Страница:
Та бросила на нее проницательный взгляд.
— Напротив, моя крошка, это мне не терпится его увидеть. Он всего лишь мужчина. — Небрежным жестом она выразила свое отношение к этим ущербным созданиям. — Они не понимают подобных вещей.
Взяв Элен под руку, Катриона заметила, как две белокурые головки повернулись в их сторону и две пары голубых глаз уставились на них.
— Аманда! Амелия! — позвала их Пейшенс. С недовольным вздохом девушки подчинились. — Уэйн, ты увидишься с Ричардом позже. Давайте сначала устроимся в наших комнатах.
Катриона облегченно выдохнула и повела вдовствующую герцогиню к ее младшему сыну.
Ричард чувствовал себя в ловушке. Девил и Онория покинули его, оставив в одиночестве дожидаться прихода мачехи. Когда дверь распахнулась, он подумывал о том, не застонать ли, изображая тяжелобольного, но, заметив огненную шевелюру жены, понял, что лучше не притворяться.
Только Богу и ее Госпоже известно, куда это может завести.
— Ричард! — Элен кинулась к кровати.
Он с улыбкой обнял мачеху, поморщившись при виде слез у нее на глазах. К его облегчению, она быстро справилась с собой и ослепительно улыбнулась:
— Bon![5] Как я вижу, ты идешь на поправку. К его изумлению, вместо того чтобы тут же оказаться в центре внимания и начать командовать, она ограничилась тем, что завладела его рукой и бросила вопросительный взгляд на Катриону. Та кивнула:
— Ему намного лучше. Пять суток он был без сознания, но нам с Девилом удалось заставить его ходить, поэтому яд быстрей вышел из организма.
— Кстати, насчет яда. — Склонив набок голову, Элен взглянула на Катриону. — Каким образом он отравился?
— Вместе с утренним кофе.
— И кто это сделал? Вы уверены, что злоумышленник не повторит попытку?
— Уверена, — твердо сказала Катриона. — Отравителя нет ни в замке, ни в долине.
— Сбежал, — понимающе кивнула вдовствующая герцогиня и сжала руку сына. — Ты, конечно, доберешься до него, но не раньше, чем будешь здоров, хорошо?
— Я буду совершенно здоров завтра, — сообщил Ричард, безуспешно пытаясь поймать взгляд Катрионы.
— Едва ли, и тебе это отлично известно, — возразила его невозможная мачеха. — Срок восстановления, видимо, зависит от особенностей яда? — поинтересовалась она, обращаясь к Катрионе.
— Да. — Катриона оценивающе взглянула на Ричарда. — Тебе подмешали аконит и, возможно, белену. Аконит отличается длительным действием. Он ослабляет мышцы, и требуется время, чтобы избежать возможных последствий. Учитывая количество, которое ты, по-видимому, принял, для полного выздоровления потребуется несколько недель.
— Недель? — Ричард в ужасе уставился на жену.
Она успокаивающе улыбнулась:
— К счастью, у тебя очень здоровый и крепкий организм. Если будешь соблюдать постельный режим и хорошо есть, не исключено, что уже через неделю ты сможешь покинуть эту комнату.
— Что ж, твоя жена сказала свое слово. Она целительница, и ты должен ее слушаться. — Элен похлопала его по руке. — А теперь будь паинькой и не заставляй меня беспокоиться.
Ричард возмущенно воззрился на мачеху, затем перевел взгляд на Катриону и увидел воинственный блеск в ее глазах.
Со страдальческим стоном он откинулся на подушки. Похоже, его скрутили по рукам и ногам, и ему ничего не остается, как отступить перед превосходящими силами противника.
— Проклятие, почему ты не остановил ее! — проворчал Ричард, бросив свирепый взгляд на Уэйна, пристроившегося на краю кровати.
Тот только ухмыльнулся.
— Каким образом? — поинтересовался он со смиренным видом. — Как будто ты ее не знаешь. Ричард хмыкнул.
— Если бы ты видел, что творилось в Сомершеме, то сказал бы мне спасибо, что я не прихватил заодно миссис Хал и Уэбстера, несмотря на их настойчивые уговоры. Вообще-то, — он взглянул на Девила, расположившегося по другую сторону кровати, — если бы не Себастьян, они бы ни за что не согласились остаться.
Ричард с неподдельным ужасом покачал головой:
— Я все-таки не могу понять, как ты-то сюда попал?
— Мы, — сказал Уэйн, явно имея в виду себя и Пейшенс, — возвращались из Норвича и заехали в Сомершем, чтобы сообщить приятную новость.
Девил поднял брови.
— Какую же?
— О прибавлении в семействе.
— Да ну? — Девил усмехнулся и хлопнул Уэйна по плечу. — Отлично. Еще один товарищ для Себастьяна.
Ричард и Уэйн, с радостными улыбками пожимавшие друг другу руки, дружно повернулись к старшему брату.
— Еще один? — переспросил Уэйн. Улыбаясь до ушей, Девил прислонился к столбику кровати.
— Вы же не думали, что я остановлюсь на одном?
— Когда? — поинтересовался Ричард.
Девил небрежно пожал плечами:
— Летом.
Поколебавшись, Ричард откинулся на подушки.
— Похоже, наши мамаши и тетушки будут в восторге. Их хлебом не корми, дай только повозиться с младенцем, а лучше с двумя. — Или тремя, но об этом пока молчок. — Так что случилось, когда вы прибыли в Сомершем? — обратился он к Уэйну.
— Мы приехали в полдень, через час после того, как Элен с близнецами вернулись от Эшфордлеев. Нам не дали даже снять верхнюю одежду. Твоя мать прочитала записку Онории и закусила удила — решила, что должна немедленно мчаться к твоему смертному одру, как она изволила выразиться. Остановить ее, как всегда, не представлялось возможным, а отпустить одну, лишь в компании близнецов, я, естественно, не мог. Думаю, — Уэйн развел руками, — ты можешь себе представить, что там творилось. Миссис Хал на крыльце с Себастьяном на руках, оплакивающая твою безвременную кончину. Заламывающий руки Уэбстер с его нелепыми советами, как лучше добраться до предгорья. Перепуганные близнецы с охами и ахами. И в центре всего твоя мать, твердо собравшаяся ползти на коленях через снежные заносы, лишь бы вовремя добраться до тебя. Для чего вовремя, я не рискнул спросить.
Короче, остановить ее было не в человеческих силах. К моменту нашего приезда порыв двинуться на север достиг максимальной мощности.
Ричард скорчил понимающую гримасу. — Но близнецов-то зачем было тащить сюда?
Уэйн посмотрел на него в упор.
— Когда ты в последний раз пытался повлиять на них — вместе или по отдельности?
Ричард растерянно заморгал.
— Но они же еще дети.
— Я пытался убедить их в этом, но они, похоже, придерживаются другого мнения.
— Хм! — Ричард поерзал, устраиваясь поудобнее. — По крайней мере здесь у них не будет возможности опробовать свои чары. Тихое местечко, почти монастырь.
Час спустя Катриона оказалась на самом шумном обеде, который могла припомнить. Не то чтобы кто-нибудь повышал голос или позволял себе вольности, выходившие за рамки приличий. Но неожиданное присутствие Кинстеров, их элегантная непринужденность и остроумие дали толчок возникновению множества увлекательных разговоров как за главным столом, так и за теми, где восседали многочисленные домочадцы.
Все оживленно болтали.
Стоявший в зале гомон, однако, не раздражал Катриону. Атмосфера была напоена взаимными вниманием и интересом, открытыми выражениями привязанности. Кинстеры привнесли в долину человеческое тепло, которого раньше недоставало.
Исполняя привычную роль хозяйки дома, она присматривала за сменой блюд, заботилась о нуждах гостей. Все шло гладко — несмотря на неожиданное столпотворение, никаких проблем не возникло.
Задержавшись взглядом на внушительной фигуре Элен, Катриона усмехнулась. Все и должно идти гладко в присутствии вдовствующей герцогини и Онории. Пейшенс казалась менее сильной личностью, во всяком случае, с виду. Но даже она легко добивалась чего хотела, что наглядно доказала нынешним утром, командуя своим мужем и близнецами.
Катриона нахмурилась. Энергичные, деятельные женщины плохо вписывались в рамки ее былых представлений о женах Кинстеров. Вспомнив, что послужило основанием для столь поспешных, как теперь выяснилось, выводов, Катриона взглянула на Онорию.
— Мне известны, — вполголоса сказала она, — обстоятельства рождения Ричарда. Но я не совсем понимаю, почему семья его признала.
Онория усмехнулась:
— Это нелегко понять, пока не встретишь Элен. Ну а позже… все кажется возможным. — Она понизила голос. — Девил рассказывал, что, когда Ричарда подкинули герцогу на порог, Элен услышала детский плач и, прежде чем отец успел скрыть свидетельство своих прегрешений, буквально вырвала орущего младенца из его рук. — Она помолчала, бросив теплый взгляд на свекровь. — Видите ли, Элен любит детей, но после Девила не могла иметь собственных. Она страстно мечтала о ребенке, желательно мальчике, так что, когда появился Ричард, решила, что это дело рук провидения и объявила его своим. К тому времени она уже освоилась в роли герцогини и обладала значительным весом в свете. Естественно, никто не посмел ей перечить. Элен достаточно повести бровью, чтобы уничтожить общественный статус человека.
— Меня удивляет, что отец Девила оказался настолько… кротким.
— Кротким? Исходя из того, что я слышала о нем, едва ли это определение здесь уместно. Но он искренне любил Элен. Рождение Ричарда — скорее следствие сочувствия, проявленного к его матери, чем преднамеренной неверности. Герцог любил жену и позволил ей то, что сделало ее абсолютно и безоговорочно счастливой, — объявить Ричарда своим и воспитать как собственного сына. В общем, — заключила Онория, — в течение тридцати лет происхождение Ричарда было общеизвестным секретом, и никого это больше не интересует. Он просто брат Девила — и если семья ничего не имеет против, то кому какое дело.
Улыбнувшись, Катриона с признательностью коснулась ее руки.
— Спасибо, что рассказали.
Онория улыбнулась в ответ и повернулась к мужу, услышав раскаты его голоса. Она тут же призвала его к порядку, встав на защиту близнецов. Глава семьи был недоволен их внешним видом, но отказывался уточнить, что именно ему не нравится.
Катриона подавила усмешку. Жены Кинстеров определенно не были пустышками, смазливыми дополнениями к своим незаурядным мужьям. Наблюдая за тремя из них, Катриона пришла к выводу, что по каким-то неведомым причинам мужчины рода Кинстеров тяготели к сильным женщинам.
Более того, это было непременным условием счастливой семейной жизни. Они получали истинное удовольствие, потворствуя своим женам. Чтобы убедиться в этом, достаточно было перехватить взгляд Девила, обращенный на Онорию, или взгляд Уэйна, устремленный на Пейшенс.
Или взгляд Ричарда, когда он наблюдал за ней.
Внезапное озарение повергло ее в трепет. Причина столь терпеливого отношения Кинстеров к спутницам жизни сияла в их глазах. Они любили своих жен.
Задумавшись, Катриона отключилась от окружающего шума.
Ричард выполнил клятву играть при ней вторую скрипку. Он признал в ней хозяйку долины, что было значительной уступкой со стороны человека его склада. Без подобной уступки их брак был обречен на неудачу.
Он пошел на это из любви к ней.
У нее перехватило дыхание, закружилась голова. Она знала, что нужна Ричарду, что рядом с ней он нашел свое место, но только сейчас поняла — муж любит ее.
Взглянув на Девила, она увидела, как он мимолетным движением коснулся щеки Онории, как, повернувшись к Уэйну, накрыл ладонью руку жены. Уэйн сидел в расслабленной позе, положив руку на спинку кресла Пейшенс, и лениво поигрывал ее локонами.
Ричард был сдержанным по натуре и предпочитал носить на публике маску. В отличие от многих, бездумно выставлявших чувства напоказ, он тщательно оберегал свои секреты. Только свет, горевший в его глазах, и страстность, проявлявшаяся в постели, выдавали его любовь.
То, что Ричард отдает себе отчет в своих чувствах, не подлежало сомнению. Как заметила Онория, мужчины из семейства Кинстеров не страдают слепотой, и Ричард понимал, что делает. Катриона вспомнила, с какой настойчивостью он добивался их брака.
Повернувшись к близнецам, она включилась в беседу, лелея в сердце свое открытие. Поглядывая на новых родственников, она наблюдала за их отношениями и хотела того же для себя. И хотя не представляла себе, как заставить Ричарда проявить свои чувства, поклялась, что добьется этого.
Хвала Госпоже, теперь у нее достаточно времени, чтобы поработать над их отношениями.
Лежа на следующее утро в постели, Ричард пытался справиться со своим раздражением. Валяться без дела было наихудшим из возможных занятий, но ни на что другое он пока не годился.
Одно утешение: удалось уговорить жену вернуться на свое место рядом с ним. Все то время, пока Ричард пребывал в полузабытьи, она спала в соседней комнате, чтобы не беспокоить его. Ричард ясно дал ей понять, что из всех потерянных для него радостей жизни ничто его так не беспокоит, как ее отсутствие в их общей постели. Он выиграл этот раунд, чего не скажешь о другом.
Впрочем, тут и спорить было трудно. В один из немногих моментов, когда оставался один, Ричард попробовал встать и убедился, что не может самостоятельно стоять, а тем более ходить. К счастью, он рухнул на кровать, а не на пол. Как и предсказывала его жена-колдунья, мышцы оказались слишком слабыми. Все еще сказывалось действие яда. Даже такой пустяк, как держать открытыми глаза, требовал определенных усилий.
Проклиная в душе свою отравительницу, Ричард рассеянно слушал рассказы Уэйна об общих друзьях. Со свойственной ему проницательностью Девил не стал настаивать на выяснении личности злоумышленника и отложил расследование до той поры, когда Ричард поправится. Они почти не касались этой темы, за исключением нескольких реплик, которыми обменялись в присутствии Элен. Ричард только заверил брата, что отравитель более не представляет угрозы и что Катриона в состоянии все уладить.
Девил не стал задавать лишних вопросов. Зная брата, Ричард не сомневался, что тот не будет настаивать, понимая, что в этой ситуации они должны разобраться сами.
Но не раньше, чем он встанет.
Подавив вздох, Ричард улыбнулся забавному рассказу Уэйна о скачках в Бьюклэр-Холле и перевел взгляд на Катриону. Она деловито работала иглой, пристроившись на широком подоконнике; солнечные лучи превращали ее волосы в пламенный ореол.
Хорошо хоть с глазами у него все в порядке.
Раздался настойчивый стук. Дверь отворилась, впустив высокого, плечистого и невероятно элегантного джентльмена. Его взгляд упал на Катриону и задержался на ней. Изогнув крупные губы в улыбке, хорошо знакомой как Ричарду, так и Уэйну, он шагнул вперед и отвесил хозяйке поклон.
— Габриэль Кинстер, к вашим услугам.
Катриона инстинктивно протянула руку; он взял ее и одним движением, не стоившим ему никаких усилий, поднял Катриону на ноги, притянул к себе и поцеловал. Подняв голову, он хищно улыбнулся:
— Кузен Ричарда.
— Еще один, — сухо уронил Уэйн. Габриэль усадил Катриону на подоконник и со скучающим видом повернулся к постели.
— Как, и ты здесь? Знал бы, что такое дело, не стал бы нестись сюда сломя голову.
Еще не пришедшая в себя Катриона взялась за иглу, не сводя глаз со сцены у кровати.
— Ты-то откуда, черт побери, узнал? — поинтересовался Ричард. — Только не говори, что об этом уже болтают в свете.
Габриэль усмехнулся:
— Судя по твоему виду, ты все еще жив. Должно быть, мама что-то напутала. Она уверяла, что я застану тебя при смерти. — Он присел в изножье кровати. — Что же касается возможных слухов, то сие мне не известно. Матушка прислала мне письмо, исключавшее всякое двоякое толкование, и в приказном порядке велела ехать сюда. Оно застало меня в охотничьем домике в Лестершире, где собралась весьма специфическая компания. Боюсь даже думать, как, к дьяволу, мама узнала, где меня искать.
Уэйн хмыкнул.
Ричард сонно усмехнулся.
Габриэль покачал головой:
— Печально сознавать, что нельзя принять участие в оргии, предположительно тайной, без того, чтобы тебя не вызвала оттуда, ничуть не смущаясь, собственная мать.
Ричард и Уэйн сочувственно хмыкнули. Габриэль смиренно покивал головой.
Катриона расправила одежду, которую штопала, и начала ее складывать.
— Я непременно напишу леди Селии и поблагодарю ее за заботу.
Троица у кровати лишилась дара речи.
— А теперь, — заявила Катриона, — Ричарду пора отдохнуть.
Все трое обменялись многозначительными взглядами. Катриона встала и улыбнулась Уэйну и Габриэлю.
— Не будете ли вы так любезны, джентльмены?
Она указала на дверь; они безропотно удалились, не переставая приятно улыбаться. Ричард притворно хмурился, пока она деловито укутывала его одеялом, но чувствовал, что и вправду устал.
— Полежи со мной. — Он попытался поймать жену, но она оказалась слишком проворной для его замедленной реакции.
Отскочив в сторону, она погрозила ему пальцем и улыбнулась. От такой очаровательной картины пульс Ричарда участился, и если бы не слабость, приковавшая его к кровати, участь Катрионы была бы решена.
— Потом, — сказала она. — Когда поправишься. Глаза ее светились, в голосе звучало нечто, от чего его раздражение мгновенно улеглось. Задернув шторы, Катриона оставила мужа смотреть сновидение, сюжетом которого послужила весьма утонченная оргия, ограниченная двумя участниками.
На следующее утро он решил, что с него достаточно. Лежа на спине, Ричард чувствовал себя вполне здоровым, но не мог даже рук поднять без напряжения. Он не мог заниматься любовью со своей женой. Не мог встать с постели.
Ричард был убежден, что все дело в отсутствии тренировки — и в той, и в другой области.
Все-таки ему удалось уговорить Девила — своего товарища по юношеским проделкам, — которого дамы оставили присматривать за ним, помочь ему встать.
— Если бы мне только удалось заставить свои ноги двигаться…
Подставив плечо, Девил принял на себя часть веса Ричарда.
— Давай попробуем дойти до камина и обратно. Только держись подальше от окна, а то они нас заметят.
Обхватив брата за плечи, Ричард попытался сделать шаг… Дверь распахнулась.
— Это просто восхитительно… — Вдовствующая герцогиня, за которой следовали ее невестки, осеклась, устремив прищуренный взгляд на сыновей, застигнутых на месте преступления. — Как это понимать?
Братья покраснели. Судя по усилившемуся акценту, Элен не считала ситуацию забавной.
— Я полагала, что вы достаточно взрослые, чтобы иметь хоть капельку здравого смысла, — заявила она.
Девил поспешно положил Ричарда на кровать и выпрямился.
— Здравого смысла? — Выражение лица Онории соответствовало ее скептическому тону. Она взяла мужа за руку. — Пойдем. Думаю, твое дежурство окончилось. Навсегда. — С этими словами она увлекла его к двери.
Оглянувшись на брата, Девил беспомощно пожал плечами.
Ричард со стоном откинулся на подушки и оказался во власти двух самых любимых им женщин.
Они долго суетились вокруг, перемежая суровые нотации нежными упреками. Он стойко выдержал и то и другое. Наконец, бросив на него строгий, но участливый взгляд, Катриона оставила его на попечение герцогини.
Подтянув кресло поближе, Элен уселась в него и приготовилась дежурить у постели. Ричард вздохнул:
— Обещаю, что больше не буду вставать, во всяком случае, пока жена не разрешит.
— Помолчи. Тебе лучше поспать.
Из ее сурового тона явствовало, что его еще не простили.
Ричард проглотил недовольство и, помолчав, сказал:
— Ты никогда так не суетишься над Девилом.
— Потому что ему это не нужно… в отличие от тебя. А теперь спи и не мешай мне суетиться.
Получив столь недвусмысленную рекомендацию, он замолчал и тут же с удивлением обнаружил, что засыпает. Однако прежде чем отключиться совсем, спросил:
— Что ты думаешь о Катрионе?
— Что она идеальная жена для тебя. Будет кому посуетиться вместо меня.
Смиренно улыбнувшись, Ричард последовал материнскому совету и заснул.
Открыв глаза через несколько часов, он обнаружил у своей постели близнецов. Расположившись на стульях по обе стороны кровати, они не сводили с него широко распахнутых глаз.
Ричард в изумлении уставился на них.
— Какого дьявола вам здесь нужно?
Девушки заулыбались.
— Мы тебя охраняем.
Окинув их недовольным взором, Ричард отметил округлившиеся лифы платьев и изящные формы, угадывающиеся под муслиновыми юбками.
— Как бы вам с такими декольте не подхватить простуду.
Близнецы дружно фыркнули.
— Ты такой же ужасный, как Девил.
— И Уэйн.
— И почти такой же зануда, как Демон. Мы и шагу не могли ступить, чтобы не наткнуться на него.
Хмыкнув, он закрыл глаза.
— Вы на севере. Здесь гораздо холоднее, — заявил он непререкаемым тоном, размышляя о том, не найдется ли у Катрионы лишних шалей, чтобы завернуть близнецов до самых подбородков.
Хорошо хоть они здесь, а не носятся по югу, резвясь, как упитанные агнцы, перед стаями голодных волков.
Закрыв глаза, он натянул на себя одеяло. Может, во всем этом безумии все-таки есть какой-то смысл.
Глава 17
— Напротив, моя крошка, это мне не терпится его увидеть. Он всего лишь мужчина. — Небрежным жестом она выразила свое отношение к этим ущербным созданиям. — Они не понимают подобных вещей.
Взяв Элен под руку, Катриона заметила, как две белокурые головки повернулись в их сторону и две пары голубых глаз уставились на них.
— Аманда! Амелия! — позвала их Пейшенс. С недовольным вздохом девушки подчинились. — Уэйн, ты увидишься с Ричардом позже. Давайте сначала устроимся в наших комнатах.
Катриона облегченно выдохнула и повела вдовствующую герцогиню к ее младшему сыну.
Ричард чувствовал себя в ловушке. Девил и Онория покинули его, оставив в одиночестве дожидаться прихода мачехи. Когда дверь распахнулась, он подумывал о том, не застонать ли, изображая тяжелобольного, но, заметив огненную шевелюру жены, понял, что лучше не притворяться.
Только Богу и ее Госпоже известно, куда это может завести.
— Ричард! — Элен кинулась к кровати.
Он с улыбкой обнял мачеху, поморщившись при виде слез у нее на глазах. К его облегчению, она быстро справилась с собой и ослепительно улыбнулась:
— Bon![5] Как я вижу, ты идешь на поправку. К его изумлению, вместо того чтобы тут же оказаться в центре внимания и начать командовать, она ограничилась тем, что завладела его рукой и бросила вопросительный взгляд на Катриону. Та кивнула:
— Ему намного лучше. Пять суток он был без сознания, но нам с Девилом удалось заставить его ходить, поэтому яд быстрей вышел из организма.
— Кстати, насчет яда. — Склонив набок голову, Элен взглянула на Катриону. — Каким образом он отравился?
— Вместе с утренним кофе.
— И кто это сделал? Вы уверены, что злоумышленник не повторит попытку?
— Уверена, — твердо сказала Катриона. — Отравителя нет ни в замке, ни в долине.
— Сбежал, — понимающе кивнула вдовствующая герцогиня и сжала руку сына. — Ты, конечно, доберешься до него, но не раньше, чем будешь здоров, хорошо?
— Я буду совершенно здоров завтра, — сообщил Ричард, безуспешно пытаясь поймать взгляд Катрионы.
— Едва ли, и тебе это отлично известно, — возразила его невозможная мачеха. — Срок восстановления, видимо, зависит от особенностей яда? — поинтересовалась она, обращаясь к Катрионе.
— Да. — Катриона оценивающе взглянула на Ричарда. — Тебе подмешали аконит и, возможно, белену. Аконит отличается длительным действием. Он ослабляет мышцы, и требуется время, чтобы избежать возможных последствий. Учитывая количество, которое ты, по-видимому, принял, для полного выздоровления потребуется несколько недель.
— Недель? — Ричард в ужасе уставился на жену.
Она успокаивающе улыбнулась:
— К счастью, у тебя очень здоровый и крепкий организм. Если будешь соблюдать постельный режим и хорошо есть, не исключено, что уже через неделю ты сможешь покинуть эту комнату.
— Что ж, твоя жена сказала свое слово. Она целительница, и ты должен ее слушаться. — Элен похлопала его по руке. — А теперь будь паинькой и не заставляй меня беспокоиться.
Ричард возмущенно воззрился на мачеху, затем перевел взгляд на Катриону и увидел воинственный блеск в ее глазах.
Со страдальческим стоном он откинулся на подушки. Похоже, его скрутили по рукам и ногам, и ему ничего не остается, как отступить перед превосходящими силами противника.
— Проклятие, почему ты не остановил ее! — проворчал Ричард, бросив свирепый взгляд на Уэйна, пристроившегося на краю кровати.
Тот только ухмыльнулся.
— Каким образом? — поинтересовался он со смиренным видом. — Как будто ты ее не знаешь. Ричард хмыкнул.
— Если бы ты видел, что творилось в Сомершеме, то сказал бы мне спасибо, что я не прихватил заодно миссис Хал и Уэбстера, несмотря на их настойчивые уговоры. Вообще-то, — он взглянул на Девила, расположившегося по другую сторону кровати, — если бы не Себастьян, они бы ни за что не согласились остаться.
Ричард с неподдельным ужасом покачал головой:
— Я все-таки не могу понять, как ты-то сюда попал?
— Мы, — сказал Уэйн, явно имея в виду себя и Пейшенс, — возвращались из Норвича и заехали в Сомершем, чтобы сообщить приятную новость.
Девил поднял брови.
— Какую же?
— О прибавлении в семействе.
— Да ну? — Девил усмехнулся и хлопнул Уэйна по плечу. — Отлично. Еще один товарищ для Себастьяна.
Ричард и Уэйн, с радостными улыбками пожимавшие друг другу руки, дружно повернулись к старшему брату.
— Еще один? — переспросил Уэйн. Улыбаясь до ушей, Девил прислонился к столбику кровати.
— Вы же не думали, что я остановлюсь на одном?
— Когда? — поинтересовался Ричард.
Девил небрежно пожал плечами:
— Летом.
Поколебавшись, Ричард откинулся на подушки.
— Похоже, наши мамаши и тетушки будут в восторге. Их хлебом не корми, дай только повозиться с младенцем, а лучше с двумя. — Или тремя, но об этом пока молчок. — Так что случилось, когда вы прибыли в Сомершем? — обратился он к Уэйну.
— Мы приехали в полдень, через час после того, как Элен с близнецами вернулись от Эшфордлеев. Нам не дали даже снять верхнюю одежду. Твоя мать прочитала записку Онории и закусила удила — решила, что должна немедленно мчаться к твоему смертному одру, как она изволила выразиться. Остановить ее, как всегда, не представлялось возможным, а отпустить одну, лишь в компании близнецов, я, естественно, не мог. Думаю, — Уэйн развел руками, — ты можешь себе представить, что там творилось. Миссис Хал на крыльце с Себастьяном на руках, оплакивающая твою безвременную кончину. Заламывающий руки Уэбстер с его нелепыми советами, как лучше добраться до предгорья. Перепуганные близнецы с охами и ахами. И в центре всего твоя мать, твердо собравшаяся ползти на коленях через снежные заносы, лишь бы вовремя добраться до тебя. Для чего вовремя, я не рискнул спросить.
Короче, остановить ее было не в человеческих силах. К моменту нашего приезда порыв двинуться на север достиг максимальной мощности.
Ричард скорчил понимающую гримасу. — Но близнецов-то зачем было тащить сюда?
Уэйн посмотрел на него в упор.
— Когда ты в последний раз пытался повлиять на них — вместе или по отдельности?
Ричард растерянно заморгал.
— Но они же еще дети.
— Я пытался убедить их в этом, но они, похоже, придерживаются другого мнения.
— Хм! — Ричард поерзал, устраиваясь поудобнее. — По крайней мере здесь у них не будет возможности опробовать свои чары. Тихое местечко, почти монастырь.
Час спустя Катриона оказалась на самом шумном обеде, который могла припомнить. Не то чтобы кто-нибудь повышал голос или позволял себе вольности, выходившие за рамки приличий. Но неожиданное присутствие Кинстеров, их элегантная непринужденность и остроумие дали толчок возникновению множества увлекательных разговоров как за главным столом, так и за теми, где восседали многочисленные домочадцы.
Все оживленно болтали.
Стоявший в зале гомон, однако, не раздражал Катриону. Атмосфера была напоена взаимными вниманием и интересом, открытыми выражениями привязанности. Кинстеры привнесли в долину человеческое тепло, которого раньше недоставало.
Исполняя привычную роль хозяйки дома, она присматривала за сменой блюд, заботилась о нуждах гостей. Все шло гладко — несмотря на неожиданное столпотворение, никаких проблем не возникло.
Задержавшись взглядом на внушительной фигуре Элен, Катриона усмехнулась. Все и должно идти гладко в присутствии вдовствующей герцогини и Онории. Пейшенс казалась менее сильной личностью, во всяком случае, с виду. Но даже она легко добивалась чего хотела, что наглядно доказала нынешним утром, командуя своим мужем и близнецами.
Катриона нахмурилась. Энергичные, деятельные женщины плохо вписывались в рамки ее былых представлений о женах Кинстеров. Вспомнив, что послужило основанием для столь поспешных, как теперь выяснилось, выводов, Катриона взглянула на Онорию.
— Мне известны, — вполголоса сказала она, — обстоятельства рождения Ричарда. Но я не совсем понимаю, почему семья его признала.
Онория усмехнулась:
— Это нелегко понять, пока не встретишь Элен. Ну а позже… все кажется возможным. — Она понизила голос. — Девил рассказывал, что, когда Ричарда подкинули герцогу на порог, Элен услышала детский плач и, прежде чем отец успел скрыть свидетельство своих прегрешений, буквально вырвала орущего младенца из его рук. — Она помолчала, бросив теплый взгляд на свекровь. — Видите ли, Элен любит детей, но после Девила не могла иметь собственных. Она страстно мечтала о ребенке, желательно мальчике, так что, когда появился Ричард, решила, что это дело рук провидения и объявила его своим. К тому времени она уже освоилась в роли герцогини и обладала значительным весом в свете. Естественно, никто не посмел ей перечить. Элен достаточно повести бровью, чтобы уничтожить общественный статус человека.
— Меня удивляет, что отец Девила оказался настолько… кротким.
— Кротким? Исходя из того, что я слышала о нем, едва ли это определение здесь уместно. Но он искренне любил Элен. Рождение Ричарда — скорее следствие сочувствия, проявленного к его матери, чем преднамеренной неверности. Герцог любил жену и позволил ей то, что сделало ее абсолютно и безоговорочно счастливой, — объявить Ричарда своим и воспитать как собственного сына. В общем, — заключила Онория, — в течение тридцати лет происхождение Ричарда было общеизвестным секретом, и никого это больше не интересует. Он просто брат Девила — и если семья ничего не имеет против, то кому какое дело.
Улыбнувшись, Катриона с признательностью коснулась ее руки.
— Спасибо, что рассказали.
Онория улыбнулась в ответ и повернулась к мужу, услышав раскаты его голоса. Она тут же призвала его к порядку, встав на защиту близнецов. Глава семьи был недоволен их внешним видом, но отказывался уточнить, что именно ему не нравится.
Катриона подавила усмешку. Жены Кинстеров определенно не были пустышками, смазливыми дополнениями к своим незаурядным мужьям. Наблюдая за тремя из них, Катриона пришла к выводу, что по каким-то неведомым причинам мужчины рода Кинстеров тяготели к сильным женщинам.
Более того, это было непременным условием счастливой семейной жизни. Они получали истинное удовольствие, потворствуя своим женам. Чтобы убедиться в этом, достаточно было перехватить взгляд Девила, обращенный на Онорию, или взгляд Уэйна, устремленный на Пейшенс.
Или взгляд Ричарда, когда он наблюдал за ней.
Внезапное озарение повергло ее в трепет. Причина столь терпеливого отношения Кинстеров к спутницам жизни сияла в их глазах. Они любили своих жен.
Задумавшись, Катриона отключилась от окружающего шума.
Ричард выполнил клятву играть при ней вторую скрипку. Он признал в ней хозяйку долины, что было значительной уступкой со стороны человека его склада. Без подобной уступки их брак был обречен на неудачу.
Он пошел на это из любви к ней.
У нее перехватило дыхание, закружилась голова. Она знала, что нужна Ричарду, что рядом с ней он нашел свое место, но только сейчас поняла — муж любит ее.
Взглянув на Девила, она увидела, как он мимолетным движением коснулся щеки Онории, как, повернувшись к Уэйну, накрыл ладонью руку жены. Уэйн сидел в расслабленной позе, положив руку на спинку кресла Пейшенс, и лениво поигрывал ее локонами.
Ричард был сдержанным по натуре и предпочитал носить на публике маску. В отличие от многих, бездумно выставлявших чувства напоказ, он тщательно оберегал свои секреты. Только свет, горевший в его глазах, и страстность, проявлявшаяся в постели, выдавали его любовь.
То, что Ричард отдает себе отчет в своих чувствах, не подлежало сомнению. Как заметила Онория, мужчины из семейства Кинстеров не страдают слепотой, и Ричард понимал, что делает. Катриона вспомнила, с какой настойчивостью он добивался их брака.
Повернувшись к близнецам, она включилась в беседу, лелея в сердце свое открытие. Поглядывая на новых родственников, она наблюдала за их отношениями и хотела того же для себя. И хотя не представляла себе, как заставить Ричарда проявить свои чувства, поклялась, что добьется этого.
Хвала Госпоже, теперь у нее достаточно времени, чтобы поработать над их отношениями.
Лежа на следующее утро в постели, Ричард пытался справиться со своим раздражением. Валяться без дела было наихудшим из возможных занятий, но ни на что другое он пока не годился.
Одно утешение: удалось уговорить жену вернуться на свое место рядом с ним. Все то время, пока Ричард пребывал в полузабытьи, она спала в соседней комнате, чтобы не беспокоить его. Ричард ясно дал ей понять, что из всех потерянных для него радостей жизни ничто его так не беспокоит, как ее отсутствие в их общей постели. Он выиграл этот раунд, чего не скажешь о другом.
Впрочем, тут и спорить было трудно. В один из немногих моментов, когда оставался один, Ричард попробовал встать и убедился, что не может самостоятельно стоять, а тем более ходить. К счастью, он рухнул на кровать, а не на пол. Как и предсказывала его жена-колдунья, мышцы оказались слишком слабыми. Все еще сказывалось действие яда. Даже такой пустяк, как держать открытыми глаза, требовал определенных усилий.
Проклиная в душе свою отравительницу, Ричард рассеянно слушал рассказы Уэйна об общих друзьях. Со свойственной ему проницательностью Девил не стал настаивать на выяснении личности злоумышленника и отложил расследование до той поры, когда Ричард поправится. Они почти не касались этой темы, за исключением нескольких реплик, которыми обменялись в присутствии Элен. Ричард только заверил брата, что отравитель более не представляет угрозы и что Катриона в состоянии все уладить.
Девил не стал задавать лишних вопросов. Зная брата, Ричард не сомневался, что тот не будет настаивать, понимая, что в этой ситуации они должны разобраться сами.
Но не раньше, чем он встанет.
Подавив вздох, Ричард улыбнулся забавному рассказу Уэйна о скачках в Бьюклэр-Холле и перевел взгляд на Катриону. Она деловито работала иглой, пристроившись на широком подоконнике; солнечные лучи превращали ее волосы в пламенный ореол.
Хорошо хоть с глазами у него все в порядке.
Раздался настойчивый стук. Дверь отворилась, впустив высокого, плечистого и невероятно элегантного джентльмена. Его взгляд упал на Катриону и задержался на ней. Изогнув крупные губы в улыбке, хорошо знакомой как Ричарду, так и Уэйну, он шагнул вперед и отвесил хозяйке поклон.
— Габриэль Кинстер, к вашим услугам.
Катриона инстинктивно протянула руку; он взял ее и одним движением, не стоившим ему никаких усилий, поднял Катриону на ноги, притянул к себе и поцеловал. Подняв голову, он хищно улыбнулся:
— Кузен Ричарда.
— Еще один, — сухо уронил Уэйн. Габриэль усадил Катриону на подоконник и со скучающим видом повернулся к постели.
— Как, и ты здесь? Знал бы, что такое дело, не стал бы нестись сюда сломя голову.
Еще не пришедшая в себя Катриона взялась за иглу, не сводя глаз со сцены у кровати.
— Ты-то откуда, черт побери, узнал? — поинтересовался Ричард. — Только не говори, что об этом уже болтают в свете.
Габриэль усмехнулся:
— Судя по твоему виду, ты все еще жив. Должно быть, мама что-то напутала. Она уверяла, что я застану тебя при смерти. — Он присел в изножье кровати. — Что же касается возможных слухов, то сие мне не известно. Матушка прислала мне письмо, исключавшее всякое двоякое толкование, и в приказном порядке велела ехать сюда. Оно застало меня в охотничьем домике в Лестершире, где собралась весьма специфическая компания. Боюсь даже думать, как, к дьяволу, мама узнала, где меня искать.
Уэйн хмыкнул.
Ричард сонно усмехнулся.
Габриэль покачал головой:
— Печально сознавать, что нельзя принять участие в оргии, предположительно тайной, без того, чтобы тебя не вызвала оттуда, ничуть не смущаясь, собственная мать.
Ричард и Уэйн сочувственно хмыкнули. Габриэль смиренно покивал головой.
Катриона расправила одежду, которую штопала, и начала ее складывать.
— Я непременно напишу леди Селии и поблагодарю ее за заботу.
Троица у кровати лишилась дара речи.
— А теперь, — заявила Катриона, — Ричарду пора отдохнуть.
Все трое обменялись многозначительными взглядами. Катриона встала и улыбнулась Уэйну и Габриэлю.
— Не будете ли вы так любезны, джентльмены?
Она указала на дверь; они безропотно удалились, не переставая приятно улыбаться. Ричард притворно хмурился, пока она деловито укутывала его одеялом, но чувствовал, что и вправду устал.
— Полежи со мной. — Он попытался поймать жену, но она оказалась слишком проворной для его замедленной реакции.
Отскочив в сторону, она погрозила ему пальцем и улыбнулась. От такой очаровательной картины пульс Ричарда участился, и если бы не слабость, приковавшая его к кровати, участь Катрионы была бы решена.
— Потом, — сказала она. — Когда поправишься. Глаза ее светились, в голосе звучало нечто, от чего его раздражение мгновенно улеглось. Задернув шторы, Катриона оставила мужа смотреть сновидение, сюжетом которого послужила весьма утонченная оргия, ограниченная двумя участниками.
На следующее утро он решил, что с него достаточно. Лежа на спине, Ричард чувствовал себя вполне здоровым, но не мог даже рук поднять без напряжения. Он не мог заниматься любовью со своей женой. Не мог встать с постели.
Ричард был убежден, что все дело в отсутствии тренировки — и в той, и в другой области.
Все-таки ему удалось уговорить Девила — своего товарища по юношеским проделкам, — которого дамы оставили присматривать за ним, помочь ему встать.
— Если бы мне только удалось заставить свои ноги двигаться…
Подставив плечо, Девил принял на себя часть веса Ричарда.
— Давай попробуем дойти до камина и обратно. Только держись подальше от окна, а то они нас заметят.
Обхватив брата за плечи, Ричард попытался сделать шаг… Дверь распахнулась.
— Это просто восхитительно… — Вдовствующая герцогиня, за которой следовали ее невестки, осеклась, устремив прищуренный взгляд на сыновей, застигнутых на месте преступления. — Как это понимать?
Братья покраснели. Судя по усилившемуся акценту, Элен не считала ситуацию забавной.
— Я полагала, что вы достаточно взрослые, чтобы иметь хоть капельку здравого смысла, — заявила она.
Девил поспешно положил Ричарда на кровать и выпрямился.
— Здравого смысла? — Выражение лица Онории соответствовало ее скептическому тону. Она взяла мужа за руку. — Пойдем. Думаю, твое дежурство окончилось. Навсегда. — С этими словами она увлекла его к двери.
Оглянувшись на брата, Девил беспомощно пожал плечами.
Ричард со стоном откинулся на подушки и оказался во власти двух самых любимых им женщин.
Они долго суетились вокруг, перемежая суровые нотации нежными упреками. Он стойко выдержал и то и другое. Наконец, бросив на него строгий, но участливый взгляд, Катриона оставила его на попечение герцогини.
Подтянув кресло поближе, Элен уселась в него и приготовилась дежурить у постели. Ричард вздохнул:
— Обещаю, что больше не буду вставать, во всяком случае, пока жена не разрешит.
— Помолчи. Тебе лучше поспать.
Из ее сурового тона явствовало, что его еще не простили.
Ричард проглотил недовольство и, помолчав, сказал:
— Ты никогда так не суетишься над Девилом.
— Потому что ему это не нужно… в отличие от тебя. А теперь спи и не мешай мне суетиться.
Получив столь недвусмысленную рекомендацию, он замолчал и тут же с удивлением обнаружил, что засыпает. Однако прежде чем отключиться совсем, спросил:
— Что ты думаешь о Катрионе?
— Что она идеальная жена для тебя. Будет кому посуетиться вместо меня.
Смиренно улыбнувшись, Ричард последовал материнскому совету и заснул.
Открыв глаза через несколько часов, он обнаружил у своей постели близнецов. Расположившись на стульях по обе стороны кровати, они не сводили с него широко распахнутых глаз.
Ричард в изумлении уставился на них.
— Какого дьявола вам здесь нужно?
Девушки заулыбались.
— Мы тебя охраняем.
Окинув их недовольным взором, Ричард отметил округлившиеся лифы платьев и изящные формы, угадывающиеся под муслиновыми юбками.
— Как бы вам с такими декольте не подхватить простуду.
Близнецы дружно фыркнули.
— Ты такой же ужасный, как Девил.
— И Уэйн.
— И почти такой же зануда, как Демон. Мы и шагу не могли ступить, чтобы не наткнуться на него.
Хмыкнув, он закрыл глаза.
— Вы на севере. Здесь гораздо холоднее, — заявил он непререкаемым тоном, размышляя о том, не найдется ли у Катрионы лишних шалей, чтобы завернуть близнецов до самых подбородков.
Хорошо хоть они здесь, а не носятся по югу, резвясь, как упитанные агнцы, перед стаями голодных волков.
Закрыв глаза, он натянул на себя одеяло. Может, во всем этом безумии все-таки есть какой-то смысл.
Глава 17
Две недели прошли медленно для прикованного к постели Ричарда — и промелькнули в водовороте непривычного веселья для остальных обитателей долины.
Никогда прежде они не встречали людей, подобных Кинстерам.
Когда четыре дня спустя Катриона вошла во двор конюшни, на ее лице играла улыбка. В последнее время она часто улыбалась, несмотря на болезненное состояние Ричарда и понимание того, чем придется заняться после отъезда его родных. Ну а пока ее не оставляло кипучее, искрометное ощущение жизни. И все благодаря гостям.
Кинстеры были вездесущи, помогая во всем, но делали это с таким поразительным тактом, что умудрились не задеть ничьей чувствительности.
Еще одно качество, достойное всяческого уважения. Возвращаясь из погруженного в зимнюю спячку сада, Катриона задержалась во дворе, наблюдая за царившим там оживлением. Вокруг Девила и сидевшего на лошади Уэйна, который собирался осмотреть сады, столпились оживленно жестикулирующие и дающие ценные советы помощники садовника во главе с самим Макалви. Братья выделялись на общем фоне не только своей статью, но и бьющей ключом энергией. Кивнув, Девил отступил на шаг. Уэйн пришпорил коня и в сопровождении Корби поскакал к воротам. Девил махнул Макалви, и вся компания зашагала вниз по склону, к новому хлеву.
Улыбнувшись, Катриона продолжила путь. Братья без лишних слов разделили между собой обязанности Ричарда: Девил взял на себя заботы о скоте, а Уэйн занялся садами. Что касается Габриэля, то он назначил себя секретарем ее мужа. Сейчас он вместе с Ричардом разбирал накопившуюся деловую переписку.
Каждый день Катриона узнавала что-то новое. Например, то, что женщины долины, не теряя, разумеется, головы, находят мужчин Кинстеров чрезвычайно привлекательными. Элегантные и утонченные с виду, братья не чурались физической работы и могли запросто взяться за топор, нарубить дров, починить ограду или загнать в хлев заупрямившихся животных. Каждое их появление на людях вызывало оживление. Вот и сейчас в дверях толпились женщины, собравшиеся поглазеть на Девила и Уэйна. Судя по их репликам и широким улыбкам, зрелище пришлось им по вкусу.
Усмехнувшись, Катриона поднялась по ступенькам и толкнула тяжелую дверь. Кинстеры, решила она, живее, чем сама жизнь.
И тут же наткнулась на двух представительниц этого семейства. Амелия и Аманда, по локоть в муке, месили за кухонным столом тесто, пересмеиваясь с помощницами кухарки. Белокурые локоны плясали вокруг их разрумянившихся щек, васильковые глаза искрились смехом. Даже пятна муки на вздернутых носиках не портили их красоту.
Очаровательные юные дамы одного из лучших семейств Англии могли бы хихикать в кругу себе подобных. Однако близнецы, при всей их утонченности, не были «принцессами на горошине» и — ни на минуту не забывая, кем являются, — оставались со всеми дружелюбными и приветливыми.
— А давайте сделаем булку в виде косы — вот так. — Амелия ловко сплела две полоски теста в косу.
— Тетя Элен любит такой хлеб, — объяснила Аманда, — но лучше подобрать другую форму. Коса может не понравиться джентльменам.
Катриона двинулась дальше, оставив девушек изобретать формы булок. Похоже, за ленчем всех ждет сюрприз.
Направляясь в жилую часть замка, она прошла во вторую кухню, где располагались печи. И остановилась как вкопанная при виде двух фигур, одна из которых была облачена в немаркую бумазею, а другая — в модный шелк.
— Хм… по-моему, нужно добавить немного розмарина. — Заглянув в духовку, Онория протянула кухарке деревянную ложку с длинной ручкой.
Та одобрительно кивнула седой головой:
— Пожалуй, что так. И может, чуток гвоздики для остроты.
Они так увлеклись, колдуя над жарким, что не заметили Катриону. Продолжая улыбаться, она неслышно скользнула дальше.
— Я всегда считала, что капелька лаванды в составе для полировки мебели очень уместна. Освежает воздух как раз в меру.
— Точно, мадам, в самый раз, да и воск становится мягче. Еще глоточек хереса, ваша светлость?
Затаившись в темном коридоре, Катриона наблюдала, как миссис Брум наполняет бокал. Придерживаемый изящными пальцами герцогини.
— Я заметила, — сказала та, когда миссис Брум уселась на стул, — что ваше серебро просто сверкает. Чем вы его полируете?
Никогда прежде они не встречали людей, подобных Кинстерам.
Когда четыре дня спустя Катриона вошла во двор конюшни, на ее лице играла улыбка. В последнее время она часто улыбалась, несмотря на болезненное состояние Ричарда и понимание того, чем придется заняться после отъезда его родных. Ну а пока ее не оставляло кипучее, искрометное ощущение жизни. И все благодаря гостям.
Кинстеры были вездесущи, помогая во всем, но делали это с таким поразительным тактом, что умудрились не задеть ничьей чувствительности.
Еще одно качество, достойное всяческого уважения. Возвращаясь из погруженного в зимнюю спячку сада, Катриона задержалась во дворе, наблюдая за царившим там оживлением. Вокруг Девила и сидевшего на лошади Уэйна, который собирался осмотреть сады, столпились оживленно жестикулирующие и дающие ценные советы помощники садовника во главе с самим Макалви. Братья выделялись на общем фоне не только своей статью, но и бьющей ключом энергией. Кивнув, Девил отступил на шаг. Уэйн пришпорил коня и в сопровождении Корби поскакал к воротам. Девил махнул Макалви, и вся компания зашагала вниз по склону, к новому хлеву.
Улыбнувшись, Катриона продолжила путь. Братья без лишних слов разделили между собой обязанности Ричарда: Девил взял на себя заботы о скоте, а Уэйн занялся садами. Что касается Габриэля, то он назначил себя секретарем ее мужа. Сейчас он вместе с Ричардом разбирал накопившуюся деловую переписку.
Каждый день Катриона узнавала что-то новое. Например, то, что женщины долины, не теряя, разумеется, головы, находят мужчин Кинстеров чрезвычайно привлекательными. Элегантные и утонченные с виду, братья не чурались физической работы и могли запросто взяться за топор, нарубить дров, починить ограду или загнать в хлев заупрямившихся животных. Каждое их появление на людях вызывало оживление. Вот и сейчас в дверях толпились женщины, собравшиеся поглазеть на Девила и Уэйна. Судя по их репликам и широким улыбкам, зрелище пришлось им по вкусу.
Усмехнувшись, Катриона поднялась по ступенькам и толкнула тяжелую дверь. Кинстеры, решила она, живее, чем сама жизнь.
И тут же наткнулась на двух представительниц этого семейства. Амелия и Аманда, по локоть в муке, месили за кухонным столом тесто, пересмеиваясь с помощницами кухарки. Белокурые локоны плясали вокруг их разрумянившихся щек, васильковые глаза искрились смехом. Даже пятна муки на вздернутых носиках не портили их красоту.
Очаровательные юные дамы одного из лучших семейств Англии могли бы хихикать в кругу себе подобных. Однако близнецы, при всей их утонченности, не были «принцессами на горошине» и — ни на минуту не забывая, кем являются, — оставались со всеми дружелюбными и приветливыми.
— А давайте сделаем булку в виде косы — вот так. — Амелия ловко сплела две полоски теста в косу.
— Тетя Элен любит такой хлеб, — объяснила Аманда, — но лучше подобрать другую форму. Коса может не понравиться джентльменам.
Катриона двинулась дальше, оставив девушек изобретать формы булок. Похоже, за ленчем всех ждет сюрприз.
Направляясь в жилую часть замка, она прошла во вторую кухню, где располагались печи. И остановилась как вкопанная при виде двух фигур, одна из которых была облачена в немаркую бумазею, а другая — в модный шелк.
— Хм… по-моему, нужно добавить немного розмарина. — Заглянув в духовку, Онория протянула кухарке деревянную ложку с длинной ручкой.
Та одобрительно кивнула седой головой:
— Пожалуй, что так. И может, чуток гвоздики для остроты.
Они так увлеклись, колдуя над жарким, что не заметили Катриону. Продолжая улыбаться, она неслышно скользнула дальше.
— Я всегда считала, что капелька лаванды в составе для полировки мебели очень уместна. Освежает воздух как раз в меру.
— Точно, мадам, в самый раз, да и воск становится мягче. Еще глоточек хереса, ваша светлость?
Затаившись в темном коридоре, Катриона наблюдала, как миссис Брум наполняет бокал. Придерживаемый изящными пальцами герцогини.
— Я заметила, — сказала та, когда миссис Брум уселась на стул, — что ваше серебро просто сверкает. Чем вы его полируете?