Литтл Бентли. Идущие

   Он вспомнил про Сэмюэла Хокса.
   Я скорее это почувствовал.
   Лейланд тоже это почувствовал, и хотя уже сообразил, что никогда не сможет описать это состояние, вполне понял, что имел в виду друг. Ибо ужас, охвативший его, казалось, пронизывает его до костей. Ничего более кошмарного ему не приходилось переживать ни разу в жизни. Само ощущение воздуха, приводимого в движение небольшим ветром, было каким-то неестественным. Нападению подверглись все его чувства. Во мраке он видел фигуры, слышал мягкие звуки, каких здесь не должно быть, воспринимал неприятные, совершенно незнакомые запахи, во рту появился густой могильный привкус.
   А потом появилась она.
   Ее пещера находилась в нескольких милях, у восточных холмов, но стало каким-то образом ясно, что ее владениями является вся полоса, пересекающая каньон поперек, и она возникла перед ним, когда он пытался пересечь ее на пути к дому.
   Сначала это был свет – не зеленоватый, каким светятся большинство духов, но красный, похожий на кровь. Он начал спускаться над болотной травой и зарослями рогоза и медленно сгущаться, превращаясь в фигуру, почти человеческую по очертаниям, но не совсем. Он хлестнул лошадь, заорал на нее, пытаясь заставить ее двинуться вперед, но животное отказывалось подчиняться, словно его приковало к земле какое-то заклятие. Красная фигура поплыла к нему, завывая самым жутким образом. Каким-то образом этот вой преобразовывался в сознании в яркие картины:
   – Мертвая, расчлененная Хэтти, лежащая среди вывернутого содержимого отхожего места.
   – Голый Роберт, лежащий в песке с раздвинутыми ногами; его колени и почва под ним залиты кровью, а его гениталии пожирает голова Гровера, без туловища, но на лапах енота.
   Собственная голова призрака отделилась от бесплотной фигуры и постепенно стала чернеть. Ему казалось, что не может быть ничего темнее ночного каньона, однако голова оказалась именно такой, причем, несмотря на полнейший мрак, можно было разглядеть все ее пугающие черты. Он мог различить лицо прекрасной женщины в обрамлении длинных вьющихся волос – самое совершенное лицо, которое ему приходилось когда-либо видеть.
   И самое злое.
   Смех, сорвавшийся с черных до неразличимости губ, прозвучал как звон колокольчиков.
   Лейланд спрыгнул с лошади и бросился бежать. Если коняга настолько глупа, чтобы оставаться, – это ее дело, но он лично не собирался жертвовать собственной жизнью из-за остолбеневшего животного.
   Он бежал по тропе в направлении города, зажав в руке керосиновую лампу. Все товары остались в седельных сумках. Он слышал вой, но изо всех сил орал сам, стараясь заглушить этот звук и выбросить из головы страшные образы. Краем глаза он увидел, как черная голова и красное туловище воссоединились.
   Никогда в жизни он не бегал так быстро. Он ждал, что в любой момент может быть схвачен сзади или даже подброшен в воздух. Однако ничего такого не произошло, и к тому времени, когда он уже совсем не мог дышать и вынужден был, хрипя и кашляя, остановиться под раскидистым паловерде, ни впереди, ни сзади не было ничего необычного. Даже лампа, казалось, стала освещать больший участок земли, и ночь уже стала не такой черной и не такой холодной, как это было на болоте.
   Он постоял некоторое время, оглядываясь по сторонам и надеясь, что сейчас из мрака выйдет и лошадь, но никаких признаков животного не появилось, и он понял, что лошади суждено было стать жертвой.
   После этого со всей скоростью, какую позволяли сорванные легкие и болящие мышцы, он пошел в город. С меня хватит, думал Лейланд. Пускай он сын своего отца, но не сам отец, и – дом или не дом, но как только он вернется в город, вернется к Хэтти и Роберту, они соберут вещи и на рассвете уедут из Волчьего Каньона к чертовой матери – как можно быстрее и как можно дальше.
   Навсегда.
   Он больше не желает видеть это место.

Сейчас

1

   Майлсу доводилось летать на Восточное побережье и на Средний Запад, но в этой части страны он не был ни разу. Он был удивлен, насколько кинематографичен оказался Южный Запад, насколько близко он напоминал величественные перспективы, которые любят показывать в фильмах-вестернах. Он обнаружил, что ему нравится здесь ехать, и несмотря на скудную растительность и почти полное отсутствие следов человеческого обитания, он вполне мог представить, как можно жить здесь, выйдя на пенсию, прикупив пару акров земли и построив небольшой домик.
   Путь был долгим; поначалу они чувствовали некоторую неловкость по отношению друг к другу, но когда отказало радио, пришлось начать разговор, и где-то между Канабом и Пэйджем беседа приняла уже вполне комфортный характер.
   – Кто вам больше всего нравится из «Битлз»? – спросила Дженет, когда они проезжали мимо выветрившихся, напоминающих Джорджию О'Киф холмов, свидетельствующих о приближении к озеру Пауэлл.
   – Что?
   – Это один из лучших тестов Роршаха на данный момент. Вы можете узнать все необходимое о человеке по тому, кого из ансамбля «Битлз» он предпочитает. Согласны?
   – Джон, – ответил Майлс.
   – Удачный выбор, – улыбнулась она.
   – А вам?
   – Пол. Но мне нравятся мужчины, которые выбирают Джона.
   – Хочу заметить, – повернул голову Майлс, – у меня сейчас есть дама. Та, которой я звонил из вашей квартиры.
   – Я на вас не претендую. Просто хочу сказать, у меня, как правило, складываются лучшие отношения с мужчинами, которым нравится Леннон. А поскольку нам предстоит долгий путь, полагаю, это кстати.
   – Я обманул, – сказал Майлс. – Ринго.
   Она рассмеялась.
   Легкий, ни к чему не обязывающий разговор продолжался. По невысказанному обоюдному согласию они избегали обсуждать то, ради чего отправились в путь. Это бы слишком удлинило дорогу, создало необязательное напряжение и вообще могло лишить желания довести до конца начатое дело. Нужно было отвлечься от этого на некоторое время, поэтому беседа плавно текла от кинофильмов к телевидению и подобным безобидным сюжетам.
   Ближе к концу дня они достигли поворота, у которого стоял небольшой коричневый дорожный знак с надписью: «Озеро Волчий Каньон – 22 мили».
   За последний час им не попалось ни одной машины, ни одного поселения после Уиллиса – маленького городка в Центральных горах Аризоны, где заправили машину, освежились и приобрели огромных размеров бутыли с питьевой водой в удивительно современном автомате.
   Он чувствовал некоторое напряжение, оказавшись так далеко от цивилизации...
   от помощи...и пожалел, что не захватил с собой сотовый телефон, но кто знает, стал бы он работать в таком богом забытом районе?
   Теперь они ехали молча. К озеру вела двухполосная дорога, как шоссе, но полосы были уже, а сами линии – более бледными. Асфальт тоже выглядел хлипким, а огромные выбоины, судя по всему, многолетней давности, вынуждали Майлса постоянно крутить руль из стороны в сторону.
   Они миновали гряду мелких песчаных холмов и оказались в плоской голой пойме. Далеко впереди и в стороне от дороги, в направлении едва заметных скал, шел человек – черный силуэт на светлом фоне песка. Он узнал эту походку – даже на приличном расстоянии, этот неестественный ритм, неизменную скорость, и в груди екнуло.
   Дженет тоже обратила внимание на фигуру.
   – Неужели это... – Она не докончила фразу, а он не ответил. Они быстро догоняли идущего.
   Глаза лишь подтвердили то, что он уже понял заранее.
   Это был Боб.
   Его отец целеустремленно шагал по гравийной обочине, не пытаясь привлечь внимание, но и не стараясь спрятаться. Он просто шел вперед – голова неподвижна, руки опущены вдоль туловища. Майлс не знал, что делать – то ли остановиться, то ли притормозить, и в панике просто промчался мимо. От ветра, поднятого машиной, волосы Боба взметнулись, а одежда, превратившаяся в лохмотья, затрепетала на костлявом теле.
   После этого Майлс притормозил, но не остановился, и посмотрел на Дженет. Та сидела с белым как мел лицом. Он понял, что она подумала о своем дяде. Он прекрасно помнил потусторонность движений отца и полную невозможность вступить с ним в какой бы то ни было контакт, не говоря уж о разговоре.
   Он понял, что не хочет останавливать машину. Он ничем не мог помочь Бобу, и лучшим выбором было либо следовать с ним рядом, либо уехать вперед и дождаться его у озера, а там посмотреть, что будет дальше.
   Майлс решил подождать у озера. Идея ехать рядом с отцом его совершенно не привлекала.
   Зачем отец идет к озеру?
   Что произойдет, когда он до него доберется?
   Он продолжал ехать, поглядывая в зеркало заднего вида, пока равнина не сменилась холмами и идущая фигура в лохмотьях не пропала из виду.
   Далее им попалось еще шестеро – мужчин и женщин – один за другим, на расстоянии нескольких миль.
   Все мертвые.
   Все идущие.
   – Это как в Нью-Мексико, – приглушенным голосом заговорила Дженет. – Там есть небольшая церковь в пригороде Санта-Фе, к которой приходят за исцелением. Она построена на так называемых чудодейственных грязях, и на каждую Пасху католики со всех краев совершают к ней паломничество. Их можно видеть на шоссе от самого Альбукерка. Они проходят сотни миль лишь для того, чтобы прикоснуться к этой грязи и помолиться в церкви. – Она посмотрела в окно и передернула плечами. – Вот что мне это напоминает. Люди, совершающие паломничество.
   – Мертвыелюди, совершающие паломничество.
   – В Волчий Каньон.
   Они переглянулись, и Майлс ощутил незнакомое покалывание в районе солнечного сплетения. Это было странное ощущение, и в какой-то момент даже показалось, что это начало сердечного приступа, потому что одновременно за грудиной началось какое-то трепыхание. Но вскоре все прошло, и он отнес явление на счет страха и стресса. Возможно, это так называемый панический сердечный приступ.
   Впрочем, кому еще впадать в панику, как не ему.
   Впереди начался небольшой уклон, и уже показалось озеро. Водная гладь переливалась на солнце. Асфальт кончился, далее шла узкая грунтовая дорога, точнее, две пробитые колесами колеи, которые тянулись зигзагом мимо скудной пустынной растительности к самой воде. Помимо нескольких сагуаро и паловерде, все остальные растения были низкими, бледно-серыми. Машина, переваливаясь с кочки на кочку на весьма посредственных рессорах, постепенно докатилась до грунтовой же площадки для стоянки автомобилей в небольшой бухте на самом северном окончании озера.
   К его удивлению, рядом с длинной деревянной жердью, напоминающей коновязь, стоял старый джип. Майлс поставил машину на небольшом отдалении, потом выключил зажигание и сообщил Дженет:
   – Вот мы и приехали.
   – И что дальше?
   – Не знаю, – признался он.
   – Думаю, надо выйти и оглядеться, – предложила она и, открывая дверцу машины, добавила: – Пока они не пришли.
   Они вышли из машины и подошли к деревянному ограждению. Впереди почти до самого горизонта простиралось озеро Волчий Каньон, окаймленное высокими скалами и покатыми холмами из песчаника. Когда они уезжали из Сидэр-Сити, было облачно, и Дженет не захватила темные очки, поэтому сейчас, глядя на солнечные блики воды, ей приходилось прищуриваться. Где-то внизу, подумал Майлс, находится город-призрак, в котором, возможно, до сих пор остались тела людей, которые не смогли или не захотели достать.
   Может, трупы людей на дне тоже ходят. Как его отец.
   Может, именно туда и идет отец.
   Но почему?
   Она здесь.
   С того места, где он стоял, южного берега не было видно, но можно было предположить, где именно находилась прежняя плотина.
   Она пришла и за строителями плотины.
   Смысл оставался совершенно неясен. В сознании зияли огромные лакуны. Если бы удалось заполнить эти лакуны, появилось хотя бы приблизительное понимание того, что происходит, но в данный момент можно было строить лишь предположения, опираясь на некоторые разрозненные и случайные аспекты происходящего и не имея никакой возможности сложить целостную картину.
   – Давайте спустимся вниз, – предложил Майлс. Он перешагнул через невысокое ограждение и помог перебраться Дженет. Они двинулись вниз по едва заметной тропинке, плавно спускающейся к кромке воды.
   Только оказавшись на песчаном берегу озера, Майлс заметил, что они здесь не одни. Он заметил периферийным зрением какое-то движение справа и, повернув голову, увидел молодого человека, сидящего на камне у воды. Перед ним на песке лежали рюкзак, скатанный спальный мешок и снаряжение для подводного плавания. Очевидно, он и был владельцем джипа. Мужчина встал и настороженно посмотрел в их сторону.
   – Добрый день, – поспешил подать голос Майлс, направляясь к нему. – Как дела?
   – Нормально.
   С близкого расстояния человек выглядел не таким уж и молодым. Просто он был чисто выбрит и коротко стрижен, что придавало лицу юношеский вид, однако под глазами набухли мешки, а в самих глазах застыло мучительное выражение. Майлс прикинул, что ему может быть от двадцати пяти до тридцати пяти лет.
   – Занимаетесь подводным плаванием? – спросил Майлс, кивая в сторону акваланга. – На мой взгляд, вода тут довольно грязная.
   – Под водой все нормально видно.
   – Прошу прощения, – произнес Майлс, увидев подошедшую спутницу. – Это Дженет Энгстрем. А я – Майлс Хьюрдин.
   – Гарден. Гарден Хокс. – Молодой человек оглядел обоих. Очевидно, по лицам можно было прочитать их мысли, потому что он без обиняков заметил: – Вы знаете. Поэтому и приехали.
   – О чем знаем?
   – О ходоках.
   Ходоки.
   От одного этого слова по спине пробежал холодок. Временный пузырь нереальности, который окружал его, который давал возможность не думать об истинной причине, по которой они оказались в этой бухте, лопнул. Дженет судорожно вздохнула.
   – Я так и понял, – кивнул Гарден. – Приятно сознавать, что ты неодинок. А то уж подумал, что просто схожу с ума.
   – А вы... – запнулась Дженет. – Вы откуда узнали?
   – Мой дед там, под водой.
   – А мой отец – на пути сюда, – подхватил Майлс. – Обогнали его по дороге.
   – Двое пришли сюда за то время, пока я здесь. Я наблюдал за ними из джипа.
   – Что они делали?
   – Ушли в воду, – пожал плечами Гарден.
   – Так же, как ваш дед?
   – Да. Он и под водой продолжает ходить. А вы? – обратился молодой человек к Дженет. – Вы просто с ним или?..
   – У меня дядя. Умер и продолжал ходить.
   – Он здесь?
   – Мы не знаем, – ответил за нее Майлс. – Мы не видели его по дороге, и, говорят, его кремировали, но... – Он пожал плечами. – Мы не знаем.
   – Понятно.
   Повисла неловкая пауза.
   Гарден посмотрел на свой акваланг, потом – на них.
   – Скажите, у вас есть какой-нибудь план?
   Майлс медленно покачал головой.
   – А у вас? – спросил он, заранее зная ответ.
   – Нет. Я собирался придумать что-нибудь по ходу дела.
   – А вообще кто-нибудь из нас понимает, что происходит? – озвучила Дженет вопрос, который не давал покоя всем.
   Еще одна неловкая пауза.
   – Давайте начнем с того, что нам известно, – предложил Майлс, переводя взгляд с Дженет на Гардена.
   Он рассказал свою историю.
   Потом Дженет – свою.
   Гарден слушал молча, изредка кивая. Когда она закончила, он долго смотрел на озеро, потом на свой акваланг, потом глубоко вздохнул и заговорил:
   – Мой дед ушел туда двадцать лет назад. Ситуация была примерно такая же, как ваши. Он заболел воспалением легких, потом начал ходить, потом умер, после чего ушел в воду. Мы жили неподалеку, в соседнем каньоне. Он начал ходить вокруг дома. Ходил неделями, ему ни ветер, ни дождь, ни солнце не были помехой. Нас было трое – я, мой отец и мой дядя. Никто не знал, что делать. Насколько я помню, сначала отец с дядей установили дежурство и следили за ним, но это продолжалось несколько недель. Тогда он еще был жив, умер он уже во время ходьбы, и я помню, что ужасно этого испугался. Я не думал, что он может убить меня или еще что, я просто... перепугался страшно. Даже не могу сказать почему. Ну, потом меня отправили спать, но я слышал, как отец с дядей говорили про ящик – так же, как вы рассказывали, который остался от деда, – с магическими порошками, ядами и прочими причиндалами. Впрочем, я лично его так и не видел.
   А утром, когда я проснулся, его уже не было. Мы направились за ним следом к озеру и оказались тут как раз в тот момент, когда он начал уходить под воду. Отец кричал ему, но дед не реагировал, просто шагал и шагал, пока не скрылся совсем.
   С тех пор мы никогда больше не возвращались к озеру, делали вид, что его просто не существует, но я никогда об этом не забывал, а когда вырос и поступил в колледж, занялся подводным плаванием. Думаю, понимаете почему. На каникулы я приехал домой и сообщил отцу, что хочу сделать. И он, и дядя были против.
   Но я все равно совершил спуск. – Гарден облизнул губы. Воспоминания, несмотря на всю их давность, явно его растревожили. – Вода была грязной, мутной, но я все равно увидел его. Дед продолжал ходить. И он был там не один По тому самому городу-призраку, что покоится на дне озера, ходило несколько человек. – Он вздрогнул. – Видимо, они жили там.
   – С тех пор больше не возвращались? – спросил Майлс, потрясенный смелостью мальчика.
   – Нет. – Гарден опять посмотрел на акваланг. – Пока еще нет.
   – А где сейчас ваш отец и ваш дядя? – спросила Дженет.
   – Дядя умер пару лет назад. Отец живет на станции Апач, но мне не хотелось, чтобы он знал, что я поехал сюда, поэтому просто не стал ему говорить, обманул его, сказав, что уезжаю на выходные охотиться в Сан-Карлос.
   – И за все эти годы вы никому не говорили? Ни один из вас?
   – А кому говорить? – покачал головой Гарден. – И что мы могли рассказать? В те годы тут неподалеку жила старая колдунья, мы звали ее матушка Лизабет. Поначалу хотели рассказать ей, но почему-то этого не сделали. Сегодня утром, когда приехал, я попробовал ее разыскать, но не нашел ни ее хижины, ни следов ее пребывания. – Он окинул взглядом окружающие окрестности. – Похоже, тут все вымерли.
   – Кто еще?
   – Нет, никого конкретно я не имею в виду. Просто тут, в каньонах и на холмах, были небольшие поселения. Может, сейчас тут сделали зону отдыха или нечто в таком духе и всех повыгоняли, но выглядит все очень странно, словно брошенное.
   – Словно проклятое, – прошептала Дженет.
   – Я не хотел произносить это слово, – сухо усмехнулся Гарден, – но... да. Похоже на то.
   – Что вас заставило вернуться сюда? – спросил Майлс. – Именно сегодня? Одновременно с нами?
   – Не знаю, – пожал плечами Гарден. – Меня ничто сюда не звало, если вы это имеете в виду. Я не видел никаких знамений или чего-то в таком духе. Думаю... думаю, дело в том, что нынче – двадцать лет с тех пор, как дед ушел под воду. Может, не с точностью до дня, но почти. – Он посмотрел на озеро. – Ну, и еще недавно мне приснился сон про это место, про озеро. Может, это тоже меня подтолкнуло.
   Майлс вспомнил отцовский сон – тот самый кошмар, когда он стоит в кухне, словно вросший ногами в пол, а гигантская волна обрушивается на дом. Не это ли испытали обитатели Волчьего Каньона? Так ли они стояли, не в силах сдвинуться с места, когда вода из водохранилища за верхней плотиной понеслась вниз, на них?
   Майлс огляделся. Где была верхняя плотина? Слева от бухты в озеро впадала речка, истоки которой терялись в холмах, и он предположил, что плотина и примыкающее к ней озеро располагались где-то в том направлении.
   – У нас тоже были сны, – подала голос Дженет.
   Майлс кивнул.
   – О том, как мы уходим под воду.
   – Я тонул во сне, – негромко произнес Гарден.
   – Что это значит? – спросила Дженет. – Может, это какое предчувствие? Может, нам суждено здесь утонуть? – Она с опаской посмотрела на воду.
   – Не думаю, – сказал Майлс.
   – Как вы можете знать?
   – Наверняка – нет. Но я так не чувствую.Сон моего отца скорее был похож на воспоминание о прошлом, затопление Волчьего Каньона, увиденное как бы чьими-то чужими глазами, хотя и происходило все в нашем доме. А у меня сны были другими. Не такими буквальными, не такими реалистичными, и я не думаю, что они связаны с каким-то конкретным событием. Скорее, я могу их трактовать как некое закодированное послание, которое мне нужно интерпретировать, только не знаю как.
   Дженет понимающе кивнула, хотя Майлс и сам не очень понял смысл сказанного.
   – Вы действительно думаете, – обратилась она к Гардену, – что ваш дед по-прежнему там? Вы не думаете, что он... что его тело уже разложилось?
   – Нет, – твердо ответил Гарден, глядя ей прямо в глаза. – Он там. Ручаюсь.
   Майлс не сомневался, что он прав, но сама мысль показалась пугающей. Он тоже посмотрел на воду. Не нравилось ему это озеро. Даже сейчас, в теплый выходной день, оно было пустынным. В отличие от Пауэлла, Рузвельта и других озер, мимо которых они проезжали. Волчий Каньон не привлекал ни загорающих, ни купальщиков, ни лодочников, ни лыжников, ни любителей гидроциклов. Вода в пустыне обычно притягивает людей, но Волчий Каньон, похоже, наоборот, отталкивал всех. Противоположный берег, вместо того, чтобы радовать глаз зарослями хлопковых деревьев, жожобы и представителями обычной пустынной фауны, был практически голым, не считая редких пятен высохшей оранжево-бурой сорной травы.
   Вероятно, единственными обитателями озера являлись «ходоки», как назвал их Гарден – колдуны, вернувшиеся в подводный город.
   И в нескольких милях от него – новые ходоки.
   Как его отец.
   Далеко ли еще Боб, подумал Майлс. Извинившись, он быстро поднялся к площадке для машин. Отца еще не было видно, но двое других ходоков уже появились. Видно было, как они целеустремленно продираются сквозь низкие кустарники. Вот женщина наткнулась на сагуаро, но, судя по всему, не обратила внимания на острые колючки кактуса и продолжала движение, хотя и чуть изменив направление, к берегу озера.
   Майлс поспешил вниз.
   – Еще двое идут, – крикнул он. – Уже почти у автостоянки.
   – Вы уверены, что вам нужно спускаться под воду? – спросила Дженет Гардена, положив ему руку на плечо. – Кто знает, сколько их там?
   – Я уже передумал, – бесхитростно признался молодой человек. – Я как раз начал собирать снаряжение, когда вы пришли.
   День подходил к концу. Солнце уже скрывалось за западными холмами, и хотя небо над головой оставалось по-дневному светлым, западный берег и прилегающие к нему территории погрузились в тень. В начинающихся сумерках возникли две идущие фигуры. Они не замедлили ход на склоне, не проваливались в песок, они шли твердо, без видимых признаков усталости – прямо к воде.
   Майлс слышал рядом с собой взволнованное, напряженное дыхание Дженет, но это было единственным, что нарушало тишину в то время, как у них на глазах два трупа – мужчины и женщины – тем же ровным шагом ушли в озеро.
   – Что им там нужно? – спросила Дженет. – Как вы думаете, что они там делают?
   – Ходят, – ответил Гарден.
   Потом Майлс с Дженет помогли Гардену отнести его вещи к джипу. На дороге показалась еще одна фигура идущего человека.
   – Вы по-прежнему собираетесь ночевать здесь? – спросил Майлс.
   – Ну, не у самой воды, – откликнулся Гарден. – Вон там площадка для пикников, – показал он рукой в сторону. – Там даже столы есть. А вы?
   – Наверное. Похоже, отелей тут не предусмотрено.
   – Предлагаю держаться вместе, – сказала Дженет. – Не думаю, что нам следует разделяться. Тем более на ночь.
   – Фургоны в круг, – кивнул Майлс.
   Они обсуждали условия ночевки и прочие практические детали, стараясь не приближаться к основной теме, к тому факту, что они не знали, что делать, а потому вынуждены просто болтаться бесцельно в ожидании каких-нибудь событий.
   Перед самой темнотой в районе автомобильной стоянки появился последний из ходоков.
   Боб.
   Поток чувств, захлестнувший Майлса, напомнил ему о детских страхах – только на самом деле в детстве ему никогда не приходилось испытывать столь сильного страха. Он стоял, словно парализованный, и смотрел, как отец – человек, который его вырастил, человек, благодаря которому он стал таким, как есть, человек, рядом с которым он прожил всю жизнь, шагал прямо по кактусам и кустам полыни.
   – Отец! – крикнул он.
   Боб не повернул головы, не замедлил шаг. Той же ровной походкой он спустился вниз по склону, вышел на берег, вошел в воду, погрузился по колени, по грудь, по горло. Вода не подняла его, он не поплыл, а просто шел по дну озера, как водолаз в ботинках со свинцовыми подошвами.
   Спустя мгновение от него не осталось и следа.
   Он ушел, но Майлс все смотрел в ту точку, где он исчез, смотрел до тех пор, пока не померк дневной свет и небо не стало таким же темным, как вода.

2

   Грег Росситер взял неделю из будущего отпуска и полетел в Феникс.
   Он понимал, что это неправильно, даже глупо, понимал, что в своем нынешнем положении не имеет права позволять себе всяческие выкрутасы, что пора становиться командным игроком. Но старые привычки отмирают с трудом, и он бы не достиг того, чего достиг сейчас, играя по правилам.
   Он достиг этого благодаря игнорированию их.
   Или нарушая их.
   Кроме того, устоять перед этим просто было невозможно. Очередное «сверхъестественное» дело в районе Рио-Верде? Насколько это странно?