Страница:
Трагический финал их разведывательной работы, как это ни парадоксально, был предопределен – они слишком долго находились на передовой невидимого фронта, бои на котором не прерывались ни на минуту и были не менее жестокими, чем сражения под Москвой, Сталинградом или Курском. В таких условиях, к сожалению, потери неизбежны.
Рихард Зорге, отправляясь в опасную служебную спецкомандировку в Японию, попросил Яна Берзина выполнить три его условия: подобрать ему помощника японской национальности, предпочтительнее всего – из журналистской среды. Это оправдывало бы их частые контакты; организовать радиосвязь с резидентурой «Рамзая», что позволило бы обеспечить устойчивую связь между «Рамзаем» и Разведуправлением, а также исключить второстепенные звенья в ходе передачи в Москву агентурных материалов; исключить связь его будущей организации с сотрудниками резидентуры, которая действовала на территории Японии под крышей советского представительства. Эта связь могла устанавливаться только «Рамзаем» и только в исключительных случаях.
Требования простые. Но от их выполнения во многом зависела безопасность и Рихарда Зорге, и сотрудников его организации.
Ян Берзин обещал выполнить просьбу «Рамзая».
Свою работу по организации благоприятных условий въезда в Японию и работы в этой восточной стране Р. Зорге начал с того, что в мае 1933 года прибыл в Берлин, добился назначения в Токио в качестве корреспондента нескольких германских газет. Редакции газет «Франкфуртер цайтунг», «Берген курир», «Технише рундшау» и другие согласились с его предложением – им было выгодно иметь собственного корреспондента в Японии.
Находясь в Берлине, Зорге также подал заявление о приеме в нацистскую партию. Это был важный ход в его большой игре. Он достаточно быстро и легко решил все свои проблемы в Германии. Этот успех невольно позволяет предположить, что советская военная разведка в то время имела в гестапо своего агента, который и помог Зорге. Но вероятнее всего другое – Берзин и Зорге оперативно воспользовались возможностями, которые им предоставила обстановка, сложившаяся в то время в Германии. Нацистская партия, пришедшая к власти в 1933 году, еще не успела создать необходимых институтов для тотальной проверки населения страны, новые структуры не проявляли необходимой бдительности, которая станет характерной для последующих лет гитлеровской диктатуры.
Получив без каких-либо осложнений разрешение на выезд за пределы Германии, Зорге оказался в США, затем в Канаде, где сел на пароход в Ванкувере и 6 сентября 1933 года оказался в Иокогаме.
Немецкий журналист, прибывший в Японию, ничем не отличался от других пассажиров океанского лайнера. Он быстро прошел пограничный контроль и таможенный досмотр и через некоторое время поселился в фешенебельной гостинице «Тэйкоку». Рихард Зорге посещал немецкий клуб, был любезно принят в немецком посольстве, стал популярным человеком в немецкой колонии в Токио... Зорге много ездил по стране, посетил древнюю столицу Японии – город Киото, в котором находится сегунский дворец Нидзе, сделанный древними японскими мастерами из резного дерева. Позже Р. Зорге писал: «Я стремился узнать людей, развить в себе интуицию, без которой невозможно познать страну».
Поездки по стране давали хороший материал для подготовки интересных статей о Японии, которые печатались в немецких газетах. Его способность увидеть в Японии то, чего не замечали другие журналисты, умение отобрать наиболее интересные факты и толково написать статью были замечены и в кругах иностранных корреспондентов, аккредитованных в Токио, и в германском посольстве. Р. Зорге понимал, что без должного авторитета и достаточной эрудиции он не смог бы занять «столь прочное, – как он писал, – положение в германском посольстве. Именно по этим причинам, приехав в Японию, я занялся доскональным изучением японских проблем».
Постепенно Р. Зорге достиг того, к чему стремился: он стал лучшим иностранным корреспондентом в Японии. Немецкие газеты, и прежде всего «Франкфуртер цайтунг», с удовольствием публиковали его статьи. Японская тайная полиция не могла усомниться, что Р. Зорге – профессиональный журналист высокого класса.
Создав условия для журналистской и разведывательной работы, Р. Зорге переехал из отеля «Тэйкоку» в Адзабуку, буржуазный район японской столицы, и поселился в небольшом двухэтажном доме на улице Нагасаки-мачи.
Центр перевел из Парижа в Токио югослава Бранко Вукелича и Мияги Йотоку, который прибыл в Японию из Лос-Анджелеса. Р. Зорге установил с ними контакты. Постепенно в Токио была создана резидентура, в состав которой входили: доктор Рихард Зорге – резидент; Бранко Вукелич, журналист, владевший десятью иностранными языками, Мияги Йотоку, «благонадежный» японский художник, а также радист Макс Клаузен и несколько источников. Рихард Зорге установил прочные деловые отношения с германским послом, военным и военно-морским атташе, а также с другими сотрудниками германского посольства.
В 1935 году Центр пригласил Рихарда Зорге в Москву для отчета о проделанной работе. Его доклад высоко оценило командование военной разведки. Новый начальник Разведуправления С. Урицкий перед возвращением «Рамзая» в Токио лично определил главное направление в работе его резидентуры.
Если бы Разведуправление Красной Армии в 1940 – 1941 годах имело в Берлине только одну разведывательную группу, которую возглавляла «Альта», сведения ее вряд ли были бы оценены так высоко. Данные, которые она добывала через «Арийца», страдали одним существенным недостатком – они не имели документального подтверждения. То есть от «Альты» военная разведка не получила ни одного документа, подписанного Гитлером, Риббентропом, Герингом или другими политическими и военными руководителями фашистского государства.
Резиденты «Мрамор», «Метеор», «Арнольд», работавшие в Берлине, считали сведения «Альты» достоверными и направляли их в Центр.
Перед начальником военной разведки И. Проскуровым, а с середины 1940 года и Ф. Голиковым, стояла сложная проблема. Она касалась степени доверия руководства разведки тому, что сообщала «Альта», тоже получавшая свои сведения со слов «Арийца».
«Ариец» часто не видел оригиналов секретных документов, касающихся подготовки Германии к нападению на Советский Союз. Он черпал сведения, которые интересовали «английскую разведку», в беседах с высокопоставленными германскими чиновниками, имевшими доступ к этим документам в МИДе, Верховном командовании вермахта.
И. Проскуров знал об условиях работы «Альты» несколько больше, чем Ф. Голиков, который стал начальником Разведуправления Красной Армии в середине 1940 года. Он принял эту должность в сложных условиях – пять его предшественников были репрессированы. Вероятно, именно этим можно объяснить чрезмерную осторожность Ф. Голикова в оценке результатов работы зарубежных резидентур и агентурных материалов.
Ф. Голиков имел сведения о том, что начиная с 1937 года руководство НКВД не в полной мере доверяло Р. Зорге, но убрать его из Токио не решался, потому что «Рамзай» был единственным военным разведчиком-нелегалом, внедренным в Японию. Филипп Иванович тщательно изучал все донесения, которые поступали в Центр от «Рамзая». Некоторые из них, не совпадавшие с оценками, в частности, боевой готовности Красной Армии, Ф. Голиков относил «в разряд сомнительных и дезинформационных». Такие сведения не докладывались высшему политическому и военному руководству страны. В частности, когда Зорге сообщал о том, что немецкие генералы считают боеготовность Красной Армии низкой, эта оценка не попала в специальное сообщение Разведуправления. Голиков, который был до назначения начальником Разведупра командующим 6-й армией, не мог согласиться с тем, что его офицеры и солдаты обучены хуже, чем немецкие.
Система обработки агентурных материалов, существовавшая в Разведуправлении, была четкой и исключала проявление субъективизма. В оценке разведсведений И. Проскуров и Ф. Голиков опирались в своей работе на специальное информационное управление, работой которого руководил бригадный инженер А. Панфилов. Он окончил Военно-техническую академию Красной Армии, имел значительный опыт аналитической работы. Офицеры, служившие под руководством А. Панфилова, занимались изучением, анализом и обобщением политических, военных, военно-экономических и военно-научных сведений, которые Центр получал из зарубежных резидентур.
Некоторые специалисты в области разведки, в частности П. Судоплатов, утверждали, что до начала «Великой Отечественной войны ни разведка НКВД, ни Разведуправление Генерального штаба не имели отделов обработки и анализа поступающей информации, которые были созданы уже в ходе войны». Подобное утверждение не соответствует действительному положению дел, существовавшему в Разведуправлении.
Сила любой разведывательной организации заключается в ее умении проверить и обработать добытые сведения. Одним из наиболее эффективных способов такой проверки является сравнение полученных данных с сообщениями других источников.
Я. Берзин, С. Урицкий и другие руководители военной разведки, готовя Разведуправление к работе в чрезвычайных условиях, особое значение придавали проверке сведений, поступавших от источников. И такая система, несмотря на разгул репрессий в 1937 – 1939 годах, была создана. В предвоенный период и в годы Великой Отечественной войны офицеры-аналитики Разведуправления ценились так же высоко, как офицеры-разведчики, добывавшие сведения.
В предвоенные годы Разведуправление создало свои резидентуры в странах, которые могли угрожать безопасности России: в Германии, Польше, Румынии, Венгрии, Турции, Финляндии, Италии и Японии. Значительная часть разведсведений касалась состояния и возможных перспектив развития советско-германских отношений. Фашизм угрожал не только европейским государствам, но и безопасности СССР. Свое отношение к России Гитлер высказал в известной книге «Моя борьба». Это отношение за годы его пребывания у власти не изменялось.
Сведения о подготовке Германией войны против СССР, поступавшие от «Альты», подтверждались донесениями «Рамзая» из Токио, агента «ABC» из Бухареста, «Доры» из Женевы, «Мольера» из США...
Вернемся к «Рамзаю». Исключительный интерес представляют количественные характеристики результативности разведывательной деятельности Рихарда Зорге. В период с января 1936 по октябрь 1941 года «Рамзай» направил в Центр по радио 805 срочных донесений. В 1936 году 49 радиограмм, поступивших от Зорге в Центр, были «доложены правительственным инстанциям и руководству H КО СССР». В 1937 году – 48 материалов Зорге оказались в числе «доложенных». В 1938 году доложено 86 информационных донесений «Рамзая». В 1939 году – 85, в 1940 году – 59 и в 1941 году – 36 донесений.
Скупая фраза «доложены правительственным инстанциям и руководству НКО СССР» – высшая оценка результатов опасной деятельности Р. Зорге. За четыре с половиной года 363 донесения «Рамзая» легли на стол И. Сталина, В. Молотова, Л. Берии, наркома обороны и начальника Генерального штаба.
Начальник Разведуправления Красной Армии Ф. Голиков имел все основания для удовлетворения результатами работы «Рамзая». Тем не менее 17 февраля 1941 года Ф. Голиков дал «Рамзаю» следующее указание: «...считаю необходимым сократить расходы по вашей конторе... Платите источникам только за ценные материалы, сдельно...»
«Рамзай» написал в Центр еще одно донесение: «...если вы настаиваете на сокращении наших расходов... Вы должны быть готовы к разрушению того маленького аппарата, который мы создали... Вы должны приказать мне уволить „Джо“ и „Жиголо“, которые были присланы мне в 1937 году распоряжением Центра...»
Под псевдонимом «Джо» в резидентуре «Рамзая» работал Мияги Йотоку. Кличка «Жиголо» принадлежала члену разведгруппы Бранко Вукеличу.
В письме от 26 марта 1941 года в Центр Р. Зорге продолжал отстаивать свою точку зрения: «...Когда мы получили ваши указания о сокращении наших расходов наполовину, то восприняли их как своего рода меру наказания. Вы уже, вероятно, получили нашу подробную телеграмму, где мы пытаемся доказать, что это сокращение вдвое, без предоставления нам возможностей расходовать суммы на экстраординарные потребности, равносильно просто уничтожению аппарата».
Все члены группы Рихарда Зорге, так же как и «Альта», «Арбин», источники «ABC», «ЛЦЛ», «ХВЦ» и другие, работали не ради денег, а ради общего дела – они боролись против фашистского режима в Германии. Скромные финансовые средства, выделяемые им из Центра, шли на оплату арендованных конспиративных квартир, компенсацию транспортных и некоторых других расходов. Личное материальное благосостояние «Альты» и «Рамзая» от выделявшихся для них Центром финансовых средств не зависело. Но за информацию, которую передавал «Ариец», работавший с «Альтой», нужно было платить. Так же обстояли дела и у Рихарда Зорге с его источниками. В большинстве донесений Зорге освещались важные вопросы подготовки Германии и Японии к войне против СССР. Источники, передававшие Р. Зорге такие сведения, рассчитывали на определенное материальное вознаграждение. Зорге беспокоился не о себе. Его волновали интересы дела, которое не могло существовать без определенной финансовой поддержки. Именно об этом и писал «Рамзай» начальнику военной разведки... В середине января 1941 года «Рамзай» сообщил о том, что министр иностранных дел Германии Риббентроп пригласил Мацуоку в Берлин для обсуждения вопросов пакта трех держав. «Возможно, – сообщал „Рамзай“, – что Мацуока попытается дать новое развитие вопросу переговоров СССР с Японией». Анализ отношений СССР – Япония – Германия был главной целью специальной миссии Зорге. Он должен был хорошо знать и предвидеть динамику возможного развития отношений в этом не простом политическом треугольнике. Зорге с задачей справлялся успешно. 2 мая 1941 года «Рамзай» прислал в Центр следующее донесение:
Я беседовал с германским послом Оттом и морским атташе о взаимоотношениях между Германией и СССР. Отт заявил мне, что Гитлер исполнен решимости разгромить СССР и получить европейскую часть Советского Союза в свои руки в качестве зерновой и сырьевой базы для контроля со стороны Германии над всей Европой.
Оба, посол и атташе, согласились с тем, что после поражения Югославии во взаимоотношениях Германии с СССР приближаются две критические даты. Первая дата – время окончания сева в СССР. После окончания сева война против СССР может начаться в любой момент, так что Германии останется только собрать урожай.
Вторым критическим моментом являются переговоры между Германией и Турцией. Если СССР будет создавать какие-либо трудности в вопросе принятия Турцией германских требований, то война будет неизбежна.
Возможность возникновения войны в любой момент весьма велика, потому что Гитлер и его генералы уверены, что война с СССР нисколько не помешает ведению войны против Англии. Немецкие генералы оценивают боеспособность Красной Армии настолько низко, что полагают, что Красная Армия будет разгромлена в течение нескольких недель. Они полагают, что система обороны на германо-советской границе чрезвычайно слаба.
Решение о начале войны против СССР будет принято Гитлером либо уже в мае, либо после войны с Англией. Однако Отт лично против такой войны, в настоящее время настроен только скептически, что он уже предложил принцу Ураху выехать обратно в Германию...
При подготовке донесения для руководства Наркомата обороны Ф. Голиков приказал убрать пункт о слабости Красной Армии, которая «будет разгромлена в течение нескольких недель». Был изъят пункт о том, что, по оценке немецких генералов, «система обороны на германо-советской границе чрезвычайно слаба».
30 мая 1941 года «Рамзай» сообщил в Центр:
Берлин информировал посла Отта, что немецкое наступление против СССР начнется во второй половине июня. Отт на 95 процентов уверен, что война начнется. Косвенные доказательства к этому в настоящее время таковы:
Технический департамент воздушных сил в моем городе получил указание вскоре возвратиться. Отт потребовал от ВАТ, чтобы он не посылал никаких важных сообщений через СССР. Транспорт каучука через СССР сокращен до минимума.
Причины для германского выступления – существование мощной Красной Армии не дает возможности Германии расширить войну в Африке, потому что Германия должна держать крупную армию в Восточной Европе. Для того чтобы ликвидировать полностью всякую опасность со стороны СССР, Красная Армия должна быть отогнана возможно скорее. Так заявил Отт...
Донесение «Рамзая» подтверждено сведениями, которые «Альта» сообщила в Центр 10 мая 1941 года.
1 июня 1941 года Р. Зорге направил в Центр радиограмму следующего содержания:
Ожидание начала германо-советской войны около 15 июня базируется исключительно на информации, которую подполковник Шолл привез с собой из Берлина, откуда он выехал 6 мая в Бангкок. В Бангкоке он займет пост военного атташе.
Отт заявил, что он не мог получить информацию по этому поводу непосредственно из Берлина, а имеет только информацию Шолла.
В беседе с Шоллом я установил, что немцев в вопросе о выступлении против Красной Армии привлекает факт большой тактической ошибки, которую, по заявлению Шолла, сделал СССР.
Согласно немецкой точки зрения, тот факт, что оборонительная линия СССР расположена в основном против немецких линий без больших ответвлений, составляет величайшую ошибку. Она поможет разбить Красную Армию в первом большом сражении. Шолл заявил, что наиболее сильный удар будет нанесен левым флангом германской армии.
На это донесение Филипп Иванович Голиков не мог не обратить внимания.
Во-первых, «Рамзай» подтверждал сообщения «Альты» о том, что нападение Германии на СССР произойдет «около 15 июня».
Во-вторых, Зорге сообщил в Центр, что в немецких верховных штабах уже проведена полная и всесторонняя оценка дислокации советских войск, расположенных вдоль западной границы, обращено внимание на то, что советская оборона построена без учета соответствующих требований (глубина, эшелонирование, создание и укомплектование укрепленных районов, накопление резервов боеприпасов и т. д.).
Шолл, прибывший в Токио из Берлина проездом в Бангкок, выдал в беседе с послом Оттом важные сведения.
Это донесение «Рамзая» вызвало у Голикова несколько вопросов.
Они отражены в резолюции начальника Разведупра.
«Прошу сообщить:
1. Более понятно сущность большой тактической ошибки, о которой вы сообщаете;
2. Ваше собственное мнение о правдивости Шолла насчет левого фланга.
Голиков. 3.06.41 г.»[44]
Далее Голиков дал указание начальнику 5-го отдела Разведуправления: «В перечень сомнительных и дезинф. сообщений «Рамзая». Голиков».
Шолл убыл в Таиланд. Ошибка, о которой он сообщил Р. Зорге, состояла в том, что группировка войск Красной Армии, выдвинутая к новой государственной границе, по мнению немцев, была слаба и давала им возможность разбить передовые соединения Красной Армии в первом же большом сражении.
Сообщение Зорге поступило в Центр 1 июня 1941 года. Оно имело принципиально важное значение. Однако по указанию Ф. Голикова оно попало в перечень «сомнительных и дезинформационных сообщений „Рамзая“».
4 июня этого же года Совет Народных Комиссаров СССР утвердил специальное постановление «Об укрепленных районах».
С. К. Тимошенко, народный комиссар обороны СССР, предложил утвердить штатное расписание для вновь строящихся укрепленных районов. Постановлением СНК было установлено: закончить формирование этих воинских частей (110 артиллерийско-пулеметных батальонов, 16 артиллерийско-пулеметных рот, 16 артиллерийских батарей, 13 отдельных саперных рот, 6 артиллерийских дивизионов и т.д.) к 1 октября 1941 года.
Этим же постановлением предусматривалось увеличить численность Красной Армии по мирному времени на 120 695 человек и по военному времени на 239 566 человек[45]. Но время уже было упущено. До начала вторжения германских армий на территорию СССР оставались считанные дни.
Когда в Токио стало известно, что фашистская Германия 22 июня 1941 года напала на СССР, Р. Зорге направил в Центр радиограмму: «Выражаем наши лучшие пожелания на трудные времена. Мы все здесь будем упорно выполнять нашу работу...»
«Рамзай» счел необходимым дать разъяснения Ф. Голикову того, что же «составляет величайшую ошибку», которая, по оценке немецких генералов, «поможет разбить Красную Армию в первом большом сражении».
Отвечая на запрос Центра уже после начала Великой Отечественной войны, Зорге 3 июля 1941 года докладывал в Центр:
Теперь уже поздно вам отвечать на вопрос в отношении удара левым флангом и некоторых тактических ошибках.
Подполковник Шолл сказал тогда, что первый и главный удар будет нанесен немцами по Красной Армии их левым флангом. Немцы полностью уверены, что главные силы Красной Армии будут сконцентрированы в противоположном направлении от линии, дающей полную возможность для сильного удара. Немцы очень опасались, что Красная Армии в порядке осведомления главного удара отступит на некоторое расстояние, чтобы изучить силы противника и предпринять кое-что в стороне от направления главного удара. Главная цель немцев это уничтожение Красной Армии охватом ее, как это было с польской армией.
Германский военный атташе сказал мне, что японский Генштаб наполнен деятельностью с учетом наступления немцев на большого противника и неизбежностью поражения Красной Армии.
Он думает, что Япония вступит в войну не позднее как через 6 недель. Наступление японцев начнется на Владивосток, Хабаровск и Сахалин с высадкой десанта со стороны Сахалина на советское побережье Приморья. Общее настроение народа против действий Германии и присоединения к ней Японии.
Ваша дипломатическая деятельность должна быть значительно сильнее, чем это делается другой стороной.
Источник «Инвест» думает, что Япония вступит в войну через 6 недель. Он также сообщил, что японское правительство решило остаться верным пакту трех держав, но будет придерживаться пакта о нейтралитете с СССР.
Решено послать три дивизии в Сайгон, Индо-Китай. Даже Мацуока голосовал за это, который перед этим был ориентирован на СССР.
Источники «Итери» и «Ирако» сказали, что слышали в отношении укрепления восточной границы некоторым количеством войск из Сев. Китая, а также усиления войск на Хоккайдо.
Возвращенная в Киото дивизия будет направлена на север.
Содержание радиограмм, поступавших в Центр от Рихарда Зорге, – отражение высокого профессионального мастерства этого разведчика, который умел добывать важные сведения, всесторонне анализировал их и докладывал в Центр.
Содержание резолюций Ф. Голикова на бланках донесений «Рамзая» тоже является характеристикой человека, который некоторое время был начальником военной разведки. На радиограмме Зорге от 3 июля 1941 года он написал несколько резолюций.
Первая: «Подчеркнутое на стр. 1 – 2 послать выпиской членам Гос. Ком. Обор. и НГШ».
Вторая: «Потребуйте от „Рамзая“ сообщить о японских воинских перебросках против СССР из Китая и самой Японии».
Третья: «Доложите, сколько времени он не давал ответа на наше требование о левом фланге и его саму телеграмму...»
Последняя резолюция свидетельствует о том, что Голиков не доверял Зорге, он находился под влиянием содержания справки, подготовленной начальником IV отдела Разведуправления ГШ РККА генерал-майором Колгановым, «Истоки политического недоверия „Инсону“»[46].
В этой справке, похожей на донос, сказано:
1. В течение продолжительного времени «Инсон» работал под руководством бывших руководящих работников Разведупра, оказавшихся врагами народа. Отсюда вытекает вывод: если враги народа продались сами иноразведкам, то спрашивается, почему же они не могли выдать «Инсона». Так, например, бывший начальник 2-го отдела Карин являлся немецким шпионом, и он выдал, по его словам, некоторых наших секретных агентов в Китае. В бытность Карина начальником японского отделения Покладок являлся японским шпионом.
2. Бывший начальник японского отделения (после Покладока) Сироткин оказался также японским шпионом. Сироткин показал органам НКВД, что он выдал японцам «Инсона» со всеми его источниками.
По показанию Сироткина, он выдал «Инсона» в конце 1938 г., и с этого времени «Инсон» начинает работать плохо, жалуется на усталость, усиленно просит его отозвать домой. Почти весь 1940 год «Инсон» настаивает на возвращении в СССР.
3. По записям врагов народа видно, что у «Инсона» имеется жена, которая живет в Берлине, она знает, что он коммунист и где находится.
В 1935 году «Инсону» Центром был направлен радист Фриц, личность также весьма темная. Известно только, что он сербский офицер, женат на русской белогвардейке, и больше ничего. Радиодело знает хорошо, срывов связи не было.
Рихард Зорге, отправляясь в опасную служебную спецкомандировку в Японию, попросил Яна Берзина выполнить три его условия: подобрать ему помощника японской национальности, предпочтительнее всего – из журналистской среды. Это оправдывало бы их частые контакты; организовать радиосвязь с резидентурой «Рамзая», что позволило бы обеспечить устойчивую связь между «Рамзаем» и Разведуправлением, а также исключить второстепенные звенья в ходе передачи в Москву агентурных материалов; исключить связь его будущей организации с сотрудниками резидентуры, которая действовала на территории Японии под крышей советского представительства. Эта связь могла устанавливаться только «Рамзаем» и только в исключительных случаях.
Требования простые. Но от их выполнения во многом зависела безопасность и Рихарда Зорге, и сотрудников его организации.
Ян Берзин обещал выполнить просьбу «Рамзая».
Свою работу по организации благоприятных условий въезда в Японию и работы в этой восточной стране Р. Зорге начал с того, что в мае 1933 года прибыл в Берлин, добился назначения в Токио в качестве корреспондента нескольких германских газет. Редакции газет «Франкфуртер цайтунг», «Берген курир», «Технише рундшау» и другие согласились с его предложением – им было выгодно иметь собственного корреспондента в Японии.
Находясь в Берлине, Зорге также подал заявление о приеме в нацистскую партию. Это был важный ход в его большой игре. Он достаточно быстро и легко решил все свои проблемы в Германии. Этот успех невольно позволяет предположить, что советская военная разведка в то время имела в гестапо своего агента, который и помог Зорге. Но вероятнее всего другое – Берзин и Зорге оперативно воспользовались возможностями, которые им предоставила обстановка, сложившаяся в то время в Германии. Нацистская партия, пришедшая к власти в 1933 году, еще не успела создать необходимых институтов для тотальной проверки населения страны, новые структуры не проявляли необходимой бдительности, которая станет характерной для последующих лет гитлеровской диктатуры.
Получив без каких-либо осложнений разрешение на выезд за пределы Германии, Зорге оказался в США, затем в Канаде, где сел на пароход в Ванкувере и 6 сентября 1933 года оказался в Иокогаме.
Немецкий журналист, прибывший в Японию, ничем не отличался от других пассажиров океанского лайнера. Он быстро прошел пограничный контроль и таможенный досмотр и через некоторое время поселился в фешенебельной гостинице «Тэйкоку». Рихард Зорге посещал немецкий клуб, был любезно принят в немецком посольстве, стал популярным человеком в немецкой колонии в Токио... Зорге много ездил по стране, посетил древнюю столицу Японии – город Киото, в котором находится сегунский дворец Нидзе, сделанный древними японскими мастерами из резного дерева. Позже Р. Зорге писал: «Я стремился узнать людей, развить в себе интуицию, без которой невозможно познать страну».
Поездки по стране давали хороший материал для подготовки интересных статей о Японии, которые печатались в немецких газетах. Его способность увидеть в Японии то, чего не замечали другие журналисты, умение отобрать наиболее интересные факты и толково написать статью были замечены и в кругах иностранных корреспондентов, аккредитованных в Токио, и в германском посольстве. Р. Зорге понимал, что без должного авторитета и достаточной эрудиции он не смог бы занять «столь прочное, – как он писал, – положение в германском посольстве. Именно по этим причинам, приехав в Японию, я занялся доскональным изучением японских проблем».
Постепенно Р. Зорге достиг того, к чему стремился: он стал лучшим иностранным корреспондентом в Японии. Немецкие газеты, и прежде всего «Франкфуртер цайтунг», с удовольствием публиковали его статьи. Японская тайная полиция не могла усомниться, что Р. Зорге – профессиональный журналист высокого класса.
Создав условия для журналистской и разведывательной работы, Р. Зорге переехал из отеля «Тэйкоку» в Адзабуку, буржуазный район японской столицы, и поселился в небольшом двухэтажном доме на улице Нагасаки-мачи.
Центр перевел из Парижа в Токио югослава Бранко Вукелича и Мияги Йотоку, который прибыл в Японию из Лос-Анджелеса. Р. Зорге установил с ними контакты. Постепенно в Токио была создана резидентура, в состав которой входили: доктор Рихард Зорге – резидент; Бранко Вукелич, журналист, владевший десятью иностранными языками, Мияги Йотоку, «благонадежный» японский художник, а также радист Макс Клаузен и несколько источников. Рихард Зорге установил прочные деловые отношения с германским послом, военным и военно-морским атташе, а также с другими сотрудниками германского посольства.
В 1935 году Центр пригласил Рихарда Зорге в Москву для отчета о проделанной работе. Его доклад высоко оценило командование военной разведки. Новый начальник Разведуправления С. Урицкий перед возвращением «Рамзая» в Токио лично определил главное направление в работе его резидентуры.
Если бы Разведуправление Красной Армии в 1940 – 1941 годах имело в Берлине только одну разведывательную группу, которую возглавляла «Альта», сведения ее вряд ли были бы оценены так высоко. Данные, которые она добывала через «Арийца», страдали одним существенным недостатком – они не имели документального подтверждения. То есть от «Альты» военная разведка не получила ни одного документа, подписанного Гитлером, Риббентропом, Герингом или другими политическими и военными руководителями фашистского государства.
Резиденты «Мрамор», «Метеор», «Арнольд», работавшие в Берлине, считали сведения «Альты» достоверными и направляли их в Центр.
Перед начальником военной разведки И. Проскуровым, а с середины 1940 года и Ф. Голиковым, стояла сложная проблема. Она касалась степени доверия руководства разведки тому, что сообщала «Альта», тоже получавшая свои сведения со слов «Арийца».
«Ариец» часто не видел оригиналов секретных документов, касающихся подготовки Германии к нападению на Советский Союз. Он черпал сведения, которые интересовали «английскую разведку», в беседах с высокопоставленными германскими чиновниками, имевшими доступ к этим документам в МИДе, Верховном командовании вермахта.
И. Проскуров знал об условиях работы «Альты» несколько больше, чем Ф. Голиков, который стал начальником Разведуправления Красной Армии в середине 1940 года. Он принял эту должность в сложных условиях – пять его предшественников были репрессированы. Вероятно, именно этим можно объяснить чрезмерную осторожность Ф. Голикова в оценке результатов работы зарубежных резидентур и агентурных материалов.
Ф. Голиков имел сведения о том, что начиная с 1937 года руководство НКВД не в полной мере доверяло Р. Зорге, но убрать его из Токио не решался, потому что «Рамзай» был единственным военным разведчиком-нелегалом, внедренным в Японию. Филипп Иванович тщательно изучал все донесения, которые поступали в Центр от «Рамзая». Некоторые из них, не совпадавшие с оценками, в частности, боевой готовности Красной Армии, Ф. Голиков относил «в разряд сомнительных и дезинформационных». Такие сведения не докладывались высшему политическому и военному руководству страны. В частности, когда Зорге сообщал о том, что немецкие генералы считают боеготовность Красной Армии низкой, эта оценка не попала в специальное сообщение Разведуправления. Голиков, который был до назначения начальником Разведупра командующим 6-й армией, не мог согласиться с тем, что его офицеры и солдаты обучены хуже, чем немецкие.
Система обработки агентурных материалов, существовавшая в Разведуправлении, была четкой и исключала проявление субъективизма. В оценке разведсведений И. Проскуров и Ф. Голиков опирались в своей работе на специальное информационное управление, работой которого руководил бригадный инженер А. Панфилов. Он окончил Военно-техническую академию Красной Армии, имел значительный опыт аналитической работы. Офицеры, служившие под руководством А. Панфилова, занимались изучением, анализом и обобщением политических, военных, военно-экономических и военно-научных сведений, которые Центр получал из зарубежных резидентур.
Некоторые специалисты в области разведки, в частности П. Судоплатов, утверждали, что до начала «Великой Отечественной войны ни разведка НКВД, ни Разведуправление Генерального штаба не имели отделов обработки и анализа поступающей информации, которые были созданы уже в ходе войны». Подобное утверждение не соответствует действительному положению дел, существовавшему в Разведуправлении.
Сила любой разведывательной организации заключается в ее умении проверить и обработать добытые сведения. Одним из наиболее эффективных способов такой проверки является сравнение полученных данных с сообщениями других источников.
Я. Берзин, С. Урицкий и другие руководители военной разведки, готовя Разведуправление к работе в чрезвычайных условиях, особое значение придавали проверке сведений, поступавших от источников. И такая система, несмотря на разгул репрессий в 1937 – 1939 годах, была создана. В предвоенный период и в годы Великой Отечественной войны офицеры-аналитики Разведуправления ценились так же высоко, как офицеры-разведчики, добывавшие сведения.
В предвоенные годы Разведуправление создало свои резидентуры в странах, которые могли угрожать безопасности России: в Германии, Польше, Румынии, Венгрии, Турции, Финляндии, Италии и Японии. Значительная часть разведсведений касалась состояния и возможных перспектив развития советско-германских отношений. Фашизм угрожал не только европейским государствам, но и безопасности СССР. Свое отношение к России Гитлер высказал в известной книге «Моя борьба». Это отношение за годы его пребывания у власти не изменялось.
Сведения о подготовке Германией войны против СССР, поступавшие от «Альты», подтверждались донесениями «Рамзая» из Токио, агента «ABC» из Бухареста, «Доры» из Женевы, «Мольера» из США...
Вернемся к «Рамзаю». Исключительный интерес представляют количественные характеристики результативности разведывательной деятельности Рихарда Зорге. В период с января 1936 по октябрь 1941 года «Рамзай» направил в Центр по радио 805 срочных донесений. В 1936 году 49 радиограмм, поступивших от Зорге в Центр, были «доложены правительственным инстанциям и руководству H КО СССР». В 1937 году – 48 материалов Зорге оказались в числе «доложенных». В 1938 году доложено 86 информационных донесений «Рамзая». В 1939 году – 85, в 1940 году – 59 и в 1941 году – 36 донесений.
Скупая фраза «доложены правительственным инстанциям и руководству НКО СССР» – высшая оценка результатов опасной деятельности Р. Зорге. За четыре с половиной года 363 донесения «Рамзая» легли на стол И. Сталина, В. Молотова, Л. Берии, наркома обороны и начальника Генерального штаба.
Начальник Разведуправления Красной Армии Ф. Голиков имел все основания для удовлетворения результатами работы «Рамзая». Тем не менее 17 февраля 1941 года Ф. Голиков дал «Рамзаю» следующее указание: «...считаю необходимым сократить расходы по вашей конторе... Платите источникам только за ценные материалы, сдельно...»
«Рамзай» написал в Центр еще одно донесение: «...если вы настаиваете на сокращении наших расходов... Вы должны быть готовы к разрушению того маленького аппарата, который мы создали... Вы должны приказать мне уволить „Джо“ и „Жиголо“, которые были присланы мне в 1937 году распоряжением Центра...»
Под псевдонимом «Джо» в резидентуре «Рамзая» работал Мияги Йотоку. Кличка «Жиголо» принадлежала члену разведгруппы Бранко Вукеличу.
В письме от 26 марта 1941 года в Центр Р. Зорге продолжал отстаивать свою точку зрения: «...Когда мы получили ваши указания о сокращении наших расходов наполовину, то восприняли их как своего рода меру наказания. Вы уже, вероятно, получили нашу подробную телеграмму, где мы пытаемся доказать, что это сокращение вдвое, без предоставления нам возможностей расходовать суммы на экстраординарные потребности, равносильно просто уничтожению аппарата».
Все члены группы Рихарда Зорге, так же как и «Альта», «Арбин», источники «ABC», «ЛЦЛ», «ХВЦ» и другие, работали не ради денег, а ради общего дела – они боролись против фашистского режима в Германии. Скромные финансовые средства, выделяемые им из Центра, шли на оплату арендованных конспиративных квартир, компенсацию транспортных и некоторых других расходов. Личное материальное благосостояние «Альты» и «Рамзая» от выделявшихся для них Центром финансовых средств не зависело. Но за информацию, которую передавал «Ариец», работавший с «Альтой», нужно было платить. Так же обстояли дела и у Рихарда Зорге с его источниками. В большинстве донесений Зорге освещались важные вопросы подготовки Германии и Японии к войне против СССР. Источники, передававшие Р. Зорге такие сведения, рассчитывали на определенное материальное вознаграждение. Зорге беспокоился не о себе. Его волновали интересы дела, которое не могло существовать без определенной финансовой поддержки. Именно об этом и писал «Рамзай» начальнику военной разведки... В середине января 1941 года «Рамзай» сообщил о том, что министр иностранных дел Германии Риббентроп пригласил Мацуоку в Берлин для обсуждения вопросов пакта трех держав. «Возможно, – сообщал „Рамзай“, – что Мацуока попытается дать новое развитие вопросу переговоров СССР с Японией». Анализ отношений СССР – Япония – Германия был главной целью специальной миссии Зорге. Он должен был хорошо знать и предвидеть динамику возможного развития отношений в этом не простом политическом треугольнике. Зорге с задачей справлялся успешно. 2 мая 1941 года «Рамзай» прислал в Центр следующее донесение:
Я беседовал с германским послом Оттом и морским атташе о взаимоотношениях между Германией и СССР. Отт заявил мне, что Гитлер исполнен решимости разгромить СССР и получить европейскую часть Советского Союза в свои руки в качестве зерновой и сырьевой базы для контроля со стороны Германии над всей Европой.
Оба, посол и атташе, согласились с тем, что после поражения Югославии во взаимоотношениях Германии с СССР приближаются две критические даты. Первая дата – время окончания сева в СССР. После окончания сева война против СССР может начаться в любой момент, так что Германии останется только собрать урожай.
Вторым критическим моментом являются переговоры между Германией и Турцией. Если СССР будет создавать какие-либо трудности в вопросе принятия Турцией германских требований, то война будет неизбежна.
Возможность возникновения войны в любой момент весьма велика, потому что Гитлер и его генералы уверены, что война с СССР нисколько не помешает ведению войны против Англии. Немецкие генералы оценивают боеспособность Красной Армии настолько низко, что полагают, что Красная Армия будет разгромлена в течение нескольких недель. Они полагают, что система обороны на германо-советской границе чрезвычайно слаба.
Решение о начале войны против СССР будет принято Гитлером либо уже в мае, либо после войны с Англией. Однако Отт лично против такой войны, в настоящее время настроен только скептически, что он уже предложил принцу Ураху выехать обратно в Германию...
При подготовке донесения для руководства Наркомата обороны Ф. Голиков приказал убрать пункт о слабости Красной Армии, которая «будет разгромлена в течение нескольких недель». Был изъят пункт о том, что, по оценке немецких генералов, «система обороны на германо-советской границе чрезвычайно слаба».
30 мая 1941 года «Рамзай» сообщил в Центр:
Берлин информировал посла Отта, что немецкое наступление против СССР начнется во второй половине июня. Отт на 95 процентов уверен, что война начнется. Косвенные доказательства к этому в настоящее время таковы:
Технический департамент воздушных сил в моем городе получил указание вскоре возвратиться. Отт потребовал от ВАТ, чтобы он не посылал никаких важных сообщений через СССР. Транспорт каучука через СССР сокращен до минимума.
Причины для германского выступления – существование мощной Красной Армии не дает возможности Германии расширить войну в Африке, потому что Германия должна держать крупную армию в Восточной Европе. Для того чтобы ликвидировать полностью всякую опасность со стороны СССР, Красная Армия должна быть отогнана возможно скорее. Так заявил Отт...
Донесение «Рамзая» подтверждено сведениями, которые «Альта» сообщила в Центр 10 мая 1941 года.
1 июня 1941 года Р. Зорге направил в Центр радиограмму следующего содержания:
Ожидание начала германо-советской войны около 15 июня базируется исключительно на информации, которую подполковник Шолл привез с собой из Берлина, откуда он выехал 6 мая в Бангкок. В Бангкоке он займет пост военного атташе.
Отт заявил, что он не мог получить информацию по этому поводу непосредственно из Берлина, а имеет только информацию Шолла.
В беседе с Шоллом я установил, что немцев в вопросе о выступлении против Красной Армии привлекает факт большой тактической ошибки, которую, по заявлению Шолла, сделал СССР.
Согласно немецкой точки зрения, тот факт, что оборонительная линия СССР расположена в основном против немецких линий без больших ответвлений, составляет величайшую ошибку. Она поможет разбить Красную Армию в первом большом сражении. Шолл заявил, что наиболее сильный удар будет нанесен левым флангом германской армии.
На это донесение Филипп Иванович Голиков не мог не обратить внимания.
Во-первых, «Рамзай» подтверждал сообщения «Альты» о том, что нападение Германии на СССР произойдет «около 15 июня».
Во-вторых, Зорге сообщил в Центр, что в немецких верховных штабах уже проведена полная и всесторонняя оценка дислокации советских войск, расположенных вдоль западной границы, обращено внимание на то, что советская оборона построена без учета соответствующих требований (глубина, эшелонирование, создание и укомплектование укрепленных районов, накопление резервов боеприпасов и т. д.).
Шолл, прибывший в Токио из Берлина проездом в Бангкок, выдал в беседе с послом Оттом важные сведения.
Это донесение «Рамзая» вызвало у Голикова несколько вопросов.
Они отражены в резолюции начальника Разведупра.
«Прошу сообщить:
1. Более понятно сущность большой тактической ошибки, о которой вы сообщаете;
2. Ваше собственное мнение о правдивости Шолла насчет левого фланга.
Голиков. 3.06.41 г.»[44]
Далее Голиков дал указание начальнику 5-го отдела Разведуправления: «В перечень сомнительных и дезинф. сообщений «Рамзая». Голиков».
Шолл убыл в Таиланд. Ошибка, о которой он сообщил Р. Зорге, состояла в том, что группировка войск Красной Армии, выдвинутая к новой государственной границе, по мнению немцев, была слаба и давала им возможность разбить передовые соединения Красной Армии в первом же большом сражении.
Сообщение Зорге поступило в Центр 1 июня 1941 года. Оно имело принципиально важное значение. Однако по указанию Ф. Голикова оно попало в перечень «сомнительных и дезинформационных сообщений „Рамзая“».
4 июня этого же года Совет Народных Комиссаров СССР утвердил специальное постановление «Об укрепленных районах».
С. К. Тимошенко, народный комиссар обороны СССР, предложил утвердить штатное расписание для вновь строящихся укрепленных районов. Постановлением СНК было установлено: закончить формирование этих воинских частей (110 артиллерийско-пулеметных батальонов, 16 артиллерийско-пулеметных рот, 16 артиллерийских батарей, 13 отдельных саперных рот, 6 артиллерийских дивизионов и т.д.) к 1 октября 1941 года.
Этим же постановлением предусматривалось увеличить численность Красной Армии по мирному времени на 120 695 человек и по военному времени на 239 566 человек[45]. Но время уже было упущено. До начала вторжения германских армий на территорию СССР оставались считанные дни.
Когда в Токио стало известно, что фашистская Германия 22 июня 1941 года напала на СССР, Р. Зорге направил в Центр радиограмму: «Выражаем наши лучшие пожелания на трудные времена. Мы все здесь будем упорно выполнять нашу работу...»
«Рамзай» счел необходимым дать разъяснения Ф. Голикову того, что же «составляет величайшую ошибку», которая, по оценке немецких генералов, «поможет разбить Красную Армию в первом большом сражении».
Отвечая на запрос Центра уже после начала Великой Отечественной войны, Зорге 3 июля 1941 года докладывал в Центр:
Теперь уже поздно вам отвечать на вопрос в отношении удара левым флангом и некоторых тактических ошибках.
Подполковник Шолл сказал тогда, что первый и главный удар будет нанесен немцами по Красной Армии их левым флангом. Немцы полностью уверены, что главные силы Красной Армии будут сконцентрированы в противоположном направлении от линии, дающей полную возможность для сильного удара. Немцы очень опасались, что Красная Армии в порядке осведомления главного удара отступит на некоторое расстояние, чтобы изучить силы противника и предпринять кое-что в стороне от направления главного удара. Главная цель немцев это уничтожение Красной Армии охватом ее, как это было с польской армией.
Германский военный атташе сказал мне, что японский Генштаб наполнен деятельностью с учетом наступления немцев на большого противника и неизбежностью поражения Красной Армии.
Он думает, что Япония вступит в войну не позднее как через 6 недель. Наступление японцев начнется на Владивосток, Хабаровск и Сахалин с высадкой десанта со стороны Сахалина на советское побережье Приморья. Общее настроение народа против действий Германии и присоединения к ней Японии.
Ваша дипломатическая деятельность должна быть значительно сильнее, чем это делается другой стороной.
Источник «Инвест» думает, что Япония вступит в войну через 6 недель. Он также сообщил, что японское правительство решило остаться верным пакту трех держав, но будет придерживаться пакта о нейтралитете с СССР.
Решено послать три дивизии в Сайгон, Индо-Китай. Даже Мацуока голосовал за это, который перед этим был ориентирован на СССР.
Источники «Итери» и «Ирако» сказали, что слышали в отношении укрепления восточной границы некоторым количеством войск из Сев. Китая, а также усиления войск на Хоккайдо.
Возвращенная в Киото дивизия будет направлена на север.
Содержание радиограмм, поступавших в Центр от Рихарда Зорге, – отражение высокого профессионального мастерства этого разведчика, который умел добывать важные сведения, всесторонне анализировал их и докладывал в Центр.
Содержание резолюций Ф. Голикова на бланках донесений «Рамзая» тоже является характеристикой человека, который некоторое время был начальником военной разведки. На радиограмме Зорге от 3 июля 1941 года он написал несколько резолюций.
Первая: «Подчеркнутое на стр. 1 – 2 послать выпиской членам Гос. Ком. Обор. и НГШ».
Вторая: «Потребуйте от „Рамзая“ сообщить о японских воинских перебросках против СССР из Китая и самой Японии».
Третья: «Доложите, сколько времени он не давал ответа на наше требование о левом фланге и его саму телеграмму...»
Последняя резолюция свидетельствует о том, что Голиков не доверял Зорге, он находился под влиянием содержания справки, подготовленной начальником IV отдела Разведуправления ГШ РККА генерал-майором Колгановым, «Истоки политического недоверия „Инсону“»[46].
В этой справке, похожей на донос, сказано:
1. В течение продолжительного времени «Инсон» работал под руководством бывших руководящих работников Разведупра, оказавшихся врагами народа. Отсюда вытекает вывод: если враги народа продались сами иноразведкам, то спрашивается, почему же они не могли выдать «Инсона». Так, например, бывший начальник 2-го отдела Карин являлся немецким шпионом, и он выдал, по его словам, некоторых наших секретных агентов в Китае. В бытность Карина начальником японского отделения Покладок являлся японским шпионом.
2. Бывший начальник японского отделения (после Покладока) Сироткин оказался также японским шпионом. Сироткин показал органам НКВД, что он выдал японцам «Инсона» со всеми его источниками.
По показанию Сироткина, он выдал «Инсона» в конце 1938 г., и с этого времени «Инсон» начинает работать плохо, жалуется на усталость, усиленно просит его отозвать домой. Почти весь 1940 год «Инсон» настаивает на возвращении в СССР.
3. По записям врагов народа видно, что у «Инсона» имеется жена, которая живет в Берлине, она знает, что он коммунист и где находится.
В 1935 году «Инсону» Центром был направлен радист Фриц, личность также весьма темная. Известно только, что он сербский офицер, женат на русской белогвардейке, и больше ничего. Радиодело знает хорошо, срывов связи не было.