Льюис Сьюзен. Последний курорт

   — Извините, — промолвила Пенни, не в силах даже посмотреть на Эстер, — но мне надо немного побыть одной. Возможно, вы сможете приехать позднее…
   — Почему бы тебе просто не пройти наверх, дорогая?
   А я подожду здесь на тот случай, если вдруг что-то понадобится, — предложила Эстер.
   Чувствуя себя слишком разбитой, чтобы спорить с ней. Пенни кивнула, поднялась со стула и медленно вышла из кухни. Мысли ее сейчас занимал только один вопрос: испытывает ли Дэвид в данный момент такие же чувства, что и она.
   Спустя час Пенни уже сидела, свернувшись клубочком, в кресле гостиной. Рядом полыхал камин, разожженный Эстер. Хотя Пенни немного успокоилась, лицо еще хранило следы слез, пролитых в одиночестве в спальне. Ее опять знобило, но уже не так сильно, как раньше, а приступ рвоты, казалось, даже прояснил мысли. Осознание того, что самое худшее уже случилось, а значит, закончились изматывающие предчувствия и страх, принесло наконец желанное облегчение.
   Услышав, что в гостиную входит Эстер, Пенни подняла голову. В руках старушка несла поднос с пепельницей, бутылкой красного вина и двумя наполненными бокалами.
   — Я не буду, — покачала головой Пенни, когда Эстер предложила ей один из бокалов. — А вы пейте.
   Поставив поднос на стол и поправив поленья в камине, Эстер уселась в кресло напротив Пенни, которая тем временем смотрела сквозь запотевшие окна на моросящий дождь и думала о том, что Дэвид сейчас садится в самолет, вылетающий из Лондона.
   — А почему Уолли сопровождает Дэвида? — поинтересовалась она, как бы проталкивая слова сквозь комок, сдавивший горло.
   Эстер, причмокивая, затянулась сигаретой и отхлебнула приличный глоток вина. Вдруг почувствовав, что не желает даже смотреть на нее. Пенни спросила себя: почему, собственно, она находится в обществе этой противной старухи, которую ей в любых других обстоятельствах, возможно, было бы жаль.
   — Он должен передать бумаги адвокатам и Стерлингу, — ответила Эстер. — Уверена, когда он вернется, то сам тебе обо всем расскажет.
   Пенни кивнула. Тот факт, что Уолли, похоже, не будет предъявлено никакого обвинения, ни с какой стороны не волновал Пенни. Волновал ее только Дэвид. Повернувшись и посмотрев на Эстер, Пенни уже не ощущала гнева. Сочувствие в глазах Эстер показалось ей таким же искренним, как любовь в голосе Дэвида.
   — Зачем вы сделали это? — спросила Пенни. — Зачем вы свели меня с Кристианом, зная, как будет страдать Дэвид? Нет, вы, разумеется, этого не знали, да? — Она вздохнула, вспомнив слова Дэвида о том, что Эстер многого не знала.
   В глазах Эстер засветилась печаль.
   — Только после твоего бегства с Кристианом Дэвид рассказал мне о Габриелле, о Дженни и о том, как Кристиан… — Она замолчала, закусила губу и опустила взгляд на бокал с вином. — Как ужасно Кристиан поступил с Дэвидом, увезя тебя таким образом! — пробормотала Эстер. — Клянусь тебе, дорогая, если бы я знала, что он задумал, я бы тут же остановила его. Я испортила жизни моим мальчикам, потому что мне надо было гораздо внимательнее слушать то, что пытался сказать мне Билли.
   Понимаешь, он говорил о Дэвиде. Он пытался говорить мне о Дэвиде, а я думала, что он говорит о Кристиане.
   Пенни напряглась, она уже не слушала Эстер. В ее сознании всплыли неясные слова предсказателя, встреченного в Гонконге. Плохое самочувствие, ожидание результатов анализа крови, воспоминания о том, как предсказатель сжал ее пальцы в кулак, — все это сдавило сердце Пенни холодным обручем страха.
   Заметив, что Эстер молчит. Пенни спросила:
   — Вы можете рассказать, что произошло за эти две недели? И почему Дэвид позвонил мне только в последний момент?
   — На самом деле я знаю немногим больше, чем ты. Но не сомневаюсь, Уолли сможет рассказать, когда вернется.
   — А когда он вернется?
   — Думаю, завтра. Может быть, послезавтра.
   Пенни сделала глоток чая с лимоном, который ей приготовила Эстер, и задержала взгляд на потрескивавших в камине поленьях.
   — Где сейчас Кристиан? — поинтересовалась она.
   — В Майами.
   — А Габриелла? — промолвила Пенни почти шепотом.
   Эстер замешкалась с ответом. Пенни повернулась и посмотрела на нее в упор. При виде лица старухи сердце ее заныло в тревоге. Эстер явно знала больше, чем говорила.
   — Он любит только тебя, дорогая, — заверила ее Эстер слегка дрожащим голосом. — Тебе это должно быть ясно из того, как он кинулся спасать твою жизнь. Мой бедный мальчик, он знал, на какой риск идет, но все равно сделал это, так что ты не можешь сомневаться в том, как сильно он любит тебя.
   — А я и не сомневаюсь. Но вы не ответили на мой вопрос. Где сейчас Габриелла?
   Лицо Эстер исказила гримаса, затем, вздохнув, она с обреченным видом уставилась на свой бокал.
   — Она с Дэвидом, — тихо промолвила Эстер.
   Пенни почувствовала, как всю ее медленно захлестывает волна ревности и негодования.
   — И как долго они вместе? — Главное, не поддаться отчаянию и узнать все до конца, чего бы это ни стоило.
   — Насколько я знаю, с момента его приезда в Марсель.
   Пенни поднесла ладонь ко рту, острая боль безжалостно впилась ей в сердце.
   — Так вот, значит, почему он не звонил.
   — Наверное, это так, — с унылым видом подтвердила Эстер. — Разумеется, я не могу утверждать с полной уверенностью, но думаю, ты не ошибаешься.
   Пенни посмотрела на нее:
   — И что, по-вашему, это означает?
   Эстер задумчиво вскинула брови.
   — Это может означать многое, но я предполагаю, что она пытается вести какую-то свою игру, в то время как адвокаты торгуются с окружным прокурором. Но если даже Габриелла намерена помочь Дэвиду, боюсь, ему будет только хуже от этого.
   — А вы считаете такое возможным? И в чем же ее интерес? — Пенни почувствовала себя очень неловко. Ей ужасно не хотелось, чтобы Габриелла помогала Дэвиду, хотя, с другой стороны, эта помощь могла в значительной степени повлиять на приговор.
   — Все возможно, дорогая, — ответила Эстер. — Но почему тебя это так тревожит? Ведь Дэвид только что звонил сюда. Он не уехал, не попрощавшись, не сказав, как сильно любит тебя. Его чувства к тебе совсем не изменились, и ты должна знать это. Но сейчас перед ним стоит другая проблема, и как бы тебя это ни огорчало, в данный момент ты просто не можешь быть для него на первом месте.
   — Понимаю, — пробормотала Пенни. Как ни горька была правда, ей следовало смириться. Но она имела право хотя бы высказать свои мысли. — Просто очень трудно представить себе, через что ему придется пройти… и трудно совершенно не знать, что происходит. Терпеть не могу такую ситуацию, когда чувствуешь себя не у дел, как полная идиотка.
   — Но ты не должна чувствовать себя бесполезной, дорогая, — возразила Эстер. — Для Дэвида сейчас очень важно знать, что ты любишь его, продолжаешь ради него заниматься журналом. А я, разумеется, буду помогать тебе. Очень скоро выяснится, как у него обстоят дела.
   Если он решил сдаться властям, то, наверное, Кристиан уже дал показания против него. А может, такие показания намерена дать Габриелла. Мы ведь пока этого не знаем, не так ли?
   — Боже мой! — простонала Пенни, в отчаянии запрокинув голову. — Неужели ей мало тех страданий, которые она уже причинила ему? И сколько еще это будет продолжаться?
   Эстер не ответила и взяла свой бокал.
   — Вы когда-нибудь встречались с ней? — спросила Пенни.
   Эстер с печальным видом кивнула:
   — Да, к сожалению. Неприятная женщина, очень неприятная. Она изо всех сил показывала, что не замечает меня, и вела себя так, как будто я вообще ничего из себя не представляю. Нет, разумеется, я не виню ее за это, но на самом деле не было необходимости обращаться со мной так грубо. Удивительно, но Уолли она понравилась! — Эстер оживленно рассмеялась. — Надо сказать, что моему старику нравятся люди, которые дают ему почувствовать его важность, а Габриелла уж знает, как это сделать. Трудно догадаться, почему она оказала ему такое внимание, но это так. Люди считают меня просто глупой старухой, а ведь я не такая уж глупая и вижу Габриеллу Виллерз насквозь. Она, наверное, поняла это. Ее интересовали только деньги и еще, как я сейчас поняла, власть над Дэвидом. Страшная женщина! Она даже не разрешала ему видеться с детьми. Но не стоит сейчас слишком ругать ее, да? Ведь она может дать показания в пользу Дэвида и спасти его от тюрьмы.
   Некоторое время Пенни позволяла своим мыслям свободно блуждать в потемках, а затем высказала предположение о предмете, который в общем-то ее особо и не заботил:
   — Наверное, теперь вы с Уолли потеряете свои доходы?
   Эстер нервно рассмеялась:
   — На некоторое время, возможно. Но Дэвид позаботится о нас. Он же понимает, что мы не проживем без помощи.
   Пенни усмехнулась.
   — Теперь ему будет трудно помогать вам, ведь он и сам остался без гроша, — уточнила она.
   Эстер отвела взгляд. Тут явно было еще что-то, о чем она не хотела говорить. Когда Эстер выливала остатки вина в свой бокал. Пенни заметила, как у нее дрожат руки.
   Медлить было нельзя, и Пенни уже готова была припереть к стенке лживую старуху, но Эстер опередила ее.
   — Ты можешь сказать, что это не мое дело, — начала она, держа бокал перед испачканными вином губами, — но ты, дорогая, выглядишь очень плохо. Ты уверена, что не больна? Чем я могу помочь тебе?
   Сбитая с толку, Пенни покачала головой, и внезапно ее охватил страх. Говоря это как бы самой себе, а не Эстер, она ответила еле слышно:
   — Моя подружка посоветовала найти поблизости больницу, в которой лечат тропические болезни. — При этих словах Пенни сделала робкую попытку улыбнуться и, даже не задумавшись, стоит ли сообщать это Эстер, добавила:
   — Сказать по правде, я не верю, что причина в этом. Мне кажется, я просто беременна.
   Бегающие глазки Эстер внезапно замерли в глазницах, она с глупым видом уставилась на Пенни, а затем забавно затрясла головой.
   — Нет! — пронзительно воскликнула она. — Ты не беременна. Будь ты беременна, я бы знала это.
   Пенни с любопытством посмотрела на нее.
   — Откуда это? — поинтересовалась она.
   — Просто знала бы, вот и все. Поверь, я разбираюсь в таких вещах, ты не беременна.
   Пенни и не собиралась спорить с ней, потому что в глубине души сама не очень верила в то, что сейчас сказала.
   — Конечно, вы правы. — Она вздохнула с несчастным видом. — Несколько утомительных перелетов за короткое время, запоздалая реакция на травму, легкая простуда… Но все это излечимо. — Пенни помолчала несколько секунд. — А что, если я все же беременна? — спросила она, поддавшись внезапному желанию поддразнить Эстер.
   К удивлению Пенни, глаза старушки засверкали.
   — С этим не будет никаких проблем, дорогая, — заверила Эстер. — Ты ни в чем не будешь нуждаться, Дэвид позаботится об этом, да и я буду рядом, присмотрю за тобой. — Теперь в глазах Эстер появилось что-то похожее на зависть. — А знаешь, я даже хочу, чтобы ты оказалась беременной. Этот ребенок будет очень счастливым, имея таких родителей, как ты и Дэвид.
   Пенни неожиданно расхохоталась:
   — Да неужели? Я сейчас в полном неведении, не знаю, что меня ждет завтра, я уж не говорю через неделю или через месяц… а незадачливому отцу грозит тюрьма… Да, я бы назвала это настоящим счастьем.
   Эстер улыбнулась совсем некстати, и Пенни, осознав, что в мыслях старушка уже вяжет детские башмачки, решила, что глупо дальше рассуждать на эту тему. Поэтому, сменив предмет разговора, она спросила:
   — Что вы теперь будете делать? Останетесь во Франции?
   Эстер кивнула, но было видно, что она продолжает витать в своих заоблачных мечтах.
   — Если ты беременна, то я просто обязана быть здесь.
   Одна ты с этим не справишься, да и Дэвид будет спокойнее, зная, что о тебе есть кому позаботиться.
   — Но я не беременна, — заявила Пенни, удивляясь тому, что Эстер и в самом деле приняла ее слова всерьез.
   — Однако это вполне вероятно, — возразила Эстер. — Особенно если учесть симптомы твоей так называемой болезни и твой внешний вид.
   — Вы ведь только что убеждали меня в обратном, — решительно напомнила Пенни.
   Она старалась не обращать внимания на признаки радостного возбуждения, охватившего ее при мысли о том, что такая вероятность действительно возможна. Если она беременна, если она носит под сердцем его ребенка… Лучше пока оставить это, иначе она просто сойдет с ума.
   — Нет, — решительно заявила Пенни, — я точно не беременна. Слишком рано для всех таких симптомов, и… — Но как только Пенни произнесла последние слова, она почувствовала, что вся леденеет. Слова уже нельзя было вернуть, а по выражению лица Эстер Пенни поняла, что она сейчас думает как раз о том, о чем сама она, Пенни, думать уж никак не желала. Ведь то, что слишком рано для ребенка Дэвида, вполне подходит для ребенка Кристиана…
   У Пенни все внутри сжалось от ужаса, а рвотный позыв заставил бегом броситься в ванную. К тому моменту, когда она вернулась, Эстер уже открыла вторую бутылку вина и сидела, сгорбившись, в своем кресле.
   Подождав, пока Пенни устроится поудобнее, Эстер уставилась на нее расплывчатым взглядом и спросила:
   — Дорогая, у тебя не было месячных, да? Можешь сказать мне. Не было?
   Пенни рассеянно кивнула.
   — Должны были быть в прошлые выходные, — прикинула она и, словно отвечая на очередной вопрос Эстер, добавила:
   — Но с Кристианом я постоянно предохранялась, а с Дэвидом никогда. — Тут Пенни вздохнула. — Однако я бы так не страдала, если бы у меня было всего три недели беременности.
   — Ох, беременность у всех протекает по-разному, — заметила Эстер. — Нам надо выяснить время овуляции, обычно это бывает за тринадцать или четырнадцать дней до начала… ну ты сама знаешь, а насколько я понимаю, в это время ты была с Дэвидом.
   Пенни через силу улыбнулась. У нее внезапно отяжелели веки, и ей теперь хотелось только одного — спать. Эстер продолжала говорить, но ее слова долетали до Пенни словно откуда-то из тумана, и уже не было сил отвечать.
   — ..а когда ты будешь на шестом месяце, — говорила Эстер, — Дэвид захочет, чтобы ты прилетела в Штаты и была рядом с ним. Я поеду с тобой и буду ухаживать за тобой на последней стадии беременности. Возможно, Дэвиду разрешат присутствовать при родах. Ты же знаешь, иногда они делают это. Ох, Пенни, как же он будет счастлив!
   Пенни показалось, что она задремала на некоторое время, потому что новые слова Эстер как-то не вязались с предыдущими.
   — Но ты не беременна, так что на самом деле беспокоиться не о чем. Просто тебе после всего пережитого нужен небольшой отдых. Давай я отведу тебя в постель…
   — Боже мой, как мне сейчас не хватает Дэвида! — услышала Пенни свое невнятное бормотание, когда Эстер вела ее к лестнице. — Лучше бы я поехала вместе с ним. А теперь я даже не знаю, где его искать.
   — Он сам свяжется с тобой, об этом не беспокойся.
   Да и Уолли всегда будет наготове.
   — Я не беременна. — Эти слова Пенни произнесла уже как будто сквозь сон, и они показались ей такими же странными, как и тяжесть, которую она чувствовала в ногах.
   — Да, я знаю, — поддакнула ее заботливая нянька, открывая дверь спальни.
   Пенни глупо улыбнулась, как будто пьяна была она, а не Эстер.
   — Я буду греть ему постель, — пробормотала она, — вот эту самую. — И вдруг Пенни неожиданно расплакалась. — Боже мой, — проскулила она, — я же буквально разваливаюсь на части, а я обещала…
   — Тес… — мягко оборвала ее Эстер, откидывая покрывало и усаживая Пенни на край постели.
   — Я веду себя как дура, — захныкала Пенни, веки ее уже настолько отяжелели, что она едва могла держать их открытыми, — но я так плохо себя чувствую… наверное, у меня неизлечимая болезнь, а может, я беременна…
   — Тебе надо поспать. — Эстер улыбнулась, опуская голову Пенни на подушку. — И пусть тебе приснится Дэвид. Он любит тебя. Пенни, и обрадуется этому ребенку даже больше, чем ты.
   — А что, если это не его ребенок?
   — Разумеется, его. У него просто не может быть другого отца.
   — Но я не беременна.
   — Возможно, и так, но если беременна, то тебе действительно не о чем беспокоиться, — прошептала Эстер.
 
   — Должен сказать, Мариель, — заявил Стерлинг, складывая документы в портфель, — что ты и этот паршивый журнал доставляете мне сплошную головную боль. Сколько можно твердить, что не в моей власти передать в твои руки эту проклятую синицу, которую ты так хочешь поймать! Во-первых, журнал зарегистрирован не на имя Виллерза; во-вторых, мы, как ни старались, не обнаружили, что для его организации использовались грязные деньги.
   А сейчас окажи мне услугу, отправляйся домой. И подумай над тем, как получить хорошие рекомендации у Пенни Мун, когда она уволит тебя.
   Мариель и бровью не повела.
   — Ты обещал мне, — напомнила она резким тоном.
   Стерлинг покачал головой:
   — Нет, я не давал тебе никаких обещаний. Просто я заставил тебя смотреть на все моими глазами, а так как это вполне устраивало тебя, Мариель, ты и вела себя как порядочная, законопослушная гражданка. Жаль, что теперь это будет стоить тебе работы, но такова жизнь. Кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает. Похоже, ты проиграла, Мариель. — Стерлинг произнес это с таким удовольствием и одновременно с такой нескрываемой злобой, что Мариель схватила книгу и швырнула в него.
   К ее счастью, она промахнулась, но Стерлингу это явно не понравилось.
   — Убирайся к чертовой матери, — произнес он неожиданно равнодушно. — У меня еще полно дел, и разговор с тобой не входит в мои планы на сегодня.
   — Ах какой выискался безупречный представитель закона! — вскипела Мариель. — Сначала ты предал Дэвида, а теперь предаешь меня.
   — Виллерза я не предавал, — спокойно отреагировал Стерлинг. — Я сделал все, что мог, чтобы помочь ему заключить с властями устраивавшую его сделку. Но не я руковожу Администрацией, и не я окружной прокурор.
   А что касается тебя, Мариель, то с тобой у меня не было никаких договоренностей. Как я уже сказал, ты просто выполняла свой долг, как всякая законопослушная гражданка. А сейчас, если хочешь потрахаться, то советую поторопиться.
   Мариель в изумлении уставилась на Стерлинга.
   — Тогда, может, минет? — предложил он.
   — Подонок! — возмутилась Мариель. — Ты использовал меня…
   — Мы оба использовали друг друга, Мариель, — оборвал ее Стерлинг. — И потом, я не понимаю, чего ты волнуешься? Журнал продолжает работать, так? Возможно, теперь, когда Виллерза нет. Пенни Мун и сама не захочет работать в нем, так что ты в конце концов сумеешь добиться своего. Ты ведь достаточно хитра, хотя мозгов у тебя не больше, чем у гусыни.
   — Можешь оскорблять меня, — рявкнула Мариель, — но я сообщу о твоем поведении твоему начальству. Ты соблазнил меня, спал со мной, заставлял выполнять за тебя твою работу…
   — Заткнись, Мариель. — Стерлинг зевнул. — Ты столько раз вертела перед моим лицом своей симпатичной попкой, что я просто пожалел тебя, поэтому мой член и побывал во всех твоих дырках. — Он усмехнулся. — Я самый настоящий ангел милосердия. Не могу видеть расстроенных людей, особенно если есть возможность им чем-то помочь. А когда ты впервые пришла ко мне, то выглядела явно расстроенной. Ладно, в любом случае тебе пора искать какого-нибудь простофилю, который утешит тебя в твоем горе, потому что через пять минут меня здесь не будет.
   Некоторое время Мариель молчала. Она понимала, что проиграла вчистую, и если быть честной по отношению к самой себе, знала она это уже тогда, когда Дэвид улетел на Филиппины спасать Пенни. При всей своей хитрости она явно недооценила чувства Дэвида к Пенни и, что еще хуже, переоценила свое влияние на Стерлинга. Будь Мариель другим человеком, она, возможно, сожалела бы о своей жуткой наивности и чрезмерной уверенности в своих силах, заставившей ее поверить в то, что она сможет прибрать к рукам таких мужчин, как Виллерз и Стерлинг.
   Однако Мариель не собиралась забивать себе голову всем этим. Лучше она выяснит, что делала Габриелла Виллерз во Франции вплоть до того момента, как Дэвид решил сдаться властям. И если эта потаскуха находилась здесь именно по той причине, по которой и предполагала Мариель, то Пенни Мун, вполне вероятно, ждут крупные неприятности.
   — Черт побери, а тебе-то какое дело до этого? — удивился Стерлинг, когда Мариель спросила его о Габриелле.
   — Просто любопытно, — ответила Мариель и беспечно улыбнулась.
   Стерлинг наградил ее неприязненным взглядом. Он хорошо понимал, что сейчас творится в ее хорошенькой маленькой головке, но Мариель снова просчиталась, потому что если он и собирался рассказать о том, чем Габриелла Виллерз занималась во Франции, то именно Пенни Мун, а уж никак не Мариель Дескорт. В последние несколько дней у него не раз возникала мысль нанести Пенни визит перед отъездом, но, поразмыслив как следует. Стерлинг решил не делать этого. Ведь Габриелла Виллерз вовсе не из тех женщин, которым можно доверять, а, кроме того, его информация о Габриелле вполне могла уже устареть; так какой же был смысл сообщать ее кому бы то ни было? Конечно, он мог прояснить Пенни кое-что, но Виллерз не просил его об этом, а проявлять инициативу было не в правилах Стерлинга. Ладно, черт побери, возможно, он все же сделает свой ход, но только не сейчас, потому что на этой стадии игры он не желал затевать ничего, что могло бы разозлить жену Дэвида. Пять лет — это лучшее, о чем Дэвид мог мечтать. Отсидит года два, может, три, но если миссис Виллерз взбунтуется, то срок окажется значительно больше.
   Мариель все еще выжидающе смотрела на него, и, уловив блеск в ее глазах, Стерлинг усмехнулся. Провести эту женщину не составляло труда, так зачем, черт побери, отказывать себе в последнем маленьком удовольствии?
   — А ты не передумала насчет минета? — поинтересовался он.
   Мариель вскинула брови.
   Через пять минут она уже поднялась с колен, а Стерлинг застегивал ширинку.
   — Ох! Это же мое такси! — воскликнул он, услышав раздавшийся на улице сигнал автомобильного клаксона, и посмотрел на часы.
   — Роберт, — медленно произнесла его имя Мариель, пока Стерлинг запирал замки портфеля, — меня все еще интересует, что делала Габриелла Виллерз во Франции.
   Стерлинг усмехнулся:
   — Я думаю, Мариель, тебе лучше не знать этого. — Он взял портфель, шлепнул Мариель по заду и навсегда ушел из ее жизни.

Глава 27

   Пенни во второй раз пыталась поднести к губам бокал с вином, но, не в силах даже смотреть на него, поставила обратно на стол. С момента ее приезда в дом Делани прошло уже некоторое время, и хотя Уолли прекрасно понимал, что она ждет от него новостей о Дэвиде, ему, похоже, доставляло наслаждение держать ее в неведении.
   Пока он рассматривал предметы, привезенные из Лондона для своего антикварного магазина. Пенни не составило труда заметить злобный блеск в его глазах, а один только вид его редких зубов и щетины на подбородке заставлял ее в раздражении сглатывать слюну.
   Все происходило в среду вечером. Эстер заверила Пенни, что позвонит ей сразу же, как только Уолли вернется домой, однако не сделала этого. А когда Пенни сама позвонила сюда перед тем, как уйти из редакции, выяснилось, что Уолли приехал более двух часов назад.
   — Как ты себя чувствуешь, дорогая? — поинтересовалась Эстер, в то время как Уолли оторвался от своих безделушек и принялся набивать новую трубку.
   — Спасибо, гораздо лучше, — солгала Пенни. Утром она снова ходила к врачу за результатами анализов. Тот сказал, что у нее ничего не обнаружено и надо просто несколько дней провести в постели.
   По лицу Эстер невозможно было определить, что она думает о словах Пенни.
   — Перед посадкой в самолет Дэвид просил меня, — раздался скрипучий голос Уолли, который вступил в разговор с таким видом, как будто они уже давно беседовали, — чтобы я рассказал вам все, что вы пожелаете узнать.
   Так что утаивать я ничего не собираюсь.
   Пенни смотрела на Уолли и чувствовала, как ее охватывает ненависть к этому человеку. С каким бы удовольствием она заехала кулаком по его противной роже! До этого момента Пенни не осознавала, что существовавшая между ними взаимная антипатия достигла такой силы, что она уже едва могла выносить его присутствие.
   — Вы знаете, где он сейчас? — ледяным тоном спросила Пенни.
   Уолли пожал плечами.
   — Сейчас его наверняка допрашивают. Так всегда бывает с теми, кто является с повинной. Я почти ничего о нем не слышал с момента его отъезда. — Уолли выдержал паузу. — Ну, разве совсем немного.
   Уолли держался очень самоуверенно и явно упивался своей властью над Пенни, поэтому она решила раз и навсегда поставить его на место и не играть по его правилам. Ей ужасно хотелось узнать о событиях двух последних недель, но кое-что Пенни уже было известно, а поскольку Габриелла находилась во Франции, об остальном можно было догадаться. Подробности она предпочла бы услышать от самого Дэвида, пусть даже для этого придется ждать хоть всю жизнь.
   — Ладно, — промолвила Пенни, изображая на лице полное спокойствие, которого отнюдь не испытывала, — думаю, мне лучше поехать домой.
   Это заявление несколько выбило Уолли из колеи.
   — Но вы же хотите знать, — что произошло, — с раздражением заметил он.
   — Сами скажете, если найдете нужным. И не думайте, что сможете выдавать информацию мелкими порциями, а я за каждое слово буду рассыпаться в благодарностях.