Лоуренс Стефани. Невеста дьявола

   А кроме того, почему бы не испытать — только один раз! — то наслаждение, о котором говорил Девил? Его слова и ласки невозможно забыть, они преследуют ее. Благодаря Девилу она поняла, что физическое обладание и удовольствие — вещи разные. Интересно, чему еще он сможет ее научить? Онория краснела при мысли об этом, но желание росло с каждым днем. Конечно, нельзя отдаваться ему полностью. Нет, об этом и речи нет. Кинстеры не расстаются со своей собственностью. И она достаточно умна, чтобы понять это.
   Надо сохранить целомудрие: ведь она приняла решение никогда не выходить замуж. Но перед тем как отправиться в Африку, следует на собственном опыте узнать, что происходит между мужчиной и женщиной.
   И ситуация складывается как нельзя удачнее: все подается ей на блюдечке. Проблема только в одном: в матримониальных планах Девила. Онории и раньше не слишком-то хотелось ехать в Гэмпшир, однако герцог так настаивал на женитьбе, что иного выхода просто не было. Теперь, когда демон-искуситель предложил свой план, бояться нечего.
   Она может жить в этом доме целых три месяца. Присутствие герцогини избавит ее от домогательств Девила и других мужчин. А к зиме они, разумеется, выйдут на след убийцы. И она узнает все, что нужно, о любви.
   Но хватит ли у нее сил и ума, чтобы избежать ловушек, которые наверняка расставит Девил?
   Онория выпрямилась, повернулась к Майклу и с напускным смирением сказала:
   — Хорошо, я согласна остаться под покровительством герцогини в течение трех месяцев. — Майкл усмехнулся; у Онории зловеще сузились глаза. — После этого я поеду в Гэмпшир.
   Страдальчески вздохнув, Майкл встал, и они, взявшись за руки, вернулись в дом.
 
   Наступил вечер. Онория сидела в гостиной и вышивала по шелку. Герцогиня, пристроившись на кушетке, перебирала блестящие мотки шелковых нитей. Майкл ушел к себе рано, сославшись на усталость. Девил скрылся в библиотеке. Слуги унесли подносы с чаем. Приближалась ночь.
   Внезапно на нее упала чья-то большая тень. Утомленная безуспешными попытками найти различие между лазоревым и бирюзовым оттенками, Онория подняла глаза: рядом с ней с самым невозмутимым видом стоял Девил. С минуту они молча смотрели друг на друга, потом он протянул руку:
   — Давайте прогуляемся, Онория Пруденс.
   Она искоса взглянула на герцогиню. Та, казалось, ослепла и оглохла. Герцог улыбнулся, не сводя с Онории проницательных глаз.
   — Я вас не укушу. Обещаю.
   Онория задумалась: ей нужно поговорить с ним и, пока брат здесь, выяснить, каковы условия их сделки.
   — В беседку я не пойду.
   Пусть он учит ее наслаждаться, но под строгим контролем.
   Девил улыбнулся, как заправский пират.
   — Только на террасу. Я не хочу смущать вас.
   Подавив невольную дрожь, вызванную этим низким ласковым голосом, Онория бросила на него недоверчивый взгляд.
   — Слово Кинстера.
   Этому, пожалуй, можно поверить. Онория отложила вышивание и подала Девилу руку. Герцогиня даже не подняла головы: очевидно, лиловый шелк увлек ее настолько, что весь мир вокруг перестал существовать.
   Девил подвел Онорию к высокому французскому окну, выходящему на террасу. Ночь уже набросила на сад свое черное бархатное покрывало.
   — Я хотела поговорить с вами, — начала Онория, как только они вышли на террасу, выложенную каменными плитами.
   — Я тоже, — отозвался Девил и умолк, глядя себе под ноги.
   Онория величественно кивнула, ожидая продолжения.
   — Майкл сообщил мне, что вы согласились остаться здесь на три месяца.
   Оказавшись радом с балюстрадой, Онория заставила герцога отпустить ее руку и повернулась к нему,
   — Я останусь до конца траура.
   — А потом мы поженимся.
   Онория выпятила подбородок.
   — А потом я вернусь в Гэмпшир.
   Девил стоял совсем рядом, спиной к свету, Его лицо было вызывающе бесстрастным. Он пристально смотрел на свою собеседницу, но в полумраке она не могла разглядеть выражение его глаз. Она не отворачивалась. Пусть знает: ее не так-то просто сломить!
   Пауза затянулась. У Онории слегка закружилась голова.
   — У нас возникла проблема, Онория Пруденс.
   — Это вам показалось, ваша светлость. Герцог переменился в лице, теперь оно выражало скрытую угрозу.
   — Прежде чем решать, что произойдет через три месяца, давайте обсудим планы на ближайшее будущее. — Судя по интонации, его терпение было на исходе. — Итак, вы согласны?
   — Я согласна жить здесь под опекой вашей матери.
   — И вы серьезно обдумаете мое предложение. Да, это сделка, и не более того!
   — Я серьезно подумаю, выходить ли за вас замуж. Но предупреждаю: я не собираюсь менять свое решение.
   — Иными словами, вы упрямы как ослица и у меня есть три месяца, чтобы переубедить вас. Эта фраза Онории не понравилась.
   — Я не легкомысленна, и переубеждать меня бесполезно.
   В темноте сверкнули белые зубы Девила.
   — Вы еще не знаете, как я умею это делать. Онория пожала плечами и отвела взгляд.
   — Убеждайте сколько угодно — я не выйду замуж ни за вас, ни за кого-либо другого.
   Девил молчал. Он чувствовал, что у Онории нервы уже на пределе. Она едва не подскочила на месте, когда он ухватил ее за подбородок и развернул к себе. Даже в темноте она ощущала всю силу воздействия его пристального взгляда.
   — Женщины, как известно, часто меняют свои решения, — заговорил он мягко и неторопливо. — Насколько вы женщина, Онория Пруденс?
   Она широко раскрыла глаза. Его пальцы ласково коснулись ее шеи, и пробудившееся желание пронзило тело сотнями острых игл. У Онории перехватило дыхание, но она нашла в себе силы отстраниться и надменно ответить:
   — У меня хватит ума, чтобы не играть с огнем, ваша светлость.
   — Неужели? — Девил усмехнулся. — А мне казалось, что вы ищете приключений.
   — Да, если игра ведется по моим правилам.
   — В таком случае, дорогая, нам следует обговорить условия.
   — Правда? Это почему же? — весело поинтересовалась Онория.
   — Потому что скоро вы станете моей женой.
   Она ответила ему взглядом, в котором была беспредельная усталость, и, зашуршав юбками, вышла на освещенное пространство.
   — Не говорите потом, что я вас не предупреждала. Я не выйду за вас замуж через три месяца. — Онория сделала паузу, потом резко повернулась к Девилу и погрозила пальцем: — И не думайте, что это кокетство.
   Девил рассмеялся. Это был смех пирата, отчаянного головореза, которому не страшен даже бурный океан. Что уж тут говорить о женщине! В этих низких раскатистых звуках слышались угроза и обещание. Они завораживали ее и лишали силы воли.
   — Онория Пруденс, вы и есть само воплощение кокетства.
   — Ваша светлость, вы можете упасть на всем скаку,
   — Я буду скакать на вас еще до Рождества. Это циничное замечание ошеломило Онорию, но она решила скрыть свое замешательство и гордо вскинула голову.
   — Уж не воображаете ли вы, что вам удастся соблазнить меня?
   — Такая мысль приходила мне в голову.
   — Ничего не выйдет. — Заметив, как Девил насмешливо приподнял брови, она улыбнулась и с обезоруживающей прямотой пояснила: — Я давно вышла из детского возраста и прекрасно знаю: вы не нарушите приличий, пока я нахожусь в вашем доме, под опекой вашей матери.
   Он долго не сводил с нее испытующего взгляда, а потом спросил:
   — Много ли вы знаете о соблазнах? Онория небрежно пожала плечами и не торопясь двинулась вперед.
   — Не вы первый пытаетесь соблазнить меня.
   — Возможно, но я первый одержу победу. Онория вздохнула.
   — Нет, вы же знаете. — Заметив, что Девил нахмурился, она слегка сузила глаза. — Я имею в виду, что и вы не одержите надо мной победы. — Его лицо тут же просветлело. Он медленно шагал рядом с ней по каменным плитам террасы. — Я знаю, вы не станете принуждать меня. Иначе я сочту вас обманщиком.
   Взгляд Девила смягчился, словно снедавшая его тревога ушла. И когда он заговорил вновь, в его голосе прозвучало скрытое торжество.
   — Не будет никакого насилия и обмана. Но вам придется многое узнать о соблазнах, Онории Пруденс. И на этот раз вы имеете дело с мастером.
   Онория в отчаянии покачала головой. Что ж, она его предупредила. Герцог настолько самоуверен, что ему полезно будет разок-другой получить щелчок по носу. Пусть поймет, что не все согласны смиренно подчиняться его прихотям.
   Она вздрогнула: ночной воздух коснулся ее тела.
   — Нам лучше вернуться в дом, — сказал Девил и взял Онорию за руку.
   Онория обернулась. Лицо Девила исказилось, он вдруг порывисто кинулся к ней. Сдавленно вскрикнув, она отступила назад, к балюстраде, и тут же оказалась в ловушке, потому что герцог положил обе руки на каменный парапет.
   — Вы обещали не кусаться, — задыхаясь, промолвила Онория и заглянула в его зеленые глаза. Они были совсем рядом! Девил помрачнел.
   — Я этого и не делал… пока. Раз уж вы высказались так искренне, мне остается отплатить вам той же монетой.
   Онория снова почувствовала, что ее воля слабеет от его непоколебимой уверенности.
   — Я не позволю вам убежать от самой себя и от своей судьбы. Я не позволю вам превратиться в рабочую лошадку или будоражить общество эксцентричными выходками.
   Онория постаралась скрыть свои эмоции, а герцог безжалостно продолжал:
   — Вы родились и воспитывались для того, чтобы первенствовать в высшем свете. Эта возможность лежит у ваших ног. У вас есть три месяца, чтобы привыкнуть к новой жизни. И не воображайте, что вам удастся отделаться от меня.
   Побледнев, Онория отвела глаза. Девил отстранился, освобождая ей путь. После недолгой паузы она решительно заявила:
   — Вы не имеете права вмешиваться в мою жизнь.
   — Имею. — Девил не собирался уступать ей ни на йоту, и его взгляд был по-прежнему суров. — Вы будете моей. Так суждено.
   Интонация, с которой он произнес слово «моей», потрясла Онорию. Ее пробила дрожь. Она быстро направилась в гостиную, гордо подняв голову и яростно шурша юбками.

Глава 10

   Прошло три дня. Девил стоял у окна в библиотеке и задумчиво смотрел на беседку. На его письменном столе лежали открытые гроссбухи и целая груда нераспечатанных писем. Словом, дел было хоть отбавляй.
   И самое важное — убийца Толли до сих пор не найден. Даже такая простая, казалось бы, задача — уберечь свою невесту — обернулась большими сложностями. Первая проблема беспокоила его меньше, чем вторая. Девил не сомневался, что рано или поздно они выследят преступника. И он был по-прежнему убежден, что Онория согласится стать его женой. Вопрос в том, удастся ли ему к тому времени сохранить здравый рассудок.
   Она сводила его с ума. И зачем надо было разговаривать с ней так резко, когда они стояли на террасе, залитой лунным светом? Какая глупость — разыгрывать из себя деспота! Но Девил и сейчас ощущал в душе тот же порыв, то же необузданное желание: завоевать ее, овладеть ею и не отпускать.
   К счастью, Онория упряма, горда и любит демонстрировать свое неповиновение. Поэтому она и не сбежала. Майкл уехал один. А будущая невеста стала вести себя холодно и учтиво, держась подальше от жениха.
   Теперь, когда Девил узнал о пережитой ею трагедии, здравый смысл подсказывал, что надо изменить свое поведение. Но разве может здравый смысл соперничать с глубокой уверенностью в том, что Онория должна принадлежать ему? Рядом с ней он вел себя не лучше своих далеких предков, бравших в осаду крепость ради долгожданной добычи. Когда Онория сложит оружие, придется, пожалуй, звать трубачей, чтобы они возвестили о победе.
   И как это она ухитрилась остаться незамужней в двадцать четыре года? Ее красота достигла расцвета, почему же мужчины так слепы? Кто-то должен был заметить ее и влюбиться. Загадку можно объяснить лишь одним: решимостью самой Онории остаться бездетной старой девой. К тому же она крайне упряма. Но скоро упрямство ее будет сломлено. Он не отпустит ее. Никогда.
   По крайней мере, пусть потом не жалуется, что он ее не предупреждал. Взгляд Девила вдруг смягчился. Он распрямил плечи и повернул ручку французского окна.
   При виде герцога Онория замерла. Ее рука застыла в воздухе, не закончив стежка. Потом она опустила голову и вновь занялась вышиванием. Девил быстро поднялся на крыльцо беседки, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Приблизившись к Онории, он выразительно взглянул на скамью, где было разложено рукоделие. Поколебавшись, она аккуратно сложила шелковую ткань, освободив ему место.
   — Что узнал ваш гонец в Чаттери? Девил ничего не ответил. Онория убрала шелк в корзиночку.
   — Я видела, как он приехал.
   Подавив раздражение, Девил сел рядом с ней.
   — Ничего подобного. Я никого не посылал в Чаттери. Может, стоит посадить вокруг беседки живую изгородь повыше? Здесь ее убежище, и это даст ему массу преимуществ. Онория нахмурилась.
   — Вокруг столько городов! Неужели никто не нанимал лошадь?
   — Только Чарльз. Он возвращался домой из Кембриджа.
   — Но, наверное, есть и другие места… например, таверны.
   — Мои люди проверили таверны во всей округе. Никаких результатов. Похоже, убийца ускакал на собственной лошади.
   — Вы говорили, что это маловероятно.
   — Маловероятно, но возможно.
   — Вскоре после выстрела началась гроза. Он наверняка искал укрытие.
   — Мы наводили справки в тавернах и гостиницах, расположенных на лондонской дороге. И снова ничего. Человеку, который стрелял в Толли, исключительно повезло, или он умеет заметать следы.
   — Если у него была своя лошадь, он мог приехать откуда угодно, не обязательно из Лондона. А вдруг это наемный убийца?
   Девил молча смотрел на нее. Прошла целая минута, прежде чем он ответил:
   — Не стоит усложнять.
   — Вы правы. Но я собиралась спросить… — Онория отрезала нитку. Девил отлично понял смысл этой незаконченной фразы: она хотела задать вопрос до того, как он снова начнет разыгрывать из себя деспота. Отложив в сторону ножницы, Онория продолжала: — Кто знал, что Толли обычно возвращался домой лесом?
   — Это знали не все, но многие, — ответил Девил. Онория сделала очередной стежок.
   — Ваши кузены обнаружили что-нибудь в Лондоне?
   — Нет. Но где-то должен быть ключ к разгадке. Молодых джентльменов не убивают на проселочной дороге просто так, без веской причины. — Девил взглянул на лужайку, увидел свою мать, направлявшуюся к беседке, и со вздохом встал.
   — Вот где ты прячешься, Сильвестр! — Герцогиня, одетая в черное кружевное платье, поднялась по ступенькам и протянула сыну руку для поцелуя.
   Девил послушно коснулся губами ее пальцев.
   — От вас трудно спрятаться, maman.
   — Конечно, ты слишком велик для этой беседки, — поддразнила его герцогиня. — Сядь, не маячь надо мной.
   Сама герцогиня расположилась на скамье рядом с Онорией. Девилу пришлось примоститься на подоконнике. Взглянув на вышивание, хозяйка указала на один из стежков. Онория что-то невнятно пробормотала, воткнула иглу и взяла ножницы.
   — Я хотел поговорить с вами, maman, — сказал Девил, воспользовавшись паузой. — Завтра я еду в Лондон.
   — В Лондон? — хором воскликнули обе женщины и, подняв головы, недоуменно уставились на него. Девил, удивленно посмотрев на них, сказал:
   — Это чисто деловая поездка. Женщины переглянулись.
   — Cheri, я думаю, мне надо к тебе присоединиться, — заявила мать Девила, сдвинув брови. — Тем более что дорогая Онория согласилась составить мне компанию.
   Девил удивленно заморгал.
   — Но вы в трауре, в полном трауре.
   — Так что же? — Герцогиня широко раскрыла глаза. — Я буду носить полный траур в Лондоне. Как раз по погоде: в такое время там всегда серо и уныло.
   — Я полагал, что вы пожелаете остаться здесь по крайней мере еще на неделю.
   Герцогиня воздела руки к небесам.
   — Но для чего?! Ты прав, бальный сезон еще не начался, однако я отправляюсь в Лондон не ради развлечений. Нет. Я считаю, что Онорию надо ввести в свет, несмотря на траур, который носит наша семья. Она ведь не имеет к этому отношения. Я советовалась с твоей тетей — Горацией. Мы обе думаем, что чем скорее Онория появится в обществе, тем лучше.
   Девил искоса взглянул на Онорию и обрадовался, заметив в ее глазах ужас.
   — Великолепная идея. Но будь осторожна, берегись старых сплетниц.
   Герцогиня пренебрежительно махнула рукой.
   — Яйца курицу не учат. Мы с твоей тетей знаем, как себя вести. Не надо слишком усердствовать и… поднимать ветер. Я правильно сказала?
   — Поднимать пыль. А на ветер пускают деньги, — поправил ее Девил, пряча усмешку.
   — Какие у вас, англичан, странные поговорки, — мрачно заявила герцогиня.
   Девил не стал напоминать о том, что она прожила в Англии почти всю жизнь и что ее знание языка ухудшается всякий раз, когда она начинает плести новую интригу. В данном случае он целиком одобрял хитрый ход матери.
   — Все будет выглядеть пристойно, — уговаривала его герцогиня. — Не волнуйся, я знаю, в каких старомодных традициях тебя воспитывали. Мы постараемся не оскорблять твоих чувств.
   Последнее замечание лишило Девила дара речи.
   — Как раз сегодня утром я подумала, что следует поехать в Лондон с твоей тетушкой Луизой. Я ведь «матриарх», не так ли? А долг матриарха — быть со своей семьей. — Герцогиня устремила на сына властный взгляд. Тот по-прежнему хранил молчание. — Твой отец согласился бы со мной целиком и полностью.
   Эта фраза положила конец дискуссии. Впрочем, Девил и не собирался спорить. Притворившись слегка рассерженным, он испустил страдальческий вздох и развел руками.
   — Если вы настаиваете, maman, я немедленно отдам распоряжения. Мы можем выехать завтра днем. В Лондоне будем уже к вечеру.
   — Воn! — Герцогиня взглянула на Онорию. — Надо упаковать вещи.
   — Разумеется. — Онория сложила шитье в корзиночку и бросила на Девила торжествующий взгляд.
   Он с равнодушным видом подождал, пока женщины выйдут из беседки, и вялой походкой двинулся следом за ними, не сводя глаз с соблазнительной фигурки Онории. И вдруг на его лице появилась самодовольная улыбка.
 
   Особняк герцогов Сент-Ивз на Гросвенор-сквер был гораздо меньше, чем дом в Сомершем-Плейс. И все же в нем мог бы разместиться целый батальон. Это ощущение возникало, наверное, еще и потому, что здание чем-то напоминало крепость.
   Войдя в холл, Онория кивнула Слиго, не переставая удивляться странным пристрастиям Девила. Когда они приехали сюда два дня назад, чуть ли не ночью, ее до глубины души поразило, что сутулый жилистый Слиго выполняет роль мажордома. На его лунообразном лице застыло выражение озабоченности и скорби. Мрачноватый наряд выглядел несколько неуместно. Говорил он скупыми отрывистыми фразами, словно командовал на плацу.
   Позже Онория узнала от герцогини, что Слиго был денщиком Девила и они вместе прошли Ватерлоо. Фанатично преданный своему капитану, он продолжал служить ему и после увольнения. Девил сделал Слиго своим главным доверенным лицом. В отсутствие хозяев он присматривал за домом. А когда Девил приезжал в Лондон, брал на себя привычные обязанности. То есть, как подозревала Онория, был глазами и ушами герцога.
   Лакей открыл перед ней дверь в маленькую гостиную, где господа завтракали.
   — А, вот и вы, дорогая. — Герцогиня, сидевшая во главе длинного изящного стола, ослепительно улыбнулась.
   Онория сделала ей реверанс и кивнула Девилу.
   — Доброе утро, ваша светлость. Тот слегка наклонил голову, пожирая ее глазами.
   — Надеюсь, вы хорошо спали? — Герцог жестом приказал Уэбстеру посадить гостью рядом с ним.
   — Вполне сносно, благодарю вас.
   Не обращая внимания на девять пустых стульев, придвинутых к безупречно накрытому столу, она села, подобрала юбки. И поблагодарила Уэбстера, который налил ей чаю. Вчера они весь день распаковывали вещи и устраивались на новом месте. В полдень внезапно начался ливень, и Онории ничего не оставалось, как сидеть у окна гостиной и смотреть на парк.
   — Я сказала Сильвестру о том, что сегодня утром мы планировали посетить модисток. Он объяснил мне, что нынче в светском обществе их принято выбирать по возрасту.
   — По возрасту? — переспросила Онория, сдвинув брови. Герцогиня кивнула, продолжая уплетать тост с мармеладом.
   — Я, разумеется, буду и дальше пользоваться услугами старушки Франшо, но вам надо… — Она взглянула на сына.
   — Селестину, — подсказал Девил.
   Онория нахмурилась, а герцог ответил ей взглядом, полным невыразимой скуки.
   — Все достаточно просто. Если вам нужны тюрбаны или бомбазин, вы идете к Франшо. Рюши и оборки лучше покупать у мадам Абеляр. Что же касается юных невинных мисс из провинции… — он умолк, посмотрев на элегантную кружевную косыночку Онории, — тут, я слышал, мадемуазель Коко не имеет себе равных. Но самые изысканные дамы ходят только к Селестине.
   — В самом деле? — Онория отхлебнула чай, поставила чашку и потянулась за тостом. — Ее магазин находится на Брутон-стрит?
   Девил приподнял брови.
   — Разумеется.
   В гостиной появился Слиго с серебряным подносиком, на котором лежала груда писем. Девил быстро просмотрел их.
   — Осмелюсь предположить, что, прогулявшись по Брутон-стрит, вы найдете там много интересного.
   Краем глаза Онория наблюдала, как он разбирает почту. Девил нанял целую армию помощников! Один выехал вслед за ними из Сомершем-Плейс, а потом весь день провел в кабинете хозяина. Владения герцогов Сент-Ивз были огромны, и управление ими требовало времени. Судя по всему, это отвлекало Девила от расследования убийства.
   Просмотрев письма, он собрал их в пачку и повернулся к матери:
   — С вашего позволения, я вас покину. До свидания, Онория Пруденс.
   Изящно поклонившись, герцог вышел из комнаты. Онория провожала его глазами до тех пор, пока не закрылась дверь, и снова принялась за чай.
 
   Уэйн появился на Гросвенор-сквер как раз в тот момент, когда карета, на которой герцогиня и Онория отправились на Брутон-стрит, громыхая, свернула за угол. Быстрым размашистым шагом он пересек мостовую и, поигрывая тросточкой, поднялся по ступенькам, ведущим к большой парадной двери особняка своего кузена. Гость уже готов был громко постучать, но тут дверь распахнулась и из холла вылетел Слиго.
   — О! Простите, сэр. — Слиго прижался к косяку. — Я и не заметил вас, сэр.
   — Все в порядке, — улыбнулся Уэйн.
   — Приказ капитана. Надо срочно передать письма. — Мажордом похлопал себя по груди, и Уэйн действительно услышал шелест бумаги. — Если позволите, сэр…
   Несколько озадаченный такой спешкой, Уэйн кивнул, а обрадованный Слиго помчался вдоль улицы, поймал наемный экипаж и был таков. Покачав головой, Уэйн вошел в открытую дверь. В холле стоял Уэбстер.
   — Хозяин в библиотеке, сэр. По-моему, он ждет вас. Желаете, чтобы я доложил о вашем приходе?
   — В этом нет необходимости.
   Отдав дворецкому тросточку, шляпу и перчатки, Уэйн направился в святилище Девила. Кузен сидел в кожаном кресле за огромным письменным столом, держа в руке распечатанное письмо.
   — Ты первый, — сказал он, устремив на Уэйна зеленые глаза.
   — Тебе не терпится, — усмехнулся тот.
   — А тебе? Уэйн приподнял брови.
   — Еще секунду назад я не знал, что у тебя нет новостей. — Он пересек комнату и рухнул в кресло, стоявшее напротив стола.
   — Насколько я понимаю, тебя тоже не посетило вдохновение?
   — Вообще-то нет, — скривился Уэйн. Девил состроил гримасу, сложил письмо и отбросил его в сторону.
   — Надеюсь, остальные раскопали хоть что-нибудь.
   — Чем занят Слиго? — Девил удивленно поднял голову, и Уэйн пояснил: — Я столкнулся с ним у дверей. Он жутко спешил.
   Девил пренебрежительно отмахнулся.
   — Так, маленькое дельце, связанное с моей матримониальной стратегией.
   — Кстати, тебе удалось убедить свою будущую невесту, что расследование убийства — неподходящее хобби для знатной леди?
   Девил улыбнулся.
   — Тут я полагаюсь на свою матушку. Приехав в город, она первым делом бежит к модисткам.
   Уэйн вздернул брови.
   — Значит, ты не сумел отстранить мисс Анстрадер-Уэзерби?
   Девил зловеще улыбнулся.
   — Я направил огонь по другой цели. Когда крепость падет, убийство будет забыто.
   — Бедная Онория Пруденс. Знает ли она, с кем имеет дело? — ухмыльнулся Уэйн.
   — Еще узнает.
   — Но слишком поздно?
   — Это и есть мой план.
   Короткий стук в дверь возвестил о появлении Ричарда-Скэндала Кинстера, за ним следом пришли Габриель и Демон Гарри — брат Уэйна. Просторная комната вдруг показалась тесной из-за такого количества крупных, рослых мужчин.
   — Почему такая задержка? — спросил Гарри, опускаясь на кушетку. — Я думал, ты сразу вызовешь нас.
   — Девилу пришлось немало потрудиться, чтобы мы могли поговорить без помех, — подал голос Уэйн и был вознагражден свирепым взглядом герцога.
   — Люцифер просил передать, что он очень сожалеет, — сообщил Габриель. — Бедняга совершенно выдохся, расследуя интрижки Толли, но все его усилия пропали даром.
   — В это очень трудно поверить, — возразил Гарри.
   — Я имел в виду поиски убийцы, — пояснил Габриель.
   — В таком случае я прекрасно представляю, каково ему сейчас, — сказал Гарри.
   Сколько они ни бились, никто из них не нашел ни единого свидетельства о том, что Толли попал в какую-то беду. Тогда Девил предложил другую версию.
   — Возможно, он случайно узнал что-то, не предназначенное для чужих ушей, и, сам того не подозревая, стал для кого-то опасен.