Страница:
Когда молодой разведчик повернулся, то услышал крик. Он бросил взгляд назад и увидел, что трое туйганцев пустили своих лошадей галопом. Несясь вперед, варвары стреляли из коротких луков, причем стреляли очень метко, несмотря на то, что лошадям приходилось перепрыгивать через кочки.
Сердце Гвидиона забилось почти в том же ритме, что и оглушительный топот копыт. Спасение казалось невозможным, но, с другой стороны, все зрители ставили против него во время тех состязаний наперегонки, когда ему удавалось обогнать лошадей кавалерийского отряда. «Ты ведь Гвидион Быстроход, – напомнил он себе, – докажи это теперь».
Гвидион рванул вперед, но внезапно у него онемели ноги от ступней до колен, и он упал ничком.
Несколько туйганских стрел вонзились в землю рядом с лежащим разведчиком, и он еще раз бросил взгляд через плечо. Варвары успели преодолеть половину расстояния, и теперь, когда они оказались довольно близко, Быстроход смог разглядеть, что на конях скачут монстры. Вместо лиц – оскаленные черепа, вместо рук – мохнатые львиные лапы. Их седла обрамляли гирлянды скальпов захваченных солдат, а на шеях висели ожерелья из языков и глаз.
И тогда Гвидион понял, что эти всадники – не просто предвестники смерти. Им была нужна его душа, а не жизнь.
Дрожащими пальцами разведчик стянул с себя сапоги и закатал до колен штаны. Неужели его ранила стрела или парализовал незаметный укус какой-то змеи? На ступнях и икрах не было ранок. Он принялся растирать ноги, пытаясь прогнать онемелость, но она только поднялась выше, до бедер.
Монстры-туйганиы были уже совсем рядом. Земля дрожала под копытами их лошадей. Гвидион в панике попробовал пошевелить ногой, заставить ее согнуться. Но стоило ему прикоснуться к ноге, как мышцы отделились от костей, мягкие и податливые, словно глина…
Левая рука соскользнула с эфеса меча, а правая начала разжиматься. Битва была проиграна, по крайней мере, в его сознании. Если он не мог бежать, значит, надежды на спасение не оставалось.
Маленькие призраки облепили ноги рыцаря и принялись медленно подталкивать его к адской яме – желудку Дендара. Гвидион почти не обратил на это внимания, охваченный знакомым ужасом привидевшегося кошмара. Он перестал думать о том, что сидит в пасти Ночного Змия, перестал обращать внимание на те куски, что проплывали вокруг него. Гвидион лишь сознавал, что его схватили холодные руки полного забвения и ему не вырваться из их объятий.
И тогда в нем вспыхнула слабая искорка надежды и согрела остывающую решимость. Ему не нужно было убегать от битвы – даже не следовало делать этого до тех пор, пока он не оказал сопротивления. Честь требовала, чтобы он вступил в бой. Остальные тени под его ногами требовали того же самого. Гвидиону ведь доверили меч, заговоренный самим богом, и он дал слово пустить его в дело как следует.
Ночные кошмары, словно почуяв, что к рыцарю возвращается решимость, удвоили атаку.
К ним присоединились личные страхи Гвидиона, и все вместе они предприняли отчаянную попытку оторвать его от меча. Призраки облепили рыцаря со всех сторон. Они закрывали ему глаза своими длинными патлами и душили костлявыми пальцами. И все же, несмотря на всю неземную мощь, им не удалось вырвать Титаноборец из рук Гвидиона.
На секунду Гвидион увидел все происходящее с поразительной ясностью, которую ему не мог даровать даже волшебный шлем Гонда. Щит долга не позволял добраться до него самым страшным ужасам, которых призвали на помощь привидения. И до тех пор, пока он будет верен своей клятве, никаким кошмарам его не одолеть.
Привидения отступили под его взглядом, словно пораженные страхом, а затем метнулись в темноту, как летучие мыши, снова скрываясь в утробе Дендара.
Все за исключением того кошмара, который принадлежал Гвидиону.
Этот жуткий призрак остался – рыцарь видел перед собой всадника-туйганца с лицом, воплотившим в себя черты тех варваров-разведчиков, от которых ему удалось удрать во время похода. Но теперь это лицо было для Гвидиона лицом самого бога Смерти. Забытый ночной кошмар, втайне правил последними восьмью годами его жизни, это он заставил Гвидиона бросить Пурпурных Драконов, это он сожрал его честь. Кошмар не перестал преследовать Гвидиона и после смерти, превратившись в страх полного забвения. Однако теперь рыцарь понял его истинную сущность.
– Я знаю тебя, – сказал Гвидион, – и больше никогда от тебя не побегу.
Ночной кошмар исчез, а Дендар упал без сил.
– Хватит, – скорбно произнес Змий. – У меня больше нет против тебя оружия. Я сделаю, как ты просишь.
Ночной Змий открыл огромную пасть, и Гвидион увидел свет красного неба. Он осторожно высвободил меч и, обойдя клыки Змия, спустился на землю, соскользнув по гладкой губе. От лат остался только один пояс для меча, истертый в нескольких местах, но все же еще вполне пригодный. Бриджи были покрыты змеиной слюной, а толстая куртка превратилась в лохмотья. Доспехи были уничтожены, потому что Гонд, когда делал их, не учел силу ночных кошмаров.
– Освободи кошмары тех горожан, что защищают сейчас замок Праха, – сказал Гвидион. – Так мы скорее всего покончим с этой войной.
– А заодно посеем в этом королевстве другой вид безумия, – прошипел Ночной Змий. – Горожане не разделяют твоей доблести, душонка. Они наверняка лишатся разума, если увидят кошмары из их земной жизни.
– А если это будут кошмары других людей?
– Тогда страх будет гнать их неизвестно куда, до тех пор, пока они не упадут, – радостно сообщил Дендар.
Гвидион убрал в ножны меч.
– Действенное средство, – сказал он, – но для Кайрика кошмар должен быть его личным.
– Нет, – сказал Дендар, уползая в глубину пещеры. – Мне редко попадаются такие лакомые кусочки, так что без борьбы я не отдам кошмар Кайрика. Даже если мне не одолеть тебя, Гвидион, то твои соратники, скорее всего, не будут такими непобедимыми, – сказал Змий, давясь от смеха. – А, кроме того, восстание так близко к кошмару Кайрика, что он и разницы-то особой не увидит. Тебе нужен Келемвар Лайонсбейн, а он… Впрочем, ты сам скоро все узнаешь.
Ночной Змий широко раскрыл пасть, вывернув нижнюю челюсть, и оттуда вырвался рой ночных кошмаров. Они молча обогнули Гвидиона, а тот склонил перед Дендаром голову:
– Даю тебе слово, боги поступят с тобой по справедливости, кто бы ни стал править в этом аду.
– В твоем обещании больше смысла, чем ты думаешь, – сказал Дендар, поблескивая в темноте желтыми глазами. – Тем не менее, ловлю тебя на слове.
Удаляясь от пещеры, Гвидион подумал, что его следующий бой может оказаться последним, ведь он предстанет перед богом Смерти и его самыми сильными слугами, даже не имея доспехов. Мысль промелькнула в его сознании, но ее тут же прогнало прочь мощное чувство долга. Гвидион испытывал страх – только дураки и безумцы идут на битву совершенно бесстрашно, – но это чувство больше не имело над ним власти.
В окружении безмолвных призрачных кошмаров Гвидион перешел на бег, но на этот раз он бежал навстречу битве.
Келемвар Лайонсбейн с трудом пробирался по болоту, по пояс увязнув в черной тине. Зловоние от вязкой жижи напоминало ему о мусорных кучах в Арабеле жарким летним днем. Он даже потряс головой, когда ему пришло на ум это сравнение. «Вот твоя награда за то, что долгие годы служил наемником, – с горечью подумал он. – Ты можешь узнать чуть ли не полдюжины городов Фаэруна по зловонию их мусора».
– Сокрушитель Богов! – закричал он, остановившись и приложив ладони ко рту, – Сокрушитель Богов? Хватит игр, будь ты проклят. Покажись!
Красный туман продолжал кружить над головой, опускаясь клоками на поверхность топи, но дух меча по-прежнему где-то прятался.
Вязкая грязь заползла в тюрьму Келемвара несколько часов назад. Поначалу Келемвар решил, что это очередная пытка, посланная ему Сокрушителем Богов, но потом он передумал, когда трясина подступила к груди и не собиралась снижаться. Вскоре Кел покинул пределы своей тщательно созданной камеры в поисках грунта повыше; если меч затеял с ним игры, то одна эта уступка означала бы, что Сокрушитель Богов объявляет о своей победе. Но болото продолжало углубляться, поглотив даже те несколько сухих пятен, которые Келу удалось обнаружить на бескрайней равнине. Теперь вязкая грязь покрыла все вокруг, где-то она была поглубже, где-то помельче, но везде липкая и мерзкая.
С небес донесся жуткий стон. Келемвар вздрогнул от внезапного шума и по привычке принял боевую стойку. Рука его невольно потянулась к эфесу меча, которого не было. Воин испытал легкую досаду, что солдатская выучка до сих пор дает о себе знать, но тут же перестал об этом думать, так как над головой появились оборванные, пронзительно орущие души.
– Еще одна битва, – пробормотал Кел. Он заскрежетал зубами, увидев искаженные от боли лица и услышав мучительные крики. Среди этих душ не было коренных жителей Города Раздоров, только людские тени. Кел решил, что Кайрик, должно быть, подавляет очередной бунт среди жертв своего царства. Как все прочие односторонние битвы против Лживых, скоро она должна закончиться, и тогда меч насытится своими пленниками.
В душе Келемвара возродилась надежда. Наверное, боги, в конце концов, спровоцировали восстание в Городе Раздоров!
Келемвар воздел к небу кулаки.
– Справедливость! – прокричал он, и этот крик прозвучал эхом воплей обреченных душ. – Мы добьемся справедливости!
Из глубины трясины вырвалась огромная, размером с замковые ворота, книга. «Кайринишад» – гласило название, выведенное кроваво-красными буквами.
Проклятый фолиант поднялся вместе с туманом, орошая все вокруг грязными каплями. Кел закрыл лицо могучими руками и выругался. Когда он снова взглянул наверх, то увидел священные символы, вырезанные на черной коже переплета, в центре которого усмехался череп. На глазах у Кела череп начал меняться, приобретая черты Кайрика. Лицо бога Смерти с орлиным носом смотрело на отвратительный ландшафт и мириады душ, проносящиеся по воздуху, но было ясно, что он ничего не видит.
– Верьте, – нараспев произнес Принц Лжи. – Верьте.
Кайрик вновь и вновь повторял одно и то же слово. Его призыв эхом разносился по мерзкой пустоте, становясь все громче и настойчивее. Вокруг книги образовалась воронка и начала затягивать в себя пойманные души. Они ударялись о книгу одна за другой, превращаясь в тонкие клочья тумана, которые затем оседали на болото, словно мертвые листья. Сокрушитель Богов вздрагивал каждый раз, когда душа опускалась на поверхность топи, меч чувствовал, что навсегда теряет сущность своих пленников. От них оставались лишь крики, которые слабо звенели, прорываясь сквозь туман.
Образ бога Смерти захохотал.
Келемвар подкрался к книге и занес кулак. От удара костяшки пальцев разбились в кровь, зато в переплете тома появилась дыра. Кел глянул туда, уверенный, что увидит искаженное злобой лицо бога Смерти. Вместо этого на него посыпались чешуйки сухих чернил, а стены тюрьмы затряслись и задрожали от ликования Кайрика.
«Вот что изменило Сокрушителя Богов, – понял Кел. – Книга каким-то образом повлияла на меч, вызвав весь этот хаос в его сознании».
С трудом нащупав ногами точку опоры, Кел надавил плечом на огромный том. Монолит закачался и повалился назад, словно выбитая дверь. Падая, фолиант разогнал туман, так что Келемвар ясно разглядел, как лицо Кайрика упало в трясину.
Ударившись о поверхность болота, книга разлетелась на куски. Некоторые из них оставались на плаву какое-то время, но большая часть быстро ушла на дно. Рот Кайрика оставался нетронутым и хохотал, пока жижа не заполнила его, заглушив скрипучий смех. Келемвар попытался собрать несколько самых больших обломков в надежде соорудить хотя бы подобие плота, но каждый раз, когда он пробовал ступить на платформу, она разламывалась под его весом.
– Ты ублюдок, Кайрик, – проворчал Кел. – Даже жалких обломков мне не оставил.
Забрызганный тиной и грязью, Келемвар побрел прочь. Над болотом разносились слабые крики исчезнувших в небытии душ. Но их вой не отпугнул его; напротив, ему только больше захотелось присоединиться к битве против Кайрика и заставить Повелителя Мертвых и его предательский меч заплатить за всю несправедливость по отношению к себе и пленникам Города Раздоров.
Когда на горизонте появился бело-голубой светящийся шар и наполнил своим блеском все небо, разогнав красный туман и уничтожив трясину, Келемвар не сомневался, что видит перед собой волшебный облик своей судьбы.
– Миднайт, – прошептал он, – я…
Он так и не успел договорить. Последние слова Келемвара потонули в реве поглотившего его ада.
Кайрик отступил к массивной глыбе из оникса, служившей парадной дверью в замок Праха. Он привалился спиной к камню, яростно размахивая Сокрушителем Богов. Короткий меч искромсал нападавшую тень, но не получил никакого насыщения. Несмотря на беспощадную бойню, лезвие оставалось все таким же светлым, как черепные кости, а его голосок звучал в голове бога тоненько и скрипуче. «Проделки Мистры, несомненно», – решил Кайрик. Блудница каким-то образом не позволяла Сокрушителю Богов насыщаться теми душами, которые он проглатывал.
Кайрик мысленно проклял богиню, разрубая мечом следующую тень.
Бриллиантовые стены к этому времени были уже снесены, а охранявшие их горожане, атакованные ночными кошмарами, пустились в беспорядочное бегство. Даже сейчас звероподобные приверженцы бога Смерти жалко корчились от страха перед ночными призраками. Горожане жались по всем углам, прятались по всем щелям, но все бесполезно – кошмары проникали в их сознание, изгоняя решимость из их прогнивших сердец.
«Это выводок Дендара», – сказал Жергал, подлетая к Кайрику.
В ту же секунду на сенешаля набросилась какая-то тень, но он широко распахнул плащ, как бы обнимая атакующего. Душа исчезла в темноте, успев издать лишь короткий крик удивления.
– Конечно, их выпустил Дендар! – рявкнул Кайрик. – Почему бы этой змеюке тоже не присоединиться к заговору?
Принц Лжи вытянул вперед левую руку и широко растопырил пальцы. Внезапно во дворе замка задул сильный ветер, срывающий плоть с костей у всех, кто там находился. Один из облаченных в доспехи рыцарей, сражающийся на вершине стены, полетел вниз при первом же порыве ветра. Он рухнул прямо в реку Слит, и те твари, что плавали в глубине, вытянули его сквозь прорези шлема по кусочкам.
Кайрик начал сползать по двери, на секунду ослабев после мощного заклинания. Он не сомневался, что война проходит так, как спланировали Мистра и другие боги. Его последователи в Зентильской Твердыне отрекались от него целыми толпами – как раз тогда, когда ему больше всего требовалась их преданность, чтобы отогнать проклятых бунтовщиков от ворот замка Праха. И все это время преданные Кайрику слуги теребили его сознание. Их крики о помощи и молитвы грозили чересчур отвлечь бога Смерти от Города Раздоров, но не ответить на их молитвы тоже было рискованно: он мог лишиться их преданности.
Вскоре двор вновь наполнился сражающимися. Когда горожане увидели своего хозяина, они не сплотились для битвы, а все кинулись к нему прямо по костям своих собратьев.
– Спаси нас, великий господин! – кричали они. – В городе лютует Гончий Пес Хаоса! Кезеф сражается на стороне Лживых!
«Идемте, мой господин», – произнес Жергал. Сенешаль осмелился положить руку на плечо бога. Кайрик не стал возражать, и тогда Жергал вывел его из боя, направив в вестибюль замка. Там на стенах из костей нервно подрагивали гобелены, словно почуяв, что им грозит близкий конец. Темные твари, мелькавшие под хрустальным полом, бросились врассыпную при приближении Кайрика. За время своего бесконечного заточения они не раз наблюдали падение других богов и теперь разглядели, что над Повелителем Мертвых занесен меч судьбы.
– Так, – бормотал Кайрик, – вот боги и показали свое истинное лицо, заключив сделку с Кезефом. – Он завыл от охватившей его ярости. – Они нацепили на себя личину благородства и чести, но за этим фасадом скрываются лица убийц.
В его сознании зазвучал слабый голосок Сокрушителя Богов:
«Да, мой друг, но ты покажешь всему миру их истинное лицо».
Слова утешения остались незамеченными в ворохе одолевавших Кайрика мыслей. Его ум был охвачен яростной бурей, отвлекающей от самых насущных задач. Кайрик мог думать только о кровавой мести. Мистра и Маск, Торм и Огм – все они будут пресмыкаться перед ним. Он настроит всех богов пантеона против этой кучки заговорщиков, он унизит их, лишив полномочий… а затем убьет одного за другим…
В то время как Принц Лжи погрузился в мечты о божественной бойне, по хрустальному полу начали расползаться трещины, а стены, сложенные из костей, дрогнули и закачались. Жергал поспешил увести Кайрика в отделанный черепами судебный зал, но оказалось, что все Свитки Мертвых попадали на пол из черепов, нарушив образцовый порядок. Прямо на глазах у сенешаля пергаментные свитки, куда он заносил судьбы всех душ, плененных в Городе Раздоров, обратились в прах. Дверь в тронный зал, некогда скрытая от посторонних глаз мощными заклинаниями, зияла в воздухе, словно рана.
«Ваше Великолепие, вы должны вернуть свое сознание обратно в это Королевство, – взмолился Жергал. – Чтобы сохранить замок, вы должны пожертвовать частицей вашей силы».
– Предатель! – завопил Кайрик, когда они вошли в тронный зал. – В мои ряды проник предатель.
«Да, – тупо вторил ему Сокрушитель Богов. – Предатель…»
Несколько горящих писарей потянулись к Повелителю Мертвых, пока Жергал торопливо вел его к мрачному трону. Как все прочие предметы в замке, зависящие от божественной силы Кайрика, цепи, которыми мученики были прикованы к стенам и потолкам, начали разрушаться. Триста девяносто восемь горящих душ мужчин и женщин, не сумевших создать «Кайринишад», висели кое-как подвешенные, кто за руку, кто за ногу, или катались по полу в тщетной попытке загасить мучившее их пламя.
– Быть может, ты мне расскажешь о предательстве при моем дворе, Жергал, – сказал Кайрик и, повернувшись к сенешалю, схватил его за лицо. – Что тебе предложила Мистра – уж не новый ли чин? Или ты стремишься сам стать богом?
«Разумеется, нет, Ваше Великолепие, – ответил Жергал, оттолкнув от себя руку бога Смерти. – Я существую только для того, чтобы служить хозяину замка Праха».
Тут в зловещем взгляде Кайрика промелькнула какая-то догадка, и зал перестал вздрагивать.
– Если ты готов служить всякому, кто занимает этот трон, то ты не можешь быть верен только мне одному. – Его губы растянулись в улыбке. – Следовательно, ты и есть предатель.
Повелитель Мертвых вытянул меч и шагнул к сенешалю. Короткий меч выглядел отвратительно белесым в мигающем свете, который отбрасывали горевшие мученики.
«Нет, друг мой, – прошептал Сокрушитель Богов, – я не могу позволить тебе уничтожить единственного верного слугу».
– Что? – взревел Кайрик и поднес меч к глазам, словно пытаясь заглянуть в его стальную глубину. – Ты «не можешь позволить» мне?
«Рядом с тобой действительно находится предатель, друг мой, но это не Жергал. – Голос Сокрушителя Богов дрожал, каждое слово давалось ему с трудом. – Не все так, как кажется».
Жергал подлетел поближе:
«Прошу вас, Ваше Великолепие, отдохните немного на троне, соберитесь с мыслями, чтобы затем прогнать…»
– Убирайся! – завопил Кайрик, метнув в сторону сенешаля яростный взгляд. – Сию секунду!
«Я займусь защитой вестибюля». – Жергал отвесил церемонный поклон и удалился из тронного зала.
Принц Лжи уставился на свой короткий меч, поворачивая его и изучая со всех сторон.
– Что ты от меня скрывал, Сокрушитель Богов? – прогрохотал он. – Личность предателя?
«Да, – ответил дух меча, в голосе его появились шипящие нотки. – Теперь я вижу, как я ошибся, когда вступил с другими богами в заговор против тебя».
– Невозможно, – прокричал Кайрик. – Я ведь сломил твою волю, после того как выкрал из Черных Дубов. А ведь тогда я был всего лишь смертным, но все равно победил тебя в битве разумов. Ты не можешь пойти против меня.
«На самом деле тебе не удалось взять верх надо мной».
– Ложь! – Кайрик занес меч высоко над головой, держа одной рукой эфес, а второй – конец лезвия. Издав яростный крик, он сломал Сокрушителя Богов пополам.
Вокруг разлома образовался бело-голубой светящийся шар. Он завис на секунду перед Кайриком, словно волшебный огонь, а затем заплясал вдоль краев меча. Потом шар увеличился, наполнив весь тронный зал своим свечением. Взрыв превратил все трофеи бога Смерти в пыль и разнес в щепки его трон.
Когда свечение угасло, перед Принцем Лжи лежала фигура, окутанная тенью. Спина этого существа была сломана, а в красных глазах стояли слезы.
– Каким же я был глупцом, друг мой, что предал тебя.
Кайрик выронил сломанный меч:
– Ты.
С лица Повелителя Теней свалилась черная маска, открыв черты, которые менялись и расплывались, словно тот плащ, сотканный из темноты, который укрывал его тело. Мягкие женственные черты огрубели, превратившись в мужские. Орлиный нос затупился и стал похож на картошку, потом он расплющился, после чего снова сузился, превратившись в этакий задорно вздернутый носик. Только две черты на лице Маска оставались неизменными – сверкающие красные глаза бога и белые клыки, торчащие изо рта.
– Если бы я раньше прочитал «Кайринишад» и понял, насколько ты велик, но теперь об этом говорить бесполезно. – Повелитель Теней съежился на полу. – Я бы никогда не прятал его от тебя.
Тело Маска превратилось в темную лужицу, которая слилась с тенью бога Смерти.
Голоса тысячи воплощений Кайрика слились в злобный хор. Принц Лжи уставился невидящим взглядом на свою тень, пытаясь найти какой-то смысл в этой нелепой сцене. У него ничего не вышло. Слишком о многом приходилось думать, все требовали его внимания.
В Юлаше некая убийца монотонно бубнила молитву в честь бога Убийства, но в словах ее было не больше преданности, чем жалости в сердце. Какой-то коробейник, удрученный постоянным невезением и мучимый голодом среди изобилия Глубоководья, злобно ругал бога Раздоров. Его оскорбления впивались в мозг Кайрика точно стрелы. А потом еще были зентильцы. Тысячи женщин и мужчин визгливо выкрикивали имя Кайрика, словно одно это могло их спасти. Их мольбы устремились в сознание бога Смерти, вытесняя его собственные мысли. Кайрик растерялся, раздираемый одновременно на миллион частиц.
Удар пришелся по лицу. Он не обратил внимания на физическую боль, и только удивление вырвало его из хаоса мятущихся мыслей и вернуло обратно в Гадес. Принц Лжи оглядел искореженный тронный зал, но то, что он увидел, повергло его в еще большее смятение.
Горящие писари, освободившись от цепей, корчились на полу от боли, не в состояний погасить пожиравшее их пламя. Взрыв от нападения на Сокрушителя Богов… нет, Маска… обуглил стены и прожег в ковре огромную дыру. От трона Кайрика остались одни обломки – раскиданные повсюду кости. Все это было неудивительно и совершенно уместно. Однако в зале нашлись и другие предметы, другие образы, обрывки всех видений, запечатленных воплощениями Кайрика. Все они наслаивались друг на друга, смешиваясь с реальностью и создавая странную сумятицу.
На черных разломанных колоннах из храма Зентильской Твердыни плясали аморфные тени. Возле обломков трона молился коленопреклоненный молодой послушник из храма Кайрика в Мулмастере. Серебряные браслеты означали его приверженность богу Смерти, в них отражался тусклый свет факелов, от иссиня-черных одежд послушника сладко пахло ладаном. Вдоль стен крались убийцы, тихо выслеживая невидимые жертвы. Возле двери лежали вповалку трое зентильских солдат – точно в такой позе Кайрик видел их в Цитадели Ворона. А в шаге от бога Смерти стоял Келемвар Лайонсбейн, замахнувшись костью мученика, словно боевой дубинкой…
Какой-то одной гранью своего сознания Кайрик уловил опасность и бросился в атаку. Ребром левой ладони он выбил самодельное оружие у Кела, а правой рукой нанес удар прямо в подбородок тени. Застонав от боли, Келемвар отлетел назад на несколько шагов. Повелителю Мертвых показалось, что тень прошла прямо сквозь благочестивого молодого священника из Мулмастера и остановилась у ног какого-то убийцы в темном плаще.
– Хватайте его! – завопил как безумный Кайрик. Дрожащей рукой он махнул призраку-убийце и велел ему атаковать грязного избитого воина, который как раз в этот момент поднимался с пола. Но убийца продолжал красться вдоль стены, и бог Смерти улыбнулся. – Значит, ты тоже ночной кошмар? Наверное, Дендар послал тебя ко мне заодно с теми дурацкими страхами, что согнали моих горожан со стен?
Келемвар стряхнул пыль с туники.
– Ты еще пожалеешь, что это не кошмар, мерзкий подлец. – Он бросился вперед, заревев, как медведь.
Кайрик попробовал мысленно произнести заклинание, но не смог выудить его из глубин сознания, раздираемый другими мыслями. Какая-то грань его ума предложила, чтобы он избежал удара, превратившись во что-то другое. Принц Лжи заставил себя стать ядовитым облаком, но оставался им всего лишь секунду, прежде чем вкрадчивый голос потребовал, чтобы он вновь принял свой настоящий облик, описанный в «Кайринишаде». Повелитель Мертвых оказался загнанным в свою аватару смертного, когда Келемвар нанес удар.
Сердце Гвидиона забилось почти в том же ритме, что и оглушительный топот копыт. Спасение казалось невозможным, но, с другой стороны, все зрители ставили против него во время тех состязаний наперегонки, когда ему удавалось обогнать лошадей кавалерийского отряда. «Ты ведь Гвидион Быстроход, – напомнил он себе, – докажи это теперь».
Гвидион рванул вперед, но внезапно у него онемели ноги от ступней до колен, и он упал ничком.
Несколько туйганских стрел вонзились в землю рядом с лежащим разведчиком, и он еще раз бросил взгляд через плечо. Варвары успели преодолеть половину расстояния, и теперь, когда они оказались довольно близко, Быстроход смог разглядеть, что на конях скачут монстры. Вместо лиц – оскаленные черепа, вместо рук – мохнатые львиные лапы. Их седла обрамляли гирлянды скальпов захваченных солдат, а на шеях висели ожерелья из языков и глаз.
И тогда Гвидион понял, что эти всадники – не просто предвестники смерти. Им была нужна его душа, а не жизнь.
Дрожащими пальцами разведчик стянул с себя сапоги и закатал до колен штаны. Неужели его ранила стрела или парализовал незаметный укус какой-то змеи? На ступнях и икрах не было ранок. Он принялся растирать ноги, пытаясь прогнать онемелость, но она только поднялась выше, до бедер.
Монстры-туйганиы были уже совсем рядом. Земля дрожала под копытами их лошадей. Гвидион в панике попробовал пошевелить ногой, заставить ее согнуться. Но стоило ему прикоснуться к ноге, как мышцы отделились от костей, мягкие и податливые, словно глина…
Левая рука соскользнула с эфеса меча, а правая начала разжиматься. Битва была проиграна, по крайней мере, в его сознании. Если он не мог бежать, значит, надежды на спасение не оставалось.
Маленькие призраки облепили ноги рыцаря и принялись медленно подталкивать его к адской яме – желудку Дендара. Гвидион почти не обратил на это внимания, охваченный знакомым ужасом привидевшегося кошмара. Он перестал думать о том, что сидит в пасти Ночного Змия, перестал обращать внимание на те куски, что проплывали вокруг него. Гвидион лишь сознавал, что его схватили холодные руки полного забвения и ему не вырваться из их объятий.
И тогда в нем вспыхнула слабая искорка надежды и согрела остывающую решимость. Ему не нужно было убегать от битвы – даже не следовало делать этого до тех пор, пока он не оказал сопротивления. Честь требовала, чтобы он вступил в бой. Остальные тени под его ногами требовали того же самого. Гвидиону ведь доверили меч, заговоренный самим богом, и он дал слово пустить его в дело как следует.
Ночные кошмары, словно почуяв, что к рыцарю возвращается решимость, удвоили атаку.
К ним присоединились личные страхи Гвидиона, и все вместе они предприняли отчаянную попытку оторвать его от меча. Призраки облепили рыцаря со всех сторон. Они закрывали ему глаза своими длинными патлами и душили костлявыми пальцами. И все же, несмотря на всю неземную мощь, им не удалось вырвать Титаноборец из рук Гвидиона.
На секунду Гвидион увидел все происходящее с поразительной ясностью, которую ему не мог даровать даже волшебный шлем Гонда. Щит долга не позволял добраться до него самым страшным ужасам, которых призвали на помощь привидения. И до тех пор, пока он будет верен своей клятве, никаким кошмарам его не одолеть.
Привидения отступили под его взглядом, словно пораженные страхом, а затем метнулись в темноту, как летучие мыши, снова скрываясь в утробе Дендара.
Все за исключением того кошмара, который принадлежал Гвидиону.
Этот жуткий призрак остался – рыцарь видел перед собой всадника-туйганца с лицом, воплотившим в себя черты тех варваров-разведчиков, от которых ему удалось удрать во время похода. Но теперь это лицо было для Гвидиона лицом самого бога Смерти. Забытый ночной кошмар, втайне правил последними восьмью годами его жизни, это он заставил Гвидиона бросить Пурпурных Драконов, это он сожрал его честь. Кошмар не перестал преследовать Гвидиона и после смерти, превратившись в страх полного забвения. Однако теперь рыцарь понял его истинную сущность.
– Я знаю тебя, – сказал Гвидион, – и больше никогда от тебя не побегу.
Ночной кошмар исчез, а Дендар упал без сил.
– Хватит, – скорбно произнес Змий. – У меня больше нет против тебя оружия. Я сделаю, как ты просишь.
Ночной Змий открыл огромную пасть, и Гвидион увидел свет красного неба. Он осторожно высвободил меч и, обойдя клыки Змия, спустился на землю, соскользнув по гладкой губе. От лат остался только один пояс для меча, истертый в нескольких местах, но все же еще вполне пригодный. Бриджи были покрыты змеиной слюной, а толстая куртка превратилась в лохмотья. Доспехи были уничтожены, потому что Гонд, когда делал их, не учел силу ночных кошмаров.
– Освободи кошмары тех горожан, что защищают сейчас замок Праха, – сказал Гвидион. – Так мы скорее всего покончим с этой войной.
– А заодно посеем в этом королевстве другой вид безумия, – прошипел Ночной Змий. – Горожане не разделяют твоей доблести, душонка. Они наверняка лишатся разума, если увидят кошмары из их земной жизни.
– А если это будут кошмары других людей?
– Тогда страх будет гнать их неизвестно куда, до тех пор, пока они не упадут, – радостно сообщил Дендар.
Гвидион убрал в ножны меч.
– Действенное средство, – сказал он, – но для Кайрика кошмар должен быть его личным.
– Нет, – сказал Дендар, уползая в глубину пещеры. – Мне редко попадаются такие лакомые кусочки, так что без борьбы я не отдам кошмар Кайрика. Даже если мне не одолеть тебя, Гвидион, то твои соратники, скорее всего, не будут такими непобедимыми, – сказал Змий, давясь от смеха. – А, кроме того, восстание так близко к кошмару Кайрика, что он и разницы-то особой не увидит. Тебе нужен Келемвар Лайонсбейн, а он… Впрочем, ты сам скоро все узнаешь.
Ночной Змий широко раскрыл пасть, вывернув нижнюю челюсть, и оттуда вырвался рой ночных кошмаров. Они молча обогнули Гвидиона, а тот склонил перед Дендаром голову:
– Даю тебе слово, боги поступят с тобой по справедливости, кто бы ни стал править в этом аду.
– В твоем обещании больше смысла, чем ты думаешь, – сказал Дендар, поблескивая в темноте желтыми глазами. – Тем не менее, ловлю тебя на слове.
Удаляясь от пещеры, Гвидион подумал, что его следующий бой может оказаться последним, ведь он предстанет перед богом Смерти и его самыми сильными слугами, даже не имея доспехов. Мысль промелькнула в его сознании, но ее тут же прогнало прочь мощное чувство долга. Гвидион испытывал страх – только дураки и безумцы идут на битву совершенно бесстрашно, – но это чувство больше не имело над ним власти.
В окружении безмолвных призрачных кошмаров Гвидион перешел на бег, но на этот раз он бежал навстречу битве.
Келемвар Лайонсбейн с трудом пробирался по болоту, по пояс увязнув в черной тине. Зловоние от вязкой жижи напоминало ему о мусорных кучах в Арабеле жарким летним днем. Он даже потряс головой, когда ему пришло на ум это сравнение. «Вот твоя награда за то, что долгие годы служил наемником, – с горечью подумал он. – Ты можешь узнать чуть ли не полдюжины городов Фаэруна по зловонию их мусора».
– Сокрушитель Богов! – закричал он, остановившись и приложив ладони ко рту, – Сокрушитель Богов? Хватит игр, будь ты проклят. Покажись!
Красный туман продолжал кружить над головой, опускаясь клоками на поверхность топи, но дух меча по-прежнему где-то прятался.
Вязкая грязь заползла в тюрьму Келемвара несколько часов назад. Поначалу Келемвар решил, что это очередная пытка, посланная ему Сокрушителем Богов, но потом он передумал, когда трясина подступила к груди и не собиралась снижаться. Вскоре Кел покинул пределы своей тщательно созданной камеры в поисках грунта повыше; если меч затеял с ним игры, то одна эта уступка означала бы, что Сокрушитель Богов объявляет о своей победе. Но болото продолжало углубляться, поглотив даже те несколько сухих пятен, которые Келу удалось обнаружить на бескрайней равнине. Теперь вязкая грязь покрыла все вокруг, где-то она была поглубже, где-то помельче, но везде липкая и мерзкая.
С небес донесся жуткий стон. Келемвар вздрогнул от внезапного шума и по привычке принял боевую стойку. Рука его невольно потянулась к эфесу меча, которого не было. Воин испытал легкую досаду, что солдатская выучка до сих пор дает о себе знать, но тут же перестал об этом думать, так как над головой появились оборванные, пронзительно орущие души.
– Еще одна битва, – пробормотал Кел. Он заскрежетал зубами, увидев искаженные от боли лица и услышав мучительные крики. Среди этих душ не было коренных жителей Города Раздоров, только людские тени. Кел решил, что Кайрик, должно быть, подавляет очередной бунт среди жертв своего царства. Как все прочие односторонние битвы против Лживых, скоро она должна закончиться, и тогда меч насытится своими пленниками.
В душе Келемвара возродилась надежда. Наверное, боги, в конце концов, спровоцировали восстание в Городе Раздоров!
Келемвар воздел к небу кулаки.
– Справедливость! – прокричал он, и этот крик прозвучал эхом воплей обреченных душ. – Мы добьемся справедливости!
Из глубины трясины вырвалась огромная, размером с замковые ворота, книга. «Кайринишад» – гласило название, выведенное кроваво-красными буквами.
Проклятый фолиант поднялся вместе с туманом, орошая все вокруг грязными каплями. Кел закрыл лицо могучими руками и выругался. Когда он снова взглянул наверх, то увидел священные символы, вырезанные на черной коже переплета, в центре которого усмехался череп. На глазах у Кела череп начал меняться, приобретая черты Кайрика. Лицо бога Смерти с орлиным носом смотрело на отвратительный ландшафт и мириады душ, проносящиеся по воздуху, но было ясно, что он ничего не видит.
– Верьте, – нараспев произнес Принц Лжи. – Верьте.
Кайрик вновь и вновь повторял одно и то же слово. Его призыв эхом разносился по мерзкой пустоте, становясь все громче и настойчивее. Вокруг книги образовалась воронка и начала затягивать в себя пойманные души. Они ударялись о книгу одна за другой, превращаясь в тонкие клочья тумана, которые затем оседали на болото, словно мертвые листья. Сокрушитель Богов вздрагивал каждый раз, когда душа опускалась на поверхность топи, меч чувствовал, что навсегда теряет сущность своих пленников. От них оставались лишь крики, которые слабо звенели, прорываясь сквозь туман.
Образ бога Смерти захохотал.
Келемвар подкрался к книге и занес кулак. От удара костяшки пальцев разбились в кровь, зато в переплете тома появилась дыра. Кел глянул туда, уверенный, что увидит искаженное злобой лицо бога Смерти. Вместо этого на него посыпались чешуйки сухих чернил, а стены тюрьмы затряслись и задрожали от ликования Кайрика.
«Вот что изменило Сокрушителя Богов, – понял Кел. – Книга каким-то образом повлияла на меч, вызвав весь этот хаос в его сознании».
С трудом нащупав ногами точку опоры, Кел надавил плечом на огромный том. Монолит закачался и повалился назад, словно выбитая дверь. Падая, фолиант разогнал туман, так что Келемвар ясно разглядел, как лицо Кайрика упало в трясину.
Ударившись о поверхность болота, книга разлетелась на куски. Некоторые из них оставались на плаву какое-то время, но большая часть быстро ушла на дно. Рот Кайрика оставался нетронутым и хохотал, пока жижа не заполнила его, заглушив скрипучий смех. Келемвар попытался собрать несколько самых больших обломков в надежде соорудить хотя бы подобие плота, но каждый раз, когда он пробовал ступить на платформу, она разламывалась под его весом.
– Ты ублюдок, Кайрик, – проворчал Кел. – Даже жалких обломков мне не оставил.
Забрызганный тиной и грязью, Келемвар побрел прочь. Над болотом разносились слабые крики исчезнувших в небытии душ. Но их вой не отпугнул его; напротив, ему только больше захотелось присоединиться к битве против Кайрика и заставить Повелителя Мертвых и его предательский меч заплатить за всю несправедливость по отношению к себе и пленникам Города Раздоров.
Когда на горизонте появился бело-голубой светящийся шар и наполнил своим блеском все небо, разогнав красный туман и уничтожив трясину, Келемвар не сомневался, что видит перед собой волшебный облик своей судьбы.
– Миднайт, – прошептал он, – я…
Он так и не успел договорить. Последние слова Келемвара потонули в реве поглотившего его ада.
Кайрик отступил к массивной глыбе из оникса, служившей парадной дверью в замок Праха. Он привалился спиной к камню, яростно размахивая Сокрушителем Богов. Короткий меч искромсал нападавшую тень, но не получил никакого насыщения. Несмотря на беспощадную бойню, лезвие оставалось все таким же светлым, как черепные кости, а его голосок звучал в голове бога тоненько и скрипуче. «Проделки Мистры, несомненно», – решил Кайрик. Блудница каким-то образом не позволяла Сокрушителю Богов насыщаться теми душами, которые он проглатывал.
Кайрик мысленно проклял богиню, разрубая мечом следующую тень.
Бриллиантовые стены к этому времени были уже снесены, а охранявшие их горожане, атакованные ночными кошмарами, пустились в беспорядочное бегство. Даже сейчас звероподобные приверженцы бога Смерти жалко корчились от страха перед ночными призраками. Горожане жались по всем углам, прятались по всем щелям, но все бесполезно – кошмары проникали в их сознание, изгоняя решимость из их прогнивших сердец.
«Это выводок Дендара», – сказал Жергал, подлетая к Кайрику.
В ту же секунду на сенешаля набросилась какая-то тень, но он широко распахнул плащ, как бы обнимая атакующего. Душа исчезла в темноте, успев издать лишь короткий крик удивления.
– Конечно, их выпустил Дендар! – рявкнул Кайрик. – Почему бы этой змеюке тоже не присоединиться к заговору?
Принц Лжи вытянул вперед левую руку и широко растопырил пальцы. Внезапно во дворе замка задул сильный ветер, срывающий плоть с костей у всех, кто там находился. Один из облаченных в доспехи рыцарей, сражающийся на вершине стены, полетел вниз при первом же порыве ветра. Он рухнул прямо в реку Слит, и те твари, что плавали в глубине, вытянули его сквозь прорези шлема по кусочкам.
Кайрик начал сползать по двери, на секунду ослабев после мощного заклинания. Он не сомневался, что война проходит так, как спланировали Мистра и другие боги. Его последователи в Зентильской Твердыне отрекались от него целыми толпами – как раз тогда, когда ему больше всего требовалась их преданность, чтобы отогнать проклятых бунтовщиков от ворот замка Праха. И все это время преданные Кайрику слуги теребили его сознание. Их крики о помощи и молитвы грозили чересчур отвлечь бога Смерти от Города Раздоров, но не ответить на их молитвы тоже было рискованно: он мог лишиться их преданности.
Вскоре двор вновь наполнился сражающимися. Когда горожане увидели своего хозяина, они не сплотились для битвы, а все кинулись к нему прямо по костям своих собратьев.
– Спаси нас, великий господин! – кричали они. – В городе лютует Гончий Пес Хаоса! Кезеф сражается на стороне Лживых!
«Идемте, мой господин», – произнес Жергал. Сенешаль осмелился положить руку на плечо бога. Кайрик не стал возражать, и тогда Жергал вывел его из боя, направив в вестибюль замка. Там на стенах из костей нервно подрагивали гобелены, словно почуяв, что им грозит близкий конец. Темные твари, мелькавшие под хрустальным полом, бросились врассыпную при приближении Кайрика. За время своего бесконечного заточения они не раз наблюдали падение других богов и теперь разглядели, что над Повелителем Мертвых занесен меч судьбы.
– Так, – бормотал Кайрик, – вот боги и показали свое истинное лицо, заключив сделку с Кезефом. – Он завыл от охватившей его ярости. – Они нацепили на себя личину благородства и чести, но за этим фасадом скрываются лица убийц.
В его сознании зазвучал слабый голосок Сокрушителя Богов:
«Да, мой друг, но ты покажешь всему миру их истинное лицо».
Слова утешения остались незамеченными в ворохе одолевавших Кайрика мыслей. Его ум был охвачен яростной бурей, отвлекающей от самых насущных задач. Кайрик мог думать только о кровавой мести. Мистра и Маск, Торм и Огм – все они будут пресмыкаться перед ним. Он настроит всех богов пантеона против этой кучки заговорщиков, он унизит их, лишив полномочий… а затем убьет одного за другим…
В то время как Принц Лжи погрузился в мечты о божественной бойне, по хрустальному полу начали расползаться трещины, а стены, сложенные из костей, дрогнули и закачались. Жергал поспешил увести Кайрика в отделанный черепами судебный зал, но оказалось, что все Свитки Мертвых попадали на пол из черепов, нарушив образцовый порядок. Прямо на глазах у сенешаля пергаментные свитки, куда он заносил судьбы всех душ, плененных в Городе Раздоров, обратились в прах. Дверь в тронный зал, некогда скрытая от посторонних глаз мощными заклинаниями, зияла в воздухе, словно рана.
«Ваше Великолепие, вы должны вернуть свое сознание обратно в это Королевство, – взмолился Жергал. – Чтобы сохранить замок, вы должны пожертвовать частицей вашей силы».
– Предатель! – завопил Кайрик, когда они вошли в тронный зал. – В мои ряды проник предатель.
«Да, – тупо вторил ему Сокрушитель Богов. – Предатель…»
Несколько горящих писарей потянулись к Повелителю Мертвых, пока Жергал торопливо вел его к мрачному трону. Как все прочие предметы в замке, зависящие от божественной силы Кайрика, цепи, которыми мученики были прикованы к стенам и потолкам, начали разрушаться. Триста девяносто восемь горящих душ мужчин и женщин, не сумевших создать «Кайринишад», висели кое-как подвешенные, кто за руку, кто за ногу, или катались по полу в тщетной попытке загасить мучившее их пламя.
– Быть может, ты мне расскажешь о предательстве при моем дворе, Жергал, – сказал Кайрик и, повернувшись к сенешалю, схватил его за лицо. – Что тебе предложила Мистра – уж не новый ли чин? Или ты стремишься сам стать богом?
«Разумеется, нет, Ваше Великолепие, – ответил Жергал, оттолкнув от себя руку бога Смерти. – Я существую только для того, чтобы служить хозяину замка Праха».
Тут в зловещем взгляде Кайрика промелькнула какая-то догадка, и зал перестал вздрагивать.
– Если ты готов служить всякому, кто занимает этот трон, то ты не можешь быть верен только мне одному. – Его губы растянулись в улыбке. – Следовательно, ты и есть предатель.
Повелитель Мертвых вытянул меч и шагнул к сенешалю. Короткий меч выглядел отвратительно белесым в мигающем свете, который отбрасывали горевшие мученики.
«Нет, друг мой, – прошептал Сокрушитель Богов, – я не могу позволить тебе уничтожить единственного верного слугу».
– Что? – взревел Кайрик и поднес меч к глазам, словно пытаясь заглянуть в его стальную глубину. – Ты «не можешь позволить» мне?
«Рядом с тобой действительно находится предатель, друг мой, но это не Жергал. – Голос Сокрушителя Богов дрожал, каждое слово давалось ему с трудом. – Не все так, как кажется».
Жергал подлетел поближе:
«Прошу вас, Ваше Великолепие, отдохните немного на троне, соберитесь с мыслями, чтобы затем прогнать…»
– Убирайся! – завопил Кайрик, метнув в сторону сенешаля яростный взгляд. – Сию секунду!
«Я займусь защитой вестибюля». – Жергал отвесил церемонный поклон и удалился из тронного зала.
Принц Лжи уставился на свой короткий меч, поворачивая его и изучая со всех сторон.
– Что ты от меня скрывал, Сокрушитель Богов? – прогрохотал он. – Личность предателя?
«Да, – ответил дух меча, в голосе его появились шипящие нотки. – Теперь я вижу, как я ошибся, когда вступил с другими богами в заговор против тебя».
– Невозможно, – прокричал Кайрик. – Я ведь сломил твою волю, после того как выкрал из Черных Дубов. А ведь тогда я был всего лишь смертным, но все равно победил тебя в битве разумов. Ты не можешь пойти против меня.
«На самом деле тебе не удалось взять верх надо мной».
– Ложь! – Кайрик занес меч высоко над головой, держа одной рукой эфес, а второй – конец лезвия. Издав яростный крик, он сломал Сокрушителя Богов пополам.
Вокруг разлома образовался бело-голубой светящийся шар. Он завис на секунду перед Кайриком, словно волшебный огонь, а затем заплясал вдоль краев меча. Потом шар увеличился, наполнив весь тронный зал своим свечением. Взрыв превратил все трофеи бога Смерти в пыль и разнес в щепки его трон.
Когда свечение угасло, перед Принцем Лжи лежала фигура, окутанная тенью. Спина этого существа была сломана, а в красных глазах стояли слезы.
– Каким же я был глупцом, друг мой, что предал тебя.
Кайрик выронил сломанный меч:
– Ты.
С лица Повелителя Теней свалилась черная маска, открыв черты, которые менялись и расплывались, словно тот плащ, сотканный из темноты, который укрывал его тело. Мягкие женственные черты огрубели, превратившись в мужские. Орлиный нос затупился и стал похож на картошку, потом он расплющился, после чего снова сузился, превратившись в этакий задорно вздернутый носик. Только две черты на лице Маска оставались неизменными – сверкающие красные глаза бога и белые клыки, торчащие изо рта.
– Если бы я раньше прочитал «Кайринишад» и понял, насколько ты велик, но теперь об этом говорить бесполезно. – Повелитель Теней съежился на полу. – Я бы никогда не прятал его от тебя.
Тело Маска превратилось в темную лужицу, которая слилась с тенью бога Смерти.
Голоса тысячи воплощений Кайрика слились в злобный хор. Принц Лжи уставился невидящим взглядом на свою тень, пытаясь найти какой-то смысл в этой нелепой сцене. У него ничего не вышло. Слишком о многом приходилось думать, все требовали его внимания.
В Юлаше некая убийца монотонно бубнила молитву в честь бога Убийства, но в словах ее было не больше преданности, чем жалости в сердце. Какой-то коробейник, удрученный постоянным невезением и мучимый голодом среди изобилия Глубоководья, злобно ругал бога Раздоров. Его оскорбления впивались в мозг Кайрика точно стрелы. А потом еще были зентильцы. Тысячи женщин и мужчин визгливо выкрикивали имя Кайрика, словно одно это могло их спасти. Их мольбы устремились в сознание бога Смерти, вытесняя его собственные мысли. Кайрик растерялся, раздираемый одновременно на миллион частиц.
Удар пришелся по лицу. Он не обратил внимания на физическую боль, и только удивление вырвало его из хаоса мятущихся мыслей и вернуло обратно в Гадес. Принц Лжи оглядел искореженный тронный зал, но то, что он увидел, повергло его в еще большее смятение.
Горящие писари, освободившись от цепей, корчились на полу от боли, не в состояний погасить пожиравшее их пламя. Взрыв от нападения на Сокрушителя Богов… нет, Маска… обуглил стены и прожег в ковре огромную дыру. От трона Кайрика остались одни обломки – раскиданные повсюду кости. Все это было неудивительно и совершенно уместно. Однако в зале нашлись и другие предметы, другие образы, обрывки всех видений, запечатленных воплощениями Кайрика. Все они наслаивались друг на друга, смешиваясь с реальностью и создавая странную сумятицу.
На черных разломанных колоннах из храма Зентильской Твердыни плясали аморфные тени. Возле обломков трона молился коленопреклоненный молодой послушник из храма Кайрика в Мулмастере. Серебряные браслеты означали его приверженность богу Смерти, в них отражался тусклый свет факелов, от иссиня-черных одежд послушника сладко пахло ладаном. Вдоль стен крались убийцы, тихо выслеживая невидимые жертвы. Возле двери лежали вповалку трое зентильских солдат – точно в такой позе Кайрик видел их в Цитадели Ворона. А в шаге от бога Смерти стоял Келемвар Лайонсбейн, замахнувшись костью мученика, словно боевой дубинкой…
Какой-то одной гранью своего сознания Кайрик уловил опасность и бросился в атаку. Ребром левой ладони он выбил самодельное оружие у Кела, а правой рукой нанес удар прямо в подбородок тени. Застонав от боли, Келемвар отлетел назад на несколько шагов. Повелителю Мертвых показалось, что тень прошла прямо сквозь благочестивого молодого священника из Мулмастера и остановилась у ног какого-то убийцы в темном плаще.
– Хватайте его! – завопил как безумный Кайрик. Дрожащей рукой он махнул призраку-убийце и велел ему атаковать грязного избитого воина, который как раз в этот момент поднимался с пола. Но убийца продолжал красться вдоль стены, и бог Смерти улыбнулся. – Значит, ты тоже ночной кошмар? Наверное, Дендар послал тебя ко мне заодно с теми дурацкими страхами, что согнали моих горожан со стен?
Келемвар стряхнул пыль с туники.
– Ты еще пожалеешь, что это не кошмар, мерзкий подлец. – Он бросился вперед, заревев, как медведь.
Кайрик попробовал мысленно произнести заклинание, но не смог выудить его из глубин сознания, раздираемый другими мыслями. Какая-то грань его ума предложила, чтобы он избежал удара, превратившись во что-то другое. Принц Лжи заставил себя стать ядовитым облаком, но оставался им всего лишь секунду, прежде чем вкрадчивый голос потребовал, чтобы он вновь принял свой настоящий облик, описанный в «Кайринишаде». Повелитель Мертвых оказался загнанным в свою аватару смертного, когда Келемвар нанес удар.