Линн Вирджиния. Любовь авантюриста

   Этот приземистый государственный деятель без лишних предисловий перешел к делу.
   – Мужчина, которого вы ищете, одет в красновато-коричневый атласный камзол, обильно расшитый тесьмой, и желтые бриджи. – На лице Фокса заиграла улыбка. – На случай, если в зале окажется несколько мужчин, одетых подобным образом, – а я думаю, так и будет, имейте в виду, – вам нужен человек с кривым шрамом на щеке. Шрам придает ему ужасно зловещий вид.
   – Такой он и есть на самом деле. – Джеймс посмотрел на Гарта Киннисона. – Ты его видел?
   Молодой человек слегка пожал плечами:
   – Еще нет. Но я найду его.
   Фокс восхищенно посмотрел на Киннисона.
   – Когда все закончится и этот подлец получит по заслугам, я хотел бы обстоятельно побеседовать с вами, мистер Киннисон. Я, видите ли, обожаю Америку и американцев.
   – Как же, я наслышан, – глаза Киннисона скользнули по собравшимся в зале. – Вам стоит поехать со мной. Я отплываю на следующей неделе.
   Фокс вздохнул:
   – О, я бы с радостью, но... Жизнь может быть ужасно утомительной, если не заниматься делами. – Он замолчал, пытаясь проследить за взглядом Киннисона. – Смотрите на статую Зевса. Ваш недруг ждет, ничего не подозревая. Где вы оставили вашу приманку?
   – В полной безопасности спит в голубом зале. Гривз охраняет ее, а за ним присматривает Портер, – небрежно сообщил Гарт.
   – Хороший парень этот Гривз. Я и сам пользовался его услугами. – Фокс весело взглянул на виконта. – Как он в качестве камердинера, Уэсткотт?
   – Ужасно. Саммер считает, что я утратил всякое чувство стиля.
   – Что ж, возможно, он действительно не такой уж хороший камердинер, но среди боксеров и телохранителей ему нет равных.
   Фокс неторопливо удалился, смешавшись с гостями, а Джеймс облокотился о мраморную колонну и принялся обозревать зал. Мужчина в красновато-коричневом атласном камзоле с беззаботностью денди прогуливался вокруг статуи Зевса, стоящей на мраморном пьедестале. Одна его щека была изуродована неровным шрамом, а полуприкрытые веками глаза непрерывно осматривали все вокруг, словно он искал что-то.
   Джеймс улыбнулся. Кровь кипела у него в жилах, и он был готов начать действо. Подготовка к этому дню заняла целый месяц, и теперь он испытывал нетерпение.
   Инструменты музыкантов захлебнулись в нарастающем крещендо, гости засмеялись, склонились в поклонах и закружились в менуэте, напоминая грациозных птиц в сверкающем оперении. Великолепный мраморный зал с обитыми парчой стенами довершал картину. Но Джеймс не замечал ничего и никого, кроме одного-единственного человека, которого хотел убить.
   Бартон Шрайвер. Наконец-то он здесь, в Лондоне, – приехал, чтобы найти племянницу, которую намеревался уничтожить. Внезапно Джеймс испытал несказанную радость оттого, что этот негодяй решил осуществить свой замысел сам, а не перепоручил это своим прихвостням. Очевидно, с него хватило и одной неудачи.
   Теперь Джеймс хотел насладиться тем, как неудачу потерпит Бартон Шрайвер. В его планы не входило возвращение Саммер в Новый Орлеан. Во всяком случае, не так. Когда все закончится, и она сама решит вернуться, он проследит, чтобы ее доставили домой в целости и сохранности. Если, конечно, она захочет этого. Что ж, тогда он не станет удерживать ее.
   Острая боль в груди, неизменно появлявшаяся при мысли о Саммер, неожиданно отступила. Целый месяц после возвращения из Шотландии Джеймс думал об этом. Он прилагал все силы, чтобы держаться от Саммер подальше. Господи, он лишь сам себя обманывал. Он делал вид, что ему все безразлично, а на самом деле желал только одного – сказать, что любит Саммер, и услышать в ответ ее признание. Признание, идущее от сердца.
   Дьявол! Он непременно скажет ей об этом, прежде чем она покинет его. По крайней мере ему приятно будет знать, что она услышала эти слова.
   Оторвавшись от колонны, Джеймс заметил напряженный взгляд Гарта и тихо спросил:
   – Итак, игра начинается?
   Молодой человек усмехнулся и кивнул:
   – Я только что подумал о том же самом.
   Беспокойно дернувшись, Саммер приподнялась и, сев на диване, приложила ладонь колбу, чтобы унять головокружение. Комната вращалась вокруг нее в водовороте света и множестве теней. Тени. Все пошло как-то не так. Эта ночь показалась ей самой ужасной за всю ее жизнь.
   До ее слуха доносились звуки музыки, и Саммер отчетливо представила сверкающие люстры над головами гостей, а затем вспомнила их похотливые, жадные взгляды, которые они бросали на нее, молодую жену шотландского виконта. Наконец-то ей удалось избавиться от них.
   Кружение понемногу прекратилось, и Саммер осторожно спустила ноги с дивана. Когда ее рука поднялась, чтобы откинуть упавший на лоб локон, пальцы коснулись коротких завитков, и она поморщилась, словно от боли. Саммер обрезала волосы в порыве ярости, но теперь сожалела об этом даже больше, чем ее муж. Без длинных волос она чувствовала себя непривычно обнаженной. Даже платье с глубоким декольте не давало такого же эффекта.
   Тяжелое колье оттягивало шею, и Саммер потянула за него, жалея, что не может от него избавиться. Слишком большое для нее, оно тяжело свисало между ее грудями.
   Глубоко вдохнув, она встала на ноги. В тот же миг от стены отделилась какая-то тень и направилась к ней. Саммер испуганно вскрикнула, подняла руку, словно пытаясь прогнать видение... но неожиданно в «тени» узнала Гривза.
   – Ах, это вы, – раздраженно произнесла она. – Вы меня в самом деле напугали. Что вы здесь делаете?
   – Наблюдаю за вами, миледи. Вы спали, – не слишком приветливо ответил камердинер. У него было почти квадратное бесстрастное лицо с низко посаженными бровями и маленькими глазами, и его присутствие всегда нервировало Саммер.
   – Ну, теперь я чувствую себя прекрасно. Вот только отыщу мужа и...
   – Нет, мэм. – Гривз все так же бесстрастно покачал головой. – Нет, мэм, вы должны остаться здесь. Его сиятельство так сказал.
   – В самом деле? – Раздражение Саммер росло. – Но со мной все в порядке, и я хочу вернуться в зал. Вы свободны.
   Однако слуга и не думал трогаться с места.
   – Нет, мэм, – медленно повторил он, по-прежнему качая своей квадратной головой. – Я не могу вам этого позволить. Вы должны остаться.
   – Вы ведете себя грубо! – Саммер двинулась к выходу, но Гривз тронул ее за руку, и она, тихо вскрикнув, отпрянула. Ее сердце бешено колотилось, и в душу закрался страх. Этот человек выглядел весьма решительным и безжалостным. Саммер открыла рот, пытаясь закричать, но крика не последовало – она лишь сдавленно охнула, так как Гривз внезапно рухнул к ее ногам. Падая, он что-то глухо бормотал.
   Саммер в ужасе уставилась на него, затем медленно подняла глаза...
   Перед ней стоял незнакомый мужчина и бесцеремонно разглядывал ее. В руке мужчина держал небольшую статуэтку.
   – Я позаботился о нем, миледи, – произнес он со странной усмешкой, и она сразу узнала американский акцент.
   Нахмурившись, Саммер посмотрела на незнакомца, а потом перевела взгляд на Гривза.
   – Не знаю, что это на него нашло. – Она беспокойно переминалась с ноги на ногу. – Он никогда раньше не вел себя столь странно.
   – Наверное, виной всему крепкие напитки. Я слышал, джин погубил немало мужчин.
   Вспомнив заблудших, которых она видела в переулке Сент-Джайлз, Саммер кивнула:
   – Пожалуй, вы правы. – Она выпрямилась. – Благодарю вас, сэр. Думаю, теперь мой муж разберется с этим человеком.
   – Могу я проводить вас к нему, миледи? – любезно предложил незнакомец. Он поставил статуэтку на столик и с улыбкой повернулся к Саммер. Его взгляд скользнул по ее колье, а потом переместился на лицо. – Вам не стоит ходить по дворцу без сопровождения. Вы слишком красивы, и, боюсь, кто-нибудь еще захочет сделать то же самое, что пытался сделать этот человек. – Он пнул носком ботфорта лежащего на полу камердинера, и Саммер вздрогнула. Гривз вовсе не походил на похотливого сластолюбца. Но ведь иногда мужчины ведут себя в высшей степени непредсказуемо...
   – Благодарю. – Саммер уцепилась за предложенную ей руку. – Думаю, сопровождение мне не помешает.
   Лицо мужчины искривилось улыбкой, но Саммер постаралась не смотреть на уродливый шрам на его щеке.
   В коридоре было темно – лампы, которые его освещали, должно быть, кто-то погасил. Эхо шагов отражалось от стен, и где-то вдалеке играла музыка.
   На полу у двери лежала безвольно скрючившаяся фигура, и Саммер снова вздрогнула.
   – Ради всего святого, кто это?
   – Думаю, опять кто-то здорово перебрал, – пробормотал ее спаситель. – Идемте же!
   Мужчина потянул Саммер за собой, но она, словно почувствовав что-то, обеспокоено обернулась. Лежащий человек показался ей смутно знакомым – он скорчился в неудобной позе, разбросав в стороны руки. И почему мужчины такие безрассудные?
   – Вы уверены, что мы идем правильно? – спросила Саммер, заметив, что музыка стала звучать все тише.
   – Так быстрее, – коротко пояснил незнакомец. Жилистая рука накрыла пальцы Саммер, лежащие на его рукаве. – Если вы поторопитесь, мисс, мы вернемся в зал до того, как кто-то обнаружит вашего слугу лежащим на полу, а заодно и ваше отсутствие.
   – Да, – пробормотала Саммер. – Как вы думаете, это наделает шуму?
   Мужчина улыбнулся:
   – Боюсь, у Уэсткотта возникнут кое-какие вопросы.
   Саммер с удивлением посмотрела на своего сопровождающего.
   – Вы знаете моего мужа? Я хочу сказать, вы знаете, кто я?
   Открыв тяжелую дверь, ведущую в крытую галерею, пахнущую плесенью, мужчина рассмеялся:
   – Разумеется, знаю. Вы Саммер Сен-Клер, или, как вас здесь представили, леди Камерон, виконтесса Уэсткотт. Что-то вроде этого. О да, я знаю, кто вы, миледи.
   Саммер резко остановилась, только теперь впустив в свое сознание давно шевелившееся в груди беспокойство.
   – Мне кажется, вы ведете меня совсем не в ту сторону. И должна сказать, вы мне не слишком нравитесь. – Она дернула было свою руку, но мужчина тут же быстро схватил ее.
   – Нет, нет, только не убегайте снова. – Он крепко вцепился в Саммер, и его лицо приобрело еще более жестокое выражение, а шрам на щеке побагровел. – Сейчас, слава Богу, не день, миледи, и вокруг нет никого, кто услышал бы ваш крик. – Его глаза зловеще сверкнули, а когда женщина испуганно охнула, он лишь рассмеялся. – Теперь вы все понимаете, не так ли? Что ж, это хорошо.
   Саммер попыталась вырваться, но мужчина безжалостно потащил ее по коридору и пинком открыл еще одну дверь. На улице их уже ждала карета. Дверца распахнулась, и Саммер почувствовала, как ее приподняли и запихнули внутрь. Она неуклюже упала на пол. Мужчина склонился над ней и дернул за колье.
   – Это я заберу в качестве оплаты за хлопоты, – тихо произнес он, не обращая внимания на испуганный вскрик Саммер, когда костяшки его пальцев больно впились в ее кожу, а золотая цепочка натянулась.
   – Оставь, Биддлз! – послышался резкий окрик снаружи.
   Тяжело дыша, Саммер услышала, как ее похититель тихо выругался.
   – Оно мое по праву. Я ведь здорово рисковал.
   – Вовсе нет.
   Знакомый голос. Саммер запрокинула голову, чтобы в тусклом свете разглядеть склонившегося над ней мужчину... и все внутри ее сжалось от ужаса.
   Бартон Шрайвер улыбнулся и перевел взгляд на своего сообщника.
   – Я хорошо заплачу тебе, а украшение оставь моей племяннице.
   Дверца захлопнулась, и карета, качнувшись, тронулась с места.
   – Поднимайся, моя дорогая. Не пристало леди валяться на полу, – проговорил тот же голос.
   Медленно усевшись на сиденье, Саммер глубоко вдохнула.
   – Что вам от меня нужно?
   В ответ раздался тихий смех. Саммер увидела на фоне окна профиль дяди и, когда тот зажег небольшой светильник, судорожно сглотнула.
   – Ты доставила мне кучу неприятностей, негодница, – прошепелявил Бартон Шрайвер. – Кроме того, твоя выходка стоила огромной суммы денег. – Его бесцветные волосы блестели в свете фонаря, а тонкие губы, как всегда, были сурово сжаты.
   Менее всего Саммер ожидала увидеть дядю именно теперь, и на нее разом нахлынули причиняющие боль воспоминания. Она с трудом перевела дыхание и, как только закрыла глаза, увидела перед собой своего отца, мать и брата и ощутила ту же невыносимую боль, которую испытала, когда они умерли. Судьба обошлась с ней слишком жестоко, вновь отдав ее в руки Бартона Шрайвера.
   Сердце Саммер сковал холодный, липкий страх. Слишком хорошо она помнила его зверства, его полное ненависти отношение к ней и унижения, которые она постоянно терпела от него.
   Саммер снова открыла глаза, лишь когда Шрайвер с притворным сочувствием произнес:
   – Твой несчастный брошенный жених ожидает неподалеку. Он ужасно страдал, когда ты сбежала от него так неожиданно. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы обнаружить твое местонахождение. – Негодяй улыбнулся. – Если бы не прекрасная память мистера Перкинса, я бы подумал, что ты подалась в Батон-Руж.
   – Перкинс? Ах да, тот клерк в конторе. – Саммер пожала плечами. – Уверена, вы не потрудились посвятить его в свои планы относительно меня. Перкинс – хороший человек и никогда не выдал бы меня намеренно.
   – Конечно, выдал бы – ведь он не хочет потерять работу. У него несколько детей и очень больная жена.
   Опять эта улыбка – холодная, расчетливая. Саммер отвела взгляд. Колеса кареты громыхали по булыжной мостовой, мимо проплывали фонари...
   Саммер крепко сжала руки. Она хотела спросить о Татуайлере, но не смела. Если бы только Джеймс смог спасти ее...
   Когда карета наконец остановилась, Бартон поспешно схватил Саммер за запястье.
   – Ну-ну, моя дорогая, по твоему лицу я вижу, что ты собираешься сделать какую-нибудь глупость. Не надо, не стоит. Ты и так причинила мне столько неприятностей. Я могу и не сдержаться, и моя... скажем так, худшая половина проявит себя.
   – Я все равно ничего не подпишу, и вы никогда не получите моего наследства, – решительно произнесла Саммер. – Никогда!
   В воздухе зазвенел тихий смех.
   – Конечно, подпишешь, моя дорогая. Как только ты выйдешь замуж за Татуайлера, я буду делать с твоим наследством все, что мне заблагорассудится.
   Внезапно Саммер пронзила волна злорадного удовлетворения.
   – Но я уже замужем!
   – Ах да! Но я знаю все о твоем шотландском лорде. Я также знаю, что твой брак недействителен, если существует предыдущее или ныне действующее соглашение, по поводу которого имеются разногласия. Во всяком случае, в Англии это так. А если ты будешь упираться, мне придется повесить твоего несчастного мужа. – Шрайвер сильнее сжал запястье своей пленницы, как только та попыталась вырваться. – Довольно глупостей! Если ты не уймешься, я с удовольствием вобью в тебя немного ума!
   Саммер затихла. Она знала, что Шрайвер не шутил. Теперь ей оставалось лишь отчаянно молиться, чтобы Джеймс нашел ее. Где же он, ее рыцарь?

Глава 20

   Слегка покачиваясь, воинственно настроенный лорд Эпсон смотрел в глаза виконта. На его лице застыло отвратительное выражение. Воздух вокруг готов был взорваться от напряжения, но Джеймс ничем не показывал того, что творилось у него в душе.
   – Черт бы тебя побрал, Эпсон; будь ты немного трезвее... – Виконт скрипнул зубами.
   Из-за Эпсона! Они потеряли Шрайвера из виду, и его помощника тоже. Теперь оставалось надеяться только на то, что Киннисон держал ситуацию под контролем и не спускал глаз с негодяя.
   Эпсон выпятил подбородок:
   – Вы оскорбили меня. Я требую сатисфакции.
   – Не здесь и не сейчас. – Джеймс бросил взгляд в сторону многочисленных леди, смотревших на них с явным любопытством. Эти благородные дамы жаждали кровавого зрелища.
   – Боюсь, дамы упадут в обморок, Эпсон. Может, будет лучше, если мой секундант встретится с твоим и договорится о времени и месте?
   – Я должен подумать. Хоббс наверняка все организует. А ты лучше позаботься о себе, Уэсткотт. Ты был для меня словно бельмо в глазу на протяжении многих лет, с тех самых пор, как почти полностью обчистил меня у Брукса. Теперь я хочу навсегда убрать тебя с дороги.
   С трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на самодовольного выскочку, Джеймс гневно произнес:
   – Тебе лучше согласиться с моим предложением, дружок, пока я не проткнул тебя прямо там, где ты стоишь!
   Стоявшие поодаль дамы дружно заохали, и виконт негромко выругался себе под нос. Сейчас ему было не до вежливых извинений и смехотворных угроз.
   К тому времени, как ему удалось отделаться от Эпсона, Шрайвера и Киннисона уже след простыл.
   Джеймс направился к голубой комнате, чтобы проведать Саммер и людей, которых он оставил сторожить ее. Войдя в коридор, он увидел Портера, с трудом пытающегося сесть на полу. Нанесенная ему ножевая рана сильно кровоточила.
   Быстро перевязав рану платком, Джеймс вошел в комнату.
   Он уже не сомневался, что Саммер в комнате нет. Так оно и оказалось. Гривз без сознания лежал на полу, а на его затылке зияла кровавая рана.
   Виконт был вне себя. Этот идиот Эпсон разрушил так тщательно продуманный им и Киннисоном план. Все шло совсем не так, как они рассчитывали. Первым делом необходимо было послать кого-нибудь помочь раненым – у него уже не оставалось на это времени. Теперь все мысли Джеймса занимала лишь Саммер. Очевидно, Шрайверу удалось похитить ее, а его наемному убийце скрыться.
   Джеймс встретил Гарта на лестнице, ведущей в танцевальный зал.
   – Ее похитили, – коротко бросил он и услышал, как Киннисон выругался в ответ. – Как я понимаю, ты тоже потерял из виду того, за кем следил?
   Гарт расстроено кивнул:
   – Он отправился в туалет, а я, как глупец, ждал снаружи.
   Должно быть, там есть другая дверь, потому что я не видел, как он выходил.
   – Есть какие-нибудь предположения, куда он направился?
   – Да. Надеюсь, мы успеем вовремя.
   Быстро пройдя мимо вереницы карет, молодые люди оседлали двух коней и галопом понеслись по мокрым мостовым Лондона, окатывая брызгами незадачливых прохожих.
   Темза источала зловоние – река была полна мусора и сточных вод. Волны бились о грязные берега, а на крошечных речных суденышках покачивались тусклые фонари. Каменные причалы были скользкими, а густой туман приглушал звуки шагов. Корабли казались неясными темными тенями в похожем на суп тумане.
   – Тебе известно, который? – нетерпеливо спросил Джеймс.
   В ответ Гарт еле заметно кивнул:
   – У меня есть свой человек в конторе. Шрайвер отправился на одну из шхун – она бросила якорь под Лондонским мостом, но потом переместилась сюда.
   – Сколько у него людей? – Джеймс зловеще улыбнулся. – Число наших уменьшается. Уэбба не нашли, Рэндольфа тоже. Похоже, Шрайвер подобрал себе на службу отъявленных головорезов.
   – Да, похоже на то. – Киннисон нахмурил брови. – Как думаешь, нам удастся задержать его здесь, пока не прибудет подкрепление?
   Джеймс с тихим звоном вытащил из ножен шпагу.
   – Полагаю, да.
   Не прошло и нескольких минут, как они уже направлялись в украденном ими ялике к шхуне Шрайвера.
   Саммер, напряженно выпрямив спину, сидела на койке в каюте. Ее руки, лежавшие на коленях, были крепко связаны. Шрайвер со злорадной улыбкой обмотал запястья племянницы шелковым шнуром и обвязал его конец вокруг балки, подпиравшей потолок.
   – У тебя нет шансов, моя дорогая. Кроме того, твой будущий муж не так силен, как шотландец, так что тебе не составит труда справиться с ним.
   – Надеюсь, так оно и будет, – ледяным тоном произнесла пленница, и Шрайвер вышел, захлопнув за собой дверь и даже не потрудившись закрыть ее на ключ. Саммер слышала крики моряков – команда готовилась к отплытию.
   Горло ее сжалось от страха и сожаления. Все закончилось так печально! Она разом потеряла все, что обрела за последние несколько месяцев.
   Саммер закрыла глаза и, представив Джеймса с его гибельными глазами и насмешливой улыбкой, вспомнила, как он дразнил ее в самом начале их знакомства. За последний месяц виконт разучился беззаботно смеяться, и Саммер чувствовала, что это ее вина. Как ей удалось это сделать, она сама не понимала.
   Скорее всего, все испортила ее глупая ложь, рожденная страхом. И почему она решила, что ложь – это ее спасение? Она лишь причинила Джеймсу боль. Иногда он так странно смотрел на нее, словно не мог понять, почему она не доверяет ему. Ах, если бы все было иначе, и он смог ответить на ее любовь!
   Саммер поднесла связанные руки ко рту и яростно впилась зубами в веревки. В ее душе все еще теплилась надежда. Если ей удастся добраться до Джеймса, он поймет, что она любит его. Больше никаких грубостей, никаких глупых претензий. Она открыто и честно признается, что любит его, доверяет ему.
   Глупая! Она так мечтала о рыцаре в сверкающих доспехах, а когда он появился в ее жизни, отвергла его. Неблагодарная негодница. Она не станет осуждать Джеймса, если он не придет ей на помощь.
   Но – о Господи! – пусть только он поскорее спасет ее!
   За дверью послышался какой-то шум. Саммер подняла голову и замерла. Потом она услышала дребезжащий голос Фримана Татуайлера и с удвоенной силой стала грызть веревки, однако они стягивали руки слишком крепко.
   Дверь распахнулась, и в каюту вошел Татуайлер, сияя удовлетворенной улыбкой на широком лице.
   – Вот ты где, моя кошечка. А я, грешным делом, решил, что никогда больше не увижу тебя. – Захлопнув дверь, Татуайлер направился к Саммер. Пленница отшатнулась. – Ну-ну, не бойся. Для этого нет причин. Я все знаю о твоем замужестве. Зря ты обрезала волосы.
   – Берегитесь, – произнесла Саммер, удивившись, что ее голос прозвучал так твердо, – мой муж скоро приедет за мной, и тогда я вам не позавидую. Он заберет меня отсюда.
   – Так ты влюбилась в него? – Казалось, Татуайлер был весьма удивлен. Он снял шляпу и бросил ее на стол. На нем был сюртук, бриджи длиной до колен и засаленный жилет, который не скрывал его тучности.
   – Мистер Татуайлер...
   – Просто Фриман. Мы обвенчаемся на борту корабля. Надеюсь, ты знаешь об этом? Бартон все устроил. – Он снова широко улыбнулся. Его пухлые щеки почти скрывали глаза, когда он так улыбался, и Саммер ощутила еще большее отчаяние.
   – Я уже замужем, и повторное замужество будет противозаконно. Не знаю, что мой дядя сказал вам, но...
   – Все очень просто. Я женюсь на тебе, и твоя собственность станет моей. Все будет принадлежать ему и мне. Да ты и не замужем вовсе, если точно следовать закону.
   Саммер зарыдала, и Татуайлер нахмурился.
   – Я не буду жесток с тобой. Не буду бить и все такое. – Глаза его сузились, и Саммер содрогнулась, когда он пристально посмотрел на нее. – Я всего лишь хочу спать с тобой, – произнес он голосом, который давно преследовал ее в ночных кошмарах.
   Саммер судорожно сглотнула, пытаясь подавить страх.
   – Я не позволю... – начала она.
   – Ты не сможешь. Кроме того, твой отказ ничего не значит. Совсем ничего. – Татуайлер выпятил грудь. – Из меня получится не такой уж плохой муж – во всяком случае, лучше, чем этот ужасный шотландец. Я слышал о нем от Шрайвера. Очень плохой человек.
   – Фриман, – предприняла последнюю отчаянную попытку Саммер. – Мне кажется, вы не знаете, с кем имеете дело. Я говорю о своем дяде. Вы всего лишь... марионетка! Неужели вы этого не понимаете? Он использует вас, использует меня. Он использует людей, чтобы получить желаемое. Вы погрязли в интригах, которые в конце концов, приведут вас на виселицу!
   Татуайлер прищурил глаза, и вдруг Саммер показалось, что он не так уж глуп.
   – Мне не нравится этот разговор. Император с лихвой наградит нас за помощь.
   – Если он победит! Неужели вы действительно хотите рискнуть своей жизнью?
   Татуайлер воинственно расправил плечи.
   – Женщины ничего не смыслят в политике. Маленький корсиканец – прирожденный лидер. Наши деньги помогут ему победить. Деньги – вот что ему нужно.
   – Вы хотите сказать – мои деньги! – раздраженно нахмурилась Саммер.
   Глупец. Он поверил всему, что говорил ее дядя.
   С верхней палубы послышались гулкие удары бегущих ног и выкрики. Саммер вскинула голову. Скрип мачт возвестил о том, что шхуна готовилась к отплытию. Сердце пленницы екнуло. Она должна выбраться отсюда во что бы то ни стало!
   Прозвучало несколько более громких ударов, и Татуайлер, наморщив лоб, посмотрел на потолок, а потом перевел взгляд на Саммер.
   – Мы отплываем, и я не хочу больше спорить. Ты будешь моей женой, слышишь?
   – Нет! – Саммер дерзко и бесстрашно взглянула на своего мучителя. – Нет, не буду. Лучше смерть.
   Татуайлер рассмеялся:
   – Глупая, глупая девочка. Неужели мои поцелуи так пугают тебя?
   – Пугают? Мысль о них вызывает у меня отвращение!
   Татуайлер отшатнулся, и его лицо исказила отвратительная гримаса.
   – А, значит, ты испытываешь отвращение. Что ж, посмотрим. – Он решительно двинулся по направлению к Саммер.
   Саммер с тихим криком рванулась, насколько позволяла длина веревки, связывающей ее руки, но Татуайлер грубо схватил ее, и она вскрикнула. Ей были невыносимы его прикосновения, невыносима сама мысль о том, что он поцелует ее.
   Татуайлер прижал Саммер к себе, не обращая внимания на стягивающие ее запястья веревки. Лицо негодяя и его жадно приоткрытые губы были уже совсем близко. Несчастная, тяжело дыша, извивалась и вырывалась, насколько позволяли ей путы.
   Прижав пленницу к деревянной скамье, Татуайлер попытался схватить ее за подбородок и поцеловать.