Страница:
– По одному, пожалуйста. Не толкаться в очереди.
Рыцари подобрали свои шлемы и исчезли один за другим, делая шаг в темноту. Гвидион был последним, но стоило ему войти в тень, как рядом с ним оказался Маск.
– У меня для тебя подарочек. Просто в знак того, что не держу на тебя зла за нашу небольшую стычку. – С этими словами Повелитель Теней вручил Гвидиону толстую восковую свечу. Принимая подарок, рыцарь услышал, как из середины свечи донеслось дикое рычание. – Не обращай внимания на шум, – сказал Маск. – Это просто побочный эффект того заклинания, которым Мистра заколдовала фитиль. Зажги свечу, как только получишь сигнал начать восстание, и она выпустит небольшое существо, которое поможет тебе разобраться с последователями Кайрика.
Маск слился с чернотой, оставив воина одного преодолевать пустоту.
Гвидион хотел было выбросить свечку – его не раз обводили вокруг пальца после того дня в, пещере великана, поэтому он не доверял такому, как Маск. Но впереди его ждала тяжелая битва за Город Раздоров.
Появившись из ворот в самом центре некрополя, Гвидион сунул свечу за пояс. Он по прежнему сомневался в надежности Повелителя Теней, но знал одно: чтобы низвергнуть Кайрика, понадобится все оружие, которое только можно собрать.
Физул Чембрюл вошел в главный храм Кайрика, почтительно прижав к груди огромный том в кожаном переплете и изобразив на лице выражение божественной благодати. В храме, как всегда, воняло прокисшим фимиамом и потными немытыми священниками. Зловоние усиливалось ужасным дымом от разведенного во дворе костра, где горели еретики. Усы Физула ощетинились от запаха, но он подавил нестерпимое желание сморщить нос. Если уж имитировать безграничную любовь к Кайрику, то нельзя придавать значение таким мирским проблемам. На глазах у Зено и всех других фанатичных церковников, следивших за ним как коршуны, ему нужно было продолжать спектакль, по крайней мере до тех пор, пока он не доберется до алтаря.
Шесть охранников, окружавших Физула, промаршировали по черному мраморному проходу, заглушив своим четким шагом монотонное гудение проповеди и обеспокоенное перешептывание паствы. Шесть Послушаний были выполнены до последней буквы. Армия великанов и стая мстительных драконов, казалось, были готовы начать атаку на рассвете. Эта последняя проверка преданности, мольба к Кайрику о спасении – вот и все, что отделяло город от ужасной битвы.
Зено Миррормейн закончил проповедь молитвой, обращенной к Повелителю Мертвых, хотя никто к нему не присоединился. Горожане должны были выразить свое поклонение Кайрику, только выслушав главу из священной книги, прочитанную Физулом. Предполагалось, что мощный посыл веры вернет Зентильской Твердыне потерянную благосклонность бога. По крайней мере, именно так патриарх все спланировал.
Без всяких прелюдий, не поприветствовав верховного жреца, Физул поднялся к алтарю и положил книгу на кафедру. Шесть охранников последовали за ним, образовав полукруг за спиной священника. Их пики тускло светились при свете десяти тысяч свечей, зажженных по обету в это горестное утро.
– Я прочитаю вам главу из «Кайринишада», – объявил Физул.
В ту же секунду по всей Зентильской Твердыне возникли полупрозрачные мерцающие образы Физула Чембрюла. Церковная верхушка понимала, что если собственные слова Кайрика прочтет человек, только недавно обращенный в веру бога Смерти, то это особенно вдохновит народ в такое тяжелое время. С помощью нескольких магов, не успевших покинуть город, они произнесли мощное заклинание над кафедрой чтеца, чтобы, когда Физул обратится к прихожанам в храме, его видели и слышали все последователи Кайрика в пределах городских стен.
Физул почувствовал, как его накрыла волна паники, когда он осознал, где находится и что собирается делать. Одно слово против Кайрика само по себе могло навлечь опасность, тем более в его храме, у черного алтаря. Священник мрачно улыбнулся, думая о том, какой смелый шаг ему предстоит сделать.
Слегка трясущимися руками Физул раскрыл лежащий перед ним том. Чтобы переплетенная книга выглядела более внушительно, он добавил в нее пустые страницы к тем пергаментам, что составляли «Истинное жизнеописание».
– «В этот Год Знамени народ Зентильской Твердыни потерял свою истинную веру, и тогда из пустыни поднялась армия монстров, чтобы наказать их. Зентильцы даже не подозревали, что их бог собрал эту армию с единственной целью – поработить горожан».
По кивку Физула охранники ударили пиками о каменный пол, из которого тут же поднялась защитная стена. Волшебный щит излучал алое сияние, окрасившее Физула и его преданных солдат кровавым светом.
– Ересь! – завопил Зено Миррормейн и, подскочив к прозрачной магической стене, заколотил по ней кулаками. Но ни крики верховного жреца, ни стрелы стражников храма не могли преодолеть мощное препятствие.
Физул продолжал подробно описывать хитрый план Кайрика, по которому бог Смерти намеревался использовать зентильцев в качестве пешек, нимало не заботясь о судьбе своих подданных. Злобные выкрики в храме переросли в удивленные возгласы, а затем в недовольный рокот. К тому времени, когда Физул закончил краткое чтение, свое несогласие выражали только самые фанатичные священники и богатые прихожане, опасавшиеся потерять высокое положение в случае низвержения Церкви. Даже стражники храма побросали свои пики.
– Его Великолепие займется твоей душой за это! – пригрозил Зено, продолжая колотить по стене разбитыми кулаками. – Я лично отошлю тебя к нему!
– Пропустите его, – тихо велел Физул. Охранники еще раз стукнули пиками об пол, и волшебная преграда чуть понизилась. Зено ринулся вперед, перебирая в воздухе пальцами как безумный. Один удар – и Зено полетел с кафедры кубарем, с двумя сломанными ребрами, вонзившимися в легкие.
– Ну и где твой бог сейчас? – прокричал Физул, после чего обратился к многочисленным прихожанам: – Почему Кайрик не сразил меня? – Небеса не разверзлись, молния не вспыхнула, и осмелевший рыжеволосый священник закричал: – Предстань передо мной, трус! Я здесь, в твоем храме.
Словно в ответ на вызов Физула в окна церкви ворвались первые лучи рассвета, окрасившись в алый цвет витражей, где был написан текст Послушаний. В ту же секунду над несколькими прихожанами в переполненной церкви засияли золотые нимбы. Солдаты, купцы и воры, окутанные теплым свечением, поднялись над толпой, внезапно став невесомыми, затем они исчезли один за другим, как привидения.
Путь Невинных освещал радужный свет, из которого начали падать маленькие медальоны: серебряные диски, деревянные кружки, золотые медальки с вытесненными священными символами Огма и Хельма – один за каждого Преданного, спасенного из обреченного города.
Тем временем Зено Миррормейн с трудом поднялся с пола. Зажав бок рукой, он, пошатываясь, двинулся на Физула.
– Ты не останешься… безнаказанным, – задыхаясь, проговорил он с пеной у рта и вытянул из-под пурпурной рясы кинжал.
Физул лишь расхохотался:
– Так как Кайрик не захотел ответить на мой вызов, придется мне послать в Гадес тебя, старина, чтобы ты передал ему мои слова. – Он мысленно призывал Маска, обещая преданное поклонение, если Повелитель Теней одарит его силой, способной сбросить Кайрикова патриарха.
Ничего не произошло.
– Ублюдок! – прошипел Физул и шагнул к Зено, готовясь разобраться с верховным жрецом без помощи Маска.
Именно в эту минуту крышу храма пронзил огненный столб и ударил в Зено Миррормейна. Еще секунду обгоревший скелет патриарха, охваченный адским пламенем, танцевал дикий танец агонии.
Физул тут же отпрянул – его усы и брови опалились, а лицо обгорело. Он в последний раз бросил злорадный взгляд на разрушенный алтарь и почерневшие останки верховного жреца, после чего выхватил меч и последовал за своими охранниками. Вместе они прорубили широкую просеку, усеянную трупами, к дверям и к свободе, ожидавшей их за порогом.
Магический огонь охватил храм Кайрика, поглотив даже каменные стены и черный мраморный пол. Священники топтали своих собратьев, стремясь к выходу, но он не мог пропустить всех одновременно. Пламя перебросилось на людей, прежде чем из храма спаслась хотя бы половина приспешников бога Смерти.
Крики, раздававшиеся с пожарища, были ужасны, но тех, кому удалось избежать адского огня, ждал еще больший ужас.
Холодное утро огласилось звуками, предвещавшими судьбу Зентильской Твердыни: глухим стуком огромных топоров, врезающихся в городские ворота, и пронзительными криками белых драконов – крылатые чудовища вырывали лучников из бойниц и крушили высокие черные каменные башни.
МЕРТВЫЙ И БЫСТРЫЙ
Рыцари подобрали свои шлемы и исчезли один за другим, делая шаг в темноту. Гвидион был последним, но стоило ему войти в тень, как рядом с ним оказался Маск.
– У меня для тебя подарочек. Просто в знак того, что не держу на тебя зла за нашу небольшую стычку. – С этими словами Повелитель Теней вручил Гвидиону толстую восковую свечу. Принимая подарок, рыцарь услышал, как из середины свечи донеслось дикое рычание. – Не обращай внимания на шум, – сказал Маск. – Это просто побочный эффект того заклинания, которым Мистра заколдовала фитиль. Зажги свечу, как только получишь сигнал начать восстание, и она выпустит небольшое существо, которое поможет тебе разобраться с последователями Кайрика.
Маск слился с чернотой, оставив воина одного преодолевать пустоту.
Гвидион хотел было выбросить свечку – его не раз обводили вокруг пальца после того дня в, пещере великана, поэтому он не доверял такому, как Маск. Но впереди его ждала тяжелая битва за Город Раздоров.
Появившись из ворот в самом центре некрополя, Гвидион сунул свечу за пояс. Он по прежнему сомневался в надежности Повелителя Теней, но знал одно: чтобы низвергнуть Кайрика, понадобится все оружие, которое только можно собрать.
Физул Чембрюл вошел в главный храм Кайрика, почтительно прижав к груди огромный том в кожаном переплете и изобразив на лице выражение божественной благодати. В храме, как всегда, воняло прокисшим фимиамом и потными немытыми священниками. Зловоние усиливалось ужасным дымом от разведенного во дворе костра, где горели еретики. Усы Физула ощетинились от запаха, но он подавил нестерпимое желание сморщить нос. Если уж имитировать безграничную любовь к Кайрику, то нельзя придавать значение таким мирским проблемам. На глазах у Зено и всех других фанатичных церковников, следивших за ним как коршуны, ему нужно было продолжать спектакль, по крайней мере до тех пор, пока он не доберется до алтаря.
Шесть охранников, окружавших Физула, промаршировали по черному мраморному проходу, заглушив своим четким шагом монотонное гудение проповеди и обеспокоенное перешептывание паствы. Шесть Послушаний были выполнены до последней буквы. Армия великанов и стая мстительных драконов, казалось, были готовы начать атаку на рассвете. Эта последняя проверка преданности, мольба к Кайрику о спасении – вот и все, что отделяло город от ужасной битвы.
Зено Миррормейн закончил проповедь молитвой, обращенной к Повелителю Мертвых, хотя никто к нему не присоединился. Горожане должны были выразить свое поклонение Кайрику, только выслушав главу из священной книги, прочитанную Физулом. Предполагалось, что мощный посыл веры вернет Зентильской Твердыне потерянную благосклонность бога. По крайней мере, именно так патриарх все спланировал.
Без всяких прелюдий, не поприветствовав верховного жреца, Физул поднялся к алтарю и положил книгу на кафедру. Шесть охранников последовали за ним, образовав полукруг за спиной священника. Их пики тускло светились при свете десяти тысяч свечей, зажженных по обету в это горестное утро.
– Я прочитаю вам главу из «Кайринишада», – объявил Физул.
В ту же секунду по всей Зентильской Твердыне возникли полупрозрачные мерцающие образы Физула Чембрюла. Церковная верхушка понимала, что если собственные слова Кайрика прочтет человек, только недавно обращенный в веру бога Смерти, то это особенно вдохновит народ в такое тяжелое время. С помощью нескольких магов, не успевших покинуть город, они произнесли мощное заклинание над кафедрой чтеца, чтобы, когда Физул обратится к прихожанам в храме, его видели и слышали все последователи Кайрика в пределах городских стен.
Физул почувствовал, как его накрыла волна паники, когда он осознал, где находится и что собирается делать. Одно слово против Кайрика само по себе могло навлечь опасность, тем более в его храме, у черного алтаря. Священник мрачно улыбнулся, думая о том, какой смелый шаг ему предстоит сделать.
Слегка трясущимися руками Физул раскрыл лежащий перед ним том. Чтобы переплетенная книга выглядела более внушительно, он добавил в нее пустые страницы к тем пергаментам, что составляли «Истинное жизнеописание».
– «В этот Год Знамени народ Зентильской Твердыни потерял свою истинную веру, и тогда из пустыни поднялась армия монстров, чтобы наказать их. Зентильцы даже не подозревали, что их бог собрал эту армию с единственной целью – поработить горожан».
По кивку Физула охранники ударили пиками о каменный пол, из которого тут же поднялась защитная стена. Волшебный щит излучал алое сияние, окрасившее Физула и его преданных солдат кровавым светом.
– Ересь! – завопил Зено Миррормейн и, подскочив к прозрачной магической стене, заколотил по ней кулаками. Но ни крики верховного жреца, ни стрелы стражников храма не могли преодолеть мощное препятствие.
Физул продолжал подробно описывать хитрый план Кайрика, по которому бог Смерти намеревался использовать зентильцев в качестве пешек, нимало не заботясь о судьбе своих подданных. Злобные выкрики в храме переросли в удивленные возгласы, а затем в недовольный рокот. К тому времени, когда Физул закончил краткое чтение, свое несогласие выражали только самые фанатичные священники и богатые прихожане, опасавшиеся потерять высокое положение в случае низвержения Церкви. Даже стражники храма побросали свои пики.
– Его Великолепие займется твоей душой за это! – пригрозил Зено, продолжая колотить по стене разбитыми кулаками. – Я лично отошлю тебя к нему!
– Пропустите его, – тихо велел Физул. Охранники еще раз стукнули пиками об пол, и волшебная преграда чуть понизилась. Зено ринулся вперед, перебирая в воздухе пальцами как безумный. Один удар – и Зено полетел с кафедры кубарем, с двумя сломанными ребрами, вонзившимися в легкие.
– Ну и где твой бог сейчас? – прокричал Физул, после чего обратился к многочисленным прихожанам: – Почему Кайрик не сразил меня? – Небеса не разверзлись, молния не вспыхнула, и осмелевший рыжеволосый священник закричал: – Предстань передо мной, трус! Я здесь, в твоем храме.
Словно в ответ на вызов Физула в окна церкви ворвались первые лучи рассвета, окрасившись в алый цвет витражей, где был написан текст Послушаний. В ту же секунду над несколькими прихожанами в переполненной церкви засияли золотые нимбы. Солдаты, купцы и воры, окутанные теплым свечением, поднялись над толпой, внезапно став невесомыми, затем они исчезли один за другим, как привидения.
Путь Невинных освещал радужный свет, из которого начали падать маленькие медальоны: серебряные диски, деревянные кружки, золотые медальки с вытесненными священными символами Огма и Хельма – один за каждого Преданного, спасенного из обреченного города.
Тем временем Зено Миррормейн с трудом поднялся с пола. Зажав бок рукой, он, пошатываясь, двинулся на Физула.
– Ты не останешься… безнаказанным, – задыхаясь, проговорил он с пеной у рта и вытянул из-под пурпурной рясы кинжал.
Физул лишь расхохотался:
– Так как Кайрик не захотел ответить на мой вызов, придется мне послать в Гадес тебя, старина, чтобы ты передал ему мои слова. – Он мысленно призывал Маска, обещая преданное поклонение, если Повелитель Теней одарит его силой, способной сбросить Кайрикова патриарха.
Ничего не произошло.
– Ублюдок! – прошипел Физул и шагнул к Зено, готовясь разобраться с верховным жрецом без помощи Маска.
Именно в эту минуту крышу храма пронзил огненный столб и ударил в Зено Миррормейна. Еще секунду обгоревший скелет патриарха, охваченный адским пламенем, танцевал дикий танец агонии.
Физул тут же отпрянул – его усы и брови опалились, а лицо обгорело. Он в последний раз бросил злорадный взгляд на разрушенный алтарь и почерневшие останки верховного жреца, после чего выхватил меч и последовал за своими охранниками. Вместе они прорубили широкую просеку, усеянную трупами, к дверям и к свободе, ожидавшей их за порогом.
Магический огонь охватил храм Кайрика, поглотив даже каменные стены и черный мраморный пол. Священники топтали своих собратьев, стремясь к выходу, но он не мог пропустить всех одновременно. Пламя перебросилось на людей, прежде чем из храма спаслась хотя бы половина приспешников бога Смерти.
Крики, раздававшиеся с пожарища, были ужасны, но тех, кому удалось избежать адского огня, ждал еще больший ужас.
Холодное утро огласилось звуками, предвещавшими судьбу Зентильской Твердыни: глухим стуком огромных топоров, врезающихся в городские ворота, и пронзительными криками белых драконов – крылатые чудовища вырывали лучников из бойниц и крушили высокие черные каменные башни.
МЕРТВЫЙ И БЫСТРЫЙ
Глава, в которой Повелитель Мертвых пытается собрать осколки двух своих Королевств, Гвидион возвращается в Город Раздоров с намерением вернуть утерянную честь, а Ринда начинает новую жизнь в качестве Хранительницы Книги.
Принц Лжи сидел не шевелясь в центре пустоты, занятый мыслями о Келемваре Лайонелбейне. В его сознании одно воспоминание сменяло другое: то он видел юного бахвала, которого спас в Таре от морозных великанов, то представлял хвастливого наемника, который довел их обоих до пьянства и нищеты, то вспоминал человека, притворившегося его другом только ради того, чтобы попытаться украсть Камни Судьбы. Принц Лжи свирепел от этих воспоминаний, хотя в них было не больше правды, чем в любой другой гнилой мысли того болота, каким было его сознание.
– Я найду тебя, – прошептал Кайрик. – Мистра еще поплатится.
Повелитель Мертвых изолировал себя от всех Королевств – смертных и бессмертных, – как требовало старинное заклинание. Однако теперь он находил такое уединение чересчур скучным. Кайрик жаждал воплотить свои темные планы в действие – отыскать душу Келемвара и подвергнуть ее вечным пыткам.
Бог Смерти все никак не мог сосредоточиться, в голове его роились тысячи оборванных неясных мыслей. Он отгонял их, как мог, внезапно почувствовав раздражение от медлительности своих последователей в Зентильской Твердыне. Разве им не пора было начинать последнюю молитву?
А все виноват Сокрушитель Богов, нет сомнения. Кайрик поручил мечу очень важное задание – вывести его из транса в ту секунду, когда зентильцы сольют голоса в один, выражая отчаянную преданность своему богу. Нет, действительно пора услышать молитвы горожан. Ведь солнце давно взошло над Зентильской Твердыней.
И тогда в сознание Кайрика закралась ужасная мысль. А вдруг что-то прошло не так…
Принц Лжи позволил крошечной частичке своего сознания взглянуть на его священный город. Поначалу он воспринял лишь пронзительную боль, что-то красное и пульсирующее. Безумные, полные страха мольбы шестидесяти тысяч священников и верующих достигли Кайрика из Королевств и впились в его сознание, острыми крючками. Молитвы о спасении и просьбы о волшебной силе, способной поразить крушителей Твердыни, вывели его из транса. Кайрик попытался успокоиться и разобраться в какофонии, гудящей у него в голове, но вместо этого полетел вниз со своих высот. Хаотичная картина стала яснее.
Небо пожелтело, как старый синяк, когда солнце выкарабкалось из-за горизонта. Над Зентильской Твердыней поднимался столб дыма, пробивавшийся вверх сквозь колючий холодный воздух. Огромный храм, некогда главная цитадель последователей Кайрика, полыхал, объятый пожаром. Магический огонь пожирал камень и сталь с той же легкостью, с какой охватывал дерево и ткань. Дома священников, окружавшие храм, давно успели рухнуть в пламени, а старания пожарных бригад оказались бесполезны – наступление огня остановить не удалось.
У западных ворот трудились пятьдесят морозных великанов, расширявших пролом в высокой черной стене. Сами ворота давно были разбиты в щепы огромными топорами. Магическая охрана, поставленная у створок с коваными засовами, сослужила свою службу: первые три великана, всадившие топоры в деревянные доски, превратились в камень. Но даже эта мощная магия не остановила осаду. Лучники тоже зря старались – гиганты не обращали внимания на свистящие вокруг стрелы, досаждавшие им не больше комаров. Те несколько громил, что все же погибли благодаря усилиям оборонявшихся, валялись в стороне или были переброшены через стены вместо огромных ядер.
А над сторожевыми башнями пронзительно кричали драконы, парализуя своим ледяным дыханием лучников, метавшихся вдоль вала. Время от времени снаряд, выпущенный из баллисты, отрывал какому-нибудь дракону крыло или на секунду оглушал летающее чудовище. Но такие победы причиняли больше вреда зентильцам, чем монстрам, так как драконы быстро и жестоко расправлялись с обидчиками: мужчины и женщины, не покидавшие орудия, покрывались льдом, даже не успев издать предсмертный крик.
Несколько драконов облетали поля за пределами города. Если они следили, не подойдет ли к Зентильской Твердыне подкрепление, то их ожидания были напрасны. Город давно был отрезан от тысяч и тысяч зентиларов, размещенных вдоль Длинной Дороги и в Цитадели Ворона. Если бы случайно какой-нибудь отряд и прорвался сквозь драконий заслон, то оказался бы перед несметным войском, и на каждого зентилара пришлась бы сотня, а то и больше гоблинов и ноллов, которые теперь курсировали к северу и западу от Твердыни, ожидая, пока великаны проломят городские стены.
Кайрик замедлил свой спуск, переключив сознание на другое. Еще секунду он размышлял, не даровать ли ему священникам магическую силу, о которой те просили. Это позволило бы им отогнать несколько великанов от ворот и, возможно, задержать атаку ненадолго, пока бог Смерти не найдет себе аватару, чтобы вступить в бой самому. В то же время Принц Лжи чувствовал, как его собственные силы истощаются. С каждой смертью своего подданного, с каждым последователем, который, поддавшись отчаянию, оставлял свою веру, Кайрик все больше и больше терял божественную силу. Нет, решил он, лучше собрать сверхъестественные силы из Царства Мертвых, чем идти на риск угодить в воронку требований Преданных.
Приняв решение, Кайрик отправился в свой тронный зал. То, что он там увидел, было под стать хаосу, царившему в Зентильской Твердыне.
Длинный зал заполнила злобная толпа коренных жителей города. Они обступили трон, выкрикивая проклятия и угрозы в адрес Жергала, пытавшегося дотянуться до Сокрушителя Богов. Меч, прислоненный к трону, был безжизненным и белым, как те кости мучеников, что сейчас его подпирали.
– Если Кайрик удрал с поля битвы, дай хотя бы одному из нас воспользоваться проклятым мечом, – проблеял какой-то горожанин с козлиной головой, которую он затем наклонил, угрожая сенешалю проткнуть его рогами.
Жергал держался стойко. Он повис в воздухе между толпой и троном Кайрика в своем колышащемся плаще, напоминающем сейчас крылья темного ангела. Стоило кому-нибудь из толпы подойти слишком близко, он тут же накрывал плащом протянутые руки. Темнота, служащая ему телом, жадно пожирала конечности диковинных существ, оставляя только обугленные культи.
Разъярившись от царящего беспорядка, Кайрик взмахнул рукой, и на середину зала опустился черный шар. Из него выползли чернильные щупальца, обвились вокруг бунтующих горожан и утянули их, дико кричащих, в Бездну. Крики продолжали доноситься из середины шара, пока он уменьшался до маленькой черной точки, а затем исчез окончательно. Целую минуту в зале слышались только тихие стоны горящих мучеников.
Кайрик потянулся за мечом, но тут на него накатило короткое головокружение. Он выронил меч и прислонился спиной к мрачному трону.
– Объяснись, Сокрушитель Богов, – прошипел Принц Лжи, с усилием поднимаясь. – Почему ты не доложил о нападении на Твердыню?
«Дух меча скорее всего не способен ответить, Ваше Великолепие, – забормотал Жергал, пронзая сознание бога Смерти своим холодным звенящим голосом. – Кто-то нанес ему смертельный удар. Возможно, Блудница воспользовалась своей магией, чтобы…»
– Это все происки пантеона, – загремел Кайрик. – Боги покалечили Сокрушителя Богов, чтобы он не мог сказать мне об осаде Твердыни.
Бог Смерти осторожно поднял меч с пола и покачал на ладонях. Меч слабо засветился розовым светом.
«Друг мой, – прошептал Сокрушитель Богов, – я тебя подвел…»
– Нас пока не победили, – заявил Принц Лжи. – Жергал, собери всех жителей, спусти с цепей гончих ада. Мы прогоним драконов и великанов от Зентильской Твердыни. Я лично возглавлю атаку.
«Это царство в первую очередь нуждается в твоей доблести, мой сеньор, – ответил сенешаль. – Жители, с которыми ты только что расправился…»
– Да, да. Несомненно, заводилы еще одного жалкого бунта, – насмешливо произнес Кайрик. – Я займусь ими позже, после того как перебью тех тварей, что осаждают мой священный город. А теперь шевелись, Жергал, быстро собери подходящее войско, иначе я воспользуюсь твоей желтой кровью, чтобы немного оживить Сокрушителя Богов.
«Жители города и не думали бунтовать. Они явились сюда в надежде найти вашу защиту. – Жергал склонил голову. – На этот раз против вас, Ваше Великолепие, поднялись души Лживых и Неверных, а возглавляют их те мертвецы, которых вы заключили в нечестивые доспехи Кузнеца».
Город Раздоров горел. Языки пламени вились вокруг странных десятиэтажных строений, составляющих основу городской архитектуры. Над каменистой землей носились густые тучи сажи, ослепляя каждого, кто входил в них. Река Слит пузырилась и кипела в раскаленном воздухе.
Стоя на высокой насыпи из обломков здания, Гвидион Быстроход увидел десяток скелетов, вооруженных острыми как бритва пиками. Перед ними лежала гора из черепов их собратьев по оружию и сломанных копий, как бы предупреждая уцелевших воинов об опасности. С виду доспехи рыцаря казались слишком тяжелыми и громоздкими, чтобы он мог быстро передвигаться, однако он вновь и вновь доказывал, что латы ничуть не стесняют его движений. Скелеты начали медленно приближаться, карабкаясь по горе сломанных кирпичей и покореженного металла. Благоразумие не остановило наступавших.
Один скелет храбрее, а может глупее, других попробовал проткнуть Гвидиона пикой. Рыцарь срезал острие древка одним ударом Титаноборца, затем сделал выпад и разнес грудную клетку солдата. Обломки костей покатились по склону, гремя, как камни, которые скатываются с оловянной крыши.
Остальные воины восприняли потерю товарища как сигнал атаки, но доспехи, выкованные Гондом, отражали удары пик так, будто нападавшие были вооружены деревянными игрушками. Гвидион развернулся, круша скелеты заговоренным мечом, как мельничное колесо. Затрещали кости, посыпались черепа, воины отступили – во всяком случае, те из них, кто был еще в состоянии бежать, – а Гвидион оглядел поле битвы.
Толпы теней заполнили площадь. Кто тащил пики, кто дубинки, кто колючие кнуты, отнятые у коренных жителей. Кое-кто вооружился обломками. Гвидион вместе с другими рыцарями убедился, что освобождение Лживых оказалось довольно простым делом. А сплотить угнетенные души было еще легче. На улицах то и дело звучали призывы «Покончим с Кайриком!» и «Да здравствует Келемвар!». Последний лозунг был подхвачен в тот день из речи Гвидиона на берегу реки Слит. Неважно, что тени ничего не знали о давно пропавшем герое, – Кел был закоренелым врагом их угнетателя. Этого было достаточно, чтобы наделить его малоподходящей ролью спасителя.
Горожане так и не сплотились, даже наоборот, то и дело затевали между собой драки, но серьезных стычек с восставшими пока не было. Только под давлением численности бунтарей многие из Преданных Кайрика скрылись за бриллиантовыми стенами замка Праха. Это были счастливчики. Горожан, пойманных у стен цитадели, ждала действительно тяжелая участь.
Даже сейчас на площади, где стоял Гвидион, группа освобожденных душ выуживала горожанина из-под обломков разрушенного здания. Маленькая тварь попыталась упорхнуть, замахав желтыми крыльями летучей мыши, но две тени успели схватить его, прежде чем он удрал. Как и все другие битвы между освобожденными Лживыми и их бывшими тюремщиками, эта схватка была короткой и кровавой.
Ни проклятые души, ни горожане не обладали волшебной силой, необходимой для уничтожения друг друга. Из-за этого все их стычки проходили по одной мрачной, жестокой схеме. После короткой борьбы победители расчленяли побежденных на десятки кусков, даже больше, так что пальцам, рукам и ногам нужно было много дней, чтобы собраться вместе и снова срастись. Так дело обстояло и сейчас, когда тени разбросали по всей площади желтые куски горожанина. Голову твари насадили на шест, и она оттуда посылала проклятия Лживым, пока те уходили с площади на поиски другой добычи.
– Наступит время, и мы всех вас скормим Ночному Змию, слизняки! – вопила голова. – Мы отправим вас на дно реки Слит!
Гвидион узнал низкий шипящий голос и поспешил спуститься с горы костей. И действительно, разбитая голова, покрытая синяками, смотрела на него со знакомым презрением.
– Ну, – буркнула голова, – чего уставился?
– Тебе, Пиндикс, повезло больше, чем Афу, Когда все это закончится, ты сможешь служить новому властелину царства.
Голова прищурилась и облизнула раздвоенным языком окровавленные, разбитые губы.
– Кайрик меня побери! Ты вернулся!
Гвидион снял с головы шлем. В свете десятка небольших костров, горевших поблизости, он выглядел зловеще.
– А ведь ты говорил, что восстание в городе заранее обречено на провал. – Воин убрал влажные волосы с глаз и улыбнулся. – Ты ошибался.
– Послушай, слизняк, – прошипел Пиндикс, – тебе только кажется, что вы сейчас на пути к победе. Вот погоди, придут отборные войска Кайрика.
Заметив, что водянистые глаза Пиндикса смотрят в сторону, Гвидион обернулся, почуяв опасность, нависшую сзади. Гигантская пантера, черная как ночь, бесшумно спустилась с неба на таких же черных крыльях. Она ударила Гвидиона массивной лапой, и тот рухнул на колени. Шлем рыцаря с грохотом покатился в сторону, Титаноборец выпал из руки.
Огромная зверюга метнулась к Гвидиону со сверхъестественной скоростью и пригвоздила его к земле. Как домашняя кошка, играющая с пойманной мышью, пантера первым делом принялась за лицо. Когти, каждый размером с кинжал, оставили кровавые полосы на щеке рыцаря и чуть не лишили его глаза.
– Хо-хо! – ухмыльнулся Пиндикс. – Стоило только упомянуть дьявола! На этот раз тебе в лапы попалась важная птица!
Пантера едва удостоила голову косым взглядом, явно обиженная замечанием Пиндикса, а затем снова посмотрела на Гвидиона желтыми глазами. Огромная кошка прищурилась, довольная добычей, а потом широко открыла пасть.
Титаноборец лежал в стороне, Гвидиону было до него не дотянуться, поэтому он обрушил на лапы и голову пантеры сокрушительные удары кулаков. Толстый мех зверя оказался таким же непроницаемым, как его собственные доспехи, так что удары не причинили кошке никакого вреда. Однако во время драки рыцарь ухитрился вытянуть из-за пояса свечу. Захрипев, Гвидион повернулся на бок и швырнул восковую палочку в один из ближайших костров.
Зашипев, как дракон, получивший болезненную рану, воск выплюнул вверх столб дыма. Прозрачное облако быстро приняло определенную форму – это был мастиф ростом с тягловую лошадь, весь покрытый шевелящимися личинками.
– Свободен! – взвыл Кезеф. Своим зловонным дыханием Гончий Пес Хаоса мгновенно потушил все костры на площади.
Слюна, стекавшая с высунутого рваного языка, прожигала дыры в булыжниках под его лапами. Завидев пантеру, Кезеф слегка присел, а затем прыгнул. Оба зверя тут же отлетели от Гвидиона на несколько метров.
Гончий Пес Хаоса сомкнул слюнявые челюсти на кошке, так что она даже не успела издать предсмертный вой. Пантера попыталась бороться, колотя Кезефа черными крыльями и раздирая ему брюхо мощными задними лапами. Но все было бесполезно: прогнившая шкура Кезефа принимала удары, расступаясь под ними, как вода.
Когда пантера пала, личинки целым роем переместились со скелета Кезефа на труп. Сожрав всю плоть пантеры, они вновь переползли на Пса. Разбухшие слизняки сделали Кезефа на вид еще толще, копошась на его прогнившем теле.
Гончий Пес Хаоса выгнул спину, с удовольствием вкусив плоти после стольких тысячелетий голода.
– Где я? – прогремел он. – Где этот предатель и ублюдок Маск?
За то короткое время, что понадобилось Гончему Псу, чтобы убить и сожрать пантеру, Гвидиону удалось подобрать с земли меч, но шлем так и остался лежать. Отвечая мастифу, рыцарь на всякий случай держал меч перед собой:
– В Городе Раздоров. Это Маск дал мне свечу и велел освободить тебя здесь. Он сказал, ты поможешь нам расправиться с защитниками Кайрика.
Гончий Пес Хаоса понюхал воздух и тут же наморщил нос.
– Перестань дрожать. Я питаюсь Преданными, – пробормотал Кезеф. – А ты пока не созрел. От таких душонок только одна икота. – Он мотнул слюнявой мордой в сторону Пиндикса. – А где все остальное?
– От м-меня осталась т-только голова, – заикаясь, произнес горожанин. – Тебе не хватит даже на один зуб.
– Его разрубили на куски и разбросали по площади, – пояснил Гвидион, пятясь к своему шлему, который затем поднял с земли за один рог. – Если ты все еще голоден, то вокруг замка Праха толчется много горожан.
Принц Лжи сидел не шевелясь в центре пустоты, занятый мыслями о Келемваре Лайонелбейне. В его сознании одно воспоминание сменяло другое: то он видел юного бахвала, которого спас в Таре от морозных великанов, то представлял хвастливого наемника, который довел их обоих до пьянства и нищеты, то вспоминал человека, притворившегося его другом только ради того, чтобы попытаться украсть Камни Судьбы. Принц Лжи свирепел от этих воспоминаний, хотя в них было не больше правды, чем в любой другой гнилой мысли того болота, каким было его сознание.
– Я найду тебя, – прошептал Кайрик. – Мистра еще поплатится.
Повелитель Мертвых изолировал себя от всех Королевств – смертных и бессмертных, – как требовало старинное заклинание. Однако теперь он находил такое уединение чересчур скучным. Кайрик жаждал воплотить свои темные планы в действие – отыскать душу Келемвара и подвергнуть ее вечным пыткам.
Бог Смерти все никак не мог сосредоточиться, в голове его роились тысячи оборванных неясных мыслей. Он отгонял их, как мог, внезапно почувствовав раздражение от медлительности своих последователей в Зентильской Твердыне. Разве им не пора было начинать последнюю молитву?
А все виноват Сокрушитель Богов, нет сомнения. Кайрик поручил мечу очень важное задание – вывести его из транса в ту секунду, когда зентильцы сольют голоса в один, выражая отчаянную преданность своему богу. Нет, действительно пора услышать молитвы горожан. Ведь солнце давно взошло над Зентильской Твердыней.
И тогда в сознание Кайрика закралась ужасная мысль. А вдруг что-то прошло не так…
Принц Лжи позволил крошечной частичке своего сознания взглянуть на его священный город. Поначалу он воспринял лишь пронзительную боль, что-то красное и пульсирующее. Безумные, полные страха мольбы шестидесяти тысяч священников и верующих достигли Кайрика из Королевств и впились в его сознание, острыми крючками. Молитвы о спасении и просьбы о волшебной силе, способной поразить крушителей Твердыни, вывели его из транса. Кайрик попытался успокоиться и разобраться в какофонии, гудящей у него в голове, но вместо этого полетел вниз со своих высот. Хаотичная картина стала яснее.
Небо пожелтело, как старый синяк, когда солнце выкарабкалось из-за горизонта. Над Зентильской Твердыней поднимался столб дыма, пробивавшийся вверх сквозь колючий холодный воздух. Огромный храм, некогда главная цитадель последователей Кайрика, полыхал, объятый пожаром. Магический огонь пожирал камень и сталь с той же легкостью, с какой охватывал дерево и ткань. Дома священников, окружавшие храм, давно успели рухнуть в пламени, а старания пожарных бригад оказались бесполезны – наступление огня остановить не удалось.
У западных ворот трудились пятьдесят морозных великанов, расширявших пролом в высокой черной стене. Сами ворота давно были разбиты в щепы огромными топорами. Магическая охрана, поставленная у створок с коваными засовами, сослужила свою службу: первые три великана, всадившие топоры в деревянные доски, превратились в камень. Но даже эта мощная магия не остановила осаду. Лучники тоже зря старались – гиганты не обращали внимания на свистящие вокруг стрелы, досаждавшие им не больше комаров. Те несколько громил, что все же погибли благодаря усилиям оборонявшихся, валялись в стороне или были переброшены через стены вместо огромных ядер.
А над сторожевыми башнями пронзительно кричали драконы, парализуя своим ледяным дыханием лучников, метавшихся вдоль вала. Время от времени снаряд, выпущенный из баллисты, отрывал какому-нибудь дракону крыло или на секунду оглушал летающее чудовище. Но такие победы причиняли больше вреда зентильцам, чем монстрам, так как драконы быстро и жестоко расправлялись с обидчиками: мужчины и женщины, не покидавшие орудия, покрывались льдом, даже не успев издать предсмертный крик.
Несколько драконов облетали поля за пределами города. Если они следили, не подойдет ли к Зентильской Твердыне подкрепление, то их ожидания были напрасны. Город давно был отрезан от тысяч и тысяч зентиларов, размещенных вдоль Длинной Дороги и в Цитадели Ворона. Если бы случайно какой-нибудь отряд и прорвался сквозь драконий заслон, то оказался бы перед несметным войском, и на каждого зентилара пришлась бы сотня, а то и больше гоблинов и ноллов, которые теперь курсировали к северу и западу от Твердыни, ожидая, пока великаны проломят городские стены.
Кайрик замедлил свой спуск, переключив сознание на другое. Еще секунду он размышлял, не даровать ли ему священникам магическую силу, о которой те просили. Это позволило бы им отогнать несколько великанов от ворот и, возможно, задержать атаку ненадолго, пока бог Смерти не найдет себе аватару, чтобы вступить в бой самому. В то же время Принц Лжи чувствовал, как его собственные силы истощаются. С каждой смертью своего подданного, с каждым последователем, который, поддавшись отчаянию, оставлял свою веру, Кайрик все больше и больше терял божественную силу. Нет, решил он, лучше собрать сверхъестественные силы из Царства Мертвых, чем идти на риск угодить в воронку требований Преданных.
Приняв решение, Кайрик отправился в свой тронный зал. То, что он там увидел, было под стать хаосу, царившему в Зентильской Твердыне.
Длинный зал заполнила злобная толпа коренных жителей города. Они обступили трон, выкрикивая проклятия и угрозы в адрес Жергала, пытавшегося дотянуться до Сокрушителя Богов. Меч, прислоненный к трону, был безжизненным и белым, как те кости мучеников, что сейчас его подпирали.
– Если Кайрик удрал с поля битвы, дай хотя бы одному из нас воспользоваться проклятым мечом, – проблеял какой-то горожанин с козлиной головой, которую он затем наклонил, угрожая сенешалю проткнуть его рогами.
Жергал держался стойко. Он повис в воздухе между толпой и троном Кайрика в своем колышащемся плаще, напоминающем сейчас крылья темного ангела. Стоило кому-нибудь из толпы подойти слишком близко, он тут же накрывал плащом протянутые руки. Темнота, служащая ему телом, жадно пожирала конечности диковинных существ, оставляя только обугленные культи.
Разъярившись от царящего беспорядка, Кайрик взмахнул рукой, и на середину зала опустился черный шар. Из него выползли чернильные щупальца, обвились вокруг бунтующих горожан и утянули их, дико кричащих, в Бездну. Крики продолжали доноситься из середины шара, пока он уменьшался до маленькой черной точки, а затем исчез окончательно. Целую минуту в зале слышались только тихие стоны горящих мучеников.
Кайрик потянулся за мечом, но тут на него накатило короткое головокружение. Он выронил меч и прислонился спиной к мрачному трону.
– Объяснись, Сокрушитель Богов, – прошипел Принц Лжи, с усилием поднимаясь. – Почему ты не доложил о нападении на Твердыню?
«Дух меча скорее всего не способен ответить, Ваше Великолепие, – забормотал Жергал, пронзая сознание бога Смерти своим холодным звенящим голосом. – Кто-то нанес ему смертельный удар. Возможно, Блудница воспользовалась своей магией, чтобы…»
– Это все происки пантеона, – загремел Кайрик. – Боги покалечили Сокрушителя Богов, чтобы он не мог сказать мне об осаде Твердыни.
Бог Смерти осторожно поднял меч с пола и покачал на ладонях. Меч слабо засветился розовым светом.
«Друг мой, – прошептал Сокрушитель Богов, – я тебя подвел…»
– Нас пока не победили, – заявил Принц Лжи. – Жергал, собери всех жителей, спусти с цепей гончих ада. Мы прогоним драконов и великанов от Зентильской Твердыни. Я лично возглавлю атаку.
«Это царство в первую очередь нуждается в твоей доблести, мой сеньор, – ответил сенешаль. – Жители, с которыми ты только что расправился…»
– Да, да. Несомненно, заводилы еще одного жалкого бунта, – насмешливо произнес Кайрик. – Я займусь ими позже, после того как перебью тех тварей, что осаждают мой священный город. А теперь шевелись, Жергал, быстро собери подходящее войско, иначе я воспользуюсь твоей желтой кровью, чтобы немного оживить Сокрушителя Богов.
«Жители города и не думали бунтовать. Они явились сюда в надежде найти вашу защиту. – Жергал склонил голову. – На этот раз против вас, Ваше Великолепие, поднялись души Лживых и Неверных, а возглавляют их те мертвецы, которых вы заключили в нечестивые доспехи Кузнеца».
Город Раздоров горел. Языки пламени вились вокруг странных десятиэтажных строений, составляющих основу городской архитектуры. Над каменистой землей носились густые тучи сажи, ослепляя каждого, кто входил в них. Река Слит пузырилась и кипела в раскаленном воздухе.
Стоя на высокой насыпи из обломков здания, Гвидион Быстроход увидел десяток скелетов, вооруженных острыми как бритва пиками. Перед ними лежала гора из черепов их собратьев по оружию и сломанных копий, как бы предупреждая уцелевших воинов об опасности. С виду доспехи рыцаря казались слишком тяжелыми и громоздкими, чтобы он мог быстро передвигаться, однако он вновь и вновь доказывал, что латы ничуть не стесняют его движений. Скелеты начали медленно приближаться, карабкаясь по горе сломанных кирпичей и покореженного металла. Благоразумие не остановило наступавших.
Один скелет храбрее, а может глупее, других попробовал проткнуть Гвидиона пикой. Рыцарь срезал острие древка одним ударом Титаноборца, затем сделал выпад и разнес грудную клетку солдата. Обломки костей покатились по склону, гремя, как камни, которые скатываются с оловянной крыши.
Остальные воины восприняли потерю товарища как сигнал атаки, но доспехи, выкованные Гондом, отражали удары пик так, будто нападавшие были вооружены деревянными игрушками. Гвидион развернулся, круша скелеты заговоренным мечом, как мельничное колесо. Затрещали кости, посыпались черепа, воины отступили – во всяком случае, те из них, кто был еще в состоянии бежать, – а Гвидион оглядел поле битвы.
Толпы теней заполнили площадь. Кто тащил пики, кто дубинки, кто колючие кнуты, отнятые у коренных жителей. Кое-кто вооружился обломками. Гвидион вместе с другими рыцарями убедился, что освобождение Лживых оказалось довольно простым делом. А сплотить угнетенные души было еще легче. На улицах то и дело звучали призывы «Покончим с Кайриком!» и «Да здравствует Келемвар!». Последний лозунг был подхвачен в тот день из речи Гвидиона на берегу реки Слит. Неважно, что тени ничего не знали о давно пропавшем герое, – Кел был закоренелым врагом их угнетателя. Этого было достаточно, чтобы наделить его малоподходящей ролью спасителя.
Горожане так и не сплотились, даже наоборот, то и дело затевали между собой драки, но серьезных стычек с восставшими пока не было. Только под давлением численности бунтарей многие из Преданных Кайрика скрылись за бриллиантовыми стенами замка Праха. Это были счастливчики. Горожан, пойманных у стен цитадели, ждала действительно тяжелая участь.
Даже сейчас на площади, где стоял Гвидион, группа освобожденных душ выуживала горожанина из-под обломков разрушенного здания. Маленькая тварь попыталась упорхнуть, замахав желтыми крыльями летучей мыши, но две тени успели схватить его, прежде чем он удрал. Как и все другие битвы между освобожденными Лживыми и их бывшими тюремщиками, эта схватка была короткой и кровавой.
Ни проклятые души, ни горожане не обладали волшебной силой, необходимой для уничтожения друг друга. Из-за этого все их стычки проходили по одной мрачной, жестокой схеме. После короткой борьбы победители расчленяли побежденных на десятки кусков, даже больше, так что пальцам, рукам и ногам нужно было много дней, чтобы собраться вместе и снова срастись. Так дело обстояло и сейчас, когда тени разбросали по всей площади желтые куски горожанина. Голову твари насадили на шест, и она оттуда посылала проклятия Лживым, пока те уходили с площади на поиски другой добычи.
– Наступит время, и мы всех вас скормим Ночному Змию, слизняки! – вопила голова. – Мы отправим вас на дно реки Слит!
Гвидион узнал низкий шипящий голос и поспешил спуститься с горы костей. И действительно, разбитая голова, покрытая синяками, смотрела на него со знакомым презрением.
– Ну, – буркнула голова, – чего уставился?
– Тебе, Пиндикс, повезло больше, чем Афу, Когда все это закончится, ты сможешь служить новому властелину царства.
Голова прищурилась и облизнула раздвоенным языком окровавленные, разбитые губы.
– Кайрик меня побери! Ты вернулся!
Гвидион снял с головы шлем. В свете десятка небольших костров, горевших поблизости, он выглядел зловеще.
– А ведь ты говорил, что восстание в городе заранее обречено на провал. – Воин убрал влажные волосы с глаз и улыбнулся. – Ты ошибался.
– Послушай, слизняк, – прошипел Пиндикс, – тебе только кажется, что вы сейчас на пути к победе. Вот погоди, придут отборные войска Кайрика.
Заметив, что водянистые глаза Пиндикса смотрят в сторону, Гвидион обернулся, почуяв опасность, нависшую сзади. Гигантская пантера, черная как ночь, бесшумно спустилась с неба на таких же черных крыльях. Она ударила Гвидиона массивной лапой, и тот рухнул на колени. Шлем рыцаря с грохотом покатился в сторону, Титаноборец выпал из руки.
Огромная зверюга метнулась к Гвидиону со сверхъестественной скоростью и пригвоздила его к земле. Как домашняя кошка, играющая с пойманной мышью, пантера первым делом принялась за лицо. Когти, каждый размером с кинжал, оставили кровавые полосы на щеке рыцаря и чуть не лишили его глаза.
– Хо-хо! – ухмыльнулся Пиндикс. – Стоило только упомянуть дьявола! На этот раз тебе в лапы попалась важная птица!
Пантера едва удостоила голову косым взглядом, явно обиженная замечанием Пиндикса, а затем снова посмотрела на Гвидиона желтыми глазами. Огромная кошка прищурилась, довольная добычей, а потом широко открыла пасть.
Титаноборец лежал в стороне, Гвидиону было до него не дотянуться, поэтому он обрушил на лапы и голову пантеры сокрушительные удары кулаков. Толстый мех зверя оказался таким же непроницаемым, как его собственные доспехи, так что удары не причинили кошке никакого вреда. Однако во время драки рыцарь ухитрился вытянуть из-за пояса свечу. Захрипев, Гвидион повернулся на бок и швырнул восковую палочку в один из ближайших костров.
Зашипев, как дракон, получивший болезненную рану, воск выплюнул вверх столб дыма. Прозрачное облако быстро приняло определенную форму – это был мастиф ростом с тягловую лошадь, весь покрытый шевелящимися личинками.
– Свободен! – взвыл Кезеф. Своим зловонным дыханием Гончий Пес Хаоса мгновенно потушил все костры на площади.
Слюна, стекавшая с высунутого рваного языка, прожигала дыры в булыжниках под его лапами. Завидев пантеру, Кезеф слегка присел, а затем прыгнул. Оба зверя тут же отлетели от Гвидиона на несколько метров.
Гончий Пес Хаоса сомкнул слюнявые челюсти на кошке, так что она даже не успела издать предсмертный вой. Пантера попыталась бороться, колотя Кезефа черными крыльями и раздирая ему брюхо мощными задними лапами. Но все было бесполезно: прогнившая шкура Кезефа принимала удары, расступаясь под ними, как вода.
Когда пантера пала, личинки целым роем переместились со скелета Кезефа на труп. Сожрав всю плоть пантеры, они вновь переползли на Пса. Разбухшие слизняки сделали Кезефа на вид еще толще, копошась на его прогнившем теле.
Гончий Пес Хаоса выгнул спину, с удовольствием вкусив плоти после стольких тысячелетий голода.
– Где я? – прогремел он. – Где этот предатель и ублюдок Маск?
За то короткое время, что понадобилось Гончему Псу, чтобы убить и сожрать пантеру, Гвидиону удалось подобрать с земли меч, но шлем так и остался лежать. Отвечая мастифу, рыцарь на всякий случай держал меч перед собой:
– В Городе Раздоров. Это Маск дал мне свечу и велел освободить тебя здесь. Он сказал, ты поможешь нам расправиться с защитниками Кайрика.
Гончий Пес Хаоса понюхал воздух и тут же наморщил нос.
– Перестань дрожать. Я питаюсь Преданными, – пробормотал Кезеф. – А ты пока не созрел. От таких душонок только одна икота. – Он мотнул слюнявой мордой в сторону Пиндикса. – А где все остальное?
– От м-меня осталась т-только голова, – заикаясь, произнес горожанин. – Тебе не хватит даже на один зуб.
– Его разрубили на куски и разбросали по площади, – пояснил Гвидион, пятясь к своему шлему, который затем поднял с земли за один рог. – Если ты все еще голоден, то вокруг замка Праха толчется много горожан.