— Только попробуй его спросить! — Живопись была последним хобби Миранды — месяц назад она увлекалась дельтапланеризмом.
   — Ну, если так… — разочарованно протянула она и мечтательно зажмурилась. — Но я все равно так и вижу, как он…
   — Говорю тебе, не смей! — вспылила Хоуп. Подобные фантазии надо пресекать на корню. Подруга легонько подтолкнула ее к террасе.
   — Он сердится.
   — Что?
   — И, похоже, не без причины. — Миранда обхватила себя за плечи, словно ей было зябко, и глубоко вздохнула. — До чего приятно встретить по-настоящему умного мужчину!
   — О чем это вы тут толковали? — с подозрением спросила Хоуп. Судя по всему, Миранду поразил отнюдь не интеллект Алекса.
   — Хоуп, иди к нему, он злится — и, кажется, на тебя.
   — Он всегда на меня злится. По-моему, я могу на год удалиться в монгольскую степь, и все равно он из-за чего-нибудь на меня рассердится! И за что мне только такое наказание?
   Зеленые глаза Миранды округлились от изумления.
   — Никак не думала, что доживу до этого! Ну ладно, я пошла спать.
   — Давно пора, — крикнула Хоуп ей вслед.
   — Алекс! — Он стоял спиной к ней, и Хоуп невольно залюбовалась его фигурой. Удивительно, как спина выдает настроение человека, — пожалуй, даже без предупреждения Миранды она догадалась бы, что Алекс в гневе.
   — Будь любезна, скажи, который час. Хоуп намеренно неторопливо посмотрела на свои изящные часики.
   — Половина второго.
   — И чем ты занималась? Или это бестактный вопрос?
   — Алекс, тебе не идет такой тон. Собственно говоря, хотя это и не твое дело, я работала, работала как вол!
   — В половине второго ночи! — Он не сводил с нее глаз, пока она снимала короткую кожаную куртку. Тонкая полосатая водолазка облегала ее грудь, как вторая кожа.
   — Вообще-то в полночь мы устроили перерыв.
   — Могу себе представить, — ядовито протянул он. — Что за «мы»?
   — Джон — Джон Кроумвелл, режиссер, — и я.
   — Очень мило.
   — Я и не знала, что уже введен комендантский час.
   — Вы с ним, наверное, отлично повеселились на мой счет?
   Хоуп вздохнула.
   — Знаешь, Алекс, я чертовски устала, мне все надоело, и я вот-вот наору на тебя. Если хочешь мне что-то сказать — выкладывай!
   — Вот что! — выкрикнул он, кидая ей скатанную в трубку газету.
   — А, ты об этом. Всего-то? — Она с облегчением опустилась в стильное хромированное кресло, обтянутое красной кожей. Впрочем, дизайнер был явно незнаком с анатомией — кресло было невероятно неудобным.
   Газета оказалась субботним приложением, где подробно излагалась история отношений Ллойда и Ширли, да к тому же с фотографиями.
   — А я думала, ты будешь доволен.
   — Доволен? Доволен, что ты выставила меня на посмешище?!
   Хоуп поморгала — уж такого ответа она не ждала никак.
   — Ты хочешь сказать, что вел себя не слишком разумно? — Приятно подразнить тигра.
   — Ты знала, что я схожу с ума, думая о тебе и этом типе! — Губы у него скривились в саркастической усмешке. — Ты, наверное, забавлялась, глядя, как я был готов удушить этого ублюдка! Тебе нравится делать всех вокруг себя идиотами, да? Это твое хобби!
   До Хоуп вдруг дошло, что он по-настоящему разъярен.
   — Я пыталась объяснить тебе… — начала было она, но Алекс ничего не желал слушать.
   — Ты позволила всей стране поливать тебя грязью — и ради чего? Ради этого ничтожества!
   — Бульварные газеты — это не Библия, Алекс. Я помогла другу, вот и все.
   — Ничего себе дружба!
   — Может, ты наконец успокоишься? Что тебе, в конце концов, не нравится — что Ллойд был моим любовником или что не был? Теперь ты еще вообразил, будто мы с ним связаны какими-то узами вечной дружбы. Знаешь, если уж мне суждено выслушивать от тебя упреки, хотелось бы точно знать, за что именно.
   — Хочешь знать правду? Отлично! — Он злобно сжал губы, изо всех сил пытаясь унять бешено колотящееся сердце. — Мне кажется, ты наслаждалась, когда я сходил с ума, представляя тебя с ним. Представляя, как он…
   Алекс зажмурился. Он не мог забыть мучительных часов, которые провел в терзаниях из-за этой женщины — слишком молодой для него и вообще… совершенно ему неподходящей. Значит, она выставляла напоказ свою связь с женатым мужчиной — да за одно это ему следовало презирать ее! А он… Стоило ему пробыть с ней несколько минут, и все его благоразумие летело к черту! Неудивительно, что она так легко поймала его на крючок! Она, конечно, хорошо повеселилась, наблюдая, как он строит из себя шута горохового. «В моем-то возрасте, — с горечью подумал он вдруг, — можно быть и поумнее».
   — Ты не желал ничего слышать. Похоже, не желает и сейчас.
   Глядя на нее в упор, он продолжал как заведенный:
   — Забавно, наверное, было смотреть, как я бешусь, да? Ты ведь отлично понимала, что так просто я не смогу тебя забыть, и все равно скрывала правду! Почему? Да потому, что тебе, видите ли, хотелось позабавиться!
   — Но ведь это же не правда! — воскликнула Хоуп. Неужели он действительно считает ее способной на такую гнусную игру?
   — И ты думала, что, когда правда наконец выйдет наружу, я приползу к тебе на коленях, преисполненный раскаяния! — Хоуп виновато покраснела, и Алекс презрительно сощурился. — Сказать тебе, что я думаю? Мне кажется, ты кому-то сильно задолжала, — не удивлюсь, если с Эллиотом тебя связывает нечто большее, чем замечают досужие репортеры. Что он тебе наобещал?
   — Алекс, неужели ты никогда не помогал друзьям?
   Этот спокойно заданный вопрос застал его врасплох.
   — Ты хочешь сказать, что сделала это просто так? — Впрочем, он быстро пришел в себя. — Господи, Хоуп, ты совсем завралась. Ты уже сама не знаешь, где правда, а где ложь.
   Хоуп медленно поднялась на ноги — еще никто и никогда не смел так откровенно унижать ее. Потом она успеет наплакаться, но сейчас глаза у нее были сухими.
   — Я пыталась, Алекс, пробиться через твой цинизм, но у меня ничего не вышло. И дело, разумеется, не во мне. Просто до тебя вдруг дошло, что ты обыкновенный человек, которому свойственно ошибаться. Тебе невыносима мысль о том, что ты был не прав. — Хоуп наконец дала волю своему гневу. — Знаешь, что я думаю? Я думаю, ты разочарован, что я вовсе не та шлюха, которой ты привык меня считать. Тебя, наверное, тянет к порочным женщинам.
   — Ты всерьез полагаешь, что я не могу обойтись без таких извращенных фантазий? — Он недоверчиво покачал головой.
   — О Господи! — нервически расхохоталась она, прикрывая рот ладонями. — Неужто я оскорбила твое мужское достоинство? Ну извини! — Она поморщилась, и взгляд у нее стал неприязненно-колючим. — Выходит, ты можешь явиться ко мне посреди ночи и обливать меня грязью, высказывая свои омерзительные домыслы. А стоит мне сделать вполне логичный вывод, как ты оказываешься оскорблен!
   — Ну, раз я вызываю у тебя такое непреодолимое отвращение, почему бы нам не попрощаться? — Раздув ноздри и прищурив глаза, Алекс изо всех сил старался смотреть на нее свысока, хотя они были одного роста.
   — Неплохая идея. — Хоуп качнулась с носков на пятки и мило улыбнулась.
   — Ну и прекрасно!
   Миранда вышла в гостиную час спустя и обнаружила Хоуп у окна: застыв словно статуя, та невидящими глазами смотрела на поблескивающую от дождя мостовую. Как оказалось, нескольких ласковых слов было достаточно, чтобы открылись шлюзы.
   Всхлипывая, Хоуп слушала, как Миранда пытается ее успокоить:
   — У меня в холодильнике есть одна чудесная маска — как раз то, что надо, — утром никто и не догадается, что ты плакала.
   Интересно, не припасено ли у нее что-нибудь от разбитого — вернее, побитого — сердца? «Разбитое сердце» — чересчур уж драматично, как будто все в жизни кончено. Хоуп не хотелось даже думать о таком повороте судьбы.

Глава 8

   — Сэр, я взял на себя смелость забронировать для вас столик в уголке. Банкет проходит слишком шумно — полагаю, у них там помолвка.
   — Пожалуйста, виски без льда, — заказал Джонатан, усаживаясь. — А тебе, Хоуп, минералки?
   — Нет, мне тоже виски. Двойное. На лице Джонатана промелькнуло удивление, но он кивнул официанту.
   — Лейси, дорогуша, никогда не видел, чтобы ты пила что-нибудь крепче вина. Ты хорошо себя чувствуешь? Вид у тебя неважный — надеюсь, ничего серьезного?
   — Не беспокойся, Джон, твои проценты не пострадают.
   — Я беспокоюсь о тебе, девочка. Хоуп иронически посмотрела на своего агента, но он и глазом не моргнул.
   — Ты не против, если мы поменяемся местами? Здесь я чувствую себя как в витрине. — Предлог вышел неубедительный: пышные растения в кадках и умело расставленные ширмы практически заслоняли угловые столики от центральной части зала.
   Джонатан послушно встал.
   — Учу тебя, учу… Если тебе есть чем похвастаться — не упускай случая сделать это! — Он выжидательно посмотрел на нее, и она улыбнулась. Эта была его коронная шутка, и он всегда изрекал ее с видом записного остряка. — Угадай, кто там празднует, — сказал он, усаживаясь на ее место.
   — Кто? — живо спросила Хоуп.
   — Тот здоровяк, с которым пришлось повозиться из-за компенсации за твое падение в какой-то там погреб. Честно говоря, девочка, я до сих пор ломаю голову, что тебе понадобилось на его фирме. — Джон тихо рассмеялся и взял в руки меню. — А он оказался не таким уж простофилей — у него на заводе кругом понатыканы знаки «Посторонним вход запрещен». Мы бы не получили ни пенни, если бы потащили его в суд.
   — Выходит, мне повезло, что у меня такой ловкий агент!
   — Не хочешь подойти к нему поздороваться? Хоуп в ужасе уставилась на него.
   — Ты спятил?
   Джонатан пожал плечами.
   — Мне до сих пор приятно вспомнить о наших с ним переговорах. Мы бы с тобой неплохо заработали, Лейси, если бы ты не отписала все сиротам.
   Хоуп сделала большой глоток виски.
   — Ладно тебе, Джон.
   Агент пробормотал что-то с несчастным видом, изучая прейскурант.
   — Ты платишь?
   — Похоже на то, — сухо отозвалась Хоуп.
   — Ну, если так…
   — Ты собираешься это есть или нет? — Джон взглянул на нетронутые ломтики лосося, пропитанные укропным соусом.
   — Ешь, если хочешь, — предложила Хоуп и откинулась на спинку кресла. Джон уже подчистил все, что было у него на тарелке, и Хоуп лениво размышляла, как ему удается не полнеть.
   — Знаешь, Хоуп, нельзя позволять себе успокаиваться и почивать на лаврах, — заметил Джон с набитым ртом. — У людей короткая память — надо двигаться дальше, пока они еще помнят, кто ты.
   — Не хочу, — вяло отмахнулась она. «Или все-таки хочу?» Странно, что успех всегда так опустошает душу. Наверное, этого удавалось бы избегать, если бы кто-нибудь делил с ней радость — не семья, не друзья, а кто-то особенный. Неужели ей хочется слишком многого?
   Внимание Хоуп привлек смех, донесшийся с другого конца зала. Она поморщилась. Первым ее побуждением, едва она увидела Алекса, было развернуться и убежать.
   Он сидел, окруженный гостями, и при взгляде на него Хоуп почувствовала, как горло будто сжало тонкой стальной нитью. На мгновение ей даже стало страшно. Путь от дверей до столика показался длиннее марафонской дистанции.
   Справа от Алекса сидела Ребекка — сияющая, светящаяся от счастья, и, когда гости подняли бокалы, Алекс с нежностью поднес ее руку к губам.
   «Быстро же он меня забыл…» — подумала Хоуп, мрачно заглядывая в свой бокал. Когда она заказала еще бутылку, Джонатан лишь удивленно заметил: «Ты же платишь…»
   — Ты часом не собираешься упиться в стельку? — Его полный сочувствия голос прервал ее размышления.
   — Плевать.
   Джонатан нахмурился: Лейси никогда не злоупотребляла спиртным и такое усердие показалось ему подозрительным. Остается только надеяться, что это не безответная любовь. Уж больно странный у нее сегодня вид.
   — Шампанское?.. Но мы не заказывали, — удивилась Хоуп, когда официант поставил на столик серебряное ведерко.
   Джонатан присвистнул, взглянув на этикетку.
   — Французское… — потрясение пробормотал он.
   — Вам прислали оттуда, — официант кивком указал на центральную часть зала.
   — Ну что же, это чертовски мило с его стороны. — Джон приветственно помахал, повернувшись к гостям Алекса.
   — Отнесите обратно!
   Джонатан, разинув рот, уставился на Хоуп.
   — Не сходи с ума, это отличное вино! — Он благоговейно притронулся к запотевшему горлышку.
   — Да помирай я с голоду, я не приняла бы от него и крошки!
   Ненависть, прозвеневшая в ее напряженном голосе, заставила Джонатана призадуматься.
   — Знаешь, я понимаю, что ты его, мягко говоря, недолюбливаешь. В конце концов, ужасно неприятно оказаться в гипсе — но ведь лично тебе он ничего не сделал, верно?
   — Немедленно унесите!
   — Черт возьми, Лейси, стоит ли устраивать скандал?
   — Он сам на него напрашивается, и он его получит!
   Мало того, что он поломал ей жизнь, — так нет же, теперь хочет насладиться своим триумфом. Бессердечная скотина! Как же она его ненавидит!
   В это мгновение объект ее жгучей ненависти материализовался перед их столиком.
   — В чем дело? Тебе не нравится шампанское? Вообще-то Хоуп почуяла его приближение раньше, чем увидела. Этот едва ощутимый, пряно-лимонный запах преследовал ее повсюду, так же как и другой, присущий только ему, как отпечатки пальцев, — запах, при воспоминании о котором у нее кружилась голова. Ужасно, что она до сих пор словно прикована к этому человеку!
   — Алекс, какой приятный сюрприз! Знаешь, мне жаль тебя огорчать, но я терпеть не могу шампанского!
   Хоуп не чувствовала страха — лишь радость, что отказывается от его подачки. Ей было странно смотреть на его руки и думать, как хорошо им известно ее тело. Гнев не мог пересилить жгучей обиды, и это причиняло ей неимоверное страдание.
   — Зато я его люблю, — беззаботно заметил Джонатан.
   Алекс пренебрежительно посмотрел на него и вновь обратился к Хоуп:
   — Ребекка видела, как ты вошла.
   — А ты?
   Он сжал губы.
   — По-моему, все тебя видели.
   Что ж, надо полагать, это комплимент. В отличие от многих коллег по профессии Хоуп не любила трогательно семенить — она двигалась легкой, уверенной походкой, которая, кстати, сегодня продемонстрировала всем безукоризненный покрой ее платья-стрейч. Алекс, прищурившись, окинул ее взглядом — темно-синее платье в обтяжку не скрывало ни единой линии великолепной фигуры. Бриллиантовая заколка в зачесанных наверх волосах повторяла узор сверкающих сережек. Воистину — воплощенный соблазн.
   Джонатан расхохотался, и Алекс удивленно повернулся к нему.
   — Она никогда не замечает, как на нее смотрят, — покровительственно пробормотал Джон. — Знаю-знаю, в это трудно поверить, — добавил он, заметив недоверие на лице Алекса.
   — А тебе, можно подумать, это не нравится? — фыркнула Хоуп.
   — Ребекка хочет, чтобы сегодня все радовались ее счастью.
   — Так это была ее идея?
   Темная бровь взлетела вверх, а полные губы изогнулись в насмешливой улыбке.
   — А ты решила, что шампанское от меня?
   — Я даже не знала, что ты здесь. — На всякий случай Хоуп изо всех сил пнула Джона под столом — а то еще ляпнет что-нибудь! И вообще, как они смеют обсуждать ее, будто ее тут нет?
   — Ты что же, уже забыла, как меня зовут? — поинтересовался Алекс.
   — Стараюсь, и кое-что уже получается. Пожалуйста, скажи Ребекке спасибо за шампанское и передай ей мои наилучшие пожелания. — И пусть только кто-нибудь скажет, что у нее скверные манеры!
   — Надеюсь, вы оба будете очень счастливы. — Джон потер подбородок и, не теряя времени, потянулся за шампанским. — Присаживайтесь, и давайте выпьем за ваше будущее. Что? Что я опять такого сказал? — оскорбленно поинтересовался он, когда Хоуп снова пнула его ногой.
   Алекс совсем уже собрался уйти, но тут резко обернулся.
   — Вы хотите выпить за мое будущее? — с любопытством спросил он.
   — Я выпью за всякого, кто поставит мне бутылку.
   — Если вспомнить наши, так сказать, переговоры… это, прямо скажем, удивительно.
   — Бизнес есть бизнес. Никаких обид, дружище. — Джон потрепал Алекса по рукаву черного пиджака и тут же пожалел о своей фамильярности — собеседник задержал на его руке взгляд темно-серых глаз.
   — А ты, Хоуп, тоже хочешь выпить за мое будущее?
   Хоуп с трудом сглотнула комок в горле. Кровь все быстрее пульсировала в висках, и она видела, как Алекс пристально следит за малейшими изменениями ее лица. Ресницы у нее чуть дрогнули, а подбородок упрямо дернулся вверх.
   — Я надеюсь, ты получишь от жизни все, чего заслуживаешь. — В буквальном переводе это означало: «Катись к черту!», и, судя по лицу Алекса, в переводчиках он не нуждался.
   «И зачем мне это? — подумала Хоуп с запоздалым удивлением. — Я же решила, что отныне он мне совершенно безразличен».
   — Я тронут, — Алекс махнул официанту, и тот быстро принес ему стул, — и с удовольствием выпью с вами.
   Под столом их колени соприкоснулись, и Хоуп отпрянула как ужаленная. Обидно, конечно, что внешнее хладнокровие не могло скрыть душевных переживаний. Рассердившись, она разгладила несуществующие складочки на корсаже платья и увидела, что взгляд Алекса устремлен на ложбинку на ее груди — лиф на косточках подчеркивал соблазнительные округлости самым недвусмысленным образом.
   — Мне бы не хотелось отрывать тебя от гостей, — протянула она.
   — Ничего, сегодня вечером Ребекка очень сговорчива.
   Он произнес это таким сыто-довольным тоном, что Хоуп чуть не влепила ему пощечину. Господи, он хоть догадывается, что каждое его слово для нее хуже отравленной стрелы?
   — Не знаю, не знаю… Если бы мой жених заглядывался на грудь посторонних женщин такими голодными глазами, я бы забеспокоилась! — «Я говорю, как настоящая шлюха!» — в отчаянии подумала она.
   — О черт! — тихо пробормотал Джонатан, захлебнувшись превосходным шампанским. Вот, значит, чем Лейси занималась на лоне природы!
   — Ну, дорогая, если совать такую грудь под нос каждому встречному и поперечному, у мужчин просто не останется выбора, — меланхолично заметил Алекс.
   Хоуп задохнулась от ярости.
   — Что значит «совать»?! Ты долго думал?! По-твоему, любая женщина, которая не прячет тело в рубище, напрашивается на похотливые приставания? — гневно выдохнула она.
   — Мужчины любят глазами, а с таким телом, как у тебя, любая женщина даже в рубище осталась бы воплощенным искушением.
   — Аминь! — торжественно провозгласил Джонатан.
   — Да как ты смеешь поддакивать ему! Он считает меня шлюхой!
   — А ты только что обвинила меня в похотливых приставаниях, — педантично напомнил Алекс.
   — Прошу меня простить, я ненадолго. — Джонатан горестно взглянул на почти полную бутылку шампанского и направился восвояси.
   Алекс с презрением посмотрел ему вслед:
   — Похоже, он решил сбежать.
   — Похоже, — снисходительно отозвалась Хоуп.
   — Зачем тебе такое ничтожество?
   — Джон — отличный агент, и, прямо скажем, «ничтожества» он не заслужил! Кроме того, нечего опасаться, что он влюбится в меня, — загадочно пробормотала она.
   Алекс вскинул голову. Нет, она не пьяна — дикция у нее осталась вполне отчетливой.
   — Может, выпьем за твой успех?
   — Ты следишь за новостями? — вяло поинтересовалась Хоуп и пожалела, что ей не хочется радоваться своему триумфу.
   — Я видел спектакль.
   Его ответ поразил ее. Она тут же представила, как он сидит среди зрителей в темном зале и наблюдает за ее игрой. Ей стало не по себе.
   — Хорошо, что я не знала. — Слова вдруг сами начали срываться у нее с губ.
   — Почему? — Он подлил шампанского себе и ей, но пить не стал.
   — Зритель должен оставаться безымянным. — Разве она смогла бы сыграть роль с таким блеском, если бы знала, что он не спускает с нее глаз? И шагу бы не ступила, и слова бы не произнесла. — Итак — за брак! — Хоуп залпом допила вино и швырнула в Алекса высокий бокал.
   Он успел увернуться и только тут сообразил, что, несмотря на разумные речи, сидящая напротив него молодая дама безнадежно пьяна.
   — Ладно, за брак… Мы говорим обобщенно или же?..
   — Лично я говорю о твоем браке. Ты же женишься на Ребекке! Никогда раньше не был женат?
   — Насколько я помню, нет.
   — Она очень милая.
   — Мне тоже так кажется.
   — Надеюсь, вы будете счастливы. — Хоуп чувствовала себя почти святой. — И когда же свадьба?
   — На следующей неделе.
   Она сглотнула, глядя прямо перед собой. Ну вот и конец романтическим мечтам. Только жестокая правда может пробудить девушку от сладких грез, навеянных фантазиями и иллюзиями.
   — Наверное, вы правы — что толку ждать, если вы так давно знакомы.
   — Да, Ребекка тоже так считает.
   — Но брак — это чертовски серьезная штука.
   — Угу. Честно говоря, до недавнего времени я был уверен, что вообще никогда не женюсь.
   — А почему? — Взгляд ее широко открытых голубых глаз был завороженно прикован к его лицу.
   — Я эгоист, как и мой отец. Из эгоистов получаются очень скверные мужья. Мне бы не хотелось, чтобы по моей вине женщина пережила то, что выпало на долю моей матери.
   — Но ты передумал?
   — Вернее, кое-кто заставил меня передумать. Ребекка. Хоуп хотелось броситься на пол и закричать, заплакать, как в детстве. Но она, как и пристало взрослой даме, выпила еще шампанского.
   — Тебе не кажется, что на сегодня хватит? — осторожно поинтересовался Алекс, наблюдая, как Хоуп дрожащей рукой наполняет свой бокал.
   — Знаешь, я приврала, когда сказала, что не люблю шампанского. Вот виски я точно терпеть не могу. — Она оперлась локтями на стол и поставила подбородок на скрещенные пальцы. — По-моему, виски — это такая гадость…
   — Тогда зачем ты пила?
   — Мне хотелось поэкспериментировать. Знаешь, есть люди, которым нравится быть навеселе. — Обычно Алекс бывал куда сообразительнее, и ее раздосадовала такая непонятливость.
   — Навеселе ты была полбутылки назад. Вообще, экспериментами лучше заниматься дома. Люди, знаешь ли, по-разному реагируют на алкоголь. Вот ты, например, уже не соображаешь, что говоришь и что делаешь. Друг твой смылся, так как понял, к чему идет дело.
   — Какая трогательная забота! — довольно громко заявила она. — Нечего меня жалеть: это унизительно… И почему тут так жарко?
   — Действительно, почему? — тихо отозвался он, когда она нетерпеливо подергала себя за ворот. — Как только это держится?
   Алекс зажмурился, чтобы не видеть, как темно-синее платье сползает с ее плеч… Он с усилием сглотнул, и мускулы у него на шее напряглись.
   Хоуп вздохнула и обмахнулась салфеткой.
   — Кажется, Ребекка решила к нам присоединиться? — Она привстала, глядя через плечо Алекса. — Ах ты, черт! — простонала она вдруг. — Мне ведь придется ее поздравить.
   На губах у Алекса мелькнула усмешка.
   — Не беспокойся — я с ней поговорю. Хоуп пересела на место Джонатана и увидела, как Алекс перехватил Ребекку за несколько футов до их столика. Ей не было слышно, о чем они говорили, но Ребекка несколько раз взглядывала в ее сторону и даже помахала в ответ. Затем кивнула, улыбнулась и пошла назад.
   — Надо думать, твой дружок ушел, не заплатив? — спросил Алекс.
   — Наверняка, — ответила Хоуп и опустила голову на руки.
   — Только не засыпай.
   — Господи, вот раскомандовался! Убери свою кредитку, — ворчливо заметила она, когда он подписал принесенный счет. — Я — независимая женщина со средствами.
   — Ты упилась.
   — Так я и знала, что все это плохо кончится… — Хоуп, не моргая, как совенок, доверчиво уставилась на него. — Что же мне теперь делать?
   Он на мгновение прикрыл глаза, и она услышала, как он бормочет что-то вроде «Дай мне силы!».
   — Я отвезу тебя домой.
   — Ребекке это не понравится, — заявила Хоуп и погрозила ему пальцем.
   — Она не будет возражать. Можешь считать, что взяла меня взаймы.
   — Если хочешь знать мое мнение, — заплетающимся языком откликнулась Хоуп, — на ее месте я бы так безрассудно не распоряжалась любимым мужчиной.
   — Никто не откроет: Миранда в Каире. — (Алекс подхватил ее одной рукой, чтобы дотянуться до домофона.) — Лифты вон там, — добавила она и дрыгнула ногой, когда он чуть переместил ее вес. — Да опусти ты меня! Нога уже почти прошла! — Она подняла подол платья выше колен, доказывая, что все в порядке. — Просто эта ступенька оказалась такой противной — надо же, такая маленькая, а крутая… Какой ты сильный. — Она благоговейно потрогала его за плечо. — У тебя изумительные мускулы.
   — Не волнуйся — если лифт не работает, пойдешь пешком. — В голосе Алекса слышалась обреченность.
   — Алекс, в таких особняках все всегда работает.
   Так оно и было; но в лифте оказались другие пассажиры. Они вежливо улыбались или предпочитали отводить глаза, чтобы не видеть, как Хоуп что-то нежно воркует на ухо Алексу, ласково перебирая его шелковистые волосы.
   Когда наконец они вошли в квартиру, Алекс поставил Хоуп на ноги, в любую минуту готовый подхватить ее снова.
   — Обещай мне кое-что.