Страница:
– ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ, это ЭЛЕКТРИКА, - сказал Либергот.
– Слушаю, ЭЛЕКТРИКА.
– Чтобы попытаться остановить утечку, я хочу закрыть регулировочные клапаны, начиная с топливного элемента номер 3.
– Ты хочешь закрыть регулировочный клапан в третьем топливном элементе? - переспросил Кранц для ясности.
– Так точно.
Если даже Кранца и волновала чудовищность такого предложения, он этого не показал.
– КЭПКОМ, - сказал он без всяких эмоций, - Пусть они закроют регулировочный клапан в топливном элементе номер 3. Мы попытаемся остановить утечку кислорода.
Лусма подтвердил приказ Кранца и переключился на канал связи с кораблем.
– Так, тринадцатый, это Хьюстон. Мы считаем, что утечка кислорода происходит через топливный элемент номер 3, поэтому мы хотим, чтобы вы закрыли регулировочный клапан на топливном элементе номер три. Вы поняли?
На «Одиссее» Лоувелл, Суиджерт и Хэйз слышали команду, но медлили с ее выполнением. Никто из троих не питал иллюзий по поводу завершения экспедиции, но этот простой, короткий официальный приказ заставил их похолодеть.
– Правильно ли я вас понял? - спросил у Лусмы Хэйз, специалист по электрическим системам, - Вы хотите, чтобы мы закрыли регулировочный клапан на топливном элементе номер 3?
– Подтверждаю, - ответил Лусма.
– Вы заставляете меня полностью уничтожить топливный элемент?
– Подтверждаю.
Хэйз повернулся к Лоувеллу и печально кивнул.
– Это официально, - сказал астронавт, который всего час назад имел шанс стать шестым человеком, ступившим на Луну.
– Все кончено, - сказал Лоувелл, который должен был быть пятым.
– Сожалею, - сказал Суиджерт, который должен был оставаться на борту корабля, пока его коллеги ходили бы по Луне, - Мы сделали все, что могли.
Либергот, Блисс, Шикс и Браун наблюдали по терминалам ЭЛЕКТРИКИ и его команды поддержки, как закрывался клапан топливного элемента номер 3. Показатели давления кислородного бака номер один подтвердили самые худшие опасения: утечка кислорода продолжалась. Либергот попросил Кранца отдать приказ на закрытие следующего клапана - в топливном элементе номер один. Кранц выполнил просьбу, но утечка кислорода продолжилась.
Либергот отвел взгляд от экрана: причина, как он теперь знал, была здесь. Если бы взрыв или удар метеорита или что-то еще, причинившее повреждение кораблю, произошло семью часами ранее или часом позже, то другой ЭЛЕКТРИКА наблюдал бы эту агонию. Но инцидент случился на отметке 55 часов 54 минут 53 секунды полетного времени, в последний час дежурства, так что это случайное стечение обстоятельств касалось теперь Сеймура Либергота. И теперь Либергот без всякой вины со своей стороны должен стать первым полетным оператором в истории пилотируемых космических программ, который потеряет вверенный ему корабль - беда, которой не желает ни один оператор с таким стажем работы. ЭЛЕКТРИКА повернулся направо, где сидел Боб Хеселмейер, офицер по системам жизнеобеспечения ЛЭМа. Когда Либергот посмотрел на экран Хеселмейера, ему не надо было напоминать о той ужасной имитации полета, которая чуть не стоила ему работы несколько недель назад.
– Помнишь, - сказал Либергот, - как мы тогда отрабатывали спасательные процедуры?
Хеселмейер бросил на него озадаченный взгляд.
– Процедуры, где ЛЭМ выступал в роли спасательной шлюпки, которые мы отрабатывали во время той имитации? - повторил Либергот.
Хеселмейер все еще озадаченно смотрел на него.
– Я думаю, - сказал Либергот, - настало время их вспомнить.
ЭЛЕКТРИКА взял себя в руки, включил переговорное устройство и вызвал руководителя полетов:
– ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ, это ЭЛЕКТРИКА.
– Слушаю, ЭЛЕКТРИКА.
– Давление кислорода в баке номер один опустилось до отметки 20 атм, - сказал Либергот, - Мы думаем, что лучше перейти в ЛЭМ (ПРИМ.ПЕРЕВ.- в магнитофонной записи переговоров дальше идут его слова: «…или воспользоваться системами ЛЭМа. Я хочу отключить питание… Я не знаю, смогу ли я сохранить достаточно кислорода для работы топливных элементов»).
– Принято, ЭЛЕКТРИКА, - сказал Кранц, - ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЕ и УПРАВЛЕНИЕ, это ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ, - вызвал он офицеров по системам жизнеобеспечения и навигации ЛЭМа.
– Слушаю, ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ.
– Дайте мне парней, которые знают, насколько можно снизить энергопотребление ЛЭМа, чтобы поддерживать жизнеобеспечение.
– Принято.
– Мне нужен ЛЭМ, пилотируемый круглосуточно.
– Вас понял (ПРИМ.ПЕРЕВ.- полетные операторы ЛЭМа находились на дежурстве, чтобы обеспечить запланированный переход экипажа в лунный модуль. Если бы инцидент произошел в другое время, то на сбор команды специалистов ЛЭМа в Центре управления потребовалось бы не менее 30 минут).
Во время этих переговоров Джек Суиджерт, сидя в своем центральном кресле «Одиссея», посмотрел на приборную панель, осознавая, что как только давление в кислородном баке упадет до нуля, они окажутся в очевидной опасности. Вглядываясь сквозь сгущающийся сумрак теряющего питание корабля, в котором температура опустилась до 14 градусов, Суиджерт увидел, что давление в баке номер один упало до 14 атм.
– Хьюстон, - вызвал он Землю, - я вижу, что давление кислорода в баке номер один на волосок выше 14. Вы не видите, оно все еще падает?
– Оно медленно движется к нулю, - ответил Лусма, - Мы обдумываем план «ЛЭМ - спасательная шлюпка».
Суиджерт, Лоувелл и Хэйз обменялись кивками.
– Да, - сказал пилот командного модуля, - и мы думаем об этом же.
После получения согласия Земли покинуть корабль, экипажу потребовалось некоторое время, чтобы приступить к переходу в ЛЭМ. Учитывая, что три человека надеялись вернуться домой, они не могли бросить главный корабль, как бросают на автостраде автомобиль, в котором закончился бензин. Более того, поскольку «Одиссей» понадобится в конце полета для входа в атмосферу Земли, его переключатели и системы должны отключаться в строгой последовательности, чтобы сохранить их работоспособность и калибровку. В идеальных условиях эту работу должны выполнять все три члена экипажа, но в сложившейся ситуации Суиджерту пришлось заниматься другими делами. Так как «Одиссей» следовало отключить, а «Водолей», наоборот, включить, то работа двоих должна быть закончена прежде, чем угаснут системы командного модуля.
Лоувелл и Хэйз проплыли через нижний приборный отсек «Одиссея» в ЛЭМ, откуда всего двумя часами ранее беззаботно вели телепередачу. Хэйз занял свое место на правой стороне модуля и осмотрел выключенную приборную панель. Лоувелл переместился в левую часть модуля.
– Я не думал, что мне так скоро придется сюда вернуться, - сказал Хэйз.
– Будь счастлив, что есть, куда возвращаться, - ответил Лоувелл.
По поводу возможности снова получить работоспособный корабль в свое командование Лоувелл испытывал слабый оптимизм, да и тот был развеян Хьюстоном. В Центре управления подошло время ночной смены. В соответствии с расписанием, составленным для четырех команд еще до старта, Белую команду Джина Кранца заменит Черная команда Глина Ланни. Ланни, в свою очередь, через восемь часов сменит Золотая команда Джеральда Гриффина, затем - Бордовая команда Милта Уиндлера. Теперь по всему залу свежие специалисты из группы Ланни прибывали на свои посты, втыкали свои наушники в дополнительные гнезда терминалов и безмолвно стояли рядом с уставшими людьми, которые дежурили здесь с двух часов дня. А за директорским терминалом сам Ланни готовился принять командование у Джина Кранца. У терминала ЭЛЕКТРИКИ к Либерготу сзади подошел Клинт Бертон и сочувственно положил руку ему на плечо. Либергот обернулся к нему, слабо улыбнулся, отошел от терминала и жестом указал на кресло, печально пожав плечами. Бертон кивнул, уселся перед экраном и тут же понял, что ситуация продолжает ухудшаться (ПРИМ.ПЕРЕВ.- смена составов произошла в 57 часов 05 минут полетного времени. Белая команда удалилась в комнату номер 210 Центра управления для просмотра данных телеметрии подготовки процедуры включения ЛЭМа).
– Джордж, - спросил он у Блисса, все еще работавшего в комнате команды поддержки, - На сколько хватит остатка кислорода в баке?
– Э-э-э… - задумался Блисс, глядя на индикаторы и подсчитывая, - Чуть больше часа. У нас новая скорость утечки.
– Я не понял, - скептически сказал Бертон, обменявшись удивленными взглядами с Либерготом.
– У нас новая скорость утечки, Клинт, - повторил Блисс.
– Хорошо. Я надеюсь, ты подсчитаешь ее как можно быстрее.
– Принято (ПРИМ.ПЕРЕВ.- см. расшифровку переговоров по внутренней связи ЦУПа в Приложении 8).
До тех пор, пока Блисс не закончил вычисления, Бертон не хотел сообщать новые оценки запаса кислорода экипажу корабля, и немного погодя не пожалел о своем решении. Изучив показания индикаторов, Блисс определил, что скорость утечки с 0.12 атм в минуту возросла до 0.2 атм и даже больше.
– ЭЛЕКТРИКА, - сказал Блисс, - Бака номер один хватит меньше, чем на сорок минут.
После небольшой паузы он снова вышел на связь:
– Скорость утечки непрерывно возрастает, ЭЛЕКТРИКА. Похоже, у нас осталось 18 минут.
Вскоре голос Блисса в наушниках Бертона сообщил, что прогнозируемые 18 минут сократились до 7. Минутой позже 7 превратилось в 4.
– ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ, это ЭЛЕКТРИКА, - вызвал Бертон.
– Слушаю.
– Нужно открыть компенсационный бак. Давление падает, и скорость утечки увеличивается.
– А ты не собираешься сначала переселить их в ЛЭМ? - спросил Ланни.
– В первую очередь надо перейти в ЛЭМ! - подсказывал Бертону Блисс через наушники.
– В первую очередь надо перейти в ЛЭМ, ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ, - повторил Бертон.
– КЭПКОМ, пусть они переходят в ЛЭМ! - приказал Ланни, - Мы включим кислород в ЛЭМе!
– Тринадцатый, это Хьюстон, - вызвал Лусма Суиджерта, - Мы хотим, чтобы вы начали перебираться в ЛЭМ.
Суиджерт слышал команду Лусмы, но не собирался быстро ее выполнять. Он знал, что сможет дышать, пока в кабине командного модуля остается воздух, но не собирался уходить, пока не закончит свои процедуры отключения питания. Он сказал Лусме безответно: «Фред и Джим уже в ЛЭМе» (ПРИМ.ПЕРЕВ.- В полетных инструкциях есть три различных процедуры активации лунного модуля - для нормальных и непредвиденных случаев, однако, ни одна из них не годилась в сложившейся ситуации. Требовалось активировать ЛЭМ так быстро, насколько это было возможно, сохранив при этом его максимальную функциональность и батареи командного модуля).
Пока Суиджерт поспешно занимался своими отключениями, Лоувелл и Хэйз оживляли ЛЭМ. Первым делом требовалось запустить его систему ориентации. «Водолей» имел три гироскопа, по существу идентичные гироскопам «Одиссея». Прежде, чем задействовать систему ориентации, в соответствии с ее протоколом включения требовалось, чтобы Суиджерт, пилот командного модуля, записал ориентацию и координаты аналогичной системы главного корабля и через туннель передал их командиру ЛЭМа. Затем командир должен выполнить несложные вычисления, чтобы учесть разницу в ориентации ЛЭМа и командного модуля, и ввести полученные числа в бортовой компьютер ЛЭМа. Если не успеть произвести эти вычисления и ввод данных прежде, чем отключится питание «Одиссея», информация в его компьютере будет потеряна навсегда (ПРИМ.ПЕРЕВ.- см. расшифровку радиопереговоров в Приложении 9).
Пытаясь опередить опустошение кислородного бака, Лоувелл вырвал чистый лист из полетного плана и выудил ручку из верхнего кармана своего комбинезона. Прервав Суиджерта и Лусму, которые быстро обменивались данными по отключению, Лоувелл запросил первые координаты для ориентации и Суиджерт в спешке выполнил приказ. Но как только командир записал числа на листе бумаги и приготовился к вычислениям, его вдруг охватили сомнения. А мог ли он правильно выполнить вычисления? Получатся ли правильные результаты? 3 умножить на 5 будет 15, не так ли? 175 минус 82 будет 93, правильно? На элементарные вычисления уходило слишком много времени, и Лоувелл засомневался в своей способности складывать и вычитать.
– Хьюстон, сказал Лоувелл, - У меня тут некоторые результаты, но я хочу, чтобы вы дважды их пересчитали.
– Ладно, Джим, - сказал Лусма, немного смутившись.
– Угол калибровки минус 2 градуса, - прочитал Лоувелл по своей бумажке, - Углы командного модуля 355.57, 167.78 и 351.87
– Мы записали.
Затем на канале связи наступила тишина, так как люди за терминалом навигации пересчитывали результаты Лоувелла и сообщали обратно Лусме.
– Так, «Водолей», - сказал он, - Твоя арифметика вне подозрений.
Лоувелл дал команду, чтобы Хэйз ввел эти числа в компьютер, а сам продолжил получение остальных координат от Суиджерта. В следующие несколько минут экипаж работал в неистовом темпе, щелкая выключателями, тумблерами, поворачивая разные ручки и диски для того, чтобы перенастроить оба модуля. Процесс был весьма хаотическим: Земля выкрикивала команды астронавтам, астронавты громко задавали вопросы, и эти потоки фраз часто сталкивались на канале связи, мешая передавать полезную информацию в обоих направлениях. Глинн Ланни, ненадолго потерявшись в этой перекрестной болтовне, нечаянно приказал отключить каналы ориентации «Одиссея», прежде чем аналогичные каналы были включены в «Водолее», и на небольшой момент «Водолей» находился в опасности случайной блокировки осей гироскопа. Наконец, оба модуля были готовы, насколько их могли подготовить астронавты в этой нечеловеческой спешке, и Лоувелл доложил об этом в Хьюстон.
– Так, - вызвал он Лусму, - «Водолей» включен, а «Одиссей» полностью отключен в соответствии с процедурами, которые вы передали Джеку.
– Принято, - ответил Лусма, - Это именно то, чего мы хотели, Джим.
(ПРИМ.ПЕРЕВ.- этот диалог произошел в 58:40:00 полетного времени. Фрагмент фразы Глинна Ланни в отношении не выключенного нагревателя системы ориентации командного модуля: «…он будет потреблять 0.8 ампер до конца полета, что будет стоить мне дополнительных 64 ампер-часов. Я не могу этого позволить…»
Лунный модуль разработан, чтобы обеспечивать жизнь двух человек в течение 49.5 часов, но с отключенными системами, кроме систем жизнеобеспечения и связи он мог поддерживать существование 3 человек в течение 84 часов. Центр управления разработал планы по дальнейшему сокращению энергопотребления. Также была проработана процедура использования воды командного модуля в лунном модуле)
В темноте затихшего «Одиссея» Суиджерт медленно огляделся вокруг себя. По правде говоря, ему не хотелось отсюда уходить. Обычно среди членов экипажей случались перебранки между теми двумя, кому полетным заданием было предписано осуществить высадку на Луну и тем, кто оставался на орбите для выполнения менее престижной работы. Пилоты командного модуля не могли не думать, что их менее привлекательное назначение было пренебрежением и принижением их летных способностей. Разве не может «НАСА» более подготовленным пилотам давать более ответственные задания во время экспедиций?
Суиджерт никогда так не думал. Он любил и гордился своей работой. Ему, конечно, не хватало романтизма должности командира или пилота ЛЭМа, но нехватка компенсировалось другим. Пилот командного модуля, по существу, был водителем этой нелепой экспедиции. Пилот командного модуля был штурманом. Пилот командного модуля должен доставить двоих астронавтов к точке расстыковки, откуда они начнут посадку на Луну. Пилот командного модуля должен обеспечить стыковку, когда они вернутся обратно с Луны. И в самом драматическом случае, когда его коллеги не смогут вернуться с Луны, он должен суметь в одиночку вернуться на Землю. У Суиджерта был прекрасный корабль для выполнения всех этих задач, но теперь случай отбирал корабль у него. До тех пор, пока он, Лоувелл, Хэйз и «НАСА» не найдут способ вернуть главный корабль к жизни, он, подобно Биллу Андерсу, пилоту лунного модуля на «Аполлоне-8», где не было никакого ЛЭМа, будет оставаться пилотом командного модуля без командного модуля. Суиджерт проплыл через туннель из быстро остывающего «Одиссея» в относительно теплый «Водолей» и занял место между Лоувеллом и Хэйзом.
– Он теперь твой, - сказал Суиджерт.
Сидя за своим директорским терминалом, Глинн Ланни позволил себе ненадолго расслабиться. Его экипаж перешел из главного корабля, где всего через несколько минут его было уже не спасти, в другой, где возможный конец оттягивался на несколько дней. Улучшение ситуации было реальным, но, в конечном счете, все-таки теоретическим. То, что в данный момент волновало Ланни, это не жизнеспособность ЛЭМа. Хватит или не хватит кислорода, воды и энергии для поддержания жизни экипажа во время обратного пути на Землю - все это имело смысл лишь, когда решена главная проблема. Сейчас Ланни волновала траектория корабля.
При отказе от лунной экспедиции существовало несколько способов вернуть терпящий бедствие корабль на Землю. Самым непосредственным способом был так называемый «прямой возврат», во время которого экипаж на пути к Луне должен развернуть командно-сервисный модуль задней частью вперед. Затем продержать включенным гипергольный двигатель на полной тяге 10200 кг в течение пяти минут. Этот маневр рассчитан так, чтобы корабль, летевший со скоростью 25 тысяч миль в час, полностью остановился, а затем сразу начал двигаться в противоположном направлении.
Альтернативой «прямому возврату» в глубоком космосе был «окололунный возврат». В этом случае корабль очень близко подлетит к Луне, выйдет на траекторию свободного возврата, которую использовали все экипажи, начиная с «Аполлона-8», обогнет Луну и своеобразная гравитационная праща метнет его назад к Земле. Этот маневр займет значительно больше времени, чем «прямой возврат», но позволит сэкономить на запуске двигателя, а также не потребует участия экипажа.
На «Аполлоне-13» возможности использования траектории свободного возврата были ограничены. Нестандартность курса корабля состояла в том, что он садился на Фра-Мауро, взлетал обратно, облетал Луну и направлялся к Земле, но по такой траектории, которая проходила на расстоянии 40 тысяч миль над облаками (ПРИМ.ПЕРЕВ.- это так называемая «гибридная траектория», которую «НАСА» применяло, начиная с «Аполлона-12». Гибридная траектория дает возможность осуществить запуск к Луне в дневное время суток. Двигатель третьей ступени в этом случае запускается над Тихим океаном, увеличивается продолжительность полета к Луне, что позволяет произвести посадку лунного корабля в условиях благоприятной освещенности места посадки. Экономится топливо, так как исключается корректирующий импульс, равный 19.5 м/сек. Оказывается возможным следить за снижением и посадкой лунного корабля со станции в Голдстоуне, имеющей антенну диаметром 64 м). Для исправления ситуации полетный план предусматривал процедуру запуска двигателя под названием «ПК+2». Через два часа после перилуния - самой близкой точке траектории к поверхности Луны - корабль должен был включить двигатель, изменить курс так, чтобы точно нацелиться на Землю.
Планировщики полетов хотели бы воспользоваться всеми этими возможностями. А в такой критической ситуации, как срочный возврат, все эти возможности просто были необходимы. Однако в данном случае один вариант можно было сразу отбросить. Это связано с тем, что любая процедура возврата, как это написано в полетных планах и как это отрабатывалось экипажами на тренировках, предусматривала использование такой важной части корабля, как его гигантский главный двигатель. Возврат на Землю требовал использования полной тяги двигателя, но на «Аполлоне-13» такой возможности могло и не оказаться. Если удар, который потряс корабль, даже и не разрушил двигатель, то отключение питания не позволяло набрать достаточно электрической мощности, чтобы запустить его.
На ЛЭМе все еще оставался двигатель. В действительности, на ЛЭМе было даже два двигателя: один для посадки, а другой - для взлета. Но ЛЭМ не был рассчитан на его использование другим способом. Можно, например, развернуть в пространстве пристыкованные корабли, включая двигатель импульсно, но можно ли задействовать его на полной тяге, которая требовалась для столь критического маневра, как возврат на Землю? Никто из инженеров даже не собирался рассматривать такой вариант. Однако пока никто не указал способ запустить испорченный главный двигатель командного модуля, использование двигателя ЛЭМа оставалось единственной возможностью для возврата домой. Этот неиспытанный прежде маневр должен был быть спроектирован, детально проработан и выполнен под руководством Ланни.
– Так, всем внимание, - тихо сказал Ланни по общей связи, - Мы получили кучу проблем и их надо решить.
В Тимбер-Коув, пригороде Хьюстона, дом Мэрилин и Джима Лоувеллов наполнялся соседями, друзьями соседей, сотрудниками «НАСА» с супругами, офицерами по протоколам и их ассистентами. Первой в дверях появилась Сюзан Борман, затем Карми МакКаллоф, потом Бетти Бенвеер. Мэрилин смотрела на каждого нового гостя и мимоходом удивлялась, как все эти люди так быстро услышали новость, которую она, жена попавшего в беду астронавта, только что узнала. Но раздавался очередной звонок в дверь, и Мэрилин снова и снова задавала себе тот же вопрос. Подоспели Эльза Джонсон, Конрады и другие люди, которые отвечали на нескончаемый поток звонков по телефону, отказывали репортерам и бросали украдкой взгляды на женщину, чей муж, если верить Жулю Бергману, мог завтра погибнуть с вероятностью 90 процентов.
Только некоторые гости решались прямо поговорить с Мэрилин, принося ей и себе небольшое облегчение. Кроме некоторых общих фраз никто не мог найти настоящие слова ободрения, которые были бы хоть немного похожи на правду. Да Мэрилин и не хотела этого.
Основные ответы она получала по телевизору. За исключением непродолжительного времени около часа, когда Мэрилин ходила в ванную, закрывала дверь и молилась, стоя на коленях на кафельном полу, она не отрывала взгляд от экрана. После начала трагедии кроме Жуля Бергмана никто в «НАСА» или на «Эй-Би-Си» не выдавал таких мрачных прогнозов вероятной гибели астронавтов, но это не слишком обнадежило Мэрилин. Почему-то для нее стало важным ловить каждое слово, сказанное дикторами в трагических репортажах. Ничьи оптимистичные варианты больше ничего для нее не значили, пока сам Бергман не откажется от своего ужасного предсказания.
– Мы получаем картинку из Космического Центра, где нормальный полет на 56 часу омрачился первой настоящей аварией после экспедиции «Джемини-8», - говорил Бергман, - Для Америки это 23-е космическое путешествие и, одновременно, оно первое, в котором жизни астронавтов угрожает реальная опасность. Астронавты должны перебраться из командного модуля в лунный. Вопрос состоит в том, насколько им хватит кислорода в лунном модуле. Возможности ЛЭМа в снабжении кислородом ограничены 45-ю часами.
Бергман передал слово корреспонденту Дэвиду Снеллу в Хьюстон, где тот стоял перед огромной, во всю стену схемой лунного модуля, но Мэрилин больше ничего не хотела слышать. Она не настолько хорошо знала о космических полетах, как ее муж и члены его команды, но знала достаточно для того, чтобы понимать: сорока пяти часов хватит только на половину пути к Земле. Если вскоре кто-нибудь что-то не придумает, шансы, которые озвучил Бергман, от одной десятой упадут до нуля.
Мэрилин вдруг подумала, что надо подняться на верхний этаж. Суматоха в гостиной началась полчаса назад, а никто не посмотрел, что делают дети. Во время полетов дети астронавтов становились частью дружной семьи «НАСА», но обычно большие компании не появлялись здесь по ночам, а телефоны не звонили с такой частотой.
Мэрилин, немного смутившись, позвала соседку Аделин Хаммак и попросила ее подняться на верхний этаж посмотреть, не волнуются ли дети. Аделин согласилась и заглянула в их спальни. Одиннадцатилетняя Сюзан крепко спала, но ее младший брат Джеффри нет.
– Почему у нас так много людей? - спросил четырехлетний мальчик.
Аделин присела на его кровать.
– Ты знаешь, куда твой папа отправился на этой неделе? - спросила она.
– На Луну, - ответил Джеффри.
А ты знаешь, что он собирался там делать, пока был дома?
– Погулять там.
– Правильно. Похоже, что-то не так пошло на корабле, и он должен вернуться назад. Он не сможет прогуляться по Луне, но есть и хорошее известие - он вернется домой даже немного раньше. Может даже в пятницу.
– Но он сказал…, - возразил Джеффри, вставая с подушки.
– Слушаю, ЭЛЕКТРИКА.
– Чтобы попытаться остановить утечку, я хочу закрыть регулировочные клапаны, начиная с топливного элемента номер 3.
– Ты хочешь закрыть регулировочный клапан в третьем топливном элементе? - переспросил Кранц для ясности.
– Так точно.
Если даже Кранца и волновала чудовищность такого предложения, он этого не показал.
– КЭПКОМ, - сказал он без всяких эмоций, - Пусть они закроют регулировочный клапан в топливном элементе номер 3. Мы попытаемся остановить утечку кислорода.
Лусма подтвердил приказ Кранца и переключился на канал связи с кораблем.
– Так, тринадцатый, это Хьюстон. Мы считаем, что утечка кислорода происходит через топливный элемент номер 3, поэтому мы хотим, чтобы вы закрыли регулировочный клапан на топливном элементе номер три. Вы поняли?
На «Одиссее» Лоувелл, Суиджерт и Хэйз слышали команду, но медлили с ее выполнением. Никто из троих не питал иллюзий по поводу завершения экспедиции, но этот простой, короткий официальный приказ заставил их похолодеть.
– Правильно ли я вас понял? - спросил у Лусмы Хэйз, специалист по электрическим системам, - Вы хотите, чтобы мы закрыли регулировочный клапан на топливном элементе номер 3?
– Подтверждаю, - ответил Лусма.
– Вы заставляете меня полностью уничтожить топливный элемент?
– Подтверждаю.
Хэйз повернулся к Лоувеллу и печально кивнул.
– Это официально, - сказал астронавт, который всего час назад имел шанс стать шестым человеком, ступившим на Луну.
– Все кончено, - сказал Лоувелл, который должен был быть пятым.
– Сожалею, - сказал Суиджерт, который должен был оставаться на борту корабля, пока его коллеги ходили бы по Луне, - Мы сделали все, что могли.
Либергот, Блисс, Шикс и Браун наблюдали по терминалам ЭЛЕКТРИКИ и его команды поддержки, как закрывался клапан топливного элемента номер 3. Показатели давления кислородного бака номер один подтвердили самые худшие опасения: утечка кислорода продолжалась. Либергот попросил Кранца отдать приказ на закрытие следующего клапана - в топливном элементе номер один. Кранц выполнил просьбу, но утечка кислорода продолжилась.
Либергот отвел взгляд от экрана: причина, как он теперь знал, была здесь. Если бы взрыв или удар метеорита или что-то еще, причинившее повреждение кораблю, произошло семью часами ранее или часом позже, то другой ЭЛЕКТРИКА наблюдал бы эту агонию. Но инцидент случился на отметке 55 часов 54 минут 53 секунды полетного времени, в последний час дежурства, так что это случайное стечение обстоятельств касалось теперь Сеймура Либергота. И теперь Либергот без всякой вины со своей стороны должен стать первым полетным оператором в истории пилотируемых космических программ, который потеряет вверенный ему корабль - беда, которой не желает ни один оператор с таким стажем работы. ЭЛЕКТРИКА повернулся направо, где сидел Боб Хеселмейер, офицер по системам жизнеобеспечения ЛЭМа. Когда Либергот посмотрел на экран Хеселмейера, ему не надо было напоминать о той ужасной имитации полета, которая чуть не стоила ему работы несколько недель назад.
– Помнишь, - сказал Либергот, - как мы тогда отрабатывали спасательные процедуры?
Хеселмейер бросил на него озадаченный взгляд.
– Процедуры, где ЛЭМ выступал в роли спасательной шлюпки, которые мы отрабатывали во время той имитации? - повторил Либергот.
Хеселмейер все еще озадаченно смотрел на него.
– Я думаю, - сказал Либергот, - настало время их вспомнить.
ЭЛЕКТРИКА взял себя в руки, включил переговорное устройство и вызвал руководителя полетов:
– ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ, это ЭЛЕКТРИКА.
– Слушаю, ЭЛЕКТРИКА.
– Давление кислорода в баке номер один опустилось до отметки 20 атм, - сказал Либергот, - Мы думаем, что лучше перейти в ЛЭМ (ПРИМ.ПЕРЕВ.- в магнитофонной записи переговоров дальше идут его слова: «…или воспользоваться системами ЛЭМа. Я хочу отключить питание… Я не знаю, смогу ли я сохранить достаточно кислорода для работы топливных элементов»).
– Принято, ЭЛЕКТРИКА, - сказал Кранц, - ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЕ и УПРАВЛЕНИЕ, это ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ, - вызвал он офицеров по системам жизнеобеспечения и навигации ЛЭМа.
– Слушаю, ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ.
– Дайте мне парней, которые знают, насколько можно снизить энергопотребление ЛЭМа, чтобы поддерживать жизнеобеспечение.
– Принято.
– Мне нужен ЛЭМ, пилотируемый круглосуточно.
– Вас понял (ПРИМ.ПЕРЕВ.- полетные операторы ЛЭМа находились на дежурстве, чтобы обеспечить запланированный переход экипажа в лунный модуль. Если бы инцидент произошел в другое время, то на сбор команды специалистов ЛЭМа в Центре управления потребовалось бы не менее 30 минут).
Во время этих переговоров Джек Суиджерт, сидя в своем центральном кресле «Одиссея», посмотрел на приборную панель, осознавая, что как только давление в кислородном баке упадет до нуля, они окажутся в очевидной опасности. Вглядываясь сквозь сгущающийся сумрак теряющего питание корабля, в котором температура опустилась до 14 градусов, Суиджерт увидел, что давление в баке номер один упало до 14 атм.
– Хьюстон, - вызвал он Землю, - я вижу, что давление кислорода в баке номер один на волосок выше 14. Вы не видите, оно все еще падает?
– Оно медленно движется к нулю, - ответил Лусма, - Мы обдумываем план «ЛЭМ - спасательная шлюпка».
Суиджерт, Лоувелл и Хэйз обменялись кивками.
– Да, - сказал пилот командного модуля, - и мы думаем об этом же.
После получения согласия Земли покинуть корабль, экипажу потребовалось некоторое время, чтобы приступить к переходу в ЛЭМ. Учитывая, что три человека надеялись вернуться домой, они не могли бросить главный корабль, как бросают на автостраде автомобиль, в котором закончился бензин. Более того, поскольку «Одиссей» понадобится в конце полета для входа в атмосферу Земли, его переключатели и системы должны отключаться в строгой последовательности, чтобы сохранить их работоспособность и калибровку. В идеальных условиях эту работу должны выполнять все три члена экипажа, но в сложившейся ситуации Суиджерту пришлось заниматься другими делами. Так как «Одиссей» следовало отключить, а «Водолей», наоборот, включить, то работа двоих должна быть закончена прежде, чем угаснут системы командного модуля.
Лоувелл и Хэйз проплыли через нижний приборный отсек «Одиссея» в ЛЭМ, откуда всего двумя часами ранее беззаботно вели телепередачу. Хэйз занял свое место на правой стороне модуля и осмотрел выключенную приборную панель. Лоувелл переместился в левую часть модуля.
– Я не думал, что мне так скоро придется сюда вернуться, - сказал Хэйз.
– Будь счастлив, что есть, куда возвращаться, - ответил Лоувелл.
По поводу возможности снова получить работоспособный корабль в свое командование Лоувелл испытывал слабый оптимизм, да и тот был развеян Хьюстоном. В Центре управления подошло время ночной смены. В соответствии с расписанием, составленным для четырех команд еще до старта, Белую команду Джина Кранца заменит Черная команда Глина Ланни. Ланни, в свою очередь, через восемь часов сменит Золотая команда Джеральда Гриффина, затем - Бордовая команда Милта Уиндлера. Теперь по всему залу свежие специалисты из группы Ланни прибывали на свои посты, втыкали свои наушники в дополнительные гнезда терминалов и безмолвно стояли рядом с уставшими людьми, которые дежурили здесь с двух часов дня. А за директорским терминалом сам Ланни готовился принять командование у Джина Кранца. У терминала ЭЛЕКТРИКИ к Либерготу сзади подошел Клинт Бертон и сочувственно положил руку ему на плечо. Либергот обернулся к нему, слабо улыбнулся, отошел от терминала и жестом указал на кресло, печально пожав плечами. Бертон кивнул, уселся перед экраном и тут же понял, что ситуация продолжает ухудшаться (ПРИМ.ПЕРЕВ.- смена составов произошла в 57 часов 05 минут полетного времени. Белая команда удалилась в комнату номер 210 Центра управления для просмотра данных телеметрии подготовки процедуры включения ЛЭМа).
– Джордж, - спросил он у Блисса, все еще работавшего в комнате команды поддержки, - На сколько хватит остатка кислорода в баке?
– Э-э-э… - задумался Блисс, глядя на индикаторы и подсчитывая, - Чуть больше часа. У нас новая скорость утечки.
– Я не понял, - скептически сказал Бертон, обменявшись удивленными взглядами с Либерготом.
– У нас новая скорость утечки, Клинт, - повторил Блисс.
– Хорошо. Я надеюсь, ты подсчитаешь ее как можно быстрее.
– Принято (ПРИМ.ПЕРЕВ.- см. расшифровку переговоров по внутренней связи ЦУПа в Приложении 8).
До тех пор, пока Блисс не закончил вычисления, Бертон не хотел сообщать новые оценки запаса кислорода экипажу корабля, и немного погодя не пожалел о своем решении. Изучив показания индикаторов, Блисс определил, что скорость утечки с 0.12 атм в минуту возросла до 0.2 атм и даже больше.
– ЭЛЕКТРИКА, - сказал Блисс, - Бака номер один хватит меньше, чем на сорок минут.
После небольшой паузы он снова вышел на связь:
– Скорость утечки непрерывно возрастает, ЭЛЕКТРИКА. Похоже, у нас осталось 18 минут.
Вскоре голос Блисса в наушниках Бертона сообщил, что прогнозируемые 18 минут сократились до 7. Минутой позже 7 превратилось в 4.
– ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ, это ЭЛЕКТРИКА, - вызвал Бертон.
– Слушаю.
– Нужно открыть компенсационный бак. Давление падает, и скорость утечки увеличивается.
– А ты не собираешься сначала переселить их в ЛЭМ? - спросил Ланни.
– В первую очередь надо перейти в ЛЭМ! - подсказывал Бертону Блисс через наушники.
– В первую очередь надо перейти в ЛЭМ, ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ, - повторил Бертон.
– КЭПКОМ, пусть они переходят в ЛЭМ! - приказал Ланни, - Мы включим кислород в ЛЭМе!
– Тринадцатый, это Хьюстон, - вызвал Лусма Суиджерта, - Мы хотим, чтобы вы начали перебираться в ЛЭМ.
Суиджерт слышал команду Лусмы, но не собирался быстро ее выполнять. Он знал, что сможет дышать, пока в кабине командного модуля остается воздух, но не собирался уходить, пока не закончит свои процедуры отключения питания. Он сказал Лусме безответно: «Фред и Джим уже в ЛЭМе» (ПРИМ.ПЕРЕВ.- В полетных инструкциях есть три различных процедуры активации лунного модуля - для нормальных и непредвиденных случаев, однако, ни одна из них не годилась в сложившейся ситуации. Требовалось активировать ЛЭМ так быстро, насколько это было возможно, сохранив при этом его максимальную функциональность и батареи командного модуля).
Пока Суиджерт поспешно занимался своими отключениями, Лоувелл и Хэйз оживляли ЛЭМ. Первым делом требовалось запустить его систему ориентации. «Водолей» имел три гироскопа, по существу идентичные гироскопам «Одиссея». Прежде, чем задействовать систему ориентации, в соответствии с ее протоколом включения требовалось, чтобы Суиджерт, пилот командного модуля, записал ориентацию и координаты аналогичной системы главного корабля и через туннель передал их командиру ЛЭМа. Затем командир должен выполнить несложные вычисления, чтобы учесть разницу в ориентации ЛЭМа и командного модуля, и ввести полученные числа в бортовой компьютер ЛЭМа. Если не успеть произвести эти вычисления и ввод данных прежде, чем отключится питание «Одиссея», информация в его компьютере будет потеряна навсегда (ПРИМ.ПЕРЕВ.- см. расшифровку радиопереговоров в Приложении 9).
Пытаясь опередить опустошение кислородного бака, Лоувелл вырвал чистый лист из полетного плана и выудил ручку из верхнего кармана своего комбинезона. Прервав Суиджерта и Лусму, которые быстро обменивались данными по отключению, Лоувелл запросил первые координаты для ориентации и Суиджерт в спешке выполнил приказ. Но как только командир записал числа на листе бумаги и приготовился к вычислениям, его вдруг охватили сомнения. А мог ли он правильно выполнить вычисления? Получатся ли правильные результаты? 3 умножить на 5 будет 15, не так ли? 175 минус 82 будет 93, правильно? На элементарные вычисления уходило слишком много времени, и Лоувелл засомневался в своей способности складывать и вычитать.
– Хьюстон, сказал Лоувелл, - У меня тут некоторые результаты, но я хочу, чтобы вы дважды их пересчитали.
– Ладно, Джим, - сказал Лусма, немного смутившись.
– Угол калибровки минус 2 градуса, - прочитал Лоувелл по своей бумажке, - Углы командного модуля 355.57, 167.78 и 351.87
– Мы записали.
Затем на канале связи наступила тишина, так как люди за терминалом навигации пересчитывали результаты Лоувелла и сообщали обратно Лусме.
– Так, «Водолей», - сказал он, - Твоя арифметика вне подозрений.
Лоувелл дал команду, чтобы Хэйз ввел эти числа в компьютер, а сам продолжил получение остальных координат от Суиджерта. В следующие несколько минут экипаж работал в неистовом темпе, щелкая выключателями, тумблерами, поворачивая разные ручки и диски для того, чтобы перенастроить оба модуля. Процесс был весьма хаотическим: Земля выкрикивала команды астронавтам, астронавты громко задавали вопросы, и эти потоки фраз часто сталкивались на канале связи, мешая передавать полезную информацию в обоих направлениях. Глинн Ланни, ненадолго потерявшись в этой перекрестной болтовне, нечаянно приказал отключить каналы ориентации «Одиссея», прежде чем аналогичные каналы были включены в «Водолее», и на небольшой момент «Водолей» находился в опасности случайной блокировки осей гироскопа. Наконец, оба модуля были готовы, насколько их могли подготовить астронавты в этой нечеловеческой спешке, и Лоувелл доложил об этом в Хьюстон.
– Так, - вызвал он Лусму, - «Водолей» включен, а «Одиссей» полностью отключен в соответствии с процедурами, которые вы передали Джеку.
– Принято, - ответил Лусма, - Это именно то, чего мы хотели, Джим.
(ПРИМ.ПЕРЕВ.- этот диалог произошел в 58:40:00 полетного времени. Фрагмент фразы Глинна Ланни в отношении не выключенного нагревателя системы ориентации командного модуля: «…он будет потреблять 0.8 ампер до конца полета, что будет стоить мне дополнительных 64 ампер-часов. Я не могу этого позволить…»
Лунный модуль разработан, чтобы обеспечивать жизнь двух человек в течение 49.5 часов, но с отключенными системами, кроме систем жизнеобеспечения и связи он мог поддерживать существование 3 человек в течение 84 часов. Центр управления разработал планы по дальнейшему сокращению энергопотребления. Также была проработана процедура использования воды командного модуля в лунном модуле)
В темноте затихшего «Одиссея» Суиджерт медленно огляделся вокруг себя. По правде говоря, ему не хотелось отсюда уходить. Обычно среди членов экипажей случались перебранки между теми двумя, кому полетным заданием было предписано осуществить высадку на Луну и тем, кто оставался на орбите для выполнения менее престижной работы. Пилоты командного модуля не могли не думать, что их менее привлекательное назначение было пренебрежением и принижением их летных способностей. Разве не может «НАСА» более подготовленным пилотам давать более ответственные задания во время экспедиций?
Суиджерт никогда так не думал. Он любил и гордился своей работой. Ему, конечно, не хватало романтизма должности командира или пилота ЛЭМа, но нехватка компенсировалось другим. Пилот командного модуля, по существу, был водителем этой нелепой экспедиции. Пилот командного модуля был штурманом. Пилот командного модуля должен доставить двоих астронавтов к точке расстыковки, откуда они начнут посадку на Луну. Пилот командного модуля должен обеспечить стыковку, когда они вернутся обратно с Луны. И в самом драматическом случае, когда его коллеги не смогут вернуться с Луны, он должен суметь в одиночку вернуться на Землю. У Суиджерта был прекрасный корабль для выполнения всех этих задач, но теперь случай отбирал корабль у него. До тех пор, пока он, Лоувелл, Хэйз и «НАСА» не найдут способ вернуть главный корабль к жизни, он, подобно Биллу Андерсу, пилоту лунного модуля на «Аполлоне-8», где не было никакого ЛЭМа, будет оставаться пилотом командного модуля без командного модуля. Суиджерт проплыл через туннель из быстро остывающего «Одиссея» в относительно теплый «Водолей» и занял место между Лоувеллом и Хэйзом.
– Он теперь твой, - сказал Суиджерт.
Сидя за своим директорским терминалом, Глинн Ланни позволил себе ненадолго расслабиться. Его экипаж перешел из главного корабля, где всего через несколько минут его было уже не спасти, в другой, где возможный конец оттягивался на несколько дней. Улучшение ситуации было реальным, но, в конечном счете, все-таки теоретическим. То, что в данный момент волновало Ланни, это не жизнеспособность ЛЭМа. Хватит или не хватит кислорода, воды и энергии для поддержания жизни экипажа во время обратного пути на Землю - все это имело смысл лишь, когда решена главная проблема. Сейчас Ланни волновала траектория корабля.
При отказе от лунной экспедиции существовало несколько способов вернуть терпящий бедствие корабль на Землю. Самым непосредственным способом был так называемый «прямой возврат», во время которого экипаж на пути к Луне должен развернуть командно-сервисный модуль задней частью вперед. Затем продержать включенным гипергольный двигатель на полной тяге 10200 кг в течение пяти минут. Этот маневр рассчитан так, чтобы корабль, летевший со скоростью 25 тысяч миль в час, полностью остановился, а затем сразу начал двигаться в противоположном направлении.
Альтернативой «прямому возврату» в глубоком космосе был «окололунный возврат». В этом случае корабль очень близко подлетит к Луне, выйдет на траекторию свободного возврата, которую использовали все экипажи, начиная с «Аполлона-8», обогнет Луну и своеобразная гравитационная праща метнет его назад к Земле. Этот маневр займет значительно больше времени, чем «прямой возврат», но позволит сэкономить на запуске двигателя, а также не потребует участия экипажа.
На «Аполлоне-13» возможности использования траектории свободного возврата были ограничены. Нестандартность курса корабля состояла в том, что он садился на Фра-Мауро, взлетал обратно, облетал Луну и направлялся к Земле, но по такой траектории, которая проходила на расстоянии 40 тысяч миль над облаками (ПРИМ.ПЕРЕВ.- это так называемая «гибридная траектория», которую «НАСА» применяло, начиная с «Аполлона-12». Гибридная траектория дает возможность осуществить запуск к Луне в дневное время суток. Двигатель третьей ступени в этом случае запускается над Тихим океаном, увеличивается продолжительность полета к Луне, что позволяет произвести посадку лунного корабля в условиях благоприятной освещенности места посадки. Экономится топливо, так как исключается корректирующий импульс, равный 19.5 м/сек. Оказывается возможным следить за снижением и посадкой лунного корабля со станции в Голдстоуне, имеющей антенну диаметром 64 м). Для исправления ситуации полетный план предусматривал процедуру запуска двигателя под названием «ПК+2». Через два часа после перилуния - самой близкой точке траектории к поверхности Луны - корабль должен был включить двигатель, изменить курс так, чтобы точно нацелиться на Землю.
Планировщики полетов хотели бы воспользоваться всеми этими возможностями. А в такой критической ситуации, как срочный возврат, все эти возможности просто были необходимы. Однако в данном случае один вариант можно было сразу отбросить. Это связано с тем, что любая процедура возврата, как это написано в полетных планах и как это отрабатывалось экипажами на тренировках, предусматривала использование такой важной части корабля, как его гигантский главный двигатель. Возврат на Землю требовал использования полной тяги двигателя, но на «Аполлоне-13» такой возможности могло и не оказаться. Если удар, который потряс корабль, даже и не разрушил двигатель, то отключение питания не позволяло набрать достаточно электрической мощности, чтобы запустить его.
На ЛЭМе все еще оставался двигатель. В действительности, на ЛЭМе было даже два двигателя: один для посадки, а другой - для взлета. Но ЛЭМ не был рассчитан на его использование другим способом. Можно, например, развернуть в пространстве пристыкованные корабли, включая двигатель импульсно, но можно ли задействовать его на полной тяге, которая требовалась для столь критического маневра, как возврат на Землю? Никто из инженеров даже не собирался рассматривать такой вариант. Однако пока никто не указал способ запустить испорченный главный двигатель командного модуля, использование двигателя ЛЭМа оставалось единственной возможностью для возврата домой. Этот неиспытанный прежде маневр должен был быть спроектирован, детально проработан и выполнен под руководством Ланни.
– Так, всем внимание, - тихо сказал Ланни по общей связи, - Мы получили кучу проблем и их надо решить.
В Тимбер-Коув, пригороде Хьюстона, дом Мэрилин и Джима Лоувеллов наполнялся соседями, друзьями соседей, сотрудниками «НАСА» с супругами, офицерами по протоколам и их ассистентами. Первой в дверях появилась Сюзан Борман, затем Карми МакКаллоф, потом Бетти Бенвеер. Мэрилин смотрела на каждого нового гостя и мимоходом удивлялась, как все эти люди так быстро услышали новость, которую она, жена попавшего в беду астронавта, только что узнала. Но раздавался очередной звонок в дверь, и Мэрилин снова и снова задавала себе тот же вопрос. Подоспели Эльза Джонсон, Конрады и другие люди, которые отвечали на нескончаемый поток звонков по телефону, отказывали репортерам и бросали украдкой взгляды на женщину, чей муж, если верить Жулю Бергману, мог завтра погибнуть с вероятностью 90 процентов.
Только некоторые гости решались прямо поговорить с Мэрилин, принося ей и себе небольшое облегчение. Кроме некоторых общих фраз никто не мог найти настоящие слова ободрения, которые были бы хоть немного похожи на правду. Да Мэрилин и не хотела этого.
Основные ответы она получала по телевизору. За исключением непродолжительного времени около часа, когда Мэрилин ходила в ванную, закрывала дверь и молилась, стоя на коленях на кафельном полу, она не отрывала взгляд от экрана. После начала трагедии кроме Жуля Бергмана никто в «НАСА» или на «Эй-Би-Си» не выдавал таких мрачных прогнозов вероятной гибели астронавтов, но это не слишком обнадежило Мэрилин. Почему-то для нее стало важным ловить каждое слово, сказанное дикторами в трагических репортажах. Ничьи оптимистичные варианты больше ничего для нее не значили, пока сам Бергман не откажется от своего ужасного предсказания.
– Мы получаем картинку из Космического Центра, где нормальный полет на 56 часу омрачился первой настоящей аварией после экспедиции «Джемини-8», - говорил Бергман, - Для Америки это 23-е космическое путешествие и, одновременно, оно первое, в котором жизни астронавтов угрожает реальная опасность. Астронавты должны перебраться из командного модуля в лунный. Вопрос состоит в том, насколько им хватит кислорода в лунном модуле. Возможности ЛЭМа в снабжении кислородом ограничены 45-ю часами.
Бергман передал слово корреспонденту Дэвиду Снеллу в Хьюстон, где тот стоял перед огромной, во всю стену схемой лунного модуля, но Мэрилин больше ничего не хотела слышать. Она не настолько хорошо знала о космических полетах, как ее муж и члены его команды, но знала достаточно для того, чтобы понимать: сорока пяти часов хватит только на половину пути к Земле. Если вскоре кто-нибудь что-то не придумает, шансы, которые озвучил Бергман, от одной десятой упадут до нуля.
Мэрилин вдруг подумала, что надо подняться на верхний этаж. Суматоха в гостиной началась полчаса назад, а никто не посмотрел, что делают дети. Во время полетов дети астронавтов становились частью дружной семьи «НАСА», но обычно большие компании не появлялись здесь по ночам, а телефоны не звонили с такой частотой.
Мэрилин, немного смутившись, позвала соседку Аделин Хаммак и попросила ее подняться на верхний этаж посмотреть, не волнуются ли дети. Аделин согласилась и заглянула в их спальни. Одиннадцатилетняя Сюзан крепко спала, но ее младший брат Джеффри нет.
– Почему у нас так много людей? - спросил четырехлетний мальчик.
Аделин присела на его кровать.
– Ты знаешь, куда твой папа отправился на этой неделе? - спросила она.
– На Луну, - ответил Джеффри.
А ты знаешь, что он собирался там делать, пока был дома?
– Погулять там.
– Правильно. Похоже, что-то не так пошло на корабле, и он должен вернуться назад. Он не сможет прогуляться по Луне, но есть и хорошее известие - он вернется домой даже немного раньше. Может даже в пятницу.
– Но он сказал…, - возразил Джеффри, вставая с подушки.