Лоуренс Стефани. Своевольная красавица

   Сегодня ночью он получит ответ. Вот почему альков кровати был задернут.
   Вот почему Ричард не слышал, как она вошла, и не догадывался о ее присутствии, пока занавеси не раздвинулись. Он предусмотрительно оставил внизу узкую щель, пропускавшую слабый свет, вполне достаточный, чтобы ясно видеть.
   Убедившись, что он лежит в расслабленной позе, под одеялом, Катриона бросила озадаченный взгляд на плотные занавеси, закрывавшие постель. Уголки ее губ дрогнули в колдовской улыбке, вызвавшей в нем мгновенный отклик. Подняв руки, она спустила с плеч халат, и он соскользнул на пол. Под ним ничего не было, только обнаженное тело цвета слоновой кости в ореоле пламенеющей гривы рыжих волос.
   Ричард едва сдерживался, пожирая ее глазами. Почувствовав его взгляд, Катриона улыбнулась и, приподняв край одеяла, скользнула под него. Не успела она оказаться рядом, как он поймал ее в свои объятия. С томным вздохом она прижалась к нему и подняла лицо. Их губы слились.
   Наслаждаясь теплом ее тела и мягкостью губ, Ричард смаковал каждое прикосновение, обращая агрессию в предвкушение. Он не собирался спешить, раз уж предполагается, что он занимается любовью во сне. Откинувшись на подушки, он позволил ей перехватить инициативу — точнее, думать, что это так.
   Нетерпение Катрионы между тем нарастало. Кожа ее пылала, поцелуи становились все более требовательными. Это была их последняя ночь. Если ощущения, которые она испытывала, были божественны, то за радость, которую она нашла в их соединении, она продала бы душу.
   Стиснув зубы, Ричард наслаждался каждым мгновением. Переплетя ее пальцы со своими, он удерживал ее руки, не позволяя ускорить события, которыми намеревался дирижировать с первой до последней ноты.
   В густом сумраке алькова он казался темной тенью. Закрыв глаза, Катриона упивалась контрастом между своей мягкостью и его горячим твердым телом. Не имея возможности коснуться его руками, она медленно и чувственно скользила по могучей фигуре, расслабленно и покорно распростертой под ней.
   Катриона плавилась, а Ричард казался вполне довольным, нежась в теплых волнах, омывавших их разгоряченные тела. В нетерпении она вырвала руки и, обхватив его лицо, припала к нему в жадном поцелуе, дразня губами и языком.
   Несмотря на более чем пылкий натиск, Ричард не двигался. Мысленно проклиная действие зелья, приведшее его в такое состояние, Катриона гладила выпуклости и впадины его груди, массивные плечи, тугие мышцы рук, пока тяжелые объятия не сомкнулись у нее на талии, не позволяя продолжить исследования ниже.
   Впрочем, в этом не было никакой необходимости. Ричард был полностью возбужден. Его твердое естество горячо и нетерпеливо упиралось ей в живот. Эта его часть по крайней мере была готова к взаимодействию — в отличие от всего остального.
   Находясь сверху, Катриона расположилась так, чтобы он оказался между ее бедрами, а затем самым провоцирующим образом задвигалась. Мускулы его рук дрогнули, словно он колебался, не зная, как поступить.
   Проглотив проклятие, она завладела его губами и стала совершать медленные волнообразные движения. Все ее тело включилось в целенаправленное обольщение. Ричард не мог не откликнуться. Катриона ощутила его нарастающее возбуждение. Он стал еще тверже, напряженные мускулы превратились в тугие канаты.
   С возгласом облегчения — и предвкушения — она оторвалась от его губ и перевернулась на спину, увлекая его за собой. Он подчинился, перебросив через нее свое могучее тело. Катриона нетерпеливо изогнулась, и Ричард почувствовал обжигающее прикосновение к самой чувствительной части своего тела. Содрогнувшись, он медленно скользнул в нее, наслаждаясь бархатным теплом.
   Катриона довольно вздохнула; пальцы, сжимавшие его предплечья, разжались. Она обвила ногами его бедра.
   — Да, — выдохнул Ричард и, прильнув к ее губам, вошел глубже.
   С возгласом радости Катриона выгнулась ему навстречу. С каждым проникновением она разгоралась все жарче, глядя из-под тяжелых век на темные плечи и грудь, колеблющиеся в отзывающемся в ней ритме.
   Внезапно Ричард отстранился, но, прежде чем Катриона успела выразить протест, его губы захватили ее сосок. Покачиваясь, он ласкал ее упругую грудь, пока волна наслаждения не захлестнула ее.
   — Почему ты это сделала?
   Катриона не знала, произнес ли он эти слова или они возникли в ее мозгу. Но Ричард замер, оставив ее томиться от ощущения пустоты.
   — Потому что хотела тебя.
   После секундной паузы Ричард возобновил движение. Катриона ответила самозабвенно и безудержно, возбуждая его, как ни одна женщина на свете. Волосы ее огненной вуалью разметались по подушке, ноги неистово сжимали его бедра. Ему понадобилась вся его хваленая выдержка, чтобы держать себя в узде, так велико было искушение забыться в ее объятиях.
   Но он хотел знать, что заставило ее прийти к нему.
   Доведя Катриону до исступления, Ричард замедлил темп и, приподнявшись, коснулся губами ее виска.
   — Почему именно меня? И почему сейчас?
   Морщинки набежали на ее лоб и исчезли. Тряхнув головой, она нетерпеливо всхлипнула. Проглотив проклятие, Ричард прижал ее к себе, поднимая на следующий уровень страсти, но оттягивая завершение. Несмотря на его внушительный вес, она ухитрялась выгибаться навстречу, усиливая взаимопроникновение. Ощущение красоты, восторга, невообразимой радости витало над ней, оставаясь недоступным.
   — Почему ты здесь, в моих объятиях? — прозвучал шепот в ночи.
   Не открывая глаз, Катриона покачала головой, не в силах сосредоточиться. Она прикусила губу, сдерживая стон. И тут же ахнула, когда Ричард проник глубже, а затем вскрикнула от разочарования, когда он внезапно подался назад. Потрясенная, она потянулась к нему…
   Громадные ладони подхватили ее, перевернули и поставили на колени спиной к нему. Его руки были везде — трогали, гладили, сжимали, пока ее грудь сладко не заныла, кожа не порозовела, а внутри все не превратилось в пылающее горнило.
   Склонив голову, Ричард прикусил ее ухо.
   — Нагнись.
   Он придержал ее за бедра и, когда она подчинилась, скользнул в нее легко и плавно. Выгнувшись в чувственном восторге, Катриона закрыла глаза и повела бедрами, сомкнувшись вокруг него, как горячая перчатка.
   Ричард судорожно выдохнул, в очередной раз напомнив себе, что должен быть беспощадным, если хочет выяснить, что стоит за ее поступком. Но как только его ладони, скользнув по округлым плечам, накрыли ее тугие груди, его решимость заметно поубавилась.
   Даже Катриона не поклонялась своей Госпоже так, как поклонялся Ричард своей колдунье. Он был жрецом в ее храме и вместе с тем беспомощным рабом, с каждой лаской, с каждым проникновением увязая все глубже. Он становился жертвой собственных страстей, которые привязывали его к ней не только телесно, но и духовно. И готов был подчиниться, сдаться на ее милость, словно в глубине души знал, что она его половинка и его спасение.
   Опустив взгляд, Ричард заметил родинку на ее правой ягодице — малиновую отметину в форме летящей бабочки. Размером с ноготь, она четко выделялась на нежной коже.
   Прерывисто дыша, он плотнее обхватил ее бедра. Вид ее гладкой спины и упругих ягодиц завораживал. Снова и снова входя в ее лоно, Ричард подводил ее к сокрушительному взрыву. Катриона всхлипывала от мучительного томления. Он довел ее до последней ступени… и резко отстранился.
   Это произошло настолько стремительно, что Катриона не сразу поняла, что произошло. Она едва расслышала его шепот за грохотом собственного сердца:
   — Зачем тебе это понадобилось?
   Уловив властные нотки в его голосе, она призналась:
   — Потому что ты мне нужен. — Слова вырвались как рыдание. Потянувшись назад, Катриона коснулась его щеки. — Пожалуйста, Ричард. Скорее.
   Послышалось сдавленное проклятие, и одним плавным толчком он вошел в нее.
   Катриона вскрикнула. Ужаснувшись, она сжала смятые простыни в кулаках и прижала их ко рту, заглушая крик. И услышала его стон. Ричард мощно двигался, увлекая ее в немыслимую высоту, прямо к солнцу. А когда мир разбился вдребезги и она закричала, замер, упиваясь ее криком.
   Закрыв глаза, он присоединился к ней, устремившись за пределы этого мира.
 
   Проснувшись, Катриона не сразу сообразила, где находится. Пребывая на блаженной границе сна и бодрствования, она наслаждалась покоем и теплом, не решаясь пошевелиться, чтобы не нарушить очарование момента.
   Наконец она неохотно разомкнула ресницы и уставилась в окружающий сумрак. Охваченная смутной тревогой, она быстро заморгала, пока зрение не прояснилось настолько, чтобы понять: она все еще там, где ей не следует быть.
   В постели Ричарда.
   Тепло, в котором она нежилась, было теплом его тела, а если она смогла что-либо разглядеть, значит, ночь близится к концу и утро на подходе.
   Мысленно отругав себя, Катриона перевела дыхание и потихоньку высвободилась из его объятий, что было совсем непросто. Она занималась этим третье утро подряд, но задача не становилась легче, несмотря на приобретенные навыки. Ричард крепко держал ее за талию, тесно переплетя ее ноги со своими.
   Наконец ей удалось выбраться из постели. Поспешно набросив халат, Катриона расправила простыни и одеяла и, стараясь не шуметь, взбила подушку.
   Задержавшись у постели, она посмотрела на мужчину, с которым провела ночь. Он лежал на животе, раскинувшись. Даже в расслабленном состоянии лицо его производило впечатление силы. Густые пушистые ресницы не могли смягчить резкие черты его лица; твердые губы были решительно сжаты.
   Глубоко вздохнув, Катриона протянула руку, чтобы убрать с его лба непокорную прядь, но сдержалась. Потянулась к одеялу, чтобы поправить его, но, помедлив, печально опустила руку.
   Нет, так она рискует разбудить его.
   Дом между тем пробуждался, засуетились слуги, где-то вдалеке хлопали двери.
   Поеживаясь от утренней прохлады, Катриона плотнее запахнула халат. Бросив последний взгляд на спящего мужчину — который никогда не станет ее мужем, — она выскользнула из алькова.
   Едва занавеси сомкнулись за ней, как Ричард открыл глаза. Услышав слабый щелчок затворившейся двери, он некоторое время смотрел на пустое место рядом с собой, а затем с протяжным вздохом перевернулся на спину.
   Он не получил ответа на мучивший его вопрос, но кое-что понял. Его страсть не была безответной. Чувства Катрионы не уступали его собственным.
   Впрочем, он не взялся бы описать, что испытывает к зеленоглазой колдунье. Между ними существовала чувственная связь, придававшая их занятиям любовью небывалый накал. В жизни Ричарда было достаточно женщин, чтобы уловить разницу. Да и Катриона, при всей своей неискушенности, не могла не ощущать мощного притяжения, вспыхивавшего между ними при каждом прикосновении или поцелуе.
   Ричард постоянно находился в поле этого магнита и, помоги ему Боже, даже начал привыкать к этому. Тяга к Катрионе быстро становилась частью его натуры.
   Поморщившись, он отбросил одеяло и сел, потирая ладонями лицо. Он слишком хорошо себя знал, чтобы понимать: он не сдастся так просто либо ему удастся избавиться от ставшего привычным собственнического инстинкта, который овладевал им при виде Катрионы.
   К тому же он так и не понял, что заставило ее отдаться ему. В глубине ночи, когда их тела разъединились и она безмолвно скользнула к нему в объятия, у Ричарда не оставалось ни сил, ни желания расспрашивать ее дальше. Поцеловав колдунью, он притянул ее к себе и, убедившись, что она заснула, погрузился и сам в блаженный сон.
   Он встал и потянулся. Ладно, вечером, когда она окажется в его объятиях, он все узнает. Ну а пока ему есть чем заняться.
   Тем более что завтра истекает срок, отведенный поверенным.
 
   Ричард задержался за завтраком, ожидая появления Джейми. Тот вошел в комнату как раз в тот момент, когда ее покидала Алгария. Не дождавшись Катрионы, ее верная наперсница поднялась из-за стола и, смерив Ричарда уничтожающим взглядом, отправилась на поиски своей подопечной. Судя по ее поведению, она догадывалась, где Катриона проводит ночи.
   Проводив ее взглядом, Ричард повернулся к хозяину дома. Джейми осунулся и выглядел обеспокоенным, видимо, терзаясь мыслями о невеселом будущем. Он приветствовал Ричарда вымученной улыбкой,
   — Довольно паршивая погода, я бы сказал.
   Не испытывая особого желания обсуждать погоду, Ричард сразу перешел к делу:
   — Собственно, я надеялся, что вы удовлетворите мое любопытство. — Прежде чем Джейми успел спросить, каким образом, Ричард снисходительно махнул в сторону его тарелки и поднял свою кружку с кофе. — После того как позавтракаете.
   Кроме них, за столом присутствовали Малькольм и один из неприметных шуринов Джейми. Ричард не собирался посвящать их в свои планы, опасаясь, что они достигнут ушей его колдуньи. Он с нетерпением ожидал вечера, когда сообщит ей о своем решении, и не позволил бы никому нарушить намеченный им ход событий.
   Джейми быстро покончил с едой, и они вышли в холл. В ответ на вопросительный взгляд хозяина дома Ричард указал в сторону кабинета, и они зашагали по коридору.
   — Меня заинтересовали письма, — промолвил Ричард, — о которых вы упомянули. Те, что Шеймус получил от искателей руки Катрионы, претендующих на ее земли. Я пытаюсь понять, почему ваш отец так хотел, чтобы я женился на ней. Может, дело прояснится, если я узнаю, с чем ему пришлось столкнуться в этой связи.
   Джейми по-совиному моргнул:
   — Понятно. — Остановившись у двери кабинета, он прочистил горло. — Вы… э-э… подумываете?..
   Ричард слегка поморщился.
   — Подумываю. Но… — Он посмотрел на Джейми в упор. — Даже если такая малость дойдет до ушей Катрионы, наша жизнь значительно осложнится.
   Джейми в замешательстве кивнул:
   — Пожалуй. — Судя по краске, проступившей на его неестественно бледном лице, надежда, пусть слабая, пробилась сквозь уныние.
   — Так как начет писем?
   — О да! Конечно. — Джейми встрепенулся. — Они в библиотеке.
 
   День уже клонился к вечеру, когда они прочитали все. Когда Джейми упомянул о пачке писем, Ричард и представить себе не мог, что речь идет о беспорядочной груде двух футов в высоту. Понадобились часы, чтобы рассортировать их, и еще несколько, чтобы расшифровать почерк и вникнуть в содержание.
   Никаких записей об ответах Шеймуса не сохранилось, но, поскольку поток корреспонденции не прекращался, его отношение не оставляло сомнений. Он несокрушимо стоял на страже интересов Катрионы и ее долины.
   Отложив с тяжким вздохом последние листки, Ричард выдвинул нижний ящик стола, где Джейми хранил документы, и положил их на место. Откинувшись на стуле, он задумчиво уставился на три небольшие стопки, отобранные им.
   Все они состояли из писем, поступивших от ближайших соседей Катрионы. Ричард успел наведаться в кабинет Джейми и ознакомился с картами местности. Соседи претендовали на земли Катрионы. Правда, вопреки утверждениям Джейми все трое предлагали ей руку. Сэр Олвин Глеи — свою, сэр Томас Дженнер — своего сына, Мэтью, а Дугал Дуглас не счел нужным указать, чью именно.
   Переписка продолжалась вплоть до последнего момент та и содержала завуалированные угрозы с обеих сторон. Шеймуса, как известно, нельзя было упрекнуть в избытке деликатности. Послания Глена носили покровительственный характер, стиль Дженнера отличался напыщенностью, но наибольшее беспокойство вызывал Дуглас.
   Ричард зажег лампу и перечитал письма, одно за другим. Лицо его приняло решительное выражение, губы сжались. Некоторое время он задумчиво смотрел на листки бумаги, затем сложил их и сунул в карман сюртука.
   Раздался отдаленный удар гонга, созывавший к обеду. Ричард поднялся и направился наверх переодеваться.
 
   Всю ночь Катриона крутилась и вертелась. То лежала на спине, уставившись в потолок, то поворачивалась на бок и закрывала глаза, тщетно пытаясь заснуть.
   Но сон не шел.
   Демон-искуситель, засевший у нее внутри, назойливо напоминал ей, что до комнаты Ричарда рукой подать.
   До его постели, объятий и всего остального.
   Со стоном отчаяния Катриона заткнула уши, не желая поддаваться соблазну. Она знала, что так и будет. Знала, что захочет пойти к Ричарду и будет уверять себя, что еще одна ночь ничего не меняет. Но единственным оправданием тому, что она вообще оказалась в его постели, было повеление Госпожи, а в нем не оговаривались дополнительные встречи ради ее собственного удовольствия. Три ночи — вполне достаточно. Более чем достаточно, если учесть страсть, с которой они предавались любви. На большее она не имеет права.
   При свете дня ее решимость окрепла, однако Катриона сомневалась, что устоит перед соблазном в темное время Суток. Убедившись, что Ричард засел в библиотеке, она наведалась к нему в комнату и заменила виски в графине на неразбавленное. Теперь она не сможет пойти к нему, даже если ее воля ослабнет.
   Ее воля ослабла намного раньше, чем часы отзвонили полночь.
   Она все еще не спала, когда пробило четыре. Ей было жарко, и в то же время знобило. Тело находилось в состоянии возбуждения, растревоженные чувства бурлили. Что касается мыслей… то Катриона предпочла бы спать.
   Она не могла ни о чем думать, кроме того, что завтра придет поверенный и она никогда больше не увидит Ричарда.
   А он никогда не увидит своего ребенка.
   Катриона не знала, что из этого причиняет ей больше страдания.

Глава 9

   Наконец наступило утро. Измученная Катриона выбралась из своей неуютной постели. Умывшись и одевшись, она помедлила перед дверью и наконец, нацепив на лицо ослепительную улыбку, вышла из комнаты.
   На этот раз Катриона появилась за завтраком раньше остальных. Налив себе чаю, она принялась за тост, приветствуя бодрой улыбкой потянувшихся один за другим домочадцев.
   Ричард заметил ее улыбку и блеск в глазах, едва переступил порог. Судя по сияющему виду Катрионы, ничто на свете ее не заботило.
   И совершенно напрасно.
   Подавив желание зарычать, он повернулся к буфету и наполнил с верхом тарелку, сожалея, что не может позволить себе большего, чем грозный взгляд. Присутствие посторонних требовало соблюдения приличий, как бы Ричарду ни хотелось избавиться от привычного образа утонченной изысканности.
   Он находился на грани бешенства.
   Никогда в жизни ему не приходилось испытывать в личных делах разочарование такой силы. Что же до эмоциональной стороны… при одной только мысли об этом красная пелена гнева застилала его глаза.
   И хотя он сознавал, что подобная реакция ничем не оправдана, легче не становилось. Мысли и чувства, которые вызывала в нем Катриона Хеннеси, не поддавались рациональному объяснению. Единственное, в чем он был уверен, так это в их власти над собой, и сомневался, что сможет сколько-нибудь долго обуздывать их.
   Вызывающе грохнув тарелкой об стол, Ричард уселся напротив Катрионы и взглянул в ее удивленно распахнутые глаза. Ее ослепительная улыбка тут же поблекла. Вспомнив с некоторым опозданием, что им сегодня предстоит, он скрипнул зубами и уткнулся в свою тарелку. И больше не поднимал глаз.
   Однажды ей удалось сбежать от него. На сей раз он не собирается наблюдать из окна библиотеки, как ее карета отъезжает от дома. У него на этот счет другие планы.
 
   — Мисс? Вас ждут в библиотеке.
   Катриона, укладывавшая ребенка, резко выпрямилась и обернулась:
   — Уже?
   В дверях детской появилась голова горничной. Она кивнула, округлив глаза:
   — Вроде бы поверенный приехал пораньше. Чертыхнувшись про себя, Катриона отдала торопливые распоряжения няне, потрепала по головкам детей и быстро зашагала по холодным коридорам.
   Задержавшись в парадном холле, она посмотрела в зеркало. То, что она увидела, не прибавило ей бодрости. Аккуратно причесанные волосы потеряли обычный блеск, глаза казались темными провалами на осунувшемся лице. Насыщенный коричневый цвет утреннего платья только подчеркивал ее бледность. Катриона чувствовала себя усталой и опустошенной. И — если быть честной — не только из-за неминуемого горя, которое охватит обездоленное семейство Шеймуса, когда они осознают, что должны покинуть свой дом. Понимая, что им понадобится помощь, Катриона пересмотрела свои планы, отложив отъезд на день.
   Вздохнув, она постаралась взять себя в руки и направилась в библиотеку.
   Дворецкий отворил дверь. Катриона вошла — и ощутила нечто странное в атмосфере. Странное и неожиданное. Волосы у нее на затылке приподнялись. Помедлив у двери, она обвела взглядом длинную комнату.
   Вся семья, как и в прошлый раз, собралась перед камином. Поверенный, расположившись за столом, перебирал бумаги. Бросив на нее беглый взгляд, он посмотрел на Ричарда, не отрывавшегося от окна.
   Глядя на его фигуру, облаченную в элегантный темно-синий сюртук, Катриона вновь испытала тревожное чувство, которое охватило ее за завтраком — Ричард тогда так обвиняюще посмотрел на нее. Словно имел к ней претен-зии и собирался их предъявить.
   Катриона не представляла себе, что это может быть.
   Ни его спина, прямая и отчужденная, ни сцепленные сзади руки не могли служить ключом к разгадке.
   Но теперь, помимо неловкости и беспокойства, Катриона ощутила предчувствие… чего-то исключительно важного. Оно висело в воздухе, наполняло собой комнату, но, несмотря на его силу и остроту, Катриона не могла определить его природу. Настороженно озираясь, она скользнула вперед и заняла свободное место рядом с Мэри.
   В этот момент Ричард обернулся и посмотрел на нее.
   Их взгляды встретились, и Катриона поняла, кто был источником энергии и на кого она направлена. Она бросила панический взгляд в сторону двери.
   Он шагнул вперед и остановился у камина, не сводя с нее решительного взгляда. Он находился от нее в десяти футах, тогда как дверь — в тридцати. Путь к бегству был отрезан.
   Его намерения, впрочем, оставались неясными. Катриона вдохнула, преодолевая сопротивление сжимавших легкие тисков, и приняла надменный вид. Вскинув подбородок, она посмотрела на него в упор, а затем перевела взгляд на поверенного. Пора покончить с этим делом. Тогда Ричард Кинстер отбудет восвояси, а она сможет свободно дышать.
   Поверенный кашлянул, посмотрел из-под нахмуренных бровей и поднес к глазам бумаги.
   — Как вы знаете…
   Нетерпеливо ерзая, все ждали, пока он закончит изложение событий, хорошо всем известных, и перейдет к сути. Наконец он прочистил горло и посмотрел на Ричарда.
   — Я явился сюда сегодня, чтобы спросить вас, Ричард Мелвилл Кинстер, согласны ли вы выполнить условия завещания нашего клиента, Шеймуса Макинери?
   — Согласен.
   Ответ, несмотря на всю его неожиданность, прозвучал так спокойно, что его смысл не сразу дошел до Катрионы. Разум отказывался верить ушам.
   Поверенный, видимо, испытал нечто подобное и только моргнул. Заглянув зачем-то снова в бумаги, он поправил очки, вздохнул и снова посмотрел на Ричарда.
   — Вы заявляете, что намерены сочетаться браком с бывшей подопечной мистера Макинери?
   Ричард спокойно встретил его взгляд и повернувшись к Катрионе, произнес ровным тоном:
   — Да, я женюсь на Катрионе Мэри Хеннеси, подопечной покойного мистера Макинери.
   — Вот здорово!
   Ликующий вопль Мальхольма открыл шлюзы неиссякаемому потоку разнообразных звуков. Комната огласилась радостными восклицаниями, прочувствованными славословиями и возгласами, исполненными глубокого облегчения.
   Катриона не сводила глаз с Ричарда. Звуковая волна омывала ее, но она не различала слов, поглощенная изменениями в окружающей атмосфере. Ловушка захлопнулась, а она даже не заметила как.
   Джейми хлопал его по плечу, поверенный о чем-то спрашивал, но взгляд Ричарда не дрогнул. Завороженная синим сиянием его глаз, Катриона медленно поднялась на внезапно ослабевшие ноги. Схватившись за спинку стула, она выпрямилась во весь рост, сожалея, как никогда, что он намного выше, и вызывающе посмотрела на него.
   Постепенно шум улегся, и семья с некоторым опозданием осознала, что прямо у них под носом разворачивается поединок.
   Дождавшись, когда наступила тишина, Катриона холодно и отчетливо произнесла:
   — Я не намерена выходить за вас замуж.
   На лицо Ричарда набежала тень. Он шевельнулся — и все расступились, уступая ему дорогу. Приблизившись к ней в своей обычной манере, которая хотя и подавляла, но не ощущалась враждебно, он бросил взгляд через плечо:
   — Надеюсь, вы извините нас?
   Не дожидаясь ответа, он схватил ее за руку и, прежде чем она успела опомниться, зашагал по длинной комнате, увлекая ее за собой.
   Катриона проглотила ядовитую реплику. Ей приходилось почти бежать, чтобы не отставать от Ричарда, но она сдерживала возмущение, понимая необходимость оказаться подальше от остальной компании.
   Он не останавливался, пока они не оказались на противоположном конце комнаты, перед книжными стеллажами и столиком с двумя массивными креслами. Не успел он отпустить ее, как Катриона повернулась и в упор посмотрела на него.
   — Я не выйду за вас. И уже объясняла почему.
   — О да.
   В словах, произнесенных бархатным тоном, Катриона уловила смертельную опасность. Ее пригвоздили взглядом, таким пристальным, что она буквально онемела.