Льюис Сьюзен. Последний курорт

   — А вы знаете, что означает Памаликан? — спросила Мадлен, когда они собрались уезжать. — Памаликан, название острова, на котором вы живете?
   — Нет, — ответила Пенни.
   — Оно означает, что люди возвращаются на этот остров. Так что вы тоже вернетесь.
   — Надеюсь, — промолвила Пенни, глядя на Дэвида.
   — Вернемся, — тихо произнес он.
 
   Стерлинг позвонил на следующий день, в одиннадцать часов утра. Пенни дома не было, она находилась на другом конце острова и готовила сюрприз. Пенни ужасно боялась нырять в море с высоты, но она знала, что Дэвид очень любит это занятие, а нырять один, без нее, он не хотел. Поэтому Пенни и решила как бы заранее набраться храбрости, а после обеда отправиться нырять вместе с ним. Но когда она вернулась в домик, ей хватило одного взгляда на лицо Дэвида, чтобы понять, что они уже никуда не пойдут.
   Сдерживая нервную дрожь. Пенни подошла к Дэвиду, и они крепко обнялись, как бы набираясь сил друг от друга.
   — Что он сказал? — прошептала Пенни.
   — Что мне пора возвращаться.
   — Во Францию?
   Дэвид кивнул, и Пенни почувствовала облегчение. Во всяком случае, не в США. Хотя бы пока.
   — А Стерлинг сказал, что тебе грозит?
   — Нет. Сказал только, что мои адвокаты через пару дней вылетают из Штатов.
   — Значит, ты пока не знаешь, какие Габриелла дала показания?
   — Пока не знаю.
   Когда на следующее утро они прилетели в Ниццу, там, несмотря на яркое солнце, было холодно и сыро. В аэропорту их встречали Пьер и Рут — бывшая редактор «Старк», которую Сильвия прислала приглядывать за делами журнала до возвращения Пенни.
   К удивлению Пьера, появившиеся в зале прилета Дэвид и Пенни, одетые в розово-желто-зеленые теплые куртки, купленные в Маниле перед отлетом, оживленно спорили между собой. Оказалось, что пока они ожидали в Париже рейс на Ниццу, Пенни поговорила по телефону с Рут и решила, что через четыре дня она поедет в Нью-Йорк.
   — Нет никакой необходимости ехать туда именно тебе, — протестовал Дэвид. — Можешь послать кого-нибудь другого. Ради Бога, ты и так столько натерпелась…
   — Ничего, сейчас я в порядке, — возразила Пенни. Она взяла Дэвида за руку, и они через вращающиеся двери двинулись вслед за Пьером и Рут на улицу. — У меня масса дел в Нью-Йорке, которые очень важны для будущего «Нюанса», например, интервью с Люком Плезансом — мы о нем договорились еще до моего бегства. Так что лучше я сама туда поеду.
   — Рут, поговори с ней! — взмолился Дэвид. — Скажи ей, что у тебя здесь все под контролем. Интервью может взять Мариель, а ей надо хоть немного отдохнуть и…
   — Не вмешивайся. Рут, — оборвала его Пенни и подмигнула коллеге. Они перешли дорогу и направились к машине, но тут Пенни остановилась между двумя гигантскими кактусами, сунула руки под куртку Дэвида и с печальным видом посмотрела ему в глаза. — Не возражай, — прошептала она, — пожалуйста.
   — Но, дорогая…
   — Никаких «но». Ты завтра уезжаешь, а я…
   — Но это всего лишь Марсель. Завтра же вечером я вернусь, в крайнем случае в воскресенье утром.
   — Значит, тогда ты сможешь полететь со мной в Нью-Йорк, — решила Пенни.
   Вздохнув, Дэвид прижался лбом ко лбу Пенни. Он еще не знал, почему его адвокаты летят в Марсель, а не в Ниццу, хотя Стерлинг и объяснял что-то; кажется, на рейсы в Ниццу просто не оказалось билетов, но это могла быть всего лишь отговорка.
   — Хорошо, — согласился Дэвид. — А сейчас мы поедем прямо домой. Я хочу, чтобы ты немного отдохнула, а то ты выглядишь как грустный кролик, даже несмотря на твою потрясающую внешность и загар.
   — Поцелуй меня, — попросила Пенни, поднимая губы к губам Дэвида.
   Обняв ее, словно пытаясь защитить от холода, Дэвид подарил Пенни нежный поцелуй.
   — А ты поедешь со мной в Нью-Йорк? — спросила она.
   Дэвид кивнул, он уже хотел было сказать: «Если смогу», — но вовремя удержался.
   — Я позаботилась, чтобы на вилле включили отопление, — сообщила Рут, когда Дэвид и Пенни уселись на заднее сиденье машины Пьера. — А редакционные планы и прочие бумаги, которыми ты интересовалась, отправлю с курьером, когда вернусь в редакцию.
   Дэвид повернулся и удивленно посмотрел на Пенни, а она усмехнулась в ответ.
   — Успокойся, я ничего сегодня не собираюсь делать, — заверила она. — А бумаги просмотрю завтра, после твоего отъезда. — На самом деле Пенни понимала, что просто физически не сможет заняться сейчас делами журнала. Она уже и так разнервничалась по поводу завтрашней встречи Дэвида с адвокатами, а значит, не сможет сосредоточиться; к тому же начали сказываться усталость после длительного перелета и разница во времени.
   Пока они мчались по автостраде в направлении Канн, голова Пенни лежала на плече Дэвида; глаза ее были закрыты. Трудно поверить, но с момента ее бегства прошло всего чуть более двух недель, а казалось — целый год: так много всего случилось за это время. До Рождества оставалось меньше месяца, и Пенни отчаянно молилась в душе, чтобы они с Дэвидом смогли встретить его вместе. Опасения за судьбу Дэвида не переставали терзать ее, и Пенни уже начинала уставать от постоянных усилий, которые требовались, чтобы держать себя в руках.
   Но ей необходимо было лететь в Нью-Йорк: надо заставить себя продолжать работать ради Дэвида и ради нее самой. Теснее прижавшись к Дэвиду, она обняла его рукой за плечи и уткнулась лицом ему в шею. Пенни чувствовала, как ладонь Дэвида гладит ее волосы. Дэвид и Пьер говорили о журнале, и, убаюканная их голосами, Пенни задремала.
   Дэвид разбудил ее, когда они подъехали к вилле, и как только Пенни увидела все то, что она уже привыкла считать своим домом, глаза ее наполнились слезами облегчения и радости. Рут и Пьер уехали, а Пенни с Дэвидом прошли на террасу, откуда открывался чудесный вид на голубой простор Средиземного моря и сверкающие, покрытые снегом вершины Альп. Сердце Пенни затрепетало.
   Казалось, в мире ничего не могло быть прекраснее этого.
   Морозный воздух пронзали солнечные лучи, а когда Пенни подняла голову и посмотрела на красные крыши деревенских домов, то почувствовала невыразимую радость при виде рождественских огней на церковной колокольне. Скрестив пальцы. Пенни мысленно прочитала молитву, прося Господа, чтобы они с Дэвидом всегда были вместе. Чувствуя, что Дэвид смотрит на нее. Пенни повернулась к нему и улыбнулась.
   — Добро пожаловать домой, — тихо проговорил Дэвид и, засмеявшись, заключил Пенни в объятия — Как насчет того, чтобы понежиться в ванной, а потом отправиться спать? — спросил он, когда они вошли внутрь и зашли в кухню.
   — Прекрасная идея, — одобрила Пенни, оглядывая кастрюли и медные сковородки, развешанные на каменной стене.
   Улыбаясь, она вспомнила тот вечер, когда они ели пиццу, но, повернувшись к Дэвиду, чтобы напомнить ему об этом, наткнулась на его опустошенный взгляд.
   — Дэвид? Дэвид, в чем дело? Ты что-то от меня скрываешь, да? О чем сказал тебе Стерлинг, когда ты звонил ему из Парижа? Дэвид, прошу тебя, ты должен…
   — Эй! — Дэвид рассмеялся и обхватил ладонями лицо Пенни. — Я ничего от тебя не скрываю. Я же говорил… он просто сообщил, что завтра я должен приехать в Марсель.
   — Но почему тогда у тебя такой вид?
   — Потому. — Дэвид улыбнулся. — Я чертовски боюсь потерять тебя.
   Продолжая с подозрением смотреть в глаза Дэвида, Пенни медленно покачала головой.
   — Тебе нечего бояться, — заверила она. — Клянусь, что бы ни случилось, я всегда буду с тобой.
   Проснувшись на следующее утро, они, еще сонные, с закрытыми глазами, занялись любовью. Тела их слились в единое целое, когда обоих охватила неторопливая, сладостная волна оргазма.
   Спустя некоторое время Дэвид чмокнул Пенни в нос и поднялся с постели. Пенни посмотрела на него, и они оба улыбнулись, стараясь скрыть, что нервничают. Пока Дэвид принимал душ. Пенни лежала в постели, уставившись на бледное, пасмурное небо, и фантазировала, что если она не встанет, то, возможно, этот день и не начнется.
   — Позавтракаешь перед отъездом? — спросила она, когда Дэвид вернулся из ванной с полотенцем вокруг бедер; другим полотенцем он вытирал волосы. Это был первый случай, когда в ее присутствии Дэвид проявил застенчивость и прикрылся полотенцем, однако даже такой пустяк встревожил Пенни.
   — Не откажусь, — ответил Дэвид.
   Накинув халат. Пенни спустилась в кухню. Там было холодно и так тихо, что, казалось, от любого звука воздух может расколоться на куски, как стекло. Пенни поискала в шкафчиках, но не обнаружила ни молока, ни хлеба, ни даже кофе. Однако ей попалась пачка жасминового чая, и Пенни, набрав в чайник воды, поставила его на плиту. В этот момент она услышала позади шаги Дэвида. Затаив дыхание. Пенни обернулась, а когда увидела его, то с облегчением выдохнула и рассмеялась.
   — Ты выглядишь ужасно, — сообщила она. — У тебя здесь нет другой одежды?
   Дэвид с унылым видом покачал головой.
   — Тогда снимай эту, я ее хотя бы поглажу.
   — Не беспокойся, я сам поглажу. — Дэвид расстегнул мятую рубашку, которую Пьер за день до этого принес из его квартиры.
   — Лучше это сделаю я, — мягко возразила Пенни.
   Усмехнувшись, Дэвид протянул ей рубашку.
   — Только не сожги, — предупредил он.
   — Не волнуйся. — Пенни лукаво улыбнулась и ушла в прачечную приготовить утюг.
   Ей хотелось кричать, плакать от отчаяния перед лицом пугающей неизвестности. Временами она казалась просто невыносимой, но, возможно, было бы еще хуже знать, что их ожидает. Водя горячим утюгом по рубашке Дэвида, Пенни как завороженная смотрела куда-то в пространство, и томящее предчувствие все больше и больше охватывало ее, проникая в самое сердце. Услышав приближающиеся шаги. Пенни подняла голову. В этот момент Дэвид вскинул руку, чтобы убрать волосы с ее лица, и Пенни отшатнулась.
   — Эй! — удивленно и в то же время насмешливо воскликнул Дэвид. — В чем дело? Неужели ты подумала, что я собираюсь ударить тебя?
   Пенни улыбнулась и, протянув ему рубашку, поцеловала в губы.
   — Вот так-то лучше, — пробормотал Дэвид, ухватил Пенни за подбородок и снова притянул к себе.
   Дэвид целовал ее, а Пенни чувствовала, что ее начинает трясти от смеха. Подавив смех, она сообщила:
   — Прости, но завтрака не будет. Только чай.
   — Чай — эго прекрасно, — успокоил Дэвид, положил брюки на гладильную доску и обнял Пенни. — Все будет хорошо, — тихо промолвил он. — Я тебе обещаю.
   Пенни не осмелилась сказать то, что хотела, она лишь выдавила из себя улыбку и кивнула:
   — Я знаю. Но буду рада, когда сегодняшний день закончится.
   — Я тоже. — Дэвид поморщился, глубоко вздохнул и повернулся в сторону кухни. — Так где же чай? — воскликнул он с фальшивым энтузиазмом.
   Звонок, возвестивший о прибытии Пьера, прозвучал для обоих неожиданно. Они сидели за столом, глядя друг на друга, и когда Дэвид поднялся, надел пиджак и пошел встречать Пьера, Пенни уронила голову на руки и вцепилась пальцами в волосы в тщетной попытке остановить слезы. Услышав, что Дэвид возвращается на кухню, она быстро смахнула слезы и подняла голову.
   — Господи, Дэвид! — воскликнула Пенни, невольно рассмеявшись, когда он появился в дверях в розово-желто-зеленой куртке. — Ты не можешь ехать в таком виде.
   — Не могу? — Дэвид с удивлением оглядел куртку. Затем, посмотрев на Пенни, он простодушно улыбнулся. — Плохо выгляжу, да? Тогда я лучше сниму ее.
   Пенни проводила Дэвида до двери. Они обнялись и долго глядели друг другу в глаза.
   — Я позвоню, — тихо промолвил Дэвид и нежно поцеловал Пенни в губы.
   Она кивнула и, разжав объятия, осталась стоять в проеме двери. Пьер ожидал в «саабе». Дэвид сел за руль, развернул машину и поехал к воротам. Остановив машину возле ворот, Дэвид посигналил, и Пенни поняла, что он, наверное, забыл дистанционный пульт. Пошарив рукой возле двери. Пенни нашла кнопку, отпирающую ворота, и нажала ее.
   Когда автомобиль скрылся из вида, из глаз Пении хлынули слезы. Ей показалось, что все ее тело рвется вслед за Дэвидом. Пенни не хотелось даже думать об этом, но у нее было ужасное предчувствие, что она больше никогда не увидит его.
   Закрыв дверь. Пенни опустилась на нижнюю ступеньку лестницы, уронила голову на колени и разрыдалась, чувствуя, как разрывается сердце. При мысли о том, что Дэвид может больше никогда не вернуться, ее охватила паника. Пенни попыталась успокоиться, напоминая себе, что после длительных перелетов она всегда чувствовала себя плохо, а в голову лезли мрачные мысли. Но из этого ничего не вышло. Она просто не могла избавиться от ощущения, что эти дни вобрали все, что было отпущено им судьбой, а последний поцелуй Дэвида был прощальным.
   Поднявшись на ноги. Пенни ощутила усталость и головокружение. Она понимала, что ей следует вернуться в постель, но не могла заставить себя сделать это и продолжала стоять на месте. Когда взгляд ее упал на причудливую куртку, оставленную Дэвидом на лестнице. Пенни, содрогаясь всем телом, разрыдалась с новой силой.
   В конце концов, не теряя все же надежды хоть как-то успокоиться. Пенни отправилась на кухню. Но, увидев две пустые чашки на столе и открытую дверь в прачечную, она, уткнув лицо в ладони, опустилась на колени и дала полную волю слезам. Как же она будет жить без Дэвида, если только одна мысль об этом совершенно выбивает ее из колеи?
   И вдруг Пенни напряглась, вскинула голову, повернулась и посмотрела на входную дверь. Кто-то звал ее по имени.
   — Дэвид? — хрипло прошептала она. Вскочив на ноги, Пенни рванулась к двери и рывком распахнула ее. — Дэвид! — вскричала она.
   — А разве ты ждала кого-нибудь другого? — шутливо поинтересовался Дэвид. Но когда он заметил, как расстроена Пенни, в глазах его появилась озабоченность.
   — Извини, — промолвила Пенни, смахивая ладонью слезы со щек. — Я понимаю, это глупо, но меня выводит из себя буквально каждая мелочь. — Она через плечо Дэвида посмотрела во двор. — А где твоя машина?
   — Перед воротами. Я вернулся и привез тебе вот что. — Дэвид протянул Пенни промасленный бумажный пакет, который до этого держал за спиной.
   — Господи, я сейчас опять расплачусь! — всхлипывая, улыбнулась Пенни, увидев в пакете рогалики. — А как ты попал во двор?
   — Перелез через ворота. — Дэвид поднял лицо Пенни к своему лицу. — Теперь тебе снова придется открыть ворота, чтобы выпустить меня.
   Пенни покачала головой:
   — Нет, я хочу посмотреть, как ты умеешь лазать.
   Дэвид рассмеялся:
   — Ни в коем случае. — Он протянул руку и нажал кнопку, которую Пенни пыталась загородить. — А теперь тебе надо поспать. Позже я позвоню, ладно?
   Когда он ушел, Пенни отправилась в кухню и села за стол, положив рогалики перед собой. Ну и дура же она!
   Подумала, что никогда больше не увидит его, и в тот самый момент он вернулся.
   Забравшись в машину, Дэвид посмотрел на Пьера.
   — Она совсем не завтракала, — пожаловался он. — Я не мог оставить ее голодной.
   Пьер лениво улыбнулся.
   — Она не пропадет, Дэвид. А тебе уже пора подумать о себе.
   — Я знаю. — Дэвид посмотрел на руль, вздохнул, вставил ключ в замок зажигания и завел двигатель.
   Спустя два с половиной часа они прибыли в марсельский аэропорт Софитель. Назвав клерку свои имена, они поднялись на лифте на второй этаж и прошли длинным, безликим коридором до конференц-зала, где должна была состояться встреча.
   Дверь оказалась приоткрытой. Распахнув ее, Дэвид вошел внутрь, Пьер двинулся следом. В зале за столом сидели Стерлинг, три адвоката в темных костюмах, прилетевшие накануне вечером, и, конечно, Габриелла.
   По взгляду темных глаз Габриеллы легко можно было угадать, как она наслаждалась своим триумфом, наблюдая за съежившимся на краю постели Дэвидом. Они вместе ушли с продолжавшегося весь день совещания и теперь находились в ее номере вдвоем. Дэвиду только что со всей беспощадностью продемонстрировали полную безнадежность его положения. Хотя разговор отнюдь еще не закончился, Габриелла, имея на руках все козырные карты, понимала, что непременно добьется своего. Она точно знала, как следует разыгрывать каждую из этих карт.
   Усталость Дэвида подчеркивали бледное лицо и глубокие морщины вокруг глаз. Он сидел неподвижно, обхватив голову ладонями и глядя в пол. Никогда еще в своей жизни он не чувствовал себя таким бессильным.
   — Может, хочешь поесть? — великодушно предложила Габриелла, облокотившись на подушки и поджав длинные ноги. Ее черные как смоль волосы красиво спадали на одну сторону лица, ярко-красные губы блестели в свете ночника.
   Дэвид покачал головой, поднялся с кровати, сунул руки в карманы и, подойдя к окну, уставился в темноту. Он подумал о том, что сейчас делает Пенни, и его сердце сжалось. Она наверняка переживает и волнуется, тем более что он так и не позвонил ей.
   Габриелла ждала. Глаза ее светились злобой и болью, к которой давно уже примешивалась желчь, разъедавшая ее изнутри.
   — Хочешь, я объясню тебе положение дел? — ласковым тоном предложила Габриелла.
   — Нет! — отрезал Дэвид.
   И все же Габриелла сделала это. Речь ее была лишена даже проблеска такта и человечности.
   — Твой маленький бурный роман с Пенни Мун закончен. Больше не будет никаких полетов по всему миру, и ты не будешь изображать из себя героя любовных утех в отелях на уединенных островах или на Ривьере. Для тебя все в прошлом, Дэвид. И если ты еще хоть раз попытаешься встретиться с ней, даю тебе слово: все наши соглашения будут аннулированы. Ты слышишь? Если хочешь получить мою помощь, то поступай так, как я говорю. Это касается и Пьера, так что даже не мечтай о том, что он будет от твоего имени поддерживать связь с ней.
   Поверь, ты и не представляешь, какие у меня имеются возможности, чтобы в любой момент выяснить все, что мне нужно. И если мне только покажется, будто кто-то из вас собирается позвонить ей, можешь прощаться со своей свободой и с детьми. — Увидев, как Дэвид вздрогнул, Габриелла улыбнулась и продолжила:
   — Пенни Мун пусть занимается этим паршивым журналом, с которым ты возился в Каннах, — должен же кто-то извлекать из него прибыль для нас! Но по первому моему слову она будет уволена! Ты понял это?
   Не дождавшись ответа, Габриелла снова заговорила, упиваясь каждым мгновением своей власти над Дэвидом.
   — Я долго ждала этой минуты и готова еще раз пройти все муки, лишь бы увидеть, что и ты страдаешь, как страдала я по твоей вине, негодяй! — Теперь голос Габриеллы был полон ненависти и злобы, ее темные глаза сверкали испепеляющим огнем негодования, бушевавшим внутри этой очаровательной головки.
   — Ты всегда был рабом своей похоти, — усмехнулась Габриелла. — Ты спал со всеми подряд, не так ли, Дэвид?
   Черт побери, скольких же женщин ты перетрахал: моих подруг, моих врагов, чьих-то жен, любовниц, матерей, дочерей… Ты просто не мог остановиться. И плевать тебе было на меня и на мое унижение. Думал ты только о себе и о том, какую из шлюх трахнешь следующей. Что ж, теперь пора расплатиться за все, и ты поклянешься мне не прикасаться ни к одной женщине, или я уничтожу тебя.
   Запомни хорошенько, Дэвид, веселые деньки твоей мерзкой распущенности закончились. Ты достаточно погулял, теперь моя очередь. Но не думай, что я такая уж бессердечная и бесчувственная. Если ты примешь все мои условия, я буду рядом с тобой и позволю тебе вернуться в лоно семьи. Понимаешь, я все еще хочу тебя, Дэвид. Несмотря на все, что было между нами, ты до сих пор вызываешь во мне желание. Я готова прямо сейчас лечь с тобой в постель, но ты же не хочешь этого, да? Подумай как следует, возможно, тебе лучше изменить свое отношение ко мне.
   Тут Дэвид повернулся, посмотрел на Габриеллу и тихо попросил:
   — Расскажи мне о мальчиках. Как они? Джек уже ходит в новую школу?
   — Если хочешь услышать о сыновьях, докажи сперва, что их мать для тебя тоже что-то значит. — Габриелла с усмешкой смотрела на него. — Почему бы тебе не сесть рядом со мной?
   — Габриелла, не унижай нас обоих!.. — взмолился Дэвид, не двигаясь с места.
   — Ха! — воскликнула Габриелла, запрокинув голову. — Неужели ты думаешь, что после всего того, что ты сделал со мной, меня волнует твое унижение?
   Дэвид закрыл глаза и прижал к ним пальцы.
   — Остановись, Габриелла, — произнес он усталым тоном. — Неужели ты не видишь, что причиняешь боль не только мне, но и себе.
   — Сейчас я вижу перед собой мужчину, который попадет в тюрьму, если не подчинится мне! — изрекла Габриелла, закипая от все больше разгоравшейся страсти, которую она ничуть не скрывала.
   Дэвид молча смотрел на жену, в то время как она начала медленно раздеваться. Габриелла по-прежнему была потрясающе красивой женщиной, ее тело могло совратить и святого.
   Полностью раздевшись, она легла на постели, раздвинула ноги и посмотрела на Дэвида.
   — Ты ведь хочешь меня, Дэвид, хочешь, да? — промолвила Габриелла низким грудным голосом. Затем, засмеявшись, обхватила ладонями свои груди. — Ты можешь притворяться изо всех сил, но я ведь знаю тебя. Ты не можешь сопротивляться мне. Даже после всего того, что я сделала с тобой, ты все равно не можешь сопротивляться. Так почему бы тебе просто не забыть о Пенни Мун?
   Иди ко мне и вспомни, что значит заниматься любовью с настоящей женщиной.
   Дэвид медленно подошел к постели, возникшее желание как бы подталкивало его. Опершись руками на кровать по обе стороны от Габриеллы, он наклонился к ее лицу, их губы были в нескольких дюймах друг от друга.
   — Я уж лучше сяду в тюрьму, — прошипел Дэвид, схватил свой пиджак и вышел из номера.
   Рано утром во вторник Рут Эллиот — временный главный редактор «Нюанса» — заехала за Пенни на виллу, чтобы отвезти ее в аэропорт. Еще только светало и над садами висела низкая пелена тумана, когда машина Рут остановилась перед домом. Входная дверь была распахнута, вещи Пенни ожидали на крыльце. Рут вылезла из машины, чтобы открыть багажник. Она услышала голоса, доносившиеся изнутри, а потом на крыльцо вышла Пенни и стала проверять свой багаж, желая убедиться, что ничего не забыла.
   — Дала последние указания уборщице, — сообщила она.
   Рут поднялась на крыльцо, чтобы забрать сумки. Когда Пенни подняла голову и улыбнулась. Рут невольно вздрогнула. Хотя в последние дни они очень часто говорили по телефону, сейчас она впервые с момента ее прилета видела Пенни так близко. Это была совсем другая женщина. Загар сошел, на бледном лице лежал отпечаток усталости. Обычно яркие, голубые глаза Пенни потускнели, и невозможно было определить, от чего это — от усталости или от слез.
   Рут не страдала излишним любопытством и не любила навязываться со своими советами, но тут слова просто невольно сорвались с ее губ.
   — Ты уверена, что готова к этой поездке? — спросила она, устремив на лицо Пенни тревожный взгляд своих серых глаз. — Мы запросто можем послать кого-нибудь другого…
   — Да нет, я в порядке, — заверила Пенни, глядя на часы. — У нас есть время заехать в редакцию и забрать мой портативный компьютер? Я хотела попросить тебя захватить его…
   — Он уже в машине. Но действительно. Пен…
   — Давай не будем об этом, — решительным тоном перебила Пенни и, подойдя к машине, уселась на пассажирское сиденье.
   Рут сложила вещи в багажник, села за руль и пристегнулась ремнем безопасности. Не успела она развернуть машину, как Пенни засыпала ее вопросами, связанными с делами «Нюанса». Терпеливо отвечая на них. Рут ни разу не напомнила о том, что они уже неоднократно и в деталях обсуждали все это по телефону.
   К тому времени, когда машина выехала на автостраду, Пенни смолкла и, уставившись в окно, казалось, дремала с открытыми глазами. Рут не переставала тревожно поглядывать на нее. Здравый смысл подсказывал ей, что следовало бы развернуться на ближайшем повороте и отвезти Пенни назад, домой, независимо от того, понравится ей это или нет. Будь Дэвид здесь, он бы посоветовал поступить именно так. Но Дэвида не было, в этом-то и заключалась проблема.
   Рут понятия не имела, где он находится сейчас, однако перед отъездом во Францию Сильвия ввела ее в курс некоторых событий. Хорошо бы сказать Пенни что-нибудь успокаивающее, облегчить ее страдания, но Рут чувствовала, что, если даже и сумеет подобрать нужные слова, Пенни не понравится ее вмешательство.
   — Как ты ладишь с Мариель? — неожиданно спросила Пенни.
   Рут поморщилась.
   — Она доставляет мне определенные хлопоты.
   Пенни рассмеялась:
   — А как она восприняла известие о том, что в Нью-Йорк полечу я, а не она?
   — Ты знаешь, спокойнее, чем можно было ожидать.
   Похоже, она слегка утихомирилась после твоего возвращения.
   — Это не к добру, — сухо заметила Пенни и подумала, что уволит Мариель после Рождества, потому что увольнять кого-либо накануне такого светлого праздника уж слишком жестоко. Воспоминание о Рождестве заставило сердце Пенни сжаться. Она снова замолчала и отвернулась к окну.
   Наконец они добрались до аэропорта, но когда машина остановилась перед зданием аэровокзала. Рут, заглушив двигатель, продолжала оставаться в машине.
   Пенни сидела тихо, уставившись себе под ноги. Ее пугала эта поездка, и сейчас она многое готова была отдать, лишь бы не лететь в Нью-Йорк. Встряхнувшись, Пенни напомнила себе, что жизнь продолжается.
   — Знаешь, Дэвид не одобрил бы… — тихо заметила Рут, — Но разве я делаю это ради Дэвида? — Пенни вскинула голову и теперь смотрела прямо перед собой.
   Рут не знала, стоит ли ей настаивать. Наконец она сказала: