Львова Марина. Саня или двойная свадьба

   -- Она же пьяна, проспится -- уйдет сама.
   На дорогу упала тень, мы с Максимом обернулись. Удерживая рукой у горла ворот халата, к нам подошла Мила. Оставаться одной в темноте так долго ей было очень страшно.
   -- Саша, что тут такое?
   -- Мил, да ничего. Пошли спать. Девка пьяная в канаву свалилась. К утру проснется, пойдет домой. Пошли.
   Но Мила не ушла, напротив, она подошла к Максиму и стала смотреть на его находку. Мне это наскучило, демонстративно засунув руки в карманы джинсов, я уселась на пенек и стала наблюдать за тем, как Максим вместе с Милой пытаются вытащить девчонку из канавы. Это была девчонка, ей было лет семнадцать. Накрашенная и приодетая по моде, на первый взгляд она походила на взрослую, но стоило приглядеться, как сразу становилось ясно, что девчонка еще молоденькая и глупая. Было противно наблюдать, как она поползла на коленях обратно в канаву в поисках потерянной туфли. Когда Мила наконец нашла ее туфлю и протянула ей, она даже не смогла ее одеть на ногу. Она сидела на земле и громко икала. Мила наклонилась и обула эту поганку.
   -- Да, ремня ей всыпать -- сразу проснется. Скотина пьяная. Что вы с ней возитесь?
   -- Саша, погоди.
   Еще минут пять Мила вместе с Максимом пытались втолковать ничего не соображающему человеку, куда ему надо шагать. Недалеко от дачного поселка был расположен небольшой подмосковный город. По выходным и праздникам его жители ходят в лес, проходя мимо дач. Максиму удалось узнать, что девчонка живет в городе, немного подумав, она даже вспомнила свой домашний адрес.
   -- Вспомнила? Ну и катись домой, нечего людей по ночам будить.
   -- Саша, ну зачем ты так?
   -- Может быть я ее еще и пожалеть должна, что она так напилась?
   -- Нет, конечно, но...
   -- Нет, это бесполезно. Она сама не дойдет, -- негромко пробормотал Максим.
   -- Так что же делать?
   Мила в растерянности посмотрела на Максима. Мое мнение они в расчет явно не принимали.
   -- Придется отвести ее в город, а то она опять где-нибудь завалится, -- со вздохом произнес Максим. -- Идите домой и закройте дверь, неизвестно, где еще бродит компания, с которой она гуляла. Я провожу ее и скоро вернусь.
   По решительному выражению лица Людмилы я поняла, что сейчас она предложит оставить девицу до утра у себя дома. Сама эта мысль мне показалась кощунственной. Я повернулась и взглянула на нее, деваха сидела на краю канавы и, держась руками за голову, раскачивалась из стороны в сторону.
   -- Так, девчонки, идите домой. Я скоро приду.
   -- Вот уж и нет, дудки. Я тебя одного не пущу. Мы пойдем вместе.
   Кто бы мне объяснил тогда, почему я так поступила. Честно говоря, я и сама не ожидала от себя такого. Максим вскинул на меня глаза и грозно сдвинул брови. Я спокойно выдержала его взгляд. Все, прошли те времена, когда я тебя боялась, голубчик. Ничего ты мне теперь не сделаешь. Он, словно прочитал мои мысли, но спорить со мной не стал, только молча кивнул головой. Мила вернулась на дачу, по требованию Максима закрыла калитку на замок. Когда мы ездили с ней на дачу одни, то всегда по совету соседей на ночь запирали на замок калитку. Сегодня мы изменили своему правилу, так как с нами ночевал Максим.
   Итак, Мила вернулась в дом, и мы отправились. Взяв под обе руки "эту", мне даже трудно подобрать слово, потому что нет ничего противнее пьяных, мы медленно побрели к городу. Поначалу мы шли очень медленно, но потом прохладный ветерок слегка привел ее в чувство, и она смогла почти самостоятельно переставлять ноги. Постепенно она протрезвела настолько, что смогла даже и говорить. Правда, ее пьяные излияния перемежались икотой и рвотой, но шла она теперь сама, ругая какого-то Федьку, который бросил ее одну. Максим шел молча рядом с разглагольствующей девицей, иногда рукой беря ее за плечо и направляя в нужную сторону, чтобы она не сбивалась с дороги. Казалось, его совершенно не трогает пьяная околесица, которую несла девица. Когда она полезла к Максиму за сочувствием, я ей посоветовала лучше смотреть под ноги, а не вешаться на незнакомых ей мужчин. Она рассвирепела и с размаху ударила меня по щеке. Мне трудно восстановить в памяти, что было дальше. Волна ярости захлестнула меня, помню только, что разнял нас Максим. Встав между нами, он какое-то время молча терпел удары кулаками, которые мы наносили друг другу, причем девчонка все время промахивалась. Одной рукой Максим обхватил меня и, слегка подбросив, поставил в сторону, другой рукой он придержал девицу, потому что от затраченных на драку усилий она в очередной раз потеряла равновесие и стала заваливаться на бок.
   -- А ну, уйди лучше, -- свистящим шепотом сказала я ему. Как ни странно, но он послушался. Когда дерутся женщины, мужчине лучше не вмешиваться. Бить я ее, конечно, не стала, хотя руки у меня и чесались. Накрутив себе на руку ее длинные волосы, которые выбились из замысловатой прически и рассыпались у нее по плечам, я погнала ее впереди себя, периодически подгоняя коленом под зад. Первое время она пыталась ругаться и ударить меня, но я дернула ее за волосы и пригрозила, что оставлю ее лысой, если она не будет быстро переставлять свои ноги.
   Некоторое время мы шли молча, потом девчонка стала просить, чтобы мы ничего не говорили ее отцу. Я ее заверила, что со своим отцом она будет объясняться сама. Вдали показались огни городских улиц. Мы довели девчонку до ее дома и проследили, как она вошла в свой подъезд.
   -- Может быть, поднимемся вместе с ней? -- несколько неуверенно спросил Максим.
   -- Обойдется. Пошли домой, там Мила одна.
   Я резко повернулась и пошла обратно. Максим чуть слышно хмыкнул и пошел вслед за мной. Улицы были тихи и пустынны, но в домах еще светились окна, а у некоторых подъездов еще сидели небольшие группы молодежи. Мы дошли до нашего спящего поселка и невольно замедлили шаги. Максим шел рядом со мной, и я чувствовала, что он смотрит на меня. Даже в темноте его взгляд обжигал, и мне становилось просто трудно дышать. Что же со мной происходит? Скоро я буду пылать и плавиться в присутствии шефа. Температура у меня, что ли, поднялась? Это от перевозбуждения! Конечно, я понервничала, и теперь мне очень жарко. Все стало на свои места. А мне начала мерещиться всякая ерунда. А на деле...
   -- Почему ты пошла со мной? Тебе же не хотелось этого делать и было противно возиться с этой девчонкой.
   Вопрос Максима неожиданно громко прозвучал в темноте и прервал мои размышления.
   -- То есть, как?
   -- Так, почему?
   -- Ну, не знаю...
   -- Этого не может быть. Ты всегда знаешь, чего тебе надо. Ты же никогда не поступаешь опрометчиво. У меня было время изучить тебя за время работы.
   -- А ты не забыл, как мы с тобой познакомились?
   -- Это была случайность, в которой ты была не виновата.
   -- Да?! И как давно ты понял это?
   -- Так почему ты пошла со мной?
   -- Ты не догадываешься?
   -- Нет.
   -- Просто боялась, что когда ты дотащишь на себе эту девку, она при виде своих рассвирепевших родителей начнет кричать, что ты ее напоил или, еще хуже, что-нибудь с ней сделал. Как бы ты тогда доказывал свою невиновность? Накостыляли бы тебе по шее.
   -- Ну, и чем ты могла помочь мне в такой ситуации?
   -- Я бы громко кричала, что ты мой муж, что девчонка разбудила нас среди ночи своими воплями на улице. По крайней мере, если бы тебя забрали в милицию, я была бы свидетелем.
   -- Так ты это сделала для меня?
   -- Вот еще... Просто Мила волновалась.
   -- Так ты это сделала ради меня, -- повторил он утвердительно.
   -- Думай, как хочешь. Не понимаю, почему ты так глупо улыбаешься?
   Максим не ответил, так как мы подошли к дому. Калитка была закрыта на замок.
   -- Ну, и как мы с тобой войдем?
   -- Нет проблем, -- бодро промолвил мой шеф и одним махом перепрыгнул через забор.
   Если он считает, что я смогу последовать его примеру, то он глубоко ошибается. На такие подвиги я не способна.
   -- Подойди сюда.
   Я послушалась и подошла к забору. Сильные руки подхватили меня и, как перышко, перебросили на участок. Я даже испугаться не успела, только вцепилась от неожиданности в крепкие мужские плечи. Моя щека скользнула по щеке и слегка укололась об отросшую за день щетину. Моей щеки коснулись теплые нежные губы. Кончиками пальцев я слегка коснулась чужого лица и погладила чуть шершавую щеку. Внезапно жаркая волна окатила меня с головы до ног. Я задохнулась и, как утопающий, лихорадочно перевела дыхание. Что со мной? Стоя на цыпочках, я тесно прижималась к теплой мужской груди, испытывая при этом совершенно непонятное чувство умиротворения. Вздрогнув, я попыталась освободиться от крепко обнимавших меня рук Максима. Он сразу отпустил меня, я потеряла равновесие, чуть не упала, и прямо через кусты, отбрасывая рукой шелестящие ветки, бросилась к дому. Я влетела на веранду, одним прыжком перемахнув ступени крыльца, широко распахнула дверь дома.
   -- Что?! Что случилось?
   С дивана вскочила Мила, широко раскрытыми глазами она смотрела на меня. Рядом с ней стоял Николай.
   -- Все в порядке. Просто мы вернулись. А вы что не спите?
   -- Ко мне Николай пришел, как только вы ушли. Услышал шум и проснулся. Он хотел пойти вас догонять, но мне было так страшно одной, что он решил остаться со мной. Саша, ты очень устала? Как-то очень странно выглядишь.
   На веранду поднялся и вошел в дом Максим. Николай подошел к нему, и они стали негромко о чем-то говорить. Удивительное дело, мужчинам всегда есть о чем поговорить. Ну, о чем они там секретничают? Похоже, это никого, кроме меня, и не волнует совсем.
   -- Саша, ты хорошо себя чувствуешь?
   Как я себя чувствую? Да, я сама не знаю. Об этом спрашивают больного, а я пока здорова. Хотя нет, меня всю трясло. Даже руки слегка дрожали. Крепко сжала их в кулаки, но это не помогло. Неужели всем заметно, как я дрожу? Просто на улице холодно. Я чувствовала себя какой-то взвинченной. Мне хотелось и плакать, и смеяться одновременно. Но все окончилось довольно безобидно: меня просто отправили спать. Да-да, Мила посмотрела на меня и строго сказала, чтобы я шла спать. Не могу понять, почему я ее послушалась без всяких споров и пререканий. Она меня еще теплым молоком напоила, как маленькую. И, по настоянию Николая, добавила в молоко мед, который он собственноручно принес со своей дачи.
   Я вошла к себе в комнату, разделась и легла на холодные простыни. Мне было холодно, меня бил озноб, а щеки мои горели. Я потрогала их руками и почувствовала, что они стали мокрыми от слез. Проклятая девчонка! Если бы она не разбудила нас этой ночью, мы спали бы спокойно до самого утра. И тогда... тогда Максим не сжимал бы меня в своих объятиях и не поцеловал меня. Хотя это и получилось совсем случайно.
   Тогда почему я не могу заснуть? Почему у меня в ушах звучит грустная мелодия романса, который пел Максим? Прощание с любовью, грусть... Зачем люди расстаются? Как хорошо было! Пока меня не разбудили пьяные вопли. Я была так груба с ней. Максиму это не понравилось. Он пытался защитить ее, когда мы с ней сцепились. Как он тогда бросился между нами. Словно рефери на ринге. Конечно, ему не понравилось, когда слабого бьют. Как ему объяснить, что после ее пощечины я уже не помнила себя от ярости. А Максим всегда защищает слабого, как говорила Людмила. Он и меня защищал, и Милу. Только теперь я сильная, и у меня все нормально. Меня же теперь не нужно опекать, как воробья-заморыша в сильный мороз. С его помощью и институт закончен. Он может все свои силы направить на кого-нибудь другого, будет творить добро, будет раздаривать его направо и налево. Он же у нас щедрый. Только, оказывается, не так просто принимать помощь от кого-то и ничего не давать взамен. Вот от этого душа и болит: тебе дают, ты берешь и ничего-ничего не возвращаешь. Это несправедливо, что человек так много отдает другим. Ему легко ощущать себя правым, справедливым и благородным, а задумывался ли он когда-нибудь, что добротой можно ранить? Что теперь я ощущаю себя нахлебницей? Вот почему мне теперь так больно! Но я тоже буду отдавать свою доброту, я же тоже могу помогать другим. И тогда я не буду мучиться и не будет болеть у меня душа.
   Мне стало ясно: он просто прощался со мной.
   Глава 13
   Я очень плохо спала той ночью. Но, заснув под утро, когда небо на востоке уже стало светлеть, я, тем не менее проснулась довольно рано, совершенно не чувствуя усталости. Вчера вечером мне удалось принять для себя очень важное решение. Итак, я избавилась от поводка, который указывал мне путь, и теперь начинаю жить самостоятельно.
   Жалко, что я вчера прополола все цветы. Но еще можно попробовать привести в порядок лужайку перед домом. Никогда не думала, что борьба с сорняками будет доставлять мне такое удовольствие, вот, что значит -- ясная цель в жизни.
   -- Саша, остановись! Ты сегодня спала?
   -- Спала, конечно. Что за вопрос?
   -- Саша, пойдем завтракать. Можно попросить Николая принести его новую косилку. Тогда легко можно все покосить...
   -- Я же не собираюсь скашивать все сорняки на твоем участке только перед домом... Ой, прости, совсем забыла...
   -- Ничего, вчера вечером мы разговаривали с Николаем, и я ему призналась в обмане.
   -- он не обиделся на твой розыгрыш?
   -- Да, нет... А почему ты такая грустная сегодня? Не выспалась?
   -- Сорняки жалко. Росли себе, росли, а я их выполола. Всех до одного, под самый корень.
   -- Не грусти, новые вырастут.
   -- Правда?! Тогда зачем я тут работаю?
   -- Чтобы цветы росли и красиво было.
   -- Может быть, кто-нибудь меня накормит? Гостей полагается кормить по утрам, -- на улицу с довольным видом вышел Максим, одетый в спортивный костюм.
   -- Саш, как думаешь, стоить его кормить или нет?
   -- Стоит, стоит, я бываю хорошим. Особенно, когда поем.
   -- Смотри, сколько Саша с утра прополола, пока мы спали.
   -- Она молодец. Давай, схожу к Николаю за косилкой, он обещал помочь покосить траву.
   -- Зови его завтракать, я уже почти на стол накрыла. Максим, ты видел, какие Саша цветы вырастила?
   А вот этого Миле лучше бы не говорить. Теперь внимание Максима снова переключилось на меня. Хотя он стоял у меня за спиной, я почувствовала на себе его взгляд, от которого мне сразу стало жарко. Что за мучение, вот так краснеть каждый раз, когда на тебя смотрят! Спасибо, что он хоть молчит.
   -- Как ты себя чувствуешь? Ты не замерзла сегодня ночью?
   Какое там замерзла! Да я прямо пылаю, вон щеки как горят. Низко опустив голову, я пробормотала себе под нос: "Нет!" Мой голос прозвучал неожиданно хрипло и низко. Нет, положительно, мне вредно находиться рядом с этим человеком, со мной начинают происходить странные вещи: ноги меня не держат, руки дрожат, голос хрипит, щеки пылают, и неудержимо хочется плакать.
   -- Пойду к Николаю за косилкой, -- сказал тихо Максим.
   Порой мне наш начальник напоминает большого медведя -топчется, топчется, словно не знает, что ему дальше делать. Можно подумать, что я буду возражать и удерживать его. Мне еще предстоит с ним за одним столом сидеть.
   Но, к моему большому удивлению, завтрак прошел очень весело. Пришел довольный жизнью Николай и за завтраком стал рассказывать смешные случаи из своей жизни. Он вспоминал институт и преподавателей, как это ни странно, но Максим вышел из своей мрачной задумчивости и начал дополнять рассказы Николая. Оказалось, что они закончили один институт, только в разные годы, и у них было много общих воспоминаний и знакомых. Теперь понятно, почему они так быстро нашли общий язык друг с другом.
   После завтрака я вернулась к цветам, Николай вызвался помочь вытереть посуду, а Максим стал копаться во внутренностях своей машины. С веранды доносился веселый смех Милы и низкий рокочущий бас Николая, что-то ей рассказывавшего.
   -- Тебе жарко. Голову напечет.
   На мою голову опустилось нечто, напоминающее головной убор, а мне в руку буквально всунули эмалированную кружку с водой. Нет, вы подумайте, какая бесцеремонность! Обращаются, как с ребенком малолетним. Я уже открыла рот, чтобы возмутиться, но кружка приятно холодила руку, а в горле у меня действительно пересохло.
   Вода из колодца была прямо ледяной и ужасно вкусной и чуть-чуть пахла бензином. Нет, бензином пахли руки Максима, который поправлял на моей голове странную панаму защитного цвета.
   -- Надо же, у тебя форма сохранилась, -- искренне удивился подошедший к нам Николай.
   -- Только выгорела совсем.
   -- В Азии солнце жаркое. Ладно, пойдем покажу, как с сенокосилкой обращаться, хватит Саше на коленях по участку ползать.
   -- А мне, может быть, нравится.
   -- Александра, с прогрессом нечего спорить.
   Мужчины занялись освоением новой техники, а мы с Милой -приготовлением обеда. На даче обед готовить просто -достаточно нарвать с грядок разной зелени и все сварить, при этом не нужно уточнять, какие ингредиенты послужили основой того или иного блюда. Мы с Милой давно уже для себя решили, что у нас на участке не растет ядовитых растений, а значит, можно смело экспериментировать, что мы и делали. Наши гастрономические фантазии оказались удачными. Максим с Николаем уничтожили обед, не задавая лишних вопросов, и вернулись к прерванному занятию.
   Сенокосилка заработала, когда мы с Милой уже помыли и убрали посуду.
   -- Упорные. Полдня возились, но освоили.
   -- Меня больше волнует, где мы будем искать наших кошек. Похоже, от этого шума кошки под предводительством Барона бросились просить убежище на других участках. Как мы будем их отлавливать перед отъездом?
   -- Ничего страшного, ты забыла, что со следующей недели я ухожу в отпуск? Неделю Барон как-нибудь продержится на подножном корму, а потом и я появлюсь.
   -- Мила, что с тобой стало? Ты перестала бояться за Барона? И этот лохматый шантажист больше тебя не сможет мучить?
   -- Саша, ты все смеешься.
   -- А как же путевка? Твоя мама предлагала тебе путевку в Анталию. Ты откажешься?
   -- Как я могу оставить свои грядки?
   -- Интересная логика. Ты меня разыгрываешь?
   -- Нет.
   -- И тебе не будет страшно одной в будние дни?
   -- Кругом много народу, почти все соседи живут. Через неделю и Николай уходит в отпуск.
   -- А как же твоя мама?
   -- Думаю, найдет себе приятельницу, с которой можно поехать отдохнуть. Послушай, давай поставим чайник. Надо напоить мужчин чаем, отловить кошек и ехать в Москву.
   Мила пошла в дом накрывать на стол, я отправилась на поиски наших четвероногих. Почему-то так случается, что мне всегда достается самая трудная и неблагодарная работа. Как, скажите на милость, можно в теплый июльский день загнать кошек в душную раскаленную машину? Но я зря жаловалась на свою судьбу, Максим принес Муську, Клякса прибежала на зов Милы, которая вынесла на крыльцо кошачьи миски с едой, а спустя несколько минут из зарослей шиповника величественно вышел Барон. Кошек мы заманили на веранду и плотно закрыли дверь.
   Во время чая мужчины откровенно хвастались своими техническими достижениями. Мы с Милой переглянулись.
   -- Мила, тебе не хочется рассказать о своей поездке в центр техобслуживания?
   -- Зачем?
   -- Это к вопросу о приоритетах.
   Мила рассмеялась. Мужчины насторожились и стали внимательно прислушиваться.
   -- Несомненно, самое главное в жизни мужчины -- это техника. Мила недавно почти целый день провела на станции техобслуживания. Расскажи, а то мне не поверят.
   -- Саша, перестань смеяться. А дело было так: твой любимый Степан, Максим, не смог отремонтировать мне машину, но посоветовал своего знакомого. Вот и пришлось мне ехать на станцию. Людей было совсем немного. Пока механик осматривал машину, я присела в сторонке и имела возможность понаблюдать за всем со стороны. Буквально через пятнадцать минут после моего приезда на станцию приехали "Жигули", оттуда вышел маленький толстенький мужчина и высоченная девица на огромных каблуках и почти без юбки.
   -- Совсем? -- почему-то хором тихо спросили наши мужчины и очень внимательно стали следить за рассказом Милы.
   -- Нет, юбка на ней, конечно, была, но увидеть ее можно было только при ближайшем рассмотрении.
   -- А еще лучше через микроскоп.
   -- Саша, не перебивай, -- нетерпеливо оборвал меня Николай.
   -- А дальше начался самый настоящий спектакль. Владелец автомобиля стал жаловаться механику на своего железного коня, а его подружка начала психическую атаку против всех присутствующих. Взяв стул, она поставила его так, чтобы механик хорошо ее видел. Потом она села на стуле, закинула ногу за ногу и начала покачивать носком туфельки. Юбка слегка поднялась вверх и совершенно спряталась в складках ее джемпера. Механик, судорожно глотая, делал вид, что внимательно слушает жалобы владельца. Но мне показалось, что описание технических проблем прозвучало не менее трех раз, прежде чем он вник в суть проблемы. Тем временем вся станция пришла в движение. Словно металлические стружки, попавшие в поле притяжения сильного магнита, все мужское население вытянуло шеи, а потом стало как-то незаметно приближаться к нашему участку. Одному срочно понадобился какой-то инструмент, другой пришел в поисках отвертки, третий искал сигареты и так далее. Они замирали невдалеке от девушки и, как околдованные, смотрели на ноги, совершающие волнообразные движения. Девушка заворожила их, как заклинатель змей из Индии.
   -- А чем дело кончилось?
   -- Ах, Николай, чем это могло кончиться? Мой механик, корпевший под моей машиной, неосторожно высунулся из-за машины и ему на руку случайно уронили что-то тяжелое. Раздался жуткий вопль, сопровождающийся страшной руганью, которая вывела всех из оцепенения, мужчины пришли в себя. Механика повезли в травмопункт. Выскочил директор, разогнал всех по своим рабочим местам, ругался при этом последними словами, но я видела, какие пламенные взгляды бросал он в сторону блондинки. А мне пришлось ехать домой, оставив машину на станции.
   -- Душещипательная история.
   -- Вовсе нет, просто она лишний раз доказывает, какие мужчины слабые существа.
   -- Пришла Саша, сказала гадость и привела всех в чувство.
   -- Вот здорово, оказывается я виновата!
   -- Шучу-шучу.
   -- Нечего шутить, давайте собираться, нужно ехать в Москву, завтра всем на работу.
   Мужчины немного поворчали, но делать было нечего, пришлось собираться в обратный путь. Мы упаковали наши вещи, запихнули в машину Максима наших котов и отправились в обратный путь.
   Домой вернулись довольно поздно, Максим довез нас до дома и помог выгрузить и занести вещи. На чай остаться он отказался, только внимательно посмотрел в мою сторону, когда я громко с облегчением вздохнула, услышав, что он отклонил предложение Милы.
   Мне еще предстояло сделать очень много, и я сразу же ушла в свою комнату после отъезда Максима. А Мила первой отправилась в ванную. Было слышно, как она что-то напевает под аккомпанемент журчащей воды.
   -- Ты почему собираешь вещи? Куда ты собралась?
   -- Домой.
   -- Саша, что случилось? Я тебя обидела чем-нибудь?
   -- Ну, почему сразу обидела? Просто мне давно уже было нужно домой.
   Мила села на кресло, стоящее рядом с торшером; на нем было так уютно сидеть по вечерам с книгой. Даже самый трудный материал становился более понятным во время моей подготовки к многочисленным экзаменам. Мила очень смеялась, когда я ей рассказала про странную особенность этого кресла. По ее признанию, ей в нем ни разу сидеть не приходилось, так как его обычно занимал Барон. А с этим животным Мила спорить не решалась.
   -- Саша, я все-таки не пойму, почему ты так внезапно решила уехать?
   -- Вовсе не внезапно, я это поняла уже давно. А события воскресенья меня просто подтолкнули к решению. По долгам надо платить. Нужно отдавать свои долги вовремя, пока не стало поздно. Я поняла, что нужна своей матери. Одно время мне казалось, что она бросила меня, предала, а потом я поняла, она не могла поступить иначе.
   -- Но она же сама сказала, что тебе лучше жить самой.
   -- Все равно она нуждается во мне, теперь мой черед помочь ей, поддержать ее. Она же совсем одна.
   -- А бабушка?
   -- Им плохо обеим. Помнишь, когда в конце зимы нам было плохо, нам помогло то, что мы держались друг друга.
   -- И свел нас с тобой вместе Максим.
   -- И за это мы ему благодарны.
   -- У меня никогда не было сестры.
   -- У меня тоже.
   -- И мы с тобой станем чужими, Саша?
   -- Конечно, нет. Мы же с тобой вместе работаем. Мы будем видеться каждый день.
   -- Мне все равно будет очень не хватать тебя.
   -- Мне тоже, но дома я сейчас нужнее.
   -- Через месяц у меня день рождения. Ты приедешь?
   -- Конечно, если ты меня пригласишь.
   -- Когда ты поедешь?
   -- Завтра после работы.
   -- Надо попросить Максима, чтобы он помог тебе.
   -- Это еще зачем?
   -- Помочь с вещами... На что еще годны мужчины?
   -- Мила, у меня только одна сумка и рюкзак.
   -- Как тогда зимой, когда ты приехала сюда.
   -- Тогда сумка была тяжелая, в ней было полно книг. А теперь я их сдала в институтскую библиотеку. По ним теперь другие будут набираться ума-разума.
   -- Все-таки я попрошу Максима, чтобы он отвез тебя.
   -- Не надо, он со мной опять не разговаривает после того, как мы с ним отвели деваху в город. Я была груба с ней. А он ее опекал. Я же, в отличие от нее, крепко теперь стою на ногах. Что ни говори, а наш начальник большой молодец, что познакомил нас с тобой. Помнишь, как он хитро вынудил тебя сдать мне комнату?
   -- Я всегда буду ему благодарна за это. А помнишь, как Барон хулиганил?
   -- И как ты плакала?
   И мы начали вспоминать, нам было что вспомнить о приключениях двух испуганных девушек в незнакомом доме, хранителем уклада и тайн которого был огромный пушистый кот со скверным и упрямым характером.