Страница:
Не все получалось так, как он хотел. Но дело постепенно налаживалось. Выполняя рекомендации, которые дали ему в Москве, «Клейн» к концу 1940 года создал разведывательную группу, в которую вошли агенты «Булочник», «Шофер», «Профессор» и «Сестра». Среди них были ответственный работник министерства иностранных дел и высокопоставленный офицер министерства обороны. От них «Клейн» получил информацию о том, что США начали переговоры о строительстве в Мексике военно-морской базы в Тампико и военно-воздушной – в Веракрусе. Он сообщал в Центр о том, что американцы настойчиво подталкивают страны Латинской Америки к созданию регионального блока под своим контролем...
...Ронсеро сидел в ресторанчике «Лос Пинос» и ждал приближения часа «Ч». Ровно в двадцать ноль-ноль назначена встреча с человеком из Москвы. «Клейн» не знал, кто выйдет на явку. Но он надеялся, что прибудет его руководитель Алексей Коробицын...
Коробицын, оперативный псевдоним «Турбан», прибыл в Латинскую Америку несколько позже, чем «Клейн».
Он стал руководителем нелегальной резидентуры. Федор – его заместителем. В разведке, как и в любой военной организации, командиров и начальников не выбирают...
«Турбан» и «Клейн» встречались в разных странах и различных городах, но работали по единому замыслу. Своего руководителя Кравченко хорошо знал – они воевали против испанских фашистов. За активное участие в тех событиях Коробицын был награжден орденом Красного Знамени. Он тоже попал в военную разведку не случайно. Характер его сформировался под влиянием отца, политэмигранта, бежавшего в Аргентину от преследований царской охранки за политические убеждения и участие в революционной борьбе. Алексей, детство и юность которого прошли в Буэнос-Айресе, в совершенстве владел испанским языком и внешне ничем не отличался от местных мальчишек. Но сердце и душа его принадлежали России...
В середине 1940 года Кравченко попал в сложную ситуацию: в стране, где он проживал, был утвержден новый порядок воинской повинности для всех молодых граждан. Ронсеро должны были призвать на службу в армию. В Центре такая перспектива в работе разведчика не предусматривалась, и ему рекомендовали самому найти выход из создавшегося положения. Через своего агента, работавшего в министерстве иностранных дел, Кравченко удалось получить проект указа президента. Изучив его, «Клейн» понял, что службы в армии можно избежать. Для этого необходимо было заблаговременно жениться на местной гражданке: семейных молодых мужчин в армию не призывали. Этим обстоятельством он и решил воспользоваться. Подробно доложив свои соображения в Центр, Кравченко просил разрешить вступить в брак с его знакомой Алисией.
Коробицын поддержал его предложение. Стали ждать указаний из Москвы.
Время шло. Но конкретного решения – положительного или отрицательного – не поступало. А дата подписания нового указа о военной службе приближалась. И когда возникла реальная угроза призыва Ронсеро в армию, он принял самостоятельное решение и без санкции Центра вступил в брак с Алисией...
Призыва на службу в армию «Клейн» избежал. Разведывательная группа, которую он создал, выполняла задания Центра. Большинство материалов, направлявшихся в Москву, высоко оценивались командованием Разведывательного управления. Однажды он даже получил такую радиограмму: «Ваши материалы представляют для нас особый интерес...» Позже приказом начальника Разведуправления за активную работу он был поощрен премией в размере одного месячного оклада.
Работа увлекала Ронсеро. Он чувствовал, что борьба с трудностями прибавляла ему сил, неудачи – активизировали его инициативу и находчивость, а удачи – окрыляли. Можно сказать, что он родился в рубашке – ему всегда и во всем везло. Вступив в брак с Алисией, он значительно упрочил свое положение. У него появились новые знакомые. Особый интерес представляли адъютант президента республики и командующий центральным военным округом страны, с которыми у него сложились доверительные отношения...
Кравченко считал, что поступил правильно, вступив в брак с местной гражданкой. Но он также понимал, что нарушил жесткое правило военной разведки – он не должен был этого делать без разрешения Центра...
Мануэль Ронсеро допил свой апельсиновый сок. Время встречи приближалось. Разведчик сложил газету, которую закончил просматривать, так, чтобы издали можно было увидеть ее название. Расплатившись с официантом, Ронсеро встал и вышел из ресторана. Ровно в восемь он подошел к фонарному столбу.
Второй разведчик появился как из-под земли. Опознавательные признаки сработали. Пароль и отзыв прозвучали правильно.
Прибывший на встречу, назовем его «Мирон», оказался новым резидентом. Что произошло с Коробицыным, Кравченко узнает значительно позже...
С первых же минут тон беседы насторожил «Клейна». «Мирон», а это был сотрудник военной разведки майор Павел Мелкишев, сухо задавал ему различные вопросы. Когда нелегал попросил его рассказать, как обстоят дела на советско-германском фронте, он однозначно ответил: «Читайте местные газеты...»
Разведчик подробно доложил новому резиденту о работе своей агентурной группы, о том, что он приобрел шахту, стал совладельцем акционерного общества по эксплуатации ртутных рудников. Его партнер работал на периферии, а Ронсеро содержал контору в столице и вел работу с представителями иностранных фирм. Благодаря этому у него появились новые интересные для разведки связи в дипломатических и деловых кругах США и Японии...
Неожиданно для Кравченко «Мирон» спросил, где он может принести больше пользы. Разведчик, подумав, ответил: «Я могу выполнить любые задания командования там, где будет приказано... – И добавил: – Даже в Мадриде. Франко приглашает всех беженцев возвратиться в Испанию...»
Новый резидент почему-то повторил свой вопрос, который, как показалось Кравченко, прозвучал двусмысленно: «Так вы считаете, вам лучше остаться в Латинской Америке?»
Не понимая, что происходит, но чувствуя что-то неладное, Кравченко, ответил: «Я считаю целесообразным находиться там, где могу быть более полезным для Родины...»
Во время той беседы Кравченко так и не понял, почему новый резидент задавал ему такие вопросы. Все прояснилось через месяц...
Кравченко не знал, что сотрудники его отдела в Разведуправлении – профессиональные разведчики – пытались убедить руководство в целесообразности его женитьбы на Алисии. По этой проблеме был даже подготовлен проект докладной записки за подписью начальника Разведуправления генерал-лейтенанта Ф. Голикова секретарю ЦК ВКП(б) Г. Маленкову. Этот документ имел следующее обоснование:
Для того чтобы избежать службы в армии и для более прочной легализации тов. Кравченко просит разрешения жениться на время командировки на дочери генерала М... Это предложение является довольно выгодным для Разведывательного управления, так как открывает возможность использования этого генерала в наших целях. Поэтому с предложением Кравченко согласен и прошу вашей санкции...
Голиков эту докладную не подписал. Интересно то, что в этом документе имеется и оценка работы разведчика-нелегала Федора Кравченко, который «добросовестно и хорошо выполняет поставленные задачи и дальнейшее пребывание которого в Латинской Америке для Разведуправления является важным и необходимым...»
Действительно, «Клейн» вел трудную и опасную работу. Он самостоятельно смог наладить и свои коммерческие дела. Возможно, именно это обстоятельство было одной из причин, которые лежали в основе решения Центра поменять ему (что бывает не так часто) оперативный псевдоним. Об этом разведчик узнал из следующего указания: «Согласно приказания с 15апреля 1941 года кличка „Клейн“ меняется на „Магнат“».
Но его разведывательная работа в Латинской Америке неожиданно прервалась...
14 октября 1941 года «Магнат» еще раз встретился с новым резидентом. Вторая встреча была короткой. Разведчик получил приказание передать оперативные связи, свернуть коммерческую работу и выехать в СССР.
«Клейн» расстался со своими агентами, расплатился с кредиторами и распрощался с Алисией. Последняя беседа с ней была бесслезной. Ронсеро сказал жене, что он, как настоящий революционер, записался добровольцем и уезжает в Европу для борьбы за свободу против немецких фашистов...
Алисия молча выслушала мужа, внимательно посмотрела в его глаза. Он выдержал ее печальный взгляд и добавил: «Я хочу быть похожим на твоего отца...»
В конце беседы Ронсеро попросил жену никому не говорить о его планах...
Переплыв через Тихий океан на одном из теплоходов, Кравченко прибыл во Владивосток и, купив билет на ближайший пассажирский поезд, отправился в дальнюю дорогу через всю Россию. Просторы страны поразили его воображение.
Почему же была прервана эта сложная и удачно начавшаяся разведывательная операция РУ Красной Армии? Вот, вкратце, что удалось установить. На неподписанной докладной записке на имя Маленкова осталась эмоциональная оценка предложения о женитьбе «Клейна» одного из руководителей разведки. Она, видимо, стала известна и «Мирону», который работал в отделе, где готовился проект этого документа. Не каждый офицер в годы сталинских репрессий был способен устоять под магическим воздействием резолюции большого начальника. И когда «Мирон» стал руководителем Кравченко в зарубежной командировке, то объективно построить свои отношения с ним не смог. Именно «Мирон», как свидетельствуют документы, без всяких на то оснований увидел в Кравченко «потенциального невозвращенца» и, можно сказать, добился прекращения его нелегальной командировки.
К сожалению, это был не единственный случай подобного отношения к действовавшим в те годы в разных странах советским разведчикам. Центральный аппарат военной разведки и ее зарубежные оперативные работники подвергались тщательной чистке органами НКВД.
Разведывательная операция Центра в Латинской Америке с участием Кравченко могла получить совершенно другое развитие. Пройдет время, и в служебной характеристике разведчика появятся слова:
«Причиной отзыва из нелегальной командировки явилось обвинение Кравченко в невозвращении со стороны некоторых работников разведки и отрицательная характеристика, данная ему бывшим резидентом „Мироном“, которые оказались несостоятельными».
В декабре 1941 года Ф. Кравченко написал отчет о работе в Латинской Америке, завершавшийся серьезными выводами:
Под предлогом защиты от германского фашизма правительство США создает военные, военно-морские и военно-воздушные базы в ряде ключевых стран Латинской Америки. По имеющимся данным, США заключают официальные и секретные пакты с Мексикой, Бразилией, Перу, Эквадором и Уругваем. Эти договора ограничивают влияние СССР в регионе и в перспективе будут направлены против интересов Советского Союза...
Оценка военно-политической обстановки в Западном полушарии, сделанная Ф. Кравченко, оказалась правильной. Поэтому можно сказать, что свою разведывательную задачу на время работы в Латинской Америке вольнонаемный Разведуправления Красной Армии Федор Кравченко выполнил.
Глава третья
...Ронсеро сидел в ресторанчике «Лос Пинос» и ждал приближения часа «Ч». Ровно в двадцать ноль-ноль назначена встреча с человеком из Москвы. «Клейн» не знал, кто выйдет на явку. Но он надеялся, что прибудет его руководитель Алексей Коробицын...
Коробицын, оперативный псевдоним «Турбан», прибыл в Латинскую Америку несколько позже, чем «Клейн».
Он стал руководителем нелегальной резидентуры. Федор – его заместителем. В разведке, как и в любой военной организации, командиров и начальников не выбирают...
«Турбан» и «Клейн» встречались в разных странах и различных городах, но работали по единому замыслу. Своего руководителя Кравченко хорошо знал – они воевали против испанских фашистов. За активное участие в тех событиях Коробицын был награжден орденом Красного Знамени. Он тоже попал в военную разведку не случайно. Характер его сформировался под влиянием отца, политэмигранта, бежавшего в Аргентину от преследований царской охранки за политические убеждения и участие в революционной борьбе. Алексей, детство и юность которого прошли в Буэнос-Айресе, в совершенстве владел испанским языком и внешне ничем не отличался от местных мальчишек. Но сердце и душа его принадлежали России...
В середине 1940 года Кравченко попал в сложную ситуацию: в стране, где он проживал, был утвержден новый порядок воинской повинности для всех молодых граждан. Ронсеро должны были призвать на службу в армию. В Центре такая перспектива в работе разведчика не предусматривалась, и ему рекомендовали самому найти выход из создавшегося положения. Через своего агента, работавшего в министерстве иностранных дел, Кравченко удалось получить проект указа президента. Изучив его, «Клейн» понял, что службы в армии можно избежать. Для этого необходимо было заблаговременно жениться на местной гражданке: семейных молодых мужчин в армию не призывали. Этим обстоятельством он и решил воспользоваться. Подробно доложив свои соображения в Центр, Кравченко просил разрешить вступить в брак с его знакомой Алисией.
Коробицын поддержал его предложение. Стали ждать указаний из Москвы.
Время шло. Но конкретного решения – положительного или отрицательного – не поступало. А дата подписания нового указа о военной службе приближалась. И когда возникла реальная угроза призыва Ронсеро в армию, он принял самостоятельное решение и без санкции Центра вступил в брак с Алисией...
Призыва на службу в армию «Клейн» избежал. Разведывательная группа, которую он создал, выполняла задания Центра. Большинство материалов, направлявшихся в Москву, высоко оценивались командованием Разведывательного управления. Однажды он даже получил такую радиограмму: «Ваши материалы представляют для нас особый интерес...» Позже приказом начальника Разведуправления за активную работу он был поощрен премией в размере одного месячного оклада.
Работа увлекала Ронсеро. Он чувствовал, что борьба с трудностями прибавляла ему сил, неудачи – активизировали его инициативу и находчивость, а удачи – окрыляли. Можно сказать, что он родился в рубашке – ему всегда и во всем везло. Вступив в брак с Алисией, он значительно упрочил свое положение. У него появились новые знакомые. Особый интерес представляли адъютант президента республики и командующий центральным военным округом страны, с которыми у него сложились доверительные отношения...
Кравченко считал, что поступил правильно, вступив в брак с местной гражданкой. Но он также понимал, что нарушил жесткое правило военной разведки – он не должен был этого делать без разрешения Центра...
Мануэль Ронсеро допил свой апельсиновый сок. Время встречи приближалось. Разведчик сложил газету, которую закончил просматривать, так, чтобы издали можно было увидеть ее название. Расплатившись с официантом, Ронсеро встал и вышел из ресторана. Ровно в восемь он подошел к фонарному столбу.
Второй разведчик появился как из-под земли. Опознавательные признаки сработали. Пароль и отзыв прозвучали правильно.
Прибывший на встречу, назовем его «Мирон», оказался новым резидентом. Что произошло с Коробицыным, Кравченко узнает значительно позже...
С первых же минут тон беседы насторожил «Клейна». «Мирон», а это был сотрудник военной разведки майор Павел Мелкишев, сухо задавал ему различные вопросы. Когда нелегал попросил его рассказать, как обстоят дела на советско-германском фронте, он однозначно ответил: «Читайте местные газеты...»
Разведчик подробно доложил новому резиденту о работе своей агентурной группы, о том, что он приобрел шахту, стал совладельцем акционерного общества по эксплуатации ртутных рудников. Его партнер работал на периферии, а Ронсеро содержал контору в столице и вел работу с представителями иностранных фирм. Благодаря этому у него появились новые интересные для разведки связи в дипломатических и деловых кругах США и Японии...
Неожиданно для Кравченко «Мирон» спросил, где он может принести больше пользы. Разведчик, подумав, ответил: «Я могу выполнить любые задания командования там, где будет приказано... – И добавил: – Даже в Мадриде. Франко приглашает всех беженцев возвратиться в Испанию...»
Новый резидент почему-то повторил свой вопрос, который, как показалось Кравченко, прозвучал двусмысленно: «Так вы считаете, вам лучше остаться в Латинской Америке?»
Не понимая, что происходит, но чувствуя что-то неладное, Кравченко, ответил: «Я считаю целесообразным находиться там, где могу быть более полезным для Родины...»
Во время той беседы Кравченко так и не понял, почему новый резидент задавал ему такие вопросы. Все прояснилось через месяц...
Кравченко не знал, что сотрудники его отдела в Разведуправлении – профессиональные разведчики – пытались убедить руководство в целесообразности его женитьбы на Алисии. По этой проблеме был даже подготовлен проект докладной записки за подписью начальника Разведуправления генерал-лейтенанта Ф. Голикова секретарю ЦК ВКП(б) Г. Маленкову. Этот документ имел следующее обоснование:
Для того чтобы избежать службы в армии и для более прочной легализации тов. Кравченко просит разрешения жениться на время командировки на дочери генерала М... Это предложение является довольно выгодным для Разведывательного управления, так как открывает возможность использования этого генерала в наших целях. Поэтому с предложением Кравченко согласен и прошу вашей санкции...
Голиков эту докладную не подписал. Интересно то, что в этом документе имеется и оценка работы разведчика-нелегала Федора Кравченко, который «добросовестно и хорошо выполняет поставленные задачи и дальнейшее пребывание которого в Латинской Америке для Разведуправления является важным и необходимым...»
Действительно, «Клейн» вел трудную и опасную работу. Он самостоятельно смог наладить и свои коммерческие дела. Возможно, именно это обстоятельство было одной из причин, которые лежали в основе решения Центра поменять ему (что бывает не так часто) оперативный псевдоним. Об этом разведчик узнал из следующего указания: «Согласно приказания с 15апреля 1941 года кличка „Клейн“ меняется на „Магнат“».
Но его разведывательная работа в Латинской Америке неожиданно прервалась...
14 октября 1941 года «Магнат» еще раз встретился с новым резидентом. Вторая встреча была короткой. Разведчик получил приказание передать оперативные связи, свернуть коммерческую работу и выехать в СССР.
«Клейн» расстался со своими агентами, расплатился с кредиторами и распрощался с Алисией. Последняя беседа с ней была бесслезной. Ронсеро сказал жене, что он, как настоящий революционер, записался добровольцем и уезжает в Европу для борьбы за свободу против немецких фашистов...
Алисия молча выслушала мужа, внимательно посмотрела в его глаза. Он выдержал ее печальный взгляд и добавил: «Я хочу быть похожим на твоего отца...»
В конце беседы Ронсеро попросил жену никому не говорить о его планах...
Переплыв через Тихий океан на одном из теплоходов, Кравченко прибыл во Владивосток и, купив билет на ближайший пассажирский поезд, отправился в дальнюю дорогу через всю Россию. Просторы страны поразили его воображение.
Почему же была прервана эта сложная и удачно начавшаяся разведывательная операция РУ Красной Армии? Вот, вкратце, что удалось установить. На неподписанной докладной записке на имя Маленкова осталась эмоциональная оценка предложения о женитьбе «Клейна» одного из руководителей разведки. Она, видимо, стала известна и «Мирону», который работал в отделе, где готовился проект этого документа. Не каждый офицер в годы сталинских репрессий был способен устоять под магическим воздействием резолюции большого начальника. И когда «Мирон» стал руководителем Кравченко в зарубежной командировке, то объективно построить свои отношения с ним не смог. Именно «Мирон», как свидетельствуют документы, без всяких на то оснований увидел в Кравченко «потенциального невозвращенца» и, можно сказать, добился прекращения его нелегальной командировки.
К сожалению, это был не единственный случай подобного отношения к действовавшим в те годы в разных странах советским разведчикам. Центральный аппарат военной разведки и ее зарубежные оперативные работники подвергались тщательной чистке органами НКВД.
Разведывательная операция Центра в Латинской Америке с участием Кравченко могла получить совершенно другое развитие. Пройдет время, и в служебной характеристике разведчика появятся слова:
«Причиной отзыва из нелегальной командировки явилось обвинение Кравченко в невозвращении со стороны некоторых работников разведки и отрицательная характеристика, данная ему бывшим резидентом „Мироном“, которые оказались несостоятельными».
В декабре 1941 года Ф. Кравченко написал отчет о работе в Латинской Америке, завершавшийся серьезными выводами:
Под предлогом защиты от германского фашизма правительство США создает военные, военно-морские и военно-воздушные базы в ряде ключевых стран Латинской Америки. По имеющимся данным, США заключают официальные и секретные пакты с Мексикой, Бразилией, Перу, Эквадором и Уругваем. Эти договора ограничивают влияние СССР в регионе и в перспективе будут направлены против интересов Советского Союза...
Оценка военно-политической обстановки в Западном полушарии, сделанная Ф. Кравченко, оказалась правильной. Поэтому можно сказать, что свою разведывательную задачу на время работы в Латинской Америке вольнонаемный Разведуправления Красной Армии Федор Кравченко выполнил.
Глава третья
Как создавалась резидентура «Дора»
В конце 1940 года в Швейцарии начала действовать резидентура «Дора», созданная Разведуправлением Красной Армии. Работой этой тайной организации руководил Шандор Радо.
В послевоенные годы о «Доре» было написано несколько книг и много статей. Лучшая работа о швейцарской резидентуре принадлежит перу самого Ш. Радо. Она называется «Под псевдонимом „Дора“» (1973). Она сразу же привлекла к себе внимание. И не случайно. Некоторые источники резидентуры «Дора» в годы Великой Отечественной войны имели доступ к высшим секретам германского военного командования. Получая такие сведения, Ш. Радо незамедлительно отправлял их в Центр. Данные резидентуры «Дора» помогли Красной Армии отстоять Москву, разгромить немцев под Сталинградом и Курском. Имена источников, которые добывали эту информацию в Берлине, до сих пор не известны.
Резидент Ш. Радо написал в своей книге только то, что хорошо знал. Поэтому его рассказ – лишь часть героической эпопеи резидентуры «Дора». Вторая ее часть, которая хранилась в Разведуправлении в виде секретных документов, была мало кому доступна. Объединив существовавшие многие годы раздельно две части (документы и воспоминания), попытаемся получить единое целое – достоверный рассказ о деятельности резидентуры «Дора», которая создавалась в то же самое время, когда в Берлине формировалась разведгруппа «Альта»...
Швейцария жила мирной жизнью. Во всех европейских конфликтах она придерживалась нейтралитета и постепенно стала финансовым сердцем Европы. Уже в то время в банках Швейцарии хранились золотые горы, принадлежавшие, как бы сегодня сказали, европейским «физическим и юридическим лицам».
Возможности, имевшиеся в Швейцарии, интересовали не только Разведупр Красной Армии. В Берне, Цюрихе и Женеве, возможно, и других швейцарских городах давно обосновались разведывательные службы Франции, Англии, США, Ватикана, Италии и других стран. Они не мешали друг другу. Места всем хватало. Можно сказать, что Швейцария по совместительству была в те годы еще и удобным полигоном для деятельности специальных служб многих государств.
Швейцария привлекла внимание начальника Разведуправления Красной Армии[5] своим географическим положением – она имела общие границы с Германией и Италией, где утвердились фашистские диктатуры Гитлера и Муссолини. Агрессивный внешнеполитический курс этих государств имел явную антисоветскую направленность. Разведка Красной Армии должна была знать, что же происходит в Берлине и Риме, в столицах других европейских государств.
Швейцария также примыкала к Австрии и соприкасалась с Францией. Такое географическое положение создавало благоприятные условия для разведывательной работы в стране, где существовал облегченный контрразведывательный режим.
Были, видимо, и другие причины, привлекавшие внимание С. Урицкого к Швейцарии. Так или иначе, но в октябре 1935 года он принял два решения, которые прямо были связаны с активизацией работы военной разведки в Берне и Женеве.
Артем Мелик – армянин. В 1908 году он эмигрировал из России в Швейцарию. Проживал в Цюрихе, бывал в Женеве и других городах этой страны. Занимался различным малодоходным бизнесом, принимал участие в работе левых швейцарских организаций. В 1932 году Мелик был выслан из Швейцарии якобы за просоветскую пропаганду.
После возвращения в Россию Мелик два года находился в тени. В 1934 году он неожиданно был принят на работу в Народный комиссариат тяжелой промышленности на высокую должность. Через некоторое время оказался в аппарате НКВД. Такая не совсем логическая и достаточно быстрая по тем временам карьера позволяет сделать только одно предположение: Мелик был сотрудником ИНО ОГПУ НКВД. Видимо, после Октябрьской революции его привлекли к разведывательной работе, в Швейцарии он выполнял специальное задание советской внешней разведки. Иначе трудно понять, каким образом Мелик, прибывший в Москву из Берна, получил должность в Наркомтяжпроме, а затем оказался в НКВД. Более того, Мелик в 1935 году в составе группы чекистов был направлен на работу в военную разведку. Простых сотрудников НКВД в Разведупр не переводили. В военной разведке Артему Мелику был присвоен псевдоним «Ассистент»[6].
В начале октября 1935 года С. Урицкий пригласил к себе «Ассистента» и после длительной беседы поставил ему следующую задачу: отправиться в специальную командировку в Швейцарию и восстановить связь с некоторыми из его старых знакомых, чтобы привлечь их к работе на советскую военную разведку. «Ассистенту» предстояло проникнуть в страну, из которой он три года назад был выдворен за «просоветскую деятельность». Без сомнения, Мелик находился на специальном учете в полиции. Поэтому ему нужно было проявить особую изобретательность при выполнении задания С. Урицкого.
В специальной командировке в Швейцарии «Ассистент» находился около шести месяцев. Он возвратился в Москву в марте 1936 года и прибыл домой не с пустыми руками. Впрочем, трудно сказать, где был его «родной дом».
«Ассистент» смог подобрать несколько человек, которые могли стать основой для будущей новой резидентуры советской военной разведки в этой стране. Замысел Урицкого приобретал реальные очертания.
Возвратившись в Москву, «Ассистент» несколько дней готовил отчет для начальника Разведуправления. Его никто не торопил. Однако отчет получился очень коротким и занял всего одну страницу.
Говорят, что краткость – сестра таланта. Если это так, то Артем Мелик был действительно талантливым человеком. Его отчет состоял всего из двух коротких списков. В первом были указаны фамилии всего лишь четырех иностранцев, их имена и домашние адреса. Все они занимали достаточно высокое положение в различных государственных и общественных организациях Швейцарии. Имена двоих из них никогда не назывались в открытой печати, поэтому и мы не будем нарушать этой традиции.
Третьим и четвертым кандидатами в этом списке значились Леон и Пьер Николи. Отец и сын. Отец – Леон Николь был членом Центрального комитета социалистической партии Швейцарии, председателем одного из кантональных правительств, редактором двух крупных газет. «Ассистент» лично не встречался с Леоном. Он вел переговоры с ним через доверенное лицо. Человек этот, назовем его «Пак», был влиятельным функционером в социалистическом движении Швейцарии и отвечал за решение наиболее сложных вопросов, таких, как сбор и распределение партийных средств, расстановка партийных кадров, организация взаимосвязей с соцпартиями других стран. «Пак» сообщил «Ассистенту», что Леон дал согласие оказывать помощь представителю СССР в борьбе против фашистской Германии. Это обещание стоило многого. В Центре были откровенно удивлены тем, что Малику удалось привлечь к сотрудничеству Леона Николя, который занимал столь высокое общественное положение.
Вторым Николем был сын Леона – Пьер. Этот молодой человек придерживался таких же политических взглядов, как и его отец. Малик хорошо знал Пьера. Во время первой же встречи Малик добился от П. Николя согласия оказывать помощь Советскому Союзу в сборе информации о фашистской Германии.
Пьер Николь был одним из редакторов газеты «Ле Травай», имел достаточно широкий круг знакомых в политических, деловых, военных и научных кругах Швейцарии и Франции.
Вербовка Леона и Пьера Николей была значительной удачей «Ассистента».
Во втором списке «Ассистент» указал имена и фамилии еще восьмерых швейцарцев, которые могли бы пойти на сотрудничество с советской разведкой.
С. Урицкий поблагодарил «Ассистента» за выполнение его задания. Помощь А. А. Мелика Разведуправлению Красной Армии в создании новой резидентуры в Швейцарии переоценить трудно.
Из тех кандидатур, которые предложил «Ассистент», не все соответствовали требованиям разведки. Тем не менее кандидатура каждого иностранца, указанного в списках Мелика, была тщательно изучена.
После детального обсуждения каждой кандидатуры и определения целесообразности работы с тем или иным человеком в Центре был составлен новый список перспективных лиц. После утверждения Урицким фамилии четырех кандидатур, возможных источников, были по тайным каналам связи сообщены в Швейцарию. В Женеве этот список получил сотрудник военной разведки «Теодор» – под этим псевдонимом действовал майор Исаак Розенберг[7]. Он работал в секретариате Лиги Наций. Естественно, эта международная организация создавалась не для «крыши» разведок европейских и североамериканских государств. Идея создания Лиги Наций возникла еще в конце Первой мировой войны. Тяжелые бедствия и жертвы, понесенные народами в годы войны, заставили европейцев искать эффективные формы предотвращения нового военного конфликта.
Лига Наций была создана на основании решения Версальского мирного договора 25 января 1919 года. Устав Лиги подписали 44 государства. Местом расположения штаб-квартиры Лиги Наций стала Женева.
Советский Союз был принят в Лигу только в сентябре 1934 года. На ассамблее, где решался вопрос, быть или не быть Советскому Союзу членом Лиги, против приема СССР в эту организацию проголосовали представители Голландии, Португалии и Швейцарии. Трудно сказать, почему Швейцария голосовала против СССР. Видимо, швейцарский нейтралитет не всегда был нейтральным. В 1923 году отношения между Швейцарией и Советским Союзом испортились окончательно. При попустительстве швейцарских властей 10 мая 1923 года был совершен антисоветский террористический акт. Белоэмигрант Конради застрелил полномочного делегата РСФСР, Украины и Грузии на Лозаннской конференции В. В. Воровского и ранил двух его спутников. Дипломатические отношения между СССР и Швейцарией нормализовались только после войны.
В 1934 году, когда СССР стал постоянным членом Лиги Наций, в группу советских представителей был включен сотрудник военной разведки майор Розенберг. «Крышей» этой международной организации уже активно пользовались разведывательные службы многих европейских стран.
Исаак Розенберг хорошо владел французским и английским. Эти языки были утверждены в качестве рабочих для сотрудников Лиги. Розенберг стал дипломатом и начал работать в Женеве. Он добросовестно выполнял свои обязанности и успевал так же добросовестно выполнять задания советской разведки. Одна из его главных задач состояла в добывании военной и военно-политической информации о фашистской Германии.
Урицкий приказал «Теодору» попытаться привлечь наиболее надежных иностранцев из списка «Ассистента» к сотрудничеству с советской разведкой.
Майор И. Розенберг к выполнению задания Центра подошел, как всегда, профессионально. Изучение новых лиц потребовало много времени. Тем не менее к июню 1937 года «Теодор» смог выделить из представленного ему списка несколько человек, с которыми он установил контакты. Наиболее перспективными кандидатами оказались мадам «Вита», известный в Швейцарии бизнесмен «Пак» и не менее известные отец и сын Леон и Пьер Николи. Старший Николь получил псевдоним «Ноэль». Младший – до конца войны в Европе числился в документах Разведуправления Красной Армии под псевдонимом «Пьер». Иногда его тоже называли «Ноэль», но это не мешало делу, которому он себя посвятил.
По просьбе «Теодора» проживавшая в Женеве «Вита» вскоре открыла в Берне скромную гостиницу для туристов среднего достатка. Пансионат имел и другое предназначение. Он использовался для решения задач советской военной разведки. После завершения всех организационных мероприятий, связанных с созданием пансионата, Розенберг получил из Центра агентурную радиостанцию, которую он забазировал в тайнике, оборудованном в пансионате.
В нужный час эта радиостанция выйдет в эфир, чтобы связать швейцарскую резидентуру с московским Центром.
С помощью «Ноэля» и «Пака» в начале 1937 года «Теодору» удалось привлечь к сотрудничеству еще одного швейцарца. Им оказался журналист Отто Пюнтер, человек среднего достатка, имеющий хорошую репутацию у властей и солидное положение в обществе. Пюнтер получил псевдоним «Пакбо» и стал одним из наиболее активных членов швейцарской резидентуры.
В послевоенные годы о «Доре» было написано несколько книг и много статей. Лучшая работа о швейцарской резидентуре принадлежит перу самого Ш. Радо. Она называется «Под псевдонимом „Дора“» (1973). Она сразу же привлекла к себе внимание. И не случайно. Некоторые источники резидентуры «Дора» в годы Великой Отечественной войны имели доступ к высшим секретам германского военного командования. Получая такие сведения, Ш. Радо незамедлительно отправлял их в Центр. Данные резидентуры «Дора» помогли Красной Армии отстоять Москву, разгромить немцев под Сталинградом и Курском. Имена источников, которые добывали эту информацию в Берлине, до сих пор не известны.
Резидент Ш. Радо написал в своей книге только то, что хорошо знал. Поэтому его рассказ – лишь часть героической эпопеи резидентуры «Дора». Вторая ее часть, которая хранилась в Разведуправлении в виде секретных документов, была мало кому доступна. Объединив существовавшие многие годы раздельно две части (документы и воспоминания), попытаемся получить единое целое – достоверный рассказ о деятельности резидентуры «Дора», которая создавалась в то же самое время, когда в Берлине формировалась разведгруппа «Альта»...
То, чего не знал Шандор Радо
Во второй половине 1935 года Семен Урицкий, которого И. В. Сталин назначил начальником военной разведки, принял решение о создании новых резидентур в ряде европейских стран. Одна из них должна была появиться в Швейцарии, красивой и сытой стране.Швейцария жила мирной жизнью. Во всех европейских конфликтах она придерживалась нейтралитета и постепенно стала финансовым сердцем Европы. Уже в то время в банках Швейцарии хранились золотые горы, принадлежавшие, как бы сегодня сказали, европейским «физическим и юридическим лицам».
Возможности, имевшиеся в Швейцарии, интересовали не только Разведупр Красной Армии. В Берне, Цюрихе и Женеве, возможно, и других швейцарских городах давно обосновались разведывательные службы Франции, Англии, США, Ватикана, Италии и других стран. Они не мешали друг другу. Места всем хватало. Можно сказать, что Швейцария по совместительству была в те годы еще и удобным полигоном для деятельности специальных служб многих государств.
Швейцария привлекла внимание начальника Разведуправления Красной Армии[5] своим географическим положением – она имела общие границы с Германией и Италией, где утвердились фашистские диктатуры Гитлера и Муссолини. Агрессивный внешнеполитический курс этих государств имел явную антисоветскую направленность. Разведка Красной Армии должна была знать, что же происходит в Берлине и Риме, в столицах других европейских государств.
Швейцария также примыкала к Австрии и соприкасалась с Францией. Такое географическое положение создавало благоприятные условия для разведывательной работы в стране, где существовал облегченный контрразведывательный режим.
Были, видимо, и другие причины, привлекавшие внимание С. Урицкого к Швейцарии. Так или иначе, но в октябре 1935 года он принял два решения, которые прямо были связаны с активизацией работы военной разведки в Берне и Женеве.
Первое решение Урицкого
В начале октября начальник военной разведки пригласил к себе сотрудника европейского отдела Разведуправления майора Мелика, опытного разведчика, хорошо знавшего условия проживания и работы в Швейцарии.Артем Мелик – армянин. В 1908 году он эмигрировал из России в Швейцарию. Проживал в Цюрихе, бывал в Женеве и других городах этой страны. Занимался различным малодоходным бизнесом, принимал участие в работе левых швейцарских организаций. В 1932 году Мелик был выслан из Швейцарии якобы за просоветскую пропаганду.
После возвращения в Россию Мелик два года находился в тени. В 1934 году он неожиданно был принят на работу в Народный комиссариат тяжелой промышленности на высокую должность. Через некоторое время оказался в аппарате НКВД. Такая не совсем логическая и достаточно быстрая по тем временам карьера позволяет сделать только одно предположение: Мелик был сотрудником ИНО ОГПУ НКВД. Видимо, после Октябрьской революции его привлекли к разведывательной работе, в Швейцарии он выполнял специальное задание советской внешней разведки. Иначе трудно понять, каким образом Мелик, прибывший в Москву из Берна, получил должность в Наркомтяжпроме, а затем оказался в НКВД. Более того, Мелик в 1935 году в составе группы чекистов был направлен на работу в военную разведку. Простых сотрудников НКВД в Разведупр не переводили. В военной разведке Артему Мелику был присвоен псевдоним «Ассистент»[6].
В начале октября 1935 года С. Урицкий пригласил к себе «Ассистента» и после длительной беседы поставил ему следующую задачу: отправиться в специальную командировку в Швейцарию и восстановить связь с некоторыми из его старых знакомых, чтобы привлечь их к работе на советскую военную разведку. «Ассистенту» предстояло проникнуть в страну, из которой он три года назад был выдворен за «просоветскую деятельность». Без сомнения, Мелик находился на специальном учете в полиции. Поэтому ему нужно было проявить особую изобретательность при выполнении задания С. Урицкого.
В специальной командировке в Швейцарии «Ассистент» находился около шести месяцев. Он возвратился в Москву в марте 1936 года и прибыл домой не с пустыми руками. Впрочем, трудно сказать, где был его «родной дом».
«Ассистент» смог подобрать несколько человек, которые могли стать основой для будущей новой резидентуры советской военной разведки в этой стране. Замысел Урицкого приобретал реальные очертания.
Возвратившись в Москву, «Ассистент» несколько дней готовил отчет для начальника Разведуправления. Его никто не торопил. Однако отчет получился очень коротким и занял всего одну страницу.
Говорят, что краткость – сестра таланта. Если это так, то Артем Мелик был действительно талантливым человеком. Его отчет состоял всего из двух коротких списков. В первом были указаны фамилии всего лишь четырех иностранцев, их имена и домашние адреса. Все они занимали достаточно высокое положение в различных государственных и общественных организациях Швейцарии. Имена двоих из них никогда не назывались в открытой печати, поэтому и мы не будем нарушать этой традиции.
Третьим и четвертым кандидатами в этом списке значились Леон и Пьер Николи. Отец и сын. Отец – Леон Николь был членом Центрального комитета социалистической партии Швейцарии, председателем одного из кантональных правительств, редактором двух крупных газет. «Ассистент» лично не встречался с Леоном. Он вел переговоры с ним через доверенное лицо. Человек этот, назовем его «Пак», был влиятельным функционером в социалистическом движении Швейцарии и отвечал за решение наиболее сложных вопросов, таких, как сбор и распределение партийных средств, расстановка партийных кадров, организация взаимосвязей с соцпартиями других стран. «Пак» сообщил «Ассистенту», что Леон дал согласие оказывать помощь представителю СССР в борьбе против фашистской Германии. Это обещание стоило многого. В Центре были откровенно удивлены тем, что Малику удалось привлечь к сотрудничеству Леона Николя, который занимал столь высокое общественное положение.
Вторым Николем был сын Леона – Пьер. Этот молодой человек придерживался таких же политических взглядов, как и его отец. Малик хорошо знал Пьера. Во время первой же встречи Малик добился от П. Николя согласия оказывать помощь Советскому Союзу в сборе информации о фашистской Германии.
Пьер Николь был одним из редакторов газеты «Ле Травай», имел достаточно широкий круг знакомых в политических, деловых, военных и научных кругах Швейцарии и Франции.
Вербовка Леона и Пьера Николей была значительной удачей «Ассистента».
Во втором списке «Ассистент» указал имена и фамилии еще восьмерых швейцарцев, которые могли бы пойти на сотрудничество с советской разведкой.
С. Урицкий поблагодарил «Ассистента» за выполнение его задания. Помощь А. А. Мелика Разведуправлению Красной Армии в создании новой резидентуры в Швейцарии переоценить трудно.
Из тех кандидатур, которые предложил «Ассистент», не все соответствовали требованиям разведки. Тем не менее кандидатура каждого иностранца, указанного в списках Мелика, была тщательно изучена.
После детального обсуждения каждой кандидатуры и определения целесообразности работы с тем или иным человеком в Центре был составлен новый список перспективных лиц. После утверждения Урицким фамилии четырех кандидатур, возможных источников, были по тайным каналам связи сообщены в Швейцарию. В Женеве этот список получил сотрудник военной разведки «Теодор» – под этим псевдонимом действовал майор Исаак Розенберг[7]. Он работал в секретариате Лиги Наций. Естественно, эта международная организация создавалась не для «крыши» разведок европейских и североамериканских государств. Идея создания Лиги Наций возникла еще в конце Первой мировой войны. Тяжелые бедствия и жертвы, понесенные народами в годы войны, заставили европейцев искать эффективные формы предотвращения нового военного конфликта.
Лига Наций была создана на основании решения Версальского мирного договора 25 января 1919 года. Устав Лиги подписали 44 государства. Местом расположения штаб-квартиры Лиги Наций стала Женева.
Советский Союз был принят в Лигу только в сентябре 1934 года. На ассамблее, где решался вопрос, быть или не быть Советскому Союзу членом Лиги, против приема СССР в эту организацию проголосовали представители Голландии, Португалии и Швейцарии. Трудно сказать, почему Швейцария голосовала против СССР. Видимо, швейцарский нейтралитет не всегда был нейтральным. В 1923 году отношения между Швейцарией и Советским Союзом испортились окончательно. При попустительстве швейцарских властей 10 мая 1923 года был совершен антисоветский террористический акт. Белоэмигрант Конради застрелил полномочного делегата РСФСР, Украины и Грузии на Лозаннской конференции В. В. Воровского и ранил двух его спутников. Дипломатические отношения между СССР и Швейцарией нормализовались только после войны.
В 1934 году, когда СССР стал постоянным членом Лиги Наций, в группу советских представителей был включен сотрудник военной разведки майор Розенберг. «Крышей» этой международной организации уже активно пользовались разведывательные службы многих европейских стран.
Исаак Розенберг хорошо владел французским и английским. Эти языки были утверждены в качестве рабочих для сотрудников Лиги. Розенберг стал дипломатом и начал работать в Женеве. Он добросовестно выполнял свои обязанности и успевал так же добросовестно выполнять задания советской разведки. Одна из его главных задач состояла в добывании военной и военно-политической информации о фашистской Германии.
Урицкий приказал «Теодору» попытаться привлечь наиболее надежных иностранцев из списка «Ассистента» к сотрудничеству с советской разведкой.
Майор И. Розенберг к выполнению задания Центра подошел, как всегда, профессионально. Изучение новых лиц потребовало много времени. Тем не менее к июню 1937 года «Теодор» смог выделить из представленного ему списка несколько человек, с которыми он установил контакты. Наиболее перспективными кандидатами оказались мадам «Вита», известный в Швейцарии бизнесмен «Пак» и не менее известные отец и сын Леон и Пьер Николи. Старший Николь получил псевдоним «Ноэль». Младший – до конца войны в Европе числился в документах Разведуправления Красной Армии под псевдонимом «Пьер». Иногда его тоже называли «Ноэль», но это не мешало делу, которому он себя посвятил.
По просьбе «Теодора» проживавшая в Женеве «Вита» вскоре открыла в Берне скромную гостиницу для туристов среднего достатка. Пансионат имел и другое предназначение. Он использовался для решения задач советской военной разведки. После завершения всех организационных мероприятий, связанных с созданием пансионата, Розенберг получил из Центра агентурную радиостанцию, которую он забазировал в тайнике, оборудованном в пансионате.
В нужный час эта радиостанция выйдет в эфир, чтобы связать швейцарскую резидентуру с московским Центром.
С помощью «Ноэля» и «Пака» в начале 1937 года «Теодору» удалось привлечь к сотрудничеству еще одного швейцарца. Им оказался журналист Отто Пюнтер, человек среднего достатка, имеющий хорошую репутацию у властей и солидное положение в обществе. Пюнтер получил псевдоним «Пакбо» и стал одним из наиболее активных членов швейцарской резидентуры.