Страница:
Ярость исказила лицо Кайрика, когда он пнул голову и та полетела через весь зал. Под пещерообразными сводами прозвучал смех мертвого лорда, заглушая стоны и завывания горящих душ. Его эхо поднялось, как поднимается корабль на гребне волны в бушующем море. Принц Лжи принялся вышагивать перед троном, сплетя пальцы перед собой. Длинные ногти впились в тыльные стороны ладоней, прочертив глубокие борозды, из которых, как кровь, вытекала мерцающая божественная энергия.
Жергал схватил пергамент из лунного света, лежавший на троне, и резво переместился по воздуху на другой конец зала. Там он сложил светящийся лист и заткнул им рот Чесса. Кайрик все еще метался, как зверь, посаженный в клетку, когда сенешаль вновь оказался перед ним, заставив замолчать отрубленную голову.
«Ваше Великолепие, – обратился к хозяину Жергал, низко кланяясь, – не прикажете ли отнести послание кому-нибудь из пантеона, чтобы предупредить их о вашем гневе?»
– Лучше я проявлю свой гнев в действии, а не стану его растрачивать попусту, сочиняя какое-нибудь складненькое письмецо Совету, – прошипел Кайрик.
Повелитель Мертвых, тяжело ступая, сделал еще несколько шагов, затем замер:
– С тех пор как я взошел на этот трон, против меня ополчились многие силы. Мистра жаждет мщения за смерть Келемвара. Огм стремится помешать созданию священной книги «Кайринишад», которая, по его мнению, утаит истину. Последователи Бэйна, Миркула и Ваала… а теперь еще и Лейры хотят перевернуть песочные часы и возродить своих глупых павших богов. Все они теперь сплотились, Жергал. Я чувствую это. Они хотят лишить меня трона. Они хотят украсть у меня славное царство, которое я создал здесь, в Гадесе, и которое намерен создать в смертном мире.
Кайрик сжал кулаки и прокричал в потолок:
– У меня два дома, и предатели проползли в оба! Мои верноподданные не могут доставить мне душу Келемвара, даже несмотря на то, что она прячется где-то здесь, в Городе Раздоров. – Он небрежно махнул в сторону головы аристократа. – В Зентильской Твердыне полно трусливых подхалимов вроде Чесса, а ведь я старался сделать ее своим домом в Фаэруне и тем самым поднять над всем миром благодаря моему покровительству!
«Смертные и жители этого города не обладают твоим видением, друг мой. Им не дано представить славную картину – вселенную, где правишь только ты один, – прозвучал в уме Кайрика голос Сокрушителя Богов, несколько умеряя его гнев, – А те жалкие притворщики, что претендуют на божественность, знают, что ты единственный бог в пантеоне, который по праву обладает небесной силой. Они боятся тебя, а потому жмутся друг к другу, как овцы перед грозой».
Жергал обернул свечи цепью, на которой висел священный знак Мистры.
«Если боги объединяются, господин, то зачем им тогда сваливать вину на Блудницу?»
– Должно быть, она действует одна, – ответил Кайрик. – А может быть, она согласилась принять вину на себя, зная, что моя ненависть к ней уже не может быть более лютой. – Он оскалился и потряс головой. – Я был бы глупее Торма, если бы тратил попусту время, пытаясь разгадать их мотивы.
«Тогда поверни интригу так, чтобы получить преимущество, – посоветовал Сокрушитель Богов. – Возможно, тебе удастся вытащить заговорщиков из тени, если ты для виду обвинишь и Блудницу во всем, что случилось с Гончим Псом Хаоса».
– Ты верно подметил, именно «из тени», – пробормотал Принц Лжи и, взяв из рук Жергала свечи, раскрошил их. – За всей этой интригой чувствуется невидимое присутствие Маска… И неважно, чей символ он оставляет после себя.
«Повелитель Теней был вашим союзником, – вкрадчиво заметил Жергал. – Он помогал вамскрывать от всего пантеона убийство Лейры. После того как вам было отказано в праве пользоваться волшебной материей, он послал аркебузы в качестве напоминания о мастерстве Кузнеца».
– Теперь ясно, что у Маска были собственные причины выставить себя нашим союзником, – сказал Принц Лжи. – Он ведь очень амбициозен, этот наш Повелитель Теней. Титул бога Интриги отлично ему подходит.
В мысли Кайрика вновь втерся дух Сокрушителя Богов:
«Возможно, следующим ты присвоишь себе именно этот титул, – подсказал меч. – Маек, может быть, и знаток интриги, но ты – истинный виртуоз».
– А ты последнее время что-то слишком увлекаешься лестью, – проворчал Кайрик. Его упрек зловеще повис в воздухе, но Кайрик тут же повернулся к Жергалу. – Я выскажу Мистре все, что должен по поводу этого неслыханного произвола, но мне нужна новая сила, которую я мог бы запустить в мир смертных, нечто такое, что выгонит остальных гадов из своих нор. Мой заказ, который я отправил Гонду, как раз подойдет для этого дела. Его, кажется, доставили?
«Изделия, заказанные вами у Кузнеца, только что прибыли, – ответил Жергал. – Его вассалы оставили у ворот девять больших клетей».
– Отлично. Вели немедленно принести сюда все клети. – Кайрик вновь скользнул на трон. Расправив плечи, он сказал: – Мне понадобится восемь теней для управления механизмами Гонда. Предоставляю тебе решать, кто из Лживых отдаст себя в жертву ради моего дела.
Жергал поклонился в знак того, что понял приказ, но почему-то не покинул тронный зал, как ожидал Кайрик. Вместо того, чтобы пятясь удалиться, он робко повис прямо перед хозяином, нервно заламывая руки.
– Что еще? – рявкнул Кайрик.
«Т-тысяча вопросов требуют вашего внимания, господин, – запинаясь, начал Жергал. – Например, толпы вокруг замка Праха. Вы в последнее время не занимались ими».
– Ты имеешь в виду тех, кто собрался поглазеть на казни? Что с ними такое?
«Среди жителей города начались волнения. Они считают, что их предали, раз казнят не Лживых и Неверных, а коренных обитателей царства. Они вам преданны и…»
– А потому не должны подвергать сомнению мои действия. Если они хотят покончить с казнями, то им следует найти душу Келемвара, – сказал Принц Лжи.
«Берегись, друг мой, – предостерег хозяина Сокрушитель Богов. – Ты не обладаешь магией, чтобы противостоять восстанию в Городе Раздоров. Не стоит пренебрежительно отмахиваться от первых признаков бунта».
«И если Чесс подтверждает, что в мире смертных среди ваших последователей есть предатели, – добавил Жергал, – то такие же перебежчики могут оказаться и здесь, в Гадесе».
Повелитель Мертвых задумался, барабаня пальцами по трону. Стаккато, которое он выбивал, становилось все громче и быстрее, пока он размышлял над неблагоприятной ситуацией.
– Пусть принесут сюда клети от Кузнеца, а пока суд да дело, Жергал, сооруди-ка мне потайное окошко. Я сам выберу тех, кто оживит механизмы, выдерну их из толпы, глазеющей на казни, – ухмыльнулся Кайрик. – Эти создания Гонда дадут мне абсолютную власть над душами, которые я заключу в их утробу. Разве может быть лучший выбор, чем тени, сеющие в толпе смуту?
Сенешаль провел кончиками пальцев по своей щеке, словно прочертил прямую линию. Тут же на щеке открылась глубокая рана, но ней можно было судить, что ногти у него острее драконьих зубов.
По гладкому лицу Жергала потекла желтая кровь. Она собиралась в омерзительные сгустки и падала на пол, образуя лужицу. На гладкой поверхности медленно расползающейся жидкости можно было разглядеть толпу, собравшуюся у замка.
Кайрик устремил взгляд в это страшное окошко, рассматривая лица собравшихся жителей города, а они в свою очередь смотрели, как мучают и уничтожают их сограждан. Кайрик сфокусировал все грани своего буйного сознания на толпе, прислушиваясь к каждому слову миллионом ушей. Такое же количество немигающих глаз следило за каждым движением, за каждым жестом.
Через несколько минут Повелитель Мертвых, вытянул из ножен Сокрушителя Богов и указал его острием на группку ничего не подозревающих теней. Едва сдерживая ярость, он прошептал:
– Инквизиция нашла первых еретиков… и первых инквизиторов.
Наверху бриллиантовой стены, воздвигнутой вокруг замка Праха, стояли охранники-скелеты, сжимая костлявыми пальцами копья. Этим оружием они безжалостно кололи и рубили жертвы, прикованные цепями. Куски плоти коренных жителей города падали в маслянисто-черную воду реки Слит, опоясывающей круглую крепость подобно рву. Куски тел возгорались и тонули. Какие-то гладкие твари, скользящие под поверхностью, заглатывали разлагающиеся куски, прежде чем те полностью растворялись в воде.
Подобно Неверным, заточенным в великой стене вокруг Города Раздоров, и Лживым, посаженным под замок в тюрьмы, коренные жители города были душами смертных. Однако только они населяли владения Кайрика по доброй воле. Наградой за их преданность богу Смерти в пору земной жизни служило болезненное превращение в некое диковинное существо, даже отдаленно не напоминающее человека, но зато обладающее поразительной силой и ловкостью. Жителей города, как и все души, было почти невозможно уничтожить. Только три вещи могли истребить их безвозвратно: божья рука, какое-нибудь воплощение вечного зла в виде Ночного Змия или Гончего Пса Хаоса или неописуемо гнилое место.
Река Слит, безусловно, являлась примером последнего.
Некоторые земные схоласты заявляли, что Слит брала свое начало в разбитом сердце какого-то злого дракона, похороненного в центре земли. Поначалу она текла тонким ручейком, но затем его начинали подпитывать другие источники – слезы жертв, гонимых к окровавленным алтарям, чернила, пролитые при написании приказов для убийц, слюна бешеных собак и желчь свирепых, жадных до власти монархов. Ручеек превращался в широкую реку, медленно несущую свои воды, густо сдобренные ядом и мертвечиной. Она прокладывала свой извилистый! путь через все измерения, оскверняя те царства, где протекала. Одна капля ее темной воды могла убить любого смертного, если же тень погружалась в Слит, то она исчезала навеки. Что касается гладких и, видимо, неподвластных гниению тварей, плававших под водой, то даже сами боги не осмеливались произнести их названия вслух.
Время от времени кто-нибудь из Лживых, желая положить конец вечной пытке, кидался в Слит. Несчастная душа вскоре понимала, что не существует способа покинуть Царство Мертвых без одобрения Кайрика. Даже сейчас несколько таких теней плавало в черной воде. Твари, населяющие ров, сожрали их руки и ноги, оставив корчиться на поверхности густого потока агонизирующие торсы. Каждые несколько месяцев но приказу Жергала их выуживали из реки и подвергали еще более зверским пыткам.
Под взглядом Гвидиона мимо проплыла одна из таких душ. Он стоял на берегу реки напротив бриллиантовых стен, один из многих, кто собрался посмотреть на казнь. Хотя они с Пиндиксом пытались пристроиться как можно дальше от Слита, толпа городских жителей и теней придвинула их еще ближе ко рву. Они оказались лишь в полуметре от зловонной воды.
Наконец, устав от толчеи, Пиндикс расправил свои кожаные крылья и, подпрыгнув, завис в воздухе.
– Ай-ай. Аф, наверное, сейчас восхищается мастерски сработанными цепями, – заметил он, ни к кому не обращаясь. – Скорее всего, рассказывает своему бедняге соседу, что лично присутствовал, когда мастера ковали эти чертовы штуки.
Гвидион бросил взгляд через реку на своего бывшего тюремщика и содрогнулся. Выбирая среди жителей города жертвы для экзекуции, сенешаль следовал поразительной логике: обреченные встречали свою судьбу в алфавитном порядке. Поэтому Аф и оказался в первых рядах.
Его массивное тело было подвешено вниз головой к одной чаше огромных весов. Он был привязан крепко-накрепко к огромному черному кругу. Цепи соединяли каменный диск со вторым таким же, и оба качались над черной водой, балансируя на металлической оси, торчащей из бриллиантовой стены. Волчья морда Афа была вся заляпана кровью и грязью, и почти все паучьи ножки к этому времени уже были отсечены скелетами-стражниками. Он подавал слабые признаки жизни, изредка подергивая длинным змеиным хвостом. Вторая жертва, привязанная к весам, вообще не шевелилась. Это был коренной житель города с лошадиным телом.
– Как ты можешь на это смотреть, Пиндикс? – спросил Гвидион.
– Ты думаешь, меня это трогает? – парировал маленький уродец, глядя на тень воина единственным синим глазом. – Аф мне никогда особенно не нравился. Наша дружба была вялой. Другой здесь не бывает.
Хоть Пиндикс и держался храбро, но на его морде читалась озабоченность, а крылышки нервно подрагивали. Впрочем, не из-за тревоги за Афа. Крылатое чудище уже представляло, что это его, искалеченного и окровавленного, а не Афа привязали к камню и теперь он дожидается, когда чаша весов опустится в густую жижу Слита и подарит забвение. Гвидион принялся рассматривать других жителей, собравшихся на берегу реки, и везде видел одно и то же – плохо скрываемый страх. Кроме того, в затихшей толпе зарождалось недовольство. Верные последователи Кайрика чувствовали, что их предали, – об этом говорили прищуренные глаза и сжатые от ярости кулаки.
Гвидион улыбнулся украдкой и переключил свое внимание на такие же, как он, тени, стоящие среди уродливых стражников. Их лица ничего не выражали, кроме мрачной обреченности. Однако Гвидион перехватил несколько взглядов, в которых прочел отчаянную радость от того, что мучители сами подвергаются пыткам. Эта искра жизни дала ему надежду. Остальные, возможно, тоже сбросят оковы обреченности, если появится лидер и покажет, как нужно действовать.
Монотонный звон железного гонга привлек внимание Гвидиона к огромному сооружению, подвешенному над рекой. Невероятно высокий скелет, облаченный в рясу из кроваво-красной парчи, развернул свиток и начал читать:
– Жители Царства Мертвых до сих пор не завершили священный поиск души Келемвара Лайонсбейна. – Скрипящий голос скелета напоминал шуршание древнего савана, – А потому лорд Кайрик приговаривает этих заключенных к уничтожению. Пусть все знают, что такая же судьба ждет каждого обитателя города, если душа предателя не будет найдена.
Никто из собравшихся не обратил особого внимания на страшное предостережение. То же самое официальное заявление зачитывалось каждый раз во время всех казней, происходящих на двенадцати площадках вдоль берега реки и перед входом в пещеру Ночного Змия. Повторение притупило страх перед угрозой, как и несколько умерило ужас от неприятного зрелища.
По сигналу одетого в рясу скелета два других костлявых злодея подняли огромные молотки и выбили из-под гигантских весов деревянные подпорки. Каменные диски начали лениво раскачиваться, с каждым разом все ближе опускаясь к маслянистой мутной воде. Аф постарался переместить свой вес, чтобы вторая жертва, все такая же молчаливая и неподвижная, упала в воду первой. Его старания вызвали презрительные замечания у скелетов и только ускорили дело.
Так как Аф был подвешен вниз головой, то она первой и ушла под воду, когда каменный диск плюхнулся в реку. В эту же секунду другая чаша весов начала перевешивать, и звероподобный обитатель Царства Мертвых с воплем взмыл в воздух. Черная вода, струящаяся по волчьей морде, смывала все краски, словно слои гуаши. С меха животного стекали стальные серые капли, а из глаз лились красные; густая грива и красная чешуя на плечах поблекли до белого цвета.
Каждый раз, как жертвы окунались в вязкую воду, река выщелачивала из них бессмертие. После третьего погружения вопли Афа перешли в тихое поскуливание, вторая жертва взвизгнула лишь раз, словно пробудившись от новой пытки. Через несколько мгновений плоть обоих казненных полностью растворилась на костях, а сами иссушенные белые кости были тут же проглочены тварями, скользившими под водой.
Когда толпа начала рассасываться, устремившись обратно в некрополь, чтобы возобновит поиски Келемвара, Гвидион похлопал Пиндикса по лапе:
– Скажи, а в Городе Раздоров когда-нибудь случались восстания?
– Конечно, случались, – ответил тот, облизывая острые зубы тонким языком. – Они происходили регулярно, как по часам, когда Кайрик только взошел на трон. Ни одно из них не было долгим – так, маленькие заварушки, не больше. – Захлопав крыльями, он поднялся чуть выше и широким жестом указал на гудящую толпу. – А что еще можно ожидать от этого сброда, с каким Кайрику приходится иметь дело?
Тут на Пиндикса замахнулся массивной лапой один из горожан с головой и верхней частью туловища, как у богомола.
– Кого ты называешь сбродом? Поговори мне тут.
Пиндикс ловко уклонился от вялого удара и перелетел на верхушку изогнутого металлического столба. Примостившись там, он смотрелся, как настоящая горгулья в ярко-желтой шкуре на фоне алого неба.
– Некоторые из моих земляков завидуют, что я в особой чести у нашего лорда, – заявил этот уродец с кожаными крыльями. – Когда Кайрик стал богом, я все еще жил среди смертных и из кожи вон лез, чтобы доказать, как я ему предан, – убивал, воровал, сеял повсюду раздор. Собственноручно уничтожил целый отряд Пурпурных Драконов… – он тоскливо улыбнулся, – …прежде чем они отсекли мне руку, в которой я держал меч. Я был одним из первых жителей этого города, созданного Кайриком.
Гвидион прислонился спиной к столбу, наблюдая за чудищем с головой богомола. Оно зашаркало в толпу, еле передвигаясь на лапах гигантского опоссума.
– А как же остальные жители? – спросила тень воина. – Разве они не последователи Кайрика?
Пиндикс презрительно фыркнул:
– Большинство он унаследовал вместе с царством. Раньше они поклонялись Миркулу, но потом переключились на Кайрика, когда к нему перешла власть. – Он слез со столба удивительноловко, только при помощи рук. – Послушай, слизняк, – произнес Пиндикс, зависнув над ухом Гвидиона, – если ты надеешься на восстание, забудь об этом. Горожане, не принявшие Кайрика, попытались было поднять бунт, но вся их шайка оказалась на дне болота по ту сторону замка. А по сравнению с тем местом река Слит – просто журчащий прозрачный ручеек.
Толпа поредела, но кое-кто из горожан и теней все еще кружил возле реки и теперь остановился, чтобы послушать разговор. Гвидион почувствовал на себе взгляды беспомощных душ и приспешников Кайрика, наделенных силой, уловил в воздухе напряжение от одного упоминания бунта против Властелина Праха. Но если Пиндикс прав, значит, даже горожане могут пойти против Принца Лжи.
– Ночной Змий говорил, что Кайрик боится двух вещей, – осмелился громко произнести Гвидион, – бунта в Городе Раздоров и тени Келемвара Лайонсбейна. – Он отвернулся от Пиндикса и оглядел толпу. – Вы, жители города, хотите закончить свое существование как те, которых потопили в Слите, уничтожив навечно? А вы, тени, согласны подвергаться пыткам ради прихоти Кайрика? Если мы восстанем, Келемвар покинет свое убежище и возглавит наш бунт. Он единственный, кто способен выступить против тирана. Как вы думаете, почему Кайрик так отчаянно стремится его найти?
Слова Гвидиона быстро разнеслись по всей толпе горожан и теней. Некоторых воодушевила эта бунтарская речь, другие же принялись перешептываться, дивясь глупости оратора, и при этом опасливо поглядывали на выбеленные стены замка Праха, маячащего над головами, как занесенный топор палача. Тем не менее, из всех душ, собравшихся на берегу, только Пиндикс попытался образумить Гвидиона.
– Такие разговоры доведут нас до беды, – прошипел уродец, обхватив голову когтистыми лапками. – Я ведь говорил, Кайрик всегда расправляется с…
С небес рухнул огненный столб толщиной с ногу великана и ударил в землю рядом с Гвидионом, сотряся весь город до самой Стены Неверных. Пламя опалило всех, кто стоял поблизости, и заставило вскипеть мутные воды Слита. С бриллиантовой стены посыпались скелеты. Падая, они молотили по воздуху копьями, но стоило им достичь воды, как они исчезали один за другим, уходя на вязкое дно.
Гвидион Быстроход первым рванул с места. Удирая, он бросил взгляд через плечо. То, что он увидел, превзошло все кошмары, которыми питался Ночной Змий, все самые страшные видения.
В центре воронки, образовавшейся от взрыва, стоял Кайрик, одетый в огненный плащ, и воинственно размахивал Сокрушителем Богов. Глаза его горели и метали молнии, лицо было обожжено до алого цвета какой-то адской печью, губы, растянутые в ухмылке, открывали кривые желтые зубы. Его узловатые руки напоминали засохшие тисовые ветки, а натянутые мышцы на худых руках были, как стальные тросы.
Одним взмахом своего короткого меча Повелитель Мертвых разрубил пополам раболепно согнувшегося горожанина. Затем, словно охваченный безумием, он начал орать на тех, кто попадался ему на пути. Оцепеневшие от страха или глупости падали направо и налево от меча Кайрика. С каждым ударом Сокрушитель Богов становился все ярче, приобретая алый цвет только что пролитой крови.
Но самое ужасное для Гвидиона было то, что Кайрик с ненавистью смотрел прямо на него.
Тень воина в отчаянии бросилась по булыжной мостовой. Впереди виднелись разрушенные здания, между которыми ветвились темные улочки. Гвидион никогда не задумывался, как это глупо – пытаться убежать от бога. Запаниковав, он видел перед собой уже не Город Раздоров, а бульвар в Сюзейле, на котором ему предстояло соревноваться в беге с Кайриком.
Гвидион решился еще раз оглянуться, ожидая увидеть Принца Лжи у себя за спиной, но оказалось, что он оставил Кайрика далеко позади.
Перед глазами Гвидиона промелькнуло какое то желтое пятно, а потом что-то обхватило его ноги. Тень рухнула лицом вниз на твердую утрамбованную дорогу. Он ударился лбом о камень и от боли увидел все цвета радуги, затуманившие зрение и заглушившие крики и визг на берегу реки. Когда яркие пятна рассеялись, он обнаружил, что схватил его не кто иной, как Пиндикс.
– Прости, слизняк, но тебя предупреждали, – сказал уродец. – К тому же если бы я тебя отпустил, то мне пришлось бы расплачиваться. Кайрик всегда заставляет кого-то платить.
– Не сомневайся, – пробормотал Принц Лжи внезапно нависнув над пойманной душой. Протянув вниз руку, он сомкнул костлявые пальцы на горле Гвидиона. – Я так и знал, что от тебя будут одни неприятности. Те, кто умирает, изображая из себя героя, всегда доставляют мне хлопоты.
Кайрик приподнял Гвидиона с земли и поставил на колени.
– Но пришло время использовать твою быстроту в моих целях, проворный ты мой, – сказал он. – Однако можешь радоваться. Наконец ты получишь рыцарское звание.
Принц Лжи вытер меч о тень воина и убрал в ножны.
– Я буду звать тебя сэр Гвидион, инквизитор Зентильской Твердыни и рыцарь Гадеса. Что касается твоих лат…
– Помогите! – визжала женщина, охваченная ужасом.
Ей вторил мужской хриплый бас:
– Пусть это прекратится! Не дайте мне исчезнуть!
– Предательство! Кайрик снова нас предал! – скорбно прожужжало какое-то существо, напоминающее гигантскую осу.
Келемвар сидел, скрестив ноги, в самом центре водоворота безумия. Он не видел лиц, проплывавших в малиновом тумане, старался не слушать криков и не вдыхать острый воздух, в котором странным образом смешались запахи раскаленного железа и затхлой могилы. Но видения измученных душ все равно проникали в его сознание. Так было каждый раз, когда Кайрик вынимал из ножен меч.
– Я покончу с этим хаосом, – снова и снова шептал Келемвар. – Я не позволю никому попирать закон и порядок во вселенной.
– Многие расценят это как благородное стремление, – проворковал Сокрушитель Богов, – но лично я, друг мой, считаю эту клятву бессмысленной. Закон и хаос – ничто один без другого, если подумать. В конечном счете, они всегда уравнивают друг друга.
Тихий вкрадчивый голос проник в сознание Келемвара, заглушая вопли теней и коренных обитателей Королевства Мертвых.
– Тем не менее, – добавил меч, – как только мы свергнем Кайрика, ты сможешь сказать себе, что сдержал клятву. Свержение такого безумца, как он, – это всегда победа закона и порядка… По крайней мере, на какое-то время.
Кел открыл глаза. Мимо пролетал дух уродливого создания с головой богомола, оно дергалось и извивалось, подхваченное вихрем энергии.
– Не думай, что я намерен довольствоваться одним только Кайриком, – пробормотал Келемвар. – Ты держал меня в плену целых десять лет. Я за это тоже рассчитаюсь.
– В твоем теперешнем положении вряд ли стоит кому-то угрожать, – ответил меч с насмешливым негодованием. – Кроме того, я сохранил тебя целым и невредимым. Если бы я не поймал твою душу в тот день на вершине башни Черной Посоха, ты прямиком отправился бы в Город Раздоров. Что тогда с тобой стало бы?
– Я попрошу Миднайт помнить об этом, после того как ты передашь меня ей, – буркнул Кел. Его сердце разрывалось от вида измученных лиц с широко раскрытыми молящими глазами Беспомощность, которую он ощущал при виде таких страданий, жгла его душу, как отравленный клинок.
– По сути мы с тобой стремимся к одному и тому же, – ласково продолжал свои речи меч. – Ты хочешь отомстить Кайрику за свое убийство. Я хочу, чтобы он страдал за то, что попытался сломать мою волю, когда выкрал меня из деревни хафлингов.
Келемвар упрямо молчал, тогда Сокрушитель Богов снова заговорил:
– Ты мне нужен в качестве приманки, как та морковка из притчи, которую привязывают на конце палки. Но как только я заручусь поддержкой богини Магии и она пополнит мой отряд заговорщиков, необходимость в тебе может сразу отпасть. Если ты и дальше будешь бушевать, я, возможно, сочту необходимым тебя уничтожить.
Жергал схватил пергамент из лунного света, лежавший на троне, и резво переместился по воздуху на другой конец зала. Там он сложил светящийся лист и заткнул им рот Чесса. Кайрик все еще метался, как зверь, посаженный в клетку, когда сенешаль вновь оказался перед ним, заставив замолчать отрубленную голову.
«Ваше Великолепие, – обратился к хозяину Жергал, низко кланяясь, – не прикажете ли отнести послание кому-нибудь из пантеона, чтобы предупредить их о вашем гневе?»
– Лучше я проявлю свой гнев в действии, а не стану его растрачивать попусту, сочиняя какое-нибудь складненькое письмецо Совету, – прошипел Кайрик.
Повелитель Мертвых, тяжело ступая, сделал еще несколько шагов, затем замер:
– С тех пор как я взошел на этот трон, против меня ополчились многие силы. Мистра жаждет мщения за смерть Келемвара. Огм стремится помешать созданию священной книги «Кайринишад», которая, по его мнению, утаит истину. Последователи Бэйна, Миркула и Ваала… а теперь еще и Лейры хотят перевернуть песочные часы и возродить своих глупых павших богов. Все они теперь сплотились, Жергал. Я чувствую это. Они хотят лишить меня трона. Они хотят украсть у меня славное царство, которое я создал здесь, в Гадесе, и которое намерен создать в смертном мире.
Кайрик сжал кулаки и прокричал в потолок:
– У меня два дома, и предатели проползли в оба! Мои верноподданные не могут доставить мне душу Келемвара, даже несмотря на то, что она прячется где-то здесь, в Городе Раздоров. – Он небрежно махнул в сторону головы аристократа. – В Зентильской Твердыне полно трусливых подхалимов вроде Чесса, а ведь я старался сделать ее своим домом в Фаэруне и тем самым поднять над всем миром благодаря моему покровительству!
«Смертные и жители этого города не обладают твоим видением, друг мой. Им не дано представить славную картину – вселенную, где правишь только ты один, – прозвучал в уме Кайрика голос Сокрушителя Богов, несколько умеряя его гнев, – А те жалкие притворщики, что претендуют на божественность, знают, что ты единственный бог в пантеоне, который по праву обладает небесной силой. Они боятся тебя, а потому жмутся друг к другу, как овцы перед грозой».
Жергал обернул свечи цепью, на которой висел священный знак Мистры.
«Если боги объединяются, господин, то зачем им тогда сваливать вину на Блудницу?»
– Должно быть, она действует одна, – ответил Кайрик. – А может быть, она согласилась принять вину на себя, зная, что моя ненависть к ней уже не может быть более лютой. – Он оскалился и потряс головой. – Я был бы глупее Торма, если бы тратил попусту время, пытаясь разгадать их мотивы.
«Тогда поверни интригу так, чтобы получить преимущество, – посоветовал Сокрушитель Богов. – Возможно, тебе удастся вытащить заговорщиков из тени, если ты для виду обвинишь и Блудницу во всем, что случилось с Гончим Псом Хаоса».
– Ты верно подметил, именно «из тени», – пробормотал Принц Лжи и, взяв из рук Жергала свечи, раскрошил их. – За всей этой интригой чувствуется невидимое присутствие Маска… И неважно, чей символ он оставляет после себя.
«Повелитель Теней был вашим союзником, – вкрадчиво заметил Жергал. – Он помогал вамскрывать от всего пантеона убийство Лейры. После того как вам было отказано в праве пользоваться волшебной материей, он послал аркебузы в качестве напоминания о мастерстве Кузнеца».
– Теперь ясно, что у Маска были собственные причины выставить себя нашим союзником, – сказал Принц Лжи. – Он ведь очень амбициозен, этот наш Повелитель Теней. Титул бога Интриги отлично ему подходит.
В мысли Кайрика вновь втерся дух Сокрушителя Богов:
«Возможно, следующим ты присвоишь себе именно этот титул, – подсказал меч. – Маек, может быть, и знаток интриги, но ты – истинный виртуоз».
– А ты последнее время что-то слишком увлекаешься лестью, – проворчал Кайрик. Его упрек зловеще повис в воздухе, но Кайрик тут же повернулся к Жергалу. – Я выскажу Мистре все, что должен по поводу этого неслыханного произвола, но мне нужна новая сила, которую я мог бы запустить в мир смертных, нечто такое, что выгонит остальных гадов из своих нор. Мой заказ, который я отправил Гонду, как раз подойдет для этого дела. Его, кажется, доставили?
«Изделия, заказанные вами у Кузнеца, только что прибыли, – ответил Жергал. – Его вассалы оставили у ворот девять больших клетей».
– Отлично. Вели немедленно принести сюда все клети. – Кайрик вновь скользнул на трон. Расправив плечи, он сказал: – Мне понадобится восемь теней для управления механизмами Гонда. Предоставляю тебе решать, кто из Лживых отдаст себя в жертву ради моего дела.
Жергал поклонился в знак того, что понял приказ, но почему-то не покинул тронный зал, как ожидал Кайрик. Вместо того, чтобы пятясь удалиться, он робко повис прямо перед хозяином, нервно заламывая руки.
– Что еще? – рявкнул Кайрик.
«Т-тысяча вопросов требуют вашего внимания, господин, – запинаясь, начал Жергал. – Например, толпы вокруг замка Праха. Вы в последнее время не занимались ими».
– Ты имеешь в виду тех, кто собрался поглазеть на казни? Что с ними такое?
«Среди жителей города начались волнения. Они считают, что их предали, раз казнят не Лживых и Неверных, а коренных обитателей царства. Они вам преданны и…»
– А потому не должны подвергать сомнению мои действия. Если они хотят покончить с казнями, то им следует найти душу Келемвара, – сказал Принц Лжи.
«Берегись, друг мой, – предостерег хозяина Сокрушитель Богов. – Ты не обладаешь магией, чтобы противостоять восстанию в Городе Раздоров. Не стоит пренебрежительно отмахиваться от первых признаков бунта».
«И если Чесс подтверждает, что в мире смертных среди ваших последователей есть предатели, – добавил Жергал, – то такие же перебежчики могут оказаться и здесь, в Гадесе».
Повелитель Мертвых задумался, барабаня пальцами по трону. Стаккато, которое он выбивал, становилось все громче и быстрее, пока он размышлял над неблагоприятной ситуацией.
– Пусть принесут сюда клети от Кузнеца, а пока суд да дело, Жергал, сооруди-ка мне потайное окошко. Я сам выберу тех, кто оживит механизмы, выдерну их из толпы, глазеющей на казни, – ухмыльнулся Кайрик. – Эти создания Гонда дадут мне абсолютную власть над душами, которые я заключу в их утробу. Разве может быть лучший выбор, чем тени, сеющие в толпе смуту?
Сенешаль провел кончиками пальцев по своей щеке, словно прочертил прямую линию. Тут же на щеке открылась глубокая рана, но ней можно было судить, что ногти у него острее драконьих зубов.
По гладкому лицу Жергала потекла желтая кровь. Она собиралась в омерзительные сгустки и падала на пол, образуя лужицу. На гладкой поверхности медленно расползающейся жидкости можно было разглядеть толпу, собравшуюся у замка.
Кайрик устремил взгляд в это страшное окошко, рассматривая лица собравшихся жителей города, а они в свою очередь смотрели, как мучают и уничтожают их сограждан. Кайрик сфокусировал все грани своего буйного сознания на толпе, прислушиваясь к каждому слову миллионом ушей. Такое же количество немигающих глаз следило за каждым движением, за каждым жестом.
Через несколько минут Повелитель Мертвых, вытянул из ножен Сокрушителя Богов и указал его острием на группку ничего не подозревающих теней. Едва сдерживая ярость, он прошептал:
– Инквизиция нашла первых еретиков… и первых инквизиторов.
Наверху бриллиантовой стены, воздвигнутой вокруг замка Праха, стояли охранники-скелеты, сжимая костлявыми пальцами копья. Этим оружием они безжалостно кололи и рубили жертвы, прикованные цепями. Куски плоти коренных жителей города падали в маслянисто-черную воду реки Слит, опоясывающей круглую крепость подобно рву. Куски тел возгорались и тонули. Какие-то гладкие твари, скользящие под поверхностью, заглатывали разлагающиеся куски, прежде чем те полностью растворялись в воде.
Подобно Неверным, заточенным в великой стене вокруг Города Раздоров, и Лживым, посаженным под замок в тюрьмы, коренные жители города были душами смертных. Однако только они населяли владения Кайрика по доброй воле. Наградой за их преданность богу Смерти в пору земной жизни служило болезненное превращение в некое диковинное существо, даже отдаленно не напоминающее человека, но зато обладающее поразительной силой и ловкостью. Жителей города, как и все души, было почти невозможно уничтожить. Только три вещи могли истребить их безвозвратно: божья рука, какое-нибудь воплощение вечного зла в виде Ночного Змия или Гончего Пса Хаоса или неописуемо гнилое место.
Река Слит, безусловно, являлась примером последнего.
Некоторые земные схоласты заявляли, что Слит брала свое начало в разбитом сердце какого-то злого дракона, похороненного в центре земли. Поначалу она текла тонким ручейком, но затем его начинали подпитывать другие источники – слезы жертв, гонимых к окровавленным алтарям, чернила, пролитые при написании приказов для убийц, слюна бешеных собак и желчь свирепых, жадных до власти монархов. Ручеек превращался в широкую реку, медленно несущую свои воды, густо сдобренные ядом и мертвечиной. Она прокладывала свой извилистый! путь через все измерения, оскверняя те царства, где протекала. Одна капля ее темной воды могла убить любого смертного, если же тень погружалась в Слит, то она исчезала навеки. Что касается гладких и, видимо, неподвластных гниению тварей, плававших под водой, то даже сами боги не осмеливались произнести их названия вслух.
Время от времени кто-нибудь из Лживых, желая положить конец вечной пытке, кидался в Слит. Несчастная душа вскоре понимала, что не существует способа покинуть Царство Мертвых без одобрения Кайрика. Даже сейчас несколько таких теней плавало в черной воде. Твари, населяющие ров, сожрали их руки и ноги, оставив корчиться на поверхности густого потока агонизирующие торсы. Каждые несколько месяцев но приказу Жергала их выуживали из реки и подвергали еще более зверским пыткам.
Под взглядом Гвидиона мимо проплыла одна из таких душ. Он стоял на берегу реки напротив бриллиантовых стен, один из многих, кто собрался посмотреть на казнь. Хотя они с Пиндиксом пытались пристроиться как можно дальше от Слита, толпа городских жителей и теней придвинула их еще ближе ко рву. Они оказались лишь в полуметре от зловонной воды.
Наконец, устав от толчеи, Пиндикс расправил свои кожаные крылья и, подпрыгнув, завис в воздухе.
– Ай-ай. Аф, наверное, сейчас восхищается мастерски сработанными цепями, – заметил он, ни к кому не обращаясь. – Скорее всего, рассказывает своему бедняге соседу, что лично присутствовал, когда мастера ковали эти чертовы штуки.
Гвидион бросил взгляд через реку на своего бывшего тюремщика и содрогнулся. Выбирая среди жителей города жертвы для экзекуции, сенешаль следовал поразительной логике: обреченные встречали свою судьбу в алфавитном порядке. Поэтому Аф и оказался в первых рядах.
Его массивное тело было подвешено вниз головой к одной чаше огромных весов. Он был привязан крепко-накрепко к огромному черному кругу. Цепи соединяли каменный диск со вторым таким же, и оба качались над черной водой, балансируя на металлической оси, торчащей из бриллиантовой стены. Волчья морда Афа была вся заляпана кровью и грязью, и почти все паучьи ножки к этому времени уже были отсечены скелетами-стражниками. Он подавал слабые признаки жизни, изредка подергивая длинным змеиным хвостом. Вторая жертва, привязанная к весам, вообще не шевелилась. Это был коренной житель города с лошадиным телом.
– Как ты можешь на это смотреть, Пиндикс? – спросил Гвидион.
– Ты думаешь, меня это трогает? – парировал маленький уродец, глядя на тень воина единственным синим глазом. – Аф мне никогда особенно не нравился. Наша дружба была вялой. Другой здесь не бывает.
Хоть Пиндикс и держался храбро, но на его морде читалась озабоченность, а крылышки нервно подрагивали. Впрочем, не из-за тревоги за Афа. Крылатое чудище уже представляло, что это его, искалеченного и окровавленного, а не Афа привязали к камню и теперь он дожидается, когда чаша весов опустится в густую жижу Слита и подарит забвение. Гвидион принялся рассматривать других жителей, собравшихся на берегу реки, и везде видел одно и то же – плохо скрываемый страх. Кроме того, в затихшей толпе зарождалось недовольство. Верные последователи Кайрика чувствовали, что их предали, – об этом говорили прищуренные глаза и сжатые от ярости кулаки.
Гвидион улыбнулся украдкой и переключил свое внимание на такие же, как он, тени, стоящие среди уродливых стражников. Их лица ничего не выражали, кроме мрачной обреченности. Однако Гвидион перехватил несколько взглядов, в которых прочел отчаянную радость от того, что мучители сами подвергаются пыткам. Эта искра жизни дала ему надежду. Остальные, возможно, тоже сбросят оковы обреченности, если появится лидер и покажет, как нужно действовать.
Монотонный звон железного гонга привлек внимание Гвидиона к огромному сооружению, подвешенному над рекой. Невероятно высокий скелет, облаченный в рясу из кроваво-красной парчи, развернул свиток и начал читать:
– Жители Царства Мертвых до сих пор не завершили священный поиск души Келемвара Лайонсбейна. – Скрипящий голос скелета напоминал шуршание древнего савана, – А потому лорд Кайрик приговаривает этих заключенных к уничтожению. Пусть все знают, что такая же судьба ждет каждого обитателя города, если душа предателя не будет найдена.
Никто из собравшихся не обратил особого внимания на страшное предостережение. То же самое официальное заявление зачитывалось каждый раз во время всех казней, происходящих на двенадцати площадках вдоль берега реки и перед входом в пещеру Ночного Змия. Повторение притупило страх перед угрозой, как и несколько умерило ужас от неприятного зрелища.
По сигналу одетого в рясу скелета два других костлявых злодея подняли огромные молотки и выбили из-под гигантских весов деревянные подпорки. Каменные диски начали лениво раскачиваться, с каждым разом все ближе опускаясь к маслянистой мутной воде. Аф постарался переместить свой вес, чтобы вторая жертва, все такая же молчаливая и неподвижная, упала в воду первой. Его старания вызвали презрительные замечания у скелетов и только ускорили дело.
Так как Аф был подвешен вниз головой, то она первой и ушла под воду, когда каменный диск плюхнулся в реку. В эту же секунду другая чаша весов начала перевешивать, и звероподобный обитатель Царства Мертвых с воплем взмыл в воздух. Черная вода, струящаяся по волчьей морде, смывала все краски, словно слои гуаши. С меха животного стекали стальные серые капли, а из глаз лились красные; густая грива и красная чешуя на плечах поблекли до белого цвета.
Каждый раз, как жертвы окунались в вязкую воду, река выщелачивала из них бессмертие. После третьего погружения вопли Афа перешли в тихое поскуливание, вторая жертва взвизгнула лишь раз, словно пробудившись от новой пытки. Через несколько мгновений плоть обоих казненных полностью растворилась на костях, а сами иссушенные белые кости были тут же проглочены тварями, скользившими под водой.
Когда толпа начала рассасываться, устремившись обратно в некрополь, чтобы возобновит поиски Келемвара, Гвидион похлопал Пиндикса по лапе:
– Скажи, а в Городе Раздоров когда-нибудь случались восстания?
– Конечно, случались, – ответил тот, облизывая острые зубы тонким языком. – Они происходили регулярно, как по часам, когда Кайрик только взошел на трон. Ни одно из них не было долгим – так, маленькие заварушки, не больше. – Захлопав крыльями, он поднялся чуть выше и широким жестом указал на гудящую толпу. – А что еще можно ожидать от этого сброда, с каким Кайрику приходится иметь дело?
Тут на Пиндикса замахнулся массивной лапой один из горожан с головой и верхней частью туловища, как у богомола.
– Кого ты называешь сбродом? Поговори мне тут.
Пиндикс ловко уклонился от вялого удара и перелетел на верхушку изогнутого металлического столба. Примостившись там, он смотрелся, как настоящая горгулья в ярко-желтой шкуре на фоне алого неба.
– Некоторые из моих земляков завидуют, что я в особой чести у нашего лорда, – заявил этот уродец с кожаными крыльями. – Когда Кайрик стал богом, я все еще жил среди смертных и из кожи вон лез, чтобы доказать, как я ему предан, – убивал, воровал, сеял повсюду раздор. Собственноручно уничтожил целый отряд Пурпурных Драконов… – он тоскливо улыбнулся, – …прежде чем они отсекли мне руку, в которой я держал меч. Я был одним из первых жителей этого города, созданного Кайриком.
Гвидион прислонился спиной к столбу, наблюдая за чудищем с головой богомола. Оно зашаркало в толпу, еле передвигаясь на лапах гигантского опоссума.
– А как же остальные жители? – спросила тень воина. – Разве они не последователи Кайрика?
Пиндикс презрительно фыркнул:
– Большинство он унаследовал вместе с царством. Раньше они поклонялись Миркулу, но потом переключились на Кайрика, когда к нему перешла власть. – Он слез со столба удивительноловко, только при помощи рук. – Послушай, слизняк, – произнес Пиндикс, зависнув над ухом Гвидиона, – если ты надеешься на восстание, забудь об этом. Горожане, не принявшие Кайрика, попытались было поднять бунт, но вся их шайка оказалась на дне болота по ту сторону замка. А по сравнению с тем местом река Слит – просто журчащий прозрачный ручеек.
Толпа поредела, но кое-кто из горожан и теней все еще кружил возле реки и теперь остановился, чтобы послушать разговор. Гвидион почувствовал на себе взгляды беспомощных душ и приспешников Кайрика, наделенных силой, уловил в воздухе напряжение от одного упоминания бунта против Властелина Праха. Но если Пиндикс прав, значит, даже горожане могут пойти против Принца Лжи.
– Ночной Змий говорил, что Кайрик боится двух вещей, – осмелился громко произнести Гвидион, – бунта в Городе Раздоров и тени Келемвара Лайонсбейна. – Он отвернулся от Пиндикса и оглядел толпу. – Вы, жители города, хотите закончить свое существование как те, которых потопили в Слите, уничтожив навечно? А вы, тени, согласны подвергаться пыткам ради прихоти Кайрика? Если мы восстанем, Келемвар покинет свое убежище и возглавит наш бунт. Он единственный, кто способен выступить против тирана. Как вы думаете, почему Кайрик так отчаянно стремится его найти?
Слова Гвидиона быстро разнеслись по всей толпе горожан и теней. Некоторых воодушевила эта бунтарская речь, другие же принялись перешептываться, дивясь глупости оратора, и при этом опасливо поглядывали на выбеленные стены замка Праха, маячащего над головами, как занесенный топор палача. Тем не менее, из всех душ, собравшихся на берегу, только Пиндикс попытался образумить Гвидиона.
– Такие разговоры доведут нас до беды, – прошипел уродец, обхватив голову когтистыми лапками. – Я ведь говорил, Кайрик всегда расправляется с…
С небес рухнул огненный столб толщиной с ногу великана и ударил в землю рядом с Гвидионом, сотряся весь город до самой Стены Неверных. Пламя опалило всех, кто стоял поблизости, и заставило вскипеть мутные воды Слита. С бриллиантовой стены посыпались скелеты. Падая, они молотили по воздуху копьями, но стоило им достичь воды, как они исчезали один за другим, уходя на вязкое дно.
Гвидион Быстроход первым рванул с места. Удирая, он бросил взгляд через плечо. То, что он увидел, превзошло все кошмары, которыми питался Ночной Змий, все самые страшные видения.
В центре воронки, образовавшейся от взрыва, стоял Кайрик, одетый в огненный плащ, и воинственно размахивал Сокрушителем Богов. Глаза его горели и метали молнии, лицо было обожжено до алого цвета какой-то адской печью, губы, растянутые в ухмылке, открывали кривые желтые зубы. Его узловатые руки напоминали засохшие тисовые ветки, а натянутые мышцы на худых руках были, как стальные тросы.
Одним взмахом своего короткого меча Повелитель Мертвых разрубил пополам раболепно согнувшегося горожанина. Затем, словно охваченный безумием, он начал орать на тех, кто попадался ему на пути. Оцепеневшие от страха или глупости падали направо и налево от меча Кайрика. С каждым ударом Сокрушитель Богов становился все ярче, приобретая алый цвет только что пролитой крови.
Но самое ужасное для Гвидиона было то, что Кайрик с ненавистью смотрел прямо на него.
Тень воина в отчаянии бросилась по булыжной мостовой. Впереди виднелись разрушенные здания, между которыми ветвились темные улочки. Гвидион никогда не задумывался, как это глупо – пытаться убежать от бога. Запаниковав, он видел перед собой уже не Город Раздоров, а бульвар в Сюзейле, на котором ему предстояло соревноваться в беге с Кайриком.
Гвидион решился еще раз оглянуться, ожидая увидеть Принца Лжи у себя за спиной, но оказалось, что он оставил Кайрика далеко позади.
Перед глазами Гвидиона промелькнуло какое то желтое пятно, а потом что-то обхватило его ноги. Тень рухнула лицом вниз на твердую утрамбованную дорогу. Он ударился лбом о камень и от боли увидел все цвета радуги, затуманившие зрение и заглушившие крики и визг на берегу реки. Когда яркие пятна рассеялись, он обнаружил, что схватил его не кто иной, как Пиндикс.
– Прости, слизняк, но тебя предупреждали, – сказал уродец. – К тому же если бы я тебя отпустил, то мне пришлось бы расплачиваться. Кайрик всегда заставляет кого-то платить.
– Не сомневайся, – пробормотал Принц Лжи внезапно нависнув над пойманной душой. Протянув вниз руку, он сомкнул костлявые пальцы на горле Гвидиона. – Я так и знал, что от тебя будут одни неприятности. Те, кто умирает, изображая из себя героя, всегда доставляют мне хлопоты.
Кайрик приподнял Гвидиона с земли и поставил на колени.
– Но пришло время использовать твою быстроту в моих целях, проворный ты мой, – сказал он. – Однако можешь радоваться. Наконец ты получишь рыцарское звание.
Принц Лжи вытер меч о тень воина и убрал в ножны.
– Я буду звать тебя сэр Гвидион, инквизитор Зентильской Твердыни и рыцарь Гадеса. Что касается твоих лат…
– Помогите! – визжала женщина, охваченная ужасом.
Ей вторил мужской хриплый бас:
– Пусть это прекратится! Не дайте мне исчезнуть!
– Предательство! Кайрик снова нас предал! – скорбно прожужжало какое-то существо, напоминающее гигантскую осу.
Келемвар сидел, скрестив ноги, в самом центре водоворота безумия. Он не видел лиц, проплывавших в малиновом тумане, старался не слушать криков и не вдыхать острый воздух, в котором странным образом смешались запахи раскаленного железа и затхлой могилы. Но видения измученных душ все равно проникали в его сознание. Так было каждый раз, когда Кайрик вынимал из ножен меч.
– Я покончу с этим хаосом, – снова и снова шептал Келемвар. – Я не позволю никому попирать закон и порядок во вселенной.
– Многие расценят это как благородное стремление, – проворковал Сокрушитель Богов, – но лично я, друг мой, считаю эту клятву бессмысленной. Закон и хаос – ничто один без другого, если подумать. В конечном счете, они всегда уравнивают друг друга.
Тихий вкрадчивый голос проник в сознание Келемвара, заглушая вопли теней и коренных обитателей Королевства Мертвых.
– Тем не менее, – добавил меч, – как только мы свергнем Кайрика, ты сможешь сказать себе, что сдержал клятву. Свержение такого безумца, как он, – это всегда победа закона и порядка… По крайней мере, на какое-то время.
Кел открыл глаза. Мимо пролетал дух уродливого создания с головой богомола, оно дергалось и извивалось, подхваченное вихрем энергии.
– Не думай, что я намерен довольствоваться одним только Кайриком, – пробормотал Келемвар. – Ты держал меня в плену целых десять лет. Я за это тоже рассчитаюсь.
– В твоем теперешнем положении вряд ли стоит кому-то угрожать, – ответил меч с насмешливым негодованием. – Кроме того, я сохранил тебя целым и невредимым. Если бы я не поймал твою душу в тот день на вершине башни Черной Посоха, ты прямиком отправился бы в Город Раздоров. Что тогда с тобой стало бы?
– Я попрошу Миднайт помнить об этом, после того как ты передашь меня ей, – буркнул Кел. Его сердце разрывалось от вида измученных лиц с широко раскрытыми молящими глазами Беспомощность, которую он ощущал при виде таких страданий, жгла его душу, как отравленный клинок.
– По сути мы с тобой стремимся к одному и тому же, – ласково продолжал свои речи меч. – Ты хочешь отомстить Кайрику за свое убийство. Я хочу, чтобы он страдал за то, что попытался сломать мою волю, когда выкрал меня из деревни хафлингов.
Келемвар упрямо молчал, тогда Сокрушитель Богов снова заговорил:
– Ты мне нужен в качестве приманки, как та морковка из притчи, которую привязывают на конце палки. Но как только я заручусь поддержкой богини Магии и она пополнит мой отряд заговорщиков, необходимость в тебе может сразу отпасть. Если ты и дальше будешь бушевать, я, возможно, сочту необходимым тебя уничтожить.