Страница:
Уайт, наряду с остальными работниками Центра управления, а также со всей страной слышал высказывание Лоувелла и, как и любой в «НАСА», был потрясен им. Для агентства, чьим источником жизненной силы было финансирование, и чье финансирование зависело от хорошего имиджа, это было хуже, чем случайное «Проклятье!» или нечаянное «дерьмовый». Это было спокойное, хладнокровно высказанное сомнение - сомнение в экспедиции, сомнение в программе, сомнение в самом Агентстве. Для «НАСА» это было богохульством высшей степени.
Кервин, КЭПКОМ от природы, отреагировал на нечаянное публичное замечание Лоувелла самым худшим способом: он ничего не сказал. Желая не привлекать к высказыванию внимания, он позволил ему остаться без ответа. Вместо этого, однако, оно тяжело повисло в эфире, с каждой секундой молчания становясь все значительнее. Через несколько показавшихся вечностью секунд молчания Уайт нарушил тишину.
– Это центр управления «Аполлон», 68 часов 13 минут полетного времени, - сказал он, - Руководитель полетов Глинн Ланни вместе с четырьмя полетными операторами скоро появятся в главном зале пресс-центра для проведения конференции. Сопровождать Ланни будут Том Уэйчел - офицер возвратного запуска, Клинт Бертон - ЭЛЕКТРИКА, Хэл Лоуден - УПРАВЛЕНИЕ, Мерлин Мерритт - ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЕ. Дополнительным участником будет генерал-майор Военно-воздушных сил США Дэвид О.Джонс, который командует спасательными силами Министерства обороны.
Этот рассчитанный на публику рефлекс Уайта был удачным. Выбранные им слова не были лишь успокаивающей болтовней, предназначенной отвлечь внимание слушателей. Скорее, они служили своеобразной просьбой к прессе: «Будьте с нами», - как бы говорили они, - «Давайте, работать вместе. Мы слышали то же, что и вы. Мы будем рады поговорить с вами об этом. Дайте нам шанс обсудить это вместе, прежде чем выносить это на публику».
Вняла ли пресса словам Уайта, было неясно. И оставалось неясным, пока Ланни со своей командой усаживался перед собравшимися журналистами. Сейчас, однако, мысли Ланни были далеко от этого. С момента завершения предрассветного запуска для выхода на траекторию свободного возврата люди в зале Центра управления направили всю свою энергию для решения одной задачи: запуска «ПК+2», предстоявшего через семнадцать часов. Совместно с Ланни, работавшим за терминалом, Кранцем, совещавшимся со своей командой «Тигр», руководитель полета Золотой команды Джеральд Гриффин и руководитель Бордовой команды Милт Уиндлер объединили усилия, чтобы всеми правдами и неправдами сделать максимально много за неимоверно короткое время.
Последние четыре часа оба руководителя, не находящиеся на дежурстве, ходили по залу Центра управления, останавливаясь у каждого терминала, опрашивая людей и собирая любые идеи насчет предстоящего запуска двигателя лунного модуля: продолжительного и сложного запуска с тягой в 29 тонн и пристыкованным командным модулем. Дежуривших за большинством терминалов операторов Черной команды сопровождали сотрудники Золотой и Бордовой команд, которые подключались к аналогичным терминалам на протяжении всей ночи. Когда появились Гриффин и Уиндлер, они двинулись в разных направлениях: Гриффин - к операторам Золотой команды, чьи мысли и таланты он понимал больше всего, а Уиндлер - к операторам Бордовой. Иногда сотрудник Черной команды, ушей которого случайно достигал фрагмент беседы, прикрывал микрофон рукой, поворачивался и поправлял собеседников или делал им свои собственные технические предложения. Такое импровизированное совещание проходило с трех до семи часов, и когда утром во вторник операторы были готовы сменить ночную команду, Гриффин и Уиндлер набросали три различных сценария запуска «ПК+2». Как они понимали, ни один из сценариев, не был совершенным, но все же позволял экипажу вернуться домой быстрее, чем при движении по текущей траектории.
Когда Брайан Дафф планировал утреннюю пресс-конференцию, Глинну Ланни оставался еще час до конца смены, а Фрэд Хэйз встал после мучительного сна, усталые Гриффин и Уиндлер сидели в проходе перед директорским терминалом: локти упирались в колени, а головы придерживались ладонями. Их позы как бы подчеркивали, что они хоть на несколько минут желали отвлечься от окружающего шума. Сзади к ним подошел Крис Крафт и положил руки им на плечи. Мужчины обернулись.
– Ну, что у нас есть? - спросил Крафт.
Мгновение Гриффин и Уиндлер глядели на него непонимающе.
– Какова будет процедура запуска? - прояснил Крафт, - Уже известно, как мы будем его выполнять?
– У нас несколько прекрасных идей, - сказал Гриффин, - Насколько мы можем судить, есть три варианта, каждый из которых должен привести нас к цели.
– Будут ли процедуры готовы через двенадцать часов? - спросил Крафт.
– Да, они будут подготовлены.
– А вы готовы рассказать о них через час?
– Что ты имеешь в виду? - спросил Уиндлер.
– В наблюдательном зале Центра соберутся некоторые люди для обсуждения этих планов. Наша задача им доложить все, как можно подробнее.
– Какие люди, Крис? - спросил Гриффин.
– Гилруф, Лоу, МакДивитт, Пэйн - большинство этого ранга, - сказал Крафт, - Также вы, ребята, Дик, Джин и еще все, кого вы считаете нужным. Возможно, всего пара десятков людей.
Гриффин был весьма удивлен. Гилруф, конечно, это Боб Гилруф, директор Центра пилотируемых полетов. Лоу - это Джордж Лоу, директор космических экспедиций. Пэйн - Томас Пэйн, руководитель «НАСА». Собрать на обсуждение таких людей, как Дик, Крафт, МакДивитт Кранц и остальных руководителей полета, не было сложным делом: во время полета сотрудники этого ранга постоянно находились в зале управления или недалеко, обсуждая различные проблемы. Но Гилруфы, Лоу, Пэйны и прочие руководители высшего звена редко участвовали в конференциях. Это были слишком крупные фигуры, которые доверяли проведение конкретных экспедиций таким людям, как Кранц или Крафт, в то время как сами руководили всей программой целиком. Собрать их вместе на совещание в застекленном, звуконепроницаемом наблюдательном зале - одновременно, самом секретном и самом публичном помещении здания - было беспрецедентным решением. Это был совет старейшин Агентства, аналог объединенной сессии Конгресса. И это должно произойти на виду у всех операторов, которые прежде не видели стольких чинов «НАСА» в одном месте.
– Это состоится через час? - спросил Гриффин.
– Даже раньше, - сказал Крафт, - И прежде, чем оно начнется, я хочу собрать всех руководителей полета, чтобы убедиться, что мы готовы. Тащите Глинна от терминала и давайте найдем место для обсуждения.
– Кранц со своей командой «Тигр» на нижнем этаже, - сказал Уиндлер, - Ты хочешь, чтобы мы и его позвали?
– Да, - сказал Крафт, а потом передумал, - Нет. Не надо. Я не собираюсь его отвлекать без необходимости. Пусть он продолжает работать над уменьшением энергопотребления, пока идет совещание. А потом мы его пригласим наверх.
Гриффин с Уиндлером толкнули Ланни и сказали, что он нужен Крафту. Руководитель полета Черной команды сдал свой терминал помощнику, и они втроем прошли в комнату персонала поддержки. Крафт закрыл за ними дверь, сел и кивком головы указал на своих операторов, приглашая рассказать обо всем. Ланни знал ненамного больше Крафта, поэтому предоставил слово Гриффину, и тот начал рассказывать Крафту о трех вариантах запуска, процедуры которых они отработали. Крафту не надо было объяснять основы управления: он хорошо знал терминологию операторов ДИНИМИКИ и НАВИГАЦИИ, а также стоявших над ними руководителей полета. Но он хотел знать последствия каждого варианта: каковы риски, каковы преимущества и как увеличатся шансы доставить экипаж на Землю живым.
Доклад Гриффина был прямым и кратким. Крафт иногда кивал, но слушал его молча. Когда руководитель полета закончил, Крафт перешел к обсуждению, задавая вопросы, выдвигая возражения на проекты Гриффина, подвергая сомнению его расчеты, и, в целом, пытаясь предвосхитить критику, которая последует от людей в наблюдательном зале. Гриффин и Уиндлер постарались развеять сомнения Крафта, а Ланни, который многое из этого слышал в первый раз, кивал в знак согласия. Наконец, через час казавшийся удовлетворенным Крафт открыл двери и собрался подняться с присутствующими в наблюдательный зал. Однако Гриффин остановил его.
– Знаешь, Крис,- сказал он, - будет надежней, если мы пойдем не одни.
– Кто еще тебе нужен? - спросил Крафт.
– Ну, это мои офицеры ДИНАМИКИ и ВОЗВРАТА, кто просчитали все эти данные.
– Кто они?
– Чак Дейтерих и Дэйв Рид, - сказал Гриффин, - Если у меня есть выбор, я бы хотел взять своих расчетчиков.
– Иди за ними, - сказал Крафт, - И возьми еще Джина.
Крафт дождался, пока Гриффин привел Дейтериха, Рида и Джина Кранца, а потом они вместе поднялись в наблюдательный зал. Увиденное там их потрясло. Работавшие справа за пресс-терминалами журналисты, отошли, а слева молчаливо ждали десятка два людей. Некоторые заняли зрительные кресла, но большинство стояли в проходах, устроившись за спинками кресел или прислонившись к стенам. Через стеклянную стену был виден весь зал Центра управления, в котором операторы украдкой бросали взгляд на этот молчаливый совет за стеклом. Крафт не стал терять время.
– Примерно через двенадцать часов, - начал он, - необходимо выполнить запуск «ПК+2». Нашей целью будет как можно быстрее вернуть экипаж на Землю и при этом растянуть ресурсы корабля на возможно большее время. Руководители полета предоставили несколько вариантов запуска, но, так как их разработали расчетчики команды Джерри, то я попрошу его все разъяснить.
Гриффин выступил вперед и, откашлявшись, неторопливо начал описывать те процедуры, которые они поверхностно обсудили с Крафтом. Как он объяснил, и что, по его мнению, осознали присутствующие, самой большой проблемой «Аполлона-13» были не запасы кислорода или энергии, не гидроксид лития, а время. Если удастся достаточно быстро достигнуть Земли, то остальные проблемы решатся сами собой. Поэтому очевидным ответом был длительный запуск посадочного двигателя ЛЭМа на полной тяге насколько хватит горючего, чтобы максимально увеличить скорость корабля.
Но очевидный ответ - не всегда самый правильный. Полное выжигание топлива не позволит произвести последующие коррекции курса, которые могут оказаться необходимыми: кораблю предстоит пролететь свыше четверти миллиона миль, и малейшая ошибка в начальном прицеливании приведет к сильному отклонению от траектории в конце пути. На крайний случай существовала еще и взлетная ступень лунного модуля, но для запуска ее двигателя экипажу придется сбросить посадочную ступень. А ведь именно посадочная ступень несет батареи и кислородные баки модуля.
Продолжительность и сила запуска, продолжал Гриффин, определят не только остатки топлива и время полета к Земле, но и место приводнения. Выбор был ограничен: лишь некоторые из земных океанов были пригодны для посадки, и только в Тихом океане располагались спасательные суда. Три разных варианта, предоставленные Гриффином и Уиндлером, по-разному решают эти проблемы.
Первый вариант, как объяснил Гриффин, это продолжительное включение. Лоувелл должен отвести рукоятку тяги посадочного двигателя до упора и через шесть минут отпустить ее для выключения двигателя. Этот маневр, для упрощения названный Гриффином «сверхбыстрым», посадит экипаж в Тихий океан в четверг утром, через 36 часов после планируемого вечернего запуска «ПК+2». Такое раннее возвращение с запасом удовлетворяет самым пессимистичным оценкам ресурсов ЛЭМа и является привлекательным уже по одной этой причине. Но все имеет свою цену. Для этого потребуется не только потратить громадное количество топлива и приземлиться в той части океана, где у ВМФ нет кораблей: экипажу еще придется лететь до Земли без ключевой части своего корабля.
Чтобы уменьшить его массу, сделав возможным такой мощный бросок, Лоувеллу потребуется сбросить бесполезный сервисный модуль. Несомненно, продолжал Гриффин, руководители полета не питают никаких иллюзий насчет возможности восстановить работоспособность этого модуля, но, тем не менее, с неохотой готовы расстаться с ним. Как знали руководители, сервисный модуль плотно прилегает к основанию командного модуля, защищая тепловой экран, который, в свою очередь, должен защитить экипаж во время огненного входа в атмосферу. Никто и никогда не ставил эксперимент, что случится с тепловым экраном, если его оставить полтора дня на космическом холоде. А сейчас для этого уже не было времени. Дело усложняло то, что если даже стандартный тепловой экран и сможет выдержать такой холод, то на «Аполлоне-13» экран был нестандартный. Если из-за аварии, разрушившей кислородные баки, в толстом слое эпоксидной смолы экрана образовалась даже мелкая трещинка, то низкая температура безвоздушного пространства может разорвать его. И все же, подвел итог Гриффин, если окажется, что ресурсы будут поджимать, то сверхбыстрый вариант будет предпочтительным.
Следующий вариант был немного медленнее, чем сверхбыстрый. Экономя топливо, он лишь на несколько часов увеличивал продолжительность обратного полета. Самым большим преимуществом здесь являлось то, что за добавленное время Земля успевала повернуться на четверть оборота, подставив другую сторону опускающемуся кораблю. В итоге приводнение происходило в оживленной части Тихого океана. Самым большим недостатком, как и в сверхбыстром варианте, была необходимость сброса неработоспособного сервисного модуля.
Третий и последний вариант был самым медленным и наименее драматичным. Оставив сервисный модуль «Одиссея» на месте, Лоувелл включит посадочный двигатель «Водолея» лишь на четыре с половиной минуты и только часть этого времени - на полной тяге. Как и в предыдущем случае, этот более спокойный вариант позволит экипажу приводниться в удобной части Тихого океана. Однако в отличие от второго варианта приземление состоится не в полдень четверга, а в полдень пятницы - более чем через трое суток с настоящего момента и всего на десять часов быстрее, чем вообще без запуска «ПК+2». Если единственными соображениями будут тепловой экран и спасение из воды, то, заключил Гриффин, этот вариант - вне сомнений. Но если вспомнить о ресурсах корабля, то картина становится не столь идеальной.
Гриффин закончил доклад и отступил назад, давая возможность начальникам из Агентства сделать свой выбор. Тотчас же возник лес рук. Кто-то спросил, какова вероятность того, что тепловой экран разрушен? Возможно, невелика, ответил Гриффин, но если там трещина, то вероятность гибели экипажа составляет 100 процентов. Другой спросил, насколько можно растянуть ресурсы? Сейчас слишком рано судить об этом, признался Гриффин. Кранц, со своей стороны, согласился. Третий желал знать, каковы точные значения «Дельта V» и время запуска для каждого из трех вариантов? Вперед выступили Дейтерих с Ридом и пустили по кругу свои черновики, попутно объясняя значение каждой цифры.
Примерно с час люди в наблюдательном зале обсуждали варианты, в то время как Крафт со своими руководителями полета только наблюдали. Дик Слэйтон, руководитель отряда астронавтов, а, значит, их первый защитник, решительно настаивал на сверхбыстром варианте, так что вскоре к нему присоединилось еще несколько голосов. Но подавляющее большинство было за третий, самый медленный вариант. Да, проблема ресурсов стоит очень остро, но разве ей не занимается Кранц со своей командой «Тигр» и Джоном Аароном? Да, прессе и остальному миру будет трудно объяснить, почему экипаж должен провести в экстремальных условиях лишний час, не говоря уже и о лишних сутках. Но не труднее ли объяснить, почему тот же экипаж вынужден возвращаться без топлива и опуститься в ту часть океана, куда кораблям ВМФ надо нестись из последних сил?
Крафт со своими руководителями полета не вмешивались в дискуссию, но с удовлетворением наблюдали, как участники склонились к самому медленному варианту. Этот вариант предпочли они сами и надеялись, что его выберут начальники. Теперь же, когда был достигнут консенсус, Крис Крафт провозгласил решение.
– Итак, все согласились, - резюмировал он, - В 79 часов 27 минут будет произведен запуск продолжительностью четыре с половиной минуты для коррекции скорости на 260 м/сек, с посадкой в Тихий океан на отметке 142 часа. Если все пройдет удачно, «Аполлон-13» будет дома в пятницу пополудни.
Присутствующие закивали, почти одновременно встали и направились к выходу. Операторы украдкой поглядывали через плечо на расходящихся начальников, а Джеральд Гриффин повернулся к Глинну Ланни:
– Я знаю, что бы ты сказал, если бы мы здесь не договорились.
9
Когда через час после совещания по вопросу запуска «ПК+2» Джин Кранц зашел в наблюдательный зал, два журналиста за пресс-терминалами даже и не пытались заговорить с ним. Новичок бы попытался. Новичок был бы безумцем, если бы не попытался. Когда в твои руки попадает человек, стоящий в самом центре драмы, подобной «Аполлону-13», без сопровождения, и рядом нет готовых кинуться к нему собратьев по перу, журналистский инстинкт кричит тебе: останови его, узнай прогнозы, спроси его мнение, хоть пару фраз. Но журналисты за терминалами не были новичками. Когда в середине полета в наблюдательный зал зашел Кранц, он пришел не разговаривать - он пришел поспать.
Еще с программы «Джемини», когда «НАСА» начало осуществлять четырех, восьми и четырнадцатидневные экспедиции, медики потребовали, чтобы начальники выделили дежурным полетным операторам специальное помещение для сна на рабочем месте. Удобств там было немного: небольшая комната в здании Центра управления, без окон, с душем и раковиной, да двумя армейскими кроватями. Но для операторов, привыкших дремать между сменами в конференц-зале, это было невообразимой роскошью.
Маленькая спальня была открыта под фанфары, и во время следующего полета операторы записывались в очередь. Но первые же счастливчики, кто опробовал спальню, быстро потеряли к ней интерес. Двери комнаты выходили прямо в коридор, по которому постоянно ходили и где беспрестанно разговаривали. Этот шум просачивался сквозь пластиковые стены, и, тем более, при открытой двери. Гидравлические устройства на двери не были настроены: когда кто-то входил или выходил, дверь со скрипом и неохотно открывалась, а затем громко хлопала. Шумели даже водопроводные трубы.
Несмотря на все это, во время каждого полета спальней пользовалось с полдесятка операторов-трудоголиков, включая и Джина Кранца, кто торчал в Центре круглосуточно. Так что две кровати не простаивали. Однако когда лунные экспедиции стали обычным делом и уменьшилось число операторов, дежуривших несколько смен подряд, Кранц зарекся пользоваться этой спальней. Он для себя решил, что если захочет поспать, то пойдет в наблюдательный зал, устроится в темном углу и вздремнет в кресле, сколько позволит расписание. Во вторник пополудни Кранц, проработавший подряд двадцать четыре часа, решил сделать перерыв и, кивнув журналистам за терминалами, опустился в мягкое кресло. Он точно знал, что для дремы у него очень мало времени.
С того момента, как поздно ночью Кранц передал свой терминал Глинну Ланни, он сидел в комнате номер 210 со своей командой «Тигр», изучая рулоны распечаток и диаграмм. Хотя цифры не обещали ничего хорошего, но в той части комнаты, где занимались ЛЭМом, картина была лучше. После быстрого подсчета ресурсов «Водолея», Боб Хеселмейер, оператор ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЯ Белой команды, еще раз просмотрел данные вместе с Кранцем и, в отличие от остальных членов Белой команды, был направлен обратно к терминалам.
Хеселмейер являлся очень хорошим специалистом по ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЮ, но он был самым молодым из операторов, дежуривших во время полета «Аполлона-13». Для завершения расчетов ресурсов ЛЭМа Кранц предпочел оператора ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЯ из Золотой команды Джерри Гриффина - Билла Петерса, который обслуживал каждый полет, начиная с экспедиции «Джемини-3» Гаса Гриссома и Джона Янга в 1965 году. Руководитель команды Тигр» был уверен в прибывшем на замену Петерсе. Билл Петерс сыграл ключевую роль в разрешении кризиса ресурсов на «Водолее», проведя первую половину утра с Кранцем, а вторую - в консультациях с Томом Келли из «Груммана».
Начав с воды и энергии, с двух самых скудных ресурсов, Петерсу удалось сэкономить даже больше, чем Келли и Хеселмейеру считали осуществимым. В соответствии с диаграммами, составленными Петерсом с группой электриков, оказалось возможным держать ЛЭМ на голодном пайке: всего 12 ампер, вместо 55 ампер, потребляемых в нормальном режиме. Полный энергозапас ЛЭМа составляет 1800 ампер-часов, распределенный среди четырех батарей посадочной ступени и двух - взлетной. По сравнению с этим числом двенадцать ампер - вроде, немного. Но, умножив это потребление на общее время, которое предстоит провести экипажу по дороге к Земле, и оставив кое-что про запас на непредвиденные случаи, Петерс не представлял себе, откуда можно взять еще. Чем больше электричества сэкономит ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЕ, тем больше будет сэкономлено воды, поэтому строгий график энергопотребления, разработанный Петерсом, одновременно сохранял и драгоценные литры.
Однако предложенное энергосбережение имело свою цену. Частичное отключение систем ЛЭМа, предписанное инженерами на промежутке от выхода на траекторию свободного возврата до запуска «ПК+2», было ничто, по сравнению с тем, что планировал отключить Петерс на долгом пути к Земле. По завершении маневра корректировки скорости он распорядится отключить, фактически, каждый электрический блок лунного модуля, за исключением системы связи с антеннами, вентилятора, предназначенного для циркуляции воздуха в кабине, и насосов водно-гликолевой жидкости, которые поддерживают рабочую температуру двух предыдущих систем. Выключению подлежат: компьютер, система ориентации, обогреватель кабины, стыковочный радар, посадочный радар, индикаторы инструментальной панели и сотни других приборов. Любое оборудование, которым сейчас пришлось пожертвовать, будет запитано в случае необходимости последующих запусков двигателя или других маневров, но для экономии ресурсов, оно будет вновь отключено на все время возвращения.
В этом драконовском плане Петерса, несомненно, были и пробелы. Во-первых, уже ставший некомфортабельным ЛЭМ становился еще более некомфортабельным. Из-за отключения индикаторов инструментальной панели и освещения кабина погружалась в темноту, а потеря тепловыделяющих устройств приводила к дальнейшему падению температуры. Во-вторых, еще никто не решил проблему очистки воздуха от углекислого газа при нехватке кассет с гидроксидом лития, предназначенных для поглощения ядовитого газа. Возможно, самой большой проблемой было то, что ЛЭМу предстояло давать энергию не только для своих систем. Прежде чем Лоувелл, Суиджерт и Хэйз покинули «Одиссей», их гибнущий командный модуль начал потреблять энергию трех батарей обратного входа в атмосферу, автоматически переключившись на них после отказа трех топливных элементов. Для того чтобы снова запитать корабль при входе в атмосферу, требовалось подзарядить эти батареи, но единственным источником энергии служила перегруженная электрическая система «Водолея». Пока Петерс ломал голову, как продержать на плаву свою часть корабля еще полнедели, Джон Аарон пытался найти несколько ампер для модуля, за который отвечал он сам.
– Билл, - сказал Аарон своим обаятельным голосом с протяжным оклахомским акцентом, задерживая Петерса в углу комнаты номер 210, - ты ведь знаешь, что я не могу обслуживать командный модуль от двух с половиной батарей.
– Я знаю, Джон, - сказал Петерс.
– И ты знаешь, что я должен получить от тебя.
– Это тоже.
– Сколько ты можешь предоставить?
– А сколько тебе надо? - осторожно спросил Петерс, - У тебя же только несколько мелких батарей. Тебе ведь не надо слишком много, так?
– Мы собираемся зарядить истощенную батарею до 50 ампер-часов, - объяснил Аарон, - а когда они покидали модуль, ее заряд уже снизился до 16. Так что я прошу у тебя около 34.
Петерс немного задумался:
– Тридцать четыре… Я могу дать тридцать четыре, но на самом деле ты просишь у меня много больше. Мои зарядники и фидеры снизили эффективность до тридцати-сорока процентов. Чтобы получить 34 ампер-часа, мне придется израсходовать около 100.
– Я понимаю это, Билл, - сказал с искренним сочувствием Аарон, - Так ты дашь мне их?
Петерс подумал о своих 1800 ампер-часах и быстро посчитал в уме.
– Да, - осторожно сказал он, - Думаю, что дам.
В той части комнаты, где занимались командным модулем, дела шли неважно, и способность Аарона договариваться и льстить были весьма кстати. Ведущего специалиста ЭЛЕКТРИКИ больше всего мучило не то, как он надеялся зарядить свои батареи, а как, наконец, он собирается запитать «Одиссей», даст или нет ему Петер дополнительные ампер-часы. Обычно, процесс включения командного модуля «Аполлона» требовал много энергии и времени. Перед запуском специалистам стартовой площадки на это искусство требовались целые сутки и тысячи ампер-часов от наземных источников для прогрева и тестирования каждой системы, прежде чем будет заявлено о готовности к полету. Эта процедура была кропотливой, и инженеры «НАСА» работали максимально аккуратно, учитывая, что в их распоряжении было неограниченное время и неограниченные ампер-часы.
Кервин, КЭПКОМ от природы, отреагировал на нечаянное публичное замечание Лоувелла самым худшим способом: он ничего не сказал. Желая не привлекать к высказыванию внимания, он позволил ему остаться без ответа. Вместо этого, однако, оно тяжело повисло в эфире, с каждой секундой молчания становясь все значительнее. Через несколько показавшихся вечностью секунд молчания Уайт нарушил тишину.
– Это центр управления «Аполлон», 68 часов 13 минут полетного времени, - сказал он, - Руководитель полетов Глинн Ланни вместе с четырьмя полетными операторами скоро появятся в главном зале пресс-центра для проведения конференции. Сопровождать Ланни будут Том Уэйчел - офицер возвратного запуска, Клинт Бертон - ЭЛЕКТРИКА, Хэл Лоуден - УПРАВЛЕНИЕ, Мерлин Мерритт - ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЕ. Дополнительным участником будет генерал-майор Военно-воздушных сил США Дэвид О.Джонс, который командует спасательными силами Министерства обороны.
Этот рассчитанный на публику рефлекс Уайта был удачным. Выбранные им слова не были лишь успокаивающей болтовней, предназначенной отвлечь внимание слушателей. Скорее, они служили своеобразной просьбой к прессе: «Будьте с нами», - как бы говорили они, - «Давайте, работать вместе. Мы слышали то же, что и вы. Мы будем рады поговорить с вами об этом. Дайте нам шанс обсудить это вместе, прежде чем выносить это на публику».
Вняла ли пресса словам Уайта, было неясно. И оставалось неясным, пока Ланни со своей командой усаживался перед собравшимися журналистами. Сейчас, однако, мысли Ланни были далеко от этого. С момента завершения предрассветного запуска для выхода на траекторию свободного возврата люди в зале Центра управления направили всю свою энергию для решения одной задачи: запуска «ПК+2», предстоявшего через семнадцать часов. Совместно с Ланни, работавшим за терминалом, Кранцем, совещавшимся со своей командой «Тигр», руководитель полета Золотой команды Джеральд Гриффин и руководитель Бордовой команды Милт Уиндлер объединили усилия, чтобы всеми правдами и неправдами сделать максимально много за неимоверно короткое время.
Последние четыре часа оба руководителя, не находящиеся на дежурстве, ходили по залу Центра управления, останавливаясь у каждого терминала, опрашивая людей и собирая любые идеи насчет предстоящего запуска двигателя лунного модуля: продолжительного и сложного запуска с тягой в 29 тонн и пристыкованным командным модулем. Дежуривших за большинством терминалов операторов Черной команды сопровождали сотрудники Золотой и Бордовой команд, которые подключались к аналогичным терминалам на протяжении всей ночи. Когда появились Гриффин и Уиндлер, они двинулись в разных направлениях: Гриффин - к операторам Золотой команды, чьи мысли и таланты он понимал больше всего, а Уиндлер - к операторам Бордовой. Иногда сотрудник Черной команды, ушей которого случайно достигал фрагмент беседы, прикрывал микрофон рукой, поворачивался и поправлял собеседников или делал им свои собственные технические предложения. Такое импровизированное совещание проходило с трех до семи часов, и когда утром во вторник операторы были готовы сменить ночную команду, Гриффин и Уиндлер набросали три различных сценария запуска «ПК+2». Как они понимали, ни один из сценариев, не был совершенным, но все же позволял экипажу вернуться домой быстрее, чем при движении по текущей траектории.
Когда Брайан Дафф планировал утреннюю пресс-конференцию, Глинну Ланни оставался еще час до конца смены, а Фрэд Хэйз встал после мучительного сна, усталые Гриффин и Уиндлер сидели в проходе перед директорским терминалом: локти упирались в колени, а головы придерживались ладонями. Их позы как бы подчеркивали, что они хоть на несколько минут желали отвлечься от окружающего шума. Сзади к ним подошел Крис Крафт и положил руки им на плечи. Мужчины обернулись.
– Ну, что у нас есть? - спросил Крафт.
Мгновение Гриффин и Уиндлер глядели на него непонимающе.
– Какова будет процедура запуска? - прояснил Крафт, - Уже известно, как мы будем его выполнять?
– У нас несколько прекрасных идей, - сказал Гриффин, - Насколько мы можем судить, есть три варианта, каждый из которых должен привести нас к цели.
– Будут ли процедуры готовы через двенадцать часов? - спросил Крафт.
– Да, они будут подготовлены.
– А вы готовы рассказать о них через час?
– Что ты имеешь в виду? - спросил Уиндлер.
– В наблюдательном зале Центра соберутся некоторые люди для обсуждения этих планов. Наша задача им доложить все, как можно подробнее.
– Какие люди, Крис? - спросил Гриффин.
– Гилруф, Лоу, МакДивитт, Пэйн - большинство этого ранга, - сказал Крафт, - Также вы, ребята, Дик, Джин и еще все, кого вы считаете нужным. Возможно, всего пара десятков людей.
Гриффин был весьма удивлен. Гилруф, конечно, это Боб Гилруф, директор Центра пилотируемых полетов. Лоу - это Джордж Лоу, директор космических экспедиций. Пэйн - Томас Пэйн, руководитель «НАСА». Собрать на обсуждение таких людей, как Дик, Крафт, МакДивитт Кранц и остальных руководителей полета, не было сложным делом: во время полета сотрудники этого ранга постоянно находились в зале управления или недалеко, обсуждая различные проблемы. Но Гилруфы, Лоу, Пэйны и прочие руководители высшего звена редко участвовали в конференциях. Это были слишком крупные фигуры, которые доверяли проведение конкретных экспедиций таким людям, как Кранц или Крафт, в то время как сами руководили всей программой целиком. Собрать их вместе на совещание в застекленном, звуконепроницаемом наблюдательном зале - одновременно, самом секретном и самом публичном помещении здания - было беспрецедентным решением. Это был совет старейшин Агентства, аналог объединенной сессии Конгресса. И это должно произойти на виду у всех операторов, которые прежде не видели стольких чинов «НАСА» в одном месте.
– Это состоится через час? - спросил Гриффин.
– Даже раньше, - сказал Крафт, - И прежде, чем оно начнется, я хочу собрать всех руководителей полета, чтобы убедиться, что мы готовы. Тащите Глинна от терминала и давайте найдем место для обсуждения.
– Кранц со своей командой «Тигр» на нижнем этаже, - сказал Уиндлер, - Ты хочешь, чтобы мы и его позвали?
– Да, - сказал Крафт, а потом передумал, - Нет. Не надо. Я не собираюсь его отвлекать без необходимости. Пусть он продолжает работать над уменьшением энергопотребления, пока идет совещание. А потом мы его пригласим наверх.
Гриффин с Уиндлером толкнули Ланни и сказали, что он нужен Крафту. Руководитель полета Черной команды сдал свой терминал помощнику, и они втроем прошли в комнату персонала поддержки. Крафт закрыл за ними дверь, сел и кивком головы указал на своих операторов, приглашая рассказать обо всем. Ланни знал ненамного больше Крафта, поэтому предоставил слово Гриффину, и тот начал рассказывать Крафту о трех вариантах запуска, процедуры которых они отработали. Крафту не надо было объяснять основы управления: он хорошо знал терминологию операторов ДИНИМИКИ и НАВИГАЦИИ, а также стоявших над ними руководителей полета. Но он хотел знать последствия каждого варианта: каковы риски, каковы преимущества и как увеличатся шансы доставить экипаж на Землю живым.
Доклад Гриффина был прямым и кратким. Крафт иногда кивал, но слушал его молча. Когда руководитель полета закончил, Крафт перешел к обсуждению, задавая вопросы, выдвигая возражения на проекты Гриффина, подвергая сомнению его расчеты, и, в целом, пытаясь предвосхитить критику, которая последует от людей в наблюдательном зале. Гриффин и Уиндлер постарались развеять сомнения Крафта, а Ланни, который многое из этого слышал в первый раз, кивал в знак согласия. Наконец, через час казавшийся удовлетворенным Крафт открыл двери и собрался подняться с присутствующими в наблюдательный зал. Однако Гриффин остановил его.
– Знаешь, Крис,- сказал он, - будет надежней, если мы пойдем не одни.
– Кто еще тебе нужен? - спросил Крафт.
– Ну, это мои офицеры ДИНАМИКИ и ВОЗВРАТА, кто просчитали все эти данные.
– Кто они?
– Чак Дейтерих и Дэйв Рид, - сказал Гриффин, - Если у меня есть выбор, я бы хотел взять своих расчетчиков.
– Иди за ними, - сказал Крафт, - И возьми еще Джина.
Крафт дождался, пока Гриффин привел Дейтериха, Рида и Джина Кранца, а потом они вместе поднялись в наблюдательный зал. Увиденное там их потрясло. Работавшие справа за пресс-терминалами журналисты, отошли, а слева молчаливо ждали десятка два людей. Некоторые заняли зрительные кресла, но большинство стояли в проходах, устроившись за спинками кресел или прислонившись к стенам. Через стеклянную стену был виден весь зал Центра управления, в котором операторы украдкой бросали взгляд на этот молчаливый совет за стеклом. Крафт не стал терять время.
– Примерно через двенадцать часов, - начал он, - необходимо выполнить запуск «ПК+2». Нашей целью будет как можно быстрее вернуть экипаж на Землю и при этом растянуть ресурсы корабля на возможно большее время. Руководители полета предоставили несколько вариантов запуска, но, так как их разработали расчетчики команды Джерри, то я попрошу его все разъяснить.
Гриффин выступил вперед и, откашлявшись, неторопливо начал описывать те процедуры, которые они поверхностно обсудили с Крафтом. Как он объяснил, и что, по его мнению, осознали присутствующие, самой большой проблемой «Аполлона-13» были не запасы кислорода или энергии, не гидроксид лития, а время. Если удастся достаточно быстро достигнуть Земли, то остальные проблемы решатся сами собой. Поэтому очевидным ответом был длительный запуск посадочного двигателя ЛЭМа на полной тяге насколько хватит горючего, чтобы максимально увеличить скорость корабля.
Но очевидный ответ - не всегда самый правильный. Полное выжигание топлива не позволит произвести последующие коррекции курса, которые могут оказаться необходимыми: кораблю предстоит пролететь свыше четверти миллиона миль, и малейшая ошибка в начальном прицеливании приведет к сильному отклонению от траектории в конце пути. На крайний случай существовала еще и взлетная ступень лунного модуля, но для запуска ее двигателя экипажу придется сбросить посадочную ступень. А ведь именно посадочная ступень несет батареи и кислородные баки модуля.
Продолжительность и сила запуска, продолжал Гриффин, определят не только остатки топлива и время полета к Земле, но и место приводнения. Выбор был ограничен: лишь некоторые из земных океанов были пригодны для посадки, и только в Тихом океане располагались спасательные суда. Три разных варианта, предоставленные Гриффином и Уиндлером, по-разному решают эти проблемы.
Первый вариант, как объяснил Гриффин, это продолжительное включение. Лоувелл должен отвести рукоятку тяги посадочного двигателя до упора и через шесть минут отпустить ее для выключения двигателя. Этот маневр, для упрощения названный Гриффином «сверхбыстрым», посадит экипаж в Тихий океан в четверг утром, через 36 часов после планируемого вечернего запуска «ПК+2». Такое раннее возвращение с запасом удовлетворяет самым пессимистичным оценкам ресурсов ЛЭМа и является привлекательным уже по одной этой причине. Но все имеет свою цену. Для этого потребуется не только потратить громадное количество топлива и приземлиться в той части океана, где у ВМФ нет кораблей: экипажу еще придется лететь до Земли без ключевой части своего корабля.
Чтобы уменьшить его массу, сделав возможным такой мощный бросок, Лоувеллу потребуется сбросить бесполезный сервисный модуль. Несомненно, продолжал Гриффин, руководители полета не питают никаких иллюзий насчет возможности восстановить работоспособность этого модуля, но, тем не менее, с неохотой готовы расстаться с ним. Как знали руководители, сервисный модуль плотно прилегает к основанию командного модуля, защищая тепловой экран, который, в свою очередь, должен защитить экипаж во время огненного входа в атмосферу. Никто и никогда не ставил эксперимент, что случится с тепловым экраном, если его оставить полтора дня на космическом холоде. А сейчас для этого уже не было времени. Дело усложняло то, что если даже стандартный тепловой экран и сможет выдержать такой холод, то на «Аполлоне-13» экран был нестандартный. Если из-за аварии, разрушившей кислородные баки, в толстом слое эпоксидной смолы экрана образовалась даже мелкая трещинка, то низкая температура безвоздушного пространства может разорвать его. И все же, подвел итог Гриффин, если окажется, что ресурсы будут поджимать, то сверхбыстрый вариант будет предпочтительным.
Следующий вариант был немного медленнее, чем сверхбыстрый. Экономя топливо, он лишь на несколько часов увеличивал продолжительность обратного полета. Самым большим преимуществом здесь являлось то, что за добавленное время Земля успевала повернуться на четверть оборота, подставив другую сторону опускающемуся кораблю. В итоге приводнение происходило в оживленной части Тихого океана. Самым большим недостатком, как и в сверхбыстром варианте, была необходимость сброса неработоспособного сервисного модуля.
Третий и последний вариант был самым медленным и наименее драматичным. Оставив сервисный модуль «Одиссея» на месте, Лоувелл включит посадочный двигатель «Водолея» лишь на четыре с половиной минуты и только часть этого времени - на полной тяге. Как и в предыдущем случае, этот более спокойный вариант позволит экипажу приводниться в удобной части Тихого океана. Однако в отличие от второго варианта приземление состоится не в полдень четверга, а в полдень пятницы - более чем через трое суток с настоящего момента и всего на десять часов быстрее, чем вообще без запуска «ПК+2». Если единственными соображениями будут тепловой экран и спасение из воды, то, заключил Гриффин, этот вариант - вне сомнений. Но если вспомнить о ресурсах корабля, то картина становится не столь идеальной.
Гриффин закончил доклад и отступил назад, давая возможность начальникам из Агентства сделать свой выбор. Тотчас же возник лес рук. Кто-то спросил, какова вероятность того, что тепловой экран разрушен? Возможно, невелика, ответил Гриффин, но если там трещина, то вероятность гибели экипажа составляет 100 процентов. Другой спросил, насколько можно растянуть ресурсы? Сейчас слишком рано судить об этом, признался Гриффин. Кранц, со своей стороны, согласился. Третий желал знать, каковы точные значения «Дельта V» и время запуска для каждого из трех вариантов? Вперед выступили Дейтерих с Ридом и пустили по кругу свои черновики, попутно объясняя значение каждой цифры.
Примерно с час люди в наблюдательном зале обсуждали варианты, в то время как Крафт со своими руководителями полета только наблюдали. Дик Слэйтон, руководитель отряда астронавтов, а, значит, их первый защитник, решительно настаивал на сверхбыстром варианте, так что вскоре к нему присоединилось еще несколько голосов. Но подавляющее большинство было за третий, самый медленный вариант. Да, проблема ресурсов стоит очень остро, но разве ей не занимается Кранц со своей командой «Тигр» и Джоном Аароном? Да, прессе и остальному миру будет трудно объяснить, почему экипаж должен провести в экстремальных условиях лишний час, не говоря уже и о лишних сутках. Но не труднее ли объяснить, почему тот же экипаж вынужден возвращаться без топлива и опуститься в ту часть океана, куда кораблям ВМФ надо нестись из последних сил?
Крафт со своими руководителями полета не вмешивались в дискуссию, но с удовлетворением наблюдали, как участники склонились к самому медленному варианту. Этот вариант предпочли они сами и надеялись, что его выберут начальники. Теперь же, когда был достигнут консенсус, Крис Крафт провозгласил решение.
– Итак, все согласились, - резюмировал он, - В 79 часов 27 минут будет произведен запуск продолжительностью четыре с половиной минуты для коррекции скорости на 260 м/сек, с посадкой в Тихий океан на отметке 142 часа. Если все пройдет удачно, «Аполлон-13» будет дома в пятницу пополудни.
Присутствующие закивали, почти одновременно встали и направились к выходу. Операторы украдкой поглядывали через плечо на расходящихся начальников, а Джеральд Гриффин повернулся к Глинну Ланни:
– Я знаю, что бы ты сказал, если бы мы здесь не договорились.
9
Вторник, 14 апреля, 2 часа дня
Когда через час после совещания по вопросу запуска «ПК+2» Джин Кранц зашел в наблюдательный зал, два журналиста за пресс-терминалами даже и не пытались заговорить с ним. Новичок бы попытался. Новичок был бы безумцем, если бы не попытался. Когда в твои руки попадает человек, стоящий в самом центре драмы, подобной «Аполлону-13», без сопровождения, и рядом нет готовых кинуться к нему собратьев по перу, журналистский инстинкт кричит тебе: останови его, узнай прогнозы, спроси его мнение, хоть пару фраз. Но журналисты за терминалами не были новичками. Когда в середине полета в наблюдательный зал зашел Кранц, он пришел не разговаривать - он пришел поспать.
Еще с программы «Джемини», когда «НАСА» начало осуществлять четырех, восьми и четырнадцатидневные экспедиции, медики потребовали, чтобы начальники выделили дежурным полетным операторам специальное помещение для сна на рабочем месте. Удобств там было немного: небольшая комната в здании Центра управления, без окон, с душем и раковиной, да двумя армейскими кроватями. Но для операторов, привыкших дремать между сменами в конференц-зале, это было невообразимой роскошью.
Маленькая спальня была открыта под фанфары, и во время следующего полета операторы записывались в очередь. Но первые же счастливчики, кто опробовал спальню, быстро потеряли к ней интерес. Двери комнаты выходили прямо в коридор, по которому постоянно ходили и где беспрестанно разговаривали. Этот шум просачивался сквозь пластиковые стены, и, тем более, при открытой двери. Гидравлические устройства на двери не были настроены: когда кто-то входил или выходил, дверь со скрипом и неохотно открывалась, а затем громко хлопала. Шумели даже водопроводные трубы.
Несмотря на все это, во время каждого полета спальней пользовалось с полдесятка операторов-трудоголиков, включая и Джина Кранца, кто торчал в Центре круглосуточно. Так что две кровати не простаивали. Однако когда лунные экспедиции стали обычным делом и уменьшилось число операторов, дежуривших несколько смен подряд, Кранц зарекся пользоваться этой спальней. Он для себя решил, что если захочет поспать, то пойдет в наблюдательный зал, устроится в темном углу и вздремнет в кресле, сколько позволит расписание. Во вторник пополудни Кранц, проработавший подряд двадцать четыре часа, решил сделать перерыв и, кивнув журналистам за терминалами, опустился в мягкое кресло. Он точно знал, что для дремы у него очень мало времени.
С того момента, как поздно ночью Кранц передал свой терминал Глинну Ланни, он сидел в комнате номер 210 со своей командой «Тигр», изучая рулоны распечаток и диаграмм. Хотя цифры не обещали ничего хорошего, но в той части комнаты, где занимались ЛЭМом, картина была лучше. После быстрого подсчета ресурсов «Водолея», Боб Хеселмейер, оператор ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЯ Белой команды, еще раз просмотрел данные вместе с Кранцем и, в отличие от остальных членов Белой команды, был направлен обратно к терминалам.
Хеселмейер являлся очень хорошим специалистом по ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЮ, но он был самым молодым из операторов, дежуривших во время полета «Аполлона-13». Для завершения расчетов ресурсов ЛЭМа Кранц предпочел оператора ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЯ из Золотой команды Джерри Гриффина - Билла Петерса, который обслуживал каждый полет, начиная с экспедиции «Джемини-3» Гаса Гриссома и Джона Янга в 1965 году. Руководитель команды Тигр» был уверен в прибывшем на замену Петерсе. Билл Петерс сыграл ключевую роль в разрешении кризиса ресурсов на «Водолее», проведя первую половину утра с Кранцем, а вторую - в консультациях с Томом Келли из «Груммана».
Начав с воды и энергии, с двух самых скудных ресурсов, Петерсу удалось сэкономить даже больше, чем Келли и Хеселмейеру считали осуществимым. В соответствии с диаграммами, составленными Петерсом с группой электриков, оказалось возможным держать ЛЭМ на голодном пайке: всего 12 ампер, вместо 55 ампер, потребляемых в нормальном режиме. Полный энергозапас ЛЭМа составляет 1800 ампер-часов, распределенный среди четырех батарей посадочной ступени и двух - взлетной. По сравнению с этим числом двенадцать ампер - вроде, немного. Но, умножив это потребление на общее время, которое предстоит провести экипажу по дороге к Земле, и оставив кое-что про запас на непредвиденные случаи, Петерс не представлял себе, откуда можно взять еще. Чем больше электричества сэкономит ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЕ, тем больше будет сэкономлено воды, поэтому строгий график энергопотребления, разработанный Петерсом, одновременно сохранял и драгоценные литры.
Однако предложенное энергосбережение имело свою цену. Частичное отключение систем ЛЭМа, предписанное инженерами на промежутке от выхода на траекторию свободного возврата до запуска «ПК+2», было ничто, по сравнению с тем, что планировал отключить Петерс на долгом пути к Земле. По завершении маневра корректировки скорости он распорядится отключить, фактически, каждый электрический блок лунного модуля, за исключением системы связи с антеннами, вентилятора, предназначенного для циркуляции воздуха в кабине, и насосов водно-гликолевой жидкости, которые поддерживают рабочую температуру двух предыдущих систем. Выключению подлежат: компьютер, система ориентации, обогреватель кабины, стыковочный радар, посадочный радар, индикаторы инструментальной панели и сотни других приборов. Любое оборудование, которым сейчас пришлось пожертвовать, будет запитано в случае необходимости последующих запусков двигателя или других маневров, но для экономии ресурсов, оно будет вновь отключено на все время возвращения.
В этом драконовском плане Петерса, несомненно, были и пробелы. Во-первых, уже ставший некомфортабельным ЛЭМ становился еще более некомфортабельным. Из-за отключения индикаторов инструментальной панели и освещения кабина погружалась в темноту, а потеря тепловыделяющих устройств приводила к дальнейшему падению температуры. Во-вторых, еще никто не решил проблему очистки воздуха от углекислого газа при нехватке кассет с гидроксидом лития, предназначенных для поглощения ядовитого газа. Возможно, самой большой проблемой было то, что ЛЭМу предстояло давать энергию не только для своих систем. Прежде чем Лоувелл, Суиджерт и Хэйз покинули «Одиссей», их гибнущий командный модуль начал потреблять энергию трех батарей обратного входа в атмосферу, автоматически переключившись на них после отказа трех топливных элементов. Для того чтобы снова запитать корабль при входе в атмосферу, требовалось подзарядить эти батареи, но единственным источником энергии служила перегруженная электрическая система «Водолея». Пока Петерс ломал голову, как продержать на плаву свою часть корабля еще полнедели, Джон Аарон пытался найти несколько ампер для модуля, за который отвечал он сам.
– Билл, - сказал Аарон своим обаятельным голосом с протяжным оклахомским акцентом, задерживая Петерса в углу комнаты номер 210, - ты ведь знаешь, что я не могу обслуживать командный модуль от двух с половиной батарей.
– Я знаю, Джон, - сказал Петерс.
– И ты знаешь, что я должен получить от тебя.
– Это тоже.
– Сколько ты можешь предоставить?
– А сколько тебе надо? - осторожно спросил Петерс, - У тебя же только несколько мелких батарей. Тебе ведь не надо слишком много, так?
– Мы собираемся зарядить истощенную батарею до 50 ампер-часов, - объяснил Аарон, - а когда они покидали модуль, ее заряд уже снизился до 16. Так что я прошу у тебя около 34.
Петерс немного задумался:
– Тридцать четыре… Я могу дать тридцать четыре, но на самом деле ты просишь у меня много больше. Мои зарядники и фидеры снизили эффективность до тридцати-сорока процентов. Чтобы получить 34 ампер-часа, мне придется израсходовать около 100.
– Я понимаю это, Билл, - сказал с искренним сочувствием Аарон, - Так ты дашь мне их?
Петерс подумал о своих 1800 ампер-часах и быстро посчитал в уме.
– Да, - осторожно сказал он, - Думаю, что дам.
В той части комнаты, где занимались командным модулем, дела шли неважно, и способность Аарона договариваться и льстить были весьма кстати. Ведущего специалиста ЭЛЕКТРИКИ больше всего мучило не то, как он надеялся зарядить свои батареи, а как, наконец, он собирается запитать «Одиссей», даст или нет ему Петер дополнительные ампер-часы. Обычно, процесс включения командного модуля «Аполлона» требовал много энергии и времени. Перед запуском специалистам стартовой площадки на это искусство требовались целые сутки и тысячи ампер-часов от наземных источников для прогрева и тестирования каждой системы, прежде чем будет заявлено о готовности к полету. Эта процедура была кропотливой, и инженеры «НАСА» работали максимально аккуратно, учитывая, что в их распоряжении было неограниченное время и неограниченные ампер-часы.