Лоренс Ким. Известность любви не помеха

   — Вынужден с вами согласиться. Честно говоря, мне бы хотелось сохранить вторую щеку в неприкосновенности.
   Алекс успел заметить колючие искры у нее в глазах, казавшихся еще ярче» на фоне побледневшего лица. Пожалуй, он мог бы сосчитать все веснушки у нее на переносице. Если бы захотел. Замазывать косметикой такое лицо — все равно что покрывать золото позолотой.
   — Кстати, если вы подумываете снова накинуться на меня, предупреждаю — я готов к обороне.
   «Как и я», — подумала Хоуп и, прищурившись, вздернула подбородок.
   — Прошу прощения за то, что ударила. — Она произнесла это с видимой неохотой. — Но вы сами виноваты. Я не поднимала ни на кого руку вот уже…
   — Несколько часов?
   Хоуп гневно закусила губу.
   — Несколько лет, — с ледяным достоинством процедила она.
   Того случая она никогда не забудет. Как-то много лет назад тройняшки набрели на группу мальчишек, сбросивших с моста еще слепого щенка. Насмешки парней возмутили девочек, и Хоуп с кулаками накинулась на предводителя юных мучителей. Анна тем временем прыгнула с моста в ледяную воду, надеясь спасти кутенка, а Линда помчалась по берегу вытаскивать спасительницу и спасенного. Хоуп вдруг пришло в голову, что этот случай, наглядно показавший разницу в характере внешне почти неразличимых сестер, мог легко закончиться трагедией.
   — По крайней мере вам стыдно за вашу последнюю выходку.
   — Вы о пощечине? Ну что вы! С какой же стати?
   — Вы разбили счастливый брак.
   — Ах вот вы о чем! — беззаботно протянула она, и лицо Алекса потемнело. Хоуп взглянула на его твердо сжатые губы, и внутри у нее что-то сладко сжалось. — Ллойд уже не ребенок, он сам принимает решения. Мне даже кажется, — подумала она вслух, — что он, в известном смысле, признателен мне. Даже, думаю, весьма признателен!
   — Никак его жена прислала вам открыточку с благодарностью? — Алекс продолжал глядеть на нее с неприязнью.
   — Ну, не совсем, — тихонько рассмеялась Хоуп.
   — Господи, вы что же, всякий стыд потеряли? — Лицо у него помрачнело от отвращения. — Неужели вам все это кажется забавным? Или вы до такой степени эгоистичны?
   — На какой вопрос прикажете отвечать сначала? — Хоуп озадаченно приложила палец к ямочке на подбородке. — Или принять их за пустую риторику?
   Бог мой, и этот тупой мелочный зануда мог заинтересовать ее! Где были твои глаза, Хоуп Лейси?
   — Видите ли, Алекс, с сожалением должна констатировать, что совесть моя чиста, — она расплылась в любезной улыбке.
   Костяшки его сжатых кулаков внезапно побелели, и Хоуп завороженно уставилась на них — он же ее сейчас удавит!
   — Вам нравится играть людьми, да? — Его ледяной тон был возмутителен.
   — Надо же хоть как-то развлекаться! Пульсирующая жилка у него на шее забилась вдвое быстрее.
   — И вы решили поразвлечься со мной? — Глаза под полуприкрытыми веками опасно блеснули, но пугаться Хоуп не собиралась.
   Она склонила голову набок, как бы в раздумье.
   Хорошо бы отомстить Алексу Мэтьюсону за всю грязь, которой он тут ее вымазал.
   — Понимаете, весь этот месяц мне совершенно нечем заняться. А мужчины постарше — знаете, такие уверенные в себе и преуспевающие — всегда казались мне намного привлекательнее сверстников. Я думаю, что свежесть юности никогда не устоит против… опыта, — она лукаво сверкнула глазами.
   А он-то думал, что жизнь в порочном обществе светских мотыльков не оставила на ней клейма! А он-то был очарован ее теплотой и неподдельной искренностью! Кровь застучала в висках у Алекса. В иных обстоятельствах он бы, возможно, и поразмыслил о противоречивом характере Хоуп Лей-си, но сейчас ему было не до высоких материй. Рванувшись вперед, он схватил ее за плечи и лишь успел заметить изумление и отчаяние в голубых глазах.
   Его губы впились ей в рот с такой силой, что Хоуп откинулась назад, коснувшись затылком поросшей влажным мхом земли. Ладони Алекса с неожиданной нежностью обхватили ее лицо. От правой его руки пахло кожаной перчаткой, а от свитера — шерстью и лимонным одеколоном. Прикосновение жестких губ, его язык, дерзко метнувшийся в нежные глубины ее рта, затуманили ей голову, и она вдруг поняла, что никогда не забудет этой минуты.
   Поцелуй прервался так же внезапно, как и начался. Сквозь зажмуренные веки Хоуп почувствовала солнечный свет, но не открывала глаз, прислушиваясь к биению сердца.
   — Ну скажите же что-нибудь, — попросил он хрипло. — Или хоть взгляните на меня… — Волосы у Хоуп растрепались, образуя золотистый ореол вокруг бледного лица. Если бы не слабое движение вздымавшейся и опадавшей груди, Алекс подумал бы, что она умерла. Девушка открыла глаза, и вертикальная морщинка у него между бровей стала еще заметнее. Он пристально смотрел на нее сверху вниз.
   — Устоять перед такой просьбой просто невозможно, — с улыбкой проговорила она. — Или это приказ? Не глядите на меня с таким удивлением, Алекс. Чего вы ожидали? Истерики? Я целуюсь не первый раз в жизни, хотя…
   — В таком случае мы квиты, — отрывисто отозвался он.
   — Ну, если уж выбирать, то я бы предпочла пощечину. — На щеке Алекса еще виднелся отпечаток ее пальцев, и Хоуп испытала нечто весьма близкое к удовлетворению. — Хотя я уверена — вы не из тех мужчин, что поднимут руку на женщину. — В ее голосе отчетливо прозвучал сарказм.
   — Прошу прощения, мне недостает опыта по этой части, — огрызнулся он.
   Лежа на спине, Хоуп чувствовала себя на редкость беспомощно, однако решила не рисковать и встать не раньше, чем сможет преодолеть блаженную слабость.
   — Да уж, вы правы, наивно ожидать от вас какой-либо утонченности. Сразу видно, что воображение — не ваш конек… — Она не договорила, отпрянув в сторону с испуганным криком. Нет, честное слово, Алекс двигался на удивление легко и проворно для человека такого роста.
   Когда она осмелела и приоткрыла один глаз, он стоял возле нее на коленях. Шершавый указательный палец осторожно пробежался по щеке, и крохотные волоски на ее коже поднялись в ответ. Слабый стон сорвался у нее с губ.
   — Никогда не умею вовремя остановиться, — задыхаясь, проговорила она. — Держу пари на что угодно — воображения вам не занимать.
   Отбросив в сторону кожаную перчатку, Алекс вытянулся рядом, опираясь на локоть. Он отвел со лба Хоуп золотистые локоны и расстегнул молнию на куртке ровно настолько, чтобы коснуться губами ямочки под шеей.
   Хоуп погрузила пальцы ему в густые волосы и притянула его ближе к себе. Он слегка передвинулся, так что они оказались лицом к лицу, щекой к щеке на покатом склоне.
   — Сложно, наверно, для столь изнеженной дамочки оказаться вдруг в таких первобытных условиях?
   Горячее дыхание Алекса обожгло ей ухо и, будто электрический ток, пронзило с ног до головы. Глаза ее затуманились, встретившись с его уверенным взглядом; каждое его почти неощутимое прикосновение превращалось в настоящую пытку. Он даже не касался ее тела, однако ее пронзило такое острое желание, что она едва дышала.
   Не найдя сил на более или менее внятный ответ, Хоуп лишь приподняла голову и крепко прижалась к его губам.
   Наконец они оторвались друг от друга, и его серые глаза встретились с ее голубыми.
   — Я хочу… — Горло у нее перехватило.
   — Чего-нибудь новенького?
   Наверное, она ослышалась. Ее поразил даже не столько смысл сказанного, сколько его презрительный тон. Хоуп изо всех сил закусила губу, чтобы не расплакаться в голос. Подтянув колени к груди, она быстро перекатилась на бок и, хотя ноги дрожали самым предательским образом, сумели-таки встать.
   Если бы она оглянулась, Алекс увидел бы слезы, катящиеся у нее по щекам; поэтому она не стала оглядываться.
   — Кого она пригласила?
   Кажется, Бет Лейси не обратила внимания на ужас в голосе дочери.
   — Алекса Мэтьюсона, милая, чтобы сравнять число гостей. Если не ошибаюсь, они с Адамом старые друзья. Ты же знаешь — теннис и все такое.
   — Да-да, — машинально откликнулась Хоуп.
   — Я сказала Анне, что вы с Алексом поладили на свадьбе Линды. Скажи мне лучше вот что: испечь лимонный торт или обойтись шоколадными пирожными? — Не дождавшись ответа, Бет нетерпеливо вздохнула. — Я же говорила тебе, Хоуп, — я обещала Анне привезти десерт. У Анны и без гостей хлопот полон рот. По крайней мере она приглашает только родных; и Алекса, разумеется.
   И Алекса!
   Хоуп кивнула. Она знала Анну — ей не объяснишь, почему не надо приглашать Алекса, не вдаваясь в унизительные подробности. Есть только один выход.
   — Мам, извини, я вспомнила об одном деле. — Она вылезла из уютного кресла.
   — Куда ты?
   Хоуп лишь слабо улыбнулась.
   — Я ненадолго. Можно я возьму твою машину? До «Мэтьюсон моторе» она домчалась в рекордное время, всунула материну колымагу в просвет между «мерседесом» и «линкольном» и, слегка насвистывая, уверенным шагом направилась ко входу. Только сестры знали, что Хоуп насвистывает, когда ей страшно, — но сестер поблизости не было.
   Девушка в приемной подняла голову и ахнула от неожиданности.
   — Мисс Лейси! — Глаза у нее округлились. — Могу я вам чем-нибудь помочь? — Профессиональная выучка взяла верх над эмоциями.
   — Мне бы хотелось повидать Алекса. — Сейчас главное — не стушеваться и на полную катушку воспользоваться своей известностью.
   — Мистера Мэтьюсона?.. — На лице секретарши отразилось сомнение. — А вы договаривались о встрече?
   — Мне хочется сделать ему сюрприз.
   — Даже не знаю…
   — Собственно говоря, — заговорила Хоуп, облокачиваясь о стойку, — мы хотели вместе поужинать, на у меня ничего не получается. Вот я и заехала пригласить его на ранний ленч.
   — Понятно. Ну, если так…
   Войдя в кабинет, Хоуп плотно затворила за собой дверь и задавила в зародыше нарастающий страх.
   Впрочем, она зря беспокоилась: Алексу, похоже, было бы все равно. Явись она к нему в чем мать родила — и тогда не чувствовала бы себя более беззащитной.
   В упор глядя на нее, он неспешно расстегивал просторный комбинезон, под которым обнаружились темно-серые брюки, белоснежная рубашка и шелковый галстук. Сквозь тонкую ткань просвечивали темные волоски на груди, а рукава не могли скрыть великолепную мускулатуру. В горле у Хоуп пересохло.
   — Полагаю, вы догадываетесь, почему я здесь.
   — Боюсь, вы переоцениваете мои экстрасенсорные способности.
   — Ужин. — Она не собиралась играть с ним в кошки-мышки, да у нее ничего бы и не вышло — оказавшись с ним наедине, Хоуп вновь почувствовала, как ее тянет к нему.
   — Ах, ужин… — Он уселся в кожаное кресло возле массивного стола, занимавшего чуть ли не полкомнаты.
   — Не приходите.
   — Что?.. Прошу прощения, я совсем забыл о хороших манерах, — присаживайтесь, пожалуйста.
   — Забыть можно только то, что знаешь, — огрызнулась она. — Кроме того, я не собираюсь тут рассиживаться. Не обольщайтесь — ваше общество не доставляет мне никакой радости.
   — Если это так, какого черта вы тут делаете? — Он прищурился, рассматривая ее. Хоуп содрогнулась.
   — Я просто хочу, чтобы вы проявили благоразумие. Уверена, вам так же хочется провести вечер в моем обществе, как мне г в вашем.
   — Если вам так противно меня видеть, зачем вы вообще сюда явились?
   — Я уже сказала…
   — А вам не пришло в голову просто позвонить? — резко прервал он ее.
   Хоуп несколько раз беззвучно открыла рот.
   — Я… я об этом не подумала.
   — Ну разумеется…
   Откровенно понимающее выражение у него на лице взбесило ее.
   — Если вам кажется, что я воспользовалась предлогом, чтобы увидеть вас, — с презрением отозвалась Хоуп, — так вы глубоко ошибаетесь!
   — Вот это уже интересно, — вслух подумал он, уперев подбородок в кончики сложенных вместе пальцев.
   Невозможно было смотреть на его руки, не представляя, как… Спокойно, главное — не терять самообладания.
   — Так вы пойдете на ужин? — Голос прозвучал ровно. «Молодец!» — похвалила она себя.
   — Ну, не могу же я отказаться, если меня позвали в крестные Джо.
   — Быть не может! — Хоуп откинула со лба прядь волос. — А меня — в крестные матери.
   — Какое совпадение! — Он по-волчьи усмехнулся.
   — Ему еще смешно! — не выдержала она. На лице Алекса впервые за все время разговора вдруг возникло серьезное выражение.
   — Отнюдь, — отрезал он, — мне вовсе не смешно, однако я не собираюсь оскорблять отказом старых друзей только потому, что они имеют несчастье быть родственниками пустоголовой маленькой потаскушки вроде вас! Виноват, — поправился он, окидывая ее неспешным взглядом. — Не такой уж и маленькой…
   Хоуп на секунду зажмурилась — надо держаться!
   — Я напрасно теряю время. — Она повернулась на каблуках и выскочила кабинета. — Простите, где тут выход? — обратилась она к секретарше.
   — Налево по коридору и к лифту. Вы спешите?
   — Спешу.
   — Тогда можете выйти через сборочный цех — направо до конца коридора и вниз по лестнице.
   Не замечая взглядов рабочих, Хоуп почти бегом добралась до двойных дверей и, не услышав предостерегающего крика, вдруг ощутила под ногами пустоту.
   «Вот теперь полагается лишиться чувств», — пронеслось в голове, когда она шагнула в темноту, а затем ощутила нестерпимую боль. Где-то наверху щелкнул выключатель, и смотровая яма озарилась ослепительным светом. Хоуп еще хватило на то, чтобы не закричать, а лишь слабо застонать в ответ на гул испуганных голосов.
   — Позовите босса!
   «Лучше „скорую“ — мелькнуло в затухающем сознании, и она впервые в жизни лишилась чувств.

Глава 3

   — Хоуп! Хоуп! — кто-то бережно трогал ей лоб. Она вдохнула аромат лимонного лосьона и еще чего-то неуловимо знакомого. Алекс!
   — Я в порядке… — Она с, усилием открыла глаза.
   — Лучше бы она была без сознания — боль, должно быть, адская.
   Это было правдой — болело все тело. Она попробовала пошевелиться и поняла, что хуже всего обстоит дело с левой ногой.
   — Что со мной?
   — Похоже, вы сломали ногу, — будничным тоном сообщил Алекс. — Еще где-нибудь болит?
   — Везде, — пожаловалась она. Ей вдруг нестерпимо захотелось плакать. — А я тут на Мальдивы собралась… купальники показывать… — она попыталась улыбнуться сквозь слезы.
   — «Скорая» сейчас будет. Держитесь. — Хоуп скорее почувствовала, чем увидела, что он собрался уходить, и беспокойно пошевелилась. — Ради Бога, Хоуп, не двигайтесь.
   — Обещай, что не уйдешь, — она прошептала это еле слышно и на удивление цепко схватила его за руку.
   На лице Алекса промелькнуло изумление; он замер и уставился на ее крепко сжатые пальцы.
   — Обещаю.
   Хоуп облегченно вздохнула.
   Когда прибыла «скорая», ей пришлось выпустить руку Алекса, и слезы снова покатились градом.
   — Сделайте же что-нибудь! — услышала она его резкий голос.
   — Не волнуйтесь, сэр, сейчас все будет в порядке.
   Хоуп открыла глаза и встретила взгляд знакомых серых глаз. Должно быть, ей передалось спокойствие Алекса: она четко выполнила инструкции санитара, надела маску и вдохнула анестезирующий газ. Боль почти сразу отступила.
   Кто-то воткнул ей в бедро шприц, на ногу наложили шины и пристегнули ее к носилкам.
   — Вы поедете с нами, сэр? Хоуп отвела от лица маску:
   — Вас никто не заставляет.
   Алекс наклонился, стараясь разобрать ее слова, и она повторила.
   — Я поеду.
   Хоуп зажмурилась и слабо улыбнулась. Ей было почему-то спокойнее, когда он рядом.
   — Ну как вы? — Алекс еле перекрикивал вой сирены, чувствуя себя отвратительно беспомощным.
   — Как пьяная, — был неожиданный ответ, и Алекс вопросительно взглянул на санитара.
   — Это наркоз, сэр. Иногда он действует опьяняюще.
   — Знаешь что?
   — Что такое?
   — У тебя удивительно красивые руки, — запинаясь, призналась она.
   — Благодарю.
   — Я давно собиралась сказать. И вот еще что, Алекс… — начала она.
   Он резко обернулся, и санитар поспешно согнал с лица понимающую ухмылку.
   — Лучше обсудим это потом, ладно?
   — А я все равно забыла, что хотела сказать…
   — Должен сказать, девочка, тебе повезло.
   Ну, допустим. — Перелом на редкость чистый, без смещений, и совсем скоро ты будешь как новенькая. Бок поболит несколько дней, но ребро всего лишь треснуло. Тебе на самом деле чертовски…
   — Еще раз скажешь это, Адам, получишь сразу несколько переломов — причем со смещениями! — устало отозвалась Хоуп.
   Ее зять грозно оглянулся на хихикающих ассистенток.
   — Ну, знаешь ли, для человека, который бросился очертя голову в смотровую яму автоцеха, ты просто в рубашке родилась.
   Она вымученно улыбнулась.
   — Кто-нибудь позвонил домой?
   — Алекс настоял на том, чтобы сообщить твоим родителям лично.
   — Ясно… — Вот, значит, куда он исчез. С тех пор как Адам взял Хоуп под свою опеку, она не видела Алекса, однако смутно помнила, что до последнего цеплялась за его руку. — Это еще что такое? — подозрительно поинтересовалась она, когда у изголовья кровати появилась медсестра с какими-то лекарствами.
   — Транквилизатор, Хоуп, — ты чересчур взвинченна.
   — Я спокойна как айсберг. Меня и без того накачали всякой дрянью!
   — Черт возьми, Хоуп, почему бы тебе не заткнуться? Конечно, если ты предпочитаешь другого врача…
   — Бога ради, Адам, мы уже сто раз об этом говорили: я рада, что ты будешь моим костоправом, если только профессиональная этика не мешает тебе лечить родственников.
   — Ничего, моя этика потерпит, а вот за медперсонал я побаиваюсь…
   Погружаясь в целительный сон, Хоуп продолжала что-то ворчать про себя.
   Три дня спустя она укладывала вещи — вернее, объясняла матери, что и как уложить.
   — Какая прелесть! — заметила Бет, с восхищением глядя на громадный букет желтых роз в высокой вазе.
   — Отошли их в детское отделение, — откликнулась Хоуп.
   — Ты серьезно?
   Хоуп мрачно улыбнулась: как бы мама ни разводила высокие стебли, карточки ей не найти — Хоуп первым делом выкинула ее в мусорную корзину. На кусочке кремового картона твердым почерком было выведено: «Алекс».
   Накануне она проснулась и увидела его возле кровати с букетом в руках. Наверное, на улице шел дождь — волосы у Алекса были влажными и свернулись упругими завитками. Капли блестели и на загорелом лице.
   — Какая прелесть… Спасибо, — застенчиво проговорила она, чувствуя, как внутри распускается тугой горячий бутон.
   От этого своего смущения и ей стало совсем неловко. Цепкие глаза Алекса прошлись по ее исцарапанному лицу.
   — На самом деле все не так скверно, — торопливо пробормотала она, хотя это было чистое вранье — вся левая сторона тела была одним сплошным синяком. Закон подлости срабатывал безотказно — Хоуп предстала перед Алексом в самом жалком виде.
   — Я думал, в ваших интересах утверждать обратное.
   У нее на лице отразилось смятение: может, она забыла о каком-то важном разговоре? Думать было нелегко — голова до сих пор была как будто набита ватой. Или он считает, что ей нравится изображать из себя несчастную жертву? Если так, она его быстренько вразумит!
   — Не беспокойтесь, — он словно угадал ее мысли, — я пришел не затем, чтобы это обсуждать.
   — Обсуждать?..
   Он властно поднял руку.
   — Я отлично понимаю ваше положение. «Вот и славно, а я так ничего не понимаю!» Она что-то совсем запуталась — в его словах не было и намека на сочувствие или дружеское участие.
   — Мне просто хотелось самому посмотреть, как вы. Поверьте, Хоуп, я говорю совершенно искренне. Надеюсь, вы это понимаете.
   Титаническим усилием Хоуп удалось сохранить на лице туповато-нейтральное выражение. И что же это она успела ему наговорить? Ч-черт! Так и закомплексовать недолго!
   — Я хотел бы, чтобы между нами не было никаких недоразумений.
   Хорошо бы! Хоуп кашлянула — горло все еще саднило от наркоза.
   — Благодарю вас, — проговорила она, и взгляд Алекса потеплел. Точно! Она видела это! Теперь главное — развить успех. Она вскинула на него глаза и не отвела взгляда, пока он первым не опустил ресниц.
   Вот так! Значит, она не сделала ничего такого, чего надо было бы стыдиться! В конце концов, влюбиться — еще не преступление, даже если объект любви холоден, как айсберг в океане.
   «Интересно, чего он ждал?» — размышляла она после. Может, заверений в вечной любви? Жаль, конечно, что он держался так напряженно. Даже не попрощался…
   Голос матери вывел Хоуп из мрачных раздумий.
   — Я отнесу цветы на пост дежурной сестре, — решила Бет, с сожалением глядя на розы.
   Хоуп недолго пробыла в одиночестве — скоро в дверях палаты возник зять.
   — Ну что, покидаешь нас?
   — Да, Адам, и спасибо тебе за все.
   — Ты — кошмарная пациентка.
   — Говори, говори, — отмахнулась она.
   — Алекс не заходил? Хоуп замерла.
   — А с какой стати ему заходить? Адам быстро взглянул на нее с доброжелательным любопытством.
   — Ты во весь голос звала его, пока была под наркозом.
   — Мало ли Алексов на свете! — «Господи, без сознания побыть — и то спокойно не дадут!»
   — Действительно, мало ли…
   — Смотри, если проболтаешься…
   — Не волнуйся, мы свято блюдем конфиденциальность. — Адам свернул стетоскоп.
   — Особенно Анне. Он ухмыльнулся.
   — Ладно, я пошел — долг призывает меня к другим несчастным. — Он направился к двери и на пороге обернулся. — А он неплохой парень, этот Алекс Мэтьюсон…
   — «(Если бы не эта штука, — Хоуп стукнула кулаком по инвалидной коляске, — он бы у меня поплясал! Черт бы его побрал!» Она имела в виду не Адама.
   — Мы перенесем поездку.
   Хоуп неловко повернулась на костылях.
   — Даже и не думай! — Родители планировали кругосветный круиз несколько лет, и последний год только и разговоров было что о путешествии. Нельзя, чтобы из-за этой ее дурацкой травмы они отказались от отпуска. — Я отлично справлюсь сама.
   — Нет, доченька, я буду слишком беспокоиться, а у Анны хватает хлопот с малышами, поэтому…
   — Мне не нужна нянька, мама, в конце концов у меня всего лишь сломана нога. — Похоже, она уже проиграла спор.
   — Кто-то звонит. — Бет поднялась, и Хоуп в который раз заметила, какой у матери усталый вид.
   — Я открою, — ответила она и, стиснув зубы, заковыляла к двери. — Это вы… — Во взгляде Алекса сверкнула ирония, и она залилась краской. «Идиотка, нашла что сказать!»
   — А вы неплохо выглядите. — Синяки у нее на лице уже стали из лиловых зелено-желтыми. Алекс прищурился, глядя на костыли.
   — Я отлично себя чувствую, — бодро отозвалась Хоуп. Внутри что-то предательски сжалось. Она успела забыть, как действует на нее его близость, и сейчас была застигнута врасплох. — Прошу вас, входите. Погода сегодня чудесная, не правда ли?
   Что это с ней? Снег с дождем шел все утро, и на дорогах, наверное, не проехать.
   — Надеюсь, я не слишком не вовремя. — Темная бровь на загорелом лице недоуменно приподнялась, но лицо осталось серьезным и непроницаемым. — Я знаю, вы не желаете меня видеть.
   — В самом деле? — осторожно переспросила Хоуп. Он, конечно, будет просить ее не подавать иск!
   — Однако сегодня мой адвокат не сумел связаться с вашим агентом, а кое-что необходимо прояснить как можно скорее.
   Хоуп совсем потерялась.
   — С Джонатаном?
   — Именно. Джонатан Харкнесс — ваш агент, не так ли? — В его в голосе послышалось нетерпение.
   — Так… — В последнее время Джон стал брать на себя слишком много — похоже, он трясся над карьерой своей подопечной, словно наседка над единственным цыпленком.
   — Я понимаю, что вы ни во что не хотите вмешиваться…
   — Знаете, — прервала она его, — мне не очень удобно долго стоять, — она многозначительно взглянула на свою ногу в гипсовом коконе. — Лучше пройдем в гостиную.
   — Алекс! Как чудесно, что вы заглянули к нам! Я пойду приготовлю чай. — Бет торопливо удалилась на кухню.
   «Поразительная деликатность!» Хоуп чувствовала, как у нее к лицу намертво приклеилась фальшивая улыбка.
   — Ну вот, теперь можете рассказывать, что у вас за дело. — Она присела на стул — из кресла ее пришлось бы вытаскивать подъемным краном.
   — Я без колебаний согласился принять на себя ответственность за случившееся, но ваши адвокаты, судя по всему, сочли это проявлением слабости. — Алекс принялся расхаживать по комнате, двигаясь на удивление неторопливо. Раздражение выдавала лишь неестественно прямая спина. — Теперь они затребовали такое, что иначе чем абсурдом не назовешь. В последнем факсе…
   Он вытащил из кармана листок бумаги, скомкал его и швырнул на пол.
   — Учтите, Хоуп, если вам хочется ссоры, вы ошиблись в выборе противника. Я вам не игрушка! Да, я готов признать свою вину, но не позволю растоптать меня.
   — Алекс, — спокойно отозвалась Хоуп, — я понятия не имею, о чем вы говорите…
   — Уж не хотите ли вы сказать, что это не вы попросили Харкнесса отказаться от моего предложения? — Он не мигая глядел на нее.
   — Я вообще не понимаю, откуда вы знаете Джонатана, — твердо произнесла она. — Если уж вам угодно презирать меня, по крайней мере хотелось бы знать, чем я навлекла такое неудовольствие.
   Он всмотрелся ей в лицо, недоверчиво покачал головой и опустился в кресло.
   — Вы серьезно?
   — Учтите, вам понадобится лебедка, чтобы выбраться оттуда. — К Хоуп вдруг вернулось чувство юмора.
   Ее взгляд задержался на его фигуре, обрисованной черной тканью джинсов, и ей вдруг показалось, что тело у нее отключили от источника питания. Хорошо, что она сидит, а то рухнула бы со всеми своими костылями.