Страница:
– Джиллиан, пожалуйста...
– А наша мама... – Она продолжала говорить, заглушая его утешительные слова. Слезы закапали из глаз и ручейками полились по щекам, несмотря на ее храбрые попытки остановить их. Казалось, будто внутри ее что-то сломалось. Она не могла теперь сдержать потока слов и эмоций, которые прорвались сквозь заграждения. Ничем не ограничиваемые, они неслись с возрастающей скоростью. – Она не заслуживала такой смерти. И не важно, что думает об этом общество. Женщина, которую знали в свете, совсем не была похожа на ту, которую я помню. Она пела мне песни перед сном, никогда не раздумывала над тем, что подумают окружающие, если она поднимет юбки и побродит в реке или вдруг организует импровизированное чаепитие на лужайке перед домом. Она была замечательной мамой! Я никогда не сомневалась в том, что она любила меня.
Джиллиан подняла на него глаза. Ее плечи сотрясались от рыданий, и Коннор хотел только одного – обнять ее и прижать к своей груди. Защитить и укрыть ее, изгнать из памяти воспоминания о жестокости и боли, которые она испытывала всю свою жизнь.
– Ты хочешь узнать то, о чем я никогда никому не рассказывала? – спросила она хриплым от слез шепотом. – В ту ночь я проснулась от ощущения, что должно произойти нечто нехорошее. Если бы я восприняла это с должным вниманием, то раньше бы спустилась вниз и могла бы предотвратить убийство.
Самобичевание, написанное на лице Джиллиан, было слишком знакомо Коннору. С этим чувством он жил уже долгие годы.
– Или тебя бы тоже убили.
– Но мы этого никогда не узнаем наверняка, не так ли? Именно это незнание и мучает меня. Разрывает на части.
Коннор больше не мог переносить ее взгляда, не мог слышать ее голос.
– Тише, моя цыганка, – тихо произнес он. – Успокойся.
Потом он нежно поцеловал ее.
Глава 19
Разум Джиллиан отключился, как только губы Кон-нора прикоснулись к ее губам.
Все, что произошло сегодняшним вечером, заволокло туманом и стало казаться незначительным. А отчаяние и боль, которые она испытывала, уступили место другим, более приятным, чувствам. Казалось, она впитывала этот поцелуй Коннора каждой частицей своего существа.
Джиллиан почти забыла обо всем, поддавшись его притяжению, но все же что-то ее беспокоило. Этот поцелуй был другим. Он отличался от тех, какими они обменялись за последние несколько дней. Раньше их сталкивали вместе страсть и ярость, но теперь Коннор обращался с ней подчеркнуто нежно, с особым уважением. Она вдруг поняла: теперь их близость была для него чем-то большим, чем простое удовлетворение похоти, вызванной ее привлекательной внешней оболочкой, теперь она сама что-то значила для него.
И внезапно чувства, копившиеся внутри Джиллиан, захлестнули ее с такой силой, что она больше не могла сдерживать их или прятать от себя.
Она любила Коннора Монро, любила в нем все: силу и решительность, стремление защищать и оберегать людей, которые были для него небезразличны. Она даже любила его угрюмость и упрямое желание не уступать в споре. Но теперь она ощущала себя еще более уязвимой, чем когда-либо в жизни. У нее больше не было желания бороться с голосом сердца.
И тогда, отбросив в сторону осторожность, она ответила на его поцелуй с той страстью, с какой ей хотелось это сделать, не ограничивая себя ни в чем.
Ободренный ее пылким откликом, Коннор положил руки ей на талию и притянул ближе к себе, позволив вновь насладиться теплом и близостью своего большого тела. Он буквально вонзился в шелковую поверхность ее губ, проводя языком по их пухлым очертаниям. Глубоко в горле Коннора рождались звуки наслаждения, как будто он смаковал последний кусочек какого-то сочного и аппетитного фрукта.
– Ты можешь представить себе, – пробормотал он хрипловатым голосом, переводя дыхание между поцелуями, – что я хочу сделать с тобой, моя цыганка? Я хочу сорвать с тебя всю одежду и обнажить каждый дюйм твоего тела. Хочу трогать и целовать тебя везде, где захочу.
Джиллиан задрожала, представляя себе чувственную картину, которую рисовали его слова.
– Коннор, я...
– Тише, – прошептал он и поднял вверх голову, собирая губами последние остатки влаги с ее ресниц. Едва касаясь ее щеки, проскользнул к чувствительному месту под ухом.
– Больше не надо слез, моя цыганка, – выдохнул Коннор. – И разговоров о прошлых трагедиях. Я вообще не хочу ни о чем говорить. Я только хочу заняться с тобой любовью.
Джиллиан откинула назад голову, чтобы ему легче было добраться до изгиба шеи. Коннор начал нежно покусывать гладкую кожу, почти щекотать ее зубами, и Джиллиан не смогла сдержать дрожь удовольствия.
– Я тоже хочу этого, но...
Когда она смолкла, Коннор посмотрел ей в глаза.
– Но?
В свете лампы Джиллиан увидела лихорадочный румянец на его щеках, горячий блеск в его взгляде. От этого вида ей стало еще труднее сосредоточиться на том, чтобы привести свои мысли хоть в какое-то подобие порядка. В конце концов более-менее внятно ока ответила ему:
– Я хочу тебя. Действительно хочу. Но если ты опять начнешь заниматься со мной любовью, а потом оттолкнешь и пойдешь к какой-то другой женщине... – Джиллиан вспомнила, как всего лишь сегодня утром Коннор сознался, что в прошлую ночь решил навестить свою любовницу. И вновь почувствовала, что ее предали. Ей достаточно было только представить Коннора в постели с другой, как ее сердце начинало разрываться на куски. – Не знаю, смогу ли я перенести такое во второй раз.
Его резкое лицо смягчилось. Он протянул руку, чтобы убрать за ухо упавший ей на лицо черный локон.
– Моя цыганка, между мной и Селиной в ту ночь ничего не было, клянусь. Да, я пошел к ней, надеясь забыть о тебе. Но в ту секунду, как она поцеловала меня, я тут же понял, что у нас с ней ничего не получится. Перед тем как покинуть Селину, я сказал, что больше не стану ее навещать. Ты – единственная женщина, которую я хочу сжимать в своих объятиях.
– Однако сегодня утром твое поведение произвело на меня обратное впечатление.
– Я знаю и прошу у тебя прощения. Один Бог знает, каких усилий мне стоило так холодно обращаться с тобой. Это оказалось самым тяжким делом в моей жизни. Мое единственное оправдание – это то, что я пытался защитить тебя.
– Ты пытался заставить меня уйти.
Лицо Коннора на мгновение исказилось, но он не стал отрицать, что ее обвинение было правдивым.
– Да, и это тоже. Но больше я не стану так делать. Я устал сражаться с желанием, которое испытываю к тебе. Если я еще нужен тебе, то я твой. На всю ночь.
«На всю ночь».
Его последние слова эхом отозвались в голове Джиллиан. Их смысл был ясен. Он говорил ей, что может дать ей только эту ночь, и ничего больше. Не будет никаких клятв и обещаний, что происходящее между ними сейчас когда-нибудь перерастет в нечто большее. Хотя она и не надеялась, что у нее с Коннором может быть счастливое будущее. Джиллиан вполне сознавала, что на их пути стояло слишком много препятствий.
Но хватит ли у нее храбрости, чтобы взять то, что он предлагал? Джиллиан уже и так позволила ему слишком много. Она, конечно, не думала, что когда-либо станет той девушкой, какой была до знакомства с Коннором. Но решится ли она подвергнуть свое сердце еще большему риску? Отважится ли узнать, каково это – быть с ним, чувствовать его движения внутри себя, статье ним единым целым только затем, чтобы потом расстаться навсегда?
– Джиллиан?
Шепот Коннора был хриплым от переполнявшего его желания. На одну секунду на лице его появилось выражение неуверенности, как будто он испугался того, что его могут отвергнуть.
И тут Джиллиан поняла. Если эта ноочь – единственное, что будет у нее с Коннором, то она возьмет ее и поблагодарит за это судьбу.
Проведя руками вверх по твердым мускулам его груди, она схватилась за отвороты сюртука и направила полный решимости взгляд на омраченное сомнением лицо Коннора.
– Да, я хочу, чтобы ты взял меня. Сейчас.
В его глазах зажегся победный огонь. Он впился в ее губы таким требовательным поцелуем, что у Джиллиан чуть не подогнулись колени. Если у нее и были еще какие-то сомнения, что он хотел ее, теперь они совсем исчезли. Об этом говорили его прерывистое дыхание и голодные движения языка. Он жадно ласкал ее губы, а потом проникязыком глубже, во влажную пещеру рта Джиллиан.
И окружающий мир перестал для нее существовать.
Захваченный горячечным пылом, Коннор уже не контролировал эмоции, которые обычно держал под строгим надзором. Сладкий запах кожи Джиллиан пьянил его, а когда она встретилась своим языком с его, сначала робко, потом все более уверенно начала играть с ним в дразнящую игру, то отступая, то вновь соприкасаясь, Коннор почувствовал, как его мужское достоинство ожило и болезненно напряглось.
Боже правый! Но зачем же он ждал так долго, чтобы покориться голосу сердца?
Коннор почувствовал под ладонью упругий изгиб ее ягодиц и еще ближе прижал тело девушки к себе. Потом он продвинул вперед свои бедра, и его восставшая, набухшая плоть уютно устроилась как раз в ложбинке между ее ногами, Как раз там, где ей было лучше всего. Из горла Коннора вырвался стон. Джиллиан ответила ему вздохом наслаждения, заглушённым все продолжавшейся дуэлью их языков. Даже сквозь бриджи он ощущал горячую пульсацию ее увлажненного секретного места.
На мгновение Коннор оторвался ото рта Джиллиан и закрыл глаза, приказывая себе не торопиться, сбавить темп. Ведь ему было недостаточно просто прижиматься к ней. Совсем недостаточно. Сейчас он жаждал очутиться внутри ее. Хотел положить Джиллиан на кровать и как можно глубже вонзиться в ее лоно, унести с собой в мир сладкого забытья, где ничто не имело больше значения.
Подняв вверх руку, Коннор сорвал с ее головы шляпу, а потом запустил пальцы в черные волосы, свободно ниспадавшие ей на плечи, наслаждаясь их шелковистостью и вдыхая аромат жасмина. Затем его ладонь скользнула вперед и легла на упругое полушарие ее груди.
Джиллиан застонала и выгнула спину. Ее сосок моментально затвердел. Сквозь тонкую материю Коннор ощутил, что под рубашкой у нее ничего больше не было.
От такой находки его брови взметнулись вверх. Коннор посмотрел ей в глаза, и Джиллиан закусила нижнюю губу, распухшую от поцелуев, пытаясь отвернуться от его взгляда.
– Я торопилась, – пробормотала девушка.
– А я и не жалуюсь, – тихо ответил он, с хищным интересом осматривая ее аппетитные изгибы. – На самом деле мне кажется, что с этого вечера я стану по-новому относиться к женщинам, одетым в мужскую одежду. Гораздо лучше, чем раньше.
Словно подчеркивая свои слова, Коннор провел большим пальцем по набухшей верхушке соска, заставляя Джиллиан опять издать дрожащий стон.
Он нагнулся вперед, к ее уху, и произнес хриплым от предвкушения голосом:
– Я хочу дотронуться там губами. Хочу целовать и терзать его. Ощутить во рту сладость твоего тела. Скажи мне, что ты тоже этого хочешь.
Она вдохнула в себя воздух. Коннор посмотрел на Джиллиан, в ее затуманенные страстью глаза, и увидел, как она кивнула в ответ.
Но когда его руки отпустили грудь девушки и легли на пуговицы рубашки, она внезапно поймала Коннора за запястье, останавливая его одним коротким словом «нет».
Коннор замер, внимательно вглядываясь з ее глаза, пытаясь отыскать там признаки страха или нерешительности. Неужели она передумала? – спрашивал себя Коннор, Она хочет остановить его?
– Джиллиан, я...
Но она прервала его, прикрыв ему ладоньк рот. И хотя ня ее щеках появился стыдливый румянец, вгляд, который Джиллиан бросила ему сквозь полуопущенные ресницы, совсем не был испуганным или смущенным. Совсем наоборот. Выражение ее глаз оказалось неожиданно соблазняющим, отчего сердце Коннора забилось в бешеном темпе.
А когда она заговорила, ее голос походил на бархатное мурлыканье кошки:
– Позволь мне сделать это.
Смелость ее заявления изумила Коннора. Он, конечно, подозревал, что его цыганка не станет вести себя словно какая-нибудь краснеющая и заикающаяся барышня, когда дело коснется самой интимной части отношений. Но ее превращение из невинной девушки в соблазнительницу в равной степени смутило и заинтриговало его. Что же она задумала?
Он замер, словно статуя, а Джиллиан высвободилась из кольца его рук и отошла немного назад. Конечно, она не собиралась... Она ведь не могла...
Но именно это Джиллиан и сделала.
Подняв вверх подбородок, она сразу принялась разделываться с застежками рубашки. Ее пальцы, расстегивавшие пуговицы, дрожали, и это было единственным знаком, который выдавал скрытое волнение девушки. Медленно, но верно, дюйм за дюймом, материя раздвигалась, обнажая нежную кожу, которая переливалась в свете лампы мягким золотистым цветом. И с каждой частичкой обнаженной плоти возбуждение Коннора нарастало. И вот он почувствовал, что еще мгновение – и он совсем потеряет рассудок.
Когда осталась последняя пуговица, Джиллиан остановилась. Это мгновение показалось ему целой вечностью. Один уголок ее рта поднялся вверх, показывая Кон-нору, что она намеренно дразнила его. Ему не хотелось, чтобы бесстыдная кокетка поняла, что ее шалости точно попали в цель. Он продолжал наблюдать за ней с затаенным дыханием, чувствуя, как на лбу выступают капли пота, пока рубашка Джиллиан не свалилась на пол.
И он увидел ее обнаженную грудь. Полную, упругую, увенчанную восхитительными розовыми сосками, которые еще сильнее набухли под его пламенным взглядом. От такого зрелища Коннор издал хриплый низкий стон и шагнул к Джиллиан.
Но та вдруг выставила вперед руку и заставила его остановиться.
– Не сейчас, мистер Монро. – Она эротично надула губы. – Я еще не закончила.
Он сжал кулаки.
– Не закончила что? Сводить меня с ума?
– А я сейчас это делаю?
– Ты знаешь, что да.
Джиллиан опять послала ему хитрую улыбку и стянула бриджи, чувственно изогнувшись и оголяя пухлые ягодицы.
А потом предстала перед Коннором полностью обнаженной.
Во рту его пересохло. Сейчас Джиллиан, с ее длинными иссиня-черными волосами, с ее экзотическими чертами лица, с ее округлыми формами, позолоченными отблеском свечи, напоминала какое-то потустороннее, неземное создание из его самых сладострастных фантазий, языческую богиню Луны.
И в этот момент его терпение лопнуло, словно слишком сильно натянутая веревка.
Он сделал несколько решительных шагов, поднял ее на руки и вышел из комнаты. Коннор больше не мог ждать. Но Джиллиан заслуживала большего, чем быть распростертой на полу зала, да и он, стоит признаться, больше желал видеть ее на большой удобной кровати, среди атласных простыней и шелковых подушек. И лучше на его собственной.
Застигнутая врасплох неожиданным поступком Коннора, девушка крепко прижалась к его широкой груди, пока он нес ее из комнаты к витой лестнице в фойе. Можно было подумать, что он совсем не чувствовал ее веса. Таким сильным казался ей возлюбленный. В глазах Коннора полыхало пламя. От его взгляда Джиллиан буквально онемела. Даже если бы ей сейчас хотелось что-то сказать, все равно она не смогла бы произнести ни слова.
Она разделась для него! Ее сердце затрепетало от изумления, когда Джиллиан подумала о своем смелом поступке. Никогда раньше она не представляла, что посмеет так легкомысленно себя вести. Девушка вспомнила о Томасе и представила, что бы ее бывший жених сказал, если бы увидел ее сейчас. Скорее всего он был бы шокирован, но Джиллиан обнаружила, что ей уже было все равно. Наверное, ее поведение считалось безнравственным, но если эта ночь, которую она проведет с любимым мужчиной, окажется единственной, то она возьмет от нее все, что можно. Станет храброй, безрассудной и не будет волноваться о последствиях.
Наверное, в ее характере было гораздо больше от матери, чем она думала.
В конце коридора второго этажа Коннор остановился и распахнул ногой дверь, которая и так была приоткрыта, а потом вошел в большую просторную комнату.
Джиллиан решила, что это комната хозяина. Но у девушки не оказалось времени, чтобы рассмотреть убранство спальни. Положив ее на высокую кровать с балдахином, Коннор быстро снял с себя рубашку и бриджи, а потом повернулся к ней. Джиллиан больше не могла думать ни о чем другом, кроме него.
Обнаженное тело Коннора возвышалось над ней. Ее взгляду предстала картина абсолютного мужского совершенства. Джиллиан посмотрела на его широкую рельефную грудь, а потом на упругий мускулистый торс, стройные бедра.
Внизу живота, среди темных волос, она увидела его откровенно восставшее мужское достоинство. И внезапно Джиллиан почувствовала страх.
Коннор как будто прочитал ее мысли. Он нагнулся и сел на постели, а его губы изогнулись в улыбке.
– Только не надо робеть передо мной сейчас, моя цыганка, – проговорил он. От его низкого грубоватого голоса Джиллиан затрепетала всем телом.
Потом, нагнувшись над ней, он дотронулся до ее лица ладонью и поймал ртом губы Джиллиан.
Его мускусный запах и разрушительная сила поцелуя слились вместе, и она окончательно потеряла способность рассуждать здраво. Все ее опасения улетучились, как будто их никогда и не было. Коннор основательно исследовал атласную поверхность ее губ, проверяя и пробуя их на вкус до тех пор, пока не решил направить язык глубоко внутрь рта Джиллиан. Ей показалось, будто ее обжег огонь.
Подняв ослабевшие от желания руки, она обвила ими шею Коннора, запустив пальцы в густые завитки каштановых волос. Их языки сплелись в горячем танце. Она смутно осознавала, что Коннор подвинулся и полностью накрыл своим телом ее плоть. Его широкая грудь прикоснулась к трепещущей девичьей груди.
Когда нежные соски Джиллиан почувствовали трение жестких волос Коннора, ей пришлось со стоном оторваться от его губ, чтобы набрать воздуха в легкие.
– Коннор, – взмолилась она, заглядывая в его глаза, которые смотрели на нее с всепоглощающим вниманием. – Пожалуйста...
– Что «пожалуйста», моя цыганка? Что ты хочешь?
О, этот мужчина сейчас сведет ее с ума! Она не сомневалась: Коннор точно знал, чего она хотела. Он просто мучил ее. И как он смеет вести себя так сейчас, когда ей с трудом удается вспомнить свое имя, не говоря уж о том, чтобы произнести связное предложение?
Недовольство Джиллиан, наверное, отразилось на ее лице, потому что он засмеялся. Коннор наклонился вперед, прикасаясь губами к нежному изгибу ее шеи, обводя языком место, где бился пульс. Потом он скользнул к выступающим ключицам.
– Ты этого хочешь? – выдохнул он. – Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя там?
Джиллиан смогла только кивнуть и откинуть голову на подушку.
– Или ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя вот тут?
После этого вопроса его рот сомкнулся над заостренным концом одной груди. Жаркая волна затопила каждую клетку ее плоти. Джиллиан вскрикнула, когда язык Коннора принялся дразнить затвердевшую бусину. Нервные окончания Джиллиан вибрировали от наслаждения, а каждое потягивание ее соска заставляло ее лоно содрогаться от болезненного желания.
Прижав ее спиной к матрасу, Коннор осторожно развел ноги Джиллиан и сел между ними. Угловатые черты его лица пылали, когда он возвышался над ней, словно какой-то мстительный греческий бог. Его ладони терзали ей грудь, а потом легким движением, от которого по коже Джиллиан пробежали мурашки, спустились вниз по животу к изгибу бедер.
И это сработало. Джиллиан со вздохом раздвинула бедра так, чтобы рука Коннора могла проскользнуть между черными завитками волос и найти сокровище, спрятанное там. Когда он раздвинул нежные лепестки и два пальца проникли к началу ее влажного бархатного лона, Джиллиан издала сдавленный стон. Ее голова заметалась из стороны в сторону.
– Лучше я поцелую тебя тут, цыганка, – сказал он, начиная поглаживать большим пальцем чувствительную выпуклость ее клитора. Его прикосновения создавали чудесный ритм, от которого ягодицы Джиллиан поднялись вверх и стати двигаться в такт его ласкам. Упругие мускулы ее цветка сжимались и расслаблялись, пытаясь настигнуть какое-то неуловимое чувство, которое пряталось совсем близко.
Джиллиан ощутила, что Коннор убрал пальцы, а его теплое дыхание коснулось ее самого секретного места. Боже правый, он сказал, что хотел поцеловать ее там, но она и подумать не могла, что Коннор действительно так сделает. Это же грешно! Это безнравственно! Это...
Божественно.
Она закричала и выгнулась вперед, когда Коннор обхватил ее бедра и крепко сжал их, чтобы проникнуть внутрь ее языком.
– Тише, моя сладкая, – вполголоса произнес он рядом с медовым входом в ее лоно. – Успокойся. Позволь мне любить тебя так. Я знаю, что ты окажешься вкусной.
Не принимая возражений, он вонзил язык вглубь, чтобы лизать, сосать, ласкать и возносить ее на такие высоты наслаждения, о существовании которых Джиллиан раньше даже не догадывалась. Внутри ее медленно нарастало особое удовольствие, и она закрыла глаза, вцепившись пальцами в волосы Коннора. Ощущение продолжало возрастать, пока волна экстаза не затопила ее. Она криком показала, что достигла сладостного пика.
Джиллиан еще переживала чудесные ощущения, сжимаясь в судорогах и тяжело дыша, когда Коннор поднялся над ней. Его лицо, искаженное жаждой, было пугающим. Но он не дал ей времени подумать. Поместив набухшее острие своего орудия между ее ног, одним резким движением бедер погрузил его точно в цель.
Мускулы Джиллиан сжались, она вцепилась ногтями в лоснящуюся кожу плеч Коннора. Ей было странно ощущать внутри себя нечто горячее и большое, а резкое чувство наполненности и давления также казалось ей совсем новым. Но Коннор продолжая вращать бедрами, продвигаясь все глубже и глубже. Скоро неприятное впечатление исчезло. Джиллиан начала раскачиваться в такт его движениям, почувствовав новый прилив желания.
Они достигли вершины одновременно, потом вместе сорвались в пропасть наслаждения. Семя Коннора излилось в ее лоно в тот момент, когда Джиллиан, выкрикивая его имя, содрогнулась в конвульсиях во второй раз.
Когда Коннор в изнеможении упал на нее, они опустились на землю, держа друг друга в объятиях. Джиллиан осознала, что с этих пор ее жизнь уже никогда не будет прежней.
Глава 20
Коннор лежал рядом с Джиллиан, обнимая и слушая спокойное дыхание своей цыганки. Ее голова покоилась у него на груди, а он смотрел вверх, пытаясь разобраться в путанице взбесившихся эмоций.
Он совершил то, что поклялся никогда не делать. Поддался искушению и овладел женщиной, с которой у него нет никакого будущего. С женщиной, которая смогла проникнуть слишком глубоко в его сердце и нарушить его душевный покой, несмотря на все преграды.
Тем не менее Коннор не жалел о том, что случилось.
Джиллиан оказалась настоящим сокровищем. Отзывчивой, страстной, настоящей цыганской колдуньей, с которой он так часто сравнивал ее. Она приворожила его в тот момент, когда с поразительной храбростью встала перед ним и кокетливыми, соблазнительными движениями сняла с себя одежду. И если уж быть до конца откровенным, он до сих пор ощущал на себе последствия ее поступка.
Коннор закрыл глаза, вспоминая выражение ее лица, когда он первый раз довел ее до пика наслаждения. Крик Джиллиан, ее мускусная сладость навсегда останутся в его памяти, как и ощущение, которое он испытал, когда глубоко вошел в нее. Влажные стены ее пещеры обволокли его, а маленькие мускулы схватили и начали сжимать его, заставляя взлететь на такие высоты блаженства, которых он раньше никогда не достигал. Сила оргазма, потрясшая его тело, полностью осушила как тело, так и душу.
Боже правый, теперь ему никогда не забыть то, что сейчас произошло.
– Коннор?
Он вздрогнул, услышав шепот Джиллиан возле своего уха. Ему казалось, что она заснула, но когда Коннор повернул голову и посмотрел на нее, то увидел, что Джиллиан смотрела на него широко раскрытыми янтарными глазами. В них не было и тени сонливости.
Приподнявшись на локте, она провела ладонью по напряженным мускулам его груди. Наверное, этот жест должен был успокоить его, но почему-то произвел совершенно противоположное действие. Ее мучительно-приятное прикосновение вновь пробудило его орудие.
– О чем ты думаешь? – тихо спросила Джиллиан.
Он протянул руку и убрал с ее лица прядь волос. У Коннора не было желания обсуждать с ней то, что творилось у него в голове.
– Я думал о том, как ты себя чувствуешь.
– Хорошо. – Лукавая улыбка появилась на ее губах. – На самом деле просто великолепно. Не смей себя ни в чем обвинять.
– Как я могу не обвинять себя, колдунья? Это был твой первый опыт. И это должно было произойти с мужчиной, который собирался провести с тобой всю свою жизнь. Я...
Она остановила его, приложив палец к губам Коннора.
– Не надо. Я сама сделала выбор и совсем о нем не жалею.
Он лениво ухмыльнулся.
– Я уже говорил это раньше, но повторю еще раз. Лорд Шиптон даже представить себе не может, от чего он отказался. Он полный дурак.
К его удивлению, Джиллиан перестала улыбаться. Она отвернулась от него и села, прикрывая обнаженную грудь простыней.
– А наша мама... – Она продолжала говорить, заглушая его утешительные слова. Слезы закапали из глаз и ручейками полились по щекам, несмотря на ее храбрые попытки остановить их. Казалось, будто внутри ее что-то сломалось. Она не могла теперь сдержать потока слов и эмоций, которые прорвались сквозь заграждения. Ничем не ограничиваемые, они неслись с возрастающей скоростью. – Она не заслуживала такой смерти. И не важно, что думает об этом общество. Женщина, которую знали в свете, совсем не была похожа на ту, которую я помню. Она пела мне песни перед сном, никогда не раздумывала над тем, что подумают окружающие, если она поднимет юбки и побродит в реке или вдруг организует импровизированное чаепитие на лужайке перед домом. Она была замечательной мамой! Я никогда не сомневалась в том, что она любила меня.
Джиллиан подняла на него глаза. Ее плечи сотрясались от рыданий, и Коннор хотел только одного – обнять ее и прижать к своей груди. Защитить и укрыть ее, изгнать из памяти воспоминания о жестокости и боли, которые она испытывала всю свою жизнь.
– Ты хочешь узнать то, о чем я никогда никому не рассказывала? – спросила она хриплым от слез шепотом. – В ту ночь я проснулась от ощущения, что должно произойти нечто нехорошее. Если бы я восприняла это с должным вниманием, то раньше бы спустилась вниз и могла бы предотвратить убийство.
Самобичевание, написанное на лице Джиллиан, было слишком знакомо Коннору. С этим чувством он жил уже долгие годы.
– Или тебя бы тоже убили.
– Но мы этого никогда не узнаем наверняка, не так ли? Именно это незнание и мучает меня. Разрывает на части.
Коннор больше не мог переносить ее взгляда, не мог слышать ее голос.
– Тише, моя цыганка, – тихо произнес он. – Успокойся.
Потом он нежно поцеловал ее.
Глава 19
Когда нами руководят эмоции, мы совершаем ошибки.
Разум Джиллиан отключился, как только губы Кон-нора прикоснулись к ее губам.
Все, что произошло сегодняшним вечером, заволокло туманом и стало казаться незначительным. А отчаяние и боль, которые она испытывала, уступили место другим, более приятным, чувствам. Казалось, она впитывала этот поцелуй Коннора каждой частицей своего существа.
Джиллиан почти забыла обо всем, поддавшись его притяжению, но все же что-то ее беспокоило. Этот поцелуй был другим. Он отличался от тех, какими они обменялись за последние несколько дней. Раньше их сталкивали вместе страсть и ярость, но теперь Коннор обращался с ней подчеркнуто нежно, с особым уважением. Она вдруг поняла: теперь их близость была для него чем-то большим, чем простое удовлетворение похоти, вызванной ее привлекательной внешней оболочкой, теперь она сама что-то значила для него.
И внезапно чувства, копившиеся внутри Джиллиан, захлестнули ее с такой силой, что она больше не могла сдерживать их или прятать от себя.
Она любила Коннора Монро, любила в нем все: силу и решительность, стремление защищать и оберегать людей, которые были для него небезразличны. Она даже любила его угрюмость и упрямое желание не уступать в споре. Но теперь она ощущала себя еще более уязвимой, чем когда-либо в жизни. У нее больше не было желания бороться с голосом сердца.
И тогда, отбросив в сторону осторожность, она ответила на его поцелуй с той страстью, с какой ей хотелось это сделать, не ограничивая себя ни в чем.
Ободренный ее пылким откликом, Коннор положил руки ей на талию и притянул ближе к себе, позволив вновь насладиться теплом и близостью своего большого тела. Он буквально вонзился в шелковую поверхность ее губ, проводя языком по их пухлым очертаниям. Глубоко в горле Коннора рождались звуки наслаждения, как будто он смаковал последний кусочек какого-то сочного и аппетитного фрукта.
– Ты можешь представить себе, – пробормотал он хрипловатым голосом, переводя дыхание между поцелуями, – что я хочу сделать с тобой, моя цыганка? Я хочу сорвать с тебя всю одежду и обнажить каждый дюйм твоего тела. Хочу трогать и целовать тебя везде, где захочу.
Джиллиан задрожала, представляя себе чувственную картину, которую рисовали его слова.
– Коннор, я...
– Тише, – прошептал он и поднял вверх голову, собирая губами последние остатки влаги с ее ресниц. Едва касаясь ее щеки, проскользнул к чувствительному месту под ухом.
– Больше не надо слез, моя цыганка, – выдохнул Коннор. – И разговоров о прошлых трагедиях. Я вообще не хочу ни о чем говорить. Я только хочу заняться с тобой любовью.
Джиллиан откинула назад голову, чтобы ему легче было добраться до изгиба шеи. Коннор начал нежно покусывать гладкую кожу, почти щекотать ее зубами, и Джиллиан не смогла сдержать дрожь удовольствия.
– Я тоже хочу этого, но...
Когда она смолкла, Коннор посмотрел ей в глаза.
– Но?
В свете лампы Джиллиан увидела лихорадочный румянец на его щеках, горячий блеск в его взгляде. От этого вида ей стало еще труднее сосредоточиться на том, чтобы привести свои мысли хоть в какое-то подобие порядка. В конце концов более-менее внятно ока ответила ему:
– Я хочу тебя. Действительно хочу. Но если ты опять начнешь заниматься со мной любовью, а потом оттолкнешь и пойдешь к какой-то другой женщине... – Джиллиан вспомнила, как всего лишь сегодня утром Коннор сознался, что в прошлую ночь решил навестить свою любовницу. И вновь почувствовала, что ее предали. Ей достаточно было только представить Коннора в постели с другой, как ее сердце начинало разрываться на куски. – Не знаю, смогу ли я перенести такое во второй раз.
Его резкое лицо смягчилось. Он протянул руку, чтобы убрать за ухо упавший ей на лицо черный локон.
– Моя цыганка, между мной и Селиной в ту ночь ничего не было, клянусь. Да, я пошел к ней, надеясь забыть о тебе. Но в ту секунду, как она поцеловала меня, я тут же понял, что у нас с ней ничего не получится. Перед тем как покинуть Селину, я сказал, что больше не стану ее навещать. Ты – единственная женщина, которую я хочу сжимать в своих объятиях.
– Однако сегодня утром твое поведение произвело на меня обратное впечатление.
– Я знаю и прошу у тебя прощения. Один Бог знает, каких усилий мне стоило так холодно обращаться с тобой. Это оказалось самым тяжким делом в моей жизни. Мое единственное оправдание – это то, что я пытался защитить тебя.
– Ты пытался заставить меня уйти.
Лицо Коннора на мгновение исказилось, но он не стал отрицать, что ее обвинение было правдивым.
– Да, и это тоже. Но больше я не стану так делать. Я устал сражаться с желанием, которое испытываю к тебе. Если я еще нужен тебе, то я твой. На всю ночь.
«На всю ночь».
Его последние слова эхом отозвались в голове Джиллиан. Их смысл был ясен. Он говорил ей, что может дать ей только эту ночь, и ничего больше. Не будет никаких клятв и обещаний, что происходящее между ними сейчас когда-нибудь перерастет в нечто большее. Хотя она и не надеялась, что у нее с Коннором может быть счастливое будущее. Джиллиан вполне сознавала, что на их пути стояло слишком много препятствий.
Но хватит ли у нее храбрости, чтобы взять то, что он предлагал? Джиллиан уже и так позволила ему слишком много. Она, конечно, не думала, что когда-либо станет той девушкой, какой была до знакомства с Коннором. Но решится ли она подвергнуть свое сердце еще большему риску? Отважится ли узнать, каково это – быть с ним, чувствовать его движения внутри себя, статье ним единым целым только затем, чтобы потом расстаться навсегда?
– Джиллиан?
Шепот Коннора был хриплым от переполнявшего его желания. На одну секунду на лице его появилось выражение неуверенности, как будто он испугался того, что его могут отвергнуть.
И тут Джиллиан поняла. Если эта ноочь – единственное, что будет у нее с Коннором, то она возьмет ее и поблагодарит за это судьбу.
Проведя руками вверх по твердым мускулам его груди, она схватилась за отвороты сюртука и направила полный решимости взгляд на омраченное сомнением лицо Коннора.
– Да, я хочу, чтобы ты взял меня. Сейчас.
В его глазах зажегся победный огонь. Он впился в ее губы таким требовательным поцелуем, что у Джиллиан чуть не подогнулись колени. Если у нее и были еще какие-то сомнения, что он хотел ее, теперь они совсем исчезли. Об этом говорили его прерывистое дыхание и голодные движения языка. Он жадно ласкал ее губы, а потом проникязыком глубже, во влажную пещеру рта Джиллиан.
И окружающий мир перестал для нее существовать.
Захваченный горячечным пылом, Коннор уже не контролировал эмоции, которые обычно держал под строгим надзором. Сладкий запах кожи Джиллиан пьянил его, а когда она встретилась своим языком с его, сначала робко, потом все более уверенно начала играть с ним в дразнящую игру, то отступая, то вновь соприкасаясь, Коннор почувствовал, как его мужское достоинство ожило и болезненно напряглось.
Боже правый! Но зачем же он ждал так долго, чтобы покориться голосу сердца?
Коннор почувствовал под ладонью упругий изгиб ее ягодиц и еще ближе прижал тело девушки к себе. Потом он продвинул вперед свои бедра, и его восставшая, набухшая плоть уютно устроилась как раз в ложбинке между ее ногами, Как раз там, где ей было лучше всего. Из горла Коннора вырвался стон. Джиллиан ответила ему вздохом наслаждения, заглушённым все продолжавшейся дуэлью их языков. Даже сквозь бриджи он ощущал горячую пульсацию ее увлажненного секретного места.
На мгновение Коннор оторвался ото рта Джиллиан и закрыл глаза, приказывая себе не торопиться, сбавить темп. Ведь ему было недостаточно просто прижиматься к ней. Совсем недостаточно. Сейчас он жаждал очутиться внутри ее. Хотел положить Джиллиан на кровать и как можно глубже вонзиться в ее лоно, унести с собой в мир сладкого забытья, где ничто не имело больше значения.
Подняв вверх руку, Коннор сорвал с ее головы шляпу, а потом запустил пальцы в черные волосы, свободно ниспадавшие ей на плечи, наслаждаясь их шелковистостью и вдыхая аромат жасмина. Затем его ладонь скользнула вперед и легла на упругое полушарие ее груди.
Джиллиан застонала и выгнула спину. Ее сосок моментально затвердел. Сквозь тонкую материю Коннор ощутил, что под рубашкой у нее ничего больше не было.
От такой находки его брови взметнулись вверх. Коннор посмотрел ей в глаза, и Джиллиан закусила нижнюю губу, распухшую от поцелуев, пытаясь отвернуться от его взгляда.
– Я торопилась, – пробормотала девушка.
– А я и не жалуюсь, – тихо ответил он, с хищным интересом осматривая ее аппетитные изгибы. – На самом деле мне кажется, что с этого вечера я стану по-новому относиться к женщинам, одетым в мужскую одежду. Гораздо лучше, чем раньше.
Словно подчеркивая свои слова, Коннор провел большим пальцем по набухшей верхушке соска, заставляя Джиллиан опять издать дрожащий стон.
Он нагнулся вперед, к ее уху, и произнес хриплым от предвкушения голосом:
– Я хочу дотронуться там губами. Хочу целовать и терзать его. Ощутить во рту сладость твоего тела. Скажи мне, что ты тоже этого хочешь.
Она вдохнула в себя воздух. Коннор посмотрел на Джиллиан, в ее затуманенные страстью глаза, и увидел, как она кивнула в ответ.
Но когда его руки отпустили грудь девушки и легли на пуговицы рубашки, она внезапно поймала Коннора за запястье, останавливая его одним коротким словом «нет».
Коннор замер, внимательно вглядываясь з ее глаза, пытаясь отыскать там признаки страха или нерешительности. Неужели она передумала? – спрашивал себя Коннор, Она хочет остановить его?
– Джиллиан, я...
Но она прервала его, прикрыв ему ладоньк рот. И хотя ня ее щеках появился стыдливый румянец, вгляд, который Джиллиан бросила ему сквозь полуопущенные ресницы, совсем не был испуганным или смущенным. Совсем наоборот. Выражение ее глаз оказалось неожиданно соблазняющим, отчего сердце Коннора забилось в бешеном темпе.
А когда она заговорила, ее голос походил на бархатное мурлыканье кошки:
– Позволь мне сделать это.
Смелость ее заявления изумила Коннора. Он, конечно, подозревал, что его цыганка не станет вести себя словно какая-нибудь краснеющая и заикающаяся барышня, когда дело коснется самой интимной части отношений. Но ее превращение из невинной девушки в соблазнительницу в равной степени смутило и заинтриговало его. Что же она задумала?
Он замер, словно статуя, а Джиллиан высвободилась из кольца его рук и отошла немного назад. Конечно, она не собиралась... Она ведь не могла...
Но именно это Джиллиан и сделала.
Подняв вверх подбородок, она сразу принялась разделываться с застежками рубашки. Ее пальцы, расстегивавшие пуговицы, дрожали, и это было единственным знаком, который выдавал скрытое волнение девушки. Медленно, но верно, дюйм за дюймом, материя раздвигалась, обнажая нежную кожу, которая переливалась в свете лампы мягким золотистым цветом. И с каждой частичкой обнаженной плоти возбуждение Коннора нарастало. И вот он почувствовал, что еще мгновение – и он совсем потеряет рассудок.
Когда осталась последняя пуговица, Джиллиан остановилась. Это мгновение показалось ему целой вечностью. Один уголок ее рта поднялся вверх, показывая Кон-нору, что она намеренно дразнила его. Ему не хотелось, чтобы бесстыдная кокетка поняла, что ее шалости точно попали в цель. Он продолжал наблюдать за ней с затаенным дыханием, чувствуя, как на лбу выступают капли пота, пока рубашка Джиллиан не свалилась на пол.
И он увидел ее обнаженную грудь. Полную, упругую, увенчанную восхитительными розовыми сосками, которые еще сильнее набухли под его пламенным взглядом. От такого зрелища Коннор издал хриплый низкий стон и шагнул к Джиллиан.
Но та вдруг выставила вперед руку и заставила его остановиться.
– Не сейчас, мистер Монро. – Она эротично надула губы. – Я еще не закончила.
Он сжал кулаки.
– Не закончила что? Сводить меня с ума?
– А я сейчас это делаю?
– Ты знаешь, что да.
Джиллиан опять послала ему хитрую улыбку и стянула бриджи, чувственно изогнувшись и оголяя пухлые ягодицы.
А потом предстала перед Коннором полностью обнаженной.
Во рту его пересохло. Сейчас Джиллиан, с ее длинными иссиня-черными волосами, с ее экзотическими чертами лица, с ее округлыми формами, позолоченными отблеском свечи, напоминала какое-то потустороннее, неземное создание из его самых сладострастных фантазий, языческую богиню Луны.
И в этот момент его терпение лопнуло, словно слишком сильно натянутая веревка.
Он сделал несколько решительных шагов, поднял ее на руки и вышел из комнаты. Коннор больше не мог ждать. Но Джиллиан заслуживала большего, чем быть распростертой на полу зала, да и он, стоит признаться, больше желал видеть ее на большой удобной кровати, среди атласных простыней и шелковых подушек. И лучше на его собственной.
Застигнутая врасплох неожиданным поступком Коннора, девушка крепко прижалась к его широкой груди, пока он нес ее из комнаты к витой лестнице в фойе. Можно было подумать, что он совсем не чувствовал ее веса. Таким сильным казался ей возлюбленный. В глазах Коннора полыхало пламя. От его взгляда Джиллиан буквально онемела. Даже если бы ей сейчас хотелось что-то сказать, все равно она не смогла бы произнести ни слова.
Она разделась для него! Ее сердце затрепетало от изумления, когда Джиллиан подумала о своем смелом поступке. Никогда раньше она не представляла, что посмеет так легкомысленно себя вести. Девушка вспомнила о Томасе и представила, что бы ее бывший жених сказал, если бы увидел ее сейчас. Скорее всего он был бы шокирован, но Джиллиан обнаружила, что ей уже было все равно. Наверное, ее поведение считалось безнравственным, но если эта ночь, которую она проведет с любимым мужчиной, окажется единственной, то она возьмет от нее все, что можно. Станет храброй, безрассудной и не будет волноваться о последствиях.
Наверное, в ее характере было гораздо больше от матери, чем она думала.
В конце коридора второго этажа Коннор остановился и распахнул ногой дверь, которая и так была приоткрыта, а потом вошел в большую просторную комнату.
Джиллиан решила, что это комната хозяина. Но у девушки не оказалось времени, чтобы рассмотреть убранство спальни. Положив ее на высокую кровать с балдахином, Коннор быстро снял с себя рубашку и бриджи, а потом повернулся к ней. Джиллиан больше не могла думать ни о чем другом, кроме него.
Обнаженное тело Коннора возвышалось над ней. Ее взгляду предстала картина абсолютного мужского совершенства. Джиллиан посмотрела на его широкую рельефную грудь, а потом на упругий мускулистый торс, стройные бедра.
Внизу живота, среди темных волос, она увидела его откровенно восставшее мужское достоинство. И внезапно Джиллиан почувствовала страх.
Коннор как будто прочитал ее мысли. Он нагнулся и сел на постели, а его губы изогнулись в улыбке.
– Только не надо робеть передо мной сейчас, моя цыганка, – проговорил он. От его низкого грубоватого голоса Джиллиан затрепетала всем телом.
Потом, нагнувшись над ней, он дотронулся до ее лица ладонью и поймал ртом губы Джиллиан.
Его мускусный запах и разрушительная сила поцелуя слились вместе, и она окончательно потеряла способность рассуждать здраво. Все ее опасения улетучились, как будто их никогда и не было. Коннор основательно исследовал атласную поверхность ее губ, проверяя и пробуя их на вкус до тех пор, пока не решил направить язык глубоко внутрь рта Джиллиан. Ей показалось, будто ее обжег огонь.
Подняв ослабевшие от желания руки, она обвила ими шею Коннора, запустив пальцы в густые завитки каштановых волос. Их языки сплелись в горячем танце. Она смутно осознавала, что Коннор подвинулся и полностью накрыл своим телом ее плоть. Его широкая грудь прикоснулась к трепещущей девичьей груди.
Когда нежные соски Джиллиан почувствовали трение жестких волос Коннора, ей пришлось со стоном оторваться от его губ, чтобы набрать воздуха в легкие.
– Коннор, – взмолилась она, заглядывая в его глаза, которые смотрели на нее с всепоглощающим вниманием. – Пожалуйста...
– Что «пожалуйста», моя цыганка? Что ты хочешь?
О, этот мужчина сейчас сведет ее с ума! Она не сомневалась: Коннор точно знал, чего она хотела. Он просто мучил ее. И как он смеет вести себя так сейчас, когда ей с трудом удается вспомнить свое имя, не говоря уж о том, чтобы произнести связное предложение?
Недовольство Джиллиан, наверное, отразилось на ее лице, потому что он засмеялся. Коннор наклонился вперед, прикасаясь губами к нежному изгибу ее шеи, обводя языком место, где бился пульс. Потом он скользнул к выступающим ключицам.
– Ты этого хочешь? – выдохнул он. – Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя там?
Джиллиан смогла только кивнуть и откинуть голову на подушку.
– Или ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя вот тут?
После этого вопроса его рот сомкнулся над заостренным концом одной груди. Жаркая волна затопила каждую клетку ее плоти. Джиллиан вскрикнула, когда язык Коннора принялся дразнить затвердевшую бусину. Нервные окончания Джиллиан вибрировали от наслаждения, а каждое потягивание ее соска заставляло ее лоно содрогаться от болезненного желания.
Прижав ее спиной к матрасу, Коннор осторожно развел ноги Джиллиан и сел между ними. Угловатые черты его лица пылали, когда он возвышался над ней, словно какой-то мстительный греческий бог. Его ладони терзали ей грудь, а потом легким движением, от которого по коже Джиллиан пробежали мурашки, спустились вниз по животу к изгибу бедер.
И это сработало. Джиллиан со вздохом раздвинула бедра так, чтобы рука Коннора могла проскользнуть между черными завитками волос и найти сокровище, спрятанное там. Когда он раздвинул нежные лепестки и два пальца проникли к началу ее влажного бархатного лона, Джиллиан издала сдавленный стон. Ее голова заметалась из стороны в сторону.
– Лучше я поцелую тебя тут, цыганка, – сказал он, начиная поглаживать большим пальцем чувствительную выпуклость ее клитора. Его прикосновения создавали чудесный ритм, от которого ягодицы Джиллиан поднялись вверх и стати двигаться в такт его ласкам. Упругие мускулы ее цветка сжимались и расслаблялись, пытаясь настигнуть какое-то неуловимое чувство, которое пряталось совсем близко.
Джиллиан ощутила, что Коннор убрал пальцы, а его теплое дыхание коснулось ее самого секретного места. Боже правый, он сказал, что хотел поцеловать ее там, но она и подумать не могла, что Коннор действительно так сделает. Это же грешно! Это безнравственно! Это...
Божественно.
Она закричала и выгнулась вперед, когда Коннор обхватил ее бедра и крепко сжал их, чтобы проникнуть внутрь ее языком.
– Тише, моя сладкая, – вполголоса произнес он рядом с медовым входом в ее лоно. – Успокойся. Позволь мне любить тебя так. Я знаю, что ты окажешься вкусной.
Не принимая возражений, он вонзил язык вглубь, чтобы лизать, сосать, ласкать и возносить ее на такие высоты наслаждения, о существовании которых Джиллиан раньше даже не догадывалась. Внутри ее медленно нарастало особое удовольствие, и она закрыла глаза, вцепившись пальцами в волосы Коннора. Ощущение продолжало возрастать, пока волна экстаза не затопила ее. Она криком показала, что достигла сладостного пика.
Джиллиан еще переживала чудесные ощущения, сжимаясь в судорогах и тяжело дыша, когда Коннор поднялся над ней. Его лицо, искаженное жаждой, было пугающим. Но он не дал ей времени подумать. Поместив набухшее острие своего орудия между ее ног, одним резким движением бедер погрузил его точно в цель.
Мускулы Джиллиан сжались, она вцепилась ногтями в лоснящуюся кожу плеч Коннора. Ей было странно ощущать внутри себя нечто горячее и большое, а резкое чувство наполненности и давления также казалось ей совсем новым. Но Коннор продолжая вращать бедрами, продвигаясь все глубже и глубже. Скоро неприятное впечатление исчезло. Джиллиан начала раскачиваться в такт его движениям, почувствовав новый прилив желания.
Они достигли вершины одновременно, потом вместе сорвались в пропасть наслаждения. Семя Коннора излилось в ее лоно в тот момент, когда Джиллиан, выкрикивая его имя, содрогнулась в конвульсиях во второй раз.
Когда Коннор в изнеможении упал на нее, они опустились на землю, держа друг друга в объятиях. Джиллиан осознала, что с этих пор ее жизнь уже никогда не будет прежней.
Глава 20
Никогда не думайте, что вы знаете о деле все подробности.
Коннор лежал рядом с Джиллиан, обнимая и слушая спокойное дыхание своей цыганки. Ее голова покоилась у него на груди, а он смотрел вверх, пытаясь разобраться в путанице взбесившихся эмоций.
Он совершил то, что поклялся никогда не делать. Поддался искушению и овладел женщиной, с которой у него нет никакого будущего. С женщиной, которая смогла проникнуть слишком глубоко в его сердце и нарушить его душевный покой, несмотря на все преграды.
Тем не менее Коннор не жалел о том, что случилось.
Джиллиан оказалась настоящим сокровищем. Отзывчивой, страстной, настоящей цыганской колдуньей, с которой он так часто сравнивал ее. Она приворожила его в тот момент, когда с поразительной храбростью встала перед ним и кокетливыми, соблазнительными движениями сняла с себя одежду. И если уж быть до конца откровенным, он до сих пор ощущал на себе последствия ее поступка.
Коннор закрыл глаза, вспоминая выражение ее лица, когда он первый раз довел ее до пика наслаждения. Крик Джиллиан, ее мускусная сладость навсегда останутся в его памяти, как и ощущение, которое он испытал, когда глубоко вошел в нее. Влажные стены ее пещеры обволокли его, а маленькие мускулы схватили и начали сжимать его, заставляя взлететь на такие высоты блаженства, которых он раньше никогда не достигал. Сила оргазма, потрясшая его тело, полностью осушила как тело, так и душу.
Боже правый, теперь ему никогда не забыть то, что сейчас произошло.
– Коннор?
Он вздрогнул, услышав шепот Джиллиан возле своего уха. Ему казалось, что она заснула, но когда Коннор повернул голову и посмотрел на нее, то увидел, что Джиллиан смотрела на него широко раскрытыми янтарными глазами. В них не было и тени сонливости.
Приподнявшись на локте, она провела ладонью по напряженным мускулам его груди. Наверное, этот жест должен был успокоить его, но почему-то произвел совершенно противоположное действие. Ее мучительно-приятное прикосновение вновь пробудило его орудие.
– О чем ты думаешь? – тихо спросила Джиллиан.
Он протянул руку и убрал с ее лица прядь волос. У Коннора не было желания обсуждать с ней то, что творилось у него в голове.
– Я думал о том, как ты себя чувствуешь.
– Хорошо. – Лукавая улыбка появилась на ее губах. – На самом деле просто великолепно. Не смей себя ни в чем обвинять.
– Как я могу не обвинять себя, колдунья? Это был твой первый опыт. И это должно было произойти с мужчиной, который собирался провести с тобой всю свою жизнь. Я...
Она остановила его, приложив палец к губам Коннора.
– Не надо. Я сама сделала выбор и совсем о нем не жалею.
Он лениво ухмыльнулся.
– Я уже говорил это раньше, но повторю еще раз. Лорд Шиптон даже представить себе не может, от чего он отказался. Он полный дурак.
К его удивлению, Джиллиан перестала улыбаться. Она отвернулась от него и села, прикрывая обнаженную грудь простыней.