Хаарм особого внимания на эти разговоры не обращал, поскольку и к любителям зоологии, так же, как и к почитателям больших шишек, себя отнести не мог. Единственное, что его занимало в то время, была проблема дальнейшей контрабанды эллериума. Ни о чем другом тогда Храам и думать не хотел, на Лону и ее зоопарки внимания не обращал, стараясь собрать максимум информации о том, насколько изменится политика правительства Трунара в отношении к контрабандистам эллериума. Наверное, поэтому и оказался в ловушке.
Гром грянул не сразу. Хаарм, естественно, видел, как в планетарную систему звезды под звучным именем Светильник прибывает все меньше и меньше кораблей контрабандистов. Конечно, этот факт должен был бы насторожить небесного, но обуреваемый жадностью Хаарм мгновенно просчитал, насколько возрастет его доля в общем объеме продаж эллериума при отсутствии конкурентов, даже не подумав о причинах, побудивших контрабандистов покинуть систему Лоны. Вот и сидел сейчас Хаарм на астероиде и наслаждался гипотетической монополией на контрабанду эллериума, не имея возможности не только продать его, но даже и просто выбраться из этой планетарной системы и раздумывая о том, как он до такой жизни докатился.
Большой шишкой, прибывшей около трех месяцев назад на Лону, был не кто иной, как свергнуты президент трунарского конгломерата планет. Явился на планету он, естественно, нелегально, укрылся в резиденции одного из местных аристократов и принялся усердно взывать к совести и чести всех небесных во Вселенной, настаивая на бойкоте распоряжений узурпатора.
Руководство Лоны, славившееся на весь конгломерат консерватизмом своих взглядов, мгновенно поддержало воззвание свергнутого президента и тайно стало готовиться к объявлению независимости. На планету стали в массовом количестве прибывать транспортные корабли со всевозможными стратегическими грузами, а следом за ними на Лону опускались и пассажирские звездолеты. Но тех существ, которых они привозили, не видел никто. Конечно, каждый понимал, что с пассажирскими кораблями на планету прибывают войска, но ни их численность, ни структуру этих войск не знал никто.
Позже, когда Хаарму удалось связаться с одним из своих информаторов на Лоне, он узнал, что войска состоят из существ, абсолютно не похожих ни на одну расу конгломерата планет, но не более того. Как выглядят эти существа, информатор не знал. Единственным, что ему было известно, да и то только со слов одного из мусорщиков, обслуживающих казармы нового воинства, так это то, что новые солдат жутко орут, воняют, как общественный сортир в жаркий полдень, и постоянно занимаются муштрой. Все это Хаарм и рассказал «икс-ассенизаторам». Шныгин с Пацуком переглянулись.
– Похоже, блин, это те самые плоды генетических экспериментов, – проговорил старшина. – Уже плюс. Похоже, одну часть задания мы выполним. Что скажете?
Реакция сослуживцев Шныгина была самая разнообразная. Хотя в общем и целом вполне удовлетворительная. Пацук хмыкнул. Дескать, он в этом никогда и не сомневался. Кедман показал Сергею сложенные в кружок указательный и большой пальцы правой руки – надеюсь, никому, кроме Хаарма, этот жест объяснять не нужно? – а Зибцих просто кивнул головой. Хотя, если честно, этот кивок немецкого ефрейтора больше был похож на желание самоубийцы пристроить поудобнее веревку на шее для более комфортного прохождения акта суицида, чем на знак согласия. И лишь Сара Штольц, крайне загадочная в последнее время, пожала плечами, предлагая не говорить гоп, пока шкуру неубитого медведя бабушка надвое не поделила.
– Вы это о каких генетических экспериментах говорите? – подозрительно посмотрел на «икс-ассенизаторов» Хаарм. – Не о транскубальной инстрафакции спектраментальных нейронов, после которой скраарбули тракунсулы выдавливать перестают? Так их здесь, на Лоне, проводят? И вас послали новейшие разработки добыть?.. Тогда я в доле. Без меня вы не сядете на планету, а я…
– Слухай, Репа, а тебе не кажется, что эта морда задрапированная слишком много и не в тему говорит? – поинтересовался у Шныгина есаул. – Воно ж разве не знает, что с болтунами обычно в спецназе делают?
– И слава богу, что не знает, – буркнул старшина и повернулся к небесному, намереваясь получить информацию об основной части задания группы. – Короче, я, блин, не знаю о какой херне ты там говорил, еври бади, но то, что мы здесь ищем, тебя никак не касается. Ты лучше скажи мне, что случилось со странным кораблем, прибывшим в эту систему пару дней назад?
– Каким кораблем? – спросил Хаарм.
– Тебе на пальцах показать? – поинтересовался Шныгин. – Космическим, естественно. На ваши порхающие блюдца непохожим. Что патрульные с ним сделали?
– Вы чего-то путаете, – ответил небесный. – Пару дней назад отсюда отбыло четыре патрульных корабля, но в систему никто не прибывал вот уже неделю. С тех самых пор, как правительство Лоны объявило себя суверенной территорией.
– Ты ничего не путаешь? – поинтересовалась Сара, ласково потирая цевье лазерного ружья.
– Да чтоб мне век скуубы не лакать! – рявкнул Хаарм, для пущей убедительности шлепнув себя ладонью по горлу.
– Во-во, – согласился с ним Пацук. – Сейчас мы тебе башенную надстройку-то и срежем. Чтоб врать не пытался.
– Да пусть меня крахтанпуз затындыкает, если я вру! – побожился небесный.
– Кто его? За чего?.. – не понял Кедман, но Шныгин в ответ лишь махнул рукой, прося капрала заткнуться.
– Похоже, он не врет, – проговорил старшина и обвел взглядом спецназовцев. – Наших тут не было.
На пару секунд в рубке повисла гнетущая тишина. Она, правда, и знать не знала, что является гнетущей, но висеть любила. Особенно в рубках и чаще всего в самые критические моменты.
А вот моменты знали, что они критические, и особенное удовольствие получали от того, что против них никакие прокладки с крылышками не помогают. Да, кстати, и прокладок-то в рубке ни хрена не было. В рубках космических кораблей вообще не бывает прокладок, вот и в этой конкретной их не было. Зато были спецназовцы, которыми очень часто все дыры затыкают. И эти спецназовцы в данный момент не думали ни о тишине, ни о моментах, ни о прочей ерунде, тут написанной. Они просто молчали до тех пор, пока некоторым особо болтливым индивидуумам делать это стало невтерпеж!
– Что-то тут не вяжется, – пробормотал Пацук.
– Тогда забирай свои спицы, моток ниток и иди вязать в другое место, – посоветовала украинцу Сара Штольц.
Несколько мгновений четверо здоровых мужиков удивленно смотрели на хрупкую девицу, совершенно не понимая, что именно она сказала. Затем Зибцих несмело хихикнул, и его тоненький смешок послужил стартовым сигналом для самого настоящего марафона истеричного хохота. И надо отметить, что ржали все, начиная от самой остроумной Сары, кончая жертвой ее остроумия. Шныгин пару раз пытался остановить этот хохот и вернуть совещание в рабочий ритм, но представив Миколу со спицами в руках, роговыми очками на носу и фартуком на пузе, снова сгибался пополам от смеха.
Удовольствие испортил Хаарм.
– Извините, но вы не могли бы пояснить, что означают эти скотские звуки? – брезгливо поинтересовался он.
– Не понял! – заявил Шныгин, в один момент подавившись смехом.
– Наш худосочный друг хочет сказать, что в данный момент мы похожи на прототип говяжьей тушенки, – пояснил Зибцих, но в голосе обычно вежливого немца в этот раз не было ни вежливости, ни дружелюбия. Как, впрочем, не было ничего этого и на лицах остальных «икс-ассенизаторов».
– Подождите! – замахал руками небесный. – Я просто хотел узнать, что именно вы делаете и почему. Я не хотел вас оскорбить. В конце концов, каждая раса имеет право на собственные ритуальные песнопения. Хотя, если честно, мне показалось, что вы просто хотите проблеваться. А в рубке это делать нежелательно…
– Ох уж эти мужчины! – вздохнула Сара и, подойдя к Хаарму, положила ему руку на плечо. – Это не ритуальные песнопения, как ты сказал, и не рвотные позывы. Мы просто смеялись. Разве твой народ так не делает?
– Смеялись?! – переспросил небесный. – Вот это номер!.. Нет, я, конечно, слышал, что Земля не совсем цивилизованная планета, но если вы там так смеетесь, представляю, какие еще вы вещи у себя вытворяете. Может, и мясо птицы руками едите?
– А ты что-нибудь против имеешь? – Пацук размял кулаки.
– Отставить! – рявкнул Шныгин, которому уже все стало здорово надоедать. – Короче, закончили пустую болтовню и перешли к делу. Хаарм, когда ты сможешь доставить нас на Лону?
– Все зависит от того, что я с этого буду иметь, – ответил небесный.
– И здесь евреи! – тут же констатировал Пацук.
– Слушай, Сало, достал ты меня уже! – зарычал старшина. – Какого хрена тебе везде сионистские заговоры постоянно мерещатся? Крыша съехала, или заняться больше нечем? Так я могу тебя обратно на наш корабль вернуть. Пилот тебе работу быстро найдет. Причем столько, что до самого возвращения на базу всего сделать не успеешь.
– Действительно, Микола, тут же не одни хохлы, – покосившись в сторону Сары, поддержал Шныгина капрал. —
Твои шуточки уже плохо пахнут. Пора бы заканчивать, пока кто-нибудь твою белую задницу не надрал.
Пацук замер. Несколько секунд он ехидно смотрел на друзей, явно намереваясь накормить их очередной порцией язвительности, а затем махнул рукой. Дескать, ну и ладно!
Раз вы такие тупые и не хотите понимать здоровый армейский юмор, можете ходить печальные и угнетенные чувством собственной тактичности. Микола решил временно зарыть в землю свой непризнанный талант сатирика, топор войны вместе с ним, а рядом до лучших времен похоронить и веру в спецназовскую солидарность. Потом, конечно, есаул соратникам припомнит, как они его при гражданском инопланетянине опускали, но сейчас Микола решил быть примерным мальчиком. В конце концов, чем быстрее будет выполнено задание, тем быстрее они вернуться на базу. А значит, приблизится и тот момент, когда можно будет заняться эксгумацией закопанного.
Хаарм тоже сделал собственные выводы из увиденного. И так же, как Микола, о них умолчал. Подождав, пока «икс-ассенизаторы» закончат разборки между собой, небесный подошел к плоской матовой поверхности, занимавшей половину задней стены. Немного поколдовав около нее, Хаарм сделал шаг в сторону и странным поскрипыванием, видимо, заменявшим у инопланетян вежливое покашливание, привлек к себе внимание спецназовцев, а затем что-то нажал на пульте у стены.
Матовая поверхность озарилась радужными сполохами, а затем исчезла, обретая глубину и открывая «икс-ассенизаторам» довольно симпатичный вид на звездную систему Лоны. Несколько мгновений планеты и пояса астероидов были неподвижны, а Светильник были лишь желтоватым шариком, но затем с картинкой произошли разительные метаморфозы. Сначала звезда заиграла сполохами протуберанцев, затем планеты подернулись неясной дымкой, ну а потом и они, и пояса астероидов пришли в движение, начав плавно вращаться вокруг светила. Картинка едва уловимо для глаза мигнула, и на ней появилось несколько новых объектов. И Хаарм, увеличив изображение при помощи дистанционного пульта, похожего на обычную лазерную указку, сконцентрировал внимание землян именно на них.
– Это станции глубинного сканирования, – пояснил он. – Их шесть, и они расположены на перпендикулярных основным телам орбитах. Именно они контролируют все передвижения в радиусе десяти парсек от центра эклиптики. Станции автоматические, программируемые и оснащены боекомплектом гиперпространственных и субсветовых ракет с боеголовками из антивещества. Так что, если вас заметят и захотят уничтожить, то затратят на это от семнадцати минут до тридцати секунд, где бы вы ни находились. В пределах десяти парсек, естественно. Что, возможно, и произошло с вашими предшественниками…
– Типун тебе на язык! – пожелал небесному Шныгин. – А нас каким боком эти станции касаются? Мы же невидимы.
– Может быть, да, может быть, нет, – проговорил Хаарм. – Но только используя эти станции вы можете выйти на орбиту Лоны и не оказаться под обстрелом двух-трех десятков патрульных кораблей.
– И что ты предлагаешь? – поинтересовалась Сара Штольц.
Действительно, кому, как не ей, вести подобные переговоры?
– А вот это хороший вопрос, – похвалил ее небесный. – И именно на него я с огромным удовольствием отвечу…
* * *
Черт-те где. Не спрашивайте, сам не знаю! Год тот же, это точно. Сооружение неизвестного назначения, но над дверями, если смотреть снаружи, написано не по-русски: «Оставь надежду, всяк сюда входящий!» Местное время никем не измерялось. По крайней мере, вслух об этом никто не говорил.
В комнате было просторно, чисто и очень светло. Окон не было, хотя с уверенностью сказать об этом никто не мог, поскольку все четыре стены и потолок были отделаны зеркальными панелями. Поначалу эта особенность интерьера забавляла людей, но к исходу второго дня наблюдать более двух сотен отражений самого себя одновременно стало просто утомительно. Может быть, для гримерки актеров, примерочной ателье или раздевалки топ-моделей такой антураж и был бы уместен, но жить в обществе двух сотен себя самого было просто невозможно. Иначе думают только «нарциссы», эгоисты и прочие самовлюбленные личности. К несчастью, среди шести членов команды капитана Орлова таковых не было. Поэтому, когда один из бойцов сорвал с креплений привинченный к стене стол и попытался им расколотить хотя бы одно зеркало, никто не удивился.
– Товарищ капитан, спорим, что у него ничего не получится? – предложил лейтенант Боков.
– А? Что? – повернулся к нему Орлов, выходя из состояния оцепенелой заторможенности, с которым наблюдал за попытками подчиненного разбить хотя бы одну свою собственную морду.
– Отставить! – тут же скомандовал он бойцу, упоенно стучавшему столом по зеркалу.
Первые пару секунд в действиях звездного воина, решившего, вероятно, стать последователем Донкихота, совершенно ничего не изменилось. Он продолжал мутузить столешницей отражение собственной ненавистной морды, в его случае заменившей ветряную мельницу, а затем армейская выучка все же взяла верх над расстройством нервной системы. Боец сообразил-таки, что командир обращается именно к нему, и, уронив столешницу на пол, занял какое-то странно перекошенное подобие стойки «смирно». Орлов эту позу не понял и вместо того, чтобы дать команду «вольно» или хотя бы ласково отчитать подчиненного, просто отвернулся к стене.
Подобная мера, впрочем, не помогла, поскольку стена была, как известно, зеркальная. И к зрелищу покосившегося бойца добавилось еще и изображение небритой физиономии самого капитана. Орлова такая картина Репина совершенно не устраивала, и он уже собрался закрыть глаза, но в этот момент одно из зеркал открылось, пропуская в помещение кристаллида.
Бронированный монстр, удивительно похожий на помесь скарабея с лысым бабуином и полудохлой ящерицей, отвратительно скрежеща ступнями по гладкому полу, прошел к тому месту, откуда боец совсем недавно выломал стол. Посмотрев на изувеченные пазы крепления, кристаллид издал звук, отдаленно напоминающий помесь паровозного гудка с сипом простуженного во время турне по Аляске циркового бегемота. Конечно, признать этот вой мелодичным мог бы только контуженый вьетнамец, но для солдат Орлова, уже изрядно задолбавшихся от звукового и визуального однообразия, даже стон кристаллида был выдающимся развлечением. И если они и не потребовали повторить его на бис, то только потому, что в театры и на концерты раньше никогда не ходили.
Впрочем, кристаллида просить и не требовалось. Он самостоятельно провыл еще раз, после чего подобрал с пола столешницу и неуклюже попробовал состыковать ее с изуродованными креплениями. Ничего из этого, конечно, не вышло, и уродливый инопланетянин повернулся к землянам.
– Странные вы все-таки звери, люди, – на чистом русском языке проговорил он.
Капитан Орлов, конечно, не знал, где кристаллид, да и прочие пришельцы выучили русский язык, но уже ничему не удивлялся. Нам – проще! Мы не в тюрьме… По крайней мере, некоторые из нас. Пока… В этом месте можно трижды сплюнуть через левое плечо, чтобы не сглазить! Слава богу, информацию получать есть откуда. Поэтому и знаем, что владение русским языком определенному контингенту пришельцев было встроено на генетическом уровне во время подготовки мятежа Лоны… Но это так, авторская вставка для расширения чьего-нибудь кругозора. Кому не интересно, тот может этот абзац пропустить.
– Если бы я был ученым, непременно задумался бы, на кой хрен вас природа произвела, – продолжил он. – Мы тут, чтобы интерьер создать, пимбу за хумайкеры, можно сказать, блин, заламываем, а вы просто берете и все ломаете. Это ж в каком инсталлярии в ваши терпукеры такую шрындырьбень закубрыкивали?..
Последняя фраза Орлова особенно впечатлила. Будь он кристаллидом, наверное, поразился бы удивительному словарному запасу бронированного визитера. Ну а поскольку кристаллидом его мать не родила, капитан восторгов речью ремонтника не выразил. Вместо этого Орлов просто лениво спросил:
– Ты сейчас матом ругался или как?.. Хотя – плевать! Скажи лучше, что вы с нами собираетесь делать и сделаете ли вообще хоть что-нибудь? В конце концов, мы граждане Российской Федерации, ничего в вашей стране нарушить не успели, и я требую, чтобы сюда позвали консула. Плевать, какого именно. Хоть гондурасского. Лишь бы человек хороший был.
– Можно позвать и нехорошего, – высказал свое мнение лейтенант и, поймав на себе удивленный взгляд командира, пояснил: – Я бы сейчас даже Бен Ладена в бородатую рожу поцеловал – до смерти надоели эти инопланетные чучела…
– Ну-ну, – буркнул капитан и посмотрел на кристаллида. – Ты приведешь сюда консула, или нам голодовку объявить?
– Без толку, – ответил кристаллид и, забрав с собой столешницу, пошел к выходу. – Вас усыпят, а потом накормят внутривенно.
И так – каждый день! До сих пор, с самого момента захвата инопланетянами «Ястреба», последние события повторялись с пугающим однообразием. Разве что никто до сих пор зеркала в темнице (или светлице?) бить не пытался, а в остальном – полное дублирование. Орлов настаивал на доставке в камеру консула, требовал объяснить, за что его группу задержали и что с ними собираются делать. Просил позвать начальство, угрожал объявить голодовку и даже обещал сделать себе харакири, но так и не нашел, чем именно следует провести такую тонкую хирургическую операцию.
Если угрозы, требования и просьбы капитана на инопланетян и оказывали какое-то действие, то сам Орлов об этом ничего не знал. В глубине души Орлов был уверен, что, слушая его претензии, невидимое начальство пришельцев просто умирает со смеху, но озвучивать свои предположения не желал. Все-таки он являлся командиром и должен был поддерживать в подчиненных боевой дух или хотя бы его подобие.
Предъявив спине удаляющегося кристаллида целую кучу протестов, Орлов посчитал свои задачи на сегодняшний день выполненными. Несколько секунд капитан раздумывал над тем, не устроить ли подчиненным небольшой сеанс физической подготовки для поднятия боевого духа, но затем передумал. Бегать на месте было глупо, групповые отжимания смотрелись бы не умнее, да и массовые упражнения по качанию пресса группы из нескольких сотен отражений, вместо поднятия боевого духа, могли бы довести весь отряд до истерики. К тому же сама мысль о том, как отреагируют пришельцы на такие мероприятия, злила капитана. Ну, не хотел он бесплатно работать клоуном и все тут!
И все же Орлов прекрасно понимал, что бойцов нужно чем-то занять, пока странное представление инопланетян о тюрьмах и изоляторах временного содержания не свело горстку землян с ума окончательно. Перебрав в уме все известные массовые развлекательно-позновательные мероприятия, начиная от смотра строевой подготовки, кончая игрой в города, капитан плюнул, махнул рукой, пнул ногой спинку ни в чем неповинной кровати и вынужден был признать, что массовик-затейник в условиях зеркальной тюрьмы из него никудышный.
Однако нужно было что-то делать, причем срочно. И капитан, плюнув на то, как это будет выглядеть со стороны, решил устроить на небольшом пятачке перед дверью спарринги. Это и для общей физической подготовки полезно, и скучать бойцам не придется, да и выход нерастраченной энергии хоть какой-то, да будет. Встав с кровати и поправив на себе китель, Орлов уже собрался дать команду строиться, но в этот момент развлечение само пришло в гости к землянам.
Зеркальная дверь отворилась, и на пороге тюрьмы появилась необычная для этих мест процессия. Сначала в комнату вошли шестеро вооруженных мурлантов цвета спелой плесени и выстроились в шеренгу перед первым рядом кроватей. Затем появились двое небесных в оранжевых балахонах, а за ними пред замутненные приближающимся сумасшествием очи землян предстал еще один небесный. Этот – в сиреневом плаще, отделанным золотой оторочкой. И тут же Орлов почувствовал мощнейший ментальный удар. Схватившись за голову, капитан рухнул на пол и краем глаза заметил, как остальные члены группы так же попадали, корчась от боли. Однако уже через секунду давление на мозг бойцов ослабло.
– Мера предосторожности. Извините, – проворковал от двери ласковый голос. – После того, как один из вас выломал стол и пытался попортить интерьер, мы просто опасались неадекватной реакции на наше появление. Будьте благоразумны, и ментальных ударов больше не будет.
– Я требую… – тут же заявил Орлов, но небесный в сиреневом плаще не дал ему договорить.
– Я знаю все, что вы требуете, – раздался его голос откуда-то из-под капюшона. – Мы готовы выполнить все.
Более того, мы готовы даже вернуть вас домой…
– Но?.. – осознав, что пауза затягивается, спросил Орлов.
– Никаких «но», – вероятно, волнообразное движение плаща инопланетянина было аналогом земного пожатия плечами. – Никаких условий, никаких взаимоограничений и ультиматумов. Просто вы должны будете добровольно согласиться на передачу послания своему Президенту. Ну а если конкретизировать нашу просьбу, то вы обязуетесь никому и ничего о случившемся с вами здесь не рассказывать до того момента, пока вам не организуют личную встречу с главой государства. Вот и все.
– А если мы откажемся? – предположил капитан.
– Тогда останетесь в этой комнате до полной деградации мыслительных процессов, атрофии памяти и потери пространственной ориентации, – ответил небесный. – Думаю, после добавления нами к этому интерьеру кое-какого шумового оформления этот процесс у большинства из вас успешно закончится недели за две. За три, это максимум.
– Что-то тут наблюдается странное несоответствие между сложностью задания и наказанием за его невыполнение, – констатировал Орлов. – Странно все это… Ну а если мы согласимся? Где гарантия, что ваше задание мы выполним? Вот выберемся отсюда, плюнем на все обещания и, напившись в первом же кабаке, разболтаем все смазливым проституткам! И даже не рассчитывайте на честь российского офицера. Я разведчик, а мы честное слово по сто раз на дню даем. Знаете, что бы с нами было, если бы мы все свои обещания сдерживали?
– А мне и не нужно, чтобы вы что-то обещали, а тем более кого-то сдерживали, – заверил землян небесный. – Ранее я не зря употребил слово «добровольный». Если вы согласитесь без давления с нашей стороны, то от обязательств своих отказаться просто не сможете. У нас есть возможность это организовать…
– Вот как? – удивился капитан. – Так почему же вы, такие всесильные и великие, не можете просто внушить нам, чтобы мы сделали то или это? Кишка тонка?
– Чтобы контролировать ваши действия, нам нужно держать вас под своим визуальным наблюдением, – терпеливо пояснил небесный. – Как вы понимаете, в этом конкретном случае такая мера невозможна. Поэтому мы и просим вас о добровольном сотрудничестве…
– Ну, естественно, – рассмеялся Орлов. – Мы вам открываем свой разум, а вы запихиваете туда приказ об убийстве нашего Президента… Уважаемого и любимого, между прочим!
– У вас паранойя, дорогуша, – вздохнул инопланетянин. – Ну, скажите мне, как вы сможете убить Президента, если вас перед встречей с ним лишат всего, что хотя бы отдаленно напоминает оружие? К тому же всех ваших людей на прием не пустят, а против президентских телохранителей один в Кремле, да с голыми руками, не воин. Разве не так?
– Может быть, ты и прав, – задумчиво проговорил капитан. – Я подумаю!
– Хорошо, – согласился небесный. – А я приду за ответом через три дня.
И оставив группу Орлова в глубокой задумчивости, небесный в сиреневом плаще, а за ним и вся группа прикрытия вышли прочь из комнаты. Пару секунд капитан смотрел им вслед, раздумывая, что три дня это слишком долгий срок, а затем скомандовал отбой и рухнул на свою кровать, закрыв глаза, чтобы не видеть укоризненный взгляд собственного отражения в зеркале.
* * *
Вселенская житница эллериума. Лона то есть. Год тот же. Никуда не делся. Место действия – там же. В смысле, на Лоне. Местное время: какое хотите! Главное, что солнышко светит.
Горы на востоке были розовы, с ярко-зелеными горизонтальными прожилками. Почему они были такие, никто не знал, а сами горы не говорили, хотя бы потому, что у них никто и не спрашивал. Умный Зибцих тут же выдвинул предположение, что скальная порода состоит в основном из мрамора, а зеленые прожилки – это аморфный фосфор. Однако на этот счет были и другие мнения. Например, что это их какой-то трудолюбивый придурок гуашью выкрасил. Это Пацук предположил. И никто не понял, шутит он или просто от всего устал.