Лоуренс Стефани. Своевольная красавица

   Они подошли к боковому крыльцу. Не прерывая описания винокуренного завода, она первой вошла в дом.

Глава 5

   — Э-э… Ричард?
   Обернувшись, Ричард увидел Джейми, с нерешительным видом стоявшего в дверях одной из комнат, выходивших в парадный холл.
   — Я… э-э… подумал, не могли бы вы уделить мне пару минут?
   Ленч с полчаса как закончился, и Катриона, Отклонив предложение прогуляться до очередного дерева, удалилась к себе, задрав нос и соблазнительно покачивая бедрами. Когда его окликнул Джейми, Ричард находился на полпути в бильярдную, где собирался скоротать послеполуденные часы. Не видя причин для отказа, он любезно кивнул и направился к хозяину дома.
   Он догадывался, о чем пойдет речь.
   Джейми не обманул его ожиданий. Он проследовал за Ричардом в комнату, притворил дверь и указал на большое кресло рядом с письменным столом. Ричард сел, откинувшись на спинку и положив ногу на ногу.
   Хозяин, однако, не стал садиться, а принялся расхаживать перед камином. Оглядевшись по сторонам, Ричард заметил разбросанные повсюду карты и схемы окрестностей. Вдоль одной из стен тянулись полки с конторскими книгами. Судя по всему, Джейми использовал это помещение качестве конторы по делам управления поместьем. Комната была маленькой, но уютной, намного уютнее, чем библиотека, в которой обитал Шеймус.
   — Я подумал, — наконец вымолвил Джейми, — что вы, возможно, уже знаете, что ответите поверенному через неделю.
   Во взгляде, который он обратил на Ричарда, читалась мольба, но не о спасении. Он готов был услышать худшее, лишь бы избавиться от мучительного ожидания.
   — Боюсь, — протянул Ричард в своей обычной лондонской манере, — я еще не пришел к окончательному решению.
   Джейми нахмурился и прошелся по комнате.
   — Но… ведь и так все ясно, не правда ли?
   — Я бы не сказал, — возразил Ричард.
   Притаившись в темном холле, Алгария прижалась ухом к дубовой двери. Она проходила по верхней галерее, направляясь к Катрионе, чтобы узнать причину столь необычного для ее воспитанницы стремления к уединению, и слышала, как Джейми окликнул Ричарда. Намерения его были очевидны, а то, что она услышала, подтвердило ее предположения. Алгария не видела ничего предосудительного в подслушивании, если это помогало прояснить обстановку. Тем более если дело касалось Катрионы.
   — Но, насколько мне известно, вы предпочитаете жить в Лондоне. Боюсь, Катриона никогда не согласится уехать из долины.
   — Я так и понял.
   — И, знаете ли, она и в самом деле колдунья. Не из тех, конечно, что превращают людей в жаб или ужей, но она и вправду может проделывать с людьми странные вещи и заставить человека вести себя непредсказуемо.
   — Да что вы говорите?
   Тон, которым Ричард это произнес, заставил Алгарню скрипнуть зубами.
   — Надо полагать, вы привыкли к балам и приемам. В Лондоне, наверное, и дня не проходит без них.
   — О да. Бесконечная череда балов и приемов.
   Уловив явный подтекст в последней реплике, Алгария нахмурилась, но прежде чем она успела сделать какие-либо выводы, Джейми снова заговорил:
   — Э-э… — Он кашлянул, — Осмелюсь предположить, что там бывают дамы — и весьма привлекательные.
   Откинувшись в кресле, Ричард ограничился тем, что кивнул, сохраняя бесстрастное выражение лица.
   Его молчание привело Джейми в еще более нервное состояние.
   — Как я слышал, жизнь в замке течет однообразно — без каких-либо празднеств. Собственно, если верить Катрионе, там даже спокойней, чем здесь.
   — Но едва ли холоднее, — непроизвольно вырвалось у Ричарда. К счастью, Джейми понял его буквально.
   — Верно, но все же очень холодно. — Он бросил на Ричарда испытующий взгляд. — Гораздо холоднее, чем в Лондоне.
   — Несомненно.
   Джейми продолжил в том же духе, перечисляя несоответствия между жизнью, которую Ричард, по их мнению, вел в Лондоне — не слишком, впрочем, отступив от истины, — и образом жизни, который ждет хозяина Касперн-Мэнор. Ричард отделывался односложными репликами, не выходя за рамки вежливости. Но выдавать свои мысли не собирался.
   Да и не мог при всем желании, поскольку ничего не решил. Он согласился обдумать предложение Шеймуса под влиянием минутного каприза. Однако чем больше он размышлял на эту тему, тем больше склонялся к мысли поднять брошенную перчатку, принять вызов. Теперь он видел в этой
   возможности нечто большее — миссию, которой можно посвятить жизнь.
   Но помимо соображений высшего порядка, брак с Катрионой сулил земные радости, которые Ричард успел частично вкусить. Мысль о том, чтобы до конца дней иметь в своей постели колдунью и наслаждаться ею, превращалась в неодолимый соблазн.
   Тем не менее возникшая ситуация настораживала. Он попал в нее по воле Шеймуса и рока — и не имел причин доверять ни тому, ни другому. И посему Ричард занял глухую оборону, предпочитая отмалчиваться, как и полагается истинному джентльмену.
   — В общем, — подытожил Джейми с унылым вздохом, — как ни крути, но прозябание в долине с женой-колдуньей не идет ни в какое сравнение с жизнью в лондонском свете.
   Опустив веки, Ричард глубокомысленно кивнул:
   — Пожалуй.
   Жизнь с женой-колдуньей представлялась ему куда более привлекательной.
   Когда мужской разговор закончился, запыхавшаяся Алгария уже поднялась по лестнице и, минуя темную галерею, направилась к комнате Катрионы.
   Никто не отозвался на ее отрывистый стук. Нахмурившись, она постучала снова, а затем, не дождавшись ответа, распахнула дверь.
   И увидела распростертую на полу Катриону. Приглушенно охнув, Длгария поспешно бросилась к девушке. Ей хватило одного взгляда на стол, возле которого лежала Катриона, чтобы правильно оценить ситуацию. Судя по всему, та смотрела в магическое стекло и, как видно, переусердствовала.
   Склонившись над воспитанницей, Алгария потерла ее руки, и Катриона пошевелилась. Увидев сквозь полуприкрытые ресницы, кто находится рядом, она воскликнула:
   — Вот дьявольщина!
   Алгария опешила.
   — Дьявольщина?
   Катриона приподнялась, опираясь на локоть, и удрученно махнула рукой.
   — Да вся эта история… — Она не просто заглянула в магическое стекло, но пошла дальше, бросив вызов могущественным силам, и потребовала недвусмысленного ответа.
   И получила ясный ответ.
   — Успокойся. Все изменилось к лучшему.
   — Каким же образом? — Катриону встревожил довольный вид наставницы.
   — Подожди минутку. — Алгария помогла ей добраться до постели. — Вот так. Ложись и отдыхай, а я расскажу тебе все, что слышала.
   Катриона охотно легла. Она ощущала слабость, как всегда после контактов с Госпожой, требовавших предельного напряжения сил. Присев рядом, Алгария приступила к изложению разговора Ричарда и Джейми.
   На память она не могла пожаловаться. Катриона не сомневалась, что все слова, которые были произнесены, воспроизводятся в точности. Честность Алгарии, как и искренняя забота о благополучии Катрионы, не подлежала сомнению. Однако на сей раз рассказ наставницы вызвал у нее головную боль.
   — Одним словом, — торжествующе заключила Алгария, — как я и предполагала, он всего лишь развлекается. За твой счет, между прочим, а сам твердо намерен вернуться в Лондон, не связывая себя браком. Он даже не пытался этого отрицать.
   — Хм! — Нахмурившись, Катриона помассировала виски.
   Алгария увидела выражение лица воспитанницы, и ее ликующая улыбка померкла.
   — В чем дело?
   Катриона поморщилась.
   — Небольшое осложнение. — Она подняла руку, останавливая поток вопросов, готовых сорваться с губ наставницы. — Я так устала, что не в состоянии даже думать. Мне нужно отдохнуть и понять, как соотнести с действительностью повеление Госпожи.
   Она слабо улыбнулась.
   — Я посплю часок-другой, ладно? Разбуди меня к обеду.
   Алгария помедлила.
   — Ты не хочешь рассказать, что узнала?
   Почувствовав страх пожилой женщины остаться в стороне; стать лишней, Катриона улыбнулась и сжала ее руку.
   — Я все расскажу перед обедом,
 
   Обеденное время наступило слишком быстро. Катриона едва успела привести мысли в порядок, как вернулась Алгария.
   Приподнявшись на подушках, девушка указала на кровать рядом с собой.
   — Садись.
   Начав с самого начала, она поведала обо всех последующих контактах с Госпожой и закончила последним.
   Когда она повторила четкое указание Госпожи, Алгария изумленно воззрилась на нее.
   — И что — никаких условий или оговорок?
   — Ни одной. Едва ли можно выразиться яснее: «Он станет отцом твоих детей».
   На лице Алгарии отразилось замешательство, такое же, как испытывала она сама. Очевидно, наставницу смущала та же проблема, которую Катриона столько раз пыталась осилить, что разболелась голова.
   — Он слишком сильный. Во всех отношениях, — заявила Алгария. — Ты не можешь выйти замуж за такого человека. Он никогда не согласится пребывать в бездействии, пока ты будешь принимать решения. — Она озадаченно нахмурилась. — Но если Госпожа так считает…
   — Вот именно. — Катриона терпеливо ждала.
   В конце концов Алгария просто покачала головой:
   — Я не могу свести концы с концами. Придется ждать какого-нибудь знака.
   Катриона посмотрела ей в глаза.
   — Я только что получила этот знак. Ты принесла его.
   — Известие, что он уедет?
   — Да. А если он уедет, как я смогу зачать от него ребенка? Я не собираюсь следовать за ним в Лондон, а по твоим словам, он твердо намерен уехать в конце недели. Во всяком случае, в разговорах со мной он никогда не утверждал обратного.
   Алгария бросила на нее быстрый взгляд.
   — Кажется, он увлечен тобой, но он не первый, кто обратил на тебя внимание.
   Катриона кивнула:
   — Я достаточно привлекательна, но по здравом размышлении… — Она помолчала и подвела итог: — Все, что он говорил и делал, находится в полном соответствии с тем, что ты слышала. Да, он согласился подумать над предложением, потому что кое-что в нем показалось ему заманчивым. Но, если серьезно, я не могу предложить ему ничего такого, чего бы он не имел в Лондоне, женившись на женщине, куда более близкой ему по духу и воспитанию.
   Она гордилась тем, что смогла оценить ситуацию с суровой беспристрастностью, хотя и не без душевной борьбы. Может, Ричард Кинстер и не совсем равнодушен к ней, но как жена она ему не подходит. Он слишком умен, чтобы не понимать этого.
   — Так что же делать? — спросила Алгария. — Если он уедет…
   Катриона глубоко вздохнула:
   — Если он уедет, то уедет. И не в наших силах остановить его. А следовательно… — Она посмотрела на Алгарию, ожидая, пока та придет к тому же выводу, что и она.
   Однако на сей раз верная наставница разочаровала ее. Лицо ее выражало полное замешательство.
   — Что?
   — А то, — сказала Катриона, поднимаясь с постели и принимаясь расхаживать по комнате, — что я должна зачать ребенка, не вступая в брак. — Она отмахнулась от попытавшейся возразить Алгарии, — Подумай сама, и ты согласишься, что внебрачный ребенок — отличное решение проблемы. В указаниях Госпожи, если ты заметила, нет ни слова о замужестве, только то, что у меня будет от него ребенок. И ты должна признать, что в качестве племенного жеребца ему нет равных.
   — Жеребца? Неужели ты собираешься… — Алгария умолкла, в ужасе уставившись на девушку. — Но как?
   Катриона с решительным видом прошлась по комнате.
   — Полагаю, для этого нужно с ним переспать.
   — Да, но… — Потрясенная Алгария шумно перевела дыхание. — Это не так уж просто.
   Раздосадованная собственным отсутствием опыта, Катриона нахмурилась:
   — Но и не так уж сложно. С его-то репутацией повесы он должен знать, что к чему. К тому же мой цикл как раз на нужной стадии. Так что все знаки благоприятствуют.
   Алгария с сомнением покачала головой:
   — А что, если после всего он передумает и решит остаться? Ты ведь не можешь быть уверена, что он уедет.
   — Я думала об этом. — Катриона остановилась перед камином. Все, что Ричард рассказывал о своей семье, было свежо в ее памяти. Хотя этот вопрос не обсуждался, она догадывалась, что вряд ли он согласится бросить незаконнорожденного ребенка, и заранее мучилась угрызениями совести. Но… она всегда подчинялась Госпоже. Так будет и впредь. К тому же дитя Ричарда не останется одиноким.
   Это будет горячо любимый ребенок. Ее ребенок.
   — Он ничего не узнает.
   Алгария вытаращила глаза.
   — У него будет ребенок, и он даже не узнает об этом? — Она встала и потрогала лоб Катрионы.
   В раздражении девушка оттолкнула ее руку.
   — Я все тщательно продумала. Это можно устроить, и тебе это известно не хуже, чем мне. Есть, конечно, определенный риск. Он должен спать достаточно крепко, чтобы ничего не помнить, но при этом действовать и ощущать. Сонное зелье затуманит его мозги, а афродизиак возбудит тело. Нужно тщательно отмерить дозу, и если подобрать Правильное соотношение, все пройдет без сучка без задоринки.
   По этому поводу Алгария не стала спорить. Своими знаниями Катриона в значительной степени была обязана ей. Тем не менее она возразила:
   — Ты сошла с ума. Никто не может точно знать, что из этого выйдет.
   — Ерунда!
   Лицо наставницы приняло суровое выражение, за которым скрывались страх и беспокойство.
   — Я не собираюсь принимать в этом участия. Вся эта затея так же безумна, как затея старого Шеймуса.
   — Таково желание Госпожи. Она направит меня, если понадобится.
   Алгария поджала губы.
   — Должно быть, ты что-то не так поняла.
   Катриона с достоинством выпрямилась. Она знала, что Алгария и сама не верит своим словам. Не было ни малейшей возможности превратно истолковать столь ясное и неоднократно повторенное послание. Скрестив руки на груди, она посмотрела в черные глаза своей наставницы.
   — Я согласна на любое твое предложение с одним лишь условием: в результате я смогу зачать ребенка от Ричарда Мелвилла Кинстера.
   Алгария выдержала ее взгляд,
   — Я вообще против этого.
   Катриона не стала настаивать, зная о недоверии, которое та испытывала к большинству мужчин, особенно таких, как Ричард Кинстер.
   — Я получила указание Госпожи и намерена его исполнить, — заявила она и добавила уже мягче: — Ты поможешь мне?
   С минуту Алгария испытующе смотрела на девушку, затем покачала головой:
   — Не могу. Я не стану принимать в этом участия. Добром эта затея не кончится, помяни мое слово, — произнесла она, сознавая, что не может предложить ничего взамен.
   Катриона вздохнула:
   — Ну что ж. Оставь меня. Мне нужно приготовить зелье.
   Все необходимое было у нее с собой в унаследованном от матери ящичке. Катриона скрупулезно пополняла запас трав, когда они кончались или истекал срок их действия, не задаваясь вопросом, почему тот или иной компонент входит в набор. Нужное ей вещество всегда было там, так же как и сильное снотворное.
   Алгария шагнула к двери, но, взявшись за ручку, помедлила. Почувствовав на себе ее взгляд, Катриона обернулась.
   — Если ты хоть немного любишь меня, умоляю, не ходи к Ричарду Кинстеру.
   — Я должна выполнить волю Госпожи, — твердо ответила Катриона.
 
   Опоить суженого оказалось проще, чем она ожидала. Поздно ночью Катриона беспокойно расхаживала по своей спальне, ожидая, когда она сможет войти в его комнату и выяснить, насколько удался ее замысел.
   С ее опытом приготовить смесь было делом несложным. Она несла ответственность за здоровье двух сотен душ, обитавших в долине, и отлично разбиралась в травах. Единственное, что ее, смущало, так это размеры объекта. В конечном итоге она просто увеличила дозу и положилась на Госпожу.
   Что касается принятия зелья, то тут проблем не возникло. Катриона помнила отзыв Ричарда о местном виски; оно как нельзя лучше подходило для ее целей. Только знаток мог уловить привкус трав в крепком напитке. Оставалось только разбавить виски с таким расчетом, чтобы хорошая порция содержала достаточно зелья.
   Добавить снадобье в графин оказалось проще простого. Катриона всегда опаздывала к обеду, поэтому она просто дождалась своего обычного времени и заскочила по пути в комнату Ричарда. На подходе к цели был, правда, один напряженный момент: из его комнаты вдруг вышел слуга. Катриона застыла как статуя, а затем, едва дыша, прошмыгнула внутрь.
   Ричард занимал одну из самых больших спален в доме. На серванте у окна стоял графин. Добавив нужное количество зелья, Катриона заткнула пробку и, выскользнув из комнаты, поспешила вниз.
   За обедом она совершенно извелась, не в состоянии подавить беспокойство. Чувствуя на себе взгляд Ричарда, она приняла надменный вид, надеясь, что он отнесет ее нервозность на счет утреннего поцелуя.
 
   Часы на каминной полке пробили полночь.
   Катриона резко остановилась и запахнула халат. Под ним была батистовая ночная рубашка. Шелковых, к которым наверняка привык Ричард, в ее гардеробе не значилось. Представив его руки на своем теле, прикрытом лишь тонкой тканью, она задрожала.
   Звон часов смолк. Пора.
   Судорожно вздохнув, Катриона закрыла глаза, вознесла короткую молитву и решительно направилась к двери.
   На свидание, которое назначила сама, с мужчиной, который станет отцом ее ребенка.

Глава 6

   Спустя пару минут Катриона стояла перед дверью Ричарда, подавленная важностью момента. Ей предстояло совершить то, что изменит всю ее жизнь. Открыв дверь, она сделает бесповоротный шаг — в будущее, о котором имеет самое смутное представление.
   Поежившись, Катриона плотнее запахнула халат, упрекнув себя в нерешительности. Да, жизнь ее изменится. У нее будет ребенок. Вот будущее, которое ждет ее за этой дверью. Так почему же она медлит?
   Вконец раздраженная, Катриона взялась за дверную ручку и прислушалась — в последний раз — к тому, что происходило у нее внутри. Она пыталась уловить предупреждение, малейшее предчувствие, что ее решение ошибочно. Но ощутила лишь глубокий покой и безмолвие.
   Глубоко вздохнув, она приоткрыла дверь и шагнула в полутемную комнату, освещенную лишь пламенем камина. В глубине, упираясь изголовьем в стену, стояла громадная кровать, сразу приковывавшая взгляд. Притворив дверь, Катриона медленно приблизилась к ней, бесшумно ступая ногами в домашних туфлях.
   Она уже была в нескольких шагах от кровати, когда поняла, что постель пуста и даже не разобрана. Беззвучно ахнув, Катриона круто обернулась, лихорадочно оглядывая комнату.
   И увидела руку, свисавшую с подлокотника массивного кресла, обращенного к камину. Пламя золотило широкий белый манжет, видневшийся из-под темного рукава. Кончики длинных пальцев касались бокала, стоявшего на натертом полу.
   Бокал был пуст.
   Судорожно переведя дыхание, Катриона дождалась, пока успокоится сердце, и осторожно обошла вокруг кресла.
   Что ж, одну задачу ее зелье выполнило: Ричард спал. Раскинувшись в кресле, вытянув перед собой ноги, в расстегнутом жилете, с развязанным галстуком. Даже в этом положении он умудрялся выглядеть элегантным. Элегантно-беспутным и элегантно-опасным. Грудь его мерно вздымалась и опадала под тонкой белой сорочкой.
   Катриона перевела взгляд на его лицо. Позолоченное пламенем камина, оно напоминало бронзовую маску. Глаза были закрыты, но, несмотря на расслабленность, Ричард, как всегда, излучал силу. Однако в линиях выразительного рта угадывалась если не печаль, то отсутствие счастья — нечто, чего она не замечала раньше.
   Нахмурив брови, она сосредоточилась на дальнейшем. Итак, первый шаг сделан. Он спит. Полностью одетый, в кресле, в десяти шагах от постели.
   Катриона задумалась всерьез.
   — И что же дальше? — пробормотала она себе под нос. Подбоченившись, она усиленно размышляла, поглядывая на Ричарда. Раз он спит, ей придется взять на себя ведущую роль в запланированном действе, а для этого необходимо, чтобы он оказался в постели. Вероятно, можно обойтись и креслом, но ее воображение цепенело при одной мысли об этом.
   — Следовало догадаться, что ты найдешь способ досадить мне, — прошипела Катриона, бросив свирепый взгляд на свою жертву.
   Опустившись на корточки, она отодвинула от его вялых пальцев бокал и поставила его на стоявший поблизости столик. Стекло звякнуло, стукнувшись о полированную столешницу. Взгляд Катрионы метнулся к лицу Ричарда. Черные ресницы затрепетали — и поднялись.
   Он смотрел прямо на нее.
   Катриона замерла. Все в ней оцепенело; она перестала дышать.
   Губы его дрогнули и медленно изогнулись в обольстительной улыбке.
   — Мне следовало знать, что ты появишься в моих снах.
   Осмелившись вздохнуть, Катриона осторожно выпрямилась. Глаза Ричарда следовали за ней, веки поднялись выше, и стало заметно, что он одурманен. Зрачки увеличились, взгляд затуманился и потерял свою обычную остроту. Его улыбка стала шире.
   — Что ж, вполне справедливо, если колдунья моих грез посещает меня во сне.
   Он проснулся, но думал, что видит сон. Катриона благословила Госпожу. Теперь по крайней мере есть шанс заманить его в постель. Несмотря на овладевшую ею беспомощность, она постаралась изобразить ответную улыбку.
   — Я пришла, чтобы провести с тобой ночь.
   Ричард плотоядно усмехнулся:
   — Вообще-то это реплика из моего репертуара, но, так и быть, уступаю ее тебе.
   Поскольку он не спешил встать с кресла, Катриона, продолжая улыбаться, протянула ему руку.
   Медленно оторвав от подлокотника свою, Ричард сжал ее пальцы и внезапно притянул девушку к себе. Взгляд, которым он ее окинул, казался горячее, чем пламя за ее спиной.
   — Тебе надо избавиться от этого балахона. Катриона колебалась не более секунды — любое возражение могло привести его в чувство. По-прежнему улыбаясь, она спустила халат с плеч и позволила ему соскользнуть на пол.
   Затуманенный взгляд синих глаз проследил за падающим халатом, а затем медленно, словно ему принадлежало все время на свете, поднялся, лаская ее ноги, бедра и грудь.
   К тому времени когда он добрался до ее лица, щеки Катрионы пылали.
   Чему немало способствовали сладострастный блеск в его глазах и откровенно похотливая улыбка.
   — Так бы и съел тебя!
   У него был такой вид, будто он и впрямь готов это сделать. Катриона вдруг сообразила, что в свете камина ее рубашка кажется прозрачной.
   — Э-э… пойдем в постель, — Она потянулась, чтобы помочь ему встать.
   Ричард медленно поднял словно налитые свинцом руки и, сомкнув пальцы вокруг ее запястий, посмотрел на нее полным лукавства взором.
   — Чуть позже.
   И притянул ее к себе на колени.
   Катриона чуть не вскрикнула и инстинктивно напряглась, но сдержалась. Резкий звук или сопротивление могли разбудить Ричарда. Поерзав, она повернулась к нему лицом, ощущая под собой твердые, как дуб, бедра, и уперлась ладонями в теплую грудь, напоминавшую нагретую солнцем скалу. Кольцо рук надежно, словно стальной обруч, удерживало ее в плену.
   Он пошевелился. Скользнув пальцами в густые волосы у нее на затылке, Ричард откинул ее голову назад и приник к губам.
   Жаркая волна затопила Катриону. Она вдруг стала пылко целовать его в ответ, возвращая страстные ласки. В воздухе разлилось желание, и у нее мелькнула мысль, что теперь все пойдет как по маслу. Только бы добраться до постели.
   — В постель, — выдохнула она, с усилием оторвавшись от его губ. — Давай ляжем.
   Ричард переключился на ее шею, прокладывая по ней огненную дорожку.
   — Позже.
   Катриона открыла было рот — и задохнулась, ощутив на своей груди, прикрытой лишь тонким батистом, его властные руки. Его пальцы описывали вокруг сосков круги, а когда они сомкнулись, она крепко закусила губу, сдерживая крик.
   Ричард чуть отстранился, и Катриона перевела дыхание, отдаваясь новым ощущениям. Его твердые ладони ласкали ее тело, исследуя каждый изгиб. Облизнув пересохшие губы, она с трудом выдохнула:
   — Ричард, в постель.
   Он замер, и Катриона затаила дыхание. Неужели проснулся? Что такого она сказала, чтобы вывести его из состояния блаженного покоя?
   — Ты впервые произнесла мое имя. — Он коснулся ее губ невесомым как перышко поцелуем. — Повтори.
   Катриона прерывисто вздохнула — но недостаточно глубоко, чтобы прояснить мозги, — и, подняв руку, откинула с его лба тяжелую прядь.
   — Ричард?
   Он снова легко коснулся ее губ, а затем припал к ним в поцелуе, между тем как его руки неспешно скользили по ее груди и бедрам, по гибкой спине и округлым ягодицам. Когда он наконец поднял голову, ее сотрясала дрожь.
   — Ричард, давай ляжем! — В ее голосе звучала искренняя мольба.
   Сладострастный смешок послышался в ответ.
   — Куда спешить? — Приподняв ее подбородок, он принялся пощипывать губами нежную шейку. — У нас впереди вся ночь. А если учесть, что это сон, то и того больше.
   Катриона постаралась собраться с мыслями.
   — Только представь, насколько удобнее будет в постели.
   — Мне удобно и здесь — и тебе тоже. А сейчас нам будет еще лучше.
   Длинные пальцы проворно принялись за крохотные пуговки ночной рубашки. Глаза Катрионы расширились, она прерывисто вздохнула, когда он коснулся обнаженной груди. Умелые пальцы ласкали и дразнили, то едва касаясь, то властно сжимая.
   Опустив веки, она чувствовала, что тает, как туман под жаркими лучами солнца.
   — В постель, — прошептала она.
   — Позже, — возразил он, полностью обнажив ее грудь. — Это мой сон. И я намерен наслаждаться каждым мгновением.