Лоуренс Стефани. Невеста дьявола

   Все это обрушилось на нее в декабре и январе, но самым важным все-таки оставались их с Девилом отношения.
   Онория и сама не знала, сбылись ли ее ожидания. Выходя замуж, она не знала, чего хочет. У нее были весьма туманные представления об обязанностях жены и матери. Поэтому и ей, и ему предстояло решить немало вопросов.
   В повседневной жизни между ними время от времени происходили столкновения. И по глазам мужа Онория видела, как он изучает ее, что-то подсчитывает и взвешивает. В ее глазах, очевидно, отражалось то же самое.
   Онории ко многому пришлось привыкать. Она училась выкраивать время, чтобы побыть одной, училась чувствовать себя легко в компании других людей, обсуждать сотни мелких происшествий и проблем, влияющих на их совместную жизнь. При этом надо было учитывать их с Девилом характеры и искать компромисса. В некоторых случаях подладиться друг к другу было легко, а иногда это требовало больших уступок с обеих сторон.
   Только в постели все было давно решено, там роли уже распределились. Желание не убывало, оно продолжало гореть ровным неугасимым пламенем, но с каждой ночью их близость становилась все глубже, значительнее, а это ко многому обязывало.
   В конце января они оба почувствовали, что их отношения не только изменились — в них появилось нечто новое. За это время они создали вокруг себя особое пространство и теперь жили словно в коконе. Об этом никогда не заходила речь, но Онория ощущала невидимую паутинку каждую минуту и не сомневалась, что то же самое происходит и с Девилом.
   — Я собираюсь покататься.
   Онория, сидевшая за столом с кипой счетов от торговца свечами, посмотрела на мужа.
   — Дороги сейчас плохие — ехать придется медленно. Может, присоединишься ко мне?
   Последние несколько недель прогулки верхом приходилось отменять из-за скверной погоды и наледей. Но сегодня вовсю сияло солнце, а с Девилом всегда можно чувствовать себя в безопасности.
   — Мне нужно переодеться. — Онория отложила счета в сторону, мило улыбнувшись мужу. Девил ухмыльнулся.
   — Я подведу лошадей к боковой двери.
   Они выехали через десять минут, выбрав кружной путь — через поля и холм. В деревне Онория и Девил остановились поболтать с мистером Постлтуэйтом, который, как всегда, копался в своем саду. Оттуда дорога шла через лес.
   Они молча поднялись на холм, переведя лошадей с рыси на шаг, и вскоре приблизились к тому месту, где застрелили Толли.
   Девил взглянул на Онорию и натянул поводья, а потом, не говоря ни слова, направил Сулеймана по узкой тропке.
   Зимой и домик лесника, и поляна производили совсем другое впечатление. Подлесок был по-прежнему густой, почти непроходимый, но деревья стояли голые. Толстый ковер опавших коричневатых листьев заглушал стук копыт. Домик казался аккуратнее и уютнее; каменный порожек был вычищен; из трубы вился дымок.
   — Кеннан в своей резиденции. — Девил спешился, привязал свою лошадь к дереву и подошел к Онории.
   Когда он помогал ей спуститься, она вспомнила, какое испытала смущение, первый раз побывав в его объятиях. Теперь она наслаждалась теплом знакомых рук.
   — Он дома?
   — Вряд ли. Днем Кеннан обычно бывает в деревне.
   Они направились к домику.
   — Может, неудобно входить без спроса? — заметила Онория.
   Девил покачал головой.
   — У Кеннана, в сущности, нет дома. Он живет то там, то здесь и содержит в порядке мои леса.
   Открыв дверь, он вошел внутрь. Онория последовала за ним. Девил быстро пересек маленькую комнатушку и замедлил шаги возле кровати, на которой умирал Толли. У изножья Девил остановился, глядя на простое серое одеяло. Его лицо окаменело.
   Онория давно не видела его таким. Последнее время муж • редко скрывал от нее свои чувства. Поколебавшись, она шагнула вперед и встала рядом с ним. Здесь ее место. Но иногда Девилу приходится об этом напоминать. Она коснулась его руки. Сначала он стоял не шевелясь, потом сильные пальцы крепко сжали ее руку.
   Девил еще долго смотрел на кровать, видимо, вспоминая происшедшее. Онория прислонилась к нему; он оглянулся, нерешительно протянул руку и привлек ее к себе.
   — Прошло уже шесть месяцев, а убийца не пойман, — мрачно изрек Девил.
   Онория положила голову на плечо мужа.
   — По-моему, «коллегия» Кинстеров не терпит поражений.
   — Никогда.
   — Вот и хорошо. — Онория подняла глаза и увидела, что Девил помрачнел еще больше.
   — Я что-то забыл, — сказал он. Видно было, что что-то мучает его. — Это касается того, как умер Толли. Я должен был это помнить. — Девил опять посмотрел на кровать. — И все еще надеюсь вспомнить.
   Онория поняла, что обычные слова утешения тут не помогут. Они помолчали. Через минуту она услышала тяжкий вздох. Девил крепко прижал ее к себе, потом, указав на дверь, предложил:
   — Поедем домой.
   Они медленно двинулись в обратный путь. Уже сгущались сумерки. Девил больше ни слова не сказал об убийце Толли. В холле супруги расстались: Девил пошел в библиотеку, а Онория отправилась наверх, намереваясь принять ванну перед ужином.
   Тонко чувствуя настроение мужа, она знала, что рано или поздно он вернется к этой болезненной теме.
   Вечером они отдыхали в библиотеке. Девил сидел в мягком кресле, Онория — на кушетке, с рукоделием на коленях. В камине ярко горел огонь, наполняя комнату теплом и уютом. Занавески уже были задернуты. Уэбстер принес хозяину бокал бренди и удалился. Вдовствующая герцогиня отправилась спать раньше, чем обычно.
   Девил отпил бренди и посмотрел на жену.
   — Мне надо вернуться в Лондон.
   Встретив его взгляд, Онория спокойно спросила:
   — Ты получил какие-то сведения о смерти Толли и поэтому должен уехать именно сейчас?
   Она твердо, но без всякого вызова встретила его взгляд. Зеленые глаза Девила сузились, губы зловеще сжались. Он откинулся на спинку кресла и уставился в потолок. Отложив в сторону рукоделие, Онория ждала.
   Девил думал долго, очень долго. Онория его жена, и она слишком умна и упряма, чтобы довольствоваться какой-нибудь глупой выдумкой. Внимательно посмотрев на нее, Девил сказал:
   — Виконт Брамли последнее время работает на меня. Онория нахмурилась.
   — Я его знаю?
   — Он не того сорта джентльмен, с которым тебе следует знакомиться.
   — А, я понимаю, о каком сорте ты говоришь.
   — Вот именно. Виконт пытается выяснить, что стоит за «недостоверными сведениями Люцифера». На следующей неделе он должен доложить мне о результатах.
   — Понятно. — Наморщив лоб, Онория смотрела на огонь, потом машинально собрала свое рукоделие. — Здесь у нас нет никаких дел. Я немедленно переговорю с миссис Халл и Уэбстером. — Она встала и оглянулась на мужа. — Полагаю, мы уезжаем завтра?
   Последовала минута тяжелого молчания. Наконец Девил со вздохом кивнул.
   — Завтра. После обеда.
   Онория направилась к двери. Девил проводил взглядом ее покачивающиеся бедра, осушил до дна свой бокал и уже в который раз подумал: что же это на него нашло?
 
   — И насколько же Брамли превысил свой счет? — поинтересовался Уэйн, опускаясь в кресло напротив письменного стола Девила.
   Виконт вышел из библиотеки меньше минуты назад, и цвет лица у него был зеленый.
   Спрятав расписки в ящик, Девил назвал сумму. У Уэйна округлились глаза. Тихо присвистнув, он заметил:
   — Здорово ты его скрутил.
   — Я все делаю тщательно, — отозвался Девил, пожав плечами.
   Дверь распахнулась. По сердитым глазам Онории он понял, что она слышала эту последнюю фразу, и встретил ее откровенно развратной улыбкой.
   — Доброе утро, дорогая.
   Онория моргнула и царственно наклонила голову. Пока они с Уэйном обменивались приветствиями, Девил любовался женой. Готовясь выйти на улицу, она надела золотистую мантилью из мериносовой шерсти. В одной руке Онория держала бархатный капор, отделанный рюшем, в другой — облаченной в перчатку цвета слоновой кости — красовалась муфточка из золотистого бархата, отороченная лебяжьим пухом. Высокий воротник мантильи с внутренней стороны был отделан тем же дорогим материалом. Волосы закручены в тугой пучок — а утром ее спутанные кудри разметаны по всей подушке. От этих воспоминаний по телу Девила разлилось приятное тепло, а на губах сама собой расцвела улыбка.
   Сунув ключ от ящика в карман жилета, он с самодовольным видом подошел к Онории. Она повернулась к нему и вздернула брови.
   — Виконт раздобыл какие-нибудь сведения? Девил застыл как вкопанный. Даже не глядя на Уэйна, он понимал, что тот безмерно удивлен.
   — К сожалению, нет. Он попросил отсрочки.
   — И ты согласился? Девил медлил с ответом.
   — Если виконт так медлителен, может, стоит воспользоваться услугами другого человека?
   — Все не так просто. — Увидев в ее глазах недоумение, он продолжал: — Благодаря некоторым своим качествам Брамли идеально подходит для такой работы.
   Онория удивилась еще больше.
   — Я видела виконта мельком, но он не произвел на меня впечатления человека, которому можно доверять. — Она сделала паузу и, слегка нахмурившись, взглянула на непроницаемое лицо Девила. — Раз уж мы в Лондоне, почему бы тебе не заняться расследованием самому? Сюда понаехала масса людей. Скажи, что ты хочешь узнать, — и я постараюсь помочь тебе.
   Уэйн поперхнулся от ужаса, но попытался скрыть это, изобразив приступ кашля.
   Онория строго посмотрела на него. Мужчины переглянулись, и Девил сразу помрачнел. Заметив этот молчаливый обмен репликами, она насмешливо прищурилась.
   — Так чем же именно занимается Брамли? Ответ легко читался в их глазах. Онория вздернула подбородок. Девил многозначительно посмотрел на своего кузена. Тот учтиво улыбнулся Онории.
   — Я покидаю вас. Надеюсь, вы получите ответы на все вопросы.
   Уэйн склонился над ее рукой, выразительно взглянул на Девила и удалился. Когда за ним закрылась дверь, герцог окинул Онорию внимательным взглядом. Ее глаза были полны непоколебимой решимости.
   — Тебе не следует знать детали.
   Он хотел подойти поближе, но жена обдала его ледяным презрением. Интересно, что она прочла в его глазах? Девил восхищался ею как никакой другой женщиной, и страстно надеялся, что это не проявляется внешне.
   Онория распрямила плечи и еще выше подняла подбородок.
   — Я твоя жена, твоя герцогиня. Если что-то угрожает нашей семье, я должна знать об этом.
   Девил отметил, что она подчеркнула слово «нашей», причем не отворачивалась, говоря это, а продолжала смотреть ему в лицо бесстрашно и твердо. Грозное молчание тянулось долго. И сколько за ним стояло невысказанных упреков! Онория бросила вызов властной натуре мужа и хорошо понимала это но отступать не собиралась.
   — Ты невероятно упряма, — сказал Девил, прищурившись.
   — Ты знал это еще до свадьбы, — надменно возразила она.
   Он сухо кивнул.
   — К сожалению, в этом ты не изменилась. — В его голосе звучало раздражение.
   Онория передернула плечами,
   — Ты выбрал меня — и на счастье, и на горе.
   Глаза Девила вспыхнули.
   — Ты тоже.
   Их взгляды снова скрестились, как шпаги. Атмосфера накалялась. Онория медленно подняла бровь. Рассерженный Девил указал ей на кушетку:
   — Эта история не для женских ушей.
   Скрывая свое торжество, Онория послушно села. Девил устроился рядом и пересказал ей суть грязных слухов, которые дошли до Люцифера. Оказывается, кто-то из Кинстеров начал часто посещать «дворцы».
   — Дворцы? — недоуменно переспросила Онория. На скулах Девила заиграли желваки.
   — Бордели. Только очень дорогие.
   — Но ты же не веришь, что это кто-то из вашей «коллегии», — сказала она, заглянув мужу в глаза.
   Это был даже не вопрос, а утверждение. Девил угрюмо покачал головой.
   — Я знаю, это кто-то из наших, — заявил он, решив не посвящать Онорию в детали того, что там происходит. Его жене не следует знать о проституции, тем более в ее худших проявлениях. — Возможно, Толли заходил туда из любопытства и увидел или услышал нечто важное. Хозяйки «дворцов» богаты и обладают огромной властью. Ведь к ним наведываются люди, которым есть что скрывать и которые могут заставить замолчать человека, узнавшего их тайны.
   — Почему ты выбрал именно Брамли? — спросила Онория, внимательно глядя на мужа. Девил скривил губы.
   — К несчастью, мнение Кинстеров по этому поводу широко известно. Хозяйки осторожны: нам они ничего не скажут.
   — Неужели ты действительно думаешь, что это был Толли? — помолчав, уточнила Онория.
   Девил отрицательно покачал головой.
   — Значит, остается только… — Он нахмурился и опять состроил гримасу. — Нет, тоже не верю.
   Какое-то время они молчали. Онория очнулась первой.
   — Пресвятые небеса! Я же опаздываю! — воскликнула она, посмотрев на часы, и вскочила с кушетки.
   — Куда это ты собралась?
   — Хочу навестить Луизу, а потом надо ехать к леди Коулберн на обед.
   — Ничего не говори ни Луизе, ни моей матери. Онория снисходительно посмотрела на мужа.
   — Разумеется, не скажу.
   Она уже направилась к двери, но Девил остановил ее, развернул к себе и заглянул в глаза, дожидаясь, пока в них зажжется огонек страсти. Потом поцеловал. За поцелуем последовали шепот и мучительные, дразнящие прикосновения…
   Девил внезапно отстранился. Онория рассердилась, но тут же успокоилась, увидев его улыбку. Она выпрямилась и величественно кивнула.
   — Желаю вам хорошо провести день, милорд.
   — Я желаю вам того же, миледи.
 
   Остаток дня Онория проклинала мужа: его дьявольский поцелуй все время напоминал о себе. Дрожь, время от времени пробегавшая по телу, была совершенно необъяснима, поэтому пришлось последовать совету Луизы и выпить рюмку ликера. Расположившись на кушетке в гостиной (близнецы уселись на низеньких скамеечках у ее ног), Онория воспользовалась случаем и поделилась идеей, совсем недавно пришедшей ей на ум.
   — Я хочу дать бал.
   Онория знала, что обязана показаться обществу в качестве герцогини Сент-Ивз. Бал в межсезонье представлялся ей прекрасным решением проблемы.
   — Бал? — У Аманды округлились глаза. Она повернулась к матери. — А нам можно будет пойти?
   При виде сияющих лиц дочерей Луиза постаралась скрыть улыбку.
   — Это зависит от того, пригласят ли вас и что это будет за бал.
   Аманда и Амелия посмотрели на Онорию, но та притворилась, что ничего не заметила, и снова обратилась к Луизе:
   — Думаю, это будет «домашний» бал. Только для родственников и друзей. Луиза кивнула.
   — Светское общество еще не собралось, большинство занято охотой. Сейчас герцогине Сент-Ивз не пристало давать свой первый официальный бал.
   — Конечно. Это будет расценено как оскорбление. Все гранд-дамы надуют губы. Но «домашний» бал не вызовет их гнева.
   — Поскольку вы приехали в Лондон по делам, никто не осудит вас за это маленькое развлечение, — великодушно согласилась с ней Луиза. — И разумеется, первый официальный бал ты не можешь провести без Хелен.
   — Верно. — Онория кивнула. Вдовствующая герцогиня гостила у друзей и должна была вернуться только в начале сезона. — Но этот бал мы устроим только для друзей…
   — И для семьи, — добавила Луиза.
   — Значит, — задумчиво продолжала Онория, — можно будет сделать это в ближайшее время.
   Близнецы бросали умоляющие взгляды то на мать, то на Онорию, а те сидели с непроницаемыми лицами.
   — А нас пригласят? — заныли они.
   Онория посмотрела на них с напускным удивлением.
   — Боже милостивый! Сначала причешите как следует свои волосы.
   Луиза рассмеялась. Девочки надулись, а потом вскочили со своих скамеечек и подошли к кушетке.
   — Мы обещаем, что будем одеты и причесаны очень аккуратно.
   — Мы будем самыми благовоспитанными девочками.
   — И у нас так много кузенов, что вам и партнеров не нужно будет нам искать.
   Глядя на их горящие глаза, Онория представляла, какое впечатление произведут на близнецов их великолепные кузены в бальном зале да при полном параде. Заметив ее сомнения, девочки напустили на себя такой жалобный вид, что она расхохоталась.
   — Разумеется, вас пригласят. — Она перевела взгляд с одного восторженного личика на другое. — Но пойдете вы на бал или нет, будет решать ваша мама.
   Взоры девочек устремились на Луизу. Несмотря на добрую улыбку, голос Луизы звучал строго:
   — Сначала я должна поговорить с вашим отцом. Но, учитывая, что в этом сезоне состоится ваш первый выход в свет, «домашний бал», особенно у герцогов Сент-Ивз, будет прекрасным началом вашей новой жизни.
   Окрыленные надеждой, близнецы просияли и тут же стали теребить мать по поводу своих бальных платьев. Оставив их в весьма возбужденном состоянии, Онория отправилась к леди Коулберн, чтобы отобедать с ней в окружении целой толпы молодых дам. Те требовали устроить бал и не желали принимать никаких отговорок новоиспеченной герцогини. Как только стало известно, что Девил в городе, в глазах многих загорелся огонек: теперь он не вольный повеса, а женатый человек, и с ним не так страшно завести интрижку.
   Безмятежно улыбаясь, Онория думала о том, что неплохо бы поставить на мужа тавро (или татуировку?) — на лоб и на другую важную часть тела. И пусть скучающие светские дамы ищут развлечений в другом месте — Девил принадлежит только ей. Онория с трудом удерживалась от желания заявить это публично.
   Когда она села в карету и отправилась в обратный путь, на Гросвенор-сквер, ревность разыгралась вовсю. Ее потрясла неистовая сила этого чувства, но его источник был очевиден. В светском обществе мужа потерять легко.
   Такие мысли не посещали Онорию давно — с той самой ночи, когда Девил во время бури зашел к ней в спальню. Несмотря на все свои страхи, несмотря на то что Слиго и старший конюх разделяли ее подозрения, больше ничего ужасного не происходило. И теперь казалось, что Девил был прав: никто не портил ось фаэтона — произошел несчастный случай.
   Пристально глядя в окно кареты, Онория почувствовала неожиданный прилив сил и решимости. Она удивилась, но приняла это как должное. Уж слишком часто ей говорили, что сама судьба благословила их с Девилом брак.
   Значит, она никому его не отдаст.
 
   Девил пообедал с друзьями, потом зашел в клуб. Шел третий день его пребывания в столице. Несмотря на присутствие жены, он постепенно возвращался к прежнему удобному распорядку жизни.
   — Единственная разница состоит в том, — объяснил Девил Уэйну, когда они заглянули в читальный зал, — что теперь в моей постели всегда тепло.
   Уэйн ухмыльнулся и, взяв кузена под локоть, указал на два пустых кресла. Девил развернул газету и уставился в нее невидящим взглядом. Он думал о своей упрямице жене. И как его угораздило жениться на женщине, которую невозможно запугать или принудить к чему-либо силой?! Такие попадаются один раз на миллион. Конечно, в дело вмешалась судьба. Ему оставалось одно: надеяться, что судьба подскажет, как справляться с женой, не разрушая той хрупкой связи, которая начала устанавливаться между ними.
   Эта связь совершенно необычна, уникальна — по крайней мере для него лично. Ее невозможно объяснить словами, но она настолько драгоценна, что рисковать нельзя.
   Онорией тоже нельзя рисковать. Никоим образом.
   Девил нахмурился. И чем у него забита голова?
   Через некоторое время, расставшись с Уэйном, Девил отправился домой. Уже вечерело. Он пересек Пиккадилли и свернул на Беркли-стрит.
   — Эй! Сильвестр!
   Девил остановился, дожидаясь, пока к нему подойдет Чарльз. Он жил недалеко от Гросвенор-сквер — на Дьюк-стрит.
   — А ты не изменяешь старым привычкам, насколько я понимаю. По-прежнему ищешь развлечений?
   — Ты прав, — улыбнулся Девил.
   — Странно. Я думал, ты пробудешь в Лестершире дольше. Говорят, там сейчас много дичи.
   — В этом году я не ездил в Лодж. — Лодж-Мэнор был герцогским заповедником. — В Сомершеме я несколько раз охотился с собаками, но не слишком удачно.
   Вид у Чарльза был весьма озадаченный.
   — Как поживает тетя Хелен?
   — Прекрасно. — Девил искоса взглянул на него и скривил губы. — Что охота? У меня есть другие развлечения.
   — О?
   — Я недавно женился, ты помнишь? Чарльз поднял брови.
   — Я не думал, что женитьба что-то изменит в твоем образе жизни.
   Девил решил промолчать. Они обогнули Беркли-сквер и вошли в переулок, который вел в Хейз-Мьюз.
   — Онория, очевидно, осталась в Сомершеме?
   — Нет. — Девил нахмурился. — Она здесь, со мной.
   — Неужели? — Растерянно моргая, Чарльз пробормотал: — Не забыть бы нанести ей визит и засвидетельствовать свое почтение.
   Девил кивнул. Ему не хотелось подвергать Онорию такому испытанию: общение с Чарльзом вряд ли доставит ей радость. Он прекрасно знал, как его кузены относятся к Чарльзу, но сам всегда старался проявлять терпимость.
   Они остановились на углу Гросвенор-сквер. До дверей особняка Сент-Ивз было рукой подать. Чарльз вдруг резко повернулся к Девилу.
   — Не хотелось бы затрагивать такую деликатную тему, но я чувствую, что обязан высказаться.
   Девил холодно взглянул на него, выгнул брови и призвал на помощь все свое терпение.
   — Ты поступил жестоко, взяв с собой Онорию. Здесь, в Лондоне, ей придется мириться с твоими многочисленными интрижками. И это через несколько месяцев после свадьбы! Она еще не знакома со светской жизнью, но, я уверен, быстро разберется что к чему. Онория очень умна и, конечно, поймет, что ты с легкостью одариваешь женщин своим вниманием. Жены остро реагируют на такие вещи. Лучше бы она осталась в Сомершеме и не страдала.
   Лицо Девила окаменело. Какая уж тут терпимость! Он прилагал большие усилия, чтобы обуздать свой дикий норов. Не будь Чарльз членом семьи, он заставил бы его глотать собственные зубы. Девил едва не зарычал от ярости.
   — Ты ошибаешься, Чарльз. Онория сама пожелала сопровождать меня, и я не стал ей отказывать.
   Чарльз замер, услышав ровный сухой голос Девила. От взгляда герцога мог бы замерзнуть ад.
   — Ты не прав и в другом. Мне не нужны никакие интрижки. Я предпочитаю Онорию всем другим женщинам.
   Это была правда, истинная правда, хотя в душе Девилу трудно было это признать.
   Чарльз был сражен наповал, а Девил горько усмехнулся.
   — В самом деле… я и не ожидал получить от брака так много. Попробуй. Смею заверить, это весьма волнующий эксперимент.
   Небрежно кивнув, Девил пошел к дверям своего особняка. Чарльз тупо смотрел ему вслед. Его лицо было белым как мел.

Глава 20

   На следующее утро, освободившись от самых неотложных дел, Девил поднялся в гостиную. При виде его Онория радостно улыбнулась:
   — А я думала, ты еще долго будешь занят.
   — Хобден возвращается в Сомершем-Плейс. — Девил пристроился на кушетке рядом с женой и взял один из листочков, лежавших у нее на коленях. — Наши гости?
   Онория искоса посмотрела на него.
   — Это родственники. А вот список друзей.
   Девил принялся изучать листочки. Вчера вечером они поговорили о планах Онории. Девил полностью одобрил их, рассудив, что подготовка к балу отвлечет ее от Брамли и расследования убийства.
   — Надо добавить несколько фамилий. Онория послушно взяла карандаш. Когда Девил произнес «Чиллингуорт», она удивленно подняла глаза.
   — Я думала, граф не относится к числу твоих любимчиков.
   — Напротив. — Девил улыбнулся, как настоящий Князь Тьмы. — Кого же я буду дразнить?
   Онория хотела возразить, но смолчала. Пусть Чиллингуорт сам о себе позаботится.
   — Предлагаю прокатиться в экипаже, — сказал Девил, любуясь профилем жены.
   Онория, погладив его ногу, обожгла взглядом и скорчила гримаску.
   — Не могу. — Она указала на письменный стол, заваленный бумагами. — Если бал состоится в пятницу, мне уже сегодня надо разослать приглашения.
   Девил за всю свою жизнь не написал ни одного приглашения. Он уже решил остаться с Онорией и обучиться этой премудрости, но она заявила:
   — Луиза пришлет мне на помощь близнецов. Девил сухо улыбнулся и вытянул длинные ноги.
   — В таком случае я тебя покидаю.
   Он погладил Онорию по щеке и направился к двери. Она тоскливо посмотрела ему вслед и принялась за работу.
   На следующее утро, когда дверь в гостиную отворилась, Онория вспыхнула от радости, но оказалось, в аудиенции нуждался Уэйн.
   — Девил сказал, что я найду вас здесь. — С чарующей улыбкой он шагнул вперед. — Хочу попросить вас об одолжении.
   Заметив особый блеск в его глазах, Онория посмотрела на молодого повесу с истинно матриархальным неодобрением.
   — Кто? — коротко спросила она.
   — Леди Кантертон. А Гарри предлагает леди Пинни. Онория многозначительно помолчала и взяла карандаш.
   — Я пошлю приглашения сегодня же.
   — Спасибо.
   — С одним условием, — сказала она. В глазах Уэйна мелькнула тревога.
   — Каким же?
   В голосе Уэйна прозвучали стальные нотки, но Онория не обратила на это никакого внимания.
   — Каждый из вас хотя бы один раз пригласит близнецов. Обеих.
   — Близнецов? — Уэйн уставился на нее в полном изумлении. — Сколько же им лет?
   — Семнадцать. В этом году они начнут выезжать. Этот бал для них — первый.
   Уэйн вздрогнул.
   — Ну? — Онория выгнула бровь.
   — Очень хорошо. По одному танцу с каждой. Я предупрежу Гарри, — угрюмо пробурчал он. Онория довольно кивнула.
   — Действуйте.
   Вслед за Уэйном в гостиной появился Габриель, потом Люцифер, а последним в гостиную заглянул Ричард.