Страница:
Как ни старалась Хель, но набрать в своем свинарнике сто метров длины не удалось. Пришлось ограничится пятьюдесятью. Но, как водится у этих странных скандинавов, бежать нужно было туда и обратно. Победа засчитывалась только после того, как первый из бегунов вернется за линию старта. А выигрыш тура определялся по результатам трех забегов. Представляете, как сходил с ума Жомов, пытаясь мне все это объяснить на пальцах?! В своей победе я был абсолютно уверен, поэтому и позволил себе поиздеваться над омоновцем, сделав абсолютно тупую рожу в ответ на все его разъяснения. Впрочем, вволю покуражиться мне не удалось, поскольку Хель потребовала поставить бегунов на старт.
После сигнала я легко рванулся вперед, надеясь обогнать мальчишку с первых метров, но увидел перед собой только его пятки. Я поднажал, и пятки поднажали тоже. Этот тощий юнец убегал от меня так, будто увидел привидение. Я решил ему на самом деле показать, что значит испугаться, и рыкнул пару раз вдогонку, надеясь, что Хуги собьется с шага. Не тут-то было! Он припустил только еще сильнее и пришел к финишу, обогнав меня по крайней мере метров на десять.
Жомов приуныл, я тоже расстроился. А Хуги стоял рядом и тянул пасть в радостной улыбке, будто ему туда Целую коробку «чупа-чупс» запихали! Пришлось прикрикнуть на него слегка, чтобы установить моральное состояние противника на нужный мне уровень, однако эффекта мой рык возымел столько же, сколько крик павиана на переполненный трамвай. Разве что покинуть вагончик не предложили.
Первая половина следующего забега прошла точно по тому же сценарию: Хуги мчался впереди, а я безнадежно отставал. Жомов меня поддерживал яростными криками, но если его голос и было кому-нибудь слышно в реве болельщиков нидльхеймской команды, то только ему самому. Я попытался понять, как этому юнцу удается так резво бегать, но ничего в голову не приходило, а спринтер уносился все дальше и дальше. В итоге второй забег я проиграл с разрывом в двадцать метров, а в третьем едва успел пробежать пятьдесят, как мой соперник уже оказался на финише. И скажите мне, как после такого удержаться и не облаять его последними собачьими матерными словами?
– Поскольку наши самоуверенные гости оказались не столь сильны, чтобы оказать серьезное сопротивление в соревнованиях, – произнесла Хель под общий гогот болельщиков, – я собираюсь немного облегчить для них условия конкурса. То есть соперничать в питье с благородным Жомовсеном никто не будет. Просто ему нужно будет осушить рог, который я ему поднесу. Чтобы победить, ему нужно будет выпить жидкость, оторвавшись от рога не более одного раза.
Жомов удивленно фыркнул. Он, конечно, представлял, какие большие рога могут быть у здешних животных, но не с железнодорожную же цистерну величиной! Я тоже успокоился, а оказалось, что напрасно. Хель вытащила из-за трона какую-то странную трубу, отдаленно напоминавшую канализационную, и протянула ее Ване. Жомов, с трудом удержав рог в руках, удивленно хмыкнул и попробовал оторвать его конец от пола. К моему удивлению, из этого ничего не вышло. Поэтому и пришлось Ване не вливать в себя жидкость, а высасывать ее.
Однако, привыкший к различным способам пьянки, Жомов нашел выход и из такого затруднительного положения. Он опустил свою пятую опорную точку прямо на давно не мытый пол и принялся вливать в себя содержимое рога. Он выпил, наверное, никак не меньше ведра, а вода из небольшого рога все текла и текла. Жомов оторвался, перевел дух и попробовал еще раз. Но снова не выпил и половины странной рюмки.
– Ну нет, я вам не сливная яма! – отшвырнув в сторону рог, поднялся с пола разгневанный Жомов. – Хрен ее знает, что вы за хитрость придумали с этим пойлом, но так соревноваться я не собираюсь. Давай-ка я лучше подниму что-нибудь или стукну кому-нибудь пару раз между рогов. Вот это турнир получится. А воду пусть слоны пьют.
– Ну, как скажешь, – презрительно усмехнулась Хель. – Дам тебе еще шанс, поскольку интересно посмотреть за твоим обломом. У меня тут есть кошка, с которой вместо гири дворцовая стража тренируется. Не хочешь попробовать ее поднять?
– Кошку? – иронично поинтересовался Ваня, а потом, видимо, вспомнив о предыдущем поражении, добавил: – Ладно, давай. Если только она не больше носорога.
Кошка оказалась действительно довольно крупной, однако до носорога ей было далеко. Серая кошара какой-то дурацкой вихляющей походкой пьяной манекенщицы вышла на середину зала и остановилась, глядя на меня. Я уже говорил, что не отношусь к горячим любителям кошек, но и закатывать истерики, будто тупоголовая дворняга, при их виде не собирался. Однако oт этого представителя семейства мышеловов так сильно воняло рыбой, йодом и какой-то плесенью, что я не мог не оскалиться на скотину. Впрочем, мое рычание не возымело никакого эффекта. Кошка только лишь отвела в сторону глаза и пару раз разинула пасть, будто селедка под шубой.
Ваня Жомов, презрительно усмехнувшись, подошел к кошке и попытался поднять ее с пола левой рукой. Действительно, чего тут напрягаться? В кошке от силы килограммов семь! Однако перекормленная зверина, вместо того чтобы взлететь вверх, как пушинка, осталась стоять на полу. Я просто выпучил глаза, как самолет при виде стоп-сигнала. Того, чтобы Жомов не мог поднять какую-то облезлую кошку, просто быть не могло. Но это происходило прямо на моих глазах. А им я верить привык.
Между тем среди болельщиков раздались первые робкие смешки, которые переросли в хохот, когда Ваня и правой рукой не смог оторвать кошку от пола. Жомов тихо зверел. Мне показалось, что если бы сейчас на него наехал «КамАЗ» с тротилом, то неизвестно еще, от чего произошел бы взрыв. От детонации взрывчатки, или от Ваниного состояния души. Жомов поднапрягся и вцепился в кошку двумя руками. Я угрожающе зарычал, надеясь хоть чуть-чуть перепугать проклятую древолазку, но той было на меня плевать. Она как стояла на полу, так и осталась недвижимой. Только лапу одну едва приподняла.
Тут Жомов и сдался. Однако вопреки ожидаемым мною ликующим возгласам болельщиков в замке наступила гробовая тишина. Хель посмотрела на Жомова как-то испуганно, словно не веря своим глазам или пытаясь вспомнить, где раньше видела этого человека. А нигде! Но у тебя есть еще шанс попасть к нам в участок в качестве незаконного организатора азартных игр! А Жомов посмотрел на старуху.
– Слушай, достала ты меня уже со своей простотой, – проговорил он. – Если ты кошку к полу автогеном приварила, это еще не значит, что я домкратом должен работать. Короче, кончай свои приколы. Или ты даешь мне честное состязание, или я сейчас разнесу тут все на куски.
– Ладно-ладно, – в театральном испуге подняла руки вверх Хель. – Вижу я, какой ты силач. Впрочем, вам, смертным, нечего тягаться с моей стражей. Будет тебе последний шанс выиграть эликсир, раз уж ты такой настойчивый. Только в этот раз терроризировать тебя я не буду. Будешь бороться...
– Вот это другое дело, – довольно ухмыляясь, перебил ее Жомов.
– ...с моей нянькой Элли, – закончила Хель. – Посмотрим, сможешь ли ты положить на лопатки старуху.
Я офонарел. Сначала местный Робин Бобин, съедающий не только корову целиком, но и стойло, в котором ее держали, затем какой-то доходяга, сумевший обогнать меня, чемпиона собачьего питомника на спринтерских дистанциях. Потом бездонный рог, неподъемная кошка и вот теперь – старуха, член сборной Нидльхейма по самбо. Что-то тут было не так. Вот только, что именно, я понять никак не мог. Эх, Сеню бы моего сюда!
А Жомов принялся бороться со скрюченной хуже кочерги бабулькой, вышедшей на середину зала. Естественно, Ванино воспитание не позволяло ему издеваться над старым человеком. Поэтому он просто собрался аккуратно взять бабульку за талию и положить ее на пол, выбрав место почище. Однако Жомова ждал очередной облом. Едва он вежливо попытался сгрести старуху в охапку, как тут же отлетел на пару метров и едва устоял на ногах. Бабулька так врезала ему по рукам, что Ваня онемел от удивления. Осознав, что соперник перед ним серьезный, Жомов решил подойти к борьбе ответственно. Вот только сколько ни пытался он скрутить старуху, каждый раз оказывался отброшенным назад. А после первого же ее приема не удержался на ногах и упал на колени. Я от удивления даже высунул язык, а Хель остановила схватку.
– Все, благородный Жомовсен, ты проиграл, – под громкое улюлюканье зала вынесла она заключение. – Но не расстраивайся. За великую доблесть я дам тебе свой эликсир, что бы ты с ним ни собирался сделать.
– Не понял, – удивился Ваня, уже приготовившийся опротестовать решение судьи и, если протест будет отклонен, попросту экспроприировать проигранный приз.
– Все очень просто, я лишь слегка навела на вас морок, – усмехнулась Хель, с некоторой толикой страха в глазах поглядывая на омоновца. – Логи, что выиграл соревнование в еде у Барлога, это Пламя. А разве может быть что-нибудь на свете прожорливее огня?
– Хайль! – дружно рявкнули красно-синие болельщики.
– Хуги, победивший твоего пса в забеге, на самом деле является Мыслью. А есть ли на свете что-либо быстрее ее? – продолжила Хель и на секунду замялась, чтобы услышать в ответ тот же самый выкрик местных нацистов. – А рог, который ты пытался осушить, соединен с морем. Но разве под силу кому-нибудь выпить море.
Точно! Я едва не укусил себя за хвост с досады. Ведь показалось же мне все происходящее крайне подозрительным. Но, кот меня раздери, я так и не смог сразу понять почему. А вот теперь, когда Хель повторила имена и разъяснила их сущность, я вспомнил, что уже однажды слышал про Хугимысль. И было это не так давно. Как раз тогда, когда Хрюмир транспортировал нас при помощи летающего вагона-метро в Утгард. А я еще с ним в беге тягаться собирался! Все. Вернусь домой, потребую у Рабиновича какое-нибудь средство от склероза.
– Знаешь, бабуля, за такие шуточки можно и в лоб получить, несмотря на возраст, – удивленно переведя взгляд с меня на Хель, буркнул Жомов. – Ну, а кошка со старухой? Это что за чудеса?
– Кошка – это мировой змей Ермунгард, и, когда ты оторвал его лапу от пола, я поняла, что с тобой лучше не шутить, – усмехнулась владычица Нидльхейма. – А старуха Элли – это старость. И не было еще человека, которого бы она не уложила на обе лопатки. А тебе, видать, долгий век отмерен.
– А никто и не сомневался, – буркнул Жомов, стараясь понять, что же он на самом деле натворил.
– Иди сюда, – подозвала его Хель и, сунув в руки посудину с эликсиром, пробормотала вполголоса: – А я ведь тебя сразу узнала, Тор Одинсен. Ты сегодня слишком крут, чтобы связываться с тобой. Но мы еще встретимся.
– Упаси боже! – фыркнул Жомов, пряча медный графин в котомку. – Если только в кошмарном сне. Обычно я с менее красивыми девушками встречаюсь...
Мы развернулись и гордо покинули замок Хель, оставив болельщиков обсуждать итоги матча. Прогулка с динозавром в лице Жомова получилась не только довольно интересной, но и весьма полезной для образования. По крайней мере я понял, откуда в мире берутся легенды. От Жомова все это. И от его бесшабашности!..
ГЛАВА 6
После сигнала я легко рванулся вперед, надеясь обогнать мальчишку с первых метров, но увидел перед собой только его пятки. Я поднажал, и пятки поднажали тоже. Этот тощий юнец убегал от меня так, будто увидел привидение. Я решил ему на самом деле показать, что значит испугаться, и рыкнул пару раз вдогонку, надеясь, что Хуги собьется с шага. Не тут-то было! Он припустил только еще сильнее и пришел к финишу, обогнав меня по крайней мере метров на десять.
Жомов приуныл, я тоже расстроился. А Хуги стоял рядом и тянул пасть в радостной улыбке, будто ему туда Целую коробку «чупа-чупс» запихали! Пришлось прикрикнуть на него слегка, чтобы установить моральное состояние противника на нужный мне уровень, однако эффекта мой рык возымел столько же, сколько крик павиана на переполненный трамвай. Разве что покинуть вагончик не предложили.
Первая половина следующего забега прошла точно по тому же сценарию: Хуги мчался впереди, а я безнадежно отставал. Жомов меня поддерживал яростными криками, но если его голос и было кому-нибудь слышно в реве болельщиков нидльхеймской команды, то только ему самому. Я попытался понять, как этому юнцу удается так резво бегать, но ничего в голову не приходило, а спринтер уносился все дальше и дальше. В итоге второй забег я проиграл с разрывом в двадцать метров, а в третьем едва успел пробежать пятьдесят, как мой соперник уже оказался на финише. И скажите мне, как после такого удержаться и не облаять его последними собачьими матерными словами?
– Поскольку наши самоуверенные гости оказались не столь сильны, чтобы оказать серьезное сопротивление в соревнованиях, – произнесла Хель под общий гогот болельщиков, – я собираюсь немного облегчить для них условия конкурса. То есть соперничать в питье с благородным Жомовсеном никто не будет. Просто ему нужно будет осушить рог, который я ему поднесу. Чтобы победить, ему нужно будет выпить жидкость, оторвавшись от рога не более одного раза.
Жомов удивленно фыркнул. Он, конечно, представлял, какие большие рога могут быть у здешних животных, но не с железнодорожную же цистерну величиной! Я тоже успокоился, а оказалось, что напрасно. Хель вытащила из-за трона какую-то странную трубу, отдаленно напоминавшую канализационную, и протянула ее Ване. Жомов, с трудом удержав рог в руках, удивленно хмыкнул и попробовал оторвать его конец от пола. К моему удивлению, из этого ничего не вышло. Поэтому и пришлось Ване не вливать в себя жидкость, а высасывать ее.
Однако, привыкший к различным способам пьянки, Жомов нашел выход и из такого затруднительного положения. Он опустил свою пятую опорную точку прямо на давно не мытый пол и принялся вливать в себя содержимое рога. Он выпил, наверное, никак не меньше ведра, а вода из небольшого рога все текла и текла. Жомов оторвался, перевел дух и попробовал еще раз. Но снова не выпил и половины странной рюмки.
– Ну нет, я вам не сливная яма! – отшвырнув в сторону рог, поднялся с пола разгневанный Жомов. – Хрен ее знает, что вы за хитрость придумали с этим пойлом, но так соревноваться я не собираюсь. Давай-ка я лучше подниму что-нибудь или стукну кому-нибудь пару раз между рогов. Вот это турнир получится. А воду пусть слоны пьют.
– Ну, как скажешь, – презрительно усмехнулась Хель. – Дам тебе еще шанс, поскольку интересно посмотреть за твоим обломом. У меня тут есть кошка, с которой вместо гири дворцовая стража тренируется. Не хочешь попробовать ее поднять?
– Кошку? – иронично поинтересовался Ваня, а потом, видимо, вспомнив о предыдущем поражении, добавил: – Ладно, давай. Если только она не больше носорога.
Кошка оказалась действительно довольно крупной, однако до носорога ей было далеко. Серая кошара какой-то дурацкой вихляющей походкой пьяной манекенщицы вышла на середину зала и остановилась, глядя на меня. Я уже говорил, что не отношусь к горячим любителям кошек, но и закатывать истерики, будто тупоголовая дворняга, при их виде не собирался. Однако oт этого представителя семейства мышеловов так сильно воняло рыбой, йодом и какой-то плесенью, что я не мог не оскалиться на скотину. Впрочем, мое рычание не возымело никакого эффекта. Кошка только лишь отвела в сторону глаза и пару раз разинула пасть, будто селедка под шубой.
Ваня Жомов, презрительно усмехнувшись, подошел к кошке и попытался поднять ее с пола левой рукой. Действительно, чего тут напрягаться? В кошке от силы килограммов семь! Однако перекормленная зверина, вместо того чтобы взлететь вверх, как пушинка, осталась стоять на полу. Я просто выпучил глаза, как самолет при виде стоп-сигнала. Того, чтобы Жомов не мог поднять какую-то облезлую кошку, просто быть не могло. Но это происходило прямо на моих глазах. А им я верить привык.
Между тем среди болельщиков раздались первые робкие смешки, которые переросли в хохот, когда Ваня и правой рукой не смог оторвать кошку от пола. Жомов тихо зверел. Мне показалось, что если бы сейчас на него наехал «КамАЗ» с тротилом, то неизвестно еще, от чего произошел бы взрыв. От детонации взрывчатки, или от Ваниного состояния души. Жомов поднапрягся и вцепился в кошку двумя руками. Я угрожающе зарычал, надеясь хоть чуть-чуть перепугать проклятую древолазку, но той было на меня плевать. Она как стояла на полу, так и осталась недвижимой. Только лапу одну едва приподняла.
Тут Жомов и сдался. Однако вопреки ожидаемым мною ликующим возгласам болельщиков в замке наступила гробовая тишина. Хель посмотрела на Жомова как-то испуганно, словно не веря своим глазам или пытаясь вспомнить, где раньше видела этого человека. А нигде! Но у тебя есть еще шанс попасть к нам в участок в качестве незаконного организатора азартных игр! А Жомов посмотрел на старуху.
– Слушай, достала ты меня уже со своей простотой, – проговорил он. – Если ты кошку к полу автогеном приварила, это еще не значит, что я домкратом должен работать. Короче, кончай свои приколы. Или ты даешь мне честное состязание, или я сейчас разнесу тут все на куски.
– Ладно-ладно, – в театральном испуге подняла руки вверх Хель. – Вижу я, какой ты силач. Впрочем, вам, смертным, нечего тягаться с моей стражей. Будет тебе последний шанс выиграть эликсир, раз уж ты такой настойчивый. Только в этот раз терроризировать тебя я не буду. Будешь бороться...
– Вот это другое дело, – довольно ухмыляясь, перебил ее Жомов.
– ...с моей нянькой Элли, – закончила Хель. – Посмотрим, сможешь ли ты положить на лопатки старуху.
Я офонарел. Сначала местный Робин Бобин, съедающий не только корову целиком, но и стойло, в котором ее держали, затем какой-то доходяга, сумевший обогнать меня, чемпиона собачьего питомника на спринтерских дистанциях. Потом бездонный рог, неподъемная кошка и вот теперь – старуха, член сборной Нидльхейма по самбо. Что-то тут было не так. Вот только, что именно, я понять никак не мог. Эх, Сеню бы моего сюда!
А Жомов принялся бороться со скрюченной хуже кочерги бабулькой, вышедшей на середину зала. Естественно, Ванино воспитание не позволяло ему издеваться над старым человеком. Поэтому он просто собрался аккуратно взять бабульку за талию и положить ее на пол, выбрав место почище. Однако Жомова ждал очередной облом. Едва он вежливо попытался сгрести старуху в охапку, как тут же отлетел на пару метров и едва устоял на ногах. Бабулька так врезала ему по рукам, что Ваня онемел от удивления. Осознав, что соперник перед ним серьезный, Жомов решил подойти к борьбе ответственно. Вот только сколько ни пытался он скрутить старуху, каждый раз оказывался отброшенным назад. А после первого же ее приема не удержался на ногах и упал на колени. Я от удивления даже высунул язык, а Хель остановила схватку.
– Все, благородный Жомовсен, ты проиграл, – под громкое улюлюканье зала вынесла она заключение. – Но не расстраивайся. За великую доблесть я дам тебе свой эликсир, что бы ты с ним ни собирался сделать.
– Не понял, – удивился Ваня, уже приготовившийся опротестовать решение судьи и, если протест будет отклонен, попросту экспроприировать проигранный приз.
– Все очень просто, я лишь слегка навела на вас морок, – усмехнулась Хель, с некоторой толикой страха в глазах поглядывая на омоновца. – Логи, что выиграл соревнование в еде у Барлога, это Пламя. А разве может быть что-нибудь на свете прожорливее огня?
– Хайль! – дружно рявкнули красно-синие болельщики.
– Хуги, победивший твоего пса в забеге, на самом деле является Мыслью. А есть ли на свете что-либо быстрее ее? – продолжила Хель и на секунду замялась, чтобы услышать в ответ тот же самый выкрик местных нацистов. – А рог, который ты пытался осушить, соединен с морем. Но разве под силу кому-нибудь выпить море.
Точно! Я едва не укусил себя за хвост с досады. Ведь показалось же мне все происходящее крайне подозрительным. Но, кот меня раздери, я так и не смог сразу понять почему. А вот теперь, когда Хель повторила имена и разъяснила их сущность, я вспомнил, что уже однажды слышал про Хугимысль. И было это не так давно. Как раз тогда, когда Хрюмир транспортировал нас при помощи летающего вагона-метро в Утгард. А я еще с ним в беге тягаться собирался! Все. Вернусь домой, потребую у Рабиновича какое-нибудь средство от склероза.
– Знаешь, бабуля, за такие шуточки можно и в лоб получить, несмотря на возраст, – удивленно переведя взгляд с меня на Хель, буркнул Жомов. – Ну, а кошка со старухой? Это что за чудеса?
– Кошка – это мировой змей Ермунгард, и, когда ты оторвал его лапу от пола, я поняла, что с тобой лучше не шутить, – усмехнулась владычица Нидльхейма. – А старуха Элли – это старость. И не было еще человека, которого бы она не уложила на обе лопатки. А тебе, видать, долгий век отмерен.
– А никто и не сомневался, – буркнул Жомов, стараясь понять, что же он на самом деле натворил.
– Иди сюда, – подозвала его Хель и, сунув в руки посудину с эликсиром, пробормотала вполголоса: – А я ведь тебя сразу узнала, Тор Одинсен. Ты сегодня слишком крут, чтобы связываться с тобой. Но мы еще встретимся.
– Упаси боже! – фыркнул Жомов, пряча медный графин в котомку. – Если только в кошмарном сне. Обычно я с менее красивыми девушками встречаюсь...
Мы развернулись и гордо покинули замок Хель, оставив болельщиков обсуждать итоги матча. Прогулка с динозавром в лице Жомова получилась не только довольно интересной, но и весьма полезной для образования. По крайней мере я понял, откуда в мире берутся легенды. От Жомова все это. И от его бесшабашности!..
ГЛАВА 6
– Вот мы и пришли, – проговорил Тогнир, командир отряда скалогрызущего спецназа, останавливаясь около медной двери. – Дальше начинается ареал обитания орков. Приготовьтесь к любым неожиданностям, поскольку они твари крайне подлые.
Тогнир осторожно приоткрыл дверь, готовясь выпустить авангард на вражескую территорию, и тут ему на голову свалилось деревянное ведро с какой-то вонючей жидкостью, по цвету и запаху напоминавшей мочу, а откуда-то из темноты донеслось противное хихиканье. Доблестные гномьи спецназовцы тут же обогнули своего обтекавшего предводителя и дали залп из арбалетов в сторону оркского шутника. Судя по дробному отзвуку болтов, ударившихся о стену, успеха массированный артналет не принес. Если, конечно, не считать нового приступа хохота зловредных орков.
– Платочек дать? – участливо поинтересовался у Тогнира Рабинович, чем вызвал ехидное хихиканье и со стороны Ингвины.
Командир спецназа пару секунд открывал и закрывал рот в немом возмущении, а затем сплюнул и приказал своему отряду выстроиться в боевой порядок. Гномы, похоже, особой изобретательностью в плане ведения боевых действий не отличались, а может, просто сильно любили кабанчиков. Так или иначе, но в бой они шли строго тевтонской «свиньей» и никаких других построений не признавали.
Выстроившись клином, гномы поместили подконвойных Сеню и Ингвину в центр строя и неспешным шагом направились в глубь территории, контролируемой оркскими сепаратистами.
Я потому так хорошо знаю о событиях, происходивших, где меня и Вани Жомова не было, что по воссоединении все, естественно, поделились впечатлениями от увиденного. Ваня – коротко, но доходчиво, а Сеня, как всегда, цветисто и с комментариями.
Пройдя метров двести, Рабинович, окруженный низкорослыми спецназовцами, окончательно почувствовал себя отцом-героином, выведшим свой многочисленный выводок детсадовского возраста на прогулку в парк аттракционов, и не выдержал.
– Стоп, бойцы! – приказал он. – Давайте-ка, вы пойдете вперед, а мы с Ингвиной будем прикрывать тылы. А то как бы нам в спину подлые орки не ударили.
Тогнир к таким тактическим инсинуациям не привык, однако имел твердый приказ от Стурла не перечить своим подопечным. Пожав плечами, он приказал строю разомкнуться и выпустить двух людей на волю. Карлики вновь сомкнули ряды и, чеканя шаг, пошли вперед. Рабинович с Ингвиной поспешили следом. Причем если воительница обнажила меч и хищно поглядывала по сторонам, выискивая себе добычу, то Сеня не отрываясь смотрел на семенящих впереди себя бронированных карапузов. И чем больше он любовался видом на спецназ сзади, тем меньше ему это нравилось.
Теперь Рабинович сам себе казался свинопасом, конвоирующим на ближайший луг стадо отборных баранов.
Сеня оказался в патовой ситуации. Внутри строя он идти не мог, поскольку окружение из гномов отбивало у него последнее желание заводить семью. Позади спецназа пеший переход тоже не вызвал у Рабиновича восторга, так как навевал мысли о возможной отставке из органов в связи с самовольной отлучкой в параллельный мир и последующей головокружительной карьере на свинячьем пастбище. Ну а разговора о том, чтобы возглавить колонну гномов, просто и быть не могло. Стоило Сене представить, как он вышагивает впереди группы экзальтированных лилипутов, как оставалось только повязать на шею красный галстук и с обворожительной улыбкой на устах услышать за спиной пионерскую речевку: «Кто шагает дружно в ряд?..» А затем ехидное: "Дяденька вожатый, вы не туда повернули. Етунхейм направо. Налево мавзолей Ермунгарда! "
При мысли об этом зрелище Сеня покрылся холодным липким потом и уже начал подумывать о том, не отправить ли назад карликовый отряд спецназа. В это время они прошли первую развилку. Первые десятка два метров ничего не менялось, а затем позади послышался топот босых ног, и в Рабиновича с Ингвиной полетели мелкие камни, комья грязи и витиеватые выражения. Сеня с воительницей в бешенстве обернулись, собираясь покарать нахалов, но Тогнир их остановил.
– Не стоит напрягаться, – проговорил он, пряча в бороде улыбку. – Это оркские беспризорники развлекаются. У них тут любимое место для игр, поскольку взрослые особи к нашим границам близко не подходят.
Просто не обращайте на шкетов внимания, и локтей через пятьсот они от нас отстанут. Ну а для того чтобы не получить мелких увечий, повесьте на спину щиты.
Пришлось Сене смириться с неизбежным и пару сотен метров слушать грохот камней по щиту, смешанный с различными оркскими дразнилками вроде: «Дядя Степа великан – съел у Одина Хугина» или "Дядь, достань с Иггдрасиля етунчика! ". Рабинович тихо зверел и выдумывал хулиганам всевозможные садистские наказания. В частности, мечтал прислать сюда начальника отдела по делам несовершеннолетних.
Впрочем, мечты Рабиновича так и остались мечтами, поскольку оркские беспризорники пропали так же неожиданно, как и появились. Наступила наконец долгожданная тишина, и Сеня, вытерев пот со лба, радостно улыбнулся Ингвине. Дескать, слава богу, что появление детей нам с тобой не грозит. Однако не все спокойно было в королевстве Оркском, и вышагивавшие впереди спецназовцы явно заволновались. Сеня догнал Тогнира и попытался узнать, что происходит.
– Вот уже локтей сто впереди нас постоянно слышатся звуки передвижения. А теперь сильно запахло гарью, – озабоченно проговорил командир пещерных спецназовцев. – Судя по всему, нас давно уже сопровождают оркские дозоры, а теперь, видимо, собралось все их войско. Обычно орки такими большими стаями не собираются, и мне это кажется о-очень подозрительным.
Сеня пожал плечами. Конечно, кучка карликов – это не Жомов с Поповым, но и он сам далеко не последний боец в отряде. Поэтому помеху в лице какого-то Оркского отребья Рабинович считал несущественной. Но гномы, видимо, думали по-другому. Тогнир приказал отряду остановиться и, выслав вперед двоих разведчиков, приготовился ждать их возвращения. Рабинович глубоко вздохнул и решил воспользоваться передышкой для пополнения багажа своих академических знаний.
– Слушай, начальник, а кто такие орки? – поинтересовался он у Тогнира.
Командир отряда удивленно посмотрел на Сеню.
– Да как вам сказать?.. Уроды они просто! – фыркнул он. – Етунские рабы. Добывают для них полезные ископаемые и изготавливают оружие.
– То есть делают то же самое, что и вы для асов? – хитро прищурился Рабинович.
– Попрошу не путать! – возмутился гном. – Мы не рабы, а свободные предприниматели, исправно выплачивающие налоги в казну.
– А по мне, один хрен, – усмехнулся Сеня и вернулся к Ингвине.
Вскоре и разведчики последовали его примеру, вернувшись к родному отряду. Рабинович с воительницей присоединились к небольшому совету группы, где должен был быть разработан план дальнейших действий. По данным пронырливой гномьей разведки, впереди отряд в двадцать воинов, не считая двух расхитителей заповедной флоры, ждало около сотни оголтелых орков, вооруженных довольно прилично даже по брисинговым меркам. Разведчики рассмотрели на орках кольчуги и шлемы, кривые ятаганы в руках и даже около десятка лучников позади строя.
Кроме этой орды, приближающийся гномий эскорт ждали в боковых ответвлениях два небольших отряда, численность которых доподлинно установить не удалось. Эти группы, судя по всему, должны были пропустить брисингов вперед, а затем навалиться на них с тыла. В общем, ситуация складывалась для отряда гномов крайне безрадостная. В случае продолжения похода брисингов ждало непременное окружение, а результатом отступления было бы разжалование командира и пересылка половины отряда на полгода в рудники. Да и у Рабиновича не было большого желания возвращаться назад и ждать неизвестно сколько времени, пока войска гномов расчистят дорогу до заветной лощины. Пришлось Сене напрягать мозговые извилины и придумывать выход. Несколько секунд он стоял неподвижно, обстреливаемый недоумевающими взглядами карликового выводка, а затем завопил:
– Дайте мне кусок черной тряпки!
Через пару минут Сеня, спотыкаясь в кромешной темноте о камни и ласково поглаживая лбом стены, пробрался вслед за двумя брисингами к разветвлениям тоннеля, в которых скрывались засады орков. Нащупав дубинкой потолок, Рабинович достал из кармана серебряные шарики и один за другим вогнал по три штуки в каменные своды ответвлений. Результатом его титанического труда был адский грохот и не менее впечатляющий обвал, засыпавший тоннели камнями почти до самого потолка. Вспомогательные отряды орков оказались отрезаны от основных сил, и тут же, сверкая металлом в свете факелов, мимо Сени с проводниками прошествовала «свинья» гномов. Печатая шаг, брисинги подошли на расстояние арбалетного выстрела к ошеломленной грохотом вражеской орде и застыли, укрывшись за щитами. После этого Рабинович с закрытым повязкой глазом и Ингвина вышли вперед.
Сеня удивленно посмотрел на орков. Ростом они были чуть выше, чем брисинги, а вот внешне едва отличались от обезьян. Такие же волосатые, клыкастые и кривоногие, какими были предки Рабиновича, если судить по теории эволюции Дарвина. Сеня, лишь на секунду представив в одном из оркского сброда своего пра-пра-пра-фиг-его-знает-какого-деда, мгновенно отказался от подобного родства и милостиво согласился предоставить господу право называться творцом людей. Ингвина обнажила меч, сверкнувший в пламени факелов сполохами огня.
– А-ну, брысь отсюда, шантрапа, – заорал Рабинович, ткнув в сторону орков своей дубинкой. – Проваливайте с дороги или почувствуете на себе мой гнев!
– Мать моя Ангробода! – завопил тот самый орк, которого Сеня представил в роли своего отдаленного предка. – Этот придурок никак под Одина косит. А кошелка рядом с ним, ну вылитая валькирия! Похоже, мы свадебный кортеж поймали. Интересно, а детки у этих баранов как называться будут? Вальодины или Однокирии?
Клыкастая обезьянья орда тут же дико захохотала, побросав ятаганы на пол и держась за животы обеими руками. Особо громко ржал сам шутник, пытаясь перекрыть общий гогот еще парочкой плоских острот. Ингвина, пораженная до глубины души мыслью о сожительстве Одина с валькирией, хотела было броситься вперед и отрезать святотатцу язык, но Рабинович удержал ее. С каменным равнодушием дождавшись окончания веселья, он громогласно поинтересовался (кстати, получилось почти как у Попова! ):
– Так, значит, вы не боитесь моего гнева?
– Чуваки, похоже, у этого идиота крыша съехала, – ткнул в Рабиновича пальцем несостоявшийся родственник. – Пойдемте, поправим ему ее на место!
Орда орков нестройно рванулась вперед, но Сеня это предвидел. Вытащив из кармана серебряный шар, он мощным ударом дубинки вогнал его в потолок над головами наступающего сброда. Грохот получился высшего уровня, да и камнепад со свода не уступил по объему результату взрыва тротиловой шашки. На головы орков посыпалась каменная пыль и щебень, заставив их замереть в изумлении. А Рабинович с ласковой улыбкой на губах поинтересовался:
– Понравилось? Могу повторить. Только в этот раз буду бить на поражение.
– Братва, это, в натуре, Один! – послышался сдавленный выкрик откуда-то из задних рядов. – Да и у телки секите, как меч полыхает. Валькирия, не иначе! Сматываемся отсюда. Ну их обоих к Имиру на хрен!
Толпа уродов разом развернулась на сто восемьдесят градусов и, соблюдая полное отсутствие порядка, бросилась прочь от грозного Рабиновича. Кривоногий предводитель пытался было криками вразумить их, но, получив еще один шар в потолок над головой, решил, что благоразумнее всего будет догнать своих подчиненных и затеряться в их лохматых рядах. Что он и сделал под пронзительный свист Рабиновича. Через пару минут вся орда рассеялась по боковым ответвлениям, спасаясь от гнева Великого и Ужасного Сени, и перед отрядом гномьего спецназа до самого выхода на поверхность простиралось абсолютно безжизненное пространство каменных тоннелей.
– Эрл Робинсен, ну и задали же вы им перцу! – восхищенно проговорил Тогнир, глядя на Сеню снизу вверх. – Век не видал уже такой потехи, с того самого времени, как великанша сваталась к Метателю Молота. Кстати, неплохой тактический ход. Нужно будет взять его на вооружение. А о вашем подвиге, благородный Победитель етунов, еще будут складывать легенды и пересказывать их потомкам.
Однако это предсказание гнома не сбылось. То ли из-за того, что гномы так и не стали общаться с людьми, то ли из-за недостатка у Снорри Стурлусона пергамента, но рассказ о подвиге «Одина», разогнавшего несметную рать орков, так и не дошел до потомков. Впрочем, Сеня об этом и не думал – к нему подошла Ингвина!
– Благородный Робинсен, должна признаться... – Рабинович замер, – ...что в очередной раз поражаете вы меня своей доблестью. – Сеня поморщился. – Вы уже однажды показали свою силу, сравнимую разве что с безграничной мощью Тора. А теперь еще и доказали всем, что по изворотливости ума вполне можете потягаться с Локи.
На пару минут Рабинович застыл, пытаясь понять: сравнение с Локи – это комплимент или издевательство. Впрочем, тугодумием Сеня никогда не страдал и тут же вспомнил, что кем бы ни казался ас с точки зрения его собственной морали и нравственности, для жителей Митгарда он всегда останется высшим существом, достойным всяческого поклонения. Следовательно, слова об изворотливости ума следовало воспринимать как комплимент, и никак иначе. А Ингвина между тем продолжила:
– Вот вам моя рука, Победитель етунов и Гонитель орков. – Девушка протянула вперед кисть, и Сеня, воспылав тайной надеждой о сбывающейся мечте, жадно сцапал ее двумя руками. – Нет ничего почетнее, чем служить такому вождю. Поэтому клянусь вам в верности до скончания веков. И пусть Один будет свидетелем этой клятвы!
Рабинович с трепетом в душе мягко пожал ручку прелестной воительницы и поднес ее к губам. От такого жеста Ингвина зарделась и впервые покрылась пунцовым румянцем. Это послужило сигналом для отряда спецназа к развороту вокруг своей оси, чтобы предоставить молодым возможность на несколько секунд уединиться. Однако Ингвина тут же выдернула руку из жарких ладоней. И счастье, которое до этого было так возможно... И так возможно, и вот так... вдруг улетело птицей сквозь потолок горных тоннелей и растаяло в мистической дали Асгарда.
Тогнир осторожно приоткрыл дверь, готовясь выпустить авангард на вражескую территорию, и тут ему на голову свалилось деревянное ведро с какой-то вонючей жидкостью, по цвету и запаху напоминавшей мочу, а откуда-то из темноты донеслось противное хихиканье. Доблестные гномьи спецназовцы тут же обогнули своего обтекавшего предводителя и дали залп из арбалетов в сторону оркского шутника. Судя по дробному отзвуку болтов, ударившихся о стену, успеха массированный артналет не принес. Если, конечно, не считать нового приступа хохота зловредных орков.
– Платочек дать? – участливо поинтересовался у Тогнира Рабинович, чем вызвал ехидное хихиканье и со стороны Ингвины.
Командир спецназа пару секунд открывал и закрывал рот в немом возмущении, а затем сплюнул и приказал своему отряду выстроиться в боевой порядок. Гномы, похоже, особой изобретательностью в плане ведения боевых действий не отличались, а может, просто сильно любили кабанчиков. Так или иначе, но в бой они шли строго тевтонской «свиньей» и никаких других построений не признавали.
Выстроившись клином, гномы поместили подконвойных Сеню и Ингвину в центр строя и неспешным шагом направились в глубь территории, контролируемой оркскими сепаратистами.
Я потому так хорошо знаю о событиях, происходивших, где меня и Вани Жомова не было, что по воссоединении все, естественно, поделились впечатлениями от увиденного. Ваня – коротко, но доходчиво, а Сеня, как всегда, цветисто и с комментариями.
Пройдя метров двести, Рабинович, окруженный низкорослыми спецназовцами, окончательно почувствовал себя отцом-героином, выведшим свой многочисленный выводок детсадовского возраста на прогулку в парк аттракционов, и не выдержал.
– Стоп, бойцы! – приказал он. – Давайте-ка, вы пойдете вперед, а мы с Ингвиной будем прикрывать тылы. А то как бы нам в спину подлые орки не ударили.
Тогнир к таким тактическим инсинуациям не привык, однако имел твердый приказ от Стурла не перечить своим подопечным. Пожав плечами, он приказал строю разомкнуться и выпустить двух людей на волю. Карлики вновь сомкнули ряды и, чеканя шаг, пошли вперед. Рабинович с Ингвиной поспешили следом. Причем если воительница обнажила меч и хищно поглядывала по сторонам, выискивая себе добычу, то Сеня не отрываясь смотрел на семенящих впереди себя бронированных карапузов. И чем больше он любовался видом на спецназ сзади, тем меньше ему это нравилось.
Теперь Рабинович сам себе казался свинопасом, конвоирующим на ближайший луг стадо отборных баранов.
Сеня оказался в патовой ситуации. Внутри строя он идти не мог, поскольку окружение из гномов отбивало у него последнее желание заводить семью. Позади спецназа пеший переход тоже не вызвал у Рабиновича восторга, так как навевал мысли о возможной отставке из органов в связи с самовольной отлучкой в параллельный мир и последующей головокружительной карьере на свинячьем пастбище. Ну а разговора о том, чтобы возглавить колонну гномов, просто и быть не могло. Стоило Сене представить, как он вышагивает впереди группы экзальтированных лилипутов, как оставалось только повязать на шею красный галстук и с обворожительной улыбкой на устах услышать за спиной пионерскую речевку: «Кто шагает дружно в ряд?..» А затем ехидное: "Дяденька вожатый, вы не туда повернули. Етунхейм направо. Налево мавзолей Ермунгарда! "
При мысли об этом зрелище Сеня покрылся холодным липким потом и уже начал подумывать о том, не отправить ли назад карликовый отряд спецназа. В это время они прошли первую развилку. Первые десятка два метров ничего не менялось, а затем позади послышался топот босых ног, и в Рабиновича с Ингвиной полетели мелкие камни, комья грязи и витиеватые выражения. Сеня с воительницей в бешенстве обернулись, собираясь покарать нахалов, но Тогнир их остановил.
– Не стоит напрягаться, – проговорил он, пряча в бороде улыбку. – Это оркские беспризорники развлекаются. У них тут любимое место для игр, поскольку взрослые особи к нашим границам близко не подходят.
Просто не обращайте на шкетов внимания, и локтей через пятьсот они от нас отстанут. Ну а для того чтобы не получить мелких увечий, повесьте на спину щиты.
Пришлось Сене смириться с неизбежным и пару сотен метров слушать грохот камней по щиту, смешанный с различными оркскими дразнилками вроде: «Дядя Степа великан – съел у Одина Хугина» или "Дядь, достань с Иггдрасиля етунчика! ". Рабинович тихо зверел и выдумывал хулиганам всевозможные садистские наказания. В частности, мечтал прислать сюда начальника отдела по делам несовершеннолетних.
Впрочем, мечты Рабиновича так и остались мечтами, поскольку оркские беспризорники пропали так же неожиданно, как и появились. Наступила наконец долгожданная тишина, и Сеня, вытерев пот со лба, радостно улыбнулся Ингвине. Дескать, слава богу, что появление детей нам с тобой не грозит. Однако не все спокойно было в королевстве Оркском, и вышагивавшие впереди спецназовцы явно заволновались. Сеня догнал Тогнира и попытался узнать, что происходит.
– Вот уже локтей сто впереди нас постоянно слышатся звуки передвижения. А теперь сильно запахло гарью, – озабоченно проговорил командир пещерных спецназовцев. – Судя по всему, нас давно уже сопровождают оркские дозоры, а теперь, видимо, собралось все их войско. Обычно орки такими большими стаями не собираются, и мне это кажется о-очень подозрительным.
Сеня пожал плечами. Конечно, кучка карликов – это не Жомов с Поповым, но и он сам далеко не последний боец в отряде. Поэтому помеху в лице какого-то Оркского отребья Рабинович считал несущественной. Но гномы, видимо, думали по-другому. Тогнир приказал отряду остановиться и, выслав вперед двоих разведчиков, приготовился ждать их возвращения. Рабинович глубоко вздохнул и решил воспользоваться передышкой для пополнения багажа своих академических знаний.
– Слушай, начальник, а кто такие орки? – поинтересовался он у Тогнира.
Командир отряда удивленно посмотрел на Сеню.
– Да как вам сказать?.. Уроды они просто! – фыркнул он. – Етунские рабы. Добывают для них полезные ископаемые и изготавливают оружие.
– То есть делают то же самое, что и вы для асов? – хитро прищурился Рабинович.
– Попрошу не путать! – возмутился гном. – Мы не рабы, а свободные предприниматели, исправно выплачивающие налоги в казну.
– А по мне, один хрен, – усмехнулся Сеня и вернулся к Ингвине.
Вскоре и разведчики последовали его примеру, вернувшись к родному отряду. Рабинович с воительницей присоединились к небольшому совету группы, где должен был быть разработан план дальнейших действий. По данным пронырливой гномьей разведки, впереди отряд в двадцать воинов, не считая двух расхитителей заповедной флоры, ждало около сотни оголтелых орков, вооруженных довольно прилично даже по брисинговым меркам. Разведчики рассмотрели на орках кольчуги и шлемы, кривые ятаганы в руках и даже около десятка лучников позади строя.
Кроме этой орды, приближающийся гномий эскорт ждали в боковых ответвлениях два небольших отряда, численность которых доподлинно установить не удалось. Эти группы, судя по всему, должны были пропустить брисингов вперед, а затем навалиться на них с тыла. В общем, ситуация складывалась для отряда гномов крайне безрадостная. В случае продолжения похода брисингов ждало непременное окружение, а результатом отступления было бы разжалование командира и пересылка половины отряда на полгода в рудники. Да и у Рабиновича не было большого желания возвращаться назад и ждать неизвестно сколько времени, пока войска гномов расчистят дорогу до заветной лощины. Пришлось Сене напрягать мозговые извилины и придумывать выход. Несколько секунд он стоял неподвижно, обстреливаемый недоумевающими взглядами карликового выводка, а затем завопил:
– Дайте мне кусок черной тряпки!
Через пару минут Сеня, спотыкаясь в кромешной темноте о камни и ласково поглаживая лбом стены, пробрался вслед за двумя брисингами к разветвлениям тоннеля, в которых скрывались засады орков. Нащупав дубинкой потолок, Рабинович достал из кармана серебряные шарики и один за другим вогнал по три штуки в каменные своды ответвлений. Результатом его титанического труда был адский грохот и не менее впечатляющий обвал, засыпавший тоннели камнями почти до самого потолка. Вспомогательные отряды орков оказались отрезаны от основных сил, и тут же, сверкая металлом в свете факелов, мимо Сени с проводниками прошествовала «свинья» гномов. Печатая шаг, брисинги подошли на расстояние арбалетного выстрела к ошеломленной грохотом вражеской орде и застыли, укрывшись за щитами. После этого Рабинович с закрытым повязкой глазом и Ингвина вышли вперед.
Сеня удивленно посмотрел на орков. Ростом они были чуть выше, чем брисинги, а вот внешне едва отличались от обезьян. Такие же волосатые, клыкастые и кривоногие, какими были предки Рабиновича, если судить по теории эволюции Дарвина. Сеня, лишь на секунду представив в одном из оркского сброда своего пра-пра-пра-фиг-его-знает-какого-деда, мгновенно отказался от подобного родства и милостиво согласился предоставить господу право называться творцом людей. Ингвина обнажила меч, сверкнувший в пламени факелов сполохами огня.
– А-ну, брысь отсюда, шантрапа, – заорал Рабинович, ткнув в сторону орков своей дубинкой. – Проваливайте с дороги или почувствуете на себе мой гнев!
– Мать моя Ангробода! – завопил тот самый орк, которого Сеня представил в роли своего отдаленного предка. – Этот придурок никак под Одина косит. А кошелка рядом с ним, ну вылитая валькирия! Похоже, мы свадебный кортеж поймали. Интересно, а детки у этих баранов как называться будут? Вальодины или Однокирии?
Клыкастая обезьянья орда тут же дико захохотала, побросав ятаганы на пол и держась за животы обеими руками. Особо громко ржал сам шутник, пытаясь перекрыть общий гогот еще парочкой плоских острот. Ингвина, пораженная до глубины души мыслью о сожительстве Одина с валькирией, хотела было броситься вперед и отрезать святотатцу язык, но Рабинович удержал ее. С каменным равнодушием дождавшись окончания веселья, он громогласно поинтересовался (кстати, получилось почти как у Попова! ):
– Так, значит, вы не боитесь моего гнева?
– Чуваки, похоже, у этого идиота крыша съехала, – ткнул в Рабиновича пальцем несостоявшийся родственник. – Пойдемте, поправим ему ее на место!
Орда орков нестройно рванулась вперед, но Сеня это предвидел. Вытащив из кармана серебряный шар, он мощным ударом дубинки вогнал его в потолок над головами наступающего сброда. Грохот получился высшего уровня, да и камнепад со свода не уступил по объему результату взрыва тротиловой шашки. На головы орков посыпалась каменная пыль и щебень, заставив их замереть в изумлении. А Рабинович с ласковой улыбкой на губах поинтересовался:
– Понравилось? Могу повторить. Только в этот раз буду бить на поражение.
– Братва, это, в натуре, Один! – послышался сдавленный выкрик откуда-то из задних рядов. – Да и у телки секите, как меч полыхает. Валькирия, не иначе! Сматываемся отсюда. Ну их обоих к Имиру на хрен!
Толпа уродов разом развернулась на сто восемьдесят градусов и, соблюдая полное отсутствие порядка, бросилась прочь от грозного Рабиновича. Кривоногий предводитель пытался было криками вразумить их, но, получив еще один шар в потолок над головой, решил, что благоразумнее всего будет догнать своих подчиненных и затеряться в их лохматых рядах. Что он и сделал под пронзительный свист Рабиновича. Через пару минут вся орда рассеялась по боковым ответвлениям, спасаясь от гнева Великого и Ужасного Сени, и перед отрядом гномьего спецназа до самого выхода на поверхность простиралось абсолютно безжизненное пространство каменных тоннелей.
– Эрл Робинсен, ну и задали же вы им перцу! – восхищенно проговорил Тогнир, глядя на Сеню снизу вверх. – Век не видал уже такой потехи, с того самого времени, как великанша сваталась к Метателю Молота. Кстати, неплохой тактический ход. Нужно будет взять его на вооружение. А о вашем подвиге, благородный Победитель етунов, еще будут складывать легенды и пересказывать их потомкам.
Однако это предсказание гнома не сбылось. То ли из-за того, что гномы так и не стали общаться с людьми, то ли из-за недостатка у Снорри Стурлусона пергамента, но рассказ о подвиге «Одина», разогнавшего несметную рать орков, так и не дошел до потомков. Впрочем, Сеня об этом и не думал – к нему подошла Ингвина!
– Благородный Робинсен, должна признаться... – Рабинович замер, – ...что в очередной раз поражаете вы меня своей доблестью. – Сеня поморщился. – Вы уже однажды показали свою силу, сравнимую разве что с безграничной мощью Тора. А теперь еще и доказали всем, что по изворотливости ума вполне можете потягаться с Локи.
На пару минут Рабинович застыл, пытаясь понять: сравнение с Локи – это комплимент или издевательство. Впрочем, тугодумием Сеня никогда не страдал и тут же вспомнил, что кем бы ни казался ас с точки зрения его собственной морали и нравственности, для жителей Митгарда он всегда останется высшим существом, достойным всяческого поклонения. Следовательно, слова об изворотливости ума следовало воспринимать как комплимент, и никак иначе. А Ингвина между тем продолжила:
– Вот вам моя рука, Победитель етунов и Гонитель орков. – Девушка протянула вперед кисть, и Сеня, воспылав тайной надеждой о сбывающейся мечте, жадно сцапал ее двумя руками. – Нет ничего почетнее, чем служить такому вождю. Поэтому клянусь вам в верности до скончания веков. И пусть Один будет свидетелем этой клятвы!
Рабинович с трепетом в душе мягко пожал ручку прелестной воительницы и поднес ее к губам. От такого жеста Ингвина зарделась и впервые покрылась пунцовым румянцем. Это послужило сигналом для отряда спецназа к развороту вокруг своей оси, чтобы предоставить молодым возможность на несколько секунд уединиться. Однако Ингвина тут же выдернула руку из жарких ладоней. И счастье, которое до этого было так возможно... И так возможно, и вот так... вдруг улетело птицей сквозь потолок горных тоннелей и растаяло в мистической дали Асгарда.