Логан Кимберли. Полуночные грехи

   От неожиданности и изумления сыщик охнул и начал возражать, но Джиллиан так сильно разозлили слова Коннора, что она закричала, перебивая Толливера:
   – Вы не можете сделать этого! – Ее голос звенел от негодования.
   – О, должен вас уверить, что могу. Я сам нанял его и в любое время могу сказать, что больше не нуждаюсь в его помощи.
   Джиллиан покачала головой, ощущая в глубине души расползающийся холодок страха. Чтоб ему провалиться! Он собирается победить ее, пустив в ход более серьезные приемы.
   – Я не понимаю, почему вы ведете себя подобным образом, – проговорила девушка. – Помню, однажды вы выразили озабоченность моей безопасностью. Но теперь вы должны понимать, что в беду попала не я, а вы. Мы с Толливером – единственные, кто способен помочь вам докопаться до истины и установить, кто стоит за этими преступлениями.
   – Черт побери, но я уже знаю, кто за ними стоит!
   – Что? – Это прямое заявление прозвучало слишком неожиданно и привело Джиллиан в замешательство. – Но я... я думала...
   Когда она запнулась и замолчала в полной растерянности, Коннор повернулся к Толливеру и ухмыльнулся:
   – Вы ей ничего не рассказали?
   Сыщик вышел вперед и встал рядом с девушкой, пожимая плечами и смотря на нее виноватыми глазами.
   – Мне показалось, что это должен был сделать не я.
   – Раньше вас такие мелочи не останавливали, – пробормотал Коннор, а потом заговорил, обращаясь к Джиллиан. – Я начал догадываться, кто был убийца. Понял все в тот момент, когда Пэтчетт передал мне сообщение от него. А теперь, когда Толливер кое-что проверил для меня, я почти в этом не сомневаюсь. Я не стал упоминать об этом, поскольку думал, что вы больше не будете участвовать в деле. Но вы ведете себя с таким чертовским упрямством, что я не вижу смысла и дальше оставлять вас в неведении. Это мой отчим, Йен Траск.
   Джиллиан заморгала. Боже правый! Это чудовище, которое превратило в кошмарный сон его детство?
   – Но вы же сказали, что он...
   – В тюрьме? Я тоже такдумал, но, похоже, ему удалось каким-то чудом сбежать оттуда через год после того, как его арестовали. И никому из властей не пришло в голову сообщить мне об этом. – Лицо Коннора потемнело. – Траск очень опасен, с ним нельзя шутить. Теперь вам понятно, почему я не хочу дальше работать вместе с вами? Он не станет раздумывать и сразу же убьет любого, кто, как ему кажется, что-то значит для меня. Мне хватает и того, что я подвергаю риску Толливера. Я не хочу, чтобы опасность угрожала вашей жизни. – На короткое мгновение в глубине его взгляда появилась тень чего-то мучительного и мрачного. – Боже мой, даже сейчас уже может быть слишком поздно. Но я должен постараться хотя бы свести к минимуму причиненный вред. Если он решит, что мы расстались, то, возможно, вычеркнет вас из списка жертв.
   Джиллиан открыла рот, чтобы возразить ему, но Коннор поднял руку, заставляя ее остановиться, прежде чем она что-либо произнесет.
   – Я уже говорил об этом раньше, леди Джиллиан, но теперь хочу, чтобы вы действительно выслушали меня с должным вниманием. Вы не станете принимать участие в расследовании. И это мое последнее слово.
   В течение нескольких длинных секунд они враждебно смотрели друг на друга, почти ощутимо излучая искры злости.
   Потом Коннор сухо поклонился.
   – Прошу меня извинить, но мне нужно переодеться и ехать в контору, чтобы постараться выполнить хоть какую-то работу сегодня. В конце концов, компания не может управляться сама по себе, а за последнее время я и так уже переложил слишком много дел на плечи несчастного Лоуэлла Ангера. Уверен, что вы сами найдете выход из дома.
   С этими словами он развернулся на каблуках и поспешил вверх по лестнице.
   Толливер был явно раздосадован. Издав какой-то невнятный крик, пустился вслед за Коннором, но Джиллиан остановила его, положив руку ему на плечо:
   – Не надо, Толливер. У вас ничего не получится.
   Нахмурившись, девушка смотрела в сторону уходящего хозяина дома. Джиллиан понимала, что в дальнейших разговорах с Коннором на эту тему не было смысла. По правде говоря, она тоже устала от бесконечных споров, больше похожих на военные действия. И надо признать, пока она крайне редко в них выигрывала.
   Нет. Пришло время взять все в свои руки.
   – Все в порядке, Толливер, – сказала девушка с воинствующим блеском в глазах. – Мистер Монро может считать, что последнее слово осталось за ним. Но боюсь, скоро он поймет, что дело обстоит несколько иначе.

Глава 16

   Детектив должен чувствовать, в каких ситуациях нужно применить хитрость и изобретательность.

   Танцующие пары кружились под звуки оркестра на мраморном полу бальной залы, представлявшей собой калейдоскоп красок и звуков смеха. Разодетые в модные платья всех цветов радуги, дамы двигались в такт музыке, ведомые джентльменами в безупречно сшитых вечерних костюмах. Блестящие хрустальные подсвечники, установленные высоко под потолком, отражали тысячами граней лучи света и заливали ими веселое собрание, придавая картине бала почти сказочную атмосферу.
   Но Джиллиан практически не обращала внимания на музыку и оживленный разговор вокруг себя. Она спряталась за гипсовой колонной, украшенной декоративными гирляндами из бантов и различными ветвями и листьями живых растений, нетерпеливо постукивая веером по ладони в перчатке. Ее совершенно не привлекала возможность слиться со светской элитой Лондона, ужасно не хотелось общаться со всеми этими напыщенными аристократами. Джиллиан была слишком занята, отсчитывая последние минуты до того времени, когда сможет наконец-то привести в исполнение задуманный ею план.
   Расправив атласную юбку своего розового вечернего наряда, она посмотрела в сторону тети, занятой разговором с одной пожилой вдовой. Леди Оливия находилась от нее в нескольких футах и внимательно слушала то, что ей говорила собеседница. Она еще не заметила, что за последний час ее старшая племянница медленно, дюйм за дюймом, отдалялась от того места рядом с ней, которое заняла, появившись на балу.
   И это вполне устраивало Джиллиан. Чем меньше тетя будет знать о ее передвижениях в этот вечер, тем лучше. А пока Мора занята тем, что танцует с очередным сногсшибательным кавалером из ее длинного списка ухаживающих за ней приличных молодых людей, лучшего времени для побега не сыскать.
   Сегодня вечером она твердо намеревалась отправиться с визитом в меблированные комнаты на Сент-Джайлз, где был убит Уилбур Форбс.
   Эта идея пришла ей в голову после того, как она вернулась в дом Олбрайтов сегодня днем. Если она хочет помочь Коннору, то должна как можно скорее осмотреть место преступления. Сейчас это было самым важным делом. Толливер согласился лично сопроводить ее туда, но только после того, как освободится от своих обязанностей на Боу-стрит, а когда это произойдет, точно сказать не мог никто.
   Джиллиан понимала, что ей нельзя появляться в таком грязном нищенском квартале города в одиночестве, да еще после наступления темноты. Это будет не самым умным из всех совершенных ею поступков. Но она не могла продолжать просто так стоять и ничего не делать, когда свобода Коннора (а может быть, даже его жизнь) находилась под угрозой. Кроме того, бал у Хейвортов предоставлял ей великолепную возможность заняться этим важным делом и не думать о том, что кто-то из ее семейства сейчас волнуется, не зная, где она есть.
   Похоже, головная боль, которую она выдумала сегодня утром, может еще раз сослужить ей хорошую службу. Нужно просто сказать, что мигрень до сих пор докучает ей, вернуться пораньше домой, послать карету назад, за тетей Оливией и Морой, а потом тайно направиться в Сент-Джайлз. Единственное, что ей срочно надо было сделать, так это поймать какого-нибудь слугу лорда и леди Хейвортов и попросить его передать записку тете, а затем послать за экипажем. И все – она свободна. Никто ни о чем не догадается.
   В этот момент отзвучали последние ноты контрданса. Пары остановились, настало сдмое шумное время. Одни меняли партнеров, другие покидали место, предназначенное для танцев. Оркестр практически сразу начал играть веселый рил, и Джиллиан решила, что не стоит упускать хороший шанс уйти незамеченной. Бросив последний взгляд на тетю Оливию и убедившись, что ее внимание пока еще привлечено к разговору, Джиллиан выбралась из своего укромного места и начала потихоньку выходить из бальной залы, держась поближе к стене.
   Это заняло у нее немного больше времени, чем она ожидала. Нелегко было прокладывать путь через толпу. Ее не раз останавливали знакомые, желавшие завязать разговор. Когда она наконец смогла проскользнуть через широкие двойные двери в тихое фойе дома, у нее вырвался глубокий вздох облегчения. Теперьей оставалось только найти дворецкого или, на худой конец, какого-нибудь лакея Хейвортов.
   Джиллиан пошла вперед, намереваясь так и поступить, когда сзади нее раздался тихий звук. Она остановилась и посмотрела через плечо в сторону едва освещенного коридора, который шел вдоль бальной залы. Сначала девушка ничего не услышала, кроме приглушенной оркестровой музыки. Джиллиан уже начала думать, что ей показалось, но тот же звук вдруг раздался опять.
   Послышалось низкое, с хрипотцой, бормотание, а потом слабый женский вскрик, в котором звучали страх и боль:
   – Нет! Прекратите!
   Сердце Джиллиан подпрыгнуло. В голосе было что-то знакомое, и это встревожило ее. Девушка не стала долго раздумывать, как ей поступить, и решительно пошла по коридору. Ее быстрые широкие шаги заглушала толстая ковровая дорожка.
   Ей не пришлось идти долго, чтобы обнаружить источник шума. В темном алькове, практически спрятанном от постороннего взгляда развесистыми листьями пышной пальмы, росшей в горшке, молодая женщина пыталась высвободиться из объятий мужчины. Тот прижимал ее всем весом своего большого тела к устланной подушками и обитой материей скамье и, видимо, совсем не собирался ее отпускать. Джиллиан подошла поближе.
   – Ну же, красавица моя, – услышала она его скрипучий голос и прерывистое дыхание. – Все, что мне нужно, это один маленький поцелуй. Ты же знаешь, что тоже этого хочешь.
   В ответ женщина опять принялась яростно вырываться. Изо всех сил она толкнула его за плечи, и в этот момент на ее бледное лицо упал луч света от одного из немногих фонарей, что висели на стенах коридора.
   Это была Мора.
   От ужаса Джиллиан охнула и бросилась вперед. Но прежде чем она успела сделать несколько шагов, в темноте зазвучал приятный бархатистый мужской голос. Он донесся с другого конца коридора и заставил в изумлении замереть как Джиллиан, так и пару на скамье.
   – Я серьезно полагаю, что юная леди выразила желание, чтобы вы отпустили ее, – произнес он.
   Из сумрака вышла высокая фигура и с непринужденной грацией остановилась перед Морой и ее спутником. Теперь свет заплясал на густых золотистых кудрях и таких утонченных чертах лица, которые заставили бы даже ангелов позеленеть от зависти.
   От неожиданности Джиллиан открыла рот. Даже если бы сам дьявол пришел ей на помощь, она вряд ли удивилась бы сильнее. Потому что если исключить членов семейства Давентри, больше ни о ком люди, принадлежавшие к светской элите общества, не сплетничали с такой жестокостью, больше ничье имя они не поносили с такой злобой, как имя Габриеля Сатклиффа, нынешнего графа Хоксли. И сына человека, обвиненного в убийстве их матери.
   Граф был облачен в темный, хорошо сшитый вечерний костюм, который великолепно облегал его статную фигуру. Сложив руки на груди и наклонив голову, он изучал зелеными блестящими глазами, похожими на изумруды, другого мужчину. Тот вскочил со скамьи. Чувственные губы Сатклиффа изогнулись в усмешке, но его лицо оставалось совершенно серьезным. В высшем обществе графа считали ленивым и никчемным человеком, по испорченности превосходящим своего отца. Тем не менее под маской легкомыслия чувствовалась скрытая сила, невероятная энергия, которая, как казалось Джиллиан, могла стать смертельно опасной, если ее выпустить ыаружу.
   – Совсем неподходящая манера поведения для будущего виконта, – мягко проговорил сын лорда Хоксли. – Что вы на это скажете, Страттон?
   Джиллиан опознала во втором мужчине старшего сына и наследника виконта Ланскома. Он бросил на графа отвратительный, полный ненависти взгляд.
   – Послушай, Хоксли, я не вижу причины, по которой ты имеешь право совать свой нос в это дело. Девушка сама была не против, иначе она не пошла бы сюда со мной без сопровождения. В конце концов, все в Лондоне знают, что она ничуть не лучше своей матери.
   Услышав такое жестокое обвинение, Мора буквально взорвалась от гнева, а Джиллиан почувствовала, как от ярости вспыхнули ее щеки. Она приготовилась прыгнуть на эту говорящую жабу в образе человека и стереть с его морды самодовольное выражение, но тут опять вмешался Хоксли:
   – Я уверен, ты так не думаешь, Страттон, – проговорил он. – Если бы ты высказал свое настоящее мнение, то мне пришлось бы попросить тебя выйти со мной наружу для серьезного разговора. А нам обоим этого не очень хочется. – Несмотря на то что эти слова были произнесены мягким тоном, в голосе Хоксли чувствовались явно угрожающие ноты. Они прорывались сквозь напускную вежливость, и Страттон вдруг перестал выглядеть таким уверенным в своих силах.
   Хоксли остановился, а затем совсем чуть-чуть наклонился вперед, как будто собирался сказать ему что-то по секрету.
   – В конце концов, все в Лондоне знают, что я ничуть не лучше моего отца, – тихо произнес Хоксли. – А он был убийцей, помнишь?
   Наступила секунда напряженной тишины. Потом Страттон залился багровым румянцем и потянул вверх шею, становясь похожим на задиристого бойцового петушка.
   – Послушай...
   – Нет, это ты послушай. Ты попросишь прощения у этой леди. И сделаешь это прямо сейчас! А то ситуация стала слишком утомительной. Полагаю, мне не стоит предупреждать тебя о том, как нехорошо я могу отреагировать, если найду что-то или кого-то утомительным.
   – Черт побери, ладно! – Видимо, он очень боялся, что ему придется сразиться с графом. Страттон пошел на попятную. Ощетинившись от злости, он повернулся к Море и пробормотал извинения сквозь сжатые зубы: – Прошу меня простить, миледи. Боюсь, я потерял голову. Это больше не повторится.
   Хоксли приподнял одну бровь:
   – Ну ладно. Не слишком изящно сделано, но придется удовлетвориться этим. А теперь, Страттон, не пора ли тебе пойти отсюда туда, где тебя ждут?
   Юный аристократ еле слышно пробормотал какое-то непристойное ругательство, но не стал открыто препираться, вместо этого он развернулся и пошел вперед по коридору по направлению к бальной зале.
   Как только он исчез из виду, Джиллиан бросилась мимо Хоксли к Море, села рядом с ней на скамейку и обняла сестру за трясущиеся плечи.
   – Мора, дорогая, с тобой все в порядке?
   Ни на секунду не отрывая взгляда от Хоксли, девушка едва заметно кивнула. Джиллиан тоже посмотрела на графа и улыбнулась ему искренней, хоть и немного дрожащей улыбкой.
   – Спасибо, милорд.
   – Вам не стоит благодарить меня. – На его совершенном лице застыла холодная маска невозмутимости. Хоксли едва взглянул в сторону Джиллиан и сразу же перевел зеленые глаза на Мору. В них было что-то, от чего даже старшая из сестер Давентри лишилась присутствия духа. – Могу вас уверить, что если бы я сразу понял, к кому приставал Страттон, то не стал бы с такой поспешностью вмешиваться в это дело.
   Все тело Моры конвульсивно сжалось. Она вскочила на ноги. Только сейчас Джиллиан осознала, что девушка дрожала не от страха, а от злости.
   – Да как вы смеете? И еще посмели упрекнуть Страттона в том, что он вел себя неподобающим для джентльмена образом!
   – Но ведь я никогда и не утверждал, что являюсь джентльменом, не так ли? – Хоксли изогнул рот в самоуничижительной улыбке, а потом отвесил им чопорный, почти издевательский поклон. – Извините меня, миледи.
   И с этими словами он ушел, практически растворившись в темноте коридора.
   Мора с ненавистью посмотрела ему вслед.
   – Какой высокомерный, невыносимый мерзавец!
   – Перестань, Мора. – Джиллиан протянула руку и взяла сестру за запястье, намереваясь усадить ее обратно на скамейку. – Грубость Хоксли – это самое последнее, что меня сейчас волнует. Граф выполнил все, что от него требовалось, а это самое главное.
   – Как ты можешь так говорить, когда его отец убил нашу мать?
   – Может, и убил.
   Мора вырвалась из рук Джиллиан и в изумлении уставилась на нее так, будто решила, что ее сестра сошла с ума.
   – Может быть? О, Джилли, только не говори мне, что ты все еще сомневаешься в этом. Да ведь Хоксли сейчас сам практически подтвердил это.
   Джиллиан вздохнула. У нее не было желания обсуждать сейчас эту тему. Ей не хотелось говорить, во что она верила, а во что нет, когда речь заходила о виновности покойного лорда Хоксли в смерти мамы. Ее сестра никогда не желала слушать ее.
   – Мы можем обсудить эту тему попозже? Сейчас меня больше беспокоит твое состояние.
   – Со мной все в порядке. – Мора подняла руку, заправив за уши несколько чернильно-черных прядей, которые высвободились из ее элегантной высокой прически, потом она привела в порядок расшитый блестками лиф ее светло-голубого бального платья. – Вы с лордом Хоксли появились раньше, чем Страттон успел причинить мне вред. Пока он только лапал меня своими руками. И прежде чем ты начнешь читать нотации, я обязана сказать: категорически отрицаю то, что вышла сюда вместе с ним. Я направлялась в дамскую комнату, когда этот... этот грубиян поймал меня сзади и затащил... Как видишь, у меня не было особого выбора.
   – Никогда не думала... – начала Джиллиан, но Мора прервала ее:
   – Я так устала от этого, Джилли! – Сестра принялась в явном волнении ходить перед скамьей. Ее изящное лицо перекосилось от боли и смятения. – Устала оттого, что меня постоянно с ней сравнивают. Ты знаешь, как много усилий я прилагаю, веду себя так, как полагается, стараюсь быть всегда предусмотрительной и благопристойной. В общем, такой, какой общество хочет видеть настоящую молодую леди. Тем не менее все вокруг смотрят на меня так, будто только и ждут момента, когда я наконец совершу какой-нибудь ужасный поступок и докажу им, что я такая же, как и мама.
   – О, Мора, я уверена, что это неправда. Только из-за того, что один мужчина...
   – Неужели ты серьезно считаешь, что я впервые оказываюсь в подобной ситуации? Что мне не делали до этого непристойных предложений, что меня не домогались такие же невоспитанные болваны вроде Страттона? Я не могу сказать точно, сколько так называемых джентльменов приставали ко мне в течение сезона, предполагая, что я с удовольствием докончу то, что начала делать прежняя маркиза Олбрайт.
   Джиллиан охватил приступ слепой ярости.
   – Кто они? Только скажи мне, и я...
   – Что? – Мора резко остановилась и, положив руки на талию, развернулась лицом к сестре. – Что ты сделаешь, Джилли? Неужели ты не видишь, что своим некрасивым поведением сделала наше положение еще более тяжелым? Да, ты тоже отличилась, хоть и не таким образом, как это сделала мама. И теперь твоя репутация такая же дурная, как и ее.
   «И в словах Моры нет ничего, кроме правды»; – подумала про себя Джиллиан. Острое чувство вины укололо ее в сердце.
   – Мы могли бы рассказать об этом папе. Наверное, он...
   – Нет, мы не должны ему ничего рассказывать. Это ничего не даст, только заставит его зря волноваться, когда у него и так полно вещей, о которых следует беспокоиться. Атетя Оливия... ну, мы обе знаем, что она не поймет...
   Чувствуя себя неловко, Джиллиан устремила взгляд на сцепленные ладони, лежащие на коленях. Ей была ненавистна мысль, что ее собственные злоключения хоть каким-то образом осложнили жизнь Море. Наверное, это отчасти объясняло тайну того, почему ее сестра так сильно отдалилась от нее, стала совсем чужой.
   Но сейчас с этим ничего нельзя было поделать, ведь она не могла отказаться от своей миссии, когда интуиция ясно говорила ей, что в истории со смертью мамы таилась какая-то загадка. Ей просто надо было продолжать искать правду, несмотря ни на что.
   Джиллиан вспомнила вдруг о своих планах на сегодняшний вечер.
   Наверное, какие-то из ее мыслей отразились на лице девушки, потому что глаза Моры сузились. Сестра сложила руки на груди и теперь очень напоминала Джиллиан маму, когда та принималась бранить дочерей за какие-нибудь детские проступки.
   – Кстати, что ты делала в таком месте, как это, Джилли? – спросила ее Мора.
   Джиллиан прикусила губу. Теперь ей нужно было тщательно обдумать каждое слово, прежде чем ответить сестре. Если Мора догадается о ее плане, то неприятностям не будет конца.
   – На самом деле я искала какого-нибудь слугу, но теперь, кажется, я могу передать сообщение тете Оливии через тебя.
   – Какое сообщение?
   – Боюсь, что не очень хорошо себя чувствую. Моя головная боль вернулась с удвоенной силой. Я подумала, что лучше мне вернуться домой пораньше, а потом послать карету обратно за тобой и тетей Оливией.
   Мора подозрительно сморщила лоб.
   – Джиллиан, если ты опять задумала что-то нехорошее, то...
   – Не говори глупостей. Как я могу задумать что-то нехорошее, если моя голова буквально раскалывается на куски? Все, что я хочу, это поехать домой и лечь в постель. – Теперь, когда Джиллиан уверилась в том, что с ее сестрой все будет отлично, ей ужасно захотелось наконец-то заняться решением своих проблем. Девушка встала со скамьи, надеясь, что на ее лице было написано спокойствие, которого на самом деле она не ощущала. – Теперь, если ты уверена, что с тобой все в порядке, я пойду и разыщу кого-нибудь из прислуги Хейвортов, чтобы мне прислали мой экипаж. А тебе нужно возвращаться в бальную залу. Тетя Оливия будет волноваться и искать тебя.
   – Но...
   – Мы поговорим позже, Мора. Даю честное слово, что тебе не о чем волноваться. К тому времени как вы с тетей Оливией вернетесь домой, я уже буду спать в своей кровати.
   Не дожидаясь, пока сестра ответит, Джиллиан быстро развернулась и направилась назад, вниз по коридору, по направлению к парадной двери. Ей оставалось только молиться, чтобы эти слова оказались правдой.

Глава 17

   Когда вы опрашиваете свидетеля, убедитесь, что делаете это с тактом и дипломатично. Повелительные манеры могут только все испортить.

   Джиллиан стояла на пороге комнаты, которая служила пристанищем покойного Уилбура Форбса. Ей открылась ужасная картина, почти такая же, какую она видела несколько дней назад в конторе «Грейсон и Монро шиллинг».
   Крохотное помещение с мрачным окном освещалось одной свечой. Отсюда открывался вид на заваленную мусором узкую тропинку. Комнатка была явно обставлена менее дорогой мебелью, чем кабинет Стюарта Грейсона. Джиллиан заметила маленький деревянный стол, несколько разных стульев и большую неуютную кровать. Но кровь, что покрывала стены и пол, большим пятном застывшая на провалившемся матрасе, выглядела так же отвратительно, как и там.
   Таким же сильным был запах смерти. Он пропитывал воздух в комнате, смешиваясь со зловонными ароматами гниющего мусора и давно не мытых тел. От этой смеси Джиллиан чуть не стошнило.
   Прикрыв нос одной рукой, она шагнула в комнату, позволив себе на мгновение остановиться и прийти в себя.
   Девушка ожидала увидеть здесь нечто подобное, но от ужасающих свидетельств недавно совершенного преступления ей пришлось на секунду закрыть глаза, чтобы отгородиться от окружавшей ее мерзости.
   Но времени не было. Надо было успокоить клубок натянутых нервов и приниматься за работу, потому что нельзя было определить заранее, как скоро Мора и тетя Оливия приедут домой с бала Хейвортов. К этому моменту Джиллиан просто обязана оказаться спокойно спящей в своей кровати. На случай, если кто-нибудь решит проверить, так ли это на самом деле.
   Кто-нибудь вроде ее слишком подозрительной сестры.
   Решительно расправив плечи, Джиллиан пошла в глубь помещения. До сих пор все шло согласно ее плану. Вернувшись в резиденцию Олбрайтов после своего торопливого отъезда с бала, она сообщила Айверсону, что у нее опять разболелась голова. Сказала, что пойдет и приляжет. Потом Джиллиан поднялась в свою комнату, переоделась в белую батистовую рубашку, темные бриджи, накинула плащ, который еще днем ей удалось тайком стащить из конюшни, а потом осталась сущая ерунда – спуститься вниз через решетчатое окно по веревке, сделанной из пары сорочек, проскользнуть сквозь дальние садовые ворота, мимо служебных построек к выходу.
   Но почему-то, когда она появилась на месте назначения, дела перестали идти так гладко. Владелица меблированных комнат, женщина по имени миссис Плимптон, сначала воспротивилась просьбе Джиллиан впустить ее в жилище Форбса. Пришлось в качестве поощрения на стол выложить несколько монет. В глазах хозяйки появился алчный блеск, и она разрешила девушке войти, предупредив, чтобы она не попалась на глаза остальным постояльцам.
   Но шансы встретить кого-нибудь по пути оказались невысокими. Похоже, все остальные обитатели дома либо куда-то ушли, либо уже спали, Джиллиан никого не встретила, поднимаясь вверх по скрипучей лестнице, И в коридоре второго этажа было удивительно тихо. Атмосфера казалась почти зловещей.