Лоуренс Стефани. Своевольная красавица

   Разлепив отяжелевшие веки, Катриона обнаружила, что муж покинул ее-и давно. Когда, запыхавшись, она влетела в обеденный зал, дамы семейства Кинстеров встретили ее широкими улыбками, а мужчины понимающими ухмылками. Гордо выпрямившись, она, не снижая скорости, пронеслась к главному столу. Ее неисправимый супруг медленно разогнулся и, поднявшись, выдвинул ее стул.
   — А я все думал, когда же ты проснешься, — невинным тоном произнес он, обдав теплым дыханием ее ухо.
   Катриона напряглась, живо вспомнив, чему обязана своим поздним пробуждением. Усевшись, она не сразу решилась поднять глаза и тут же встретила сияющий взгляд вдовствующей герцогини.
   — Bon! Он поправился, не так ли? Значит, все в порядке, и мы можем вернуться на юг. Скоро начнется сезон, и Луиза захочет отвести близнецов к модистке.
   — Пожалуй, — согласилась Онория и повернулась к Катрионе. — Вы, конечно, понимаете, что мне не терпится увидеть Себастьяна. Мы никогда еще не оставляли его надолго.
   Катриона улыбнулась:
   — Я так благодарна, вы уделили нам столько времени. Разумеется, вам пора возвращаться. К тому же, — она указала глазами на Ричарда, увлеченного разговором с братьями, — нет причин задерживаться дольше.
   Онория порывисто сжала ее руку и посмотрела на сидевшего напротив Девила.
   — В таком случае завтра мы уезжаем.
   — И мы тоже, — повернулась к ней Пейшенс, отвлекаясь от беседы с близнецами.
   Коротко взглянув на Ричарда и Уэйна, Девил откинулся на стуле.
   — Все не так просто. Мне понадобится пара дней, чтобы решить некоторые вопросы — дела, которые я начал и хотел бы обсудить с Ричардом.
   — А мне нужно обследовать деревья в саду, — добавил Уэйн. — Прививка, обрезка и тому подобное.
   — И не забывайте, что мы еще не приняли решение об инвестициях, — вставил Габриэль.
   Онория, Пейшенс и вдовствующая герцогиня переглянулись.
   — Видимо, сие означает, — предположила Онория, — что вы намерены задержаться?
   Девил усмехнулся:
   — На день-два, не больше. — Он перевел ясный взор на Катриону. — Мы же не хотим, чтобы Ричард переутомился и снова расхворался.
   Все дамы повернулись к Ричарду, ответившему на их испытующие взгляды выражением невинной беспомощности. Сдержав скептический смешок, Онория поднялась.
   — Полагаю, — произнесла она, смирившись, — еще пара дней не причинит вреда.
 
   За завтраком на следующее утро Онория посмотрела на Пейшенс.
   — Ты не видела Девила?
   Пейшенс покачала головой.
   — То же самое я хотела узнать у тебя, только насчет Уэйна.
   Нахмурившись, Онория взглянула на Катриону, которая медленно приближалась к ним. Опустившись в свое резное кресло, она подняла чайник, осторожно налила полную чашку, посидела, сосредоточенно уставившись в нее, затем потянулась к сахарнице и бросила в чай два куска сахара.
   Усмехнувшись, Онория обменялась быстрыми взглядами с Пейшенс.
   — Где Ричард?
   Закрыв глаза, Катриона с наслаждением сделала глоток.
   — Не знаю — и не хочу знать. Пока не приду в себя.
   Онория покачала головой, Пейшенс хмыкнула. Катриона озадаченно сдвинула брови.
   — Вообще-то я смутно припоминаю: он сказал, что займется сегодня делами Кинстеров. — Она с трудом подняла веки. — Я думала, что он собирается поработать с Габриэлем.
   Они одновременно посмотрели на четыре пустовавших за столом места, которые обычно занимали кузены. По всем признакам они уже позавтракали.
   — В библиотеке их нет, — заметила Онория. — Я проверяла.
   — Не могу понять, что заставило Уэйна подняться так рано. Тем более что лег он на рассвете, — задумчиво произнесла Пейшенс.
   — Девил тоже.
   Катриона попыталась сосредоточиться, но покачала головой:
   — Не могу вспомнить.
   Тяжелые шаги возвестили о появлении Макардла, всегда запаздывавшего к завтраку из-за больных суставов. Направляясь к своему месту в конце стола, он остановился рядом с Катрионой.
   — Хозяин велел передать вам это, мистрис.
   Катриона взяла сложенный листок, кивнув в знак благодарности, и озадаченно уставилась на него. Ричард никогда не присылал ей записок. Развернув бумагу, она пробежала глазами пять строчек. Ее глаза сердито вспыхнули. Поджав губы, она со стуком поставила чашку на стол.
   — В чем дело? — спросила Онория.
   — Вы только послушайте! — И Катриона прочитала: — «Дорогая К., передай, пожалуйста, О. и П.: мы уехали, чтобы закончить одно дело. Вернемся через четыре дня. Не волнуйтесь. Р.». — Она посмотрела на Пейшенс и Онорию. — «Не» подчеркнуто трижды.
   Облегчив душу проклятиями и мстительными угрозами, вся троица во главе с Катрионой ринулась в конюшню.
   — Хиггинс, когда уехал хозяин?
   Осматривавший копыто лошади Хиггинс выпрямился.
   — Вроде бы на рассвете.
   — А остальные? — спросила Онория.
   Хиггинс поклонился, коснувшись козырька кепи.
   — С ним, ваша светлость. Они ускакали вместе: их светлость и оба мистера Кинстера.
   — В какую сторону?
   Хиггинс показал на восток. Катриона посмотрела в указанном направлении.
   — Они выехали из долины?
   Хиггинс пожал плечами:
   — Насчет этого не скажу, но поехали они по той дороге. Точно.
   — Они взяли с собой что-нибудь? Седельные сумки, одеяла?
   Хиггинс скорчил гримасу.
   — Они сами седлали лошадей, мэм. В такую рань в конюшне никого не бывает, кроме помощника конюха, да и тот, наверное, спал. Вряд ли он что-нибудь заметил.
   — Ладно. Спасибо, Хиггинс. — Катриона направилась к выходу, поманив за собой подруг по несчастью. Они пересекли двор и вышли в сад за замком, откуда открывалась широкая панорама освещенной солнцем долины. Катриона указала вдаль, где холмы сходились, оставляя узкий проход. — Если они выехали перед рассветом, то теперь находятся далеко за пределами долины.
   — И за пределами досягаемости, — мрачно изрекла Онория.
   Пейшенс нахмурилась:
   — Что, скажите на милость, они затеяли?
   — И где, скажите на милость, — ядовито добавила Катриона, — они это затеяли?
 
   — Мистрис! Скорее!
   Спустя три дня Катриона, разбиравшая травы за столом в буфетной, подняла голову и увидела в дверях приплясывавшего от нетерпения Тома.
   — Идемте! Скорее! — Улыбаясь до ушей, он неистово замахал руками и вприпрыжку понесся в парадный холл. Отряхнув ладони, Катриона устремилась за ним.
   — Что случилось? — выглянула из библиотеки Пейшенс, услышав топот.
   Катриона пожала плечами:
   — Там какой-то переполох. — Она повернулась к Онории, торопливо спускавшейся по лестнице. — Все дети побежали в парк.
   Женщины переглянулись и стремительно, насколько позволяло достоинство, поспешили к парадному входу. Распахнув совместными усилиями тяжелые двери, они оказались на крыльце как раз вовремя, чтобы увидеть фигурку Тома, исчезавшую за поворотом.
   Его приятели, очевидно, еще раньше скрылись в том же направлении. Двор заполнялся людьми. Побросав свои дела, они спешили к подъездной аллее.
   Макардл, поднявшись по ступенькам, качнул головой в сторону парка.
   — Сдается, мистрис, у нас пополнение, — сообщил он, расплывшись в улыбке.
   Катриона открыла было рот, собираясь задать вопрос, но тут Пейшенс и Онория посторонились, пропуская Элен. С величественным видом вдовствующая герцогиня осведомилась:
   — Что здесь происходит?
   — Му-уу!
   Рев, раздавшийся со стороны подъездной аллеи, заставил их обернуться. Из-за деревьев показался громадный бык с кольцом в носу, к кольцу была привязана волочившаяся по земле веревка. Вслед за ним из парка, смеясь и приплясывая, высыпали ребятишки и целая толпа конюхов и работников фермы. Окрестности огласились криками и улюлюканьем. Не обращая внимания на своих преследователей и молотя тяжелыми копытами по булыжнику, бык резво понесся к крыльцу и остановился только у самых ступеней, широко расставив передние ноги. Оглядев по очереди всех дам, он уставился на Катриону и, исторгнув громоподобное мычание, яростно замотал головой.
   Компания на крыльце, онемев, наблюдала за его маневрами.
   — Поймал! — Старший работник ухватился за конец веревки и быстро смотал ее, укоротив поводок. Оглядев животное, он перевел сияющий взгляд на хозяйку: — Красавец, верно, мистрис?
   — Да уж. — У Катрионы хватало опыта, чтобы по достоинству оценить стати быка. — Но откуда?.. — Она осеклась, изумленно уставившись на других животных, появившихся на подъездной аллее. Впереди под надзором Габриэля трусили два годовалых бычка. За ними, довольно мыча, неспешно шагали коровы и телки. Катриона сбилась со счета раньше, чем из парка выехали три всадника.
   По обе стороны от стада, погоняя животных и поддерживая порядок, ехали Девил и Уэйн. Но основные хлопоты им доставляли расшалившиеся дети, которые носились взад и вперед, норовя потрогать или дернуть коров за хвосты.
   Ричард ехал последним. Рядом с его лошадью шествовали Макалви и его подручные. Скотника так и распирало от гордости. Он не смолкая сыпал вопросами, Ричард со снисходительной улыбкой отвечал.
   С того мгновения, как в поле ее зрения появился Ричард, Катриона больше никого не видела. Три дня ее снедала тревога за мужа, и теперь она придирчиво вглядывалась в его высокую фигуру, однако не заметила никаких признаков утомления. Поза была расслабленной, и держался он в седле со своей обычной ленивой грацией.
   С ним все было в порядке. Катриона поняла это прежде, чем он поднял глаза и увидел ее. Улыбка, тронувшая его губы, и вспыхнувший в глазах свет окончательно убедили, что поездка не причинила ему вреда.
   — Макалви! — позвал Габриэль скотника. — Куда этих двоих? — Он указал на годовалых бычков, которых толпа добровольных помощников отогнала к боковым ступеням. Макалви, оставив Ричарда, кинулся выполнять свои обязанности.
   Двор превратился в настоящее столпотворение. Окруженные взволнованными зрителями, животные мычали и жались друг к другу. Работники и прочие домочадцы оживленно переговаривались, обменивались улыбками и комментариями в ожидании того момента, когда придет пора загонять пополнение в новый хлев.
   Который, припомнила Катриона, был достаточно велик, чтобы вместить всех.
   Но вначале, следуя местным традициям, полагалось дать животным имена. Макардл, по праву старейшего жителя долины, назвал быка Генри. Айронс заявил, что одного из бычков отныне зовут Руперт, а Хендерсон предложил имя Освальд. Женщины уступили свое право детям, в результате чего появились Розочка, Дымок и Лютик. Том долго хмурился и кусал губы, прежде чем назвать свою корову Пеструхой.
   Катриона, от которой требовалось одобрить каждую кличку, кивала и смеялась вместе с остальными. Но чем бы она ни занималась, все ее чувства, несмотря на массу отвлекающих обстоятельств, были сосредоточены на Ричарде. Он спешился, и она потеряла из виду его темноволосую голову.
   Краем глаза она заметила поднявшегося по ступеням Девила, на которого тут же набросилась Онория. Властно, как истинная герцогиня, она осведомилась, где он пропадал. Но Девил только усмехнулся. Развернув жену, он решительно пресек все попытки к сопротивлению и увлек ее в дом, чтобы продолжить разговор наедине.
   За спиной Катрионы вдовствующая герцогиня, энергично жестикулируя, расспрашивала Макардла. Раздосадованно фыркнув, Пейшенс подхватила юбки и сбежала со ступеней. Уэйн, передав поводья груму, повернулся и протянул к ней руки, когда она остановилась в шаге от него. Обняв жену, он неторопливо повел ее к саду, не обращая внимания на обрушившиеся на него упреки.
   Смиренно вздохнув, Катриона поднялась на цыпочки и оглядела двор. Кругом толпились люди, помогая Макалви собрать животных и отогнать их в хлев. Ричард обычно возвышался над всеми, но, сколько Катриона ни напрягала глаза, нигде не было видно его темной головы. Сердце ее упало, и она дала волю своим чувствам — к чему прибегала крайне редко, не желая тревожить тех, кто был уверен в незыблемости ее безмятежности.
   Во дворе Ричарда не было.
   — Как тебе мой свадебный подарок? — вкрадчиво произнес низкий голос, и она почувствовала на своем виске теплое дыхание.
   Незаметно подкравшись сзади, Ричард обнял ее за талию и прижал к себе, по-хозяйски положив ладонь ей на живот. Катриона вздрогнула и замерла, чувствуя, как его сила обволакивает ее. На одно божественное мгновение она закрыла глаза, наслаждаясь, прежде чем Ричард развернул ее лицом к себе.
   Она распахнула глаза.
   — Свадебный подарок?
   Он ухмыльнулся:
   — Я ведь ничего тебе не подарил, если помнишь. — В его глазах светился триумф. — Никак не мог придумать, что тебе понравится. — Его взгляд смягчился. — И вправду, что может понравиться колдунье, которая ставит свой долг выше бриллиантов? — Улыбнувшись, он легонько щелкнул указательным пальцем по ее носу. — Должен признаться, это было непросто — найти нечто такое, что ты бы по-настоящему оценила.
   На его лицо упала тень, и Катриона сообразила, что они в парадном холле, куда он успел ее незаметно увлечь.
   — Ты купил мне быка в качестве свадебного подарка? — недоверчиво спросила она. Стадо, которое он пригнал, стоило целое состояние, если не больше. Долина не могла позволить себе подобных расходов. Факт, отлично известный ее мужу.
   — Не быка, а все стадо. — Он бросил на нее невинный взгляд. — Неужели тебе не нравится Генри?
   Катриона едва сдержалась, чтобы не фыркнуть.
   — По-моему, очень милый бычок.
   — Это великолепный бык. У него блестящая родословная и, если верить документам, отличное потомство.
   Они были одни в холле. Снаружи долетали громкие крики, под которые животные входили в свое новое жилище.
   Губы Ричарда лукаво изогнулись, рука сильно сжала ее талию.
   — Почему бы нам не подняться наверх и не обсудить Генри? Я мог бы рассказать о его достоинствах, а ты высказала бы свое мнение.
   — Высказала мнение? — Катриона скептически поджала губы, встретив его горящий взгляд. Ноги сами несли ее к лестнице.
   — Ну и, возможно, выразила бы некоторую признательность, чтобы развеять мои сомнения. — Он плотоядно усмехнулся. — Чтобы я убедился, что тебе действительно нравится Генри.
   Катриона смотрела в глаза мужу и представляла себе их триумфальное возвращение в долину. В следовавшей за ними толпе она заметила множество работников с ферм. Да и обитатели замка встретили их как героев. Выражение глаз Ричарда — как, впрочем, и Девила с Уэйном — наводило на мысль, что они ждут аналогичного приема от своих жен.
   Улыбнувшись, она переплела его пальцы со своими и посмотрела в сторону лестницы.
   — Пойдем. Надо подумать, как тебя наградить.
   Видит Бог, он заслужил это.
 
   Позже, когда Ричард вымылся и они разделили достойную победителя трапезу, доставленную без всяких объяснений прямо в спальню, Катриона щедро вознаградила своего мужа. Утомленная любовными играми, обнаженная и расслабленная, она лежала, уткнувшись лицом в подушку.
   Прошло немало времени, прежде чем она смогла пробормотать:
   — Где вы были?
   Вытянувшись рядом, Ричард покосился на жену. Глаза ее оставались закрытыми. Он приподнялся и окинул ее хозяйским взглядом, наслаждаясь совершенными линиями.
   — В Хексхэме.
   — В Хексхэме? — Глаза Катрионы открылись. — Но это в Англии.
   — Ну и что?
   — Ты хочешь сказать, что это английский скот?
   — Это самый лучший английский скот. Возле Хексхэма есть отличная ферма, мы нанесли туда визит.
   — Визит?
   Ричард фыркнул.
   — Признаться, это было похоже на старые добрые времена, когда налетчики из Шотландии приезжали на юг, чтобы украсть скот. Разница только в том, что я купил его. — Он ухмыльнулся. — Хотя не удивлюсь, если мистер Скроггс считает, что его ограбили, учитывая умеренную цену, которую мы заплатили.
   Катриона подняла голову.
   — Как вам это удалось?
   Ричард усмехнулся:
   — Исключительно благодаря Девилу — он просто неподражаем, когда нужно поторговаться. Грешно было не воспользоваться его присутствием. Я бы не сказал, что он давит на людей, но они почему-то уступают. Причем совершенно неожиданно для себя.
   Катриона хмыкнула и, откинувшись на подушки, натянула на себя одеяло.
   — Мы ожидали вас не раньше чем завтра. В записке говорилось о четырех днях.
   — Ах да. — Ричард заметил, что ее голос окреп, и его интерес к приключениям заметно поубавился. — Мы так и думали, что вернемся сегодня — день туда и два обратно, — но на всякий случай, — он навис над Катрионой, — указали, четыре дня, чтобы вы не беспокоились. — Обхватив ладонями ее груди, он нежно прижал ее к постели. — Или хотя бы, — сказал он, шаря жарким взглядом, — не дошли к нашему возвращению до точки кипения.
   Насытившаяся настолько, что, казалось, не могла напрячь ни единого мускула, Катриона глядела на мужа.
   — Значит, решили застать нас врасплох, чтобы мы не выдали вам все, чего вы заслуживаете…
   Ричард не дал ей закончить, запечатав ее губы поцелуем.
   — Мы хотели сделать тебе сюрприз. Опираясь на локоть, он снова надолго прильнул к ее губам. Затем положил ладонь ей на живот и нежно погладил.
   — Ты им сказала?
   Катриона покачала головой:
   — Я… хотела немного подождать. У нас еще не было времени…
   — Я тоже ничего не говорил. — Он посмотрел ей в глаза, затем перевел взгляд на то место, где рос их ребенок. — Мне хотелось все обдумать, прочувствовать… понять, что все это значит.
   Глядя в темное лицо, позолоченное пламенем камина, Катриона подняла руку и убрала упавшую ему на лоб прядь.
   — Мы одно целое, — вымолвил Ричард, наполнив восторгом ее сердце. — Ты, я, наш ребенок, замок, долина — все это неразрывно.
   На какое-то долгое мгновение Катриона утонула в синих глазах мужа. Синих, как летнее небо над гордой вершиной Меррика. Взгляд ее затуманился; улыбнувшись, она очертила пальцем контур его щеки.
   — Так и было предназначено.
   Она подняла к нему лицо, и их губы соединились в поцелуе, таком нежном и пронзительном, что у нее на глаза навернулись слезы.
   Губы Ричарда дрогнули в улыбке.
   — Покажи мне.
   — Показать что? — спросила она.
   С озорной усмешкой он притянул ее к себе.
   — Покажи мне, что мы единое целое.
   Без лишних слов он осуществил задуманное. Катриона коротко выдохнула, раскрывшись, как цветок. Она ощущала его внутри себя, и его руки ласкали ее нежнуюкожу.
   Она закусила губу, сдерживая стон. Ричард хмыкнул.
   — Я подумал, — проворковал он, — что пока не стоит им ничего говорить.
   Катриона прерывисто вздохнула.
   — Почему?
   — Потому что, узнав радостную весть, мама вполне может остаться. — Потянувшись к ее груди, Ричард наполнил ладони ее нежной плотью и сжал. — Как бы я ни любил Элен, она способна вывести из себя даже святого, дай ей только время.
   — Но Девил как-то справляется.
   — Она не суетится над ним.
   Он двигался медленно и возбуждающе. Катриона так и не привыкла к его манере заниматься любовью — неторопливое, но неотвратимое восхождение к блаженству. Если она забегала вперед, он придерживал ее, продлевая восхитительную пытку, пока она, обезумев, не вскрикивала, уносясь на крыльях наслаждения.
   Эти крики не давали ей покоя с самого начала. Она пыталась их заглушать или хотя бы держаться в рамках приличий, опасаясь разбудить весь дом. Ричарда в отличие от нее это нисколько не тревожило. Но, как выразилась Элен, он всего лишь мужчина.
   Неоспоримое свидетельство этого факта обжигало ее, наполняя нарастающим возбуждением и восторгом. Не в силах удержать разбегающиеся мысли, Катриона попыталась отвлечься — ухватиться за что-нибудь, что помогло бы сохранить рассудок.
   — Почему тебя так прозвали?
   — Хм? — Похоже, он так увлекся, что даже не слышит.
   — Скандал, — нетерпеливо выдохнула Катриона. Она слышала, что так называли его братья, хотя дамы, естественно, обращались к Ричарду по имени. — Откуда взялось это прозвище?
   — Почему это тебя интересует? — Судя по его тону, он развлекался.
   — Потому что мы, возможно, поедем в Лондон. Так что, полагаю, я имею право знать.
   — Нет такой силы, которая выкурила бы тебя из долины.
   — Возможно, но этого не скажешь о тебе.
   Ричард хмыкнул, ни на минуту не прерываясь.
   — Девил приклеил мне этот ярлык. Но совсем не потому, что я стал причиной скандала. Я — это «скандал, которого не было».
   Ум Катрионы заходил за разум, эмоции бушевали, нервы натянулись до предела. Почувствовав это, Ричард потерся о ее ухо и пояснил:
   — Элен признала меня своим, так что скандала просто не получилось.
   — О-о… — выдохнула Катриона, напрягшись каждым мускулом.
   Ричард мощным рывком вошел в нее, и она закричала, вырвавшись за пределы земного притяжения. Ричард замер, внимая ее крику, пока не затих последний звук. И только тогда дал волю своему телу, присоединившись к ней в экстазе высвобождения.
 
   Спустившись на следующее утро к завтраку, Катриона наглядно свидетельствовала о том, что три дня, проведенные Ричардом на свежем воздухе, полностью восстановили его силы.
   Катриона могла поклясться в этом именем Госпожи. Впрочем, никто и не оспаривал сего факта. Все Кинстеры были заняты приготовлениями к отъезду.
   Их отъезд вызвал еще больший переполох, чем появление.
   Спустя два часа Катриона стояла на крыльце, провожая своих новых родственников. Герцогиня давала последние наставления Макардлу:
   — И не забывайте о ежедневных прогулках. Катриона мне напишет, выполняете ли вы мои рекомендации.
   Уверения Макардла, что он последует ее совету, заглушил грохот колес по булыжнику. Из-за дома выкатила запряженная четверкой серых карета Уэйна и остановилась перед парадным входом, где уже стояли готовые к отбытию экипажи вдовствующей герцогини и Девила.
   Ричард прощался с герцогской четой у дверей их кареты. Подсадив Онорию, Девил бросил прощальный взгляд на Катриону и забрался следом за женой. Закрыв дверцу, Ричард отошел в сторону, наблюдая за Габриэлем, который усаживал близнецов в карету вдовствующей герцогини. Его лошадь была привязана сзади. Он собирался проводить родственников до Сомершема, а оттуда доставить близнецов в Лондон.
   Уэйн и Пейшенс также направлялись в Лондон, но предполагали задержаться в Сомершеме, чтобы Пейшенс могла отдохнуть. Ричард помахал сидевшей в карете Пейшенс. Вскинув руку в прощальном салюте, Уэйн присоединился к жене.
   Грум закрыл дверцу. Слуги засуетились, проверяя упряжь и ремни. Улыбаясь, Ричард зашагал к крыльцу, где Элен в последний раз стискивала его жену в объятиях.
   — Обещайте, что навестите нас летом. — Вдовствующая герцогиня порывисто сжала руки Катрионы. — Сезон, насколько я понимаю, не совсем в вашем вкусе, но летом вы должны приехать. — В ее глазах отразилось беспокойство. — Вы стали частью большой семьи, и вам предстоит многое узнать.
   Улыбнувшись, Катриона коснулась губами ее щеки.
   — Разумеется, мы приедем, хотя и не знаю когда. — Она сделала неопределенный жест. — Все в руках Госпожи.
   Секунду Элен вглядывалась в ее глаза, затем просияла.
   — Bon! Прекрасно. — Она повернулась к своему младшему сыну. — Пойдем, проводишь меня до кареты.
   Не подавая вида, что удивлен обещанием жены, Ричард предложил мачехе руку и повел ее вниз по ступенькам.
   Обняв Ричарда в последний раз, вдовствующая герцогиня забралась в карету. Габриэль последовал за ней. Закрыв за ними дверцу, Ричард взял под руку подошедшую Катриону. Высунувшаяся из окна Элен погрозила ей пальцем:
   — Не забудьте о своем обещании!
   — Ни за что, — рассмеялась Катриона. — В июне или в июле мы приедем.
   — Отлично. — Лучезарно улыбнувшись, Элен откинулась на спинку сиденья. Кучер щелкнул кнутом.
   — Прощайте!
   — Счастливого пути!
   Кареты дернулись и покатили. Их сопровождали верховые и грумы, облаченные в ливреи герцогских цветов. Это было пышное зрелище, никогда прежде не виданное в долине. Все обитатели замка, выстроившись на крыльце и вдоль подъездной аллеи, махали, провожая нежданных, но ставших весьма желанными гостей.
   Катриона смотрела им вслед, пока они не исчезли из виду. Непривычная печаль охватила ее. Она позволила Ричарду обнять себя и повести к дому. Поднявшись по ступенькам, он остановился, устремив на нее озабоченный взгляд.
   — Ты это серьезно, насчет поездки в Лондон?
   — Да. — Она успокаивающе улыбнулась. — Я не собираюсь разочаровывать Элен.
   — Но… — Ричард нахмурился. — Я думал, что ты никогда не покинешь долину — разве что под конвоем.
   — Ах это… — махнула рукой Катриона.
   Она не знала, как объяснить ему то, что интуитивно чувствовала всегда. И что окончательно поняла, когда в долину ворвалась его семья, превратив зло — чуть не отнявшее у нее Ричарда — в добро. Словно распахнулось множество дверей, открыв путь в будущее не только для, нее, но и для всей долины.
   Загадочно улыбнувшись, она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в уголок рта.
   — Времена меняются. — Она посмотрела на цепочку темных точек, двигавшихся по дороге. — Пора хозяйке долины познакомиться с окружающим миром.
 
   Когда замок скрылся из виду, Девил откинулся на сиденье и, притянув к себе жену, звучно чмокнул ее.
   — За что это? — подозрительно спросила Онория. Она все еще дулась на мужа за трехдневное исчезновение, несмотря на состоявшееся ночью примирение.