Страница:
– Нет, он не был дураком. – Джиллиан бросила на него быстрый взгляд через плечо. Ее лицо было непроницаемым. – Честно говоря, я не могу винить его за то, что он передумал и не стал брать меня в жены. Я дала ему серьезные основания для этого.
– Что ты имеешь в виду?
– Мою семью нельзя было назвать обычной, Коннор, поэтому о нас постоянно шептались в свете. Они говорили о прежней жизни моей матери, которая была актрисой, и о женитьбе моего отца. Но досужие сплетни не смогли поколебать решимости Томаса. Я знаю его с детства. Он был хорошим другом.
От этих слов Коннор почувствовал еще больший гнев на Шиптона.
– Не очень хорошим, если он покинул тебя в тот момент, когда ты больше всего нуждалась в его поддержке.
– Ты не понимаешь. Все шло хорошо, но после убийства мамы я с головой ушла в папину работу. Тогда он начал постепенно отдаляться от меня. А потом в свете узнали, что я принимала участие в поимке вора, который украл драгоценности леди Рэнли. Произошел большой скандал. Тогда и нашим с Томасом отношениям пришел конец. Оглядываясь назад, я не могу винить его. Видишь ли, все случилось в тот момент, когда Томас унаследовал титул от покойного отца. Его родственники давили на него, говоря, что ему нужно сделать хорошую партию.
Джиллиан на мгновение остановилась, потом покачала головой.
– Боюсь, я не подхожу под подобное определение. – продолжила она. – И думаю, с моей стороны было наивно полагать, что Томас решит остаться со мной после такой неприятной истории.
Сердце Коннора зашлось от жалости, когда он услышал нотки покорности в ее голосе. Было очевидно, что предательство Шиптона причинило ей глубокую боль.
Коннор лротянул руку, взял Джиллиан за локоть и опять уложил ее рядом с собой.
– Ты не права, счастье мое. У тебя были все основания ожидать от любимого человека защиты в любой ситуации.
– В том-то все и дело. – Уютно устроившись рядом с ним, Джиллиан обняла его за талию. – Мне теперь кажется, что он никогда не любил меня. А иногда я сомневаюсь в том, что сама любила его. Мы были друг другу небезразличны. Но любовь?.. Я не чувствовала к нему и малой доли того, что чувствую к тебе.
«А что ты чувствуешь ко мне?»
Вопрос прозвучал в голове Коннора, но он не посмел задать его. У него не было уверенности в том, что он был готов услышать отзет. И он не был готов тщательно проанализировать свои собственные чувства по отношению к этой женщине, которая сводила его с ума.
Может быть, у него так и не хватит решимости сделать это.
Зарывшись носом в пахнущие жасмином волосы Джиллиан, Коннор позволил себе помолчать несколько долгих секунд, а потом заговорил опять:
– Я очень сожалею из-за того, что произошло с твоей матерью, моя цыганка.
Джиллиан ответила, не отрываясь от его плеча, поэтому ее голос прозвучал приглушенно:
– Я тоже. Она была хорошей женщиной, Коннор. Да, иногда она совершала неправильные и даже глупые поступки. Но она любила меня. Я никогда не сомневалась в этом.
– Знаешь, иногда сильнее всего могут обидеть люди, которых в жизни часто обижали. Я понял это из-за Бреннана. Он был моим близнецом, моей второй половиной, но он только и думал о том, как бы побольней ударить меня.
Услышав такую новость, Джиллиан с любопытством посмотрела на него:
– Бреннан был твоим близнецом? Ты говорил о нем так, что я решила, будто он моложе тебя.
– Да, он был моложе. На одиннадцать минут. Но иногда это больше походило на одиннадцать лет. – Коннор опять замолчал, пытаясь выразить мысли таким образом, чтобы они не разозлили ее и не вызвали новый спор. – Джиллиан, ты когда-нибудь думала о том, чтобы бросить все это? Оставить в прошлом?
Когда она отодвинулась и непонимающе нахмурила лоб, Коннор объяснил:
– Я говорю о твоей работе с Боу-стрит. Твое намерение узнать, виноват ли Хоксли в убийстве матери, или он был ложно осужден.
Ее взгляд стал серьезным.
– Тогда скажи мне, Коннор, как ты отреагируешь, если какой-нибудь человек попросит тебя бросить поиски того, кто убил Стюарта, Пег и Хайрама? Ты бы смог это сделать?
– Не стоит сравнивать эти два случая, Джиллиан. В моем деле существует опасность для других людей...
– Наверное. Но давай на секунду представим, что завтра убийца перестанет преследовать намеченные жертвы. Больше ты не получишь от него ни одного письма и вообще никогда о нем не услышишь. Ты прекратишь преследовать его?
Коннору не было нужды отвечать. Он понимал, что все его чувства отражались сейчас на лице. Джиллиан должна была заметить его сжатые челюсти и мрачный взгляд. Нет, он никогда не остановится в поисках этого проклятого ублюдка. Никогда. Так или иначе, но он найдет его и заставит заплатить.
Как он и предполагал, Джиллиан легко прочитала его мысли и кивнула.
– Теперь ты понимаешь, что я никогда не смогу отказаться от расследования. Я – единственная, кто подозревает, что в смерти моей матери не так все просто, как кажется. Если не я, то кто же станет искать правду?
Коннор понимал ее желание найти ответ. Но от одной только мысли о том, как сильно она рисковала, в его сердце родился страх. А ему-то казалось, что он слишком закален, чтобы испытывать подобное чувство!
Он еще крепче прижал ее к себе, но Джиллиан продолжала говорить, не замечая его беспокойства:
– Этот человек, кем бы он ни был, украл у меня мать и разбил семью. Я не знаю, почему он так сделал. Мой отец и сестры заслуживают того, чтобы узнать это. – В ее глазах зажегся воинственный огонь. – Этого заслуживают также жена и сын лорда Хоксли. Боже мой, Коннор, можешь ли ты представить, как сильно они страдали последние несколько лет? Они верят, что граф был убийцей, хотя на самом деле он может оказаться невиновным. Я не могу смириться с этим.
«Да уж», – подумал Коннор. Он уже слишком хорошо изучил характер своего маленького отважного детектива и прекрасно понимал, что Джиллиан никогда не пройдет спокойно мимо несправедливости. Она была чертовски упряма. И ничто не могло поколебать ее решимости поступить так, как ей казалось правильным. А об опасности, которой она подвергала себя, Джиллиан особо не задумывалась.
Коннор хотел увести ее подальше от всего этого, не обращая внимания на протесты. Спрятать за семью замками, чтобы никто и ничто не могло причинить ей вреда. Но он сознавал, что у него не было никаких прав так поступить. Даже после того, как они занимались любовью и были близки настолько, насколько это вообще возможно для мужчины и женщины. В конце концов, это ничего не меняло.
И все же меняло. Меняло все.
Он совершил ошибку, позволив ей проникнуть так глубоко в душу. Коннор смотрел на засыпающую Джиллиан, ее умиротворенное лицо, залитое бледным лунным сиянием, которое лилось сквозь окно в спальню. В огне страсти он не только забыл о разнице в их происхождении и социальном положении, но и о том, как опасно испытывать глубокие чувства по отношению к другому человеку, особенно если тот с завидным упрямством постоянно подвергает себя риску. Коннор и так уже был слишком уязвим, когда дело касалось Джиллиан.
Он устало вздохнул и откинул голову на подушки. Было ясно, что Джиллиан не отступится от задания, которое сама на себя возложила. А он не может позволить себе оставить ее в своем сердце и своей жизни, чтобы потом потерять. Он и так уже потерял слишком много дорогих ему людей, которых не сумел защитить.
Каким-то образом он должен найти способ, чтобы пресечь тревожащие его чувства, оторвать себя от Джиллиан прежде, чем станет совсем поздно.
Но Коннор не сомневался, что совершить этот подвиг будет гораздо сложнее, чем принять решение так поступить.
Когда Коннора сморил сон, Джиллиан еще долго не могла заснуть. Она лежала рядом с ним и перебирала в памяти все события этого дня.
Столько всего произошло! За несколько коротких часов ее жизнь изменилась совершенно неожиданным образом. Ей ке только удалось найти нить, ведущую к разгадке смерти матери, но и отдаться любимому мужчине, который взял ее в такой утонченной и страстной манере, которая превзошла все ее самые сокровенные фантазии о том, каково это – заниматься любовью.
Джиллиан задрожала от волнения, когда вспомнила о том, как руки и губы Коннора изучали ее тело. Что она ощущала, когда Коннор начал двигаться внутри ее! Это было потрясающе.
Потом Джиллиан почувствовала, как он отдалился от нее. Она поняла, что между ними опять появилась преграда. Хотя она совсем не удивилась, но это ранило ее глубже, чем следовало. Коннор очень умело контролировал свои эмоции, ему было трудно полностью довериться другому человеку.
Даже женщине, с которой он разделил постель.
Джиллиан закусила губу. Она понимала, что их физическая близость значила для него гораздо меньше, чем для нее. И она понимала, что Коннор не одобрял ее решения продолжить работу отца и тайно вести собственное расследование смерти матери. Да, он не выразил этого вслух, но Джиллиан поняла это по выражению его лица. Слишком часто она уже наблюдала нечто подобное.
Где-то в глубине дома пробили тяжелые напольные часы, прервав ее размышления. Они напомнили ей о том, что она должна была давным-давно одеться и поехать домой. Ей совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь из членов семьи обнаружил, что ее нет в постели. Но Джиллиан никак не могла заставить себя двинуться с места, несмотря на повисшую над ней угрозу скандала. В глубине души она боялась покинуть место рядом с Коннором. Ей хотелось сохранить то зыбкое чувство близости, которого им удалось достичь сегодня ночью.
Боже правый, как ей хотелось верить, что у них еще все могло получиться, что у них существует шанс на какое-то совместное будущее. Но как Джиллиан могпа впустить в сердце надежду, когда так много обстоятельств было против них?
Нежно, чтобы не разбудить Коннора, она коснулась губами шелковистой поверхности его мускулистого плеча, потом прижалась к нему так близко, что если бы не кожа, то они слились бы в единое существо. В сильных руках Коннора она чувствовала себя в полной безопасности. Может, думала Джиллиан, если ей еще немного полежать рядом с ним, то в итоге она убедит себя, что может быть счастливой с этим мужчиной, даже если ей будет принадлежать самая маленькая часть его сердца.
Ей не хотелось совершить ошибку, полюбив мужчину, который отвернется от нее в самую трудную минуту.
Глава 21
– Джиллиан Давентри! Тебе лучше поскорее объяснить, почему тебя не было дома всю ночь.
Еще не рассвело, когда Джиллиан залезала через окно в свою спальню, но резкий голос нарушил тишину раннего утра. Ее сердце провалилось. Она вздрогнула и чуть не упала с лестницы. Но через секунду, которая показалась ей вечностью, Джиллиан сумела восстановить равновесие. Благополучно проделав оставшийся путь, она перемахнула через подоконник.
Когда ее ноги твердо встали на пол комнаты, она на мгновение остановилась, чтобы успокоить бешено бьющийся пульс и взять себя в руки. Потом она надменно повернулась к человеку, который стоял позади нее:
– Мора, что ты тут делаешь?
– Жду тебя, разумеется. – Голубые глаза ее сестры полыхнули ледяным огнем. – Я подозревала, что ты что-то затеяла, когда вчера вечером так рано уехала с бала. А когда я вернулась домой и обнаружила, что тебя нет, то перестала в этом сомневаться. Мне не хотелось упустить шанс увидеть, как ты тайком пробираешься в комнату, поэтому решила лечь спать здесь.
Джиллиан посмотрела на подушки, которые были скинуты на кресло рядом с кроватью, а также на открытую книгу, что лежала там же. Ей стало ясно, что ее сестра вряд ли много спала в эту ночь.
Она перевела взгляд в сторону двери. Ее удивило то, что остальные члены семьи еще не появились на пороге.
– Ты никому об этом не сказала?
– Да, не сказала. Я решила дать тебе возможность объясниться, хоть ты этого и не заслуживаешь.
Джиллиан тяжело вздохнула. Она понимала, что попала в переделку, но ей было некого винить, кроме себя. С самого начала она знала, что может произойти нечто подобное, но все же решила оттянуть момент расставания с Коннором почти до самого утра. Уже почти рассвело, когда она наконец выскользнула из постели, которую делила с ним всю ночь, оделась и вышла из дома любимого мужчины, даже не разбудив его.
Пока Джиллиан шла по пустым улицам в сторону Белгрейв-сквер, она все обдумывала, как ей следует поступить, если кто-нибудь в доме обнаружил ее отсутствие. Но теперь, когда это случилось, она оказалась в полной растерянности.
– Я что-то не вижу, каким образом тебя могут касаться мои личные дела... – начала Джиллиан. Но Мора прервала ее, в ярости стукнув ногой по полу:
– Даже не пытайся надуть меня такой уверткой. Это действительно меня касается, потому что твое поведение отражается на нашей семье. Неужели ты совсем не заботишься о нашей репутации?
Не дав Джиллиан ответить, резко развернулась и принялась ходить по комнате. Подол ночной рубашки обвивался вокруг ее икр при каждом шаге.
– Да что я такое говорю? – воскликнула сестра. – Конечно, тебе все равно. Я забыла, что тебе доставляет особое наслаждение нарочно глумиться над законами света и позорить имя Давентри на каждом углу.
К этому обвинению Джиллиан не могла остаться равнодушной.
– Это неправда. Как ты можешь такое обо мне думать?
– А как я могу думать что-либо другое? Ты хотя бы представляешь себе, что бы случилось, если бы тебя увидели бродящей по улицам в такое время и в такой одежде? – Мора презрительно указала на бриджи, которые были надеты на Джиллиан. – После стольких лет, когда о нас шептались, когда нас избегали и презирали, нашу семью наконец снова начали принимать в высшем обществе. Тетя Оливия полагает, что у меня есть хорошие шансы на то, чтобы удачно выйти замуж уже в этом сезоне. Ты же знаешь, как это валено для меня, но делаешь все, чтобы погубить мое счастье.
После этих слов Джиллиан почувствовала, как ее пронзило острое чувство вины. Ее негодование чуть стихло, и она опустила голову. Это было правдой. Хоть она и верила, что ее действия были оправданны, но вполне сознавала, что подвергала риску положение семьи в обществе всякий раз, когда нарушала его неписаные правила.
– Мора, мне очень жаль, – ответила Джиллиан. – Я понимаю, что из-за моего поведения ты сильно пострадала. Если я не до конца осознавала это раньше, то осознала теперь, когда на вчерашнем балу наткнулась на тебя и сына лорда Ланскома. Но я клянусь, у меня никогда не было желания намеренно мучить тебя.
Ее сестра резко остановилась и повернулась к ней.
– Тогда чего ты хочешь? Просвети меня, почему ты так мало задумываешься о тех, кого ты, по идее, должна любить?
Джиллиан растерялась, увидев на ее лице неподдельное выражение замешательства и боли. Она ненавидела стену непонимания, возникшую между ней и Морой. Джиллиан мечтала вернуть то время, когда они доверяли друг другу. Она не отрицала, что мысль облегчить свою душу даже перед одним членом ее семьи выглядела очень соблазнительной...
Наверное, пришло время все честно рассказать. Или, во всяком случае, то, что позволяли обстоятельства. Ей не нужно упоминать о Конноре или вдаваться в подробности его дела, но она может поведать о том, что услышала от служанки в жилище Уилбура Форбса. Возможно, если Мора выслушает ее, то поймет, что у нее были веские причины для подозрений.
Джиллиан глубоко вздохнула. Был только один путь – взять и выложить правду. Собрав волю в кулак, она выпалила:
– Я помогала Толливеру.
Наступила долгая напряженная тишина. Ее сестру настолько ошеломили ее слова, что от изумления она открыла рот. Потом к бледным щекам Моры прилила кровь, а ладони сжались в кулаки.
– Что ты делала?
– Мора, если ты меня выслушаешь...
– Выслушаю что? Нет таких слов, которые могли бы смягчить сказанное тобой! Как ты посмела опять втянуться в дела этого человека после того, что случилось раньше? Особенно сейчас, когда для нас особенно важно вести себя так, чтобы нас не в чем было упрекнуть?
– Мне пришлось так поступить. Он предоставил мне информацию об одном подозреваемом. И сказал, что этот человек способен пролить свет на убийство нашей матери.
Мору как будто ударили. Она медленно опустилась на кровать.
– Значит, вот в чем дело... Ты все еще намерена доказать, что лорд Хоксли невиновен?
– Вы все махнули рукой на то, что в официальной версии множество нестыковок. Но это не значит, что я о них забыла, – стала защищать себя Джиллиан. – А теперь у меня появились еще более серьезные причины сомневаться в том, что полиция сделала правильные выводы. – Она быстро рассказала об Уилбуре Форбсе и о том, что ей поведала Пэнси. В процессе Джиллиан указала, каким образом история служанки сходится с ее собственной теорией.
Потом она стала терпеливо дожидаться вердикта сестры.
Но с губ сестры сорвались совсем не те слова, которые надеялась услышать Джиллиан:
– Ты хотя бы представляешь, как безумно это звучит? Лорд Хоксли просто должен быть виновным. В ту ночь он был в доме. Он стоял над телом мамы и боролся с папой.
Джиллиан с трудом сдержала разочарование. Ей следовало предвидеть, что убедить сестру будет трудно.
– Да, но его присутствие можно объяснить и по-другому.
– Единственное объяснение – это то, что мама закрутила роман с этим дурным человеком. – Голос Моры был холодным, почти ледяным. – Джилли, с того момента прошло четыре года. Когда ты уже перестанешь об этом думать? Почему ты не можешь оставить смерть мамы в прошлом и позволить себе и всем нам жить дальше?
– Я не смогу этого сделать до тех пор, пока не найду ответы на множество вопросов о той ночи. Боже мой, Мора, там был кто-то еще! Если этот человек виновен в убийстве мамы, неужели ты не хочешь узнать о нем?
– Нет. Нет, не хочу, потому что мне все равно. Ты слышишь меня? Мне все равно! – Последние слова Моры были похожи на крик ребенка, которого сильно обидели. Они прозвучали поразительно злобно, но во взгляде сестры пряталась печаль.
Опустившись на колени перед постелью, Джиллиан с твердостью устремила глаза на Мору.
– Я этому не верю, – сказала она.
– А ты постарайся. Она собиралась покинуть нас, Джилли. Она хотела сбежать с другим мужчиной и покинуть нас.
– Может быть.
– Мы нашли записку лорда Хоксли рядом с ней.
– Но это не значит, что мама собиралась принять его предложение. А записки иногда подделывают.
– Но зачем кому-то так поступать? – Джиллиан покачала головой:
– Я не знаю. Почему ты думаешь, что эту версию не стоит даже проверить? Почему ты так легко веришь самому худшему, когда речь идет о маме?
– А почему ты с такой легкостью веришь в самое лучшее? – Мора встала и, подойдя к окну, стала смотреть на розовеющее рассветное небо. – Ты всегда оставалась слепа, когда дело касалось ее поступков, Джилли. Ты вела себя так, будто никогда не замечала, как сильно она унижала папу и сколько боли ему причиняла. Но я это замечала. И я ненавижу ее за то, как она поступала с ним.
Мора посмотрела через плечо. Ее взгляд был напряженным, как будто в голове всплывали картины прошлого, которые она не хотела вспоминать.
– Ты знаешь, – продолжила девушка, – я слышала, как они ругались в ту ночь. Я проснулась от их голосов и стояла в коридоре, когда увидела папу. Он вылетел из спальни и пошел в комнату для гостей. Я никогда не забуду выражение его лица и слезы на глазах. – В ее собственных глазах вдруг тоже заблестели капли влаги. – Это она заставила его плакать, Джилли. Я много раз видела, проходя мимо библиотеки поздно вечером, как папа сидит за столом и сжимает миниатюру мамы. Он выглядел таким несчастным и одиноким, что я готова была умереть, лишь бы помочь ему.
Джиллиан представила своего отца за письменным столом, прильнувшего к единственной вещи, которая все еще помогала ему почувствовать себя ближе к умершей жене. Ее сердце сжалось.
Бедный папа.
Мора отвернулась от окна. Ее хрупкая фигурка напряглась от ярости.
– Она собиралась оставить его, оставить всех нас. И я никогда не прощу ее за это.
Джиллиан со вздохом поднялась с колен. Она знала, что ее сестра была зла на мать, но ей никогда не приходило в голову, что это чувство могло оказаться таким сильным.
– Папа тоже оставил ее, Мора. Гораздо раньше, чем она его.
– О чем ты говоришь? Он никогда не покидал ее. Он всегда был с ней.
– Нет, на самом деле не был. Может быть, папа и присутствовал в доме, но с тех пор, как наш дедушка умер и к нему перешел титул маркиза Олбрайта, он начал отдаляться от нас.
После этих слов Мора просто стиснула зубы и отвела взгляд. Джиллиан шагнула к ней и взяла сестру за руку. Она любила обоих родителей. У нее не было желания обвинять никого из них. Но она не хотела слышать, как всю вину сваливают на плечи мамы. Особенно сейчас, когда Джиллиан получила подтверждение своим догадкам о роковой для их семьи ночи.
– Папа несет такую же ответственность за ссору между ними, как и мама. И ты это знаешь, – произнесла Джиллиан. – Он изменился после того, как принял титул. Он отдалился от нас и с головой ушел в работу. И чем больше он отдалялся, тем сильнее мама старалась обратить на себя внимание. Да, она пошла по ложному пути, но ведь она была в отчаянии. Мама нуждалась в нем, чтобы он защищал ее от нападок высшего света, чтобы поддерживал в трудных ситуациях. Но наш папа этого не делал.
Мора сбросила ладонь Джиллиан.
– Даже если это правда, неужели ты не видишь, что твое копание в прошлом не приносит ничего, кроме боли, всем нам? Даже если ты узнаешь, кто убил маму и почему, это ее не воскресит.
Вдруг со стороны двери донесся тонкий голосок.
– Жалко, что я ничего не помню, – произнес он. Девушки повернулись и увидели фигуру, одетую в длинную белую ночную рубашку. Она стояла недалеко от дверей и смотрела на них.
– Эми! – Забота о младшей сестре перевесила все остальные чувства Джиллиан. Она поспешила к ней. – Давно ты тут стоишь?
– Достаточно давно, чтобы понять, что ты все еще веришь в невиновность лорда Хоксли.
Джиллиан поморщилась. Ей совершенно не хотелось расстраивать Эми напоминаниями об убийстве их матери. Та ночь настолько ее покалечила, что девочка совершенно забыла о событиях того времени.
Положив руку на хрупкое плечо сестры, Джиллиан подтолкнула ее в сторону выхода.
– Дорогая, ты должна быть в постели. Еще слишком рано, чтобы встать и...
– Не нужно обращаться со мной как с ребенком, Джилли.
Ее слова застигли Джиллиан врасплох. Она обернулась к Море, которая, впрочем, тоже выглядела изумленной. Их младшая сестра никогда раньше не говорила так твердо и определенно.
Эми продолжила, глядя на нее своими янтарными глазами:
– Я понимаю, что ты поступаешь так, потому что любишь меня. Но мне не хочется, чтобы меня постоянно оберегали. Я уже не маленькая девочка. И имею такое же право знать, что происходит.
Джиллиан подумала, что в словах Эми была большая доля правды. Она не могла отрицать, что ведет себя слишком покровительственно, когда дело касается младшей сестренки. Просто из-за своей хрупкой фигуры и робкого, пугливого характера Эми выглядела гораздо младше, чем остальные девочки в тринадцать лет. И окружающие были склонны вести себя с ней соответственно.
Джиллиан крепче сжала ее плечо и приблизила к себе.
– Извини меня, крошка. Я не хочу намеренно отстранять тебя. Просто ты и так уже прошла через слишком большие испытания.
– Мне бы очень хотелось вспомнить, что я видела той ночью, – пробормотала Эми на ухо Джиллиан. Ее голос звучал печально. – Если бы я вспомнила, то мы бы узнали правду. И ты бы больше не билась над этой загадкой.
– О, моя дорогая!
Эми подняла голову с плеча Джиллиан и посмотрела в сторону другой сестры. Она наблюдала за ними с непроницаемым выражением лица.
– Ты знаешь, а ведь Джилли права! – Мора растерянно нахмурила лоб.
– Права насчет чего, милая?
– Насчет того, что мама не собиралась покинуть нас. В ту ночь она зашла в нашу комнату, когда ты уже спала. Это я очень хорошо помню.
Джиллиан не смогла сдержать удивленный вскрик, когда услышала эту новость. Ее младшая сестра неохотно разговаривала о том, что произошло четыре года назад. И она никогда не упоминала о визите мамы в спальню, которую в то время Эми делила с Морой.
– Меня напугала гроза, и я позвала ее, – продолжала говорить девочка, пристально глядя на Мору. – Она села на мою кровать, поцеловала меня в лоб и сказала мне... Мама сказала мне, что очень сильно любит нас всех. А еще говорила, что ей очень стыдно за свое поведение. Что с этого момента она будет изо всех сил стараться вести себя лучше.
Эми остановилась на мгновение. На лице появилось серьезное, почти торжественное выражение. Она продолжила:
– И я видела, что мама тоже плакала, Мора.
В горле Джиллиан застрял комок. И внезапно взгляд Моры перестал быть таким отстраненным. Сдерживаемые слезы потекли по ее щекам, а хрупкие плечи затряслись от рыданий.
Джиллиан протянула ей руку и прижала Мору к груди. Обняв друг друга, три сестры Давентри впервые оплакивали ту ночь, которая так много у них отняла.
Глава 22
– Что ты имеешь в виду?
– Мою семью нельзя было назвать обычной, Коннор, поэтому о нас постоянно шептались в свете. Они говорили о прежней жизни моей матери, которая была актрисой, и о женитьбе моего отца. Но досужие сплетни не смогли поколебать решимости Томаса. Я знаю его с детства. Он был хорошим другом.
От этих слов Коннор почувствовал еще больший гнев на Шиптона.
– Не очень хорошим, если он покинул тебя в тот момент, когда ты больше всего нуждалась в его поддержке.
– Ты не понимаешь. Все шло хорошо, но после убийства мамы я с головой ушла в папину работу. Тогда он начал постепенно отдаляться от меня. А потом в свете узнали, что я принимала участие в поимке вора, который украл драгоценности леди Рэнли. Произошел большой скандал. Тогда и нашим с Томасом отношениям пришел конец. Оглядываясь назад, я не могу винить его. Видишь ли, все случилось в тот момент, когда Томас унаследовал титул от покойного отца. Его родственники давили на него, говоря, что ему нужно сделать хорошую партию.
Джиллиан на мгновение остановилась, потом покачала головой.
– Боюсь, я не подхожу под подобное определение. – продолжила она. – И думаю, с моей стороны было наивно полагать, что Томас решит остаться со мной после такой неприятной истории.
Сердце Коннора зашлось от жалости, когда он услышал нотки покорности в ее голосе. Было очевидно, что предательство Шиптона причинило ей глубокую боль.
Коннор лротянул руку, взял Джиллиан за локоть и опять уложил ее рядом с собой.
– Ты не права, счастье мое. У тебя были все основания ожидать от любимого человека защиты в любой ситуации.
– В том-то все и дело. – Уютно устроившись рядом с ним, Джиллиан обняла его за талию. – Мне теперь кажется, что он никогда не любил меня. А иногда я сомневаюсь в том, что сама любила его. Мы были друг другу небезразличны. Но любовь?.. Я не чувствовала к нему и малой доли того, что чувствую к тебе.
«А что ты чувствуешь ко мне?»
Вопрос прозвучал в голове Коннора, но он не посмел задать его. У него не было уверенности в том, что он был готов услышать отзет. И он не был готов тщательно проанализировать свои собственные чувства по отношению к этой женщине, которая сводила его с ума.
Может быть, у него так и не хватит решимости сделать это.
Зарывшись носом в пахнущие жасмином волосы Джиллиан, Коннор позволил себе помолчать несколько долгих секунд, а потом заговорил опять:
– Я очень сожалею из-за того, что произошло с твоей матерью, моя цыганка.
Джиллиан ответила, не отрываясь от его плеча, поэтому ее голос прозвучал приглушенно:
– Я тоже. Она была хорошей женщиной, Коннор. Да, иногда она совершала неправильные и даже глупые поступки. Но она любила меня. Я никогда не сомневалась в этом.
– Знаешь, иногда сильнее всего могут обидеть люди, которых в жизни часто обижали. Я понял это из-за Бреннана. Он был моим близнецом, моей второй половиной, но он только и думал о том, как бы побольней ударить меня.
Услышав такую новость, Джиллиан с любопытством посмотрела на него:
– Бреннан был твоим близнецом? Ты говорил о нем так, что я решила, будто он моложе тебя.
– Да, он был моложе. На одиннадцать минут. Но иногда это больше походило на одиннадцать лет. – Коннор опять замолчал, пытаясь выразить мысли таким образом, чтобы они не разозлили ее и не вызвали новый спор. – Джиллиан, ты когда-нибудь думала о том, чтобы бросить все это? Оставить в прошлом?
Когда она отодвинулась и непонимающе нахмурила лоб, Коннор объяснил:
– Я говорю о твоей работе с Боу-стрит. Твое намерение узнать, виноват ли Хоксли в убийстве матери, или он был ложно осужден.
Ее взгляд стал серьезным.
– Тогда скажи мне, Коннор, как ты отреагируешь, если какой-нибудь человек попросит тебя бросить поиски того, кто убил Стюарта, Пег и Хайрама? Ты бы смог это сделать?
– Не стоит сравнивать эти два случая, Джиллиан. В моем деле существует опасность для других людей...
– Наверное. Но давай на секунду представим, что завтра убийца перестанет преследовать намеченные жертвы. Больше ты не получишь от него ни одного письма и вообще никогда о нем не услышишь. Ты прекратишь преследовать его?
Коннору не было нужды отвечать. Он понимал, что все его чувства отражались сейчас на лице. Джиллиан должна была заметить его сжатые челюсти и мрачный взгляд. Нет, он никогда не остановится в поисках этого проклятого ублюдка. Никогда. Так или иначе, но он найдет его и заставит заплатить.
Как он и предполагал, Джиллиан легко прочитала его мысли и кивнула.
– Теперь ты понимаешь, что я никогда не смогу отказаться от расследования. Я – единственная, кто подозревает, что в смерти моей матери не так все просто, как кажется. Если не я, то кто же станет искать правду?
Коннор понимал ее желание найти ответ. Но от одной только мысли о том, как сильно она рисковала, в его сердце родился страх. А ему-то казалось, что он слишком закален, чтобы испытывать подобное чувство!
Он еще крепче прижал ее к себе, но Джиллиан продолжала говорить, не замечая его беспокойства:
– Этот человек, кем бы он ни был, украл у меня мать и разбил семью. Я не знаю, почему он так сделал. Мой отец и сестры заслуживают того, чтобы узнать это. – В ее глазах зажегся воинственный огонь. – Этого заслуживают также жена и сын лорда Хоксли. Боже мой, Коннор, можешь ли ты представить, как сильно они страдали последние несколько лет? Они верят, что граф был убийцей, хотя на самом деле он может оказаться невиновным. Я не могу смириться с этим.
«Да уж», – подумал Коннор. Он уже слишком хорошо изучил характер своего маленького отважного детектива и прекрасно понимал, что Джиллиан никогда не пройдет спокойно мимо несправедливости. Она была чертовски упряма. И ничто не могло поколебать ее решимости поступить так, как ей казалось правильным. А об опасности, которой она подвергала себя, Джиллиан особо не задумывалась.
Коннор хотел увести ее подальше от всего этого, не обращая внимания на протесты. Спрятать за семью замками, чтобы никто и ничто не могло причинить ей вреда. Но он сознавал, что у него не было никаких прав так поступить. Даже после того, как они занимались любовью и были близки настолько, насколько это вообще возможно для мужчины и женщины. В конце концов, это ничего не меняло.
И все же меняло. Меняло все.
Он совершил ошибку, позволив ей проникнуть так глубоко в душу. Коннор смотрел на засыпающую Джиллиан, ее умиротворенное лицо, залитое бледным лунным сиянием, которое лилось сквозь окно в спальню. В огне страсти он не только забыл о разнице в их происхождении и социальном положении, но и о том, как опасно испытывать глубокие чувства по отношению к другому человеку, особенно если тот с завидным упрямством постоянно подвергает себя риску. Коннор и так уже был слишком уязвим, когда дело касалось Джиллиан.
Он устало вздохнул и откинул голову на подушки. Было ясно, что Джиллиан не отступится от задания, которое сама на себя возложила. А он не может позволить себе оставить ее в своем сердце и своей жизни, чтобы потом потерять. Он и так уже потерял слишком много дорогих ему людей, которых не сумел защитить.
Каким-то образом он должен найти способ, чтобы пресечь тревожащие его чувства, оторвать себя от Джиллиан прежде, чем станет совсем поздно.
Но Коннор не сомневался, что совершить этот подвиг будет гораздо сложнее, чем принять решение так поступить.
Когда Коннора сморил сон, Джиллиан еще долго не могла заснуть. Она лежала рядом с ним и перебирала в памяти все события этого дня.
Столько всего произошло! За несколько коротких часов ее жизнь изменилась совершенно неожиданным образом. Ей ке только удалось найти нить, ведущую к разгадке смерти матери, но и отдаться любимому мужчине, который взял ее в такой утонченной и страстной манере, которая превзошла все ее самые сокровенные фантазии о том, каково это – заниматься любовью.
Джиллиан задрожала от волнения, когда вспомнила о том, как руки и губы Коннора изучали ее тело. Что она ощущала, когда Коннор начал двигаться внутри ее! Это было потрясающе.
Потом Джиллиан почувствовала, как он отдалился от нее. Она поняла, что между ними опять появилась преграда. Хотя она совсем не удивилась, но это ранило ее глубже, чем следовало. Коннор очень умело контролировал свои эмоции, ему было трудно полностью довериться другому человеку.
Даже женщине, с которой он разделил постель.
Джиллиан закусила губу. Она понимала, что их физическая близость значила для него гораздо меньше, чем для нее. И она понимала, что Коннор не одобрял ее решения продолжить работу отца и тайно вести собственное расследование смерти матери. Да, он не выразил этого вслух, но Джиллиан поняла это по выражению его лица. Слишком часто она уже наблюдала нечто подобное.
Где-то в глубине дома пробили тяжелые напольные часы, прервав ее размышления. Они напомнили ей о том, что она должна была давным-давно одеться и поехать домой. Ей совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь из членов семьи обнаружил, что ее нет в постели. Но Джиллиан никак не могла заставить себя двинуться с места, несмотря на повисшую над ней угрозу скандала. В глубине души она боялась покинуть место рядом с Коннором. Ей хотелось сохранить то зыбкое чувство близости, которого им удалось достичь сегодня ночью.
Боже правый, как ей хотелось верить, что у них еще все могло получиться, что у них существует шанс на какое-то совместное будущее. Но как Джиллиан могпа впустить в сердце надежду, когда так много обстоятельств было против них?
Нежно, чтобы не разбудить Коннора, она коснулась губами шелковистой поверхности его мускулистого плеча, потом прижалась к нему так близко, что если бы не кожа, то они слились бы в единое существо. В сильных руках Коннора она чувствовала себя в полной безопасности. Может, думала Джиллиан, если ей еще немного полежать рядом с ним, то в итоге она убедит себя, что может быть счастливой с этим мужчиной, даже если ей будет принадлежать самая маленькая часть его сердца.
Ей не хотелось совершить ошибку, полюбив мужчину, который отвернется от нее в самую трудную минуту.
Глава 21
Иногда единственная улика может привести туда, где вы и не думали оказаться.
– Джиллиан Давентри! Тебе лучше поскорее объяснить, почему тебя не было дома всю ночь.
Еще не рассвело, когда Джиллиан залезала через окно в свою спальню, но резкий голос нарушил тишину раннего утра. Ее сердце провалилось. Она вздрогнула и чуть не упала с лестницы. Но через секунду, которая показалась ей вечностью, Джиллиан сумела восстановить равновесие. Благополучно проделав оставшийся путь, она перемахнула через подоконник.
Когда ее ноги твердо встали на пол комнаты, она на мгновение остановилась, чтобы успокоить бешено бьющийся пульс и взять себя в руки. Потом она надменно повернулась к человеку, который стоял позади нее:
– Мора, что ты тут делаешь?
– Жду тебя, разумеется. – Голубые глаза ее сестры полыхнули ледяным огнем. – Я подозревала, что ты что-то затеяла, когда вчера вечером так рано уехала с бала. А когда я вернулась домой и обнаружила, что тебя нет, то перестала в этом сомневаться. Мне не хотелось упустить шанс увидеть, как ты тайком пробираешься в комнату, поэтому решила лечь спать здесь.
Джиллиан посмотрела на подушки, которые были скинуты на кресло рядом с кроватью, а также на открытую книгу, что лежала там же. Ей стало ясно, что ее сестра вряд ли много спала в эту ночь.
Она перевела взгляд в сторону двери. Ее удивило то, что остальные члены семьи еще не появились на пороге.
– Ты никому об этом не сказала?
– Да, не сказала. Я решила дать тебе возможность объясниться, хоть ты этого и не заслуживаешь.
Джиллиан тяжело вздохнула. Она понимала, что попала в переделку, но ей было некого винить, кроме себя. С самого начала она знала, что может произойти нечто подобное, но все же решила оттянуть момент расставания с Коннором почти до самого утра. Уже почти рассвело, когда она наконец выскользнула из постели, которую делила с ним всю ночь, оделась и вышла из дома любимого мужчины, даже не разбудив его.
Пока Джиллиан шла по пустым улицам в сторону Белгрейв-сквер, она все обдумывала, как ей следует поступить, если кто-нибудь в доме обнаружил ее отсутствие. Но теперь, когда это случилось, она оказалась в полной растерянности.
– Я что-то не вижу, каким образом тебя могут касаться мои личные дела... – начала Джиллиан. Но Мора прервала ее, в ярости стукнув ногой по полу:
– Даже не пытайся надуть меня такой уверткой. Это действительно меня касается, потому что твое поведение отражается на нашей семье. Неужели ты совсем не заботишься о нашей репутации?
Не дав Джиллиан ответить, резко развернулась и принялась ходить по комнате. Подол ночной рубашки обвивался вокруг ее икр при каждом шаге.
– Да что я такое говорю? – воскликнула сестра. – Конечно, тебе все равно. Я забыла, что тебе доставляет особое наслаждение нарочно глумиться над законами света и позорить имя Давентри на каждом углу.
К этому обвинению Джиллиан не могла остаться равнодушной.
– Это неправда. Как ты можешь такое обо мне думать?
– А как я могу думать что-либо другое? Ты хотя бы представляешь себе, что бы случилось, если бы тебя увидели бродящей по улицам в такое время и в такой одежде? – Мора презрительно указала на бриджи, которые были надеты на Джиллиан. – После стольких лет, когда о нас шептались, когда нас избегали и презирали, нашу семью наконец снова начали принимать в высшем обществе. Тетя Оливия полагает, что у меня есть хорошие шансы на то, чтобы удачно выйти замуж уже в этом сезоне. Ты же знаешь, как это валено для меня, но делаешь все, чтобы погубить мое счастье.
После этих слов Джиллиан почувствовала, как ее пронзило острое чувство вины. Ее негодование чуть стихло, и она опустила голову. Это было правдой. Хоть она и верила, что ее действия были оправданны, но вполне сознавала, что подвергала риску положение семьи в обществе всякий раз, когда нарушала его неписаные правила.
– Мора, мне очень жаль, – ответила Джиллиан. – Я понимаю, что из-за моего поведения ты сильно пострадала. Если я не до конца осознавала это раньше, то осознала теперь, когда на вчерашнем балу наткнулась на тебя и сына лорда Ланскома. Но я клянусь, у меня никогда не было желания намеренно мучить тебя.
Ее сестра резко остановилась и повернулась к ней.
– Тогда чего ты хочешь? Просвети меня, почему ты так мало задумываешься о тех, кого ты, по идее, должна любить?
Джиллиан растерялась, увидев на ее лице неподдельное выражение замешательства и боли. Она ненавидела стену непонимания, возникшую между ней и Морой. Джиллиан мечтала вернуть то время, когда они доверяли друг другу. Она не отрицала, что мысль облегчить свою душу даже перед одним членом ее семьи выглядела очень соблазнительной...
Наверное, пришло время все честно рассказать. Или, во всяком случае, то, что позволяли обстоятельства. Ей не нужно упоминать о Конноре или вдаваться в подробности его дела, но она может поведать о том, что услышала от служанки в жилище Уилбура Форбса. Возможно, если Мора выслушает ее, то поймет, что у нее были веские причины для подозрений.
Джиллиан глубоко вздохнула. Был только один путь – взять и выложить правду. Собрав волю в кулак, она выпалила:
– Я помогала Толливеру.
Наступила долгая напряженная тишина. Ее сестру настолько ошеломили ее слова, что от изумления она открыла рот. Потом к бледным щекам Моры прилила кровь, а ладони сжались в кулаки.
– Что ты делала?
– Мора, если ты меня выслушаешь...
– Выслушаю что? Нет таких слов, которые могли бы смягчить сказанное тобой! Как ты посмела опять втянуться в дела этого человека после того, что случилось раньше? Особенно сейчас, когда для нас особенно важно вести себя так, чтобы нас не в чем было упрекнуть?
– Мне пришлось так поступить. Он предоставил мне информацию об одном подозреваемом. И сказал, что этот человек способен пролить свет на убийство нашей матери.
Мору как будто ударили. Она медленно опустилась на кровать.
– Значит, вот в чем дело... Ты все еще намерена доказать, что лорд Хоксли невиновен?
– Вы все махнули рукой на то, что в официальной версии множество нестыковок. Но это не значит, что я о них забыла, – стала защищать себя Джиллиан. – А теперь у меня появились еще более серьезные причины сомневаться в том, что полиция сделала правильные выводы. – Она быстро рассказала об Уилбуре Форбсе и о том, что ей поведала Пэнси. В процессе Джиллиан указала, каким образом история служанки сходится с ее собственной теорией.
Потом она стала терпеливо дожидаться вердикта сестры.
Но с губ сестры сорвались совсем не те слова, которые надеялась услышать Джиллиан:
– Ты хотя бы представляешь, как безумно это звучит? Лорд Хоксли просто должен быть виновным. В ту ночь он был в доме. Он стоял над телом мамы и боролся с папой.
Джиллиан с трудом сдержала разочарование. Ей следовало предвидеть, что убедить сестру будет трудно.
– Да, но его присутствие можно объяснить и по-другому.
– Единственное объяснение – это то, что мама закрутила роман с этим дурным человеком. – Голос Моры был холодным, почти ледяным. – Джилли, с того момента прошло четыре года. Когда ты уже перестанешь об этом думать? Почему ты не можешь оставить смерть мамы в прошлом и позволить себе и всем нам жить дальше?
– Я не смогу этого сделать до тех пор, пока не найду ответы на множество вопросов о той ночи. Боже мой, Мора, там был кто-то еще! Если этот человек виновен в убийстве мамы, неужели ты не хочешь узнать о нем?
– Нет. Нет, не хочу, потому что мне все равно. Ты слышишь меня? Мне все равно! – Последние слова Моры были похожи на крик ребенка, которого сильно обидели. Они прозвучали поразительно злобно, но во взгляде сестры пряталась печаль.
Опустившись на колени перед постелью, Джиллиан с твердостью устремила глаза на Мору.
– Я этому не верю, – сказала она.
– А ты постарайся. Она собиралась покинуть нас, Джилли. Она хотела сбежать с другим мужчиной и покинуть нас.
– Может быть.
– Мы нашли записку лорда Хоксли рядом с ней.
– Но это не значит, что мама собиралась принять его предложение. А записки иногда подделывают.
– Но зачем кому-то так поступать? – Джиллиан покачала головой:
– Я не знаю. Почему ты думаешь, что эту версию не стоит даже проверить? Почему ты так легко веришь самому худшему, когда речь идет о маме?
– А почему ты с такой легкостью веришь в самое лучшее? – Мора встала и, подойдя к окну, стала смотреть на розовеющее рассветное небо. – Ты всегда оставалась слепа, когда дело касалось ее поступков, Джилли. Ты вела себя так, будто никогда не замечала, как сильно она унижала папу и сколько боли ему причиняла. Но я это замечала. И я ненавижу ее за то, как она поступала с ним.
Мора посмотрела через плечо. Ее взгляд был напряженным, как будто в голове всплывали картины прошлого, которые она не хотела вспоминать.
– Ты знаешь, – продолжила девушка, – я слышала, как они ругались в ту ночь. Я проснулась от их голосов и стояла в коридоре, когда увидела папу. Он вылетел из спальни и пошел в комнату для гостей. Я никогда не забуду выражение его лица и слезы на глазах. – В ее собственных глазах вдруг тоже заблестели капли влаги. – Это она заставила его плакать, Джилли. Я много раз видела, проходя мимо библиотеки поздно вечером, как папа сидит за столом и сжимает миниатюру мамы. Он выглядел таким несчастным и одиноким, что я готова была умереть, лишь бы помочь ему.
Джиллиан представила своего отца за письменным столом, прильнувшего к единственной вещи, которая все еще помогала ему почувствовать себя ближе к умершей жене. Ее сердце сжалось.
Бедный папа.
Мора отвернулась от окна. Ее хрупкая фигурка напряглась от ярости.
– Она собиралась оставить его, оставить всех нас. И я никогда не прощу ее за это.
Джиллиан со вздохом поднялась с колен. Она знала, что ее сестра была зла на мать, но ей никогда не приходило в голову, что это чувство могло оказаться таким сильным.
– Папа тоже оставил ее, Мора. Гораздо раньше, чем она его.
– О чем ты говоришь? Он никогда не покидал ее. Он всегда был с ней.
– Нет, на самом деле не был. Может быть, папа и присутствовал в доме, но с тех пор, как наш дедушка умер и к нему перешел титул маркиза Олбрайта, он начал отдаляться от нас.
После этих слов Мора просто стиснула зубы и отвела взгляд. Джиллиан шагнула к ней и взяла сестру за руку. Она любила обоих родителей. У нее не было желания обвинять никого из них. Но она не хотела слышать, как всю вину сваливают на плечи мамы. Особенно сейчас, когда Джиллиан получила подтверждение своим догадкам о роковой для их семьи ночи.
– Папа несет такую же ответственность за ссору между ними, как и мама. И ты это знаешь, – произнесла Джиллиан. – Он изменился после того, как принял титул. Он отдалился от нас и с головой ушел в работу. И чем больше он отдалялся, тем сильнее мама старалась обратить на себя внимание. Да, она пошла по ложному пути, но ведь она была в отчаянии. Мама нуждалась в нем, чтобы он защищал ее от нападок высшего света, чтобы поддерживал в трудных ситуациях. Но наш папа этого не делал.
Мора сбросила ладонь Джиллиан.
– Даже если это правда, неужели ты не видишь, что твое копание в прошлом не приносит ничего, кроме боли, всем нам? Даже если ты узнаешь, кто убил маму и почему, это ее не воскресит.
Вдруг со стороны двери донесся тонкий голосок.
– Жалко, что я ничего не помню, – произнес он. Девушки повернулись и увидели фигуру, одетую в длинную белую ночную рубашку. Она стояла недалеко от дверей и смотрела на них.
– Эми! – Забота о младшей сестре перевесила все остальные чувства Джиллиан. Она поспешила к ней. – Давно ты тут стоишь?
– Достаточно давно, чтобы понять, что ты все еще веришь в невиновность лорда Хоксли.
Джиллиан поморщилась. Ей совершенно не хотелось расстраивать Эми напоминаниями об убийстве их матери. Та ночь настолько ее покалечила, что девочка совершенно забыла о событиях того времени.
Положив руку на хрупкое плечо сестры, Джиллиан подтолкнула ее в сторону выхода.
– Дорогая, ты должна быть в постели. Еще слишком рано, чтобы встать и...
– Не нужно обращаться со мной как с ребенком, Джилли.
Ее слова застигли Джиллиан врасплох. Она обернулась к Море, которая, впрочем, тоже выглядела изумленной. Их младшая сестра никогда раньше не говорила так твердо и определенно.
Эми продолжила, глядя на нее своими янтарными глазами:
– Я понимаю, что ты поступаешь так, потому что любишь меня. Но мне не хочется, чтобы меня постоянно оберегали. Я уже не маленькая девочка. И имею такое же право знать, что происходит.
Джиллиан подумала, что в словах Эми была большая доля правды. Она не могла отрицать, что ведет себя слишком покровительственно, когда дело касается младшей сестренки. Просто из-за своей хрупкой фигуры и робкого, пугливого характера Эми выглядела гораздо младше, чем остальные девочки в тринадцать лет. И окружающие были склонны вести себя с ней соответственно.
Джиллиан крепче сжала ее плечо и приблизила к себе.
– Извини меня, крошка. Я не хочу намеренно отстранять тебя. Просто ты и так уже прошла через слишком большие испытания.
– Мне бы очень хотелось вспомнить, что я видела той ночью, – пробормотала Эми на ухо Джиллиан. Ее голос звучал печально. – Если бы я вспомнила, то мы бы узнали правду. И ты бы больше не билась над этой загадкой.
– О, моя дорогая!
Эми подняла голову с плеча Джиллиан и посмотрела в сторону другой сестры. Она наблюдала за ними с непроницаемым выражением лица.
– Ты знаешь, а ведь Джилли права! – Мора растерянно нахмурила лоб.
– Права насчет чего, милая?
– Насчет того, что мама не собиралась покинуть нас. В ту ночь она зашла в нашу комнату, когда ты уже спала. Это я очень хорошо помню.
Джиллиан не смогла сдержать удивленный вскрик, когда услышала эту новость. Ее младшая сестра неохотно разговаривала о том, что произошло четыре года назад. И она никогда не упоминала о визите мамы в спальню, которую в то время Эми делила с Морой.
– Меня напугала гроза, и я позвала ее, – продолжала говорить девочка, пристально глядя на Мору. – Она села на мою кровать, поцеловала меня в лоб и сказала мне... Мама сказала мне, что очень сильно любит нас всех. А еще говорила, что ей очень стыдно за свое поведение. Что с этого момента она будет изо всех сил стараться вести себя лучше.
Эми остановилась на мгновение. На лице появилось серьезное, почти торжественное выражение. Она продолжила:
– И я видела, что мама тоже плакала, Мора.
В горле Джиллиан застрял комок. И внезапно взгляд Моры перестал быть таким отстраненным. Сдерживаемые слезы потекли по ее щекам, а хрупкие плечи затряслись от рыданий.
Джиллиан протянула ей руку и прижала Мору к груди. Обняв друг друга, три сестры Давентри впервые оплакивали ту ночь, которая так много у них отняла.
Глава 22
Сыщик должен быть готов прибегнуть к любым необходимым для расследования мерам.