Лукьяненко Сергей. Визиты: Осенние визиты. Спектр. Кредо

   Спину обдало морозцем.
   – Воспользуйся, – кивнул Хайретдинов. – Это будет очень выгодный контракт.
   Господи, он что, мысли читать научился?!
   – Только через неделю, – уже с легкой досадой сказал Романов. – У меня нет экстренного канала.
   – Непредусмотрительно.
   – Очень ценный работник. – Владимир попытался улыбнуться. – Экстра-класс. И очень независимый.
   – А другие?
   Романов наконец-то допил пиво. Хватит на сегодня. Похоже, день выйдет занятой.
   – Есть… – неохотно сказал он. – Похуже, конечно.
   – Так и дело несложное.
   Ну да… прирезать старую врачиху… или молодую – даже проще. Придушить в подъезде мальчишку. Трахнуть молотком по голове старого пердуна…
   Он полез в карман за авторучкой.
   – Да, – небрежно обронил узбек. – Все заказы – двойные. Они близнецы.
   Кто-то определенно сходил с ума. То, что Хайретдинов стал говорить открытым текстом, наводило на догадку, кто именно.
   – Здесь чисто, – проводя ладонью по темной полировке стола, произнес Хайретдинов. – Так повторю – заказы двойные. И оплата тоже.
   – Я ничего не могу гарантировать, – сказал Романов.
   – А ты не гарантируй. Ты просто сделай.
   – Возможно, они возьмут не весь заказ.
   Рашид Гулямович побарабанил пальцами по столу.
   – Хорошо. Хотя бы часть. Первые две позиции. Там – посмотрим.

10

   Двое мальчишек вынырнули из перехода одновременно. Вряд ли кто-то заметил, что они похожи, слишком уж по-разному оба были одеты.
   – Давай я пойду, – сказал на бегу Визитер. – Ты не сможешь.
   – Почему?
   – Ты не веришь в себя.
   Они остановились у цепочки ларьков. Кирилл перевел дыхание, глядя на Визитера. Честно говоря, он вообще не понимал, что тот собирается делать.
   – Постоишь, съешь сосиску, – дружелюбно продолжил Визитер. – Я быстро. Полчаса – и здесь.
   – Если опоздаешь, я уйду, – сказал Кирилл. – Мама к двум придет домой.
   – Не опоздаю. – Визитер хлопнул его по плечу. – Только далеко не отходи.
   Он снова побежал. Школа была рядом, только свернуть за угол… Кирилл вздохнул, провожая его взглядом. Повернулся к запотевшей витрине, разглядывая выложенную из видеокассет стенку. Парень, скучающий в глубине киоска, задумчиво уставился на него.
   Кирилл молча разглядывал наклейки.
   Минут через пять его отодвинул в сторону какой-то покупатель. Кирилл перешел к следующему ларьку. Изучать длинные ряды бутылок со спиртным было глупо, но ему хотелось чем-то занять глаза.
   Здесь торговали две девушки. Одна курила с задумчиво-печальным видом, вторая говорила, энергично жестикулируя. Потом та, что с сигаретой, кивнула в сторону Кирилла и что-то сказала. Девушки засмеялись.
   – Дуры, – прокомментировал Кирилл, отходя дальше.
   Когда он прошел весь ряд и посмотрел на часы, прошло уже полчаса.
   Визитер не вернулся.
   – Я же тебе говорил – надо домой успеть! – произнес Кирилл в пространство.
   Снова начинало накрапывать. Кирилл накинул капюшон и вернулся к ларьку с кассетами.
 
   – Ну и дела, – сказал Максим. – Да…
   Визитер выловил одноклассника Кирилла на перемене. Сейчас они сидели в том закутке школьного двора, который был негласно принят учителями как детская курилка. Слугин вытянул пачку, размял сигарету и закурил вновь.
   – Может, я ребят позову? – размышлял вслух Максим. – Старших…
   – Не надо. – Визитер покачал головой. С козырька сорвались дождевые капли. – Макс, мне нужен ствол. Я сам разберусь.
   Увести словами Слугина было несложно. Он слишком хорошо относился к Кириллу. Интуитивно осторожный в других случаях, с ним он начисто терял способность к критике.
   – Думаешь, просто? – с легкой обидой спросил Слугин. – Я бы дал, но у меня нет. На фиг надо нарываться.
   – Ладно, извини. – Кирилл поднялся.
   – Эй, перестань! – Максим схватил его за руку. – Я тебе кто?
   – Друг.
   – Какой? – требовательно продолжил Максим.
   – Один из лучших.
   – Вот. А я для друзей все сделаю… – Слугин запустил окурок в лужу. – У Дениса Шадрина есть. Он иногда в школу таскает.
   – Газовый?
   – А тебе что, гранатомет нужен? – Максим слегка обиделся. – Сиди здесь.
 
   …У подъезда Карамазов остановился.
   Неудача – он чувствовал ее. Он снова облажается. Мальчишка выскользнет так же, как старик…
   Выматерившись вполголоса, Илья вошел в подъезд. И почти сразу услышал шаги – со второго-третьего этажа кто-то спускался.
   Карамазов отчаянно вдавил кнопку лифта. И тот, словно отзываясь на его ярость, распахнул дверцы. Илья ввалился в пустую кабинку, ударил ладонью по кнопкам. Лифт дернулся.
   Восьмой этаж… правильно, туда он и собирался.
   Карамазов глубоко вдохнул. Тьма вновь взяла его под крыло?
   Главное – быстрота.
   Лифт остановился. Карамазов глянул на пустую площадку, переложил пистолет в карман плаща.
   Двери начали сходиться. Он зло толкнул их локтем, выходя. Посмотрел на дверь той квартиры, куда его тащил заказ.
   За ней кто-то был, он чувствовал.
   Илья позвонил в меру долго. Замер со скучающим лицом. Глазок на миг потемнел.
   – Кто там? – спросил женский голос.
   Мысленно Карамазов записал за Тьмой еще один должок.
   – Добрый день. Корсаковы здесь проживают?
   Пауза…
   – Да. Что вам надо?
   Илья неспешно полез во внутренний карман. Достал красную «корочку» – очень убедительную, с хорошей фотографией и прекрасными печатями.
   – Я из райотдела.
   Дверь приоткрылась. Илья подал поверх цепочки – хорошей, массивной – удостоверение. Женщина, пристально взглянув в его лицо, раскрыла «корочку». Карамазов терпеливо ждал.
   – Что случилось? – возвращая почти настоящий документ, спросила женщина.
   – Я по поводу вашего сына. – Илья вздохнул. – Он попал в неприятную историю.
   Дверь открылась.
   – Входите, Геннадий Олегович.
   Карамазов вошел в квартиру Корсаковых. Посмотрел на женщину. Красивая и очень, очень уверенная в себе. Ни тени паники.
   – Где мой сын?
   – В школе, полагаю? – вопросом ответил Илья. – Нам надо поговорить о нем.
   – Вот тапочки… впрочем, ничего. Не разувайтесь. Будете пить чай?
   – Спасибо…
   – Людмила Борисовна.
   – Не откажусь. – Илья благодарно кивнул, проходя вслед за женщиной на кухню. С любопытством огляделся. Он любил изучать такие вот срезы чужой жизни, уже падающей в невидимую хозяевам пропасть.
   Чистенько. Старенький польский гарнитур – вершина мечтаний в советские времена. Запах разогретых котлет из закрытой сковородки на плите. Илья опустился на табуретку у окна.
   – Так что случилось? – Мать клиента поставила перед ним чашку. Карамазов взял ее обеими руками, грея озябшие ладони.
   – Я бы попросил вас рассказать о мальчике. Вы не заметили в его поведении ничего странного в последние дни?

11

   Визитер смотрел на приближающегося Максима. Тот был один, но слишком уж довольный собой.
   – Что бы ты без меня делал? А? – Слугин пихнул его в плечо.
   – Не знаю, – честно ответил Визитер.
   Максим огляделся и запустил руку за пазуху.
   – Держи.
   Визитер осторожно взял оружие. Пистолет был не слишком большим и почему-то гораздо легче, чем казался на взгляд.
   – Он настоящий?
   – Дурак, он газовый. Вот здесь предохранитель, а здесь… – Максим захохотал, сам изумленный собственным остроумием. – Курок!
   – Угу. – Визитер щелкнул предохранителем.
   – Эй, поставь обратно! Это не игрушка! – Максим заволновался.
   Визитер послушно вернул предохранитель на место. Засунул оружие за ремень, как делали в каком-то кино. Застегнул курточку.
   – Яйца отстрелишь, – мрачно сказал Максим. – Предохранитель сдвинется, курок заденешь – и привет.
   – Он же газовый.
   – Ну и что? Тут патроны через один с дробью. Мало не покажется.
   – А сколько патронов?
   – Восемь. Через два дня вернешь. За каждый патрон, если истратишь, по баксу. И запомни – я тебе ничего не давал. Я-то прощу, тебя дружки Дениса уроют.
   Визитер посмотрел в глаза Слугина. Он тоже не простит, конечно.
   – Макс, а как меня ребята называют?
   Слугин наморщил лоб.
   – Поэт… Ты чего, не знаешь?
   – А еще как?
   Максим пожал плечами.
   – Ладно. Спасибо, Макс. Мне пора.
   – Я же твой друг, – с легким сожалением сказал вслед Слугин. – Слушай, ты так не носи. Серьезно.

* * *

   …Кирилл тряхнул рукой с часами, словно надеясь, что стрелки пристыженно вернутся назад. Два пятнадцать. Мама уже дома, и, конечно, ему попадет. Может, позвонить? Он полез в карман, нащупывая жетончик. И увидел Визитера, выходящего из-за угла.
   – Пацан!
   Кирилл обернулся к подавшемуся в окошко парню. Похоже, продавцу кассет надоело скучать.
   – Присмотрел что-нибудь?
   – А у вас есть кино про мальчишку, который убил пятерых взрослых?
   Парень растерянно смотрел на него. У мальчишки был слишком серьезный вид. Даже заинтересованный.
   – Как называется?
   – Я не знаю, его еще не сняли.
   – Вали-ка отсюда, – задвигая стекло, посоветовал парень. Кирилл улыбнулся той своей улыбкой, что заставляла взрослых умиляться.
   Но парень едва ли мог считаться взрослым. Он проводил мальчишек-близнецов взглядом, очень далеким от симпатии.
 
   – Вы должны меня понять… – Людмила Борисовна вздохнула. – Кирилл – очень ранимый мальчик. Очень талантливый. Вы знаете, что у него выходила книжка стихов?
   Илья на всякий случай кивнул.
   – Я вот не могу даже представить, откуда у него это. – Казалось, женщина повторяет отрепетированную назубок роль. – Разве что по отцовской линии… – Грустная улыбка. – Вы пейте, пейте чай. Давайте я налью еще.
   – С удовольствием.
   – Конечно, я немного понимаю в этом, у нас была очень интеллигентная семья. Я росла на классиках и Кирилку учила. Но вот откуда этот дар, Бог знает! – Она развела руками. – Он очень занятой мальчик. В школе почти и не появляется, а экзамены сдает шутя. На телевидении ведет детскую программу. Занимается в театральной студии два раза в неделю.
   Илье показалось, что его затягивает в какой-то омут. Мальчик становился все более бриллиантовым.
   И по-прежнему непонятно, почему его надо убить.
   – Он почти не общается со сверстниками, мне даже его немного жалко… Откуда у него может найтись время на дурную компанию – не представляю!
   Карамазов промолчал. Но женщина ждала. Все они так любят принуждать к беседе. Им не собеседник нужен – автоответчик.
   – Понимаете, Людмила Борисовна, ваш сын просто узнал некоторые вещи, достаточно опасные. И кое-кто может решить припугнуть его… избить.
   Женщина слегка побледнела. Вот так-то.
   – Не понимаю, что он мог узнать?
   Илья молча пил чай.
   – Это не связано с детским клубом, куда он ходит?
   – Каким клубом?
   – «Штурман». Там и впрямь очень симпатичные ребята… но… такие, не от мира сего. У них руководитель Юрий Тикунов, представляете, работает сейчас за границей, но иногда звонит Кирилке, общается как со взрослым.
   – Нет, – успокоил ее Илья. – Просто случай. Полагаю, будет лучше, если это расскажет сам мальчик.
   Женщина кивнула. Вся ее уверенность куда-то исчезла.
   – Жизнь сейчас такая… тяжелая, – словно и не к нему обращаясь, сказала она. – Во всех смыслах. Я очень много времени провожу на работе. Кирилка очень самостоятельный, он сам многое планирует. Но все это вокруг, вся эта грязь, кровь…
   – Жестокое время, – согласился Илья. – Поверьте, я это знаю лучше многих.
   – Вас профессия обязывает.
   – Да, конечно.
   – Знаете, вот на днях Кирилл меня так поразил… – Людмила Борисовна грустно улыбнулась. – Валяется на кровати, читает Данте…
   – «Декамерон»? Не рано ли? – поинтересовался Илья.
   – Нет, – после паузы ответила женщина. – «Декамерон» – это Боккаччо. А Данте написал «Божественную комедию».
   В ее взгляде было полностью сформировавшееся мнение о милицейских работниках.
   Илья виновато развел руками.
   – Но в общем-то вы правы. Конечно, для ребенка это преждевременная книга, но Кирилл – он очень развитый мальчик. Так вот…
   Карамазов почувствовал, что его терпение достигло предельной грани. Похоже, убить такого талантливого ребенка будет даже приятно.
   – Так вот. Читает Данте. Потом говорит: «Мама, знаешь, почему-то люди так прекрасно представляют ад. Можно карту начертить. А вот рай абсолютно не прописан». Это в тринадцать лет, представляете?
   Илья внезапно ощутил легкий интерес.
   – А чему тут удивляться? Просто рая не существует.
   – То есть? Нет, я тоже неверующая, но…
   – Да при чем тут это? – Илья поморщился. – Нет рая. Ад есть, а рая нет. Правильно все.
   – Вам еще чаю, Геннадий Олегович? – помолчав, спросила женщина.
   – Нет, спасибо.
   Она смотрела на него как-то странно. Очень странно. И что он такое ляпнул… идиот!
   – Знаете, мне надо сейчас уйти, – сказала Людмила Борисовна. – Вы извините, может быть, вечером…
   Илья достал пистолет.
   – Я не могу вам это разрешить.
   Женщина перевела взгляд с оружия на его лицо.
   – Что вам надо? Кто вы?
   Никакой истерики. Только собралась еще больше.
   – Мне надо поговорить с вашим сыном. Убедить его не разглашать некоторую информацию.
   Это была очень удобная версия. Она давала женщине надежду, удерживала от безрассудства.
   – Вы лжете, – сказала Людмила Борисовна. – Вы убьете и его, и меня.
   – Я надеюсь обойтись без подобной меры. – Илья чувствовал себя все более неуютно. От напора этой женщины, ее уверенности, наглости. Сука. Все они суками становятся, когда вырастают.
   – Тогда вы можете уйти. Я поговорю с Кириллом. Можете поверить… – Ее голос впервые дрогнул. – Он будет молчать. Я заставлю его. Я мать.
   Илья покачал головой.
   Они просидели так с минуту, разделенные столом с пустыми чашками. Илье все больше и больше хотелось опорожнить мочевой пузырь. Все этот сволочной чай, кофеины, отрава жидкая. Будь под прицелом мужчина, он бы просто помочился на пол. Но при этой…
   Ему захотелось спустить курок немедленно.
   – Я вас прошу, не трогайте сына, – сказала женщина. – Господи, да он ничего и никому не скажет! Я вам гарантирую! Я мать!
   Она что, считает свою биологическую функцию талисманом?
   – Отойдите к стене и повернитесь спиной, – сказал Илья. Помочиться хотелось так сильно, что мошонка поджималась к животу.
   – Нет!
   – Я не собираюсь… – начал Илья. И замолчал – из подъезда донесся гул останавливающегося лифта. Потом в замке провернулся ключ.
   Карамазов приложил палец к губам. Осторожно поднялся, сразу стало полегче. Конечно, женщина понимает, что умрет. Но она будет послушной, ей хочется верить…
   – Мам, ты дома?
   Илья вздохнул. Он услышал голос клиента. Звонкий мальчишеский голос. Прекрасно, работа началась…
   – Беги, Кирилл! – Людмила Борисовна вскочила, бросаясь на Карамазова. Каким-то дурацким рывком протянула руки к пистолету. Илья еще успел удивиться человеческому безумию. Ведь мог же у нее быть шанс, если бы он не врал! Действительно, мать…
   Он выстрелил дважды, почти в упор, и женщину отшвырнуло к плите. Она всхлипнула, попыталась встать, все еще не отрывая взгляда от Ильи.
   Карамазов выстрелил третий раз. Повернулся к двери в коридор. Ни один хороший мальчик не послушается матери, когда ей грозит опасность…
   Никого. И топот ног на лестнице.
   Сгибаясь от рези в животе, Илья вывалился в подъезд. Побежал вниз, прыгая через ступеньки.
   Ребенок не может убежать от взрослого.
   На мгновение он увидел краешек голубой нейлоновой куртки, мелькнувший на площадке ниже. Выстрелил, почти не целясь. Глушитель уже сдыхал, выстрел гулко отозвался на лестничных клетках. Взвизгнула пуля, срикошетив от стены.
   Мальчишка не упал.
   Илья обогнул лифтовую шахту в тот миг, когда дверь подъезда захлопнулась. Он бросился к ней, мимолетно восстанавливая в памяти пространство перед домом.
   Успеет… Он успеет, а не мальчишка.
   Пинком распахнув дверь, он слегка согнулся, сжимая пистолет в вытянутых руках. И увидел клиента.
   Клиентов – мальчишек – было двое. Они разбегались в разные стороны.
   – Бля… – выдохнул Илья, пока ствол пистолета дергался слева направо. Кто же из них? Заказ был на одного, он это чувствовал явно… Так вот почему лица двоились…
   Один из мальчишек свернул за угол. Илья едва не выстрелил вслед второму… Бесполезно на таком расстоянии и из такого оружия.
   Мишени исчезли.
   Карамазов быстро обернулся, проверяя, нет ли кого-то в подъезде. Но идиотов не нашлось.
   Бежать, бежать… И ждать ночи, ждать сна, когда тьма выскажет все о сегодняшней работе.
   Низко наклоняя голову, Илья выбежал из подъезда. Двадцатью метрами выше, скользя на залитом кровью полу, женщина пыталась подползти к окну – и успеть увидеть, чем кончилась погоня. Она старалась почти минуту, потому что была матерью.
   Но так и не успела – потому что была всего лишь человеком.

12

   Ярослав открыл дверь. Бормотание телевизора он услышал еще на площадке второго этажа.
   – Тише сделай! – крикнул он в комнату.
   – Иди сюда! – так же громко ответил Слава.
   Не разуваясь, Ярослав прошел на голос.
   Шли новости. Показывали какой-то дом с полуобвалившимся, словно снесенным чудовищным ударом, углом. Его окружали милицейский кордон, пожарные машины, спасатели в белых комбинезонах.
   Потом мелькнуло профессионально соболезнующее лицо, едва не вгрызающееся в микрофон.
   – Говорить о террористическом акте пока преждевременно. Скорее всего причиной взрыва стала неисправность газового оборудования. Семеро погибших, включая одного ребенка, трое пострадавших, доставленных в больницу, – вот неполный итог этого трагического…
   – Шакал, – с ненавистью сказал Ярослав. – Трупоед.
   – Любишь журналюг, – ухмыльнулся Слава.
   – Обожаю.
   – Миллионы газовых плит, которые советская власть считала едва ли не главным своим достижением, – скороговоркой продолжал репортер, – стали бомбами замедленного действия в домах москвичей…
   – А иных городов, кроме Москвы, в природе не существует. – Слава тихо, зло засмеялся. – Стоило бы еще упрекнуть лампочки Ильича, которые иногда лопаются.
   – Зачем ты смотришь это дерьмо? – Ярослав прошел к телевизору, щелкнул выключателем. Возбужденное лицо репортера сжалось в точку, исчезая.
   – В этом доме жил один из Визитеров. Старичок профессор. – Слава не сделал попытки подняться из кресла.
   Ярослав помедлил, прежде чем спросить:
   – Минус один?
   – Нет. Я не чувствую, что он ушел. Видимо, старику повезло.
   – А кто… и как?
   – Как это сделано? Очень просто. Открытые газовые краны и костерок в углу. Объемный взрыв, малоприятная штука. А вот кто…
   Слава развел руками:
   – Не знаю, Ярик. Я не ожидал таких быстрых действий. Знаешь, включил бы ты телевизор…
   Все же он сказал это слишком поздно, чтобы они успели увидеть женщину на окровавленной кухне. Зато они узнали прогноз по различным районам Москвы, кое-что о погоде в Санкт-Петербурге и совсем чуть-чуть о температурах в провинции.
   – Вот билеты. – Ярослав кинул розовые бумажки на стол. – Поезд через три часа. Давай поедим.
   Слава кивнул.
   – Что с тобой?
   – Семеро.
   Ярослав не сразу понял:
   – Ты о погибших?
   – Да. Обычно Визитеры не действуют так грязно.
   – Обычно? – Ярослав шагнул к нему. – Что ты об этом знаешь? Где и когда они действовали?
   Слава покачал головой:
   – Это просто фраза. Успокойся. Я не знаю истины, ведь и ты никогда не стремился ее узнать.
 
   …За три тысячи километров от них Аркадий Львович молча смотрел в экран старого черно-белого телевизора. Новости уже кончились, шел рекламный блок.
   Его двойник разжигал печку. Маленький дачный домик был выстужен насквозь, и вряд ли эта жалкая пародия на буржуйку могла его согреть.
   – Ребенок – это, наверное, Леночка, – сказал Аркадий Львович. – Дочка Зинаиды Романовны.
   – Да, наверное. – Двойник с кряхтеньем сел на корточки. Попытался переломить трухлявую доску, не смог, покачал головой и принялся всовывать ее в печку.
   – Кто это сделал? – прошептал Аркадий Львович. – А?
   – Тот, с кем я пытался разговаривать по телефону. – Старик прижал к лицу грязные ладони. – Но кто он…
   – Может быть, наемник?
   Худые плечи дрогнули.
   – Не знаю. Понимаешь, он словно был одним из нас. Но я не знаю о нем.
   – Такое бывало прежде? – В Аркадии Львовиче проснулся какой-то сухой, академический интерес. Это позволяло забыть о доме, превратившемся в бетонное крошево, о тех, с кем он привык здороваться на лестнице.
   – Н-не совсем. Был случай, когда одного Посланника долго не могли вычислить. Он как бы… самоорганизовался. Появился без должных оснований. Но он никогда не действовал такими методами.
   – Ты что-то темнишь.
   – Почему же? Просто ты не должен в него верить – ни как атеист, ни как еврей.
   – О Господи…
   – Поздновато вспомнил.
   – И кто же победил… тогда?
   – Неужели не понятно? Христианство возникло вопреки всем законам общества, бывшего две тысячи лет назад.
   Аркадий Львович молча отошел в угол, лег на железную койку, застеленную старыми одеялами. Он не снимал пальто – здесь было очень сыро. По запотевшему стеклу чертили дорожки редкие капли, сбиваясь на подоконнике в прозрачную кляксу.
   – Слушай, мне надо как-то тебя называть, – сказал он.
   – Визард.
   – Что?
   – Визард. Колдун. Это созвучно именам двух других Посланников.
   – Ты и вправду умеешь колдовать, Визард?
   – Немного.
   – Скажи, они найдут нас здесь?
   – Не раньше следующего утра. Знание приходит ночью, так уж повелось.

13

   В тот миг, когда Илья Карамазов убил его мать, Кирилл ничего не почувствовал. Он все же рванулся на ее крик, рванулся внутрь, в квартиру, но Визитер схватил его за плечо, оттаскивая в подъезд.
   Это был лишь миг – тот ожидаемый Ильей поступок, который мальчик должен был совершить, который стал бы его последней ошибкой. Дальше был лишь страх.
   Они бежали вниз, отталкивая друг друга на поворотах, а сверху доносился чей-то топот. Кирилл чуть отстал и краем глаза успел заметить серый силуэт на два пролета выше. Потом что-то взвизгнуло над плечом, и время словно замедлилось – он увидел неглубокую борозду в стене, оставленную пулей.
   Его хотели убить. Даже не Визитера – его…
   Кирилл вылетел из подъезда, спотыкаясь, едва не падая. Страх придал ему силы – он догнал Визитера, который остановился, приплясывая за дверью.
   – Направо! – крикнул Визитер, вновь срываясь с места.
   Кирилл побежал, слишком поздно сообразив, что его двойник свернул влево. Они разделились мгновенно и с каждым мгновением удалялись все дальше друг от друга. На бегу Кирилл попытался представить, куда бежит Визитер, но почти сразу отказался от этой попытки. Слишком много было вариантов. Сейчас тот уже мог добежать до площади Борьбы, сесть в трамвай или рвануть к метро… Кирилл не представлял, как бы он поступил сам, значит, и Визитер поступит совершенно случайно.
   Мальчишка свернул у транспортного института, побежал, лавируя между прохожими, постепенно замедляя бег, понимая – убийца не станет преследовать его на улице. Не идиот же, его заметят, кто-нибудь вызовет милицию…
   Он все же обернулся, пытаясь узнать в идущих следом ту серую тень, что протягивала к нему руку с пистолетом. Никого похожего. Он убежал.
   беги, Кирилл!
   Его обдало холодом, когда он вспомнил крик мамы. Кирилл стиснул кулаки, остановился, борясь с желанием вернуться. Да нет, убийце был нужен Визитер – ну и он, может быть.
   Но когда он вернется домой…
   Кирилл замотал головой. Нет. Нельзя. Будет только хуже. Убийца знает, где он живет, и не может отличить его от Визитера. Он должен прятаться… может быть, на вокзалах…
   Ему снова стало не по себе. Кирилл уезжал из Москвы только раз, семь лет назад. Все, что запомнилось с той поездки, – это плывущие за вагонным окном, к которому он прилип, села и перелески, толкотня на перронах, потом – огромное, бесконечное, теплое море, в которое он врывался с визгом и полной уверенностью – доплыть до другого берега совсем легко.
   Сейчас вокзалы были другими. Безумно мечущиеся люди, но уже не в той суете поездки, что была когда-то, а словно напуганные чем-то. Грязные, словно из задницы вылезшие, существа в углах и под лестницами, когда-то тоже бывшие людьми, но стремительно утрачивающие остатки сходства. Среди них были и дети – Кириллу всегда делалось не по себе, когда он видел их.
   Взрослые могли быть кем угодно – пьяницами, наркоманами, неудачниками, – они лишь напоминали, что в жизни легко можно проиграть. Дети с холодной злобой в глазах и улыбкой затравленных волчат словно безмолвно кричали: «Тебе просто повезло. У тебя есть дом и мама. Но это случай. Ошибка. Ты должен быть с нами». Он вспоминал их взгляды, когда случайно натыкался на таких, – взгляды мелкого хищника, оглядывающего жертву.
   Нет. Только не вокзалы.
   Кирилл бродил по улицам часа два. Несколько раз звонил домой – вначале трубку никто не брал, потом отозвался незнакомый мужской голос. Ему стало не по себе. Он выскочил из-под прозрачной каски таксофона, даже не повесив трубку.
   Он ждет его?
   Кирилл добрел до какого-то супермаркета, не размышляя, вошел в слякотное тепло. Народу было немного. Он побрел вдоль прилавков, потом купил в баре кусок пиццы. Съел ее, не почувствовав вкуса.