Как видим, "Много их сильных, злых и веселых, / Убивавших слонов и людей", поддерживались идеологией бешенной страсти, идеологией исключительности экзальтированной особой человеческой личности. Не обязательно называть себя фашистами. Хотя у Гумилева есть прямая "Ода д'Аннунцио".
Это о нем в песне, написанной после Гражданской войны, Дмитрий Покрасс воодушевлено дирижировал медью военных оркестров и губы выдували: "Белая армия, черный барон / Снова готовят нам царский трон".
Все верно, барон Роман Федорович Унгерн фон Штернберг, именно он был монархистом. Потомок многих поколений отмороженных немецких рыцарей из Прибалтики, Унгерн был гением, пришествие которого проповедовал другой аристократ Юлиус Эвол. Аскет, монах, неистовый воин-традиционалист, буддист (буддистские ламы считали его воплощением чудовищного, многорукого, украшенного черепами Махагалы - бога войны, защитника буддизма). Барон Унгерн, отступая под натиском красных частей из Забайкалья, захватил столицу Монголии Ургу. Он восстановил власть духовного правителя страны, слепого Богдо-Гегена, вырвав его из заточения, на голову разбил и, преследуя, вырезал китайские войска. На недолгое время Унгерн стал безжалостным диктатором Монголии, большинство монгольских племен сплотилось вокруг него. Как Константин Леонтьев верил в неиспорченность, примитивную простоту турок, и ставил турецкий мир куда выше европейского, так Унгерн верил в святую неиспорченность азиатских племен, хотел объединить их и повести на Запад, сперва на Москву, для спасения Российской короны, потом далее на Запад. Роман Федорович барон Унгерн даже заключил брак с китайской принцессой императорской фамилии, и по всей вероятности, предполагал, что этот брак подтвердит как-то его притязания на лидерство над азиатскими племенами. Все эти мечты далеко не были лишены основания. В Забайкалье барон Унгерн командовал азиатской дивизией, в составе которой были буряты, монголы, башкиры, даже тибетская сотня, и даже разбойники хунхузы. Дикая дивизия, в свою очередь, была частью войска атамана Семенова. Семенов, полубурят возглавлял Забайкальское казачье войско, и маневрировал в поисках финансирования и оружия между японцами и омским правительством Колчака. Унгерн не любил Семенова, его барыжничество вызывало у аскета-барона отвращение, не жаловал он и любовницу Семенова Машку. Известно, что Роман Федорович назвал так свою кобылу. Фанатичный, суеверный, аскетичный барон Унгерн был жутким Махагалой и для своих подчиненных. Известны случаи, когда он вешал офицеров и солдат за мародерство, зверски наказывал за пьянство. Желтый халат, на котором были нашиты генеральские погоны армии Российской Империи, перстень с черным камнем на руке, светлые глаза безумца, небольшие как у Николая II усы и бородка, светлые волосы, худ как вешалка - вот портрет барона, захваченного красными в плен. Его сфотографировали. Халат хранится в недрах музея Советской Армии, что помещается в русском Пентагоне, в Доме Советской Армии. В плен его взяли в 1922 году. Судили. Процесс широко освещался в российской прессе. На суде обвинителем был Ярославский. Приговорили, как и следовало ожидать, к расстрелу.
А до этого он потерпел поражение - потерял Ургу, неостановимые Красные войска, в составе которых были и монголы, взяли столицу бешенным приступом. В этом приступе участвовал, был пулеметчиком молодой красноармеец Сухебатор, будущий вождь Советской власти в Монголии. Это в его честь переименуют позднее Угру в Уланбатон. Есть отличная книга Юзефовича "Самодержец Пустыни", и менее достоверная, романтичная, но интересная книга поляка Оссендовского, который лично попал к Унгерну в Монголии. В книге Юзефовича приведены интересные редкие документы и письма Унгерна. Из документов и писем воссоздается облик человека, знавшего, что делает. Спасение от диктатуры среднего человека России и Европе должны принести азиатские племена, в которых жив дух традиционализма, иерархического подчинения, кастовости. Потомок крестоносцев, судя по письмам, был отлично подкован, он как-то сумел разобраться, что красные, в конце концов (несмотря на их, якобы, революционность), несут России ту же диктатуру среднего обывателя. Читал ли барон Унгерн Леонтьева, был ли знаком с его теориями? Он мог быть знакомым с теорией Леонтьева, но вероятнее всего, пришел к тому же выводу самостоятельно, практическим путем.
Фигура одинокого обрусевшего тевтона, командира "Дикой дивизии" и диктатора Монголии привлекла к себе внимание уже его современников. В 20-е годы еще до прихода Гитлера к власти, в Германии были сделаны фильмы и книги о нем. В Берлине были обнаружены, после битвы за Берлин и взятия его Советскими войсками, около тысячи трупов людей тибетской расы, одетых в немецкую военную форму, известно, что "Аненербе" - общество, специальная служба, занимавшаяся изучением германской истории, организовало многочисленные экспедиции в Тибет. Если вспомнить, что последнее направление прорыва, разгромленной "Дикой Дивизии", был Тибет, туда хотел вести через пустыню Гоби своих людей Унгерн, то понятно, что без влияния Унгерна на "Аненербе" не обошлось.
Унгерн, конечно, маньяк. Его правой рукой, палачом, исполнителем его воли был полковник Сипайло. Согласно довольно достоверной легенде, Сипайло отрезал голову своей любовнице, заподозренной в связях с большевиками. Оссендовский пишет, что отказался есть пирог, присланный Сипайло, был наслышан о том, что полковник отравитель, что спас его от Сипайло Унгерн. Ужасы Гражданской войны нам известны, возможно, Сипайло и был чудовищем, и Унгерн использовал его для кровавой работы, сомнений нет. Но то была иная действительность. В Урге мертвый выбрасывали на специальное место к обрыву у реки, где их пожирали, сколько им угодно, священные собаки. В этом контексте, среди раскрашенных тибетских храмов, в дыму жаровен, у бронзовых статуй Будды, у красочных рынков, среди сотен тысяч побирающихся монахов с чашами, и Унгер и Сипайло выглядят менее страшно. Экзотичное средневековье Монголии вполне адекватный фон для этих средневековых персонажей. Унгерна фашисты считали своим предтечей.
Уравнительная красная стихия вылилась из России в Монголия и выжгла "Дикую Дивизию". Однако, дело барона далеко не так безнадежно, как кажется. Азия далеко не в восторге от богатой и наглой Европы, заставляющей Азию жить на голодном пайке и подчиняться западным нормам жизни, смириться с диктатом избирателей, обывателей. Не дело ли Унгерна продолжают талибы? Не его ли духом заражен Иран? Традиционализм, насильственно забитый в клетки и подвалы, рвется наружу. Это традиционалисты бредут через горы из Таджикистана в Киргизию. Это традиционалисты готовят восстание против президента Каримова в, переполненной до отказа мусульманскими фанатиками, Ферганской долине. Дух барона должен быть удовлетворен. Он поправляет шелковый китайский халат, с императорскими погонами, садится в позе "лотоса" и повисает над нами, невидимы, и трет перстень с черным камнем. По приданию это перстень Чингиз-хана. Кто владеет им - владеет всей Азией.
В мае 1997 года в Душанбе полковник Крюков, начальник штаба 201 мотострелковой дивизии, приезжал ко мне ночами беседовать за жизнь. После работы. Он рассказал мне, что в 1992 году, во время братоубийственной резни между "вовчиками" (ортодоксальными мусульманами-ваххабитами) и "юрчиками" (сторонники советской власти) к командиру дивизии являлись толпами делегации местных жителей, они просили: "Возьмите власть в свои руки! Спасите нас!". Семь тысяч штыков 201 дивизии (среди "штыков" два артиллерийских полка, ракетные дивизионы и прочие радости) самая боеспособная армия в Средней Азии. С этими силами командующий мог основать хоть державу Александра Великого, а офицеры могли стать Птолемеями и Селевкидами. Противостоять им никто бы не смог. Но советские офицеры не воспитаны в духе немецких крестоносных рыцарей. Потому отслужив свой срок, выпив положенное количество водки, командиры отправляются в российские, мерзлые города. Виктор Крюков (лицо, стать, фигура, выносливость воина) сейчас замначальника военного училища где-то в Подмосковье. Старение, пенсия, внуки, дряхление и помирает офицер в манной каше, или в дерьме, в грязных простынях. А там - осталась свирепое небо Азии. Оно ждет своего барона Унгерна фон Штернберга.
Мао Тзэдонг (Мао): император-крестьянин
В последние десятилетия жизни он соревновался уже не с Марксом, Сталиным, но с Конфуцием и Цинь-Ши-Хуанди. Родившись в 1893 в императорском Китае, где девочкам бинтовали ноги, он умер в 1976, когда у Китая уже было ядерное оружие. И старый мудрец спокойно говорил о преимуществах Китая перед другими ядерными державами, Китай выживет, даже если потеряет 200 и 500 миллионов в ядерной войне... Когда он родился в Китае было 400 миллионов населения, когда уходил - свыше миллиарда.
Отец его был зажиточным крестьянином. Он сохранял зерно, дожидаясь голодного года, и тогда продавал зерно втридорога. Мать его была ревностной буддисткой. Мальчиком Мао был толстым, отец отдал его учиться в начальную школы, чтобы мальчик помогал ему потом в торговых операциях. Отец был упрямым, Мао - тоже, мать и Мао сумели доказать отцу, что нужно продолжить образование. С узелком на палке Мао отправился в соседний городок. Всегда потом Мао Тзэдонг оставался крестьянином, и его китайского разлива марксизм заменил марксов (и ленинский) класс-гегемон: пролетариат - крестьянством в союзе с пролетариатом. Помимо любви к классу, из которого сам вышел, Мао руководствовался реальностью: пролетариат в Китае был малочисленным. Зато крестьянство самое многочисленное в мире.
В 1911 году Мао было 18 лет. В Китае произошла революция. Была свергнута Маньчжурская императорская династия. Во главе революции стоял доктор Суньят Сэн. На фотографиях - доктор в военном френче, как и полагалось. Была националистическая партия Гоминьдан, в ней выделялся уже тогда молодой офицер Чан Кайши. Левые партии были крайне слабыми и не имели популярности. Как и следует после революции, Китай распался на ряд фактически независимых провинций - государства во главе со своими генералами, вождями или чиновниками. И более или менее неустойчивом таком состоянии смутного времени Китай просуществовал вплоть до 1949 года, когда Мао провозгласил создание Китайской Народной Республики.
Следует заметить, что претензии на большую революционность Востока (а их потом не раз предъявлял Мао) обоснованы. Первая Великая Революция 20-го века все же состоялась в Китае. Это была либеральная, националистическая, буржуазная революция. (Вторая великая революция 20-го века произошла в 1913 году в Мексике). В России буржуазная революция произошла в феврале 1917 года. Из одной школы в другую крестьянский сын Мао Тзэ-Донг повышал свой социальный статус. Из уездного городка он попадает в столицу провинции Хунань, где учится на школьного учителя. Он много читает, у него длинные волосы, как многие китайцы он предпочитает тапочки, стеганную куртку, простое хлопчатобумажные штаны. Он любит исторические книги и приветствует революцию. В 1923 году созывается первый съезд Компартии Китая. На съезде всего 27 делегатов. Один из них Мао Тзэ Дунг, еще одного утонченного помещичьего сына зовут Джоу Энь Лай. Съезд созван стараниями и на деньги "Коминтерна". Мао попал в эту компанию скорее случайно, он еще не уверен, что он коммунист. Он скорее хунаньский патриот и ненавидит империалистические державы Европы. Причины есть: опиумная война, когда европейские интервенты показали свою жестокость.
В 1927 году Мао уже вождь целой армии коммунистов, много тысяч голодных, босых людей отступает из Хунаня на север страны. Босые ноги проваливаются сквозь лед. Лед кровавого цвета. Колонна теряет две третьих своего состава (Мао вынужден бросить даже свои любимые книги), но добирается до провинции Янань, там в песчаных пещерах Мао задерживается надолго, на годы. Образуется миниатюрная Китайская Народная Республка. Бок о бок с Мао военный лидер коммунистов, в последствии, маршал Чжу Дэ - китаец с лошадиным лицом, с твердыми скулами, в обмотках решительный солдат-крестьянин. Своего рода Эрнст Рэм китайской революции. Не следует думать, что Янань одно или главное скопище коммунистов в Китае, вся страна представляет из себя скорее помесь беспорядочной шахматной доски со шкурой зебры. Националисты - здесь, коммунисты - рядом, бандит - справа, чиновник - в этой провинции, военный диктатор - ниже, некий князь - выше. Вот что представлял из себя тогдашний Китай. К тому же Москва, "Коминтерн", да и сам Сталин не благоволят Мао, они поощряют других лидеров, более послушных "Коминтерну". Мао же известен своими националистическими взглядами, его Маркс с пленкой у глаз. Потому Мао не всегда даже выбран в руководящие органы Компартии. Известен он также как американофил - у него несколько друзей американских журналистов. В Юнани в пещере Мао любят танцевать под пластинки. Мао пьет джин. Он женат уже второй раз на молодой девушке. Один из его братьев погиб в Хунане, застрелен, расстреляна и его первая жена - дочь его университетского профессора. Остались двое детей. По виду Мао несмотря на сорок лет в начале 30-х годов выглядит веселым, упитанным студентом, в тапочках, в ватных штанах, фуфайке. Прибавилась лишь фуражка со звездочкой.
Тем временем в Трэнливилле и самом Конго возгорается борьба между тремя лидерами - президентом Патрисом Лумумбой, генералом Чомбе и Мобуту. Наемники и Боб Денар работали на Чомбе. Лумумбу убивают еще тогда. Чомбе сажают в Алжире (пилот самолета был подкуплен) и он, в конце концов, умирает в алжирской тюрьме. Хозяином Конго становится Мобуту. И остается им под именем Мобуту Сесс Секу до 90-х годов.
После Катанги Денар следует за своим шефом капитаном Фолькез(ом) в Йемен. Там они обучают искусству войны монархические силы. Монархический Йемен воюет против Йемена республиканского. В мусульманской стране, где трудно с женщинами и нет алкоголя Денар долго не удерживается. К тому же он любит Африку, он не раз признавался в любви к этому континенту.
В последующие годы путь Денара проследить довольно трудно, поскольку он щедро использует псевдонимы. Под именем полковника Бугро он служит военным советником у Омара Бонго, молодого президента республики Габон, верного союзника Франции, если верить газета, не только у него, рыщет по всей Африке и замешен в, по крайней мере, пол дюжину политических покушений. В 1975 году Денар возглавляет попытку государственного переворота в республике Бенин, против президента Кереку. Спас Кереку только случай. Вот как все происходило. На аэродроме приземлился зафрахтованный самолет с наемниками. 90 наемников, из них 30 белых и 60 черных. Из дверей по веревкам спустились вооруженные люди. Захватили контрольную башню. И вот тут-то сразу случился срыв. Разоружив охрану, наемники должны были захватить транспорт, стоявшие обычно в изобилии у аэропорта такси и на них отправиться в точки назначения: к президентскому дворцу и к военной базе. Но планировавший coup d'Etat, Денар не учел одного. День вторжения выпал на воскресенье и в этот день никаких посадок самолетов в аэропорту захолустного африканского городка Котону - столицы Бенина - не предвиделось. Поэтому ни одного такси не оказалось. Часть наемников выступила по назначению на своих двоих. Внезапность вторжения исчезла. В довершение неудачи президент Кереку ночевал не в своей резиденции, а у любовницы в другом конце города и уже утром выступал по национальному радио, призывая бенинцев вооружиться и отразить агрессию. Утром же начался обстрел аэропорта, во время которого самолет, на котором прилетели наемники, был выведен из строя. Они еле выбрались из Бенина. Улетев на индийском самолете, приземлившемся для заправки, в Родезию. Там их арестовали.
Но уже в 1977 году полковник Денар рецидивировал и, высадившись с траулера, захватил Коморские острова. Впоследствии на суде, уже в 1994 году судья спросил Денара: "Мсье но почему же вы не остановились на бенинской неудаче, а совершили экспедицию на Коморы". - "Никогда нельзя останавливаться на неудачах, мсье", - невозмутимо реагировал Денар.
Постепенно он превратился в живую легенду. Последний Корсар Республики - называли его. Поскольку многие его авантюры были на руку Франции, и в некоторых из них он явно работал рука об руку с французскими спецслужбами, он вызывает неподдельное уважение судей.
В 1993 году он наконец появляется на французской земле. Он картинно опускается на колени и целует землю родной провинции Бордо. Говорит о том, что он крестьянин, что его всегда тянуло к земле, что он намеревается жить в провинции и заняться сельским хозяйством! Занавес казалось бы, занавес! Блудный сын, постаревший идет с кнутом за овцами. Умилительная картинка.
Может ему самому так хотелось. Однако в начале марта 1994 года в его большой беседе со мной, я заметил, что ему уже скучно. Он не был еще готов признаться себе, что не бытье ему, солдату и авантюристу, мирным крестьянином, никогда, что это самообольщение. Уже в той беседе он поинтересовался, не нужны ли Азиатским республикам СНГ такие специалисты, как он. Еще он спрашивал о том, где можно вложить деньги в сырьевые предприятия, у него есть небольшие сбережения. Он был вложил деньги в рудники или месторождения. Я обещал разузнать.
26 марта 94 года я улетел в Россию и во Францию возвращаться не собирался. В 1995 году, однако, журнал "Солдат Удачи", русское его издание, собравшееся отметить свою 1-ю годовщину издание связалось со мной: "Вы знакомы с Денаром. Пригласите его на наш праздник. Мы оплатим расходы". Я стал связываться с Парижем, с друзьями. Они нигде не могли его найти. И вдруг в сентябре, если я не ошибаюсь, я вдруг увидел арест Денара: он еще раз попытался захватить Коморские острова и провалился в этом намерении. "Нельзя, мсье, останавливаться на неудаче", - вспомнил я его ответ председателю суда.
Современный авантюрист, солдат, ведущий свою родословную от предводителей боевых дружин средневековой Европы, человек, чья профессия есть война и военные операции Робер Денара такой же священный монстр как Ван-Гог или Че Гевара. Как показали события последнего десятилетия: локальные войны в Югославии, в Карабахе, в Карабахе, в Приднестровье, Абхазии, Таджикистане - нужда в таких воинах как Денар - не исчезла. Напротив, увеличилась.
Щеточка усов, малиновый берет, пистолет на поясе, опирается на палку, стоит рядом с другим офицером на желто-красной земле Африки. Вдали хижины и далеко стоят с ружьями африканские солдаты - такой снимок был у меня, если его не изъяли при обыске. Пока я дописываю историю Денара, справ от меня пованивает 2дольняк". Мое письмо к легендарному полковнику Бобу конфисковано у улетавшего в Париж 8 февраля французского писателя Тьерри Мариньяка. Моя судьба переплетается с его судьбой таким образом.
И конечно, Денар француз до ногтя на пальце. Он не забыл захватить с собой в Котону ящик шампанского, чтобы отпраздновать победу: переворот в Бенине. Те бутылки достались солдатам президента Кереку. Но 24 бутылки шампанского "Дон-Периньен" взятые с собой в 1977 на Коморы он с товарищами таки осушили за победу. И хороша та фотография, с которой я начал рассказ о нем: расставив ноги по-хозяйски седовласый полковник в белом костюме под пальмами принимает рапорт своих вооруженных сил.
О воплотившаяся мечта mercenary! Скольким солдатам удачи снились эти пальмы и белый костюм. Недаром полковник пытался вернуться в "Парадиз наемников", как называли Коморы, в свой рай в 1995-ом.
С Иваном Каляевым они были знакомы с детства. Савинков называл его "Яником", в "Воспоминаниях террориста" он пересказывает многие свои разговоры с "Поэтом", такова была кличка Каляева. У них были трогательные отношения верующих братьев, Савинков любуется Каляевым.
Удивительные вещи узнаешь о человеке в "Воспоминаниях террориста", безропотно таская свои тяжелые и опасные снаряды, в которых взрывная реакция вызывалась всего лишь повреждением стеклянной трубки, эти самоубийцы были вполне нравственными и чистыми людьми. Несмотря на верную смерть или во время теракта, или если уцелеешь, - на виселице, руководитель боевой организации Борис Савинков всегда находил людей, готовых на "террорную работу". Люди на такое есть всегда. "Воспоминания террориста" написаны, фактически, спокойным стилем, между тем, повествуя совсем о неспокойных вещах. Евно Азеф и Борис Савинков собирали группы людей, финансировали операцию, находили химиков, изготавливающих динамит, образовывали каждый раз организованную преступную группировку, с целью уничтожения ключевых фигур царской администрации. Наружное наблюдение велось эсерами - членами боевой организации, замаскированными под извозчиков или продавцов товаров в разнос. Однажды даже по инициативы Азефа создали для прикрытия даже семью: Борис Савинков - муж, революционерка из Харькова Дора Бриллиант - жена, Сазонов кучер, Иваневская, старая революционерка - кухарка. Несмотря на то, что Савинков в книге множество раз пеняет себе на несовершенство своего метода наружного наблюдения, думаю, Азеф и Савинков превзошли многие современные спецслужбы в этой области. Кропотливая работа сбора сведений о выездах того или иного сановника, конечно, резко контрастирует с легкостью доступа к намеченной цели. Подошел и кинул: Сазонов кинул снаряд в Плеве, Каляев - в Великого Князя. Сейчас информацию о выезде министра, где он будет, можно легко получить из сообщений информационных агентств, но вот поди приблизься к министру, он отделен если не батальоном охраны, то прочно не доступен.
Евно Азеф, судя по воспоминаниям Савинкова, был на стороне революции в первую очередь. Удивительно, что до сих пор считается, что, якобы, истина так и не установлена, или что он был и провокатор, и революционер. Он был революционер, а сдавать он вынужден был второстепенных людей и второстепенные покушения, для того чтобы продолжать террор. Это очевидно даже только из книги Савинкова.
Что двигало Савинковым, Каляевым, Сазоновым и другими эсерами-боевиками? Упоение от собственного могущества - возможность конкретно продемонстрировать это могущество.
Умиляет, что у них, как и у простых смертных, многое не получалось. Что взрывались их доморощенные снаряды при зарядке и разрядке. Что исполнителей не выдерживали нервы: кто-то уходил. То есть все как у современных людей.
Савинков судя по "Воспоминаниям" и по романам "Конь бледный" и "Конь вороной" имел интимную связь с плаксивой и крайне депрессивной Дорой Бриллиант. Интересно, что в "Воспоминаниях" и романах Бриллиант получилась разная. В "Воспоминаниях" - героический друг и товарищ. В романах - душная, противная и вызывает отвращение. Вероятно Савинков жил с ней с отвращением, но нуждался в ней. Тут какая-то загадка. Пола? Страха? Страха и от этого необходим секс?
То, что после Февральской революции Савинков стал комиссаром Временного правительства, а потом с правыми эсерами кооперировался с Колчаком нормально. Он был мощным человеком, а тут подвернулось поле деятельности. Большевикам он не принадлежал по типажу, слишком светский, большевики были попроще.
Удивительная, конечно, глыба был этот человек. Просто национальный памятник. И Каляев удивительный, просто удивительный и правдоподобный русский тип наивного верующего. Похож не него наш поэт Сергей Соловей, получивший 15 лет за рижское дело, только что осужденный 30 апреля. (Заговорщики, возможно, все одинаковые, независимо от того, что они заговаривают, замышляют.)
На самом деле "Воспоминания террориста" глубже и мощнее книга, чем все тома Достоевского. Будучи участником "террорной работы", Савинков-Ропшин еще и большой писатель - у "Воспоминаний" бесхитростный и единственно возможный тон. Савинков неуловимо близок чем-то к Гумилеву - оба империалисты, вояки, европейцы, эстетически близкие к фашизму. Не к идеологии фашизма муссолиньевского образа, но к фашизму футуриста Маринетти, который воспевал орудийные разрывы и кустистые цветы пулеметных очередей. "Воспоминания террориста" героическая дофашистская книга. Как не прикрывались эсеровские сверхлюди общественными делами, на деле это был поединок кучки суперменов с элитой государства. И Каляев, и Сазонов, и Савинков, и Азеф - ослепительные фашисты, готовые совершить свои, пахнущие кровью и тюрьмой подвиги, на стороне людей идеологии. В самом Савинкове, в его бесстрастности, коротко стриженной, как у Гумилева, голове, виден стоический ницшеанец. Весь облик изобличает презрение. Интересно, что Блюмкин, убийца посла Мирбаха, попавший в стихи Гумилева как "Человек, среди толпы народа / Застреливший императорского посла, / Подошел пожать мне руку, / Поблагодарить за мои стихи." Эсер Блюмкин, будучи за границей по чекистским заданиям, уже большевик Блюмкин, просил с почтением выведать у Савинкова, какого Савинков мнения о нем, Блюмкине. Как видим, "Много их сильных, злых и веселых, / Убивавших слонов и людей", поддерживались идеологией бешенной страсти, идеологией исключительности экзальтированной особой человеческой личности. Не обязательно называть себя фашистами. Хотя у Гумилева есть прямая "Ода д'Аннунцио".
Это о нем в песне, написанной после Гражданской войны, Дмитрий Покрасс воодушевлено дирижировал медью военных оркестров и губы выдували: "Белая армия, черный барон / Снова готовят нам царский трон".
Все верно, барон Роман Федорович Унгерн фон Штернберг, именно он был монархистом. Потомок многих поколений отмороженных немецких рыцарей из Прибалтики, Унгерн был гением, пришествие которого проповедовал другой аристократ Юлиус Эвол. Аскет, монах, неистовый воин-традиционалист, буддист (буддистские ламы считали его воплощением чудовищного, многорукого, украшенного черепами Махагалы - бога войны, защитника буддизма). Барон Унгерн, отступая под натиском красных частей из Забайкалья, захватил столицу Монголии Ургу. Он восстановил власть духовного правителя страны, слепого Богдо-Гегена, вырвав его из заточения, на голову разбил и, преследуя, вырезал китайские войска. На недолгое время Унгерн стал безжалостным диктатором Монголии, большинство монгольских племен сплотилось вокруг него. Как Константин Леонтьев верил в неиспорченность, примитивную простоту турок, и ставил турецкий мир куда выше европейского, так Унгерн верил в святую неиспорченность азиатских племен, хотел объединить их и повести на Запад, сперва на Москву, для спасения Российской короны, потом далее на Запад. Роман Федорович барон Унгерн даже заключил брак с китайской принцессой императорской фамилии, и по всей вероятности, предполагал, что этот брак подтвердит как-то его притязания на лидерство над азиатскими племенами. Все эти мечты далеко не были лишены основания. В Забайкалье барон Унгерн командовал азиатской дивизией, в составе которой были буряты, монголы, башкиры, даже тибетская сотня, и даже разбойники хунхузы. Дикая дивизия, в свою очередь, была частью войска атамана Семенова. Семенов, полубурят возглавлял Забайкальское казачье войско, и маневрировал в поисках финансирования и оружия между японцами и омским правительством Колчака. Унгерн не любил Семенова, его барыжничество вызывало у аскета-барона отвращение, не жаловал он и любовницу Семенова Машку. Известно, что Роман Федорович назвал так свою кобылу. Фанатичный, суеверный, аскетичный барон Унгерн был жутким Махагалой и для своих подчиненных. Известны случаи, когда он вешал офицеров и солдат за мародерство, зверски наказывал за пьянство. Желтый халат, на котором были нашиты генеральские погоны армии Российской Империи, перстень с черным камнем на руке, светлые глаза безумца, небольшие как у Николая II усы и бородка, светлые волосы, худ как вешалка - вот портрет барона, захваченного красными в плен. Его сфотографировали. Халат хранится в недрах музея Советской Армии, что помещается в русском Пентагоне, в Доме Советской Армии. В плен его взяли в 1922 году. Судили. Процесс широко освещался в российской прессе. На суде обвинителем был Ярославский. Приговорили, как и следовало ожидать, к расстрелу.
А до этого он потерпел поражение - потерял Ургу, неостановимые Красные войска, в составе которых были и монголы, взяли столицу бешенным приступом. В этом приступе участвовал, был пулеметчиком молодой красноармеец Сухебатор, будущий вождь Советской власти в Монголии. Это в его честь переименуют позднее Угру в Уланбатон. Есть отличная книга Юзефовича "Самодержец Пустыни", и менее достоверная, романтичная, но интересная книга поляка Оссендовского, который лично попал к Унгерну в Монголии. В книге Юзефовича приведены интересные редкие документы и письма Унгерна. Из документов и писем воссоздается облик человека, знавшего, что делает. Спасение от диктатуры среднего человека России и Европе должны принести азиатские племена, в которых жив дух традиционализма, иерархического подчинения, кастовости. Потомок крестоносцев, судя по письмам, был отлично подкован, он как-то сумел разобраться, что красные, в конце концов (несмотря на их, якобы, революционность), несут России ту же диктатуру среднего обывателя. Читал ли барон Унгерн Леонтьева, был ли знаком с его теориями? Он мог быть знакомым с теорией Леонтьева, но вероятнее всего, пришел к тому же выводу самостоятельно, практическим путем.
Фигура одинокого обрусевшего тевтона, командира "Дикой дивизии" и диктатора Монголии привлекла к себе внимание уже его современников. В 20-е годы еще до прихода Гитлера к власти, в Германии были сделаны фильмы и книги о нем. В Берлине были обнаружены, после битвы за Берлин и взятия его Советскими войсками, около тысячи трупов людей тибетской расы, одетых в немецкую военную форму, известно, что "Аненербе" - общество, специальная служба, занимавшаяся изучением германской истории, организовало многочисленные экспедиции в Тибет. Если вспомнить, что последнее направление прорыва, разгромленной "Дикой Дивизии", был Тибет, туда хотел вести через пустыню Гоби своих людей Унгерн, то понятно, что без влияния Унгерна на "Аненербе" не обошлось.
Унгерн, конечно, маньяк. Его правой рукой, палачом, исполнителем его воли был полковник Сипайло. Согласно довольно достоверной легенде, Сипайло отрезал голову своей любовнице, заподозренной в связях с большевиками. Оссендовский пишет, что отказался есть пирог, присланный Сипайло, был наслышан о том, что полковник отравитель, что спас его от Сипайло Унгерн. Ужасы Гражданской войны нам известны, возможно, Сипайло и был чудовищем, и Унгерн использовал его для кровавой работы, сомнений нет. Но то была иная действительность. В Урге мертвый выбрасывали на специальное место к обрыву у реки, где их пожирали, сколько им угодно, священные собаки. В этом контексте, среди раскрашенных тибетских храмов, в дыму жаровен, у бронзовых статуй Будды, у красочных рынков, среди сотен тысяч побирающихся монахов с чашами, и Унгер и Сипайло выглядят менее страшно. Экзотичное средневековье Монголии вполне адекватный фон для этих средневековых персонажей. Унгерна фашисты считали своим предтечей.
Уравнительная красная стихия вылилась из России в Монголия и выжгла "Дикую Дивизию". Однако, дело барона далеко не так безнадежно, как кажется. Азия далеко не в восторге от богатой и наглой Европы, заставляющей Азию жить на голодном пайке и подчиняться западным нормам жизни, смириться с диктатом избирателей, обывателей. Не дело ли Унгерна продолжают талибы? Не его ли духом заражен Иран? Традиционализм, насильственно забитый в клетки и подвалы, рвется наружу. Это традиционалисты бредут через горы из Таджикистана в Киргизию. Это традиционалисты готовят восстание против президента Каримова в, переполненной до отказа мусульманскими фанатиками, Ферганской долине. Дух барона должен быть удовлетворен. Он поправляет шелковый китайский халат, с императорскими погонами, садится в позе "лотоса" и повисает над нами, невидимы, и трет перстень с черным камнем. По приданию это перстень Чингиз-хана. Кто владеет им - владеет всей Азией.
В мае 1997 года в Душанбе полковник Крюков, начальник штаба 201 мотострелковой дивизии, приезжал ко мне ночами беседовать за жизнь. После работы. Он рассказал мне, что в 1992 году, во время братоубийственной резни между "вовчиками" (ортодоксальными мусульманами-ваххабитами) и "юрчиками" (сторонники советской власти) к командиру дивизии являлись толпами делегации местных жителей, они просили: "Возьмите власть в свои руки! Спасите нас!". Семь тысяч штыков 201 дивизии (среди "штыков" два артиллерийских полка, ракетные дивизионы и прочие радости) самая боеспособная армия в Средней Азии. С этими силами командующий мог основать хоть державу Александра Великого, а офицеры могли стать Птолемеями и Селевкидами. Противостоять им никто бы не смог. Но советские офицеры не воспитаны в духе немецких крестоносных рыцарей. Потому отслужив свой срок, выпив положенное количество водки, командиры отправляются в российские, мерзлые города. Виктор Крюков (лицо, стать, фигура, выносливость воина) сейчас замначальника военного училища где-то в Подмосковье. Старение, пенсия, внуки, дряхление и помирает офицер в манной каше, или в дерьме, в грязных простынях. А там - осталась свирепое небо Азии. Оно ждет своего барона Унгерна фон Штернберга.
Мао Тзэдонг (Мао): император-крестьянин
В последние десятилетия жизни он соревновался уже не с Марксом, Сталиным, но с Конфуцием и Цинь-Ши-Хуанди. Родившись в 1893 в императорском Китае, где девочкам бинтовали ноги, он умер в 1976, когда у Китая уже было ядерное оружие. И старый мудрец спокойно говорил о преимуществах Китая перед другими ядерными державами, Китай выживет, даже если потеряет 200 и 500 миллионов в ядерной войне... Когда он родился в Китае было 400 миллионов населения, когда уходил - свыше миллиарда.
Отец его был зажиточным крестьянином. Он сохранял зерно, дожидаясь голодного года, и тогда продавал зерно втридорога. Мать его была ревностной буддисткой. Мальчиком Мао был толстым, отец отдал его учиться в начальную школы, чтобы мальчик помогал ему потом в торговых операциях. Отец был упрямым, Мао - тоже, мать и Мао сумели доказать отцу, что нужно продолжить образование. С узелком на палке Мао отправился в соседний городок. Всегда потом Мао Тзэдонг оставался крестьянином, и его китайского разлива марксизм заменил марксов (и ленинский) класс-гегемон: пролетариат - крестьянством в союзе с пролетариатом. Помимо любви к классу, из которого сам вышел, Мао руководствовался реальностью: пролетариат в Китае был малочисленным. Зато крестьянство самое многочисленное в мире.
В 1911 году Мао было 18 лет. В Китае произошла революция. Была свергнута Маньчжурская императорская династия. Во главе революции стоял доктор Суньят Сэн. На фотографиях - доктор в военном френче, как и полагалось. Была националистическая партия Гоминьдан, в ней выделялся уже тогда молодой офицер Чан Кайши. Левые партии были крайне слабыми и не имели популярности. Как и следует после революции, Китай распался на ряд фактически независимых провинций - государства во главе со своими генералами, вождями или чиновниками. И более или менее неустойчивом таком состоянии смутного времени Китай просуществовал вплоть до 1949 года, когда Мао провозгласил создание Китайской Народной Республики.
Следует заметить, что претензии на большую революционность Востока (а их потом не раз предъявлял Мао) обоснованы. Первая Великая Революция 20-го века все же состоялась в Китае. Это была либеральная, националистическая, буржуазная революция. (Вторая великая революция 20-го века произошла в 1913 году в Мексике). В России буржуазная революция произошла в феврале 1917 года. Из одной школы в другую крестьянский сын Мао Тзэ-Донг повышал свой социальный статус. Из уездного городка он попадает в столицу провинции Хунань, где учится на школьного учителя. Он много читает, у него длинные волосы, как многие китайцы он предпочитает тапочки, стеганную куртку, простое хлопчатобумажные штаны. Он любит исторические книги и приветствует революцию. В 1923 году созывается первый съезд Компартии Китая. На съезде всего 27 делегатов. Один из них Мао Тзэ Дунг, еще одного утонченного помещичьего сына зовут Джоу Энь Лай. Съезд созван стараниями и на деньги "Коминтерна". Мао попал в эту компанию скорее случайно, он еще не уверен, что он коммунист. Он скорее хунаньский патриот и ненавидит империалистические державы Европы. Причины есть: опиумная война, когда европейские интервенты показали свою жестокость.
В 1927 году Мао уже вождь целой армии коммунистов, много тысяч голодных, босых людей отступает из Хунаня на север страны. Босые ноги проваливаются сквозь лед. Лед кровавого цвета. Колонна теряет две третьих своего состава (Мао вынужден бросить даже свои любимые книги), но добирается до провинции Янань, там в песчаных пещерах Мао задерживается надолго, на годы. Образуется миниатюрная Китайская Народная Республка. Бок о бок с Мао военный лидер коммунистов, в последствии, маршал Чжу Дэ - китаец с лошадиным лицом, с твердыми скулами, в обмотках решительный солдат-крестьянин. Своего рода Эрнст Рэм китайской революции. Не следует думать, что Янань одно или главное скопище коммунистов в Китае, вся страна представляет из себя скорее помесь беспорядочной шахматной доски со шкурой зебры. Националисты - здесь, коммунисты - рядом, бандит - справа, чиновник - в этой провинции, военный диктатор - ниже, некий князь - выше. Вот что представлял из себя тогдашний Китай. К тому же Москва, "Коминтерн", да и сам Сталин не благоволят Мао, они поощряют других лидеров, более послушных "Коминтерну". Мао же известен своими националистическими взглядами, его Маркс с пленкой у глаз. Потому Мао не всегда даже выбран в руководящие органы Компартии. Известен он также как американофил - у него несколько друзей американских журналистов. В Юнани в пещере Мао любят танцевать под пластинки. Мао пьет джин. Он женат уже второй раз на молодой девушке. Один из его братьев погиб в Хунане, застрелен, расстреляна и его первая жена - дочь его университетского профессора. Остались двое детей. По виду Мао несмотря на сорок лет в начале 30-х годов выглядит веселым, упитанным студентом, в тапочках, в ватных штанах, фуфайке. Прибавилась лишь фуражка со звездочкой.